Метки
Описание
Спустя чуть более чем два года, после окончания великой войны, Сирены напали. Резким ударом они парализовали морские коммуникации, прибрежные города в опасности, а правительства и военные отчаянно ищут способ борьбы с доселе неизвестным врагом. В этом новом мире, СССР должен противостоять вызовам, которые угрожают ему.
Позвольте представить вам историю первой войны с Сиренами, которая обрушилась на мир в конце сороковых, и то как СССР, его люди и Кансен сражались в этой войне.
Расколотый лёд. Глава 4.
05 января 2025, 04:00
Вслед за падением последнего оборонительного рубежа Гангут вывела эскадру к цитадели Сирен. Три линкора класса «Севастополь», остановившись на месте на открытой воде и встав в ряд, смотрели на строение, находившееся в центре Зеркального моря. Это была монструозная конструкция из серого металла, которая представляла собой шпиль, покоящийся на пирамидальном основании и поднимавшийся вверх на две сотни метров. По стенам цитадели протянулись светящиеся светло-сиреневым цветом полосы.
Настал момент, когда прошедшая сквозь все линии обороны подобно кувалде, обрушившейся на деревянное полено, эскадра Балтфлота стояла в одном шаге от своей цели. Вдалеке продолжали громыхать звуки боя — их флагман продолжала своё сражение. Не обращая на это внимание и веря в победу своего флагмана, три сестры стоя в одну линию и стали наводить свои пушки на ключевую цель. Загудели сервомоторы на такелажах, с заметным усилием поворачивая массивные башни главного калибра. Сперва они вышли на верный азимут, а после стволы орудий стали медленно подниматься, под тихое жужжание электромоторов.
Через несколько секунд орудия остановились, после чего прозвучали голоса Полтавы и Петропавловска:
— Цель на линии огня! — доложили они, ожидая приказа от Гангута.
На миг всё будто бы замерло, а после, прорезая холодный, тяжёлый воздух, который словно густой кисель окутывал их, сдавливая лёгкие, Гангут заговорила. С коротким выдохом небольшое облако пара стало медленно пониматься в небо. Ещё через миг её голос прорезал воздух вокруг.
— Сёстры мои! — начала она, обращаясь ко всей эскадре. — Мы дошли до этого места! Мы сокрушили этих тварей, которые осмелились прийти в наш дом! Так пусть это место станет их могилой! ЛИНКОРЫ, ОГОНЬ ПО ЦИТАДЕЛИ! — на её лице появилась грозная улыбка, и в ту же секунду, когда последняя буква сорвалась с её губ, её орудия открыли огонь. Тут же, вслед за ней то же сделали и её сёстры.
Заговорили пушки и их выстрелы были подобны громогласной музыке. Ведя последовательный огонь, разряжая башни по одной, отправляя снаряд за снарядом в крепость Сирен, они каждый раз разрывали воздух громовым возгласом.
Силуэты «Севастополей» окутали облака пороховых газов из-за непрекращающейся стрельбы, а стволы орудий стали отдавать едва видимым красноватым светом, из-за количества снарядов, которые они посылали в крепость Сирен. Её, как и оборонительные позиции Сирен, окружал защитный ореол, который, впрочем, был гораздо мощнее. Он успевал частично восстанавливаться даже под ударами двенадцатидюймовых снарядов. Увидев это, троица линкоров сосредоточила огонь на отдельных сегментах ореола, ускоряя его истощение. Постепенно всполохи на ореоле от ударов снарядов становились всё тусклее — он явно иссякал.
Видя это, с азартной улыбкой на лице, Полтава прокричала:
— Вперёд! Они уже посыпались! Давайте поднажмём! — с заметной задорностью в голосе прокричала она.
— Как бы у нас снаряды не закончились так, — скептично пробормотала себе под нос Петропавловск.
— Всей эскадре — огонь по цитадели! — тут же распорядилась Гангут.
К канонаде подключились пушки крейсеров и эсминцев, обрушив на цитадель град огня и стали. Непрерывный град снарядов, который они посылали в сторону крепости Сирен ужасал. Даже эсминки, чьи, несомненно мощные сто тридцатки находились на пределе своей дальности, вели постоянный огонь, постоянно сотрясая щиты цитадели зеркального моря.
Через пару минут ореол полыхнул ярко-голубой вспышкой, пробившейся сквозь облака огня и дыма и на миг скрыл силуэт крепости, после чего, так же неожиданно, как и появился он рассеялся в воздухе, как если бы его и не существовало. Теперь лавина стали и огня обрушилась на броню цитадели.
Очередная партия снарядов врезалась в обшивку цитадели и пробила её насквозь. Вслед за попаданиями стало видно, как из-под стен строения сначала полезли струи дыма, а затем начал вырываться огонь.
В секунду языки пламени объяли футуристическую конструкцию, когда снаряды линкоров, пробивая броню башен, которая на поверку не была достаточно толстой, попадали в их хранилища боезапаса. Почти моментально началась цепная реакция, и небольшие башенки с тремя орудиями в каждой, чья мощность была равноценной пяти или шести дюймовым орудиям, стали взлетать на воздух. Некоторые из них оставались на месте, но их крыши прожигались языками яркого пламени.
— Хорошо горит, — оскалилась Петропавловск, наслаждаясь картиной разрушений, разворачивающуюся перед ней, с огнём в глазах. — Так им и надо!
Однако даже под такими ударами оплот Сирен в Финском заливе продолжал стоять. Неожиданно у его подножия пространство исказили яркие вспышки, и в ткани самого мира разверзлись «врата», окружённые насыщенным фиолетово-розовым свечением. Сквозь них проходили один за другим чёрно-фиолетовые корабли, которые стали медленно, но уверенно рассредоточиваться, расползаясь от порталов, и с каждой секундой кораблей становилось всё больше и больше.
— Сирены решили вылезти из своей норы! — с ядовитой улыбкой прошипела Таллин за мгновение до того, как её орудия вновь изверги огонь и сталь. — Видимо, решили бросить на нас все силы!
— Плевать на них! — прорычала, стиснув зубы, Гангут, прежде чем громогласно добавить, — Продолжайте огонь по цитадели!
В этот же момент общая канонада выстрелов была на миг разорвана оглушительным грохотом залпа, прозвучавшего откуда-то со спины. На несколько секунд, отзвуки грома продолжали доноситься эхом со всех сторон, а все Кансен Балтфлота повернули головы назад в поисках источника звука.
Советский Союз стояла в нескольких десятках метрах позади них, а от её орудий в небо поднимались тонкие струйки дыма. От это вида Гангут довольно улыбнулась.
— Наш флагман с нами! Так не посрамим честь Флота! — прокричала она, и её орудия вновь выстрелили, а вслед за ней, последовали и остальные. И снова град снарядов обрушился на цитадель, однако, на этот раз это не продлилось долго.
Под снарядами советской эскадры сперва обрушились внешние стены, которые всё это время стойко держались под непрекращающимся натиском снарядов. Общая канонада была вновь разорвана оглушительным выстрелом Союз, чьи орудия вновь прогремели, посылая снаряды в умирающее укрепление. Они угодили в открывшуюся брешь в защите крепости и пропали в её недрах. Секунду было тихо, а после мир сотрясся.
Столб огня белого цвета, которого прежде ни одна Кансен из присутствовавших не видела, вздыбился в небо на сотни метров. Его свет был настолько ярким, что на несколько секунд солнце померкло на его фоне. Через несколько мгновений он стал тускнеть, превратившись в облако огненно-красного дыма. Следом до эскадры Балтийского флота добрался звук, который был подобен гулу извергающегося вулкана, только гораздо громче, и с ним обрушилась мощная ударная волна, потрясшая всех Кансен и едва не сбившую с ног искалеченную Чкалов, которой помогла удержаться на ногах Железняков.
Но огонь распространялся не только вверх — вышедшие из «врат» корабли были поглощены огненным штормом, который возник в разрушающемся центре Зеркального моря. В один миг несколько десятков кораблей Сирен сгинуло в пламени.
В следующий момент ещё один мощный удар потряс Зеркальное море. Казалось, само небо стало дрожать — оно «треснуло», подобно стеклянному куполу гигантских размеров. Молнии самых странных цветов стали бить во все стороны из центра Зеркального моря, пронизывая тучи тёмно-багровых, невозможных в нормальном мире цветов. Разряды пронизывали их, и тучи стали пропадать, открывая обычное земное небо.
Все тут же почувствовали, что температура воздуха изменилась, а в воздухе появилась та самая приятная солоноватость моря, которая разительно отличалась от того, что было в зеркальном море.
— Всё… — выдохнула Союз, обводя всех взглядом и улыбнувшись с облегчением, — мы справились. Идём домой, в Ленинград.
******
Корабли вошли в город далеко за полночь. Растущая луна ярко светила с тёмного ночного неба, украшенного орнаментом из звёзд, которые были подобны драгоценным камням на тёмном своде пещеры. Холодный мартовский ветер, нагоняемый с моря, поднимал с улиц северной столицы снег, который всё ещё иногда выпадал в эти дни. Но, несмотря на позднее время, ветер и холод, набережные Кронштадта и Ленинграда были почти полностью заполнены людьми. Когда Зеркальное море пало, радиограмма с флота тут же была передана в главный военно-морской штаб, который базировался в Ленинграде. Оттуда сообщение было передано в Москву, где уже готовилось объявление, но они уже опаздывали. Эта новость как-то просочилась в народ, подобно лесному пожару, распространилась по Ленинграду. Сотни людей вышли на улицу, потянувшись к набережным. Им предстала поистине незабываемая картина. Корабли шли на небольшой скорости, не более десяти узлов, что давало возможность рассмотреть их. Этому способствовало и то, что, подойдя к Кронштадту, все вымпелы осветились огнями. Портовые буксиры тут же двинулись к ним, ведь в той же радиограмме сообщалось о тяжело повреждённых кораблях. Две вспышки света осветили тёмное небо, и два корпуса появились в воде чуть спереди флагмана, коей стояла Союз. Они принадлежали Чкалов и Минск. Это было необходимо для того, чтобы корабли могли занять свои места в сухих доках, готовясь встать на долгий ремонт. И если повреждения Чкалов были пусть и тяжёлыми, но ограничивались разнесённой в клочья фок-мачтой и разрушенными орудийными установками в носовой части, то вот Минск досталось гораздо тяжелее. Её нос был смят и чем-то напоминал гармошку. От носа, по правому борту корпуса, шёл длинный разлом, который будто бы оставило лезвие гигантских размеров, вспоровшее корпус как консервную банку. Нескольких орудий не было. Верхняя часть надстройки была снесена, а мачта лежала на боку. Части первой дымовой трубы попросту не было. Конечно, у других тоже были довольно серьёзные повреждения — у кого-то не было орудий или даже целой башни, у других была повреждена надстройка. Корпус Кронштадт и вовсе был испещрён многочисленными вмятинами, как если бы по тяжёлому крейсеру стреляли картечью огромного калибра. Но портовые рабочие и представить себе не могли, что это такое могло изувечить корпуса лёгкого крейсера и эсминца.******
Швартовый был отдан, а вслед за этим ноги Союз коснулись гранитного пирса. Почти тут же оглушительный, праздный, гул толпы ударил её. Стоявшие на страже солдаты не стали сдерживать людей, пришедших встретить Кансен, получив приказ адмирала Льва Галлера ограничиться поддержанием порядка. Впрочем, люди сами не особо шли вперёд, ограничиваясь лишь восторженными выкриками. Советский Союз зашагала вперёд, постукивая своим посохом по каменному настилу пирса. Флагман флота ответила радостной толпе сдержанной улыбкой и замахала рукой в попытке ответить всем, кто приветствовал её. Десятки, сотни, а может быть и тысячи людей смотрели на неё с благоговением и радостью. В этот момент она испытала чувство, настолько странное, настолько же и приятное — чувство того, что то, что она делает правильно. Её улыбка чуть померкла, а взгляд опустился вниз. Короткое чувство, которое она почувствовала в этот момент стало последней каплей, которая ей нужна была. Она кивнула сама себе в подтверждение своих мыслей, после чего подняла взгляд на людей. Её голос — голос флагмана, проведшей эскадру к победе — гулко зазвучал, сразу же заглушая ропот толпы: — Товарищи… друзья… братья и сёстры! — начала она, на миг замолчав, охватывая всех взглядом. — Сегодня пало Зеркальное море — очередная стена, которая закрывала собой Ленинград от остального мира. Мы, мы все внесли свой вклад в это! — её посох поднялся в воздух, походя, из-за своей формы на средневековый выносной крест, с которым в древности ходили священники. — За сим, я заявляю, что это только начало! Мы раскололи первую цитадель, и за ней последуют следующие! Мы не остановимся, пока наши моря не станут чистыми от этой чумы! Ура! Вслед за ней громогласное, общее — «Ура!», — разнеслось по толпе. В этот момент она увидела, как неподалёку остановилась одинокая машина марки «Победа». Из неё вышло две фигуры, которые Союз тут же узнала. Первым был адмирал Галлер — мужчина с вытянутым лицом, глубоко посаженными небольшими глазами, утомлёнными от ожидания, и тонкими усам. Судя по его лицу, последние часы он явно держался лишь на силе воли, и, возможно, на успокоительных. Второй была девушка довольно небольшого роста, с непримечательными, иссиня-чёрными, прямыми волосами, которые протянулись до середины груди. Её глаза были диковинного золотисто-оранжевого цвета. Девушка — Кансен бывшей императорской яхты, ныне выполнявшей роль плавбазы подводных лодок — носила имя Полярная звезда. Вообще, существование Кансен подобного класса само по себе должно было вызывать вопросы, ведь сам процесс их появление достаточно дорог и сложен. Но, то ли из-за традиций, а может из-за монаршей прихоти, некоторые императорские яхты проявлялись в виде Кансен, после чего занимались сопровождением монаршей особы, приёмами и прочим. Впрочем, и в других странах Кансен, подобные Полярной звезде, тоже существовали и осуществляли, как правило, сопровождение и приём дипломатических миссий. Революция внесла в это достаточные коррективы. В начале и середине двадцатых получилось так, что Полярная звезда, по сути возглавила флот молодого Советского Союза, в тот короткий промежуток времени, когда изношенные корпуса «Севастополей» не позволяли им выходить в море. Именно Звезда, которая продолжительное время провела в высших кругах, как военных, так и гражданских, стала для Союза тем, кого можно было бы назвать учителем, который показал молодой, на тот момент Кансен, множество тонких граней, подводных камней, который могли появиться и появлялись во время управления флотом. Об этом знали и в командовании Балтийского флота, поэтому ей были предоставлены возможности, которые можно было бы сравнить с возможностями Кронштадта — заместительницы Союза, её младшего флагмана. — Доброй ночи, — улыбнулась Звезда, когда она, вместе с Галлером, подошли к Союз, — поздравляю с успешным выходом. Лев Галлер просто кивнул, соглашаясь со словами Звезды, прежде чем добавил: — Я рад, что все вернулись… пусть и не в лучшем виде, но хотя бы без потерь. — Верно, — кивнула Союз. Обменявшись парой слов, тройка направилась к машине. Союз вместе со Звездой оказались на заднем сиденье новенькой машины, которая, похоже, сошла с конвейера не более месяца назад. Галлер же занял место спереди. — Давай на базу, — кратко приказал Галлер молодому офицеру, сидевшему на водительском месте, после чего повернулся в пол-оборота, чтобы смотреть назад. — Сейчас вам всем лучше отдохнуть и немного восстановиться. Командование из Москвы дало вам небольшой отпуск, так что вам будет предоставлено время для этого. — И сколько будет длиться этот отпуск? — с едва заметной ухмылкой спросила Союз. — Ну, на самом деле пока не будет закончен ремонт, хотя скорее на недели две для всех, кроме прямо очень повреждённых, — пожав плечами, сказала Звезда, в то же время облокотившись плечом на дверь. — Всё же у Минск и Чкалов повреждения достаточно сильные, да и тебе с Кронштадт, как я погляжу, не слабо досталось. — Да уж, — грустно вздохнула Союз, — мы не ожидали, кто нам будет там противостоять, — она подняла глаза и увидела, как адмирал и Звезда смотрели на неё, ожидая от неё продолжения, — Там мы встретили двух Сирен, о которых нам не сообщалось. — Нужно будет устроить смотр подводных лодок, — негромко произнесла Звезда, нахмурив брови. — Они тут не виновны, — прервала её размышления Союз, — Сирена появилась, когда мы уже подбирались к последним полосам их обороны, скорее всего появилась из портала и тут же почти полностью вывела из строя Чкалов. Все её повреждения — это один выстрел, — глаза всех достаточно сильно округлились, когда это было озвучено. Союз продолжила. — Мы с Кронштадт убили эту гадину. Но у меня есть опасения, что мы сможем встретиться с ними снова и тогда я уже не уверенна, сможем ли мы так легко отделаться. — Это… очень тревожные новости, — закивал Галлер, вскоре к нему присоединилась и Звезда. — Согласна, — кивнула, закрыв на миг глаза, сказала Звезда. — Наш флот недостаточно силён, — грустным голосом, который звучал, скорее, как приговор, сказала Союз. — У нас недостаточно огневой мощи. Эсминок с подлодками, может и хватает, хотя, как показывают донесения и опыт наших… союзников, нужно больше, а вот с крейсерами и линкорами у нас явный недостаток. А ещё у нас нет авианосцев вообще! В салоне машины наступила гнетущая тишина, пока все обдумывали слова, сказанные флагманом.******
На следующее утро, в специализированной больнице при военно-морском ведомстве, в палате в которую лежала Минск, было достаточно оживлённо. После возвращения эскадры прошлой ночью её определили сюда для восстановления, как и Чкалов. За ранеными Кансен ухаживала невысокая девушка с длинными кудрявыми, доходящими до талии, волосами, которые меняли свой цвет от бледно-лилового до насышенного фиолетового. Облачена она была в простенькое белое платье с несколькими меховыми частями. Этой девушкой была Штандарт, тоже бывшая императорская яхта, которая во время Второй мировой войны и сейчас выполняла роль минного заградителя и канонерской лодки, а также работала медсестрой, помогая Коммуне, которая была, пожалуй, главной из медицинского персонала для Кансен на Советском Балтийском флоте. Как только Штандарт увидела раны эсминки, то была откровенно поражена и тут же ей приказала строго-настрого соблюдать постельный режим. К сожалению, сама Штандарт не могла в должной мере провести все необходимые мероприятия, но вскоре подоспела Коммуна, и уже она смогла более или менее стабилизировать состояние Минск. Её двоюродная сестра — Ленинград, прождала всю ночь, а под утро, наконец, встретилась с ней, просидев в палате несколько часов. Вообще братские узы среди Кансен довольно сложная тема, ведь иногда даже девушки одного класса не очень близки друг с другом, к примеру Бисмарк и Тирпиц, а бывало, что даже девушки разных, но близких друг к другу классов, считали друг друга сёстрами и были готовы убить друг за друга, как, например классы Амаги и Тоса. Лидеры проектов 1 и 38 были сами по себе очень близкими, из-за чего Кансен относились друг к другу как к сёстрам, особенно головные, которые были на Балтике. Поэтому, как бы Коммуна и Штандарт, а также некоторые врачи не настаивали на том, чтобы Ленинград покинула палату, этого не произошло. Выгнать её удалось лишь когда в госпиталь нагрянула Союз. Войдя в палату, Союз предстала довольно печальная картина. Минск сидела в кровати, облокотившись на спинку кровати. Её правая рука была почти намертво зафиксирована металлическими скобами, бинтами и гипсом, без возможности даже двинуться. Эта конструкция блокировала движение вплоть до её лопаток и даже, частично, спины. То, что было под одеялом, Союз даже не хотела представлять. Но самым поразительным был её всё тот же неугасающий, добродушный взгляд и весёлая, чуть усталая улыбка на лице. — Привет, — начала она своим радостным голосом. — Да, Минск, с добрым утром тебя, — ответила ей Союз, пододвигая к себе стул и садясь, напротив. — Ты же понимаешь, почему я тут сейчас? — спросила она голосом с нотками грусти в голосе. — Ну, стоит думать, что из-за того, что я ушла от боя там, верно? — с грустной, но лучезарной улыбкой на лице, спросила эсминка. Союз тихо кивнула: — Верно, именно об этом, — она подняла опушенный в пол взгляд на Минск и продолжила. — Адмиралы, ознакомившись со стенограммой миссии, разделили своё мнение по поводу тебя, но, в любом случае, я определяю твоё наказание. Минск закрыла глаза, кивнув самой себе, прежде чем тихим голосом сказать: — Ну, давай, товарищ флагман. Союз коротко кивнула и, прокашлявшись в кулак, заговорила, поднявшись со стула, выпрямившись во весь рост: — В ходе военной операции, лидер эскадренных миноносцев Минск, во время столкновения с превосходящими силами противника, вышла из строя эскадры и ушла от боя. После этого она не вышла на связь и без приказа от флагмана поставила самой себе боевую задачу. За это, а также за обнаружение и повреждения вражеского авианосца, лидер эскадренных миноносцев Минск, приговаривается к двум месяцам штрафных работ, в которые входит патрульная и вахтенная служба под руководством Таллин, — Союз умолкла, смотря на реакцию Минск, после чего продолжила, — помимо этого, Минск присуждается звание краснознамённого корабля, вместе со всеми вытекающими, — она снова остановилась и тихо добавила, — ты действительно молодец, — добродушная улыбка на лице флагмана вмиг озарила палату. Минск слушала и, с каждым словом на её лице появлялась печальная улыбка. В один момент тихий смешок сорвался с её губ, а с глаз, по щеке, покатилась одинокая слеза: — Спасибо, — прошептала она, повернувшись к флагману, — спасибо тебе. Союз молча, добродушно улыбнулась, последний раз окинув взглядом эсминку, прежде чем развернуться и выйти за дверь, где уже ждала её Ленинград, которая тут же влетела в палату к сестре. Со стороны могла показаться, что за то, что сделала Минск, наказание сравнительно мягкое. Это действительно было так, однако то, что увидела Союз в Зеркальном море, слишком сильно повлияло на неё. Она поняла, насколько серьёзный против них враг, а вместе с этим и то, что она не может по пустякам терять своих людей. Держа всё это в уме, флагман вышла с госпиталя, направившись решать ещё одну проблему — нехватку огневой мощи во флоте.******
На следующий день Союз отправилась в архив морского министерства, которое располагалось в Ленинграде. Командование Балтфлота было об этом отлично осведомлено, и роль флагмана взяла на себя Гангут как наименее пострадавшая и самая властная из Кансен линейного класса. В здании, в которое направилась первая Кансен 23-го проекта, хранилось абсолютно всё, от переводных листов и наградных грамот, до документов с документированием с подробными планами, описанием и отчётов с операций флота, морской авиации, морской пехоты и береговых батарей. Доступ к этой документации был строго ограничен, и ознакомиться с нею могли лишь Кансен и высшие чины армии и флота. Там же хранились и копии всех чертежей, которые были скопированы с заводских и перемещены сюда. Именно их и искала Союз. Вот уже несколько дней, она, погрузившись в документы и чертежи, искала всевозможные проекты, которые могли бы стать пополнением к её флоту. Конечно, Союз могла бы послать кого-то из своих подопечных или попросить адмиралов разобраться с этим вопросом, но конкретно в этой ситуации она хотела всё сделать и проконтролировать лично. И вот, уже несколько дней, нахождения в этом месте был один вопрос, который не давал ей покоя: — Чёрт побери! Где они?! — недовольно ругнулась флагман, ударив кулаком по столу. — Почему их нет?! В этот миг, тихий, звонкий голос, раздался откуда-то со спины: — Где кто? Союз вздрогнула от неожиданности и быстро развернулась на голос. Слева от, заглядывая ей за плечо, стояла юная девушка, которой было бы место в старших классах или на первых курсах института, нежели чем в закрытом от любопытных глаз здании. У неё были прямые волосы кремового, белого цвета, которые доходили ей почти до талии, а глаза, которые имели серовато-голубой цвет, прикрывала длинная чёлка из-под которой виднелся лишь один глаз. Одежда её была вполне себе простенькой — серовато-синее платье-фартук, которое лишь чуть не доходило ей до коленей и имело длинные рукава. Такая же простенькая жилетка, того же тёмно-синего цвета, которая была закрыта благодаря множеству узелков, выполняющих роль пуговиц или молнии, на шее был светло-серый шарф, из-под которого показывалась небольшая заколка-платок. На ногах были чёрные колготки и низенькие ботинки. — Выборг? — удивилась Союз, узнав девушку перед собой. — Что ты тут делаешь? Ленинград на момент начала войны с Сиренами был необычным местом. Город понемногу восстанавливался после блокады и даже уже начал жить полноценной жизнью, к сожалению, война всё испортила. Однако, был ещё один момент, о котором непосвящённые не знали — на момент начала вторжения в городе находились целых три флагмана. В число этих флагманов, помимо Союз, входила Бородино — последний флагман флота Веймарской республики, Кансен немецкого броненосца Шлезвиг-Гольштейн, чей корпус был отдан по репарациям СССР, как и некоторые другие корабли, однако, в отличии от большинства, сама девушка так же переместилась в Союз, вместе со своей двоюродной сестрой Гессен. Они очень сильно разочаровались в своей стране и депортацию, как многие называли репарационную передачу, восприняли положительно. Третьей была Выборг, бывшая флагманом ВМС Финляндии. Вообще, на Балтике было всего пять более или менее морских наций — Швеция, Финляндия, Дания, Германия и СССР. При этом, по вооружённости финский флот был на последнем месте из всех, сразу после Датского, а вот Шведский всегда стабильно держал третье, бронзовое место, пока СССР с Германией боролись за первые места, хотя вторая, зачастую и выигрывала… Однако, несмотря на это именно Выборг — флагман самого слабого флота на Балтике, была той, кого Союз уважала чуть ли не больше всех. В то время, пока Датский флагман — Нильс Юэль, покорно приняла капитуляцию перед Германией, правда потом попытавшись вырваться, а Сверье, несмотря на свой довольно боевой и даже азартный характер, предпочла вместе со своими сёстрами отсидеться, то вот Выборг была той, кто исправно воевала всю войну против многократно превосходящих её сил. И порой Союз было неловко смотреть в глаза маленькой девочки, за чьей головой всего пару лет назад гонялся весь Балтийский флот. — А? — тихо вздохнула Выборг, отрываясь от бумаг, которые лежали на столе перед Союз, и повернулась к последней. — Ну, я же пока мой корпус на перевооружении в отпуске на сушу, ну и я решила тут немного покопаться, — она достала откуда-то небольшую бумажку, демонстрируя её Союз с детской невинностью на лице. — Tässä, ой, то есть, вот, разрешение себе выбила и теперь тут. В этот момент взгляд Союз упал на ту пачку документов, которые были в руках Выборг, и которые она не видела до сих пор. Из-за угла, под которым смотрела Союз она не могла увидеть полное название, но вот слова «Действий» и цифра 41 говорили о многом. — Ты пытаешься найти что-то о твоей сестре … — пустым голосом сказала Союз, отвернув взгляд в сторону. — Да… — с натянутой улыбкой на лице, кивнула Выборг. — Ильмариен, моя сестра... она погибла тогда, в сорок первом, на мине подле острова Ханко. Тогда была война, так что я не сильно думала об этом, но, когда всё закончилась я захотела разобраться в этом. На родине все говорили, что это ваша мина, ну, война и прочее, — Выборг вздохнула, достав документы и разложив их на столе рядом с Союз, — но вот однажды я услышала, что это была ложь. Ну, вернее не ложь, тогда сказали, что мина та не вашей была, — Выборг вновь опустила глаза вниз, о чём-то думая, — Вот теперь, когда я в твоём флоте — решила разобраться. Пока в отпуске на суше выбила себе пропуск в архивы, и вот… Ищу хоть что-то про это. — Ну и как? — протяжно спросила Союз, грустным тоном, продолжая смотреть на поникшее лицо маленького броненосца. — Что нашла уже? — Да так… Пока особо ничего, — печально вздохнула Выборг, перекладывая листок за листом, — Пока только просмотрела действия ваших… наших уже, получается, подводных лодок — пока ничего. А у тебя что? — совершенно детским, невинным голосом, с таким же взглядом, спросила она, оторвав глаза от документов, посмотрев на Союз. — Да вот, видишь, — Союз показала рукой на гору документов, лежащую перед ней, — Просматриваю все проекты, которые ранее флотская комиссия отвергла. Но, — она умолкла, ещё раз перебирая руками различные бумаги. — Но? — Но почему-то, за всё это время я ни разу не увидела ни одного чертежа — проекта там, или хотя бы старой копии, времён Империи. Достала пару документов, копии которых у нас уже есть, но других… Ни Измаилов, ни Марий, ни даже… — Неожиданно слово застряло у неё на устах, когда в разуме всплыли чьи-то слова, рассказы и истории, которые она слышала лишь краем уха, — Даже никого из броненосцев. Вообще никого! Будто кто-то специально выкрал их. — Может они где-то в другом мест? — негодующим тоном спросила Выборг, положив ладонь на бумаги, слегка сдвинув их. — Просто странно, что их вообще нет. — Я тоже так думала, пока не нашла документацию на класс Севастополь и Аврора. Если побуду тут ещё немного, то наверняка найду данные на Меркурий с Крымом, — Союз вновь ударила кулаком о стол, — Но нет! Их попросту нету! — А без них прямо всё плохо? — немного промедлив, спросила Выборг, перебирая документы. — У нас нет других… эм… проектов? — Да, есть, — протянула Союз, цокнув языком, — полно их, вон, — она указала рукой на стопку под правой рукой, — Под сотню будет, просто то, что было в Империи, уже, хоть и устарело к настоящему времени, но всё равно бы смогли усилить нас. — Ясно, — задумчиво прислонив палец к подбородку, сказала Выборг, — ну, может быть, я смогу помочь тебе, если ты ещё искать что-то будешь? — Было бы неплохо, — с улыбкой ответила Союз, выпрямляясь в полный рост и окидывая взглядом сотни полок и шкафов, покрытых книжной пылью, — что же, давай начинать. И вот они, теперь уже вдвоём, стали перебирать буквально тонны бумаг и документов. Через некоторое время, смотря на то, как маленькая девочка усердно копается в бумагах, спросила: — Слушай, а ты не думала вернуться обратно? — она умолкла, а после добавила. — Если бы тебе сказали, что ты сейчас можешь так сделать, ты бы сделала? — А смысл? — пожала плечами Выборг, доставая ещё одну пачку документов. — Там почти никого из тех, кого я знала раньше не осталось, к тому же, — она неожиданно погрустнела, уставившись в одну точку перед собой, — они хотят возродить Ильмариен, а после, — неожиданно, в уголке глаз у финки, блеснула слезинка, подобно драгоценному камню, — по американо-греческой технологи они хотят поставить под флаг и меня. Ну, если так сказать можно. С сёстрами Миссисипи это возможно и хорошо, как-никак они долго под Греческим флагом прослужили, а я ведь… — она подняла руки, пытаясь смахнуть с лица слёзы. — Выборг, — прошептала Союз, протянув руку, чтобы успокоить плачущую девушку, — ты действительно хотела бы вернуться? Девушка, смахнув слёзы, повернулась к Союз, прежде чем сказать: — Нет! Нет, не хочу, — тоном, который не подразумевал возражений, ответила она, прежде чем тихо продолжила, — отныне я Выборг. Это я решила идти по этому пути, оставив свою прошлую жизнь там, и если моей старой родине потребовалась моя помощь, что они решили прибегнуть к таким методам — пусть. Я не против, — она подняла взгляд на потолок, мечтательно прошептав, — быть может, когда война закончится, я встречусь со своими сёстрами. Ну что? За работу? — добавила она, успокоившись и возвращаясь к разбору документов.******
— Товарищи адмиралы, я благодарю вас, за то, что пришли, — начала Союз, когда последний человек в полной униформе, с наградами, вошёл в просторный зал для совещаний. С того момента, как пало Зеркальное море в Финском заливе, прошло пятнадцать дней. Всё это время, Союз искала материалы, необходимые для усиления флота. Сейчас, подготовив более или менее полный материал, она прибыла на адмиральский совет, где, помимо адмиралов Лавченко и Головко, присутствовали и адмирал Галлер, отвечающий за построение новых вымпелов для флота, и адмирал Кузнецов, нынешний глава Тихоокеанского флота, и адмирал Платонов, командующий Северного флота, и адмирал Октябрьский, командующий Черноморского флота. — Да, — кивнул ей головой Филипп Октябрьский, перебирая лежащие перед ним листы бумаги, — мы не могли проигнорировать твой доклад. Скажи, всё и вправду так, как ты это написала? — спросил он с некоторой неуверенностью в голосе, после чего поднял взгляд на Союз. Остальные присутствующие последовали за ним, хотя половина из них уже знала ответ на этот вопрос. Союз молча кивнула, прежде чем заговорить: — Верно, всё именно так. У противника есть силы, способные на равных биться с нашими сильнейшими Кансен, — она затихла, позволяя словам повиснуть в воздухе, прежде чем огласить зал своим голосом. — В связи с этим я и инициировала это собрание. На повестке дня вопрос усиления нашего флота. — И какие ваши предложения, товарищ Союз? — холодно произнёс Николай Кузнецов. — Я прочитал ваш отчёт. Согласно ему, самые современные тяжёлые корабли нашего флота способны уничтожать сильнейших Сирен. Я выступаю за дальнейшее производство подобных вам линкоров для усиления всех наших флотов. А также разработку новых типов, к примеру, как я знаю, НИИ-45 сейчас стали прорабатывать проект малого линкора. Лев Михайлович, я ведь ничего не перепутал? — Нет, вы всё сказали верно, — чуть нахмурившись, кивнул Галлер, прежде чем добавить, — но там проекты на ранней стадии, так что ранее чем через три года мы их не увидим. — Значит, продолжаем пополнять флот кораблями двадцать третьего и шестьдесят девятого проектов. Судя по отчётам Союз, Кронштадт так же проявила себя достаточно достойно. — Не спешите, товарищ Кузнецов, — заявил адмирал Платонов. — Кансен — в том числе и сёстры присутствующей здесь Союз — из моего флота не могут далеко уйти от берегов, так как лишаются поддержки с воздуха. Да и в отчёте Союз сказано, что именно вражеский авианосец затруднил уничтожение самой сильной Сирены в этом Зеркальном море. — Верно, — согласилась Союз, — нас крайне ограничивает отсутствие воздушной разведки в Зеркальных морях. Если бы в ходе того же сражения в Финском заливе у нас была хотя бы одна Кансен класса авианосец, то повреждений Минск и Кронштадт удалось бы избежать. Товарищ Галлер, даю вам слово. — В настоящее время только несколько верфей способны строить крупные корабли, и на данный момент они почти все заняты, — зачитал он с бумажки, после чего поднял глаза и продолжил, — Молотовск на текущий момент свободен, Ленинградские и Кронштадтские верфи сейчас работают на ремонт, и, скорее всего, не смогут приступить к новым проектам в течении ещё двух месяцев. Рижские и Таллинские верфи не осилят. Николаев занимается восстановлением линкоров Новороссийск и Феодосия, но пока от них толку мало. Во Владивостоке и Комсомольске-на-Амуре верфи ещё заняты. Японская эскадра, которая чудом смогла выжить, стоит там на ремонте. — Неприятно, что всё так загружено, — поджав губы, сказал Октябрьский. — Верно, — согласившись кивнул Галлер, прежде чем вновь продолжить, — сейчас проводятся мероприятия по постройке новых верфей, доков и эллингов, но на это требуется время, — он осёкся, потянувшись рукой к горлу, после чего взял, стоящий рядом с собой стакан с водой. — Извините, горло пересохло. — Ничего. — Так вот, я с Союзом предлагаю постепенно наращивать силу нашего флота без какого-либо уклона и фанатизма. За последние дни Союз обнаружила достаточно много проектов, которые мы можем, пусть с небольшой проработкой, ввести в строй в течении года — двух. — И что там за проекты такие? — с заинтересованным смешком в голосе, спросил Платонов. Кузнецов и Октябрьский ничего не сказали, но по их взгляду было видно, что они схожего мнения с адмиралом Северного флота. — Из малых кораблей — это эсминцы разных довоенных и военных проектов, таких как 35, 40, 47, а также ввод в строй запланированных эсминцев тридцатой и сорок восьмой серии. Крейсера — достройка проектов 68, проект 28, ну и проект 69 и 69И, остальные требуют существенной доработки. — Помимо этого в планах есть постройка шхерных мониторов нескольких типов, фрегатов, больших морских охотников, сторожевиков и подводных лодок. — добавила Союз. — Что же до крупных кораблей, то из кораблей капитального класса — всего четыре. Три — линейные крейсера на базе линкоров Севастополь, проект в трёх вариациях, носит имя «Фрунзе». По своим характеристикам эти корабли равны Кронштадту — чуть уступают в скорости и превосходят в вооружении. четвёртый— проект 27, на той же базе. Чуть ослабленное, по сравнению с Севастополем вооружение, но лучше броня и ПМК. — Мы будем строить заведомо слабые корабли? — недовольно заявил Кузнецов. — Почему мы делаем ставку на эти корабли, ставя их выше более современных? — Потому, — неожиданно заговорила Союз, — что это можно сделать просто быстрее. Вот эта группа — четыре линейных корабля, мною предложена к базированию на Дальнем Востоке, где у нас вовсе нет представительных кораблей за исключением пары крейсеров, — она отвернулась от Кузнецова и повернулась к Платонову. — По поводу авианосцев. Я нашла достаточно проектов, но некоторые из них сейчас просто нереализуемы по целому ряду причин — в основном слабо проработаны. У нас есть только четыре проекта авианесущих кораблей, которые мы сможем реализовать в ближайшее время. Причём один из этих проектов — переоборудование транспортника Комсомолец. — А остальные три? — осторожно поинтересовался Кузнецов. — Корабли проектов 69АВ, в качестве тяжёлого, и 71А на базе крейсеров проекта 68 в качестве лёгкого, а также, старый проект авианосного корабля на базе Севастополя, — зачитал Галлер. Тут же слово взяла Союз: — Помимо этого, мы можем по Американо-Греческой технологии ввести в строй трофейные авианосцы — бывшие Цеппелин и Везер. Если мы так сделаем, то у нас будет шесть авианосцев. — Товарищ Союз, вы предлагаете пойти на поклон к грекам или американцам? — вопросительно подняли бровь Кузнецов и Платонов. — Вы же понимаете, первые — союзники англичан, а вторые — потенциальные враги. — Я осведомлена об этом, — согласно кивнула Союз, — однако вы не будете спорить, что нам нужна эта технология для усиления нашего флота. Это вопрос не только авианосцев, если мы так сделаем — то в черноморский флот войдёт ещё два линкора — и это минимум, что я могу вспомнить, — добавила она, окидывая всех присутствующих взглядом, после чего, закрыв глаза, пожала плечами. — Мы можем просто сделать запрос в МИД, чтобы они начали переговоры по этому поводу. Они всяко лучше нас решат, что можно сделать ради этого. — Справедливо, — согласился Галлер, и вслед за ним то же сделали и остальные присутствующие. — А, — внезапно сказала Союз, — и ещё, пусть они начнут переговоры с Германией по поводу чертежей. Я нашла данные, что они должны были нам передать документацию на ЛК «Бисмарк», но не сделали этого. Пускай долг вернут, — закончила она с лёгкой улыбкой.******
Ещё несколько часов длилось обсуждение, завершившееся тем, что адмиралы дружно подписали проект программы по дальнейшему развитию военно-морских сил в общем и вводу в строй новых Кансен в частности. Выйдя на улицу и посмотрев на небо, Союз с довольной улыбкой на лице тихо сказала: — Лёд тронулся.