Метки
Описание
Спустя чуть более чем два года, после окончания великой войны, Сирены напали. Резким ударом они парализовали морские коммуникации, прибрежные города в опасности, а правительства и военные отчаянно ищут способ борьбы с доселе неизвестным врагом. В этом новом мире, СССР должен противостоять вызовам, которые угрожают ему.
Позвольте представить вам историю первой войны с Сиренами, которая обрушилась на мир в конце сороковых, и то как СССР, его люди и Кансен сражались в этой войне.
Расколотый лёд. Глава 1.
15 декабря 2024, 04:00
… Март … 1949 год …
… Кронштадт …
… Главная база ВМФ Балтийского моря …
Атмосфера в штабе царила, мягко говоря, гнетущая. Адмиралы Головко, Галлер и Лавченко, вместе с несколькими младшими чинами и парой КАНСЕН, стояли в просторной комнате, а перед ними, на большом, массивном столе, была расстелена детальная карта.
Вот уже около полутора лет шла война с Сиренами, неизвестным противником, взявшимся, казалось бы, из неоткуда. С их вторжением морская торговля встала почти сразу же, вместе со всей логистикой и экономикой.
Начавшаяся было холодная война тут же затухла, не успев толком разгореться. Совершенно неожиданно, Англия, США и Япония оказались в блокаде, которая грозила им, если не полным уничтожением, то серьёзными потерями. Корабли Сирен, появлявшиеся то тут, то там, топили гражданские суда, и атаковали прибрежные города, и если США ещё могла сама себя обеспечить, то вот туманный Альбион и страна восходящего солнца оказались под реальной угрозой уничтожения.
В Германии, в момент начала войны вспыхнули восстания, организованные теми, кого в бедующем назовут культистами Сирен. Сперва они были достаточно удачными, но, когда эффект неожиданности был потерян, вооруженные силы Советского Союза, Америки и Англии смогли разбить основные силы культистов, заставив их уйти в подполье. Вслед за этим Германию объединили под единым правительством, занявшим нейтральную позицию.
Помимо всего этого, Кансен, которым до вторжения Сирен нужен был экипаж для более или менее полноценного функционирования, неожиданно потеряли в нём всякую надобность. Множество военных моряков тут же лишилось работы, пусть и ненадолго, ведь они были перенаправлены на гражданские суда, или охранные катера и маленькие канонерки, которые выполняли роль защитников побережья. В море выпускать живых моряков никто не хотел.
Первый год, может быть чуть больше, прошёл, в основном, за попытками объединения сил. За тот год отгремели первое и второе сражения в северном море, где силы Ортодоксии и Железной крови пытались пробиться к берегам туманного Альбиона.
Битва у Гибралтара, где небольшие силы Королевского флота, средиземноморская эскадра Ортодоксии, подводные лодки Железной крови и остатки флота Испании держали оборону против флотов Сирен.
Египетская компания, которая едва не стала катастрофой для Реджиа Марине, если бы не подоспевшие союзники.
Курильская операция, в которой объединённый, небольшой Тихоокеанский флот Северного Парламента и вторая эскадра Американского флота, при поддержке ВМС Китая, пробивали коридоры к Японским берегам, вдоль Курильской гряды, Сахалина и Цусимы.
К концу года многие из этих операций были так или иначе завершены. Англия, пусть и частично, была освобождена от блокады. Египет и, соответственно, Суэцкий канал контролировался Азур Лейн, организацией, которая по сути представляла собой объединённое командование флотов. Япония так же частично возобновила поставки. Однако из Гибралтара Сирен изгнать пока что не удалось.
В довольно тяжёлом состоянии оказались, как не странно, Военно-морские силы СССР, и операции, которые на протяжения этого времени проводил советский флот, в большинстве своём были завязаны на оборону.
В Северном Ледовитом океане, где у Парламента было три линкора, этого было одновременно и чрезмерно, и недостаточно. Вполне хватило бы и двух, потому что действовать на удалении от баз флота без прикрытия авиации они не могли. В итоге бои приняли такой оборот, что для того, чтобы перейти в наступление на зеркальные моря, требовались авианосцы, а не линкоры, которые в отсутствии дальней авиации были вынуждены заниматься обороной побережья.
Из-за этого Советское правительство стало вести переговоры с английским адмиралтейством о временной передаче, как минимум, одного авианосца, до этого момента Северный фронт оказался прижат к побережью.
Чёрное море так же было достаточно спорным со всех точек зрения. Зеркальные моря, находившиеся в нём, были расположены так, что они угрожали всем портовым городам, как Союза, так и Турции. Но это было лишь пол беды. Мраморное море было заблокировано. По данным разведки там находилось, как минимум, три зеркальных моря, что полностью исключало проход любых судов. Угроза нависла и над Стамбулом.
Всё это время, черноморский флот, который состоял всего лишь из двух линкоров, одного тяжёлого крейсера, четырёх крейсеров типа 68-К, двух крейсеров 26 и 26-БИС, а также нескольких строящихся кораблей, чьи КАНСЕН ещё не могли выйти в бой и корпусов «Репарационников», которые не были вызваны, был занят парированием атак противника и вылазками в зеркальные моря с помощью лёгких сил для разведки. На новый, сорок девятый год готовилась операция по сокрушению противника, но до этого времени черноморцы продолжали собирать силы.
И был ещё Балтийский флот… После Великой Войны командование СКБФ стало передислоцировать силы из Кронштадта в Калининград и Ригу. Ленинград и Кронштадт оставались командным центром и главными верфями, но силы флота теперь были распределены по другим портам. Из-за этого, к началу войны с Сиренами в Ленинграде осталась Советский Союз, Кронштадт, Таллин, Полтава, Гангут, Петропавловск и несколько меньших крейсеров, эсминцев и подводных лодок.
Все же остальные оказались на базах Калининграда, Таллина и Риги. Флот оказался разделён на две части. Все транспортные маршруты были перерезаны, а города Финского залива были под угрозой удара.
Весь сорок восьмой год командование Балтийского флота отправляла подводные лодки на разведку в это зеркальное море, постепенно составляя его карты. Постепенно, после многих вылазок, и повреждений корпусов и оснасток Кансен-подводниц, на карте стали появляться позиции плавучих батарей и минных полей. Одновременно с этим сами подлодки покрыли свои корпуса отметками о потопленных кораблях Сирен.
Тем не менее, ситуация была очень тяжёлой. В штабе флота на совещании, где собрались адмиралы и Кансен-флагман, кипело обсуждение дальнейших действий. Развернув детальную карту, которую до этого потом и кровью составляли подводные лодки, присутствовавшие изучали позиции Сирен в Финском заливе.
— Это … не есть хорошо, — с суровым лицом, явно скривившимся от напряжения, буркнул себе под нос Лев Галлер. Он нервно смотрел на новые метки на карте, которые внесли вернувшиеся буквально три дня назад с боевого выхода, подводные лодки Искра, Правда и Звезда.
Судя по их разведданным, то места, где до этого стояла лишь одна противокорабельная артиллерийская установка, теперь ощетинилась тремя такими же орудиями. Как только об этом стало известно, всё командование встало на уши.
— Если оно взаправду усиливается, то рано или поздно оно станет неприступным! — ударил кулаком по столу Арсений Головко. Он оскалился, смотря на сложившуюся перед ними всеми картину. — Такими темпами наши главные силы флота вновь окажутся в блокаде! Прямо как во время войны с немцами.
— Господа, нельзя поддаваться эмоциям, — суровый, холодный голос адмирала Гордея Лавченко, прозвучал в небольшом зале. Он был спокоен, впрочем, как и всегда, но за внешним спокойствием было видно, как сильно нарастает гнев внутри него, — если мы допустим ошибку, то Балтийский флот может вовсе перестать существовать, поэтому, я считаю нужным начать подготавливать план действий в связи с новыми обстоятельствами.
— Верно, — соглашаясь с ним, кивнул Лев Галлер, медленно постукивая пальцем по столу, о чём-то задумавшись, — одно понятно, нам нельзя более медлить.
Тихое постукивание посоха привлекло внимание всех находящихся в комнате, разве что адмиралы по старой привычке не подали виду. Советский Союз, головной корабль проекта 23, флагман Балтийского флота Северного Парламента вышла вперёд, подойдя к столу. Де-юре она была на одном уровне с адмиралами по власти и званию, де-факто именно её команды исполняли Кансен флота.
— Я согласна с товарищем Галлером, — медленно сказала она, изучая карту, — к сожалению, в связи с новыми данными мы не можем более находиться в обороне.
— Союз, — насторожено обратился к ней Головко, — ты же понимаешь, что это тогда означает.
— Ты ведь предлагаешь пойти на прорыв и попытаться схлопнуть это … море, верно? — спокойным голосом спросил Лавченко, так же подняв глаза на Союз и Кронштадт, которая стояла, словно интендант, за спиной своего флагмана.
— Верно, — с тяжёлым вздохом, сказала Союз, бегло бросив свой взгляд на карту, лежавшую на столе, — но этот риск осознан. Или вы хотите предложить что-то ещё?
В комнате повисла гнетущая, ледяная тишина. В одно мгновение воздух стал таким плотным, что, казалось, его можно было резать словно желе. Адмиралы переглядывались между друг другом. Наконец, заговорил Галлер.
— Союз! Мы это понимаем, просто с тех пор, как всё это началось, и вам, девочки, стало возможным выходить в море без экипажа. Однако мы волнуемся за каждую из вас, — Лев Галлер уже был старым, из-за чего его речь была чем-то похожа на те самые рассказы, когда бабушка или дедушка говорит со своими внуками, но те, кто знали его историю понимали, что за этим скрывалось что-то гораздо большее.
Союз знала. Добродушная, и в то же время грустная улыбка заиграла на её губах.
— Мы понимаем это, поверьте, но, в конце концов, это ведь наша работа, — она позволила словам повиснуть в воздухе, прежде чем заявить, уже более серьёзным тоном. — Что ж, вернёмся к обсуждению. — Все кивнули. — Как и сказали вы, товарищи, медлить более нельзя. Нужно как можно скорее прорывать эту блокаду. Каковы ваши предложения?
Далее комната погрузилась в кипучее обсуждение, которое продлилось более четырёх часов, и закончилось лишь с заходом солнца. Совещание закончилось составлением стратегии прорыва, и Союз теперь могла готовить своих подчинённых.
******
В полдень следующего дня в малом штабе, месте, которое вполне можно было назвать залом для сбора КАНСЕН, собрались чуть ли не все девушки, которые находились сейчас в Кронштадте и Ленинграде. Полтава, Гангут и Петропавловск, три Кансен класса "Севастополь", которые долгое время были сильнейшими во всём советском флоте. Две из них раньше получили серьёзные ранения, одна во время Гражданской, вторая в Великую Войну. Крейсера Чкалов и Железняков проекта 68-К, которые совсем недавно вошли в строй в Ленинграде. Крейсер Таллин, лидеры Ленинград, Минск, и ещё пяток эсминок. Это были все силы, которыми владела Советский Союз. Подводные лодки в счёт не шли, их не собирались брать с собой на этот рейд, так же, как и старичков, вроде Петра Великого, которая так же оставалась в городе. — Я буду предельно кратка, — стальным тоном произнесла Союз, окинув всех присутствующих взглядом, — ситуация предельно серьёзная. Зеркальное море, которое отделят нас от остальной Балтики стало укрепляться. Как сообщает нам наша оперативная разведка, противник укрепляется, при том, довольно быстро. Она замолчала, опустив глаза к полу, продолжая думать, как бы ей продолжить своё выступление. В этот момент, словно видя её проблему, раздался голос Полтавы. — Союз, — с азартной улыбкой на лице, и сверкающими ярко-розовыми глазами, она вышла вперёд, — я так понимаю, у нас намечается крупная операция... — Ха! Хорошая драка, особенно на благо родины, никогда не бывает лишней! — со всё той же, весёлой, как и всегда, улыбкой, ударив кулаками друг о друга, ухмыльнулась Гангут. — Когда выдвигаемся, товарищ?! Петропавловск и Таллин, казалось заразились оптимизмом этих двух. Последняя из класса Севастополь и немка, ухмыльнулись. Вслед за этим подтянулись и Чкалов да Железняков, а после и эсминки, Одарённый, Отважный, Образцовый и Отличный, а также эсминка Опытный. Силы и решимость неожиданно наполнили грудь Советского Союза, и та с уверенностью подняла голову, проводя глазами по всем тем, кто сейчас находился тут. Улыбка появилась на её лице. — Хорошо, — сказала она, подняв левую, свободную от посоха, руку вверх. — Кронштадт, позволь карты. — Есть, — тут же ответила Кронштадт, выйдя из-за спины союза, и принявшись раскладывать карты на столе. Первой была обычная карта Балтийского моря, разве что с несколькими грубыми штрихами, выполненными простым карандашом. Вторая же карта была выполнена карандашом почти полностью, на простой миллиметровке. То тут, то там, видели разные странные обозначение, которые было сложно опознать, если не знать, что они значат. Союз облокотилась на стол руками, отставляя посох в сторону. Её рука прошлась по карте, в один момент остановившись. — Как вы знаете, зеркальное море находится восточнее острова Лонгём и полуострова Кясму, к западу от острова Гогланд. Оно мешает нам проходить в остальную часть Балтики. Наша цель — войти в это море и уничтожить его, — она указала на пометки карандашом, которые словно кокон опоясывали зеркальное море. — Вот тут вот расставлены минные и сетевые заграждения. Если следовать нашим наблюдениям, противник не знает, про наличие прохода, по которому мы можем пройти к нему. — Это опасно … — заключила Таллин, склонившись, как и все к карте, — может быть там ловушка? Сирены показали себя очень хитрыми и коварными. — Это, конечно, нельзя исключать, — спокойно подавленно согласилась Союз, — но, если они и знали про него, то не пытались даже воспользоваться им. Как показали последние рейды подлодок, особых укреплений или минных полей в районе прохода нет. Все согласно закивали, обдумывая то, что только что услышали. Через несколько минут голос подала Минск. — Вот мы войдём в это море, что нас там ждёт? — спросила она, протиснувшись между более высокими девушками, и смотря на них, мотая головой из стороны в сторону. — Что? — воскликнула она, когда три сестры класса Севастополь, обратили на неё свой взгляд, который буквально вдавливал её в пол. — Нам известно хотя бы что-то про то, что нас там ждёт? Или мы пойдём на удачу, вслепую? — На самом деле у нас всё это есть, — ответила ей Союз, давая знак Кронштадту, чтобы та свернула карту Балтики, оставив лишь спешно составленную карту зеркального моря. — Наши подлодки очень хорошо постарались, и поэтому у нас есть карта семидесяти процентов территории этого зеркального моря, — Она указала пальцем в центр, где была нарисована много конечная звезда. — Это — цитадель. Главная крепость всего зеркального моря, то, на чём оно держится. Если её уничтожить, то море исчезнет, как и препятствия для нашего флота. — По всем имеющимся у нас данным, Сирены не любят разнообразие. Подобная схема уже была замечена во время Курильской операции. И у нас есть стратегия по взлому такой защиты, — заговорила, из-за спины Союза, Кронштадт, сложив руки на груди и приложив пальцы к подбородку, — но только во время битвы за Курилы, на нашей стороне были ещё американские и японские линкоры, которые и ломали оборону и огневые точки, — она остановилась, покосившись на Союз. — Сколько там было линкоров? — Более десятка, — холодным голосом сказала Союз, кивнув головой. — У нас же, по сути, всего пять, — неожиданно кто-то кашлянул, заставив Союз поднять глаза от карт. Её встретил скептический взгляд со стороны трёх девушек класса Севастополь, которые буквально сочились непониманием. — Вы же не будете отрицать того, что по вооружению Кронштадт не сильно вам уступает? — спросила она усталым голосом. Три сестры переглянулись между собой, прежде чем синхронно кивнуть. — Мы это не отрицаем, просто по классификации она тяжёлый крейсер, — пожала печами Полтава, притворно прикрыв глаза. — Так-то мы согласны. — Слава богу, — выдохнула Союз, с натянутой, изнеможённой улыбкой на лице. — Возвращаясь к нашей теме, Кронштадт права. У нас сил куда меньше, чем было при Курилах, и уж тем более в Ютландии у немцев и французов. К сожалению, выбора у нас другого нет. Либо мы сейчас прорываемся, либо Кронштадт и Ленинград будет под ударом на протяжении всей войны... Или пока наши друзья-союзники не решат нам помочь, — Союз нахмурила брови, вновь наклонившись к картам. Остальные вновь последовали её примеру, склонившись над картой. Союз продолжила водить рукой по карте. — Из данных разведки мы видим, что оборона там более или менее равномерная, видимо они сначала делают внутренний периметр обороны и постепенно расширяют его. Если учитывать это, то нам особо нет разницы с какой стороны прорываться. Поэтому лучше будет пойти сразу с того момента, как мы окажемся там, — она остановилась, показывая на одно из обозначений на внешнем контуре. — Это то место, где наши подлодки оказываются при проходе в это море. Так что нам самое верное будет прорываться отсюда. Полтава, быстро взглядом провела взгляд от той точки, где находилась рука Союза, к цитадели. Она быстро посчитала все те точки, которые находились между этими двумя точками. — Ого, пять линий обороны... Это нам придётся уничтожать не только ближайшую огневую точку, но и смежные! Это минимум полторы дюжины огневых точек, — сказала она, приложив пальцы к губам, и подняв глаза на Союз, которая кивнула. — Верно. Чтобы избежать перекрёстного огня и попадания в огневой мешок, нам нужно будет уничтожать три линии огневых точки на каждой линии обороны. На каждой по одной тяжёлой батарее и ещё маленькие, как бы противоминные. Ну и корабли, конечно, — ответила Союз, показывая пальцем на точки, которые им предстоит уничтожить. — И какая у нас тактика? Сил ведь нет таких же, что были у Японцев и Американцев. — Как говорит наша разведка, а также опыт Баку во время Курильской операции, основой их обороны являются башенные двухордийные установки, большого калибра, — начала Кронштадт, выкладывая на стол грубо сделанный рисунок того, что можно было бы принять за орудийную установку монитора, например, Эребуса, разве что имевшую обтекаемую форму с острыми краями. Массивная башня находившееся на широком барбете, стояла на платформе, выходившей из воды. — Очевидцы сообщают, что их выстрел был примерно равен выстрелу орудия калибром от 11 до 13 дюймов. Кронштадт оглядела всех остальных, и не сказать, что они были сильно уж рады услышать это. Особенно померкли красные глаза Таллин, чья сестра, Блюхер, погибла в перестрелке с подобной батареей. — Но, — продолжила она, — эти установки довольно медлительны. Поэтому, если не будем зевать, то благодаря нашей оснастке мы сможем почти полностью избавиться от вероятности попадания по нам. — Это верно, — кивнула Союз. — Работаем так, мы с Кронштадтом идём в авангарде и принимаем на себя удар тяжёлых орудий, — она подняла голову, смотря на трёх сестёр. — Гангут, Петропавловск, Полтава, — перечислила она их, на миг останавливая взгляд на каждой из них, — вы будете идти позади нас. Ваша цель — уничтожать любые огневые точки, — три сестры переглянулись с уверенными, ехидными улыбками, после чего единовременно кивнули. — Таллин, Чкалов, Железняков — ваша главная цель прикрывать их от атак вражеских кораблей. Нельзя давать им приблизиться и помешать им, — Союз перевела взгляд на эсминок. — За вами та же роль. Вы должны защищать их. Если получится, то вы должны будете наносить контрудары по противнику, но это вторичное. — Так точно! — хором ответила семь эсминок, вскочив по стойке смирно. — Ясно. Принято, — с лёгкой улыбкой на лице кивнула Таллин, переводя взгляд на Чкалов и Железняков. — Ну что, девочки, вы готовы поразвлечься в море? — А то?! — Само собой! Такими же ехидными улыбками ответили ей сёстры Чапаев. Впрочем, этого от них можно было ожидать, так что никто не был удивлён этим. Гангут приобняла двух своих сестёр, которые были немного удивлены этим, но в целом они не были против. — Когда выдвигаемся, товарищ?! — спросила Гангут с задорной улыбкой на лице. Союз убрала руку со стола, быстрым движением подхватила свой посох. Тот быстро крутанулся вокруг своей оси, чуть поднялся над землёй, оказавшись в руках Союза, с глухим стуком ударил о деревянный пол. — Что же, — начала Союз с уверенной улыбкой на лице, — в таком случае, извольте отдыхать, дамы. Выход в море через три дня, до этого времени вам даётся отпуск, а корпуса будут подготавливаться к бою. — Есть! — сказали все хором. Союз кивнула, и, развернувшись на каблуках, пошла в сторону выхода. Кронштадт последовала за ней, собрав все карты со стола. Уже положив руку на дверную ручку Союз повернулась. — А, и пожалуйста, не будьте как Сардинцы. Не нужно праздновать победу до начала похода, — добавила она с улыбкой на лице. Полтава с сёстрами тут же рассмеялись, и к ним присоединилась Таллин. Оставив своих подопечных, своих боевых сестёр, в приподнятом расположении духа, Союз вышла. — Думаешь у нас получится? — голос Кронштадта, следовавшей за ней, был спокойным. — У нас ведь правда сил не то, чтобы много. — Знаю я, — с глубоким, тяжёлым вздохом, кивнула Союз. Её посох продолжал планомерно постукивать по земле, пока она шла вперёд. — Как бы я не хотела бы тебе сказать, что мы точно победим, но сил у нас и вправду мало. Этого должно хватить, но... но второй попытки у нас не будет. — Да понимаю я, — согласилась Кронштадт, когда они проходили по набережной. Волны, небольшие, едва подгоняемые ветром, лавирующие по скрытой льдом воде, ударяли по корпусу кораблей, стоящих на якоре. Даже с такого расстояния она видела, как около корпусов кипела жизнь. Различные грузы и припасы направлялись на корпуса четырёх линкоров, а многочисленные рабочие толпились у бортов, проверяя готовность и крепления брони к предстоящему бою. Там же суетились некоторое количество маляров, которые подправляли краску на корабле. — К тебе, кстати, это тоже относилось, — сказала Союз, остановившись на мгновение, повернувшись к Кронштадту, которая, незаметно для себя, остановилась на месте. — А? Ты о чём? — спросила та, помотав головой. — Про отдых перед походом. Развейся немного, — пожала Союз плечами, прежде чем вновь начать движение, — мне тоже нужно пару дел сделать… Давненько я не разговаривала со своими сёстрами, — добавила она меланхоличным, печальным голосом, наклонив голову к земле. Кронштадту не было видно, но она точно знала, что глаза Союза в этот момент потускнели. Кронштадт на мгновение задумалась, подняв глаза к небу, после чего, кивнув сама себе, окликнула Союз. — Передай привет России, Беларуси и Украине. — Хорошо, передам, — ответила ей Союз, прежде чем они разошлись.******
Через три дня портовый комплекс был необычно оживлён. Множество зевак вышли на набережные Кронштадта и Ленинграда, смотря на редкое зрелище. Пятнадцать крупных кораблей, четыре линкора, четыре крейсера и семь эсминцев выстроились словно на параде. Штандарты гордо развивались на набегающем морском ветру. Орудийные башни были повёрнуты в нулевое положение. На пристани стояли девушки, готовясь спуститься на воду, а перед ними отдавая честь, стояли адмиралы, вместе с почётным караулом. Все слова, все воодушевляющие речи уже были сказаны ранее, оставались лишь краткие проводы, подобные тем, которые происходили, когда во время Великой войны провожали подводников в очередной поход. Наконец, под звук военного оркестра, отдав честь, Союз вместе с остальными ступили на воду, направившись к своим корпусам. Через несколько минут, из труб всех кораблей повалил дым. С громким корабельным гудком, Союз тронулась с места, за ней, в ответ прогудели Полтава, Гангут и Петропавловск, потом это подхватили крейсера, а потом и эсминки, чьи гудки были куда тоньше, чем у других. На мачте Союза взвились Андреевский и корабельный гвардейский флаги. Для простого обывателя это было просто красивое зрелище, но в среде высшего и среднего командного состава, тех, кто работал и общался с КАНСЕН, и самих КАНСЕН понимали их значение. «Сегодня решается судьба отечества! Не посрамите памяти и подвигов наших предков! Сделайте всё зависящее от нас и даже больше!» — Вот что значили эти два флага, вывешенные вместе. Адмирал Лев Галлер, адмирал Арсений Головко, адмирал Гордей Лавченко, почётный караул, собранный из офицеров и матросов краснознамённого балтийского флота, военный оркестр, оставшиеся КАНСЕН, и все жители Ленинграда и Кронштадта наблюдали, как массивные, внушающие гордость корабли медленно направлялись в открытое море. Союз стояла в рулевой рубке своего корпуса, смотря на тихие воды финского залива через смотровое стекло. Кронштадт уже давно скрылся за спиной, и лишь берега финского залива давали знать о себе, обрамляя морскую гладь. Она ещё раз развернулась, сверяясь с имеющимися у себя картами. — Приближаемся к началу минных полей. Выстройтесь за мной в кильватер. Сильно не расходитесь, — сказала она по связи. Вскоре ото всех девушек последовали подтверждения. Она не могла видеть, но точно знала, что за её спиной шло перестроение. Они становились в колонну по одному, и только эсминки, стоя почти друг к другу, борт к борту почти вплотную, шли по двое. Карты минных полей были на каждом кораблей. Их выдали каждой Кансен на руки чтобы, мало ли не произошло какого-то инцидента, когда кто-то бы сбился с курса, ведь никто из них не был застрахован от своих же минных заграждений, которые были поставлены для предотвращения прорыва Сирен. Именно поэтому было выбрано и время операции. К началу минных полей они подошли незадолго до полудня, чтобы не оказаться как во время Таллиннского перехода, когда к самым опасным участкам корабли подошли только ближе к вечеру. Несведущих людей удивило бы: почему нужно идти именно на корпусах, а не по воде в такелажах? Дело в том, что продолжительное использование оснастки было довольно изматывающим, а силы были нужны для предстоящего боя. Именно по этой причине почти все действия с переходом или сближением КАНСЕН осуществляли, находясь на своих корпусах. Линкор сбавил ход, для более безопасных манёвров. Так же сделали и следовавшие за ней корабли. — Ненавижу мины, — раздражённый голос Петропавловска по радиосвязи, — ненавижу бомбы. Ненавижу всё, что может внезапно взорваться. — Сестрюнь, мы всё понимаем, — сочувствующий голос Полтавы, прозвучал в ответ своей сестре. Все прекрасно знали про то, что произошло во время Великой Войны. Когда вражеский бомбардировщик, прорвавшись через огонь ПВО, сбросил бомбу на носовую башню. Из-за полученных повреждений Петропавловск выбыла из строя более чем на год, а потом ещё около двух лет страдала от болей, как фантомных, так и обычных. Потом, уже после войны, в период краткого мира, казалось, что это прошло, но как оказалось это было не так. Панические атаки, пробуждение с учащённым дыханием — это стало для Петропавловск нормой, и её сёстры не могли не знать про это, не могли не переживать и не беспокоиться. — Скоро мы уже выйдем отсюда, — добавила Полтава, прикрыв глаза, тут же её поддержала и Гангут. — Правда! — её бодрый голос, как и всегда, заставлял почувствовать уверенность всех, кто его слышал. — Нам осталось недолго, а там, уже нас ждёт хороший бой! — И то верно, — Таллин так же присоединилась к разговору, со своим полу-ехидным тоном. — Кронштадт, — прерывая всех, куда более спокойным тоном, заговорила Союз, — остров Гогланд прямо по курсу. Держим курс левее него. Продолжайте держать кильватерный строй. Мы вышли из второй полосы минных полей, но лучше не рисковать. — Принято, Союз, — ответила Кронштадт, точно таким же серьёзным и сосредоточенным голосом. В течении следующего часа корабли, двигаясь со скоростью около восемнадцати узлов, достигли первой линии минного заграждения. С некоторой опаской Союз вошла на минное поле. Несмотря на наличие карт, всё же искать что-то потаённое в море было довольно проблематично. Пройдя чуть более километра и убедившись, что мин на пути нет, за ней последовали все остальные понемногу нагоняя её. Остров Гогланд оказался за спиной, и понемногу уже стал исчезать за горизонтом, когда они наконец преодолели первую линию минного заграждения и оказались на относительно чистой воде. До входа в Зеркальное море у них было немного времени. — Перестроится в позицию к атаке, — скомандовала Союз по общей связи, когда её корпус почти что встал на месте. Далее все действовали как единый часовой механизм. Кронштадт заняла положение примерно на корпус позади и справа от Союза. Сёстры Гангут, Петропавлавск и Полтава выстроились в один ряд, позади Союза и Кронштадта, держась от них на некотором удалении. Чкалов и Железняков заняли позиции на флангах, между первой и второй линиями оказалась Таллин, которая, благодаря какой-никакой защите могла бы кратковременно принять на себя удар. Вместе с ней были и Минск с Ленинградом. Остальные пять эсминок были на свободных местах, для того, чтобы не было скованности в манёвре. — Почему бы нам сразу с оснасткой не войти в зеркальное море? — раздался по рации голос Чкалова. — Если мы так сделаем, то может случиться так же, как при Суэце, — ответила Союз.******
Полтава стояла, как и все, на капитанском мостике своего корпуса. Она, как и все её сёстры, прошли модернизацию, но она не была у всех прямо-таки идентичной, Внешний вид надстройки у неё немного отличался от остальных. Как только слово «Суэц» прозвучало, она, как и все остальные, тут же вспомнили отчёты и новости о том, что происходило в водах Средиземного моря. Тогда, на первой стадии войны, у берегов Египта собралась большое корабельное соединение, состоящее из Английской Средиземноморской, части Французской Средиземноморской, Итальянской эскадры, под флагом Ромы, а также частей Австрийского флота, представленных, в частности, тремя сёстрами Радецкий. Тогда, то ли по неопытности, то ли из-за желания сделать всё с максимальной скоростью, итальянки, которые первыми оказались у Зеркального моря, вошли туда на такелажах. То, что произошло дальше было почти неизвестно, но сама Рома потом говорила, что если бы они были вошли на своих корпусах, то такого бы не было. По тем обрывкам информации, которая была доступна, зеркальное море резко изменило свою структуру, превратившись в бурлящий шторм. При этом орудийные башни продолжали вести огонь стабильно. Оказавшись на незнакомом поле боя, под огнём противника, Кансен Италии были вынуждены занять оборону, дожидаясь прихода остальных сил. Чтобы избежать этого, была выпущена инструкция для всех флотов, что вход в Зеркальное море должен быть осуществлён лишь на корпусах, которые, как оказалось, более устойчивы к неожиданным изменениям течений воды. Воспоминание обо всём этом пронеслось в мыслях Полтавы, когда она бросила короткий взгляд на своих сестёр, стоящих по правую руку от неё. В этот момент по морской поверхности прокатился тихий гудок, сопровождаемый голосом Союза по радиосвязи. — Начинаем. Она видела, как Союз понемногу вновь стала разгонять корпус. Дым чуть сильнее стал идти из её дымовых труб. За ней последовала и Кронштадт, потом Таллин, а после и она поддала жару в свои машины, понемногу набирая скорость. В один момент носовая оконечность Союза будто бы вспорола реальность. Это… было странное зрелище, похожее на то, как будто бы расколотое стекло стало кровоточить красно-фиолетовыми цветами. Через несколько секунд, корпус Союза полностью скрылся из поля видения. За ней сразу же последовала Кронштадт, потом Таллин со своей свитой из эсминок. В конце концов сама Полтава со своими сёстрами так же подошли к этой точке. Полтава изумлённо наблюдала, как в разрыве пространства скрылась носовая часть её корпуса, вместе с носовыми зенитными орудиями, после первая башня. Она зажмурилась, когда пришло время ей самой проходить через портал в зеркальное море. Она не знала, чего следует ожидать, что должно было случиться, ведь про это никто никогда и не писал, ни в каких отчётах. Или она просто не очень хорошо искала. — Полтава, сестра. Ты как там? — голос Гангута раздался в ухе. Полтава открыла глаза, и, смахнув с них свою длинную розово-фиолетовую чёлку, обнаружила, что смотрит в пол. Быстро подняв глаза, она смогла, наконец увидеть то, где она и все оказалась. — Я тут… да, — завороженным голосом сказала она, смотря в окно капитанского мостика. То, на что она смотрела была настолько же удивительно, насколько и противоестественно. Там, где мгновение назад была ровная морская гладь, теперь появились отдельно плавающие куски синего льда, покрытого белой снежной шапкой. Они словно бы стояли на месте, но, если присмотреться, то можно было увидеть, что они медленно дрейфуют, и не по течению, а как-то противоестественно. В прорехи между кусками льда, где была открытая вода, виднелись те самые стационарные тяжёлые башни. Они были достаточно далеко, чтобы казаться не более чем точками на поверхности моря, но даже с такого расстояния они выглядели внушительными. Был виден силуэт двухорудийной башни, стоящей на высоком барбете, который обрамляло что-то похожее на меньшие башни, о которых почему-то не сообщалось в данных разведки. Были и другие платформы, куда меньшего размера, на которых располагались башни и одиночные орудия, по виду, напоминающие пушки крейсеров Сирен. Вдали, почти на горизонте, был виден высокий серый шпиль — цель всей их вылазки. Полтава едва смогла оторваться от этого вида, на который она смотрела широко раскрытыми, фиолетово-розовыми глазами, когда услышала тихое шипение со своих сестёр. — У-у-ух, проклятый лёд! Наводит неприятные воспоминания. Верно? — спросила Петропавловск, и почти тут же получила утвердительный ответ от Гангут. Полтава прекрасно знала причину этого. Она так же хорошо, как и сёстры, помнила ледовый поход восемнадцатого года. Эскадра Балтфлота в полном составе успешно проникла в Зеркальное море. Их построение нисколько не изменилось. Союз всё так же стояла во главе, а из труб её корпуса валил дым. Все они продолжали движение вперёд. Ближайшая орудийная оборонительная башня начала медленно наводиться на флагман. Прорываясь через радиопомехи, эфир заполнил голос Союз. — Товарищи! Сёстры мои! Отступать нам некуда. За нами Ленинград, Выборг, Кронштадт, сотни тысяч людей! Сделайте всё возможное, что зависит от вас! — сказала она стальным тоном и немного оскалила зубы. Защитная батарея изрыгнула облако огня, и спустя считанные секунды два снаряда, окутанных неестественно-желтым свечением, обрушились на корпус Союз. Со звуком, подобным звуку сошедшего с рельс поезда, один из снарядов, попав в вертикальную часть корпуса, отскочил в воду, подняв в небо столб воды, который через мгновение рассыпался на палубу корабля. Второй снаряд пролетел мимо. — Огонь! — прокричала Союз, по привычке немного выставляя свой посох вперёд. Тут же, в ответ на выстрел, пять кораблей открыли огонь. Петропавловск, Гангут, Полтава, Кронштадт и Союз выстрелили почти что одновременно и их снаряды, извергнутые с огнём и дымом из стволов орудий, устремились к батарее Сирен. Трассеры снарядов были подобны падающему метеору, несмотря на то, что солнце было почти что в зените, что тоже было странно. С чуть задержавшимся грохотом, первые снаряды угодили в установку. Несколько мгновений было тихо. Остальные снаряды уже успели упасть в воду, или разбиться о броню батареи, подняв в воздух облако снежной пыли, которая каким-то чудом не растаяла, порохового дыма и морских брызг, которые на миг скрыли установку из вида. Все стали готовить следующий выстрел, а установка Сирен, когда дым, пыль да вода осели, на миг покрылась голубым ореолом — энергетическим щитом, будто бы состоявшим из примыкающих друг к другу шестиугольников. В следующую секунду, когда Союз уже была готова к новому выстрелу, и подняла глаза, чтобы скорректировать выстрел, щит мигнул, и тут же пропал, а из крыши башни ударил фонтан огня, поднявшийся почти на сотню метров в небо, освещая море подобно сверхновой. Далее последовал взрыв. Установку разорвало, а её башню подбросило вверх. Ударная волна, которую почувствовали все, пронеслась по морской глади. Эсминки, которые явно не ожидали этого, пошатнулись. Поток воздуха снёс головные уборы прочь со всех Кансен, носивших их. — Ого! — воскликнула Гангут, завороженно смотря на столб огня. — Не отвлекаемся! Девчата, перейти в режим оснастки, — приказала Союз, и её корпус исчез во вспышке света.