RED 2.0

— Действительно сработало, — тяжело выдохнув, Цзюнь У подрагивающей рукой стирает с лица холодный пот. Сидит на коленях по грудь в проточной воде. Сил стоять уже нет, иссушил себя, подавляя потоп в бункере. — Что значит этот набор звуков? — Подавляющие частоты, — Цзюнь Е Хуа — стоит тут же на верхних ступенях лестницы — отвечает, отключая передатчик. — Но оглушить могут лишь этот объект, другие псионики к ним невосприимчивы, — ступает на ступень выше, когда поднимается уровень воды. Се Лянь отговорил его участвовать в битве лично, потому на этот раз Цзюнь У действует прямо из «штаба». Долина любезно арендовала увеселительное заведение у пропускного пункта всего за семьдесят процентов от стоимости мероприятия. Выкрутить краны в подвале, снять заглушки с труб и у Цзюнь У есть «речное устье» до особняка. — Хо, — Цзюнь У улыбается, но невесело, тень под запавшими глазами на бледном лице темнеет отчетливее. — И много еще таких объектов отец перепрятал из-под моей юрисдикции в руки Мо Лаоху? — А-Юн, я объяснял тебе свою позицию. Лучше спрятать драгоценность у врага, чем доверить другу, который не понимает ее цены. Цзюнь У стискивает челюсть до скрипа. — Да как у вас хватило ума… Когда я и так работаю на пределе сил… — А у тебя, кровь от крови моей, как хватило ума приказать штабным «выкачать спинномозговую жидкость» объекта, который представлял наибольшую ценность, будучи живым? — Цзюнь Е Хуа парирует спокойно. — Чем тратить себя на бесполезную ненависть к тем, кто талантливее тебя, попытайся превзойти их. У нас слишком много противников, чтобы спорить и жалеть себя. Цзюнь У открывает рот. Закрывает. Опускает голову, сознанием уйдя в воду, пытается не «спорить» и не «жалеть себя». Возмущение борется с чувством самоуничижения, что велит подчиняться, а сверху пеплом накрывает усталость. Если он продолжит работать, возможно, когда-нибудь ему дадут еще шанс. Снова взглянут, как на человека, а не на пустое место. Просто конкретно сейчас его терпение, его силы, весь он немного кончается… Хлопок сломанной крюком стальной двери расходится по подвалу металлическим эхом. — Что тут… боги, — Се Лянь едва не шипит со злости, обогнув Цзюнь Е Хуа, размашистым шагом вспенивает воду. Присев подле расширившего глаза Цзюнь У, с нарастающим напряжением осматривает его лицо. Цыкнув, протирает ему под носом рукавом, будто субординации не существует. А на рукаве остается кровавое пятно. — Глава, у вас лихорадка. Вы меня слышите? — Се Лянь громкий, но звук доходит, будто сквозь вату. — Черт… Потом оштрафуете. И, перехватив, насильно выуживает из воды, осторожно перевешивает через плечо, шагает к выходу. — Господин Се, — Цзюнь Е Хуа, что с нарастающим любопытством наблюдал сцену, пригораживает выход, выставив ногу. — Не взыщите, но что у вас за положение, чтобы так грубо вмешиваться в операцию, продуманную вышестоящими? Нынешним главой Сяньлэ в том числе. Вы уверенны, что по вашей милости у него не прибавится проблем? Которые, впоследствии, станут вашими проблемами тоже. Цзюнь У не видит, но Се Лянь, кажется, улыбается — так, как делает, когда хочет разбить человеку лицо. — Старший господин Цзюнь, будьте так добры, провалитесь к Янь Вану, — желает со звенящей искренностью. — Судя по тому, что я видел только-что, большинство проблем в жизни главы Цзюнь началось именно по вашей милости. Не уверен, что меня не уволят, если вышибу челюсть отцу главы школы, так что пожалуйста, свалите с дороги. Цзюнь Е Хуа воздевает брови. Непонятно хмыкнув, отставляет ногу назад. — Господин Се не просветит, с чего такая милость к моему сыну? Неужели синдром рыцаря настолько силен, что даже его готовы спасать? Се Лянь на секунду даже останавливается, давится прогорклым смешком. — Я живу в Пудуне в ипотечной квартирке размером с собачью будку. А еще, если выбирать, кому отдать Сяньлэ, вашему сыну или вам… я бы предпочел, чтобы она сгорела. Но если третьего варианта не дано, то на вас выбор так или иначе не падет. Когда подвал сменяется личным номером, у Цзюнь У все еще немного колышет перед глазами. Се Лянь — стальная осанка, командный тон — раздает приказы мельтешащим медикам. Цыкнув, холодно выговаривает, когда кто-то упоминает иерархию — все и вся вокруг становятся шелковыми и тихими. — Глава, в этот раз вы действительно были на волоске, — говорит, когда первая помощь оказана и они остаются наедине. — Больше не делайте таких масштабных атак. Никогда. Только мелкая помощь, основную работу сделаю я. Повезло, что в бункере не было установлено камер, мы были бы мертвы, произойди утечка. На Цзюнь У понемногу снисходят озарения. Он услышал и понял много интересного. И… это радует его сильнее, чем полагается. Но для начала. Вода во взятой в руки чаше нагревается до кипятка. — Выпей, — протягивает Се Ляню. Тот смотрит с откровенным непониманием. — Ты оскорбил моего отца и нарушил субординацию, — вздохнув, Цзюнь У разъясняет, как ребенку. Се Лянь медленно берет чашу. Переводит взгляд с кипятка на Цзюнь У и обратно. И, запрокинув голову, глотает в один присест. — Молодец, — Цзюнь У удовлетворенно кивает, когда Се Лянь, прокашлявшись, стирает выступившие слезы. Продолжает задумчиво. — Думаю, в этот раз я действительно переборщил. Некоторое время не смогу оказать никакой помощи даже если возникнет надобность. Так что этот день и еще два ты сражаешься один. Не думаю, что возникнут трудности, тебе делает хорошую службу то, как оперативно ты договариваешься со своими противниками, — недолгое раздумье. — Даже слишком оперативно. Никогда не замечал за тобой такого таланта в прошлом. — Гла-гх-глава, — справившись с ожоговой хрипотой, Се Лянь прерывает Цзюнь У, смотрит глаза в глаза. — Этому давно интересно. Тогда, на турнире в Сюйхуэй, вы сказали, что хотите покорить Цзянху. Зачем вам это? — Что значит, «зачем»? — Цзюнь У хмурится, не поняв смысла неожиданного вопроса. — Это обычная цель для любого клана Цзянху… — Это мечта любого клана, а не цель. Переформулирую. Что лично вам даст нахождение вашей школы на вершине топа? Человек активно работает над решением проблемы, когда та портит его жизнь. По факту титул «номера один Цзянху» дает лишь статус, не власть над альянсом. Но ваш статус не портит жизнь вам, он даже не входит в список ваших настоящих проблем. Единственный, кто действительно рассуждает так, будто хочет «совершить значимое достижение» в этой жизни, это ваш отец. — К чему ты клонишь? — Цзюнь У начинает раздражаться. Се Лянь задает странные вопросы, смотрит в глаза слишком прямо, возвышается тенью. — Глава, инструменты не любят. Их используют, а когда они приходят в негодность, от них избавляются. Гробовая тишина. Глубоко внутри души Цзюнь У нарастает давимое смятение. — Спрошу еще раз. Чего в этой жизни хотите именно вы? Может быть страшно отвечать на этот вопрос, но вы не представляете, сколько новых дорог откроется, когда осмелитесь. Терпение кончилось, как электричество — с щелчком. — Что если я скажу, — притянув Се Ляня за ворот, Цзюнь У спрашивает слишком спокойно, — что хотел любви, доставшейся вам просто так, но мне, чтобы просто удержать ее в руках, приходится доказывать свою эффективность каждую минуту? Реакция немного не та, что ожидал Цзюнь У. Се Лянь смотрит в ответ тяжело, но больше сожалеючи. — Скажу, что к черту такую любовь, — отцепив от ворота чужую руку, удаляется. — Пожалуйста, позаботьтесь о себе до следующего раунда. Никто из них не заметил, как на подоконник распахнутого окна тихонько опустилась бабочка. Се Ляню гадко на душе. Грань между ним и Цзюнь У в самом деле тонка. Оба за жизнь совершили похожее количество непростительного дерьма. Со своим упорством Цзюнь У мог бы стать действительно достойным человеком. Однако как бы ни был хорош механизм, если его не починить, он останется сломанным. И в отличии от Се Ляня, Цзюнь У даже не хочет признать факта поломки. Его комплексы сильнее, чем его мораль — а значит, он и дальше будет готов творить любые зверства ради признания любимого человека. Будет это Цзюнь Е Хуа или Се Лянь, не особо важно. Ядерная кнопка сработает в любых руках, которые ее перехватят. Другой вопрос — Цзюнь Е Хуа сдал Хун-эра Мо? Глупость, учитывая, что он сделал, чтобы его заполучить. Скорее всего, сблефовал, чтобы Цзюнь У не пошел обыскивать лабораторию, где Хун-эра прячут на самом деле. Но в чем смысл для Цзюнь Е Хуа помогать сыну? Догадался, что Хун-эр заодно с Тарантулами и хотел ослабить Мо? Но опять же, у него есть доступ к лаборатории, где он мог воздействовать на Хун-эра, не заставляя перенапрягаться Цзюнь У. Непонятно. …Пока длилась фора, Мо Лаоху также не сидел без дела. — Ну и? — вопрошает скучающе, пока вызванные на ковер Тарантулы судорожно пытаются догадаться о причине. — Как вы это провернули? — Что провернули? — насмотревшийся на действие электрических ошейников Шэнь Лэй выдвигается под удар на правах самого целого. — Как задружились с псиоником старикана. Это у вас еще со времен Люхэй, нет? В лабу вы вхожи, кажется, не были? Не помню поименно тамошнее мясо. Глухая тишина. Если обвинят в предательстве, то кого-то из них Мо Лаоху может, добиваясь верности, избрать «мальчиком для битья». Тот, однако, неожиданно разражается раскатистым смехом. — Чего вы так сжались, это даже хорошо, что какому-то нелюдю оказалось вас настолько жаль. Мне сподручнее. Но вот в чем дело. Что это за фигня произошла, когда вы вылезли из подземной клоаки? Беззащитная немочь от Сяньлэ была у вас буквально перед носом. Не тормозни вы, уже под фанфарами ходили бы. Молчание. Мо Лаоху киснет лицом. — Только подумал в притоне белобрысой суки, что чего-то стоите, и вот те на. Удар электрического ошейника прошивает. Не кого-то одного. Всех разом. На секунду, но на полную мощь. — Ответьте-ка на вопрос, сопляки, — пройдясь через лесоповал скукоженных, подрагивающих тел, за шиворот вздергивает Сяо Цю одной рукой. Другой делает то же с подвернувшимся Шао Яньфу. — Этот бабочковый нелюдь готов за вас впрягаться и, если подумать, действует даже эффективнее вас. Почему бы мне при нем не передушить половину ваших, а после сказать, что оставшиеся выживут, если он просто сделает качественно ту работу, которая обломилась у вас? Вы, если не забыли, вообще нифига не первый сорт, чтоб над вами трястись. Сяо Цю пытается схватить ртом воздух, Мо Лаоху слишком сильно сжал горло. В глазах пляшут черные точки, но все равно отчаянно пытается вывернуться, чтобы увидеть, что делается с Шао Яньфу. Откуда-то изнутри собственного тела — или со стороны? — слышится хруст. — Не-х-ха…убива-й…все….сдела-ха!.. ю… — Сразу бы так, — кивнув, Мо Лаоху роняет обоих, как тряпичных кукол. Перешагнув два судорожно пытающихся вдохнуть тела, поджигает кубинскую сигару, закуривает. — Идите позориться через парадный. Вернетесь без победы — во-первых, будете оплеваны еще больше, чем уже; во-вторых… ну, вы поняли. Они с Се Лянем спускаются с разных лестничных пролетов буквально в один момент. Одни — несчастные, на косящих ногах, другой в уже почти традиционном обрамлении из желающих с ним беседы уважаемых господ. — Эй отличник, — Шэнь Лэй придерживает Шао Яньфу. — Выглядишь совсем плохо. — Разве? — кое-как перебирая ногами, тот все же находит силы, чтобы оглядеть себя, озадаченно заломить бровь. — Стандартный кинетический тремор, у тебя точно такой же. — Хоть бы одна мразь на нас внимание обратила, — Мао Минцзин несчастно шипит под нос. — Дрались против команды в два раза больше и ни хрена. Мы тут за мясо для битья? — Добро пожаловать в мир больших денег, — Ци Жун фыркает со злой безнадегой. — Если ты побелил и победил красиво, то уже не важно, кто-там подох в процессе. Если проиграл — кинут в канаву и обоссут. Сяо Цю, потерянным призраком следующий рядом, внезапно цепенеет. Что-то в незначительной фразе зацепило. Какое-то воспоминание, глубокое несоответствие… — Ты как мама. — Ха? — Ци Жун непонимающе морщит брови. — Когда был мелким… ну, еще меньше, чем сейчас, — Сяо Цю поясняет бесцветным голосом, — она гундосила, как хулиган, чтобы я испугался и не вступал к ним в банду. А потом, когда оказались в Пханьине и я пару раз пытался сбежать, изображала злых бандитов, которым я попадусь, если не останусь с ней и па. Только бандиты в меня рюмками не кидались. Из пулемета палили, но на то они и бандиты? С ними хотя бы можно было заработать. Никто — ни Тарантулы, ни Се Лянь, ни увлеченные гости не были готовы к тому, что с нижнего этажа, проламывая преграды и брызжа стрелами, хлынет вверх бушующая масса кипятка. — Что тут… какого черта! — крики, вопли, толкотня вскипают следом. Бегущие господа едва не сталкивают Се Ляня в воду. Быстро сориентировавшись, он цепляется, установив равновесие на перилах, пытается сообразить. Цзюнь У. Он оставил его в относительно стабильном состоянии, это не может быть срыв — но вот она, вода. Призвали истерично, в попытке будто бы спастись. И… он не обращал внимания до сих пор, но теперь чует. Дым. Из-за двери номера, где Се Лянь оставил Цзюнь У. На перешейке, где ютятся застигнутые врасплох Тарантулы, враз становится очень людно — пытаясь спастись, сбежался со смежной лестницы обслуживающий персонал и какой-то господин в забрызганном кипятком костюме. Выходы с перешейка перекрываются по двум сторонам — снизу прибывающая вода, сверху — вырвавшийся из сорванной Се Лянем двери огонь. Они как селедки в банке и — тряхнуло! — под очередным потоком воды несущая конструкция трескается. — Лестница не выдержит веса, — мужчина с администраторским бейджем выдавил, дрожа голосом. На понимание у всех уходит мгновение. Сяо Цю успевает схватить Шэнь Лэя с Шао Яньфу, когда тех толкает вниз вымокший господин. Завязывается потасовка — кто-то из администраторов вопит, кто-то по примеру пытается скинуть «лишних», Ци Жун проклинает мироздание за то, что авто-бокены остались на погранпункте, а Сяо Цю с господином сцепляются в рычащий клубок. — На мне висит две корпорации, — господин шипит, — Ты, тряпка половая, хоть представляешь, что будет, если я тут сварюсь?! Сяо Цю острит холодный взгляд. И с разворота пинает господина в живот. Пару мгновений, вися в воздухе, тот глуповато хлопает глазами — будто вовсе и не ожидал, что такое может случиться. Не с ним. Не в этой жизни. — Ужас и для твоих корп, и для тебя, — Сяо Цю бросает в кипящее месиво. — Мне-то какая разница? Главное, что если ты сдохнешь, я буду жить. Из полыхающей комнаты у лестницы вылетает крюк — зацепившись за трехъярусную люстру, за ним вылетают и Се Лянь с Цзюнь У. Задыхающийся кашлем, тот цепляется за рукав спасителя, даже когда оба оказываются на твердой поверхности. Меж тем, Се Лянь замечает Тарантулов на содрогающемся перешейке. Прошипев что-то Цзюнь У, пихает его в руки набежавшей обслуги, сам замахивается крюком. Перелетев на винтовую лестницу у стены, создает упор ногами в одно и рукой в другое, напрячься — и дерево трещит, вся конструкция обрушается в направлении перешейка. Тот, задетый импульсом, кренится, едва не падает вместе с администраторско-Тарантульей кучкой, но за миг до тех удавкой затягивает цепь крюка. — Переходите! — Се Лянь кричит, указывая на торчащую из воды перилами винтовую лестницу. Вода понемногу уходит, персонал начинает разбирательства, господ умасливают во избежание скандала и оттока с мероприятия, задохнувшегося в воде тихо прячут. Если обставить ситуацию грамотно, прецедент выйдет замять. — Когда я проснулся, комната уже горела, — вновь окруженный медиками Цзюнь У отвечает Се Ляню. — Я не оставлял ничего, что могло загореться. Се Лянь морщится в тяжелом раздумье. Проводка? Слишком большое совпадение, что возгорание произошло именно в комнате Цзюнь У. Мо решились на открытое покушение? Это жизнеспособная догадка, учитывая способности Мо Лаобая. Но они также знают о том, что Цзюнь У способен управлять водой, не подоспей помощь, тот успел бы потушить пожар сам. Гораздо эффективнее был бы газ или яд. Непонятно. Ладно, сейчас у Се Ляня есть еще одно важное дело. — Куда ты? — Цзюнь У останавливает, когда Се Лянь собирается уйти. И… у него нет ответа. Не говорить же, что проверить ребят. — Пострадавшие. Им требуется помощь и… — Мне тоже требуется. С покушения на меня даже полчаса не прошло, — Цзюнь У мрачно сводит брови. Окинув потопленный холл, острит взгляд на Тарантулах. — Кстати, потрудись объяснить, зачем ты спас отряд Мо? Если бы они упали и обварились, их так или иначе не стали бы менять, а мы получили ослабленных противников. Твои решения контринтуитивны. — Помимо отряда от Мо, там был персонал, я просто заметил, что они в опасности. У меня не было времени на раздумья, кого я должен спасать, а кого не… Сидящий Цзюнь У прошивает возвышающегося Се Ляня сканирующим взглядом сверху вниз. — Ты пожалел наших врагов? — Глава, вы хотите понизить собственный авторитет, на глазах кучи людей выясняя отношения с лицом собственной школы? — у Се Ляня правда нет на это времени. Цзюнь У провожает его, шагающего прочь, не изменив выражения. Изнутри, травя легкие едким дымом, накипает тьма. Во-первых: «лицо его школы» ведет себя неэффективно. Еще будучи наследным принцем Се Лянь подчас страдал привычкой жалеть тех, кого жалеть финансово невыгодно, что оборачивалось убытком для Сяньлэ. Тогда это не было особой проблемой, школе в топе было несложно вернуть инвесторов. Только сейчас Сяньлэ не в топе. Цзюнь У должен пресечь это безобразие, пока кое-как отлаженный поток прибыли и вся операция не пали в Диюй. Во-вторых. Какого черта Се Лянь беспокоится о ком-то еще, когда глава его школы в таком состоянии? Пары совместных драк ему хватило, чтобы зауважать противников до такой степени? Где-то под боком вскрик — медик обжигается о внезапно вскипевший спирт. Цзюнь У зло цыкает. Черта с два ему опять изменят. Се Ляню, однако, не удается поговорить с Тарантулами — проигнорировав оклик, Сяо Цю молча шагает к подъехавшему бронеавтомобилю. — Наставник нас провел, — заявляет, когда Тарантулы сгружаются кучкой в темном салоне. Молчание. Тарантулы косятся, недоверчиво морща брови. — Цю-эр, ты о чем? — Шэнь Лэй решается первым. — Помните эту его фразу про то, что «в мире больших денег мы не плавали»? — Ну помню. И? — Ци Жун откликается. От давящей атмосферы каждого Тарантула тянет пришибленно съежиться. Перспектива новой подставы на горизонте настолько не вдохновляет, что даже верить не хочется. — На первом раунде мы договорились, что мелочь начнет бушевать, чтобы наставник клюнул на наживку и побежал в поместье Чжао. Никого не смутило, что вместо этого он отправился к Вэнь? Не сделай он этого, мелочи не пришлось бы делиться на два фронта, чтобы помогать нам и одновременно держать Чжао. Кстати, ту атаку паром, которая дала мелкому по мозгам, инициировал тоже наставник. Ци Жун болезненно морщится, чешет в затылке. — Ты сейчас пытаешься сказать, что он спланировал весь тот пылающий пиздец? На кой хрен? Мы чуть не сдохли в пожаре вместе с его Чжао. — Мы и так сдохнем, если продолжим носить экзоскелеты и работать на Мо, — на Сяо Цю недоверчиво косится каждый. Разве несколько часов назад он не говорил… — Что? — тот поднимает бровь. — Это мысли наставника, а не мои. — Ты так и не ответил, на кой хрен ему было нас запирать. — Чтобы вы с теми Чжао поработали, как команда, прониклись сантиментами дружеских флюидов и поняли, что «убивать плохо, детишки». После мы должны были постоять под ушатом дерьма, пока его чествуют на афтерпати и прийти к выводу, что «рисковать ради денег тоже плохо, детишки, ведь жизнь может повернуться задом». Ци Жун опускает лицо в ладони и издав очень тяжелый вздох, возводит дикий взгляд на Сяо Цю. — Во-первых: да, жизнь — сука, которая может повернуться задом. С добрым, нахрен, утром. Во-вторых: как, мать твою, ты до такого додумался? — В этом раунде наставник повторил паттерн с точностью, вот и додумался. Он натравил на нас две команды разом, чтобы мы перегрузились и упали в бункер вместе с добрыми дядями полицейскими, а дальше все по накатанной. Наставник дал нам поплавать в «мире больших денег». — И что? — Ци Жун скалится. — Даже если ты не поехал крышей и наш дерьмо-наставник действительно наворотил эту 5D-шахматную стратегию. Так хочется батрачить на уродов, которые выкинут тебя в отхожую яму, если вспомнишь о том, что убивать людей, прикинь, иногда реально плохо?! И начерта ему это вообще?! — Чтобы мы размякли и сняли с него ошейник. И не подстрой нам наставник проигрыш, мы бы не проиграли, — в голосе Сяо Цю прорываются рычащие нотки, взгляд мрачнеет. — Кстати, откуда уверенность, что те же копы, если прижмут обстоятельства, не воткнут нам нож в спину? Эти до черта благородные господа умеют грязь оправдывать до черта благородными целями. Взять хоть наставника. — Сяо Цю, — Шао Яньфу тихо зовет с места. — А как наставник спровоцировал тебя отправить Ци-гэ в поместье без боевой поддержки? Это был удобный ход для быстрого выигрыша, но ты ведь понимал риск. Если бы ты не сделал этого, то у наставника ничего не получилось. Сяо Цю хочет ответить, но слова не идут сразу — запинается, подыскивая ответ. Игнорирует дернувшее в животе чувство леденящего дискомфорта. — Чем быстрее выиграем, тем меньше вероятность что кого-то из нас порешат в процессе. Это логично, — когда бронеавтомобиль останавливается первый идет к выходу, в контражуре дверного проема бросает горящий желтым взгляд через плечо. — Пока не отплачу наставнику, не позволю себя убить. А вы помните, что если не сдохнут другие, сдохните вы. — … У нас больше нет помощи со стороны. План очень рискованный, но боюсь, что только так вы можете спастись, если наступит критический момент, — во тьме садовых развалин близ особняка Се Лянь переговаривается с Лань. — Вэнь Нин? — Раньше я не использовал эту формулу, так что могут быть проблемы с реабилитацией, — тот соединяет половинки крохотных капсул. — Но она действительно способна обмануть врачей. Поместите в рот и раскусите в нужный момент. — Значит, пока мы отвлекаем отряд от Мо, господин Се с господами Чжао берут на себя нашего оппонента? — Лань Сичэнь уточняет. — Да. С его уровнем в одиночку мне не справиться. А отряд от Мо после произошедшего вряд ли проявит необходимую решительность, чтобы убить вас. Защищайтесь и не пытайтесь нападать — все кончится, когда господин Бай умрет. На том расстаются — Се Лянь с Чжао остаются готовить западню своим оппонентам, Лань — уходят отвлекать своих. Сяо Цю с Тарантулами останавливаются у фундамента развалин особняка — последовали за наживкой. Временами слышатся шорохи, плеск — Лани мелькают тут-там в устоявшем скелете постройки. — Они с нами в прятки собрались играть? — Шэнь Лэй с сомнением чешет в затылке. — Уже несколько раз могли напасть и все никак. Сяо Цю лишь щурится, выцеливает во тьме светлое пятно формы звериным зрачком-точкой. И — миг — совершает рывок. Они стынут, как плохие актеры, когда в спектакле случается внезапная накладка. Новобранец-Лань кажется не дышит — войди впившееся ему в горло зубчатое лезвие еще на миллиметр дальше и он мертв. Лань Сичэнь, пристывший к месту, заметив произошедшее, не дышит тоже. — Эй господа полицейские, — Сяо Цю окликает. — У нас с ребятами такая проблема — наш ублюдок-хозяин хочет, чтобы мы выиграли этот раунд, если не сможем, то… ну, вы поняли. Если вы действительно такие благородные, поможете нам немного? Их взгляды встречаются — ужас в одних и странно-невинная потусторонняя тьма в других. — Не двигайтесь. — …Помогите им, — оледеневший существом Се Лянь приказывает Чжао, получив сигнал через наушник. Со стороны развалин особняка доносится далекое эхо боя. — Уверен? — Чжао Минъи осведомляется. — Выполняйте. У меня есть один козырь. — …Ци-онэ, какого хрена? — пока выбитый из захвата новобранец кашляет и пытается остановить кровь из горла, Сяо Цю вопрошает как-то слишком спокойно для ситуации. Отбросивший его на несколько метров ударом авто-бокена Ци Жун размышляет судорожно — твою мать, он должен это как-то объяснить. Происходящее транслируется Мо Лаоху, если он увидит открытое неповиновение, если они сорвут шоу… Стоп. Шоу. — Такого, — изобразив надменную усмешку, оглядывает младшего свысока, встает в боевую стойку. — Не забыл, кто тут командир, а? Надоело, что ты постоянно выделываешься, чтоб набить себе цену. Хочешь быть самым высокооплачиваемым в группе, иди крутить задницей в Красный квартал! Сяо Цю сверлит его пустым взглядом, а Ци Жун просто надеется, что этот фарс сработает. Если они в шоу, то отход от сценария будет караться, но если это будет прикольный отход от сценария, то зрители будут лишь довольнее, так? Это не акт восстания, просто бонусный раунд в череде. Каким-то образом он должен сделать так, чтобы их не поджарил к чертям Мо Лаоху и потянуть время, чтобы Лань сбежали. Потому что эти праведные идиоты — идиоты, но… не заслужили. Се Лянь стоит с кусаригамой посреди садового пустыря. Если Бай Шен напротив него, то и подросток должен быть поблизости. Взмыленные боем, двое как остановились посреди схватки, так и стоят в хрупком единении — оба на волоске. — Господин Бай, вы недавно жалели, что убили некоего Чжэн-эра. Человек, которого вы имели в виду — это Чжоу Ханьчжэн, бывший глава Тянь Чуан? Бай Шен глуповато моргает пару раз. И хмыкает, расплывшись во впечатленной ухмылке. — Вообще-то да, но технически череп ему мелкота раскрошил. Я убрал охрану, заманил в нужное место и вымотал. Чтобы убить, мне бы пришлось его победить, а этого я за жизнь так и не смог. А вообще, в операции было пол Долины задействовано, так что присваивать авторство тут даже как-то по-крысятски. Се Лянь долго молчит. Шестеренки медленно, натужно крутятся. — Хозяин Долины был главным инициатором убийства? — Точно. Привлек к делу все ресурсы. Чжэн-эр много кому мешал, его бизнесу — особенно. Хозяин только заинтересованных людей с гражданки найдет, чтобы из правительственной изоляции выйти, а Чжэн-эр их вычислит да порешит. С семейкой мелкоты как раз такая история произошла. Се Лянь медленно складывает пазл. Знакомая ему картина конфликта Хозяина Долины с главой Тянь Чуан переворачивается на триста шестьдесят пять градусов. И… пожалуйста, пусть это будет не так. Се Лянь слишком устал бороться с собственным демоном в отражениях других людей. — Чжоу Цзышу ненавидел своего отца? — Се Лянь цепляется за последнюю надежду. — Племяшка-то? — Бай Шен разбивает ее, в ответ взирая так, будто услышал возмутительную глупость. — Да я в жизни не видал, чтобы какая другая мелочь так своего старика уважала. Ночной ветерок тихонько шевелит траву. Се Лянь невольно опускает крюк, цепь беспомощно стелется по земле. Что ж. Ему будет действительно сложно противопоставить что-то человеку, чью боль и методы он понимает настолько хорошо. — Ты, кстати, как догадался? — Бай Шен прерывает тишину. — Ваш стиль, — еще не отпустивший мысль Се Лянь молвит почти на автомате. — Я видел домино в исполнении Чжоу Цзышу, но тогда ему помогал Вэнь Кэсин, потому не сличил ваши общие корни сразу. Мне показалось странным, что вы «тренировались до кровавого пота» ради оттачивания такой примитивной техники, как армейский бой, но потом понял, что его основная функция — укрепление тела. Активируя домино, вы рискуете погрести под обвалом не только противника, себя тоже. Но даже если такое случится, отточенная физическая форма поможет вам пережить это без потерь. — Смолкнув на время, продолжает, заглянув глаза в глаза. — Ради чего вы предали Тянь Чуан? На вопрос Бай Шен не находится сразу. Думает. — До того, как попал под начало Чжэн-эра, был страшным карьеристом, — припоминает, вороша подошвой землю. — А он меня научил, что такое хорошая, настоящая драка. Не то чтобы дурь выбил, просто показал, что существует штука поинтереснее, чем возиться с бумажками в ген-директорском кресле. Но я, понимаешь. Азартная натура. Если работать в корпе, то стать самым главным, если драться, то чтобы победить сильнейшего. Ну и Чжэн-эр оказался мне не по зубам. Я с этого не горел, потому что знаешь, как это бывает — «когда-нибудь послезавтра обязательно смогу». А потом… Ты, наверное, уже заметил, а? Се Лянь кивнул. По виду Бай Шену должно быть от шестидесяти до семидесяти, но даже для этого возраста при выдающемся сложении он израсходовал свою стойкость слишком скоро. — Остеопороз? — Ага. Из-за того, что постоянно кости ломал, врачи нифига не поняли на ранней стадии. Ну и представь — пол жизни бился ради цели, а теперь ее не достигнешь физически. Я подумал и решил — хэй, но ведь у меня была еще одна цель! Сейчас, конечно, понимаю, что глупость, но тогда это казалось выходом. Короче, я согласился с Хозяином Долины. Он хотел, чтобы после дела главой Тянь Чуан стал я, но пожив некоторое время без Чжэн-эра чуть со скуки не помер. Так и перебрался в Долину — такая себе замена, но лучше, чем… — Погоди, — Се Лянь обрывает. — Ты согласился с Хозяином Долины? Он предлагал взяться за убийство напрямую тебе? Из того, что услышал, Се Лянь мог заключить, что Бай Шен с Чжоу Ханьчжэном были близки, как братья. С одной стороны, близкий жертвы был удобнейшим оружием, так как с этой стороны жертва точно не ждала удара, с другой стороны, вербовать в дело человека, симпатизирующего жертве, слишком ненадежный ход. К тому же, недавно Бай Шен подставился под удар, чтобы защитить подростка. Он ребячлив и скор на руку, но имеет принципы. Фатальная для карьеры болезнь — тяжелый удар, но не настолько, чтобы разрушить личность в одночасье. Меж тем Вэнь Кэсин, не будь осторожен в интригах, не стал бы Хозяином Долины. Иными словами. Что при мизерном мотиве дало Вэнь Кэсину настолько крепкие основания полагать, что в покушении Бай Шен примет его сторону? Прежде чем Бай Шен успевает ответить, оба слышат отзвук бега. Ближе, ближе и — навстречу по ступеням к ним летит три фигурки. Нет. Четыре. Преследующий Шао Яньфу с Шэнь Лэем подросток мимолетом замечает Се Ляня — цыкнув, посылает Бай Шену взглядом какого-черта-он-все-еще-жив-послание. Сдвоенный мах зубчатыми лезвиями. Шэнь Лэй успевает в последний момент выставить авто-бокен — взрезающая волна блокируется, но не полностью, от небритой щеки до переносицы лицо рассекает глубокая рана. А Шао Яньфу не сбавляет бега — на руках у него, схваченный в охапку, дрожит раненный человек в форме Лань. Се Лянь не размышляет — когда подросток в миллиметре до того, чтобы нанести удар, от которого ребята не уклонятся, на полном ходу сшибает его ударом ноги с разворота. Дезориентированный, тот теряет лезвия, врезавшись в ступени, катится вниз. Бай Шен, цыкнув, бросается ловить прежде, чем подросток свернет себе шею, а Се Лянь, выдохнув горячий воздух, судорожно оглядывается. — В центральном комплексе цело два этажа. Ходу. Они укрываются в тени древесно-пылевого бурелома. Новобранец Лань — по виду лет двадцать, но даже для такого возраста мускулатура оставляет желать лучшего — дышит сипло и старается не хрипеть, когда Шао Яньфу занимается сложным разрывом на горле. — Что произошло? — Се Лянь тихий, сторожит местность через зазор в деревянных ставнях. Вдали над особняком летают зеленые неоны авто-бокенов. — Дуэль, — перекусив нить кетгута, Шэнь Лэй подает Шао Яньфу. — У капитана Ци с Цю-эром. Сказал, что мелкий, типа, зарвался и его надо приструнить. — Что? — Се Лянь даже забывает понизить голос. — То! — Шэнь Лэй неожиданно зол. — Я, черт возьми, все понимаю, но меня тоже достало это его «всех убью, один останусь»! И вообще! Нельзя убивать женщин! — Женщин? — Се Лянь переспрашивает рассеянно. Среди Лань были только мужчины, разве нет…? — Как… как догадался? — новобран…ка спрашивает тихонько, прижав колени ближе к груди. О. Теперь, если присмотреться, Се Лянь может заметить несоответствия. — Глаз наметан, — Шэнь Лэй бурчит, неловко почесывая затылок. Годы чтения NSFW при реальной невозможности завести девушку дали результат. — Зачем под парня обстриглась? — Новенькая, — девушка подавленно тупит взгляд. — Еще не успела…х… нарабо…тать выправку. Мои считали бы меня слабым… звеном и защищали сильнее остальных. А у них… и так проблем хватает. — Сяо Цю устроил ловушку для Лань. Она бы точно умерла. Пока дуэль продолжается, у Лань есть шанс, но даже если Ци-гэ победит, время не получится тянуть вечно. Се Лянь тяжело выдыхает, Шэнь Лэй отводит взгляд. В конце концов все сводится к тому, кто умрет первее — Лань или Бай Шен с подростком. Се Лянь не победит один. Если в Шао Яньфу он может быть уверен, то что касается Шэнь Лэя… Далекий грохот со стороны особняка заставляет вздрогнуть всех разом. За ставнями видно, как стоявшая на остатках строй-скелета крыша погребла потопленный бункер. А затем — свист. Се Лянь увернулся рывком — и слишком поздно понял, что на то и был расчет. Новобранка-Лань невольно расширяет глаза — в лицо ей летит взрезающий воздушный поток, от которого она не успеет уйти — Плеск. — Твою…! — в звенящей тишине Шэнь Лэй сдавленно матерится. Половину заблокировал, половина резанула мимо цели — по его ребрам. Показавшийся в щели под потолком подросток цыкает. — Говнюк мелкий, у тебя вообще никаких принципов нет?! — Принципы…? Ты дурак? — тот фыркнул пренебрежительно. — Вы буквально актеры, подписавшиеся крошить людей, чтоб засветиться в шоу для богачей. Кстати, Лань мертвы. Эта — кивок на девушку, — последняя. Свали с дороги и на деньги, которые получишь, сможешь купить себе пять таких, как она. Тихо. Се Лянь осмысляет услышанное, недвижимый Шэнь Лэй белеет на пару тонов. — Эй, наставник. Помнишь ты сказал, что у меня из-за того, что такой долговязый, хорошо получается двойная крутка? — Да, — Се Лянь сипло откликается в тон. — Она поможет завалить этого? — Поможет, — Се Лянь уже строит в голове план — мозаика складывается даже слишком быстро. — Но твоя техника несовершенна. Доработаем в процессе. — …И чего добивался? — фыркнув, Сяо Цю пинает из ослабших рук Ци Жуна авто-бокен. На них двоих уже не обращают особого внимания — после того, как загнанных в развалины особняка Лань придавило верхним этажом, погребя под водой без шансов выплыть, Чжао с защиты переключились на борьбу против Тарантулов. — Теперь получим нагоняй даже с победой. Ци Жун почти не сопротивляется — мотивация пропала. Пытаясь одновременно защищать загоняемых Лань и драться с Сяо Цю, не справился ни там, ни там. Невольно проскальзывает мысль, что мелкий в чем-то прав. На кой кинулся, когда триста раз как уяснил, что ничего хорошего в этом мире надолго не задержится. Используют и уничтожат такие как… такие как… — Что? — Сяо Цю настороженно клонит голову. Ци Жун сверлит его взглядом, полным такого темного чувства, что даже ненавистью не назвать. Момент раскалывает окрик. — Последняя из Лань жива! — Се Лянь на верхушке строй-скелета оглашает с вызовом, смотрит куда-то в камеры. А потом прямо на Ци Жуна. — Сражение продолжается! Хрупкий огонек надежды вспыхивает зеленым неоном авто-бокена. Ничего не кончено. Его борьба все еще может что-то доказать. Бай Шен с подростком загнали Се Ляня со спутниками в особняк — самое выигрышное место для использования их техники. Маневрируя по балкам с кусаригамой, он все еще оставался самым опасным противником, пока Шао Яньфу в основном страховал новобранку-Лань с Шэнь Лэем, который, периодически совершая сложный заворот, безуспешно пытался произвести атаку. Очередная крутка на два оборота и — воздушный поток рассеивается, не успев сформироваться. Сдавленно матерясь, Шэнь Лэй чувствует накатывающую беспомощность — пока он корячится, тянущий время наставник уже трижды едва не убился об домино и побледнел от перерасхода сил. — Хороши, — крякнув, Бай Шен признает, настраивая очередное домино, — но место для вас гиблое. Не дали бы себя загнать, продержались дольше. На этот раз Се Лянь не успевает увернуться — взрезанная атакой подростка стена разрывается под крюком, потерявшего опору, его сносит со строй-скелета. Попытка метнуть крюк в полете оканчивается тем, что покошенные Бай Шеном балки сшибают одна другую и градом летят вниз — прямо на Се Ляня. Но — падая, он успевает схватиться за кирпичный выступ. Плечо выворачивает до хруста. Когда Шэнь Лэй решает, что «к черту, он должен помочь хотя бы в меру своих возможностей», его за плечо перехватывает сильная рука. — После первого оборота ты концентрируешь центр тяжести не в плечевом отделе, а в пятках, потому крутящий момент пропадает, — Чжао Минъи правит стойку Шэнь Лэя. Оторопев, тот невольно подчиняется. — Сосредоточься. Ваш наставник позволил загнать вас сюда не просто так. — Но… — Шэнь Лэй запинается. — Я слишком медленный. Я должен… — Работайте, — убедившись, что новобранка под защитой Чжао Минъи, Шао Яньфу меняет оборонительную стойку на атакующую. Оглянувшись через плечо, шлет Шэнь Лэю маленькую, решительную улыбку, контрастирующую с обычной для себя апатией. — Не недооценивай себя. Обидно, когда берешь кого-то на поруки, а потом этот человек отказывается продемонстрировать результат. Се Лянь помнил совет Лань Сичэня. Измотать. В условиях гонки со временем то кажется невозможным, но если противники слишком поверят в себя и перестанут экономить силы, вариант вполне реальный. Первый сбой в схеме Бай Шена происходит, когда Шао Яньфу — темная лошадка, прежде не демонстрировавшая умений — попадает шпилькой меж костей, защемляя нерв. А Се Ляню, чтобы переломить ход битвы, не надо было много. — Мелкота, — Бай Шен окликает, поднимаясь из образованного собственным телом кратера. Занятый отражением точечных атак подросток только мычит в ответ — смесь скоростного Бакома с мощным ударом Сяньлэ, вложенная не в бокен, а малозаметную во тьме шпильку доставляет проблем. — Уматывай. — Черта с два, — рычат в ответ. — Мы почти победили. Осталась всего одна девчонка. Бай Шен досадливо цыкает, понимая, что малой кровью не отделаться. Насколько же этому ребенку нужна хоть какая-то семья, что он ставит свою жизнь под угрозу ради человека, с которым его связывают одно убийство и два года вялых препирательств. Прорыв Бай Шена должен был быть успешен — вложил в домино больше разрушительного эффекта, чем могло выдержать его тело, радиус покрывает большую часть площади особняка. Ему остается последний выстрел до запуска, но. Крученая, непредсказуемая волна ветра вышибает слезу, взметает штукатурку так, что та несется серыми хлопьями, перегораживая обзор — пространство особняка будто бы скручивает. Выстрел проходит мимо — вместо Се Ляня потолок устоявшего яруса погребает Бай Шена. — Получилось? — спустя тишину Шэнь Лэй выдыхает несмело. Они создали «скрутку» вдвоем с Чжао Минъи. Мощь получившейся атаки разбросала их по всему периметру — Чжао Минъи за пределы особняка, новобранку с Шао Яньфу в сторону. — Кажется, — оправившись, последний помогает той подняться на ноги — Они оба замечают тень подростка слишком поздно. И Шао Яньфу успел бы выставить блок — но именно в этот критичный момент измотанное тело цепенеет от экзоскелетной судороги. Взрезающая волна прошлась по обоим разом. Шао Яньфу сперва даже не осознает произошедшего — рассеянно моргнув, трогает прошивший кости вместе с металлом экзоскелета разрез от ключицы до позвоночника. И оседает на землю. Для только и могшего, что наблюдать, Шэнь Лэя то происходит словно в замедленной съемке. — Эй… Эй! — сознание наконец включается — перемахнув провал меж ярусами, тот стремглав бросается к другу. — Говорил же, что прирежу, если будете мешаться, — подросток комментирует холодно. Новобранка-Лань еще хрипит. Надо дорезать, но секунда промедления и его снесут, потому — побег. Мир перед Шао Яньфу понемногу затухает. Отчаянно и бесполезно пытающегося остановить кровь Шэнь Лэя видно плохо — пенсне разбилось, когда упал. Самым ярким в теряющем краски, сливающемся мареве ощущается родное тепло рук. Шао Яньфу преследует дежавю. Это тепло согревало его пустынно-холодное существование, когда Тарантулы из очередной группы чужих людей, которую он не сможет спасти, стали ему чем-то гораздо большим. Черт, это произошло слишком рано и слишком не так. Будучи с ребятами, он мог сказать правильные слова, дать совет. А сейчас хорошист, вытянутый им из двоечников, похоже, решит, что произошедшее — его вина. Шао Яньфу на самом деле не любит резать по живому. Но иногда это необходимо. Слова выходят трудно, пузырятся кровью на губах. — Это… из-за экзоскелета, а не… из-за тебя. Откажитесь от… них. Это выход. Шэнь Лэй — до сих перемежал сбивчивые подбадривания с отчаянной руганью — стынет рассеянно. Секунда сбитых размышлений, пульсация вздувшейся вены на лбу. — К…как?! — от накативших эмоций Шэнь Лэй срывается на жалкий, слезливый рявк. Шао Яньфу — последний, кто заслуживает слушать его истерику, но давно треснутую плотину прорвало. — Мо нас прихлопнет! И остальные, в кого ни кинь! Мы застряли не в лапах какого-то одного ублюдка, это чертово болото! И никто нам не поможет! Срыв кончается, когда, собрав силы, Шао Яньфу берет контроль над онемевшей рукой, чтобы мягко потрепать всклокоченную шевелюру Шэнь Лэя. Тот словно пощечину получил — глядит на друга красно-влажными, больными от отчаяния глазами. — Вы… кха… не одни. Вы… кх… никогда… не были… одни. — …На самом деле Хозяин Долины решил казнить вас, так? — Се Лянь спускается ближе к придавленному домино телу. — Весь этот поединок — прощальный подарок вам? Бай Шен вяло моргает, пытается подняться, но его крепкость израсходовалась вместе с выносливостью. Большую часть костей ниже ребер плиточный обвал перемолол в кашу. На губы сама собой наползает усталая, удовлетворенная улыбка. Хех. По крайней мере, ему не было скучно. — Вэнь Кэсин не доверил бы свою безопасность человеку, которого не считает достойным. Где вы оступились? — Кха-сказал же… почем мне знать? Я человек подневольный, — хриплый голос выдает таимую печаль. — Но если так интересно, копни в бюрократию. У Хозяина только там все ответы и лежат. — Тишь, прерывистое дыхание. — Слышал, ты пободался с Тянь Чуан? За то, что развлек меня, дам совет. У племяшки радиус действия атаки больше моего… раз в десять. Пока пристывший к полу Се Лянь переваривает информацию, Бай Шен откашливает кровь. Ему не было скучно, но он все еще не может сказать, что этот бой стоил его жизни. Хозяин Долины оказал ему услугу, ни разу за годы службы не заставив пересечься с Тянь Чуан, но черт возьми. Он почти забыл, как выглядели все его ученики. — Когда встретишься с племяшкой, передай ему, что… — воздух кончается, давно крывшее зрение марево густеет. — Мне жаль. — Чертов старикан! — окрик заставляет Се Ляня вздрогнуть. Слетевший вниз через дыру в потолке подросток оценивает ситуацию за пару мгновений, но все равно подлетает к Бай Шену, пытается помочь, когда уже понятно, что ничего не поделать. — Ты не помрешь сейчас! Лань с тем мусором мертвы, продержись… Мертвы? С тем мусором? Се Лянь соображает заторможено. До него, вроде как, дошло, но информация не укладывается. Мусор — это его ребята? Там, ярусом выше, вместе с новобранкой-Лань оставались… — Жива она, — сиплый, обесцвеченный голос. Шэнь Лэй. Хватка на авто-бокене кривовата, но тверда под стать боевой стойке, значит пропитавшая форму кровь чужая. Однако ее слишком много, чтобы предположить, что оставивший ее человек мог выжить. — Ненадолго. Но на вас хватит. До Бай Шена тоже доходит, чем грозит обернуться дело. Потому, цыкнув, он собирает остатки сил, чтобы отбросить подростка прежде, чем того настигнет двойная атака в стиле Сяньлэ. — Его атаки имеют силу, только если будут место и время для прицела. Сбей его и я смогу поймать. — Се Лянь дает Шэнь Лэю инструкцию, пока оба преследуют подростка, перемахнув на ярус выше. Они — ледяная сосредоточенность, отключились от всего, кроме цели. — Понял, — Шэнь Лэй откликается. Вырвавшись вперед, готовит скрутку. Такой слаженности наставник с учеником не демонстрировали ни на одной тренировке. Быстро, четко, читая намерения друг друга по мимолетным жестам. А подросток — дезориентирован, устал, попросту не рассчитывал, что противник с союзником объединятся вопреки банальной логике. — Верткая скотина, — Шэнь Лэй сплюнул, подошвой придавив подростка хребтом к земле. Тот вяло брыкался и рычал, но ничего больше сделать не мог. — Откуда у него такая сила, если тело как у обычной школоты? — Особая техника. Лучше бы лишить его ее, но тогда придется или ослепить, или сломать руки, — Се Лянь — минуту назад нанес фатальную атаку — приблизился и, присев, перемотал подростка цепью кусаригамы, перехватил беспомощное тело под живот. — Эй! — пронзительный окрик со стороны. Се Лянь с Шэнь Лэем оборачиваются. Девушки в фиолетовом тут быть не должно, но судя по отчаянному взгляду и ножам наготове ей все равно. — Ты, — указывает на Се Ляня. — Ты мне должен. Ответь. Куда вы денете Цянь-ди? — В колонию для несовершеннолетних, — Се Лянь ответил спокойно. Подросток и девушка цепенеют в одинаковом ужасе. — Этот человек — убийца. Ему несколько раз предлагали отступить, но он не послушал. — В колонию? — Шэнь Лэй, изначально настроенный на другое, подумав, хмыкает мрачно. — Я там бывал. Подходящее местечко. Опускает с небес на землю. — Ему нельзя туда! — девушка взрывается. — Цянь-ди только недавно исполнилось четырнадцать, и он толком не видел нормальной жизни, чтобы понять, что сделал что-то не так — — Потому я должен оставить его на попечение Долины, чтобы он дальше не видел нормальной жизни и продолжал убивать людей? — Его самого убьют в государственной тюрьме! Если в Тянь Чуан узнают, что Цянь-ди больше не под защитой Хозяина, Чжоу Цзышу будет первым, кто доберется до него! Ты ведь хотел, чтобы в тюрьме Цянь-ди что-то осознал и исправился, так?! Он не сможет этого сделать, если будет мертв! — Тогда убьем его тут, — Шэнь Лэй фыркает. Девушка беспомощно вздрагивает — дело приняло еще более неправильный оборот. Се Лянь думает достаточно долго. Бух — выпущенный из пут кусаригамы подросток кашляет, согнувшись на земле. А Се Лянь заносит одолженный у Шэнь Лэя авто-бокен. — Цянь-ди! — девушка бросается, надеясь остановить, но ту перехватывает Шэнь Лэй. Бокен врезается в землю с хрустом. Подросток жмурится. Но боли почему-то не чувствует. Приоткрыв глаза, понимает, что в последний миг направление удара изменили. Чуть-чуть левее от его головы. Се Лянь глядит подростку куда-то в душу. В нечеловеческом янтаре бездна. — Я желаю тебе сил, — в стылом мгновении слова звучат божественным посланием. И восприятие богов, как силы добра — заблуждение. Боги нейтральны. — Твои действия в этом бою показали, как тебе нужна семья. Потому рано или поздно ты вернешься к своей. Но ты — убийца и преступник. Каждый день рядом с дорогими людьми тебе будет страшно, что их убьют те, кому ты причинил зло, что их убьешь ты сам или что твоя сломанная мораль приведет их на тот же путь, что тебя. Каждую неприятность, произошедшую с ними ты будешь считать своей виной. Ты не сможешь ничего противопоставить, если узнав больше, они будут ненавидеть и бояться тебя. Твои страхи, твои сожаления и твоя ненависть к себе будут преследовать тебя всю твою жизнь, ты не сможешь от них избавиться, насколько бы хорошим человеком не стал. Каждый день ты будешь чувствовать, что не имеешь права есть, пить, говорить, дышать, жить — делать абсолютно все то, чего больше не могут те, кого ты убил. Ты можешь научиться справляться с этим ради своей семьи, но избавиться — никогда. Я желаю тебе сил потому, это все с тобой навсегда. Подростка, сначала не понимавшего, еще на середине речи сковывает нервная дрожь. К вердикту он загипнотизирован холодным ужасом янтарной бездны. Не то чтобы он не осознавал, с чем именно ему придется жить — просто годами закрывал глаза. А сейчас это ткнули ему в лицо. И почему-то кажется, будто его прокляли. — Эй, наставник. Мы что, отпустим его? — Шэнь Лэй окликает, когда Се Лянь, развернувшись, шагает прочь. — Больше он никого не убьет, — подталкиваемый суетящейся девушкой подросток способен лишь цепенело дрожать. — По крайней мере пока не примет свою вину и не сможет относиться к убийству более осознано. Но это произойдет не скоро. — Я не согласен, — Се Лянь оглядывается. Шэнь Лэй остановился, пытая пронизывающим, вменяющим вину за не совершенное взглядом. — Он убил Фу-гэ. Почему мы не можем его убить? — Мы можем. В результате Яньфу не воскреснет и умрет один ребенок, который мог, осознав ошибки, вырасти в достойного взрослого. Тишина. — Наставник. Цю-эр говорил, что это ты подстроил то, что мы дважды оказались в западне. Я не поверил тогда. Это правда? Сдерживать слабость, накатившую еще в момент известия, становится невмоготу. Се Лянь как-то беспомощно горбится, вешает голову. — Правда. Но ты ведь понял, зачем я это сделал? — Понял, — Шэнь Лэй усмехается прогоркло. — Но я сейчас не чувствую в себе сил быть настолько хорошим человеком, каким ты хочешь, чтобы я был. — …Яо-гэ, будь позади меня, хорошо? — Цзинь Сюаньюй стирает забрызгавшую щеку кровь, хмурится в беспокойстве. — Будет непросто выбраться. Чем дальше к границе, тем больше охраны. Цзинь Яо у него за спиной только кивает. Он поставил на эту попытку все и в итоге они кончают вот так. Цзинь — Мэн — Яо оказался на своей должности в клане Цзинь не благодаря родству, а вопреки. Его путь начался со смерти матери — одной из сотен работниц Красных кварталов, принадлежавших его собственному отцу. И изначально это не было каким-то коварным планом возвышения по головам. Просто после смерти единственного близкого человека Мэн Яо остался один и решился попробовать сблизиться с отцом. Потом пришло понимание, что возвышать человека, который взамен не предоставит полезных связей, главе Цзинь не выгодно, а понятия семьи для него не существует вовсе. И — что ж. Мэн Яо принял правила игры, даже успехов достиг. Только последние годы чем дальше, тем сильнее ему кажется, что в его адски трудной и, по правде, ненавидимой жизни нет смысла. Обгонять своих многочисленных братьев по пути к титулу наследника клана было даже весело, но в сухом остатке он имеет лишь кучу грязной работы, отца, для которого в любой неприятности клана виноват непредусмотрительный сын и Цзинь Сюаньюя. Который просто полезный и до сих пор не подозревает, что старший брат относится к нему, как к щиту. Возможность «соскочить» казалась Цзинь Яо ребячеством — как отчислиться из университета на четвертом году, когда до заветной корочки остался месяц. И этого мнения он придерживался до последнего — даже когда решился и сделал шаг в пропасть. Странно сейчас, когда Цзинь Сюаньюй спасает его жизнь от засекших их пограничников Долины, удивляться, что безрассудная глупость кончилась тем, чем должна. Итак, значит он возвращается. Тихо, тщательно подтерев следы. И главным препятствием для Цзинь Яо являются не пограничники. В подступающих рассветных лучах он заметает сомнения под коврик, вострит взгляд на спину старшего. Хороший был инструмент. Продолговатая игла прошивает плоть легко, достаточно немного толкнуть. Цзинь Сюаньюй даже ничего не понимает сначала, оглядывается. — Яо-гэ…? — а потом, стремительно ослабев, падает на колени. Яд действует быстро. — Ты глупый. Даже если попрошу молчать, в конце концов проболтаешься о том, что я пытался сбежать и моей карьере конец, — Цзинь Яо поясняет. Он предполагал, что что-то такое может случиться, потому выбрал яд заранее — боли не должно быть. Цзинь Сюаньюй раздражал своей непрошенной заботой, но также был весьма полезен. — Яо-гэ, ты… — Цзинь Сюаньюй пытается ползти за удаляющимся братом, но ноги уже отказали и получается только на локтях. На покрывающемся холодным потом лице смятение, несчастная неуверенность. — Этого же не может… Ты обещал, что мы сбежим вместе! Цзинь Яо раздражает тупость Цзинь Сюаньюя. А еще больше раздражает, когда тот, сам не поняв, тыкает Цзинь Яо носом в тупость самого Цзинь Яо. — Сбежим куда и зачем? — голос выдает сдерживаемую злость. — Я могу достигнуть чего-то, только оставшись в клане, вовне я — пустое место. — Для меня старший брат не пустое место, — Цзинь Сюаньюй опровергает с нажимом, упрямо продолжает ползти. Дурак, для него происходящее что, какая-то шутка? — На кой черт мне ты?! — не выдержав, Цзинь Яо взрывается. — В клане ты еще ниже меня, какая разница, что думаешь обо мне ты?! Вся эта высокородная шваль при отце только и успевает обсуждать, от какого из своих клиентов мать родила меня на самом деле, но производить впечатление мне надо именно на них! Только так я смогу продвинуться хоть немного выше… — Брат, ты идиот! Рявк разносится по округе оглушает не только громкостью. Цзинь Сюаньюй никогда не позволял себе бранного слова в адрес старшего. — Яо-гэ пошел в клан, потому что хотел встретить отца, так? Ты умен и умеешь много, потому, если хотел бы только «продвинуться выше», мог пойти в любой великий клан. Но пошел именно в тот, которым управлял отец. Который всегда был против того, чтобы ты вообще был в клане. Ты много работал, но безуспешно. Потому я не был против, когда ты сказал, что хочешь сбежать. Мы одинаковые в том, что не добились, чего хотели, Яо-гэ. Но сейчас… Какого черта?! Зачем тебе пытаться впечатлить того, для кого ты настоящее пустое место, когда у тебя есть я?! У тебя телега стоит впереди лошади! Цзинь Яо не двигается. Не может. Надо сказать, чтобы дурак замолчал. Он просто дурак. Просто ничего не понимает. Просто… — В чем разница между мной и отцом кроме того, что он богаче…?! Или, — лицо Цзинь Сюаньюя искажает боль подозрения. — В этом все дело? Быть его сыном круче, чем быть моим братом? Молчание. Цзинь Яо, не выдержав, наконец оглядывается. С тем же выражением, что брат. Жалкий, преданный Цзинь Сюаньюй морщит брови, складывая факты. И отводит глаза куда-то в сторону. Осознал. А Цзинь Яо в разы ускоряет шаг, почти срывается на бег. Он потерял много времени, его обнаружат, ему дискомфортно тут находиться… Уйти далеко не успевает — следующий Призрак должен размазать его картечью. Но — камень прилетел откуда-то из-за спины Цзинь Яо точно в лоб, проломив кость. Призрак валится на землю, а Цзинь Яо медленно оборачивается. Цзинь Сюаньюй лежит, ткнувшись лицом в землю и уже не дышит. Все это время он мог утянуть брата за собой, просто кинув камень. Но не кинул. …Ци Жун остановил поток авто-бокенов в миг, когда прозвучал сигнал — бой окончен. Их победой. Сяо Цю — должен был стать целью фатальной атаки — пользуется заминкой и ударом рукояти катаны в висок опрокидывает обессилившего старшего лицом в землю. Когда тот не двигается, раздраженно цыкает и, подхватив за ворот, волочит прочь от особняка. — Думай теперь, как оправдывать тебя перед Мо. С такими темпами Фу-нии переведет на тебя все бинты… Волочимый Ци Жун не сводит стылого взгляда с развалин, погребших Лань под водой. Ему кажется, или там, среди обломков, отчаянно трепещет маленькая бабочка? — Не переведет, — приблизившийся с человеком на руках Шэнь Лэй опровергает бесцветно. Сяо Цю оборачивается, готовя ворчливый ответ, но тот стрянет в горле. Шэнь Лэй придерживает Шао Яньфу так, чтобы не перекосил тело, разлезшись, тянущийся до позвоночника разрез. Тот лежит в осторожном объятии, как в одеяле и выглядит совсем живым. Будто долго копался в справочниках и уснул за столом, а друг, увидев оказию, решил перенести в подходящее для сна место. — Карма сука, да? — Шэнь Лэй усмехается без веселья. — Ты убил их лекаря, а наш собственный клиент — нашего. Где-то позади пробравшиеся в развалины Се Лянь с Чжао вытаскивают из завалов тела в промокшей одежде. Полежавшие в затопленном бункере, они должны были раздуться, но то ли времени прошло мало, то ли фатальный урон нанес удар обрушившегося потолка, а оставшееся время тела лежали на поверхности воды. Несколько часов назад Вэнь Нин сильно помог им с угрозой экзоскелетов просто так. А Лани спасли от верной смерти из-за «рефлекса». Сяо Цю знал, что делает. Но от вида содеянного все равно почему-то ноги пристывают к земле. А Шэнь Лэй просто уходит, куда шел, оставив Сяо Цю позади. Нет. Нет-нет-нет-нет-нет. Это было необходимо. Он все сделал правильно, просто… просто… — Вы все глухие или отсталые? — тихо рычит сквозь зубы. — Я объяснил вам, что все эти игры в добродетель нам пытался навязать наставник! Если бы вы просто не геройствовали и делали, что я сказал… — Да кто ты вообще такой. Сяо Цю успевает увернуться от града авто-бокенов. Не до конца — шипит от боли, когда слышит хруст. Экзоскелет цел, пострадала родная кость. Растерянность мешается с каким-то нерациональным, детским неверием. Сяо Цю был бы мертв, попади в цель атака Ци Жуна. Тот, выпущенный, сверлит тем самым, пробравшим раннее взглядом. Больше, чем ненависть. — Я сильнейший в отряде, — Ци Жун звучит сипло. Болезненно, с ноткой истерики ухмыльнувшись, показательно сжимает-разжимает пальцы. Авто-бокены совершают еще один опасный рывок. — А ты — раздражающая мелочь чуть выше среднего. С хрена ли ты имеешь право мной командовать? Что мне помешает, если окончательно задолбаюсь и решу тебя прикончить? Запястье Ци Жуна останавливает хватка. Тот оборачивается. Се Лянь своим видом отрезвляет, как пощечина. Пришедшие с гневом силы быстро тают. — Прости. Я не могу забрать тебя тоже, — Тарантулы вокруг невольно втягивают головы в плечи. «Забрать» — спасти? Как того Вэнь? От них? — Если твоя семья тяготит тебя настолько, что терпеть не получается, уйди. Так будет лучше и для них, и для тебя. Остаток пути к бронеавтомобилю Се Лянь проделывает в одиночку. Цепь кусаригамы выскользнула из рук, волочится по земле. Следующий их бой… этой ночью так…? Как же быстро… слишком… не только он, они все… сломаются… Осознание сшибает товарным составом — широко раскрыв глаза, Се Лянь оседает на колени. Кто занимается распределением боев? Цзюнь Е Хуа. Кто участвует в боях? Отряд от Сяньлэ, Цзюнь У, Тарантулы, Мо Лаобай, сторонние отряды и Хун-эр. Кого из них желает сделать своей послушной куклой Цзюнь Е Хуа? Сознание мутит, тошнота подступает к горлу. Он снова не уберег Хун-эра от ловушки Цзюнь Е Хуа. И сейчас не может даже убить его прямо в Сяньлэ, потому, что тогда не сможет спасти уже ребят — Бокен приземляется перед сгорбившимся Се Лянем. Слепой от эмоций взгляд поднимается на Чжао Миньи. Тот стоит в контражуре рассветного солнца и глядит понимающе. — Хреново? — выставляет собственный бокен в обороне. А Се Лянь — еле расслышал через шум крови в ушах — сомнамбулически кивает. Да. Хреново. Он бьет, пока не иссякают силы, пока не валится на землю мешком. Жизнь всегда совершает круг.