FREEZE

'Инни... Инни!' С яркой улыбкой во весь рот, отец становился на колени прямо в главном холле, среди своих именитых гостей; крохотные ножки семенили мимо блестящих подолов изящных вечерних платьев, мимо леса чёрных прямых брюк прямо в тёплые объятья. В тот момент, когда король корейской мафии и его сын воссоединялись, мужчины вокруг смеялись от души - им всегда было так весело вместе... Улыбка отца, которую так живо повторял Чонин, исчезала, стоило мелькнуть тёмной макушке старшего брата среди толпы. Этот ребёнок никогда не радовал Господина Ли-старшего - он любил ползать под огромными столами и спутывать шнурки дорогих ботинок, прятался от многочисленных нянечек за плотными бархатными шторами и колоннами, любил во время подобных светских приёмов протаскивать котов в свою комнату, словно контрабандист, переправлявший сообщников за границу. Это был законный наследник клана, а ещё - настоящая головная боль всякого, кто вставал на пути у Господина Ли-младшего. В очередной раз, мальчишка в помятом деловом костюмчике, сияя своими большими чёрными глазами, предстал перед отцом и его свитой - крахмальные вежливые поклоны и кроткие поцелуи редких женских рук, чтобы, наконец, всё внимание гостей снова переключилось на Чонина, малыша с лисьим прищуром. Если бы только его брат не был таким... проблемным, они бы с папой точно поладили. Зачем портить вечер всем этим красивым и умным людям, которые дарят новенькие вещи и сладости из-за границы? Зачем устраивать случайной нянечке засаду, а потом извиняться и ласково гладить её по голове, когда она делает вид, что плачет от бессилия - единственный способ выманить брата из его укрытия? Отец был прав - всегда, во всём. Клан Ли достался настоящему повесе, который не хотел вести дела так, как это делали веками. Лино обязательно растопчет кропотливые труды своих предков, растратит наследие на "игрушки". Многие умирают, ничего не достигнув, там, на поле боя, в настоящих интригах большого города - там, где ведётся настоящий бизнес, о котором его брат предпочитает не слушать. Чонин трудится среди прочих, он залит кровью и потом, пока брат отсиживается в особняке и считает чужие деньги... Парень резко открыл глаза - ему редко снились сны. Что изменилось сегодня? Может, он скучал? По отцу, или по старшему брату... 'Чепуха...' Молодой человек проверил время на наручных часах и уставился на белый шпаклёванный потолок больничного крыла, остатки воспоминаний кашей перемешались в сонном сознании. Папа был красивым, но строгим мужчиной - он любил порядок, был умён и справедлив. Он всегда много трудился ради своей семьи, ради клана и своей страны. Чонин любил отца, всегда мечтал быть достойным его; чтобы папа гордился, Инни учился экономике днём и искусству боя ночью. День за днём, он усердно постигал азы мафии, даже если ничего из наследства клана Ли никогда бы не досталось ему, эдакому "бастарду", сыну без матери, которого добрый отец принял к себе и всё равно окружил любовью. Не было и дня, чтобы Чонин не задавался вопросом: разве справедлив этот мир? Его, лучшего в своём деле стрелка и искусного дипломата, сделать исполнителем, который вынужден ежедневно заполнять реку Хан должниками и выродками всех мастей. Его, молодого Господина, который был жемчужиной клана Ли, брат никогда не воспринимал всерьёз, ведь так? Не лезть в войны кланов, не знать всех деталей дел - поезжай туда, поговори с теми, накрой очередной мелкий бизнес... Чонин чихнул так громко, что Феликс испуганно подпрыгнул на скрипучей койке неподалёку - видимо, он делал пометки для официальной выписки Чанбина из-под своей ответственности. 'Как вы себя чувствуете, Господин Ян?' Семейный врач обеспокоенно заправил прядь за ухо, глядя на безжизненный взгляд своего хозяина. Буквально вчера, Господин Ли забрал Джисона с собой на дело в Чеджу, поэтому поместье опустело и померкло, как и погода вокруг. Промозглый сентябрь нагнетал тоску; Чонин повернул голову и прохрипел после долгого глубокого сна: 'Хреново. Фели-хён, сегодня разве не твой день рождения?' Феликс немедленно улыбнулся - напряжение, которое тонкой нитью растянулось сквозь больничное крыло, сыграло мягкую трель. 'Господин, Вы вспомнили? Да, сегодня...' 'Вот как...' Чонин без энтузиазма дотянулся до телефона - казалось, он утратил интерес к происходящему вокруг, поэтому молодой врач с готовностью вернулся к своим обязанностям. Спустя несколько секунд, снова послышался хриплый голос Господина: 'Отдохни сегодня. Я распорядился, покатайся по городу, освежись... Мои люди тебя ждут.' 'Ах... Что?' Феликс поднялся и подошёл к постели своего пациента - он протянул руку, мягко потрепал чёрные смольные волосы на голове, казалось, совсем ещё ребёнка. Чонин с благодарностью схватился за тонкое запястье, улыбнулся слуге той улыбкой, которая заставляла сердца таять, и Феликс оттаял, кивнув: 'Хорошо... Тогда, Чанбин-' 'Не стоит, у меня есть и другие способные бойцы в охране.' 'Вы... Вы уверены?' Феликс знал, что он не должен был поддаваться очарованию Господина Яна - всему виной приказ Лино оставаться рядом с его младшим братом ценой своей жизни. Господин сел, кряхтя, словно его тело не было создано для драк, слепленное из стальных мышц под простой льняной рубашкой, и едва прикоснулся к одному из бинтов, под которыми уверенно заживали следы недавнего предательства: 'Считаешь, я справлюсь сам? Ты слишком хорошего мнения о моих способностях...' Парень шутил, и Феликс улыбнулся, снова невольно расслабляясь под влиянием чужого обаяния. Верно, что может случиться всего за день без их, Феликса и Чанбина, личного присмотра? Ровным счётом ничего, небольшая самоволка, ещё и с позволения Господина. Семейный врач закончил, наконец, оформление всех надлежащих документов и тем самым официально завершил больничный старшего товарища, своего хёна, сменив его статус на "отпуск". Довольный собой и предстоящим долгожданным весельем, парень в последний раз осмотрел своего внешне вполне здорового подопечного и кивнул, смешливо хмуря брови: 'Что ж, тогда, Господин Ян, ведите себя хорошо и будьте паинькой, пока меня не будет.' Будь это любой другой подчинённый Чонина, ему было бы не по себе - мальчишка улыбнулся в ответ на наставления и мирно кивнул, позволяя Феликсу его маленькую шалость, прежде чем он вышел за дверь, собираться в город.

***

Джисон стоял посреди огромного пустого зала с бассейном, восхищённо рассматривая как само помещение, так и вид за стеклом во всю стену, открывавшим вид на бескрайний океан. 'Я что, сплю?' 'Лучше бы тебе быть начеку, Джисон-и.' Хан повернул голову на звук насмешливого голоса - Лино стоял в дверях, скрестив руки на груди, в своём чёрном плаще и деловом костюме; мягкая кошачья улыбка превращала его в совсем безобидного зверя: 'То есть, конечно, подписывать документы с Сынкваном мы будем только послезавтра, так что... Не знаю, веселись, пока есть время?' Минхо неопределённо махнул рукой на всё, что было вокруг - круглое джакузи, неглубокий бассейн с чистой нежно-голубой водой, барную стойку с подсвеченными мягким белым светом полками и составленным на них алкоголем. Жизнь, к которой Джисон не мог поверить, что прикоснулся, была прямо перед его глазами, а он всё равно не мог оторвать взгляда от своего Господина, который тоже был здесь. 'Хён, так ты серьёзно решил сбежать из Сеула назло Чанбину? Я думал, ты шутишь...' Хан заулыбался, глядя, как зарумянились кончики чужих оттопыренных ушей в поисках ответа: 'Ты правда считаешь, что мне нечем заняться, кроме как отвезти тебя к океану посреди рабочей недели, потому что близится твой день рождения и-' 'Ой, точно!' Джисон вдруг встрепенулся всем телом, словно спохватился об оставленном телефоне, и начал хихикать, глядя глаза в глаза своему оторопевшему хозяину: ' Л-Лино, так ты... Вот умора, боже, прости... Чаги-я, я забыл, что у меня день рождения!..' Лино замер - теперь не только уши, но и щёки, и шея покраснели; он отвёл взгляд сначала в одну, потом в другую сторону, пока его телохранитель искренне забавлялся, сверкая своими огромными чёрными глазами, счастливее всех на свете. Собравшись с мыслями, Лино развернулся на пятках в явной попытке сбежать то ли от насмешки своего любовника, то ли от самого себя: 'Чёрт, можешь ты уже- это- пойду переоденусь, и тебе советую, Хан Джисон, пока я не утопил тебя в этом самом джакузи!' Джисон никогда не испытывал судьбу со своим Господином дважды - он кивнул, скорее самому себе, чем отвернувшемуся мужчине, продолжая улыбаться улыбкой-сердечком, и буквально полетел к своему оставленному в гостиной чемодану. Он уже начал размышлять, как лучше всего соответствовать такому роскошному подарку, так что радовался тому, что прихватил любимый костюм "Гуччи", купленный ему хозяином. Господин Ли одним мягким прикосновением остановил подопечного у порога, ведущего к коридорам дома. Жилистая рука скользнула поперёк спины и обвила тонкую талию - Минхо едва опалил тонкую кожу шеи своим дыханием, когда произнёс, серьёзно и твёрдо: 'Сон-и, только не смей надевать ничего, что я не смогу быстро с тебя снять. Хорошо?' Лишь дождавшись благоговейного кивка, Лино отпустил робко замершего на месте парня и ушёл на второй этаж, ступая неслышно и изящно.

***

Джисон был на седьмом небе от счастья. Он провёл вечер, катаясь с Господином по городу, пробуя морепродукты в разных уютных забегаловках; они вернулись в дом ближе к полуночи. Хан не имел привычки пить - в конце концов, он был телохранителем своего обожаемого Господина, а ещё - предпочитал не травить себя лишний раз спиртным, ссылаясь на то, что его отец-пьяница "пропил свою душу". Вот только все эти аргументы не работали на Лино - он порядочно налакался соджу, поэтому к моменту, когда парни переступили порог своего временного жилья, распрощавшись с местной охраной, Господин Ли сбросил с себя плащ и требовательным тоном заявил, глядя с нескрываемым обожанием на подопечного: 'Я сожру тебя на месте, если ты не отведёшь меня туда, где тебе будет удобно и приятно. Ну же!..' 'Чаги-я... Какой же ты пьянчуга.' Джисон покачал головой, хотя сердце трепетало от одной лишь перспективы оказаться в объятьях Лино. Парень подобрал плащ и повесил его на крючок, потом методично разулся и сел на колени, чтобы расшнуровать бутсы Господина. 'Пьянчуга?.. Тогда, почему ты ползаешь по полу, м, Хан-и?' Лино мелодично похихикал, глядя на то, как его правую ногу освободили от обуви; мужчина проворно поставил носок на крепкую грудь и толкнул, заставляя Джисона совсем не изящно приземлиться на пол коридора. Тут же послышался возмущённый голос, и Джисон с высоко вздёрнутыми бровями принялся причитать о своей несправедливой судьбе: 'Я тут, видите ли, качественно делаю свою работу, а Господин вздумал дразниться, как будто это мне тут нужна поддержка, чтобы развязать шнурки!..' Минхо ничего не ответил, лишь продолжил хихикать, пытаясь не дать Джисону "качественно делать его работу"; когда, наконец, с ботинками было покончено, мужчина, с привычной лёгкостью во всей его фигуре, пошёл к бассейну, словно ноги сами тянули его к опасности, которую в его нетрезвом состоянии представляла вода. Джисон торопливо засеменил следом - он вошёл как раз в тот момент, когда Лино, потрудившись освободить себя только от брюк, в рубашке, носках и белье, опустился в джакузи, ударив по паре кнопок, чтобы вода засветилась и забурлила, наполняя помещение кипучим эхом. 'Господин Ли, вы с ума сошли, кажется... Господи, что с вами сегодня?' Хан не мог сдержать улыбки, даже если на языке были сплошные обвинения (впрочем, как и всегда в подобные моменты). Парень расстегнул свою чёрную дорогую рубашку и уже опустил было ногу в брюках прямо в пузырящуюся цветную воду, когда Лино схватился за худощавую лодыжку и, перекрикивая шум, спросил: 'Почему ты в штанах? Я тебе их, вообще-то, за миллион вон купил в прошлом году, совсем совесть потерял?' Джисон зарделся и попытался, несмотря на протесты Господина, залезть к нему в воду: 'П-Потому что!.. Вы сказали днём, и я, ну... Неважно, дайте уже залезть в эту чёртову посудину!..' Минхо задумчиво посмотрел снизу вверх на краснеющее лицо телохранителя, потом - на его брюки. Он дёрнул вниз, с силой, которую могли в нужный момент обеспечить натренированные руки. Джисон пискнул как-то очень жалко и присел, закрываясь руками - стыд прилип к самому горлу, когда Господин Ли пробормотал то ли с удивлением, то ли с искренним восхищением: 'Ты что, сегодня весь день... Ходил голый?' Они оба сидели, один - по пояс в воде, где всплыл подол его белоснежной рубашки, второй - перед встроенным в пол джакузи, напряжённо глядя друг на друга, разговаривая без слов. Хан медленно разлепил сухие губы и нервно облизнулся, пытаясь сообразить, что ему сказать, чтобы всё, что произошло в голове его хозяина, встало на место правильно и избавило его от лишних оправданий: 'Я... Да, я... Думаю, я и правда не надел бельё сегодня. Господин, вы ведь... хотели этого? Да?' Минхо кивнул, не отрывая взгляда от своего подопечного - взгляд жадный, вдруг взрослый и собранный, какой бывал в моменты, вплетённые в самую подкорку сознания Джисона, в моменты их близости, где Лино всякий раз брал над ним верх. Как возможно так много чувствовать, сидя на холодном кафеле без штанов? Джисон вдруг понял, что ему нечего скрывать - от Лино, который открылся ему, доверил ему свои слабости и желания. Разве не поэтому Хан сделал что-то такое глупое, до ужаса развратное - он знал, что этим всё кончится, знал, что Господин Ли рано или поздно узнает, и тогда они снова соединятся; снова будут играть в одну лишь им известную игру. Джисон расслабил ноги; он осторожно опустился на колени, сейчас - оголённый до лодыжек, едва распалённый тем, как неожиданно и нелепо Минхо поймал его на "горячем". Лино протянул руку и аккуратно провёл ладонью по чужому телу - от самой шеи вниз, вдоль грудных мышц и ниже, по мягкому животу до самого паха. Влажная от воды рука была тёплой и приятно щекотала кожу, пока, наконец, пальцы не прикоснулись к полувозбуждённому члену; кажется, в эхе работающего джакузи у обоих парней на секунду перехватило дыхание, когда Лино с нарочитой небрежностью начал игру, растягивая слова: 'Ах, Хан-и... Я думал, мы искупаемся, я подарю тебе подарочек и только потом... Так сильно скучал по мне, м?' Лино дразнился; ловкими пальцами, скользящими по чужому возбуждению, он распалял Джисона, который, словно натренированный пёс, сидел, не в силах сдвинуться с места, пока ему не прикажут. Хану ничего не оставалось, кроме как ждать, нетерпеливо кусая губы, и жадно рассматривать приоткрытый рот с виднеющимися кроличьими зубками, полуприкрытые глаза настоящей морской сирены, сверкающие в неоновом отблеске бурлящей воды. Спустя всего пару минут невесомых манипуляций, первый сдавленный стон сорвался с губ Джисона, и Лино тут же убрал от него свою руку, довольно улыбаясь: 'Так-то лучше, добился своего? Залезай в воду, всё с себя прочь.' Хан протестующе заскулил, но подчинился - он торопливо стряхнул с ног штаны и выбрался из своей рубашки. Теперь полностью обнажённый, парень залез в тёплую воду, прямо в объятья Минхо - весь стыд и неловкость окончательно ушли, оставив место удовольствию от близости тел и душ. 'Ах... Хён...' Парень дрожал - его взгляд падал то на перегородку идеально прямого носа, то на красные от тепла и алкоголя губы. 'Хан-и...' Мужчина прижал к себе хрупкое тело и жадно прикусил кожу шеи, где, кажется, однажды останется полноценный шрам в виде острых зубов - Джисон застонал и неловко вцепился в широкие плечи, глядя за спину хозяина куда-то в сторону сейчас тёмной картины бесшумного океана. 'Хан-и, мой милый, милый Хан-и...' Минхо прижимал тёплое гладкое тело к себе крепко-крепко, как он делал всякий раз, стоило ему превысить свою норму алкоголя - кровь молодого мафиози кипела, чувства вскрывались старым консервным ножом и раскрывались перед Джисоном на его суд, как оголённые провода. 'Лино-я..?' 'Мой Сон-и...' Руки Лино начали настойчиво блуждать по телу, не встречая сопротивления - Хан глотал ртом воздух, пока бурлившая вода помогала во всех самых правильных местах, продлевая незаконченное его хозяином. С пухлых губ снова сорвался сдавленный стон, и парень задрожал всем телом, не в силах больше думать или сдерживаться: 'Господин, прошу, сделайте мне приятно, я больше не могу-' Лино отодвинулся от искусанной шеи - он больше не хитрил и не забавлялся, а тон сменился на такой, что Джисон мог бы кончить там же, на месте, выпей он хотя бы одну стопку сладкого соджу: 'Как ты просишь, Сон-и?..' Хан знал, что он будет жалким в конце, будет молить Лино о пощаде, но оно того стоило - парень сел на кафельный пол, где совсем недавно стоял на коленях, и раздвинул ноги пошире, открывая своему любовнику вид из тех, что Господин Ли, похоже, обожал наблюдать. Хан не отрывал взгляда от нависшей над ним родной фигуры - этот образ стоил любых унижений. Парень открыл рот и пробормотал, совсем жалко, оттопырив нижнюю губу в мнимой обиде: 'Хён, вроде, хотел, чтобы я был чистым, так что вот, я уже чистый, разве нет?..' Минхо придирчиво, с хитрецой во взгляде, осмотрел парня под собой и, не имея большого терпения дразниться и дальше, кивнул - теперь влажная, медовая кожа блестела в свете бликов джакузи, не оставляя ни единого шанса воображению. Джисон лежал, словно выброшенный на берег морской деликатес - Лино похихикал своему глупому сравнению и потянулся прямиком вниз, к чужому возбуждению, безо всяких прочих прелюдий взяв чужой член в рот; с удовлетворением, Лино услышал мягкий низкий стон, который всегда был сигналом к тому, что Джисон получал настоящее удовольствие. Он мог бы лакомиться таким Джисон-и вечность. Вообще-то, у них и правда было крупное дело на Чеджу.