Метки
Описание
Спустя чуть более чем два года, после окончания великой войны, Сирены напали. Резким ударом они парализовали морские коммуникации, прибрежные города в опасности, а правительства и военные отчаянно ищут способ борьбы с доселе неизвестным врагом. В этом новом мире, СССР должен противостоять вызовам, которые угрожают ему.
Позвольте представить вам историю первой войны с Сиренами, которая обрушилась на мир в конце сороковых, и то как СССР, его люди и Кансен сражались в этой войне.
Падение северного поста. Глава 2.
26 января 2025, 04:00
— Вперёд! Давим тварей! — крикнул Орлин, вставая в полный рост, с поднятым в верх пистолетом.
С криком «Ура!» защитники пошли в контратаку на ошарашенного противника. Моментально расклад сил переменился. Теперь уже фанатики были вынуждены отступать под натиском двух объединённых отрядов, во главе одного из которых шла Кансен. Красина шла вперёд, ведя огонь из пистолета и с нескрываемой яростью и презрением рубя тяжёлым ледорубом. Следом за ней шли бойцы, которые старались не отставать от своего предводителя. Постоянная трель пистолетов-пулемётов не утихала.
Какой-то безумец оказался на пути этой разъярённой лавины и попытался было подорвать гранату. Красина не дала ему сделать этого. Тяжёлый стальной инструмент, предназначенный для разбивания многолетнего льда, обрушился на него, буквально впечатывая культиста в землю. Его соратник от страха остолбенел. Когда ледоруб был вырван из мёртвого тела, его едва ли не вырвало. Культист бросил своё ружьё перед собой и попытался было упасть на колени, но один из солдат Орлина пристрелил его на месте.
Контратака защитников расколола войско приспешников Сирен на две части. Большинство из них отступило к окраине посёлка и заняло область второго и третьего фортов, а авангард оказался зажат между советскими солдатами и прибрежной полосой, откуда по ним велся огонь с борта ледокола.
Пытаясь выжить, фанатики стали ютиться около последнего оставшегося танка, чей экипаж продолжал яростно отстреливаться. Но бронебойный снаряд, выпущенный с корабля, положил конец этой агонии. Вслед за прямым попаданием Т-2 взорвался внутри. Яркий столб огня вздыбился в тёмное небо, подобно факелом, срывая башню с погона. Культисты, стоявшие рядом с ним, рухнули как подкошенные. Вслед за этим авангард настигли советские бойцы, и охваченные праведным гневом, изрешетили Сиреннопоклонников. Выживших не осталось.
Орудия ледокола между тем продолжали вести огонь, прижимая остальных культистов к земле и не давая им поднять головы. Орлин смотрел на это, тяжело дыша. Секундой ранее он пристрелил ещё одного противника возле своих ног, после чего напряжённо пробормотал:
— Отбились.
— Да, — согласилась Красин, остановившись рядом с ним, опустив руку с ледорубом к земле. Кровь продолжала стекать с него на снег, — с этим справились, — она тяжело вздохнула, подняв глаза в небо, после чего продолжила. — Однако, как бы не была сладка эта победа, я не уверенна, сколько ещё продлиться наша удача. Оставаться тут нам более нельзя.
— Согласен, — кивнул Орлин, осматривая позиции своих солдат и, краем глаза, позиции противника, на которых почти не было солдат. — Через сколько ты будешь готова выйти в море? — спросил он, повернувшись к ней лицом.
— Котлы уже под парами, так что хоть сейчас, — пожала плечами Красин.
— Ясно… — задумчиво сказал он, после чего снял с груди рацию и заговорил, — товарищи! Это был наш последний бой на Новой земле! Мы дали врагу достойный отпор, и теперь можем покинуть это место. Соберите наших раненых и отправляемся!
— Оставьте часовых на мостике, пусть следят за горизонтом, — кратко добавила Красин, не желая очередного внезапного нападения.
Её прожектора медленно рыскали по земле, не давая противникам даже высунуться из своих укрытий. В это же время солдаты Орлина стали медленно и незаметно отходить к пирсу. Фанатики были слишком напуганы и подавлены, поэтому даже не попытались стрелять им вслед. По трапу на борт корабля на носилках заносили раненых, которых сумели подобрать и тут же их переносили в несколько кают, спешно приспособленных под лазарет, где за ними ухаживали женщины. Орлин и Красин последними поднялись на борт, как раз в тот момент, когда очередные сигнальные ракеты осветили стоящий у причала ледокол и разорённое поселение.
На возвышенности снова показались едва заметные силуэты людей, а рядом с ними катились массивные силуэты техники. Спускаясь по холму, они вели беглый огонь.
— Всё, уходим, — кратко сказал Орлин, забегая по трапу на палубу ледокола.
Красин бежала прямо за ним, когда массивные винты стали работать на реверс. Массивный десятитысячетонный корабль стал медленно набирать скорость, постепенно отползая назад. Султаны от снарядов стали вздыматься из воды вокруг носа ледокола, а в ответ с палубы вёлся постоянный пушечно-пулемётный огонь. Клубы дыма и огня объяли покинутый посёлок.
Орлин и Красин поднялись на ходовой мостик, присоединившись к Малину, который стоял там, завороженно смотря на уходящий берег. Неожиданно несколько пули просвистели в нескольких сантиметрах над головой всех троих, заставив их упасть на пол.
Красин тут же спохватилась:
— Все спрячьтесь в каютах, пока я не скажу иного! — прокричала она, и её голос раздался из динамиков на всём корабле.
Пули барабанили по обшивке корабля. Танки противника выстроились на берегу холодного моря, направив свои пушки в сторону уходящего ледокола.
Зарычали немецкие автопушки, поливая корабль градом снарядов, которые почти все попадали в толстый ледовый пояс, не нанося никакого ущерба кораблю. Красин ответила им огнём трехдюймовок, и разрывы их снарядов сбивали вражескую пехоту на землю. Постепенно пули перестали барабанить по обшивке, а вскоре и хлопки автопушек утихли. Последние видимые всполохи ложились с явным недолётом. Заключительным аккордом эвакуации стал выстрел правой пушки с ледокола.
Снаряд вылетел из облака порохового дыма, устремившись к берегу почти что на пределе своей дальности. Людей уже не было видно, а танки были не более чем чёрными, едва заметными на фоне горящего посёлка точками. Оттого яркий столб огня, поднявшийся с берега в воздух, удивил наблюдавших за сражением из иллюминаторов корабля. Даже Красина, которая сейчас была занята разворотом корпуса, с удивлением посмотрела на поднимающееся в небо огненное облако.
— Вот это да, — пробормотала она, смотря округлившимися глазами, и через несколько мгновений, успокоившись, вернулась к управлению. Её корпус уже стоял бортом к берегу, и двигатели остановились, переключаясь с реверсивного на нормальный ход. Скрытые под водой винты медленно пришли в движение, толкая ледокол вперёд. Чёрный угольный дым стал с удвоенной силой валить из труб, и с тихим хрустом забортного льда, набирая скорость, Красина стала уводить корабль прочь от берега Новой Земли.
******
— Агх! А-аа! — болезненные крики разносились по тусклым коридорам ледокола. Источником этих душераздирающих криков был лазарет, в котором проходила тяжелейшая операция. Несколько человек поднявшиеся на борт с последней волной, были так или иначе ранены, кто пулей, кто осколком от мины, снаряда или гранаты. К сожалению, не все они обошлись простым перевязыванием. Одному из солдат осколок попал в ногу, глубоко прорезав её до самой кости и застрял в ней. Удалить его не получилось, а оставлять его там было нельзя — могло начаться заражение крови. Решение приняли быстро и чётко — ампутация. Запас обезболивающих на борту у Красиной был уже почти на исходе — его потратили на стабилизацию остальных раненых, а от обезболивающего этот солдат отказался. В итоге, его устроили в одной из кают, переделанных в маленькую операционную, и максимально увели оттуда всех остальных, особенно детей, которые были в другой, самой дальней части корабля. Пятеро самых крепких и самых здоровых мужчин держали его за руки и ноги, пока одна из медсестёр, вооружившись медицинской пилой, принялась к своей работе. Солдат зажал во рту тканевое полотенце, а после началась операция. Орлин всё это время находился неподалёку. Он прекрасно слышал, ужасные, пробирающие до дрожи, крики одного из своих подчинённых. Это всё было на его совести, на его душе. Он закрыл глаза, а на его лице проступила гримаса скорби. — Чёрт побери, — прошептал он, легко ударив кулаком по стальной стене. Боли он не почувствовал. — Ну что, капитан, — чуть приглушённый голос Малина, едва смог пробиться через громкие крики, — поздравляю вас, и нас всех — мы спаслись. — Спаслись… Ну, спаслись, в бога душу мать, — с досадой выругался Орлин. Малин поморщился: — Он будет жить, пусть так, но жить. У кого-то даже такого нет, — сказал он, прежде чем добавить. — Я видел, как люди умирали здесь и в мирное время, когда войны не было. Это Арктика — тут нельзя расслабляться, никогда. Орлин искоса посмотрел на Малина из-под бровей, после чего тяжело, согласно кивнул головой. — Ты уже узнал, сколько сейчас человек на борту… сколько мы смогли вывести? — спросил он, пытаясь хоть как-то отвлечься. Старый полярник тяжело и протяжно вздохнул. — Если то, что я узнал правда, то по результатам переклички, в данный момент на корабле находится сто двадцать семь человек и Красин. — Сто двадцать семь? — изумился Орлин. В его глазах словно пламя, вспыхнуло осознание. — Да было же сто пятьдесят два! — Верно, — грустно кивнул Малин, — двадцать шесть человек остались там, на Новой земле навсегда. — Да … оно конём! — недовольно гаркнул Орлин, схватившись одной рукой за голову. Вторая рука сжалась в кулак, и он тряс её, собираясь со злости вновь ударить по стене. — Это война, друг мой, — сухим и усталым тоном сказал Малин, положив руку на плечо капитану. В этот момент из операционной вышла одна из медсестёр. Её белый халат стал красным от крови, а в руках покоилось полотенце, которым она пыталась вытереть руки. — Мы, вроде бы, закончили, — томным, усталым голосом сказала она, посмотрев на двух мужчин, — жить он будет, но всё же лучше, если он поскорее попадёт в нормальные условия на большую землю, тут нету всего необходимого оборудования. — Понятно, — кивнул Орлин, повернувшись к Малину. — Надо будет узнать у Красин, что там у нас с переходом. — Верно, — согласившись кивнул Малин. — В таком случае, товарищи, я оставлю вас, — сказала медсестра, развернувшись и вновь направившись к импровизированным палатам, — есть ещё много кто, кому нужна медицинская помощь.******
Красин сидела в штурманской рубке, склонившись над картами уже на протяжении нескольких часов, пытаясь предположить и проложить курс. С одной стороны, всё было просто, как никогда — путь от Новой земли до Североморска, занимал чуть более двух дней по прямой … в мирное время. Теперь же между ними и заветной целью раскинулись Зеркальные моря — хитроумные ловушки Сирен, которые так же исполняли роль их военных баз и опорных пунктов. И где им приходил конец — ни она, ни, кто-либо ещё не знала. Когда Красин вышла в этот рейс, то прошла северным маршрутом по области, сильно скованном льдами. Тогда там было свободно от зеркальных морей, но что там сейчас? Эти «Моря» могли увеличиваться в размерах. Это было замечена на дальнем востоке, Северном морен, в Средиземном море и Мексиканском заливе. Да и тут, в Северном океане несколько раз было что-то, что могло быть принято за увеличения «Морей». Несмотря на то, что это явление было достаточно редким, но всё же нельзя было этого сбрасывать со счетов. — Чёрт!.. — прорычала Красин, сверяя свои измерения с лежащей тут же, нарисованной на бумаге, таблицей. Тут же лежали несколько линеек, циркуль компас. Несколько карандашей были уже сломаны и ждали своей очереди рядом с массивным ножом, чьё лезвие было слегка чёрным от счищенного графита. — Так, а если… — Товарищ Красин, — в дверном проёме раздался голос капитана Орлина, прежде чем тот вошёл в штурманскую. Вслед за ним следовал и Малин. Оба были в хмуром и напряженном состоянии, хотя куда более явно читалась на их лицах усталость, которая, казалось, пропитала вообще всех пассажиров на борту ледокола. — Проходите, товарищи, — махнула она рукой, продолжая вычерчивать линии на карте. Малин и Орлин остановились перед Кансен, уставившись на карты. Они оба умели читать карты. Один по долгу службы, другой по опыту, но что тот, что другой, были слабо знакомы с морскими картами. — Что у нас с курсом? — осторожно спросил Малин, пытаясь разобраться во всех тех помарках, которые успела начиркать Красин. — Всё довольно сложно, — чуть задумавшись, неуверенным голосом, сказала Красин, после чего поставила палец на карту, — вот, смотрите. Мы сейчас вот тут, — её рука остановилась в нескольких сантиметрах от очертаний Новой Земли, — мы сейчас двигаемся на Север вдоль берега на удалении, если я всё верно считаю, около сорока миль. Сейчас мы где-то на 72 — 72.5 градусах. Дойти нам нужно примерно до семьдесят восьмого градуса, после чего мы должны будем повернуть на запад, — Красин вздохнула, — так мы должны будем обойти Зеркальные моря, будучи в относительной безопасности. — Относительной? — с некоторой опаской в голосе спросил Орлин. — Я не могу дать гарантии, что мы не встретим по пути какой-нибудь заплутавший рейдер Сирен или что-то похуже, — сказала она с явным не довольствием на лице. — К тому же, мы в Арктике. Тут случиться может что угодно. Вы, наверное, и так убедились в этом, — кивнула она в сторону двери, явно намекая на уже утихшие крики. — Да … — закивал головой Орлин, тяжело вздохнув и опустив глаза в пол, — это верно, — он быстро пришёл в себя и, подняв глаза, спросил. — Сколько дней займёт путь до Североморска? — В обычное время, я бы сказала, что путь займёт два с половиной дня — шестьдесят часов, но до вас я шла около четырёх дней, а теперь нам нужно будет брать ещё севернее для безопасности, — сказала Красин, набрасывая на карте примерный маршрут. — Можешь просто сказать, сколько мы пробудем в море? — спросил её Малин. — Дней пять, — тут же последовал ответ со стороны Красин, когда она подняла глаза на двух присутствующих, — точно не меньше, а возможно даже больше. — И насколько дней у нас хватит запасов? — настойчиво спросил Орлин. — Дней на двадцать хватит, — пожала плечами Красин. — Я отправилась в рейс с полными танками, да и к тому же, у вас я тоже пополнила запасы. — То есть, у нас есть четырёхкратный запас провизии, — резюмировал Орлин, поглаживая подбородок. — Скорее двукратный, — поправил его Малин, чуть поджав губы, после чего сразу же пояснил, — у нас ведь, паёк увеличен — раненные и тому прочее, им ведь нужно больше. — Ну у нас же провизии хватает, в любом случае? — Да, с ней у нас проблем быть не должно, ровно так же, как и с топливом. И того и другого у нас предостаточно, но всё же затягивать нельзя. — Согласен, — кивнул Малин. — Я так же не против этого, — криво улыбнулся Орлин, — уж извини, Красин, но на земле мне как-то по-привычнее, чем у тебя на борту. — Не переживайте, товарищ капитан, я вас понимаю, — спокойно ответила ему Кансен и добавила, — но есть одно дело, с которым мне нужна будет ваша помощь, товарищи… Оба мужчины переглянулись между собой, после чего, почти синхронно, повернулись к Кансен. — Мы слушаем.******
Солнце медленно клонилось к закату. Второй день в море после эвакуации пролетел почти что незаметно. Все раненные были более или менее стабилизированы и лежали в каютах. На палубе стояла постоянная вахта из подчинённых Орлина. Красин настояла на том, чтобы капитан выделил людей для этой простой, но в то же время выматывающей работы, чтобы обеспечить безопасность. Она всё ещё опасалась неожиданного нападения. Воспоминания о северных конвоях, несмотря на прошедшие годы, были как никогда свежи в её памяти. Быть может, Арктика действительно сохраняет всё, что в неё попало? Большинство пассажиров находились под палубой, в тёплых, отапливаемых каютах, но не все. Тех, кто был слишком слаб или попросту не хотел подниматься на палубу вооружили вёдрами и швабрами, другие были на камбузах, почти не останавливаясь, готовили еду для всех пассажиров. Третьи — самые смелые, вооружившись ломами поднялись на палубу, которая после двух дней в открытом океане покрылась толстым ледяным панцирем. На протяжении всего дня мужчины, женщины и дети, которые вызвались на это, долбили, раскалывали и сбивали наросший лёд, который был опасен как для пассажиров, так и для самого корабля. В общем, жизнь продолжалась.******
Алексеев работал именно в третьем отряде. После почти что восьми часов на палубе, он ввалился в каюту. Он едва снял с себя тяжёлую шапку, как из неё повалил пар, и это в тёплой каюте. Мужчина медленно добрался до своей койки и почти сразу же рухнул на неё. Он так сильно вымотался, что не заметил двух других обитателей каюты. — Папа! — голос Веры, которая до этого молча сидела в углу, заставил его на мгновение поднять голову. — Дочка… — тихо прошептал он, посмотрев в глаза Вере, прежде чем снова рухнул на подушку. — Куда же ты в одежде? — притворно, по-детски, запричитала она, прежде чем шагнуть вперёд. — Вера, что ты делаешь? — спросил второй голос, который принадлежал её ровеснику — Роме, сыну Никиты Рулева, который сейчас стоял на вахте на палубе. Его же мать, которая так же жила в этой каюте, сейчас трудилась на кухне. — Бабушка говорила, что нельзя грязным спать ложиться! — ответила она притворно серьёзным голосом, прежде чем схватиться за перчатку, до сих пор одетую на руку отца. Она с заметным трудом стянула перчатку с руки и тут же ахнула. Помимо того, что с неё тоже пошёл пар, кожа скукожилась от длительного воздействия влаги, а на ладони и пальцах виднелись подтёки крови. — Папа! — обеспокоенно воскликнула Вера, встревоженная увиденным. — Рома! Помоги мне! — громко крикнула она мальчику, прежде чем схватиться за рукав куртки своего отца. Мальчик так же последовал примеру девочки, помогая ей. Они быстро стянули вторую перчатку, вместе с курткой, прежде чем Алексеев перевернулся на спину, тихо прошептав: — Спасибо, — выдохнул он, чуть приоткрыв глаза. Медленно, с заметным усилием, он смог поднять тело, сев на край койки, посмотрев на детей, — спасибо вам ребятки. В этот момент по коридору отдалённо зазвучали шаги, которые медленно приближались. — Все, кто свободен! Время ужина! — девчачий, молодой голос сначала приближался, а после, в момент достигнув максимальной громкости, стал медленно отдаляться. — Ну что, малышня, — с доброй улыбкой начал Алексеев, — время ужина! — Ура! — захлопала в ладоши детвора. Расписание на корабле было составлено почти сразу же, после отплытия и соблюдалось безукоризненно, разве что оно было куда более мягким по сравнению с обычным распорядком дня на военных кораблях в виду большого количества женщин, детей и раненых. Очень скоро Георгий вместе с двумя детьми, прибыл в камбуз, который уже ломился от посетителей. Каким-то чудом они смогли выкроить себе немного места, расположившись в самом углу со своими тарелками. Паёк, который им полагался, был на удивление довольно сытным и большим, даже больше чем на Новой земле, и это даже несмотря на ту ситуацию, в которой они оказались. Он состоял из похлёбки на мясе. Правда, самого мяса было не то, чтобы много, а основную часть составляла разваренная крупа, как правило, гречневая или овсяная. Вместе с похлёбкой каждому полагался кусок чёрного хлеба, галеты или сухари из рациона полярников, разбавленный лимонный сок, сало или вяленое мясо, четыре квадрата шоколада. Дети сперва обрадовались тому, что будут давать сладости, но быстро разочаровались, так как шоколадные плитки оказались горькими на вкус. Сразу появились спекулянты, которые готовы были меняться продуктами. Их даже не останавливали. Алексеев, вместе со своей дочкой и сынишкой своего друга спокойно продолжали свою трапезу, когда к ним подошла ещё одна фигура. — Извините, могу ли я пристроиться тут? — прозвучал приглушённый, едва слышимый за гулом камбуза, женский голос. — Конечно! — Алексеев чуть не поперхнулся, подняв глаза на говорившую. — Товарищ Красин, конечно, садитесь, — тут же сказал он, сажая дочку себе на колени, освобождая место. — Благодарю, — кивнула она, занимая место на самом краю. Несмотря на своё положение, которая она занимала на этом корабле, которое позволяло ей отгородиться ото всех, Красин предпочитала находиться в окружении других — своей команды раньше и пассажиров сейчас. Наверное, так пошло ещё со времён экспедиции по спасению Соловья, а может, во время поиска Красной палатки. Она сама не могла сказать, когда у неё появилась такая привычка. Быть может, она была у неё всегда. В её тяжёлой работе в северных широтах, где на десятки километров вокруг лишь холодная вода и белые, мёртвые льды, общение с любыми людьми, будь то самый нижний матрос, кочегар, посыльный, или самый высший офицер или капитан — давали ей, помимо прочего, то ощущение жизни, которого так не хватает на севере. — Папа! — откусив кусок сухаря, едва прожевав его, позвала Вера. — А кто это тётя? — спросила она, чуть завороженным голосом, смотря на Красин. Алексеев не успел ответить, когда мягкая улыбка расплылась по лицу Кансен. — Какая у вас любопытная дочка, — ухмыльнулась она, погладив Веру по голове, — как зовут тебя. — Вера, — чуть смущённым голоском, ответила девочка, после чего отведя взгляд, — а вас? — Красин, — ответила женщина, убрав руку от головы девочки, — я … можно так сказать, капитан этого корабля. — Ого! — воскликнула девочка, когда её глаза буквально вспыхнули от удивления и предвкушения. — Расскажите! Расскажите! — Вера! — буркнул Алексеев, на свою дочь, недовольным голосом, после чего поднял взгляд на Кансен, которая чуть прикрыла рот рукой, пытаясь подавить тихий смешок. — Извините её пожалуйста. — Да ладно вам, — притворно удивилась Красин, — всё хорошо. Меня напротив, радует то, что дети нынче так интересуются всем. Так приятно, — Она видела, как девочка подняла голову на отца со взглядом, который прямо-таки кричал: «Видишь, я ничего плохого не сделала! Так что не ругай меня!» Потом девочка опустила глаза на Красину, и, всё тем же, притворно детским, смущённым голосом спросила: — Так вы расскажите что-нибудь? — она собрала руки на груди, прося Кансен рассказать хоть что-то. — Прости, малышка, но сейчас не могу, — сказала она, кивая на тарелку, — дел нынче слишком много. Давай как-нибудь в другой раз, быть может, когда высадим вас всех — увидимся. — Хорошо, — чуть грустно, ответила Вера, немного опустив голову, прежде чем схватить с края своей тарелки пару галет и протянуть их Красиной. — Вот! Возьмите! Пусть у вас будет больше сил! — Ха-ха! Спасибо тебе, — вновь посмеялась от умиления женщина. Она с некоторой неохотой приняла подарок от девочки, но всё же сделала это, не желая расстраивать её. — Угу! — кивнула девочка. — Папа, я поела! Могу пойти обратно? — спросила она, вновь задрав голову вверх. — Эх … конечно, — вздохнул он, давая ей возможность подняться на ноги. — Рома, ты как там? — Я всё съел, дядя, — спокойным голосом сказал он, показывая свою пустую тарелку. — Ну, хорошо, — кивнул Алексеев, — идите тогда, вздохнул он, прежде чем дети вскочили со своих мест и побежали обратно в каюту. — Такие милые дети … — вздохнула Красин, смотря вслед на убегающие, теряющиеся макушки. Когда те скрылись за металлической дверью, она легонько одёрнула руку Алексеева, привлекая его внимание. — Вот, возьмите, — сказала она, протягивая мужчине завёрнутый в фольгу шоколадный брикет. — Что вы! — негодующе начал Георгий, смотря на свёрток в руках, после чего поднял глаза на Кансен. — Товарищ Красина, зачем же? Это же ваше. — Возьмите, друг мой, — улыбнулась девушка, продолжая говорить, — ваша дочка так же сделала, пусть это станет для неё приятным подарком. — Спасибо, я обязательно передам ей это, — кивнула он, всё же принимая дар от Кансен, прежде чем бросить взгляд в свою тарелку, которая уже была пустой, — ну … видимо я закончил тут. — Не смею вас задерживать, — с ухмылкой сказала Кансен, когда Алексеев поднялся из-за стола и так же покинул столовую. Красин же продолжила медленно похлёбывать похлёбку, изредка поднимая глаза на окружающих. — И всё-таки, эта девочка, Вера, подняла мне настроение… — тихо сказала она, легко откусывая кусок галеты.******
Солнце уже давно скрылось за горизонтом, а на смену ему пришла высоко висящая, бледно-белая луна, которая освещала морскую гладь. Ледокол продолжал своё движение на север. С левого борта, буквально в полукилометре от него, раскинулось массивное, бескрайнее ледовое поле, которое уходило за горизонт, а справа была свободная, чёрная как смоль, вода, едва-едва зыблемая редкими невысокими волнами. Сама Красина сидела на ходовом мостике, наблюдая за медленно плывущими льдами за бортом. — Как будто в поезде сижу, — тихий голос капитана Орлина прокатился по рубке. Красин не обратила внимание на него, лишь тихо сказав: — Возможно… — она вздохнула и продолжила, — за свои уже больше чем три десятка лет, я так ни разу на поезде и не поездила … — Ну, ещё будет время, — хмыкнул Орлин, садясь напротив неё, и так же повернувшись к иллюминатору, смотря на медленно плывущие льды. Через несколько минут, он спросил: — а мы можем пройти вот тут? По этим льдам? Красин чуть приподнялась, и прищурила глаза. Она несколько мгновений молчала, оценивая то, что видит. — Пройти там мы, скорее всего, сможем, но мы так потеряем много времени, — ответила она, прежде чем вновь вернуться в, как оказалось, очень удобное положение. — Лёд там не очень толстый, так что пробиться через него мы сможем, но мы тогда потеряем в скорости. Лучше будет сейчас пройти на север, там должна быть прогалина — ледовый пролив с открытой водой, где мы спокойно, на прежней скорости, дойдём до Мурманска. — Ясно, — кивнул Орлин, — мы хотя бы идём по расписанию? — Да, — кивнула Красин, потянувшись куда-то за пазуху. Через мгновение она достала свёрток фольги и фляжку, — будете, капитан? — Не откажусь. Кансен надломила шоколадную плитку, протягивая половину Орлину. После чего, открутив крышку от фляги, налила в неё жидкость насыщенного каштанового цвета и так же протянула её капитану. — Остыло, к сожалению, — вздохнула Красин, чуть встряхивая флягу, после чего, запрокинув голову, отпила из неё. — Что там у вас? — спросил Орлин, поднеся импровизированную крышку к носу. — Чуть остывший черный чай, разбавленный армянским коньяком, — тут же ответила Красин, опустив голову. Почти сразу же она закинула плитку горького шоколада, и, чуть поморщившись от горечи, вновь запила. — Коньяк же в кипятке выдыхается, — сказал Орлин, осторожно пробуя жидкость, предложенную Красин. — Поэтому-то я и остужаю чай! — воскликнула она и улыбка расплылась по её лицу. — Если сначала заварить чай, а потом остудить его градусов эдак до семидесяти, то коньяк почти не выдохнется. — А носить с собой две фляжки? — скептически посмотрел на неё Орлин. — Не, слишком много места занимают, — лаконично ответила Красин, вновь отпив немного из фляжки. Так бы они и сидели, продолжая разговаривать, если бы, внезапно, в ходовую рубку не ворвался один из часовых. Его форма была чуть белой от налетевшего снега, а самого его чуть трясло от холода. Быстрым движением он опустил со рта шарф, который до этого закрывал ему рот, и отрывистым голосом заговорил: — Товарищи Орлин и Красин! Мы заметили по правому борту в километре от нас какое-то движение. Кто-то идёт параллельно нам. Красин и Орлин на миг затихли, переглянувшись между собой, потом почти одновременно вскочили на ноги и почти что бегом направились на палубу. Через несколько мгновений они оказались на верхнем ярусе ходовой рубки, где оставшиеся два наблюдателя, продолжали, приложив бинокли к глазам, наблюдать за странным движением по правому борту. — Бинокль сюда, — ледяным тоном произнесла Красин, обратившись к одному из наблюдающих. Тот быстро выполнил приказ Кансен, передав ей бинокль. То же самое сделал и Орлин. Теперь они оба стали всматриваться в чёрную гладь моря. — Да, что-то тут не так, — проскрипев зубами, прорычала женщина, смотря на воду. Она будто бы кипела. Маленькие пузырьки воздуха выходили из-под воды, разрываясь на её поверхности. — Может быть, это киты? Я слышал, что они тут водятся, — сказал из-за спины один из смотрящих. — Киты тут водятся, но это точно не они, — пробормотала Красина, всматриваясь в ночную темень. — Тогда что? — обеспокоенно спросил Орлин, опустив свой бинокль и повернувшись к Кансен. — У меня пять предположений и каждое хуже предыдущего, — сплюнула Красин, а после добавила, — и я надеюсь, что ни одно из них не окажется верным. В этот момент, будто услышав их разговор, вода вскипела с удвоенной силой. На чёрной воде появилась белая пена от бурления воды. Несколько секунд она бурлила, а после вздыбилась и из воды стал показываться едва видимый силуэт. — Вот дерьмо! — выругалась Красин, опустив бинокль и ударив кулаком о об ограждения. Остальные присутствующие нервно переглянулись, после чего, схватившись за бинокли, стали наблюдать за тем, что вызвало такую реакцию у Кансен. Медленно из-под воды стали показываться металлические элементы. Сперва это были две мачты, которых не было видно из-за темноты, а об их присутствии говорили только следы на воде. Затем на поверхности показалась верхушка ходовой рубки. Она была достаточно короткой, а её носовые обводы были закруглены, подобно итальянским эсминцам. Прошёл ещё миг и показался следующий элемент — спереди и позади от рубки показались две скруглённые, отдельно стоящие, орудийные башни, их которых в разные стороны грозно смотрели длинные орудия. — Подлодка, — шёпотом резюмировал кто-то из присутствующих. — Наша? — спросил кто-то другой, и его голос звучал надеждой. — Неужто о нас не забыли? — спросил он, но в эту же секунду был прерван холодными словами Красин. — Нет … не наши, — покачала Красин головой, а после продолжила, — таких наши не строили, — сказала она и тут же повернулась к капитану Орлину, — боюсь, что это враг. — Х-1 … — задумчиво сказал один из наблюдателей, моментально приковывая к себе внимание всех находящихся на мостике, — что? — недоумённо спросил он, поняв, что приковал взгляды к себе. — Там это на рубке написано. — Британец, чи шо? — спросил другой, слегка усмехнувшись. Красин снова подняла бинокль. Странный гибрид подлодки и артиллерийского корабля занял полностью надводное положение. Он выглядел диковинно и, в то же время, завораживающе. Над водой виднелся его высокий борт, который, казалось, состоял из двух частей — нижней, закруглённой и верхней, почти что прямой, которая упиралась в непомерно большие орудийные башни и несуразную, маленькую рубку. Вслед за этим Кансен убрала бинокль от глаз и, повернув голову, стальным тоном сказала: — Капитан, слушайте меня внимательно. По левому борту идите вниз, под палубу. Всех раненых и детей поднимайте и переводите в переднюю половину левого борта, начиная от второй трубы. Женщин, кто согласиться — туда же. Остальных — ведите на нижние палубы и выдавайте им инструменты, пусть будут готовы к ремонтным работам. Также возьмите ещё человек десять — пятнадцать. — Зачем? — Выдайте им оружие, самое тяжёлое, что у нас есть, и пусть встают на правый борт, -Красина указала рукой на подлодку и со злостью в голосе объяснила, — это Пепел. Если учесть, что она идёт с корпусом, а не с такелажем, то, возможно, у неё на борту кто-то есть. Ваша задача залить её огнём. — Принято! — уверенно, кивнул Орлин, проскрежетав зубами, прежде чем поспешно покинуть. Красин повернулась к оставшимся при ней дозорным. — Присоединяйтесь к нему. — Есть! — кивнули они синхронно, прежде чем покинуть её. Кансен осталась одна на верхней площадке ходового мостика, когда в радиоприёмнике раздался приторно вежливый, но в то же время сквозящий ядом женский голос. — I am calling the icebreaker of the Soviet Navy Krasin. You have to shut down your engines immediately, or I will send you and your crew to the bottom of the ocean.