RED 2.0

— Мда, — старший лейтенант Мо смеряет Се Ляня выразительным взглядом через решетку. — Принцесса в обезьяннике. Даже звучит, как анекдот. Се Лянь в ответ меланхолично жмет плечами, удобнее растягивается на нарах. Сам бы посмеялся, не будучи жертвой ситуации. Оказалось, что владелец бара все же позвонил в полицию. Отряд рядовых Мо скрутил Се Ляня по пути от квартиры друзей. Не то чтобы он не мог отбиться — в сложившейся ситуации особо ничего не поменяется, если он даст судьбе протащить себя по этой ухабе. С холла доносятся отзвуки возбужденной перепалки, а потом в коридор камер врывается мужчина с сигарой в зубах и ожерельем на два тигриных клыка. Судя по погонам — майор. — …Какое «пусть оплатит ущерб»?! — отбившись от блеющего что-то про «штраф» и «по закону…» младшего, майор оглядывает Се Ляня в камере, как счастливый браконьер попавшегося в сети экзотичного зверька. — Да глава весь штаб озолотит, как узнает, что главный ублюдок Сяньлэ у нас в капкане! Он может просто прислать доходяге Цзюнь пару его пальцев в конверте и всю оставшуюся битву веревки вить! Как вы, балбесы, вообще умудрились цепануть такую удачу?! Се Лянь тем временем задумчиво скребет никотиновый пластырь, вертит в пальцах найденную меж простынь сигарету. И как предшественник протащил через полицейский шмон? — Господин Мо, не одолжите зажигалку? — осведомляется вежливо. — Грузите его в… — опьяненный перспективой взлета майор даже головы не поворачивает. Се Лянь вздыхает, сдергивая пластырь. Стекает с нар, окутанный тьмой камеры, незамеченным приближается к остановившемуся близ решетки майору. Зверюга, поняв, что хозяин отцепил ошейник от поводка, оглядывается недоверчиво. Тот в ответ улыбается мягко, делает разрешающий жест рукой — чего медлим, когда так голодно, а вокруг столько сочного мяса? Прижатый за горло к решетке майор хрипит, давится сигаретой. Суматоха возгорает, а Се Лянь ошаривает полицейскую форму. Заряженный пистолет — удача…! Как всегда ему не улыбается — всего два патрона в магазине. Спрятаться от выстрелов за майором — рядовые бояться попасть по своему, потому вынуждены поддевать Се Ляня из противоположных углов. Крики, полет металла — тот обдумывает положение. Решетки — не проблема, вооруженные огнестрелом бойцы — да. «Щит» всего один, закрыться так, чтобы в него не попали, не выйдет. Однако — под потолком трещат старые неоновые лампы, автоматическая система пожаротушения тут же. А помимо пистолета, у куряки-майора при себе должна быть… — Жадность — смертный грех, — Се Лянь журит, вынув зажигалку. Вспыхнувший огонек отражается в темном янтаре. Вдох — дурман проникает в легкие. Привет, дьявол губительных привычек. Он хотел похоронить тебя в Диюе также сильно, как целовать твои пропитанные смогом губы. Майорову пачку сигар поджигает так, что та обращается горящим снарядом — бросает в столпившихся кучкой полицейских. Огонь перекидывается на одежду, на одного, другого, дым — и вода с потолка. Се Лянь выбирает две трещащие лампы — одна на каждую кучку. Наводит дуло. Нужно успеть до того, как вода затечет в камеру. — Что здесь происходит? Леденяще спокойный голос ставит действо на паузу. Цзюнь У стоит в проеме. Безупречный порядок во внешности нарушен парой выбившихся из прически прядей — торопился. Всем видом напоминает разгневанную Горгону — любого, кто посмотрит в глаза, потянуло бы на коленях молить прощение, не обрати перед тем в камень. Зверюга не каменеет — заинтересованная, ведет носом. Горгона, помимо прочего, по поверьям была невероятно красива. А Се Лянь уже чертовки долго одинок. — Ничего страшного, глава, — Се Лянь улыбается. — Небольшой эпизод дебоша. Визит Цзюнь У ускорил процесс освобождения — самим своим присутствием он сделал весь отдел тихим и шелковым. На самом деле Се Лянь почувствовал облегчение, что тому не пришлось сделать большего — последнее дело для королевской особы самой закатывать рукава при целом страже. — Ты сошел с ума? — опустив велеречивости Цзюнь У интересуется просто, садится в машину, давая знак шоферу. — Из-за твоих проигрышей рейтинг Сяньлэ летит ко дну и вместо того, чтобы подумать, как исправить ситуацию, ты напиваешься и громишь бар? А Се Лянь, вместо того, чтобы отсесть на заднее сидение, постукивает по стеклу со стороны шофера. — Уважаемый господин, вы не могли бы уступить место? Пожалуйста. Выразительная улыбка Се Ляня убеждает того, что жизнь дороже работы — белый шофер покидает машину. — Подумал я обо всем, — Се Лянь вздыхает, пристегиваясь под застывшим взглядом Цзюнь У. — У меня есть идея, как выправить положение в скорейшее время. Обсудим за ужином в… как на счет Grand Central? — …1800 Coleccion, 10 лет выдержки, — управляющий с отточенным профессионализмом разливает текилу по бокалам. Они прибыли как были — Цзюнь У, воплощение королевской стати, и Се Лянь — прошедшие сквозь намедний дебош остатки того же самого. Во-первых, понятно, кому присягнул персонал, во-вторых, присяга была ярой — простому официанту обслуживать гостя не доверили. Хотя последнее понятно — Grand Central территориально подпадал под юрисдикцию Сяньлэ. Цзюнь У с непониманием глядит на дополнительный бокал — штучка подороже Coleccion. — Подарок от заведения, — управляющий расплылся в ослепительной улыбке. — Спасибо, — Се Лянь переадресовал улыбку, опрокинув бокал в себя наперекор Цзюнь У. Забрал Coleccion у оторопевшего управляющего. — Благодарю за внимание, дальше мы управимся без вас. — Прошу прощения… — надеявшийся на персональное время со звездой вечера управляющий начинает вызывающе. Се Лянь испускает тяжелый вздох. Склонившись фамильярно близко, шепчет управляющему на ухо, взглядом указав на Цзюнь У. Тот белеет так же скоро, как шофер, спешно откланявшись, покидает номер. — Что ты ему сказал? — Цзюнь У насторожен, пока мурчащий под нос Се Лянь заканчивает с текилой. — Ничего, — располагается в кресле напротив. В задумчивой и нехарактерно резкой манере комментирует, — часто же вокруг вас мошкара вьется. Настолько надоело отгонять, что уже не утруждаетесь? До Цзюнь У доходит суть ситуации, но вместо ответа он шипит тихо, трет переносицу. У него есть другая масштабная проблема. Время к ночи, он сидит в роскошном номере с опасным подчиненным, который примчал его сюда, лихача, как в последний раз, отшил мужчину, который пытался оказывать его главе знаки внимания, а сейчас они будут пить гребаную текилу. С солью. — Почему это место? — Здесь хорошая выпивка. — Это отель. — И здешняя выпивка все еще хороша. К черту, с него достаточно. Шагнув из-за стола, Цзюнь У направляется к двери — — Глава, я вас не понимаю. Вы можете сжечь меня изнутри при малейшей опасности — тут мне опасаться, не наоборот. Или дело в том, что я убил ваших жену и дочь? Но ведь вы тоже убили моего отца. На самом деле чудо, что вы оказались большим моралистом, чем я. Цзюнь У стынет у двери. Оглядывается. Се Лянь сыпет соль между большим и указательным, не сняв кожаной перчатки, слизывает. Отпив текилу, закусывает долькой лимона. — Мы устроим бои по заявкам, — оставив оглушающий осадок, Се Лянь перескакивает на тему буднично. — Составим список возможных условий проведения боя — например, на воде, в замкнутом пространстве или вынудив команду оппонентов совершить определенное действие. Условие будем выбирать по зрительскому голосованию. Это риск, риск равно драйв, драйв равно рейтинги. — Как это поможет именно нам? — преодолев внутреннюю смуту, Цзюнь У садится обратно за стол. — Условия могут быть такими, что без договоренности с Мо мы не сможем действовать. И он не позволит нам быть монополистами в этом деле. — Не позволит, — Се Лянь соглашается легко. — Читали Эдди Бернейса? Американские женщины двадцатых не подозревали, что им жизненно необходимы сетки для волос до того, как об этом не заговорили инфлюэнсеры, эксперты и даже чиновники. Нужно внушить публике — она хочет то предложение, которое мы, так и быть, готовы воплотить. Разумеется, «предложение» стоит продумать в нашу пользу, но неявно, чтобы Мо считал, будто у него есть хороший шанс побороться. Цзюнь У… неожиданно нравится предложение. — Как внедрить мысль о нужном выборе? Сроки слишком сжаты, чтобы разворачивать PR-кампанию под ковром. — Вся PR-кампания у нас под боком. Господа Хань и прочие сами по себе авторитеты друг для друга. Завязать правильный разговор с человеком, которому нужная идея приглянется исходя из характера, и он распространит ее сам. Цзюнь У сканирует Се Ляня долгим взглядом. Да, предложение хорошее. Для состояния Сяньлэ. А что касается Цзюнь У, то меж ним с Се Лянем становится на связующую цепь больше. Больше, чем уже было. Чужая рука тянет за ладонь — прежде, чем Цзюнь У успевает опомниться, Се Лянь стягивает его собственную перчатку. Зубами. — Почему вы стали их носить, — не вопрос — выражение недовольства. Се Лянь охватывает его ладонь нежно и голодно. — У вас восхитительная кожа, — проводит губами меж большим и указательным. Всасывает кожу так, что точно расцветет красный след. — Ты отвратителен! — вернув самообладание, Цзюнь У рычит с гневом, выдергивает ладонь. — Да, — Се Лянь спокойно соглашается. — Вы тоже. И мне это нравится. Вам, кстати, тоже. — Ты должен меня ненавидеть. Что ты за тварь такая, что из-за обычной похоти способен… Просто хочешь выбить себе еще больше выгоды…? Се Лянь останавливает взрыв Цзюнь У, спокойно поднявшись из-за стола. Это даже борьбой не назвать. Они пихаются и бестолково валятся в кресло, Цзюнь У шипит злой кошкой, Се Лянь отфыркивается — в процессе на него пролили текилу. Зажимает на самом деле не шибко сопротивляющееся тело. — Глава, давайте заключим договор. Я обязуюсь быть верным вам и защищать ценой жизни. Вы взамен обязуетесь достойно оплачивать мой труд и уважать мое право на личность. Я получаю то, что хочу, вы получаете то, что хотите. Этого хватит, чтобы наш… симбиоз состоялся. Если один из нас нарушит условия… Подхватив щепотку из перевернутой солонки, Се Лянь посыпает Цзюнь У кожу меж большим и указательным. — …то другой перестанет быть должен их соблюдать. Такие правила. Цзюнь У должен отдернуть руку, вывернуться, спалить изнутри, убить, убить — Но вместо этого тянет ладонь ближе к чужим губам. Янтарь озаряет хищный блеск. Глядя ему глаза в глаза, Се Лянь слизывает соль, целует, жадно мучает языком и зубами то же покрасневшее с прошлого раза местечко. Текилу они делят в один глоток — также, как недавно опий. …Се Лянь пересекается с Му Цином под утро, у безлюдного моста через железную дорогу. Тот ждал его над тоннелем, прямо на периллах и в полный рост — в руке метровая сабля, в глазах пронизывающий лед. Мертвую тишину нарушает гудение приближающегося состава. — Ты отвратителен. — Мне это уже говорили, — Се Лянь действительно не хотел, чтобы это звучало, как насмешка. Когда состав вылетает из тоннеля, Му Цин планирует на крышу и, уцепившись за вагон, на разогнанной тяге врезается вниз — прямо в Се Ляня. «Протез» держит первый удар, но и только — от остальных приходится уклоняться посредством танцевальных па. — Где Фэн Синь? — Вырубил. Он бы помешал. На том разговор заканчивается — Му Цин атакует его без послаблений, с почти осязаемой готовностью убить. Оставаясь безоружным, Се Лянь больше бегает и подставляется. С настроем Му Цина такая тактика могла погубить, спасало то, что последний поздно вступил в Сяньлэ и весь его стиль базировался не на нападении, а на обороне. Подкошенный временем Биньхай близко — отличная площадка, чтобы дать другу выместить злость. Проскользнув под ударом сабли — взметнувшиеся по траектории волоски срезает волна — Се Лянь с длинным шарком тормозит за шестиметровой копией пирамидального Лувра. Чтобы фокус получился, нужен достаточный импульс — концентрируя его, Се Лянь дает Му Цину себя обнаружить. Время замедляется — по стеклянной глади струятся трещины, формируясь в осколки, осколки разделяет расстояние. В хаотичной упорядоченности их встречного движения Му Цин кажется удивленным лишь на миг. А потом ледяная маска возвращается на место. В ускорившемся потоке времени он прорывается, сабля в его руках будто живет своей отдельной жизнью — ни один осколок из дождя так и не попал в цель. Му Цин промахнулся лишь чуть-чуть — поймав лезвие зубами, Се Лянь совершил крутку, отбросив то метров на пять. После этого ожидалось, что бой затухнет. Но, проигнорировав потерю, Му Цин врезается в Се Ляня плечом, повалив на землю, садится сверху, не давая встать. И душит. — М-х-у Цин, — Се Лянь не сопротивляется, пытается говорить в нарушаемой скрипом кожи о кожу тишине. — Это нужно мне, чтобы осуществить план. — Так и понял, — Му Цин кивнул без выражения, удушения не прекратил. — Я понимаю, что… х-х… тебе мерзко видеть, как я… сближаюсь с человеком, который убил твоих товарищей… и это противоречит добро-х-детелям, которым я вас… учил… — Да плевать мне на твои добродетели, — пальцы сжимаются так, что кислород почти не просачивается в легкие. — В прошлый раз ты шел на многое, но не на это — будто просто не мог физически додуматься или заставить себя. А сейчас так легко плетешь интрижки. И мне плевать, с кем ты и зачем. Но из-за того, каким образцом благородства ты пытался быть раньше, я чуть не потерял мужа. Какого черта ты так легко спасаешь все только сейчас, если мог сделать это еще тогда? Воздуха, чтобы говорить, уже не хватает — получается только поднять подрагивающую руку, чтобы слегка похлопать Му Цина по локтю. Слабая попытка извиниться языком тела. — Цин-Цин. Му Цин оборачивается. Фэн Синь у груды осколков выглядит немного устало. — Ты с прошлого обеда не ел. Давай поговорим обо всем в кафе. Тут недалеко. …Гора хрустящей курицы в канцерогенном масле — «сойдет» выбор для Фэн Синя с Се Лянем, но не для Му Цина. Оба понимают ошибку, когда третий глядит на свою порцию со слишком явственным желанием закатить глаза. Раньше он так бы и сделал, но проведенное в браке время, видимо, внесло лепту. Зудливая болтовня набившегося под час-пик народу, суета официанток, улыбающаяся миска-логотипYonghe King — атмосфера места слишком явно противоречила атмосфере за конкретным столиком. Определенно, не лучший выбор. — Ты будешь драться за него? — Му Цин ставит вопрос ребром. — Да, — Фэн Синь подтверждает прямо. Простая верность, давшаяся с невидимой, но ощутимой тяжестью. Му Цин молчит долго, опускает лицо в ладони, массирует лоб. Се Ляню немного поразительно глядеть на такое взаимодействие. Раньше, вычленяя из взаимных обвинений крупицы реально значимой информации, эти двое бы уже разгромили кафе. За двумя несчастными кольцами кроется слишком великая сила. — Я буду драться за тебя, — Му Цин обращается к Фэн Синю, — и за него, потому, что ты в него веришь, — острый взгляд на Се Ляня. — Я уважаю твою силу, жалею тебя и испытываю отвращение одновременно. Я все еще в долгу перед тобой, но не могу тебя простить. Если ты не будешь маяться дурью, как в прошлый раз, останусь рядом с тобой, как будто между нами ничего не было и ты просто незнакомый человек. Это предел того, на что я готов с тобой. — Согласен, — Се Лянь кивнул, принимая условия. — Хо. Вы решили это быстрее, чем я думал, — Фэн Синь прокомментировал спустя минуту осмысления. — Мы с тобой грызлись лет пятнадцать, а в конце все равно кончили этим, — Му Цин раздраженно фыркнул, витиевато обведя пальцем «это». — Мне все еще хочется его придушить, но обстоятельства не ждут. Чем дольше будем выяснять отношения, тем меньше останется времени на тренировку, тем больше вероятность, что Сэму не придется возвращать нам Нихуан. — Му Цин, я извиняюсь, что не посвятил вас в детали. Я знал, что это выглядело мерзко и не предполагал, сколько понадобится, чтобы убедить вас в целесообразности задумки, а времени действительно слишком мало… — Да не в этом дело, — Фэн Синь устало потер лоб. — Се Лянь. Я понимаю, что ты за человек и… глупо удивляться, что тот, которого всю жизнь учили управлять людьми, в самом деле хорошо умеет управлять людьми. В твоем подчинении всегда был даже не коллектив, а армия — когда речь о ней, разумно сообщать ровно столько информации, сколько должны знать солдаты. Только твоя ситуация уже два года другая. Такое ощущение, что ты даже не продолжаешь смотреть на людей свысока, а скорее боишься рассказать, что у тебя нифига не под контролем и ты кроишь рискованные планы на ходу. Но Се Лянь. Мы не армия, а твои друзья. Мы знаем, что ты — всего лишь человек и не захотим вздернуть тебя на фонаре, если просто объяснишь, в какое дерьмо вляпался. А вот за недоверие обидеться и правда можем. Се Лянь пару минут смотрит опустошенно. Пытается взяться за курицу, но в конце концов с тихим смешком опускает кусок в тарелку. — Ты и правда слишком хороший друг, Фэн Синь. Детальное объяснение всего занимает достаточно времени, чтобы на тренировку в Биньхай троица вернулась ближе к вечеру. Му Цин пристально вглядывался в экспозицию учиненной разрухи, пока не засек движение в блеске стекла. Молниеносный подрезающий рывок, уклониться от рассекающей бетон волны и — заблокированная бокеном сабля не успевает кастрировать Чжао Минъи. Му Цин досадливо цыкает. — Му Цин, сверху вбок! — Фэн Синь сигналит, прицеливаясь из винтовки. Чжао Минъи на уловку не реагирует и дает пуле пронестись мимо — закручивается с Му Цином в неразличимое торнадо. Рикошет — отскочившая от стальной трубы фонаря пуля не останавливается. Отдача идет в торнадо — в выставленное лезвие сабли. Рикошет — в Чжао Минъи — и наконец попадание в живую цель. Раздраженный Се Лянь стягивает продырявленную пулей перчатку — остановил за секунду до. В последнее время ему слишком часто приходится менять «протезы». — Привет, Минцзэ-сюэди, — Фэн Синь салютует Чжао Минъи со слишком тяжелой насмешкой, чтобы можно было принять за дружескую. — Я победил. Чжао Минъи с сомнением провожает взглядом борозду на земле, что, не вмешайся Се Лянь, могла располовинить Фэн Синя. — Сколько у нас времени? — обращается к Се Ляню. — Три-четыре дня. Тяжело вздохнув, Чжао Минъи смиряет все, что роилось внутри, не дав хода наружу. Концом бокена чертит на песке схему. — Я — самая сильная единица в отряде. Но он — кивок на Се Ляня, — опытнее, выносливее и стабильнее в плане нанесения урона. Соответственно, кооперация в бою строится от его действий. Проблема нашей основной единицы: урон по самому себе; уязвимость во время долгой «перезарядки» и узкий кругозор. С первым мы ничего сделать не можем, второе исправляется щитом, — кивок на Му Цина, — третье исправляет наводчик. То есть снайпер. Меня хватит на несколько по-настоящему сильных ударов, соответственно, я вступаю либо в критический момент, либо чтобы устроить засаду. Прежде чем думать над планом нападения, мы должны научиться кооперироваться, иначе угробим друг друга раньше, чем противник. Фэн Синь хлопнул глазами. Взглянул на Чжао Минъи еще раз — да не, точно он. Присвистнул. Часа два спустя, пока Чжао Минъи пробивал «щит» Му Цина на прочность, уже отработавший свое Фэн Синь присел на скамейку к Се Ляню. — Тогда, в Yonghe King ты сказал, что это… ну, ты понял. Выглядело мерзко. Не было, а именно выглядело. — Это важно для тебя? — Просто хочу быть уверен, что ты не будешь колебаться, когда придет пора похоронить ублюдка. И надеялся, что ты оговорился. Се Лянь задумался надолго. — Да нет, не оговорился. Человек — очень адаптивное существо. Особенно когда это касается размножения. И похоже, у меня есть тип. Но именно потому, что мне так легко удалось принять это, мне будет также легко от этого избавиться. Я понимаю, какие связи для меня положительны, а какие деструктивны. И даже за рамками этого жизнь Цзюнь У не стоит жизни ни твоей, ни Хун-эра, ни любого из моих ребят, ни даже моей. Фэн Синь усмехнулся мрачно спустя молчание. — Не в обиду, но по-моему все любители деспотичных принцесс в беде — больные ублюдки. Се Лянь лишь вздыхает, наблюдая как Му Цин впечатывает подошву туфли Чжао Минъи в лицо. — …Обмануть клан противника? — Цзюнь У осмысляет и морщится, как от головной боли. — Бред. Суть королевской битвы именно в том, чтобы уничтожить клан, выбравший протекторат наших врагов. А учитывая, что задание знают и кланы, возможность выставить себя за внезапного союзника пропадает в принципе. — Сложная задача, — Се Лянь кивает, складывая на столик увесистую кипу документов, — но не невыполнимая. В броне каждого можно отыскать брешь, достаточно покопаться в биографии. Главе ли не знать? Цзюнь У уворачивается от руки, когда та пытается игриво притянуть за подбородок. Се Лянь на то лишь хихикнул в кулак — глава напомнил недоверчивого кота. — Для такого нужно время. И много. — Не в условиях королевской битвы, где твоя жизнь висит на волоске. Главное как следует напугать. За счет жертв со стороны. Будет труднее переубедить человека, чьих учеников мы перебили. — Наш оппонент… — Цзюнь У скользит взглядом по распечатке и кислеет лицом. — Наследник расформированного в тысяча девятьсот двадцать первом году клана Су, Су Янлин. Се Лянь понятливо хмыкнул. Когда состоялся первый съезд компартии, всему Цзянху стало ясно, что пришла пора делать выбор — либо за партию, либо в подполье. Кто-то выбрал первое, как Царство Небес, кто-то второе, как Сяньлэ. А были те, кто до последнего отказывался принять факт, что внешние силы сильнее них и жить как прежде уже не получится. То были самые принципиальные кланы, большинство из коих оперировало доктринами Сяньлэ и Лань. — И этот молодой человек… — То ли везучий идиот, то ли умеет мыслить за рамками красивых писаний, раз выжил и обрел определенную силу. По-видимому, его цель — воскресить свой клан в Цзянху. Наш патрон? — Престарелый господин WanYan Бо, основатель компании WanYan, сталелитейщики. Сейчас компанией управляют его сыновья. — А что с кланом? — Формально, он числится в Цзянху, но на деле упора на боевые искусства там давно нет. О них вспоминают лишь тогда, когда надо порешать дела компании методом альянса. Кстати, юридически его сыновья даже не состоят в клане, так что ответственность за участие в схеме лежит лишь на отце. Подозреваю, господин Ванъян отделил детей от клана, когда на него начали давить конкуренты. В том числе господин Су. — Посчитал, что негоже занимать место в альянсе неблагородному бизнесмену, использующего боевые искусства лишь ради денег? — усмешка. — Скорее всего, — Се Лянь криво улыбнулся на подначку. — Он, по-настоящему благородный господин, разумеется заслуживает это место больше. Кстати интересно, как господин Су совмещает подобное мышление со своим участием в схеме и почему выбрал Мо. Что у него, что у Сяньлэ репутация одинаково порченная. Итак, — заключает, — первое, что нам следует сделать — убедить нашего собственного патрона не менять сторону. Второе — убедить сменить сторону патрона Мо. Цзюнь У думает долго, массируя лоб. — Если господин Су питает к Царству отвращение, говорить с ним придется тебе. — Верно, — Се Лянь дует на свежезаваренный чай. — Пока я буду в плену, вам придется держать удар. Не волнуйтесь, подготовка Чжао Минъи достаточно хороша… — остановившись, Се Лянь думает секунду. Непонятная улыбка. — Хах. Вы обо мне беспокоитесь. Прежде, чем чай обжигает Се Ляню губы, тот передает главе вкус выпитого. — …Довольно точное описание моей ситуации, — Ванъян Бо — под семьдесят, скорее грузен, чем атлетичен, вместо клановой формы одет в деловой костюм с бронежилетом — задумчиво пыхтит сигаретой на изложенное о нем. — Как видит господин Ванъян, мы вас понимаем и мы вам не враги, — Се Лянь улыбается непринужденно. — Быть может, снимите нас с прицела? Цзюнь У — спина к спине с Се Лянем — цыкает, водя взглядом по стрелкам Ванъян. Из источников воды на остановившем работу заводе только алкоголь. Не то чтобы того не хватило, но лучше бы не создавать Сяньлэ репутации компании, косящей собственных клиентов. — Зачем мне делать это, если я могу этого не делать? — Ванъян Бо пожимает плечами и острит взгляд. — Давайте отбросим формальности и я просто сообщу, что именно мне от вас нужно. В моей ситуации проигрыш будет означать лишь смерть одного старика — мои наследники получат компанию и мирно продолжат семейное дело. Однако, в случае победы, мое дело получит также крепкую крышу над головой — не обязательно, но хорошо бы. Мне было бы сподручнее нанять отряд господина Мо, но мой оппонент успел первее. Так вот. В этой битве я могу действовать как мне угодно, не опасаясь смерти — так или иначе, исход будет положителен. Пусть нынешний глава Сяньлэ объяснит, почему я должен отдать ему свою силу и веру, когда к моему порогу придет ваш оппонент, с которым мне хватит хитрости договориться? Се Ляня цепляет формулировка — «нынешний глава Сяньлэ». Хм. Если посмотреть со стороны, то ответственность за многие финты школы в период королевской битвы лежат именно на Се Ляне. Как бы то ни было, история падения Сяньлэ на восемьдесят шестое место не располагает к вере в ее успех. Тотально проигравшемуся на поле Цзянху Се Ляню будет проблематично убедить прожженного бизнесмена инвестировать в себя, когда на поле вышли игроки из большой политики… О. — Господин Ванъян, какой клан Цзянху кроме Цзинь показывает самый большой заработок? Ответьте и сопоставьте с происходящим в данный момент. А после предположите, почему при нашей истории мы с господином Цзюнь до сих пор не убили друг друга. Ванъян Бо морщит брови в раздумье. Спокойный диалог продолжается, а Цзюнь У старается не демонстрировать изменений в лице. Бред, что он слышит, противоестественно логичен. …Новое место находилось неподалеку от бывшей пром-набережной, в полузаброшенном международном сеттльменте. К заводу Ванъян Бо городская жизнь лишь подбиралась — удобное место, чтобы сэкономить на аренде. Беда в далеком расположении Хуанпу — Цзюнь У придется приложить слишком много сил, чтобы призвать воду, потому в этом бою максимум, что он сможет, постольку-поскольку защищать себя и отряд Чжао Минъи. На то, видимо, шел расчет Тарантулов, когда Се Ляня с наскоку отрезали от своих. — Привет, Сяо Цю, — Се Лянь приветствует, когда тот затягивает его в крутку с зубчатой катаной, подобравшись ближе всего. Ответа не следует — Сяо Цю нехарактерно сосредоточен и, как будто, скрывает эмоции. Странно — обычно он делает это за улыбкой, а не за непроницаемой маской. — Я не вижу Хун-эра. Он тут? Молчание. — Шэнь Лэя с Ци Жуном тоже нет. Они остались охранять позицию? Молчание. — Твои движения выглядят дерганными. Как твое здоровье? — Да отстань ты от него! — рявк на ухо и — Се Лянь не заметил расставленной по периметру атаки. Ох. Идеальный геометрический расчет плюс выверенная сила удара в стиле Сяньлэ. Встрепанный Мао Минцзин скалится на Се Ляня со смесью обиды и злости. — Сперва заставляешь нас думать, что мы — не мусор на дороге, потом тычешь нас мордой в свой обман, а теперь еще и издеваешься?! Да меня даже в чертовой школе так не гнобили! — Я не издеваюсь, лишь беспокоюсь. Кстати, вы не думали, что часть горя, которым обернулась для вас Королевская битва, вы навлекли на себя сами? В Paradise Hunt я ясно сказал вам не усердствовать с экзоскелетами. Кстати, хорошая атака. Мао Минцзин и радует, и огорчает Се Ляня. В начале знакомства мешочно-глазый, помешанный на кофе технарь был самым слабым и забитым в отряде. Далеко не бездарь, он прятал инициативу под челкой во все лицо, стоило кому-то бросить на него тяжелый взгляд. Для Се Ляня было загадкой, что Мао Минцзин вообще забыл в боевом подразделении, до момента, пока какой-то приближенный Наньгун Фэя не украл его идею построения, причем неправильно. Отодрать взбешенного Мао Минцзина от бедняги получилось лишь вдесятером. Как оказалось в последствии, причиной злости была даже не кража, а то, что «феерический идиот» исковеркал прекрасный расчет. Когда Се Лянь убедил Мао Минцзина, что с его телосложением тоже можно драться и создал тренировку, с которой он смог воплощать собственные задумки самостоятельно, получил взгляд, какой обращают разве что на бога. — Хорошая, — Мао Минцзин хихикает с непонятным выражением. — Потому, что научил ты. Наставник. — Действительно, — голос сверху. — У вас общие не только корни, но даже манера сокращать ключевые движения. Гул удара в черепной коробке, силы отрубает, как ток из сети. Угасающее сознание различает борьбу — Тарантулы решили не мелочиться, когда бойцы Ванъян оказались не готовы. Кто-то пытается сдаться, но побоище не останавливается. — Эй! — фигура в синем — боец, уложивший Се Ляня — зажимает катану, прежде чем Сяо Цю успевает убить очередного капитулировавшего Ванъян. — Он сдался! — Ты не знаешь, что такое королевская битва? — Сяо Цю щерится в ответ. — Чтобы выиграть, надо убивать. Если он надеется нас разжалобить, то он тупой! Се Лянь уже не увидел, чем окончился спор, но по его пробуждении господин Су был мрачен, а синяя форма впитала слишком много крови. — Спасибо, что не дали меня убить, — поблагодарил. Сквозь трещины в развалинах определил, что они ушли на большое расстояние. Достаточно близко к Хуанпу. Один из молодых людей в синем, что суетились с картами и оружием, прострелил Се Ляня возмущенным взглядом. — Глава, я могу… — Не нужно, — Су Янлин остановил ученика. — Его отряд придет за ним. Нам будет труднее застать их врасплох на открытой местности, чем в засаде. — Глава, нам все еще нет резона оставлять его в живых! Этот… Этот предатель виноват во всем! Пока Сяньлэ блюла честь и порядок, будучи лицом Цзянху, то же был обязан блюсти весь альянс, но с тех пор, как он продался Царству Небес… Глава, нам бы вовсе не пришлось прибегать к участию в этой мясорубке, не окажись этот человек трусом и слабаком…! — Ученик Лин. Возвращайся к своим обязанностям. Замолчав возмущение, тот удалился. Вскоре звуки стихли и в разваленной комнатушке остались лишь Се Лянь с Су Янлином. — Господин Су, если не секрет, почему вы выбрали Мо? У меня есть честь, которую я не отстоял, но у него ее изначально не было. Разве он не должен быть противен вам сильнее, чем я? — Вы противны мне в примерно одинаковой степени, — бесцветный голос, поблекшая от безнадеги злость. — Но отряд господина Мо показал себя лучше с точи зрения эффективности. У моего клана не будет никакого будущего, если он будет уничтожен. — Хо, — Се Лянь протянул задумчиво. — Господин Су, вы ведь осознаете, что даже если ваш клан выживет под протекторатом Мо, то вы будете вынуждены остаться при нем навечно? И действовать, подчиняясь его приказам, то есть примерно также, как его отряд, с коим вы повздорили? — Что вы имеете в виду? — Су Янлин недоверчиво оглянулся на Се Ляня. — Наше сотрудничество будет расторгнуто, как только кончится Королевская битва. Се Лянь вздыхает. — Господин Су, какой клан Цзянху кроме Цзинь показывает самый большой заработок? Ответьте и сопоставьте с происходящим в данный момент. А после предположите, почему при нашей истории мы с господином Цзюнь до сих пор не убили друг друга. Су Янлин молчит долго, морщит брови и — потерянное выражение. — Вы изначально были заодно? — Правительство давно смотрит на Цзянху косо, выигрывает тот, кто действует на опережение. Для дальнейшей договоренности с высшими чинами, Сяньлэ должна была стать одновременно полезна и устойчива, при том не фанатична в традиционном для альянса плане — с абстрактными догмами превыше общепринятых… рыночных ценностей. «Реформация» прошла относительно гладко, чтобы остальные кланы в альянсе не начали что-то подозревать, пришлось замаскировать ее под падение. По рейтингу Сяньлэ кажется аутсайдером, но будет ли это иметь значение для чиновников, которым мы станем стабильной и удобной функцией по управлению непонятным, разрозненным Цзянху? Единственная проблема, с которой мы столкнулись — жадность Мо Лаоху. Судьба альянса предрешена так или иначе. Единственная функция королевской битвы — желание Чжоу Цзышу отсеять себе наилучшего исполнителя. Лица Су Янлина не видно, но реакцию выдает язык тела — сгорбленная спина, судорожно поджатые мышцы. Трюк Се Ляня не гениален, он просто доламывает уже почти сломавшего себя человека. Просто вспоминает, что сломало его самого и воспроизводит сценарий. — Отряд от Мо. Они действительно ваши ученики. И вы их предали, раз ныне они не за вас. — Не предал, а отказался, хотя для них это могло сойти за предательство. Я не набирал их по отдельности, а взял под крыло команду с уже сложившимися принципами и стилем боя. В процессе учебы пытался привить им грамотное видение командной работы, но, — вздох, — собак лучше дрессировать щенками. Вместо того, чтобы согласовать свои действия с заказчиком, они предпочитают действовать так, как им привычно — этот подход вы испытали на себе. Я решил, что продолжать работу с ними неэффективно. «Да, не говоря о том, что в случае победы вам все равно придется работать на Мо, вам также придется работать с этими головорезами. Если в процессе боя они готовы кинуться на хозяев, то какого будет их поведение, когда вы станете слугами Мо? Вы же хотите уберечь свой клан, разве нет»? — Вэнь Нин жив, — Се Лянь заколачивает гвоздь в крышку гроба чужих сомнений. На минуту воцаряется оглушающая тишина. Бледный Су Янлин медленно оглядывается, сканирует метущимся взглядом. — Ваша цель — обмануть меня в этом поединке. — Моя цель — прибрать под крыло как можно больше полезных бойцов. Вы должны были понять это еще на самом первом бою. Не скажу на счет ваших учеников, но вы сильны настолько, что я определенно хотел бы иметь вас в качестве инструмента. То правда — по способностям Су Янлин давно заслужил себе место в Цзянху. Су Янлин охватывает запястье Се Ляня, мерит пульс. На миг Се Ляню действительно стало не по себе. Он мешал правду с ложью аккуратно, если убрать за скобки цель, многие факты его сердце должно подтвердить ровным ритмом. — Вы не врете, — Су Янлин молвил упавшим голосом. — …Мои ребята. С ними все должно быть в порядке, — Су Янлин выставляет условие, ведя Се Ляня вниз по реке. — Прежде всего это зависит от того, смогут ли они отбить атаку отряда Мо, когда станет ясно, что вы переметнулись. Вдали горят здания — расплавленное железо воспламенило древесину. Периметр понемногу сужается к руслу Хуанпу, вскоре враждующие группы должны встретиться и схлестнуться на защищенном водой пятачке. Связанный и до последнего момента мирный Се Лянь бросает острый взгляд исподлобья в спину Су Янлина. — Господин Су, этому интересно. Зачем вы стремитесь в Цзянху? Даже ваш дед не должен был застать времени, когда клан еще принадлежал альянсу. — Мои предки мечтали вернуть клану величие. Это семейный долг, — Су Янлин ответил спустя промедление. — Что господин Су подразумевает под величием? Если силу, то Царство Небес могло потягаться с Сяньлэ, не состоя в альянсе. — Дело не в силе, — Су Янлин упрямо сводит брови. — Кланы создаются, чтобы просвещать молодежь, передавать моральные уроки. В Цзянху кланы получают достаточно влияния на массы. — Хо, — Се Лянь тянет задумчиво. Выломав «протез», тихо вытаскивает руку из веревок. — Формально оно так, но оказавшись в системе с четко выраженной иерархией, человек неизбежно переключается на то, чтобы удержать свой авторитет. Цзянху — хорошая трибуна, но в наш век существуют соцсети. Завести канал на DouYin куда менее менее трудозатратно, чем прорубить путь в альянс. — Глава! — из-за трущоб показываются синие формы. Ученики сперва радуются наставнику, но потом замечают Се Ляня. — Осторожно! Сзади… — Понимаю, это обидно, когда вы гораздо сильнее большинства людей Цзянху, но не получаете ни их дивидендов, ни их славы. Однако я не считаю, что эта шелуха стоит жизней всех, убитых вами при участии в лабораторных экспериментах над людьми. Шея в захвате хрустит, как печенье — Су Янлин умер прежде, чем увидел, как его ученики, спасаясь от Чжао, пытаются перебраться через Хуанпу и остаются во внезапно вскипевшей воде. — Было несложно, — Се Лянь разминает затекшие от веревки мышцы, удаляясь к бронеавтомобилю в компании Цзюнь У. Звон по их победе прошел минуты три назад. Вымокшие Тарантулы остаются позади. Потеряны, выбиты из колеи. Так и не могут отвести взгляда от спины наставника. Они не должны быть шокированы. Они на себе перенесли предательство этого человека, они гласно объявили о его вине, они сошлись на мысли, что он беспринципная тварь. Но как-то так выходило, что этот образ уживался с образом того, раннего наставника. В ходе королевской битвы Се Лянь без выгоды для себя отполировал технику Шэнь Лэя, выглядел мертвым после смерти Шао Яньфу, не мог, но хотел облегчить мучения Ци Жуна. А сейчас он отверг их связь и жестоко убил человека, которого в прошлом попытался бы спасти — и все это под руку с Цзюнь, мать его, У. В этом нет смысла. Наставник не мог сделать все это лишь ради успеха у чертовых богачей… — Хе. Хе-хе, — Сяо Цю — от усталости осел на землю — смеется мелко. — Если наставник бросил все это, то и мы можем? …Постбитвенный банкет, публичные восторги, свежераспечатанный алкоголь, витающая в воздухе золотая пудра. Улыбнуться, помахать всем, кому следует и — прямо по курсу уединенный столик господ Хань. Еще будучи наследным принцем, Се Лянь стал относиться к обольщению, как ко второй работе — гораздо проще вести дела с людьми, которым ты нравишься. Так и сейчас он запивает сигарный дым бокалом коньяка не столько потому, что хочет, сколько затем, чтобы невербально поладить с занятыми тем же Хань. — Задумка господина Се действительно выглядела чересчур рискованно, но признаюсь, — старший Хань вздыхает, — повышение ставок привлекло в проект новых клиентов. Главным образом мои сомнения вызывало то, окажетесь ли вы способны потянуть собственную планку. Однако ваш с господином Цзюнь дуэт превзошел ожидания. — Благодарю, — Се Лянь посмеивается и, сделав затяжку, добавляет задумчиво. — Наш противник тоже умеет играть в эти игры. Сейчас нам помог эффект внезапности, однако уже к следующему раунду отряд Мо должен сориентироваться. — Это проблема? — Не то чтобы. Однако, учитывая, что в этот раз наши с господином Цзюнь разногласия поставили дело под угрозу… — Разногласия? — младший Хань настороженно поднял бровь. Ручка зависла над расчетом грядущих доходов в пухлой записной книжке. — Ничего серьезного, — Се Лянь сделал отмашку ладонью. — Глава достаточно авторитарен и, вероятно, до сих пор таит на меня обиду. Даже если я предлагаю дельные идеи — как в случае с условиями боя, так и прямо в бою, он слишком увлекается поиском подвоха. Это тормозит дело. Господа Хань переглядываются меж собой. У них достаточно долгая история работы с фамилией Цзюнь, но когда под угрозой деньги, личностные связи отходят на десятый план. Се Лянь покидает столик, прикидывая, как господа Хань протащат его на должность замглавы документарно и будет ли вообще уведомлен об этом Цзюнь У… — Се Лянь. Обернувшись на зов, он видит Цзюнь У. Тот еще даже не переодет с боя — чтобы успеть под самый взрыв торжества, Се Лянь не стал ждать окончания логистической возни. Цзюнь У на почтенном расстоянии от него, в межбровной складке спрятались сложные эмоции. Увидев, что Се Лянь говорит с Хань, он не присоединился? Просто стоял и смотрел издалека чувствуя, что не впишется? — Застолье продлится еще часа два. Сопровождай меня… — Прошу прощения, глава, — Се Лянь прошел мимо. — Я уже выразил знаки приличия всем, кому следовало. Дальше во мне нет необходимости. Цзюнь У не ждал отказа настолько, что даже за поводок схватился не сразу. — Ты останешься. И будешь сопровождать… — Право на личность, глава, — Се Лянь отвешивает напоминание, как пощечину. Не собирался так грубо, но устал настолько, что уже как-то без разницы. — Вы обязались его уважать. Уже близ своей квартиры Се Лянь понимает, что его подташнивает. От курева, от того, какими взглядами его проводили ребята, от скребущего уши хруста шеи Су Янлина, от себя, которому, конечно, мерзко с сотворенного, но недостаточно. Нет, он не пойдет заниматься селфхармом, это пройденный этап. Но ему все еще нечем разбавить тошнотворную хмарь. Палец набирает номер, гудки. Трубку берет Му Цин. — Да? — сухо и кратко — в той же манере, как с незнакомцем, Му Цин говорил с ним в последнюю встречу. — Привет. Я… — слова как-то враз заканчиваются. — Бой закончился. Я победил. — Ясно, — сухой, краткий ответ спустя тишину. Отбой и короткие гудки. Се Лянь опускает трубку. Хочется то ли накуриться, то ли кого-то побить. Но остается лишь смириться. Честность имеет свою цену — открой свое настоящее лицо и может статься, что людям ты будешь отвратителен. Это идеальный наследный принц нравится всем — в том и удовольствие от бытия им. И все равно Се Лянь скорее предпочтет планетарный остракизм, чем наденет эту маску еще раз. Телефон вибрирует. Се Лянь озадаченно моргает. Звонок с минуту назад сброшенного номера. — Се Лянь! — Фэн Синь перекрикивает суету на другом конце. — Что-то произошло? Ты в порядке? Нужна помощь? — А. Эм, — Се Лянь не находится сразу. Люди, которым он отвратителен, будут. Но те, кто готов принять его даже такого, тоже найдутся. — Да. Нужна, — присев на бордюр, Се Лянь позволяет волосам свеситься, закрыть лицо. — Я убил неплохого человека. Ты не мог бы… помочь мне развеяться? …Полвторого ночи, закрыв за собой дверь директорского кабинета, Цзюнь У не стал включать свет. Перед следующим боем надо отдохнуть, но пол собственной спальни ощущается зыбче, чем тут — этот кабинет, этот знак власти он завоевал сам, это дает ему какую-то уверенность. Уверенность. То, чего все отчаяннее недостает Цзюнь У. Се Лянь расставил границы четко. Ты мне, я тебе, не больше и не меньше обещанного. Он исправно выполняет роль телохранителя и генерала. И все. Он не заинтересован в Цзюнь У сверх того, что обозначил. И при всей своей хитрости, Се Лянь не подлец. Если он видит, что в нем нуждаются, то поможет даже задаром. Кроме случаев, когда не считает нуждающегося достойным человеком. Этим вечером Цзюнь У осознал разницу между «нам удобно быть вместе» и «я хочу, чтобы мы были вместе». И даже так ему как будто бы нет смысла сомневаться в Се Ляне. Он сам предложил Цзюнь У деловое соглашение, нарушив которое, в лучшем случае останется нищим. Просто следует смириться, что вне «мира больших денег» Цзюнь У не нужен Се Ляню даже как инструмент. Просто смириться, что прошлое никуда не исчезло — вне боя и одиноких вечеров их все еще разделяет бойня за Сяньлэ. Просто смириться, что Цзюнь У сделал все, чтобы его можно было лишь терпеть. И довольствоваться этим. Тяжелый, темный взгляд в ночные огоньки, оставшаяся на столе чаша чая взрывается кипятком. Если Цзюнь У нужен Се Ляню, лишь пока он заточен в «мире больших денег», то никогда ему оттуда не выбраться. …Прогноз Се Ляня сбылся — будучи учениками своего наставника, Тарантулы адаптировались к новому формату боев достаточно успешно. Настолько, что Мо Лаоху не только больше ни разу не использовал ошейники, но и признал необходимость позиционировать их отряд как ценную единицу клана Мо. — Пора идти. Ци-онэ, ты с нами? — Сяо Цю выжидаючи остановился на пороге комнаты с выключенным светом. Мо расщедрился настолько, что теперь вместо бараков для «временного мяса» Тарантулы жили в помещениях для постоянных бойцов. Ци Жун не показался из-под одеяла — как свернулся в кокон с момента окончания последнего боя, так и остался в том же положении до сих пор. Цыкнув, Сяо Цю закрыл за собой дверь. Наконец-то достигнутый успех пьянит, как бутылка мадеры залпом — теперь и у их отряда бывают «вечера золотых чествований». Они зарабатывают хорошие деньги, их работодатель доволен, они наконец-то уважаемы за свой блядски тяжелый и кровавый труд. Дух этой мадеры силен настолько, что даже позволяет сбить первичную горечь от цены. Главное не переставать пить и не бредить воспоминания. Иначе мир может внезапно стать очень мрачным. Например, придется обратить внимание на Ци-онэ — который все еще самый эффективный член отряда, все еще отказывается действовать, пока под угрозу не поставят кого-то из его младших, и с каждым днем говорит все меньше, ограничиваясь междометиями. Или придется озаботиться вопросом, что им делать, когда копиум закончится. — Поздно сподобились работать нормально, — Мо Лаоху сплевывает. — Но ведь лучше, чем никогда? — Сяо Цю следует за ним с группкой остальных офицеров Мо. Тихие смешки и тычок локтем под ребро слишком безобидные, чтобы считаться за оскорбление — Мо делают так и между собой. Они проходят через камеры — этот отстойник обустроен получше, чем окружные обезьянники, вместо решеток и кирпича стекло и плиты. За одним из стекол возня — люди в защите пытаются удержать бьющегося в хватке заключенного — Мо Лаобай. Во лбу у того пульсирует «око» цвета пламени ядерного реактора. В какой-то момент он замечает Мо Лаоху. Вырывается из хватки с особой свирепостью, но — человек в защите успел вколоть в позвонок шприц. Сяо Цю невольно отстает от процессии — поймал угасающий, тлеющей ненавистью, болью и обидой взгляд. Примерно также на него все чаще смотрел Ци-онэ. — Микроорганизм, ты заснул? — Мо Лаоху окликнул. Когда реакции не последовало, невольно обратил внимание на стекло. На секунду лицо исказили сложные, мрачные эмоции, но Мо Лаоху быстро взял себя в руки. — Почему именно он? — Сяо Цю спросил невпопад. Перед мысленным взором все еще стоял прошибший до нутра взгляд. — Ха? — Он ведь… — Сяо Цю чуть не ляпнул «ваш брат», — …вас ненавидит. Его способность опасна. Почему не выбрать лояльного человека? — Потому, что способный, сволочь, — Мо Лаоху сплевывает со злостью. — И не ненавидит он меня. Другой бы с такой силой убил давно, даже без ненависти. А у этого соплежуя сдвиг на семейной фигне. Для меня это как подстраховка. После обсуждения сценария на следующую ставку Сяо Цю уходит, чуть заторможено переставляя ногами. В голове мешаются противоречия. Лучше не ворошить их, попытаться заглушить — но от того гнетущее чувство неправильности будет ощущаться еще сильнее, чем уже. Черт возьми, это глупо. Наставник был тем, что сдерживало Тарантулов, напоминало об усвоенных уроках. Теперь, когда он окончательно разрушил свой благой образ, держаться за эти уроки бессмысленно, разве нет? Этот мир и все люди в нем гнилы, как рвота алкаша в подворотне. Значит, можно действовать, как себе угодно и не церемониться. Разве нет? В памяти всплывают непрошенные воспоминания — коробка из-под мандаринов, откуда теплые руки вынимают его, окоченевшего под дождем, греют у груди. Неоново-зеленые авто-бокены смыкаются над ним защитной клетью, когда сил на драку не осталось. Безнадега загнанного зверя, темная ненависть в льдисто-синих глазах. Или в неоново-зеленых? — Хэй, — Шэнь Лэй — незамеченный, курил у окна — отсалютовал без огонька. — А вы с Мо неплохо поладили. Будет проще с ним разделаться. Сяо Цю нужно ответить, но слова не идут. Точно. Их длинный список ублюдков, которым надо отомстить. За суетой успешных боев он подзабыл. Между ними проходит молчаливый, тяжелый диалог. Со смерти отличника Шао Яньфу двоечник Шэнь Лэй обрел странное свойство видеть вещи насквозь. Эту способность он не скрывал, но и не выпячивал — также, как остальные Тарантулы хладнокровно убивал и затем тонул в морях золотой мадеры. Разве что делал все то осознанно, пока остальные глушили свои «но ведь…» оправданиями. — Да выдохни ты, — Шэнь Лэй фыркнул на чужое оцепенение. — Я все понимаю, — затянуться, выпустить дым. — Вся эта золотая шелуха, адреналин — оно действительно помогает лучше, чем наркота. Но принцип действия у этого дерьма одинаковый. Чем дальше, тем больше побед, крови и денег понадобится, чтобы не вспоминать. В принципе, это рабочий план, если жить больше незачем и сдохнуть в ближайший год тебе не жаль. Я сам попробовал эту дурь и она затягивает. Но знаешь? Отличник, наверное, не хотел бы для меня такой жизни. Так что я признаю. Он умер. Потому, что я не смог сделать ничего, чтобы его спасти. И мне теперь жить с этим. Сяо Цю так и не находится с ответом. Как они вообще пришли к этому. Зачем ему это сказали. Почему эффект такой, будто его ударили под дых. — Я ничего не навязываю, если это твой выбор, то действуй, как решил. Просто отличник был прав. После смерти того, кто тебе очень близок, может показаться, будто больше никого не осталось. Но мы не одни. Ни ты, ни я. И я не хочу, чтобы всех, кто у нас остался, убило гребаное железо. Потому, когда придет время, я сделаю все, чтобы этого не произошло. Выбросив окурок в окно, Шэнь Лэй преспокойно удаляется, обогнув Сяо Цю. …Начало следующего боя ознаменовалось нервозными брожениями в обоих лагерях. Вышестоящие за спиной Се Ляня шептались, озираясь по сторонам, передавали друг другу имена и бумаги. Все это вразрез аншлагу среди клиентуры — мало того, что с введения условий той прибавилось раза в два, сама окупаемость проекта взлетела на неприличную высоту. Процедура выбора условия превратилась в аукцион. И, как подметил Се Лянь, половина азартных господ уже должна была испытать проблемы с финансами, но те не просто не сокращали расходы — они их увеличивали. Потому, когда прямо перед боем очередной отель, откуда планирует наблюдать за действом верхушка предприятия и высокопоставленная клиентура, накрывает спецназ НОАК, Се Лянь не удивлен. Все идет по плану. — Что это значит?! Нам гарантировали безопасность! — одичавшие от страха чиновники-селебрети-меценаты штурмуют окруженный охраной профессорат. — И мы все еще отвечаем за свои слова… Пожалуйста, ведите себя спокойно! Успокаивающие увещевания не помогают — каждый, кто находится в здании понимает, что влип. Отдавать приказы НОАК может лишь один человек в стране. И если их накроют за тем, чем они занимались, если этот человек узнает их лица и имена, они не просто лишатся своих медийно-политических карьер. Они пойдут на смертную казнь. — Эти лудоманы, — избежавший попытки нападения за плечом Се Ляня Цзюнь У шипит со злостью. — Как перестало хватать собственных денег, воровали с рабочих мест? Ну да, таков был сценарий. Се Лянь специально разработал затягивающий крючок. Когда ситуация становится критической и опечатанную дверь подрывает, снаружи звуки глушит неровный статический шелест. И, в единый момент, — слепящая белая вспышка. Некоторое время в отеле царит гробовая тишина. Любопытство пересиливает страх — люди подкрадываются к окнам, чтобы посмотреть, что творится. — Приятно в погожий летний день схлестнуться с достойным противником, — не разговорная речь, скорее непринужденное чтение канси. Улыбка, которая должна быть благожелательной, но слишком разит желанием убийства. — Вы окажете мне честь? — Назад! — командир спецназа отдает приказ своим. Весь напружинен, сверлит противника перед собой мрачным взглядом исподлобья. — Не надеялся увидеть отставного генерала Гань в живых. Мужчина, вставший меж спецназом и отелем, одет в форму НОАК, поверх плеч накинуто сереневое хаори с рисунком окультной пентаграммы — переход в загробный мир. На голове фуражка, за ухом свежий цветок Шан Тонг. Странно черная кожа при китайских чертах. Весь образ — смесь солдатской выправки с присущей поэтам оторванностью от земного. В руках парные мечи-бабочки — один из серебристо-белого, другой из черного металла. И ни намека во всем облике, откуда взялась минуту назад прошившая реальность молния. — Вы со своей группой спали на лекциях? — генерал Гань укоризненно цыкнул. — Я вам говорил, что контрольный выстрел должен быть двойным, а не одинарным, — постучал себя согнутым пальцем по виску. Командир спецназа сглатывает и быстро переходит из представительной позиции в оборонительную. А генерал Гань, скрестив «бабочки», продолжает с осклабом. — Так что, сюэди? Примешь от старшего честный вызов на тренировочный бой? Откуда-то справа от Се Ляня раздраженный цык — Мэй Чансин набирает номер. Спустя секунду — звонок у генерала Гань. Взять трубку — быстрый обмен фразами и — разочарованный вздох, «бабочки» прячутся в ножны, рука дает отмашку собственным людям за спиной. — Думаю, сюэди понятно, что будет, если вы со своими ребятами попробуете взять на штурм объект, находящийся под защитой Долины, — генерал Гань подкидывает золотую монетку с дырой и выбитым рядом цифр. — Твой хозяин заинтересован тем, что творится здесь и моему Хозяину есть, о чем рассказать.