Земля возможностей

Выслушав рассказ, начальник тюрьмы лишь усмехнулся, его губы изогнулись в тусклой, почти саркастической улыбке. Он откинулся в кресле, потянулся к стоящему рядом стакану с водой и отпил, не сводя глаз с Агнес. В воздухе чувствовался запах табака и затхлого дерева — атмосфера этого мрачного кабинета с его тусклыми лампами и темными стенами больше напоминала холодный приют для потерянных душ, чем место для справедливости. — Звучит... неубедительно, — произнес он наконец, затягивая слова, как если бы они стали частью старой привычки, — Тем более из уст краснокожей. Тут и так много крови пролито дикарями на этих землях. А вы хотите, чтобы я поверил, что не просто вы видели убегающего с места преступления человека, но и что именно он — убийца мистера Леклёрка? — Он поднял брови, как бы ожидая, что она объяснит свою версию более убедительно. Агнес почувствовала, как его слова пронзают её как нож. Слова «краснокожая» и «дикарь» в его устах звучали как приговор. Она ведь невиновна. Она всего лишь оказалась на месте преступления, но что теперь это значило для этих людей? Они всегда найдут, за что уцепиться, если человек оказался не таким, как они. — Мы не нашли никого в радиусе пары миль, — продолжил он, слегка поджав губы. — И как вы объясните, что вы, будучи на месте, не позаботились о том, чтобы вовремя сообщить, что здесь кто-то прячется? Начальник подошел к Агнес вплотную, его взгляд был холодным и пронизывающим, как взгляд опытного хищника. Он заглянул ей прямо в глаза, так что ей пришлось отвести взгляд. — Советую начинать молиться, мисс Харлоу. За вами наблюдают, и времени у вас не так много. — Он говорил спокойно, с легким оттенком презрения. — Отведите заключённую в камеру, где она будет дожидаться приговора. Два полисмена, что стояли у двери, сразу приблизились и, не говоря ни слова, схватили её под руки. Прямо как скотину, подумала Агнес, почувствовав, как их руки сжались вокруг её запястий, не давая шанса на сопротивление. Время, словно растянувшись в длинную, болезненную тень, потекло медленно и безжалостно. Её голова продолжала пульсировать от удара прикладом, что пронзил её с самого начала допроса, но она не подала виду, чтобы её слабость заметили. Полисмены вели её через сумрачные коридоры тюрьмы, мимо железных решеток и запертых дверей, что скрипели от времени. Здесь было так темно, что даже свет газовых фонарей едва ли разгонял тьму, только усугублял её. Здесь даже воздух казался густым и тяжёлым, как если бы сам он был пропитан страхом, который впитывали в себя стены. Когда они наконец подошли к камере, один из охранников достал из кармана связку ключей и, небрежно повертев её, начал открывать дверь. Дверь скрипнула, почти протестуя, когда она поддалась. В этот момент Агнес почувствовала, как на сердце налегла тяжесть. Кажется, в этой клетке она останется надолго. Возможно — навсегда. — Заходите внутрь и наденьте вот это, — сказал второй охранник, бросая ей на пол тесную, серую робу, словно кидая старое тряпьё. Cловно в ответ на его слова, камера наполнилась глухим эхом их шагов, и когда они вышли, оставив её наедине с этой мерзкой реальностью, Агнес невольно содрогнулась. Роба, как она и ожидала, была немного тесновата. Казалось, что её выкроили с намерением унизить, а не с учётом ее размеров. Но жаловаться было глупо. Смотрители были не в настроении для проявления доброты. И в этой ситуации неудобная, грязная одежда казалась наименее важным из всего, что она переживала. Она сняла свою одежду, аккуратно её сложив. Опустив взгляд, она заметила небольшую, почти неприметную кровать, покрытую жестким матрасом. Она легла, убирая с лица волосы, которые ещё не высохли после дождя. Вдруг этот мир стал таким тихим... почти невыносимо тихим. Глаза начали слипаться. Агнес приняла решение, что, может быть, хотя бы на этот момент она даст себе отдых. Вдруг сон подарит силы для следующего дня. Как бы ни было тяжело, нужно было собраться с духом. Утро сегодня выдалось настоящим кошмаром, но кто знает, что будет завтра.

Спустя пару часов

Агнес разбудил резкий металлический грохот. Она рывком открыла глаза и увидела, как охранник, грубый мужчина с шрамом через правую бровь, яростно колотил дубиной по прутьям камеры. Его перекошенное от раздражения лицо освещалось тусклым светом лампы за его спиной. — Подъём, соня! — рявкнул он, не переставая бить по решетке. — Сегодня твой судный день. Она заморгала, пытаясь стряхнуть остатки сна, и сразу заметила, что её одежда, аккуратно сложенная на тумбочке рядом с кроватью, исчезла. «Так быстро?» — пронеслось в её голове. Агнес уже знала, что дела здесь решались не по закону, а по прихоти тех, кто был у власти. Но даже она не ожидала, что всё произойдёт настолько стремительно. Стиснув зубы, она поднялась с койки, натянула тюремную робу и подошла к двери, вытянув руки. — Давай, застёгивай свои игрушки, — бросила она, стараясь говорить сдержанно, хотя ярость уже закипала внутри. Щёлкнули наручники, холодный металл впился в запястья. Охранник грубо подтолкнул её к выходу, и они снова вышли в пыльный двор тюрьмы. Солнце било в глаза, воздух был пропитан запахом горячего песка и лошадиного навоза. Надзиратели, сидящие в тени крыльца, лениво наблюдали за происходящим, поплёвывая табак на землю. Через пару минут они вошли в знакомый до отвращения кабинет начальника тюрьмы. За тяжелым дубовым столом сидел начальник Джеймсон, разбираясь с какими-то бумагами. — Мисс Харлоу, — протянул он, едва подняв глаза от бумаг. — Решением начальника исправительной колонии Шишика вы приговариваетесь к шести месяцам каторжных работ с последующей казнью через повешение за убийство Филиппа Леклёрка. Он произнёс это как-то буднично, словно заказывал обед в салуне. Агнес смотрела на него, и всё в её груди горело ненавистью. Эти стены, этот человек, эта тюрьма — всё здесь было насквозь прогнившим. Её обвинение? Фальшь. Доказательства? Их не было. Но здесь никого это не волновало. Её увели обратно. Силы оставили Агнес, едва она переступила порог камеры. Она упала на жесткую койку, чувствуя, как тяжелое облако отчаяния нависает над ней. Сон, как дикий зверь, безжалостно сомкнул над ней свои лапы, поглощая её в беспросветной тьме.

Шесть месяцев спустя

Агнес и несколько заключённых вывели во двор тюрьмы. Солнце стояло уже довольно высоко, палящее, как раскалённая сковорода, и даже ноябрьская прохлада не могла смягчить его беспощадный жар. Пот стекал по спине, прилипая к грубой ткани тюремной робы. "Сейчас бы глоток холодной воды," — подумала Агнес, прикрывая глаза от яркого света. Полгода. Ровно столько она сидела здесь, в этой насквозь прогнившей тюрьме Шишика, дожидаясь казни. Но сегодняшнее утро сулило не избавление от страданий, а очередное испытание: её направили на каторжные работы в каменоломне. — Эй, ты, с кувалдой! — раздался голос охранника. Никто не задумывался, что для женщины такая работа — невыносимый труд. Здесь не делали различий. Тюрьма есть тюрьма. День тянулся медленно, как расплавленный свинец. Агнес ударяла кувалдой по камням, чувствуя, как вибрация отдаётся в каждой мышце. Грубые оковы на запястьях натирали кожу, но остановиться она не могла. Вскоре её отвлекли: двое охранников подошли сзади. Один из них, крепкий мужчина с кривой ухмылкой, окинул взглядом собравшихся заключённых. Его палец указал на двух мужчин, затем остановился на Агнес. — Ты тоже. Нам нужен ещё один работник для подряда в Роудсе. Полезай в повозку, — приказал он, махнув рукой в сторону деревянного фургона. Охранник распахнул двери, и заключённые, один за другим, забрались внутрь. Агнес уселась на узкую скамью, ощущая, как мышцы ноют после утренней работы. "Роудс... Никогда там не бывала," — подумала она, вспоминая свои путешествия с отцом, когда они пересекали этот штат вдоль и поперёк. Дорога обещала быть долгой, и она решила позволить себе немного сна. Её разбудил внезапный рывок — фургон резко остановился. Агнес распахнула глаза и осмотрелась, насколько позволяла тесная клетка повозки. Впереди слышался мужской голос, глубокий и спокойный: — Доброго дня, джентльмены. Прошу без глупостей. Оружие на землю, и никто не пострадает. Поведёте себя, как идиоты — и получите пулю в лоб. Заключённые внутри повозки притихли, напрягшись, словно хищники в засаде. Агнес попыталась заглянуть в щель между досками, но ничего толком не увидела. "Кому, чёрт возьми, понадобилось грабить тюремный фургон?" — мелькнуло у неё в голове. Это казалось лишённым всякого смысла. — Ваши имена? — продолжал говорить мужчина. — Дженкинс, — отозвался старший охранник. — А это Милликен. — Приятно познакомиться. А теперь спускайтесь и выпустите пассажиров, — вежливо, но настойчиво сказал незнакомец. Щёлкнул замок, двери повозки открылись. Один за другим заключённые выходили на волю, под прицелом двоих людей, стоявших рядом с говорившим. Когда настала очередь Агнес, её взгляд пересёкся с глазами незнакомца. Это был мужчина лет пятидесяти, хорошо одетый, с непроницаемым выражением лица. Он задержал на ней взгляд и произнёс: — Все свободны. Кроме вас, леди. Заключённые не стали ждать второго приглашения и поспешили прочь. Агнес осталась стоять в растерянности, пытаясь понять, зачем её оставили. Незнакомец тем временем обратился к охранникам: — Господа, бегите, пока не произошло чего-то совершенно ненужного. Охранники не заставили себя уговаривать и растворились в облаке пыли. Незнакомец повернулся к своим спутникам, которые уже сняли банданы, обнажив обычные, ничем не примечательные лица. Он протянул каждому по нескольку купюр, поблагодарив за помощь, и обратился к Агнес: — Мэм, возьмите это оружие и следуйте за мной. Она наклонилась и подняла револьвер, оставленный Дженкинсом. В стороне лежал и винчестер, который она тоже решила прихватить. В конце концов, это Дикий Запад, и тут лучше быть вооружённой. Незнакомец уже вскочил в седло и, повернувшись к ней, бросил через плечо: — Поторопимся, моя госпожа ждёт нас. Весь путь до лагеря прошёл в гнетущей тишине, лишь изредка кони тихо фыркали, отбрасывая копытами редкую пыль. Агнес, сдерживая свой внутренний шторм вопросов, то и дело оглядывалась, ловя взглядом мелькающие среди равнинных трав силуэты деревьев. Она всё пыталась понять, почему эти люди её спасли, но ответа так и не находила. Лагерь открылся внезапно: несколько палаток, разбросанных среди холмов, дымок от костра и фигура женщины, сидящей в глубине одной из них. Она не выглядела хозяйкой преступного логова, скорее напоминала благородную леди, решившую отдохнуть от суеты. Женщина подняла голову, услышав шаги, и её спокойное лицо выразило что-то среднее между облегчением и осторожностью. — Мадам, мы вернулись, — коротко произнёс Хорли, указывая на Агнес. Женщина встала, плавно поправляя складки платья, и медленно обернулась. Агнес ощутила, как её пронизывает взгляд, полный сдержанной скорби. Это была не та грусть, которая уходит с течением времени. Это была боль, укоренившаяся где-то глубоко внутри. — Добро пожаловать, — произнесла она низким, но мягким голосом. — Джессика Леклёрк. И как вы себя чувствуете? — Честно? Учитывая, что казнь была назначена на следующую неделю, я бы сказала, что неплохо, — ответила Агнес, позволив себе лёгкую усмешку. Леклёрк чуть склонила голову, явно отметив чёрный юмор собеседницы. — Что вы ей сказали? — обратилась она к Хорли. — Ничего, мадам. Как мы и договаривались, — ответил он, слегка поклонившись. — Хорошо. — Джессика обратила своё внимание обратно на Агнес. — Мне не нужно объяснять, что вы здесь не случайно. Я знаю, что вы невиновны. Моего мужа убили пули, совершенно не такие, как из вашего револьвера. С этими словами она подошла ближе, открыв ладонь, где лежали две старые, потемневшие пули. Агнес подняла бровь, не скрывая удивления. — Вы просто оказались не в том месте и не в то время. Но я выяснила, кто за этим стоит. Это трое мужчин и одна женщина. Возможно, все они. — По их вине мадам Леклёрк осталась вдовой, — подытожил Хорли, бросив взгляд на свою госпожу. Агнес внимательно слушала, подмечая, с какой уверенностью говорит Леклёрк. Женщина явно обдумывала этот момент неделями, если не месяцами. — Хорли, — обратилась Джессика, — отведи её к палатке. Пора переодеться. — Слушаюсь, мадам, — кивнул Хорли и указал на одну из палаток чуть поодаль. — Там вы найдёте всё необходимое: одежду, оружие и кое-какие предметы. Внутри палатки всё было готово: штаны из оленьей кожи, белая блуза, куртка, шляпа и пара добротных сапог. Рядом лежали лассо, нож и небольшой фонарь. Агнес переоделась быстро, чувствуя, как кожаная куртка сидит словно влитая. Теперь она выглядела не как беглый заключённый, а как настоящая жительница Дикого Запада. — Намного лучше, — отметила Джессика, увидев её. — Теперь подойдите. Хочу показать вам виновных. Она достала из шкатулки четыре фотографии и положила их на стол. На них были люди разного возраста, но всех объединяло что-то зловещее во взгляде. — Это Джеремайя Шоу — банкир и спекулянт. Эймос Лэнсинг — землевладелец и мошенник. Его жена, Грэйс, моя бывшая подруга. И Тедди Браун — её брат, опальный бандит. Все они управляют Блэкуотером. Агнес задержалась на каждом лице, стараясь их запомнить. Её пальцы чуть сжались, когда она вспомнила своё заключение и бесконечные дни в каменоломнях. — Мисс Харлоу, я понимаю ваш гнев. Разделяю его. Прошу, выясните правду, — сказала Джессика, передавая фотографии Хорли. Чуть позже, после небольшой трапезы, Хорли сопроводил Агнес к одной из телег, где сладко спал пожилой мужчина. Хорли грубо толкнул его в бок. — Вставай, Криппс. У нас работа. — Ну что за спешка... — пробурчал старик, вставая с помощью их рук. — Джей Би Криппс, к вашим услугам, мэм. Вы, должно быть, мой новый босс? — Агнес Харлоу, — ответила она с лёгкой улыбкой. Криппс с прищуром изучил её, затем протянул карту. — Ну, показывайте, где хотите разбить лагерь, босс. У нас времени вагон, а дел — целая телега.

В это же время, в паре сотен метров от лагеря Джессики Леклёрк

Горячий ветер дул над высохшей равниной, играя с пыльными клоками травы. Незнакомка, стоя на вершине скалистого холма, оглядывала раскинувшиеся внизу земли, держа в руках потёртый бинокль. Сквозь мутные линзы ей удалось разглядеть небольшую группу у одинокой телеги. Двое мужчин оживлённо беседовали с молодой женщиной, которая внимательно изучала карту, расправленную на борту повозки. Пальцы незнакомки сжались на корпусе бинокля, когда её взгляд задержался на девушке. Она слегка наклонилась вперёд, чтобы рассмотреть её лучше. Молодая женщина подняла голову, и её лицо на миг оказалось полностью освещено заходящим солнцем. — Вот ты где, Агнес, — прошептала незнакомка, позволяя себе лёгкую ухмылку. В её голосе звучала не злость, а что-то гораздо более холодное и зловещее — почти удовлетворение. Она убрала бинокль и, закинув его ремень на плечо, поправила шляпу, скрывающую её лицо в тени. Она потянулась к револьверу на бедре, пальцы едва ощутимо касались холодного металла. Затем взгляд её метнулся к горизонту. Её цель была ясна. — Настало время платить за грехи, — тихо произнесла она, обернувшись на луну, поднимавшуюся над беспокойными тенями Дикого Запада.