RED 2.0

— …Молитва богу горячей воды? — Лань Сичэнь повторяет растерянно. — Именно, — Се Лянь улыбается буднично. Напутствует перед тем, как разойтись в восточном доке. — Прочитайте ему молитву и в вашем доме всегда будет горячая вода. Только делайте это в непосредственной близости к воде, иначе он не услышит. — Вы не шутите, — Лань Сичэнь вздыхает обреченно. — К сожалению, — Се Лянь кивает. — …Мелкота, какого хрена? — Бай Шен тянет тоскливо. — Он загнал тебя в плохое место. Сам не видишь? — подросток с зубчатыми лезвиями откликается холодно. Се Лянь в стороне пользуется заминкой, чтобы отдышаться. Они с Бай Шеном слетели со ступеней храмового комплекса вниз, в то, что когда-то было обширным садом перед особняком Мао. По пути позиции нападающий-защищающийся то и дело менялись — потому, что Се Лянь примерно понял, чего от него хотели и дрался, пытаясь соответствовать. Получив несколько одномоментно взрезающих атмосферу атак кусаригамой, Бай Шен вдохновился и принялся точить его по-старому — лоскутным одеялом из примитивной базы и смеси приемов разных стилей. Даже не пытался больше использовать инфернальную технику, обрушающую противнику на голову небо. Сложив, получалось, что Бай Шена не интересовала победа как таковая — нападая, он заставлял Се Ляня раскрывать арсенал приемов, а когда то удавалось, исследовал его на пробитие. Так продолжалось до момента, как чутье Се Ляня не пискнуло: «сзади». Он рванулся на инстинктах, кубарем откатился в сторону и — тонкий шелест металла о металл. Подняв голову в тишине, обнаружил на месте, где недавно стоял, взрезающий плитку крест. Мгновенный, ровный росчерк, чирк-чирк кистью по бумаге. Только вместо бумаги тридцати сантиметровая толща бетона. Пока старик с подростком препирались, Се Лянь пристыл взглядом к последнему. Лет четырнадцать, не больше. Комплекция примерно соответствует возрасту. Этот человек физически не мог сделать такой разрез. — Мелкота, над тобой что, в школе издевались, что ты так на гражданку не хочешь? — Я не ходил в школу. — Теперь понятно, почему у тебя Африка на Южном Полюсе, — Бай Шен бормочет в нос и прежде, чем спор продолжается, пригибается на уровень глаз подростка. — Давай так. Как только становится понятно, что мне кранты, ты уматываешь. А до этого деремся вместе. Подросток не дает четкого ответа, но уклоняясь от сдвоенных атак, Се Лянь понимает — договорились. И — черт. Так он проиграет. Если Бай Шен дерется в прежнем темпе, то подросток — скок ласточкой на столб, прищуриться, мах лезвиями — использует прицельные атаки. Уклоняясь на ударном импульсе кусаригамы, Се Лянь вынужден давать себе минимум по полминуты передышки в глухой обороне, что обходится гематомами. Пора менять тактику. Разворот, бег от носка — Се Лянь уносится в сторону особняка. Прыжок-прыжок — уклониться от летящих вслед крестообразных волн. Фоном приходят в движение шестеренки. Бай Шен. Два способа атаки. Первый способ: то адское домино. В голове мелькают кадры: выстрел в стену, падает люстра; сломанная под ногой Се Ляня половица; подозрительные приглядки перед концом их первого сражения. Возможно, это та же техника, что разрушила храм, просто в менее масштабном исполнении. Реплика подростка о том, что Се Лянь загнал Бай Шена в «плохое место» — очевидно, там он не смог бы использовать эту технику. Прежде каждое ее использование происходило либо в помещении, либо рядом с ними. А теперь на чистом пустыре, где только сухостой да въевшаяся в землю плитка. Нет большого количества соприкасающихся, легколомаемых предметов, где ткни один, и в движение придут остальные. Значит, действительно «домино». Что ж. Хорошо. Ладно. Пользы с вывода немного, потому что разгадав принцип действия техники, Се Лянь все еще не может ее блокировать. Он понятия не имеет, каким седьмым чувством Бай Шену удается определять в пространстве координаты «точки запуска». Второй способ: месиво стилей. Пережив несколько атак Се Ляня, Бай Шен перехватил цепь кусаригамы, почти успешно повторив его атаку. Однако попытка выглядела слишком сыро — профессиональные перевертыши, тренируясь с детства, к старости имеют отработанную библиотеку разнонаправленных движений, из которых, как из конструктора, можно быстро собрать удобоваримую копию чужого стиля. Значит, лоскутное одеяло — хобби? Тогда настоящий стиль Бай Шена — пресловутая база, незамысловатая смесь бокса с дзюдо. Однако — «тренировался, пока кровь вместо пота не пошла». Человек тренируется так, когда у него есть цель. Случай Чжао Минъи не подходит — тот горел идеей сделать свой стиль известным, потому, что создал его сам, а база Бай Шена создана давно и не им, ей обучен любой полицейский. Тогда хотел кого-то превзойти? Но в таком случае разве не было бы рациональнее просто начать практиковать более эффективный стиль? База от того и база, что ее легко блокировать, Бай Шен достаточно талантлив, чтобы овладеть тем же стилем Сяньлэ. Так или иначе, цель Бай Шена — драка, которая развеет его скуку. Значит, будет использовать весь свой арсенал по нарастающей от слабого к сильнейшему. Се Лянь неизбежно столкнется с домино еще раз. Подросток. Воздушная атака — используя лезвия, наносит двойной удар, точка определяется загодя, перед тем, как действовать, по минуте-пол целится для удара. Тот же принцип, что в стиле Сяньлэ? Нет — воздушная волна другого типа, не крушит, а взрезает. В теории Се Лянь мог повторить прием, имея две руки и катану, но даже так, площадь удара была бы слишком широка, плюс то же со своим телосложением не мог повторить подросток, а удар Сяньлэ силен настолько, насколько силен бьющий. Тогда как он создал волну, способную прорубить плиту? Неутешительный вывод напрашивался сам — дело не в физической силе, а в чем-то, о чем Се Лянь пока может лишь гадать. Все время сражения Се Ляня преследовало навязчивое чувство дежавю. Он точно где-то уже это видел. Догадаться, где и у кого, и с этим можно будет работать. До этого момента ему нужно выжить, не дав Бай Шену использовать на нем домино и не попав под атаку обоих — потому что вместе они, бойцы ближнего и дальнего боя, составляют очень накладный боевой дуэт. — …У меня еще пять патронов, — лейтенант хрипло ответствует Лань Сичэню, когда тот сам расходует последний в магазине. Цык. Пока остальной отряд пробивался через собак в укрытие остекленной оранжереи, они вдвоем забрались на крышу и простреливали им путь. Перед накатывающей шерстяной волной Лань Сичэнь замечает затерявшегося новобранца — откололся от своих секунду назад, в панике бросается к двери и не успевает. — Прикрой меня, — бросив лейтенанту, выламывает из каркаса крыши длинную жердь, планирует вниз — в самую гущу. Перехватить новобранца под живот, крутка с жердью — первых бросившихся из своры ломает силой удара. Выиграв секунду, броситься к оранжерее. Но собаки приближаются слишком быстро — самый крупный волкодав, перепрыгнув своих, рвется за Лань Сичэнем попятам. Этот успеет прорваться в оранжерею вместе с ними. Потому, крутанувшись, Лань Сичэнь отбрасывает новобранца в открытую дверь, когда сам, подкинув жердь, пинком ноги отправляет ее в волкодава. Того пробивает насквозь, но — не останавливается, только бежит чуть медленнее. Вгрызается в лодыжку в полете. Они врываются в оранжерею одновременно — секунда и Лань Сичэнь слышит хлопок запертой двери. Судорожная толкотня, холостой в челюсть. Волкодав не умирает, но потерял слишком много крови, чтобы были силы двигаться. И даже так он тихонько рычит. — Г-генерал, вам не надо было… — Ничего страшного, — Лань Сичэнь чуть морщится, когда на его прокушенной лодыжке затягивают перевязь. Переводит тяжелый взгляд за стекло. Они расстреляли собак общим числом в пару питомников. Тех будто не становилось меньше, но основной причиной быстрого расхода пуль было не это. Собаки не боялись и, как будто, вовсе не чувствовали боли. Любая нормальная, получив выстрел в лапу, давно бы сбежала со скулежом, этих же останавливала лишь пуля в голову. Лань Сичэнь бы предположил бешенство, но слишком удобно получалось, что на них — объект охоты — нашлись подходящие для охоты собаки. Другая странность — собаки не давали отряду возможности спастись, разбежавшись. Отрезали любой потенциальный выход. Их загоняли слишком умно, как для животных. — Мы не сможем прятаться тут долго. И снаружи не прорваться — патроны кончились, — лейтенант констатирует, наблюдая за расползающимися по стеклу трещинами. — Эй, — новобранец — присел над волкодавом и разглядывает, наморщив брови — окликает, — посмотрите. Сгрудившись, Лани наблюдают, как из ушей волкодава, перебирая лапками, выбираются бабочки. Поразмяв крылья, трепещут под потолок. Волкодав перестает рычать — проморгавшись, будто в недоумении, жалобно поскуливает прежде чем издохнуть. Опасливо подобравшись, Лани косятся на бабочек. — Мне кажется… — новобранец тянет робко. — Нет, — лейтенант отрезает. — Цин-сюн, после экзоскелетов я поверю уже во все. В это тоже. — И? Это как-то поможет нам? Лань Сичэнь оглядывает окружение. Сухостой, грабли, тары садоводческих смесей с пожелтевшими наклейками… — Вообще-то да, — поднявшись, Лань Сичэнь проверяет написанное на тарах. Пестициды. Оглядывается за стекло на развалины особняка. Примерно шестидесятый год постройки — пик истерии по ядерной войне. Лань Сичэнь надеялся, что ему не показалось и нижние уровни особняка — это действительно то, что он подумал. — Поможет. …Накладный — неправильное слово для их дуэта. — Ва-ха! — повалив Се Ляня на два этажа сквозь строй-скелеты особняка, Бай Шен ловко перехватывает балку с потолка, крутка на полном ходу, дробящий удар выставленной ногой. Увернуться удается, забросив крюк кусаригамы с положения лежа. Треск сдираемой защиты — Се Ляня провозит по полу. Кажется, будто ушел из-под удара, но — созданная ударом ноги Бай Шена трещина расширяется. Застрял — мысль проносится в голове, мигом позже — свист. Спасают рефлексы — в самый последний момент Се Лянь успевает выставить перед взрезающей атакой звенья кусаригамы. Где-то сверху — раздраженный цык. — Прицел хромает, мелкота! — Бай Шен весело подзуживает, сложив ладонью рупор. Оборачивается к Се Ляню. — Знаешь, а я тебя недооценивал. Мы с мелкотой не вершина топа, но сочетание наших техник это, вообще-то, самая убийственная сила мира боевых искусств. То, что ты до сих пор не помер, дорогого стоит. Приподнявшись на локтях, Се Лянь глядит на Бай Шена. Косые закатные лучи подсвечивают пыль, золотят радужки. Угасающее солнце, слишком осмысленная благодарность на морщинистом лице. Странная красота, от которой не по себе. — Окажи услугу, — вынимает из кобуры обрез. Грохот выстрела — Се Лянь пригибается, но целились не в него. Ха…? — Переживи это. Двойной свист лезвий и — пол под Се Лянем детонирует, как начиненный взрывчаткой. Свист, свист — пространство коллапсирует черной дырой, выносит куда-то вправо-влево-вверх — определить не получается, чувство пространства приказывает долго жить. Смятение, паника, что это было, как это, этого не может быть и — Се Лянь силой заставляет сознание заткнуться и думать. Гравитация, помни о ней. Ты падаешь. Падают вниз. И ты падаешь секунду. Это метров десять. Значит, чтобы тебя не расплющило, ты должен затормозить. Попытка удержать выброшенный в вылезшую балку крюк едва не выворачивает плечо. Се Ляня прокатывает в пыль, в тень. Так, хорошо, он жив и даже ничего не сломал. Теперь — взгляд быстро скользит по кучам строй-мусора. Кажется, это кухня — металлическая вытяжка, металлические мусорные баки. Отлично. Се Лянь выходит в центр разлома — так, чтобы свет сверху падал на него прожектором. И, сложив ладонь рупором, кричит подбадривающе: — Почти, молодой господин! Еще немного и у вас обязательно получится! Эхо разносится по тишине особняка, ехидно смеется в пустоте комнат. Дальше, дальше и дальше. А потом откуда-то сверху на Се Ляня падает черная комета. Убийственная ненависть на лице подростка подтверждает подозрение — ранимый талант. Стойка — крестообразная детонирующая атака, снова, снова и снова. Се Лянь отталкивается от носка, бреющий почти-полет, мелькая меж взрезаемых гарнитуров мечет, обороняясь, металлические баки. В воздухе роем носятся осколки. Спрыгнувший за подростком Бай Шен цокает языком — посерьезнев, оглядывает комнату, выхватив обрез из кобуры, совершает несколько выстрелов. Не в Се Ляня, но рядом. — Мелкота, в сторону…! Но прежде, чем он успевает закончить, Се Лянь срывает вытяжку и мечет бумерангом, прорывается вперед за тенью преграды, а оказавшись рядом, и хватает подростка за ворот толстовки. Закрутившись в центрифугу, они влетают в эпицентр не опавшего металлического дождя. — Молодой господин — ученик Хозяина Долины, так? Вытяжка врезается в осколки бака — металл о металл, звук резонирует, как свет по кристаллических призмам. Эхо звона глушит, перерастает в сотрясающий рев. Зрачки подростка пульсируют, колени подгибаются. Получил атаку по источнику своей силы и самому слабому месту — сверхвосприимчивым органам чувств. Но — злой взгляд с побелевшего от боли лица. Этого не хватит, чтобы его свалить. Свист-свист — уже не так точно, но ублюдок не должен уйти… Атаки проведены правильным образом, но с неверным расчетом. База из бокса и дзюдо оттачивает физическую выносливость, но не скорость. Потому Бай Шен не успевает уйти из-под самим собой спланированного домино, преждевременно приведенного в действие атаками подростка. Когда весь этаж обрушается на два яруса вниз, Се Лянь успевает подхватить подростка, вынося из-под обвала, пару раз перескочив по обломкам в полете, приземляется поодаль от погребших Бай Шена плит. Каждая примерно под тонну. Движения нет. Се Лянь выдыхает. Отбрасывает подростка, когда тот едва не вспарывает ему живот. — Черта с два, — тот зло шепчет пересохшими губами. — Черта с два эта скотина стала бы чему-то кого-то учить. У меня глаза есть. Секрет техники не в силе нанесенного удара, а в предмете, по которому был нанесен удар. Сумевший разрубить тридцатисантиметровую плиту подросток не смог разрубить звенья кусаригамы, которыми Се Лянь блокировал одну и ту же взрезающую атаку. Второе не может быть крепче первого, но у всех предметов есть места, где прочность слабее. Се Лянь все еще не может понять, как, но Вэнь Кэсин с подростком умеют видеть эти места. Однако, в сравнении с тем же в исполнении первого, у последнего имеются существенные минусы, поначалу запутавшие Се Ляня. Первое — чувствительность подростка гораздо ниже, из-за чего ему приходится долго выбирать точку нанесения удара, каскадные атаки ему недоступны. Второе — он слабее, потому, чтобы сотворить воздушный разрез, ему приходится сдваивать удар. — Молодой господин действительно талантлив, раз просто наблюдая за чужой техникой, понял принцип ее действия и сумел воспроизвести, — Се Лянь старается говорить мягко. — Но тебе уже нет смысла тут находиться. Пожалуйста, последуй совету господина Бай и возвращайся в школу. — Я. Не ходил. В школу. — Ходил, — Се Лянь опровергает. — У молодого господина оттопыривает передний карман толстовки, будто вы набили туда мелких вещей, которые лень раскладывать по положенным местам. В профессиональной среде ты эту плохую привычку подхватить не мог, среди гражданских сверстников — да. Но по словам господина Бай у тебя слишком плохо с базовыми знаниями, хотя ты не глуп. Следовательно, в школу ты ходил, но не ради знаний. Боевую выправку твоего уровня можно развить только с раннего детства, так что предположу, что в школе ты занимался обеспечением безопасности некой персоны. Однако богатая семья с большей вероятностью наняла бы в телохранители опытного взрослого — выбор мог пасть на тебя из личной симпатии. — С каждым предложением в подростке сильнее натягивалась струна. Се Ляню немного жаль, но он должен закончить это правильно. — Господин Бай не дал бы тебе советов, которые ты не мог исполнить. За пределами Долины у тебя осталась семья. Чем меньше запачкаешься здесь, тем легче тебе будет вернуться. — Точно, — за спиной поддакивают. Се Лянь сперва не понимает, а потом цепенеет. — Слышь, мелкота. Если он через полчаса знакомства толкует тебе то же, что я уже два года, это показатель, не? Завал плит валится, как комья земли с восстающего трупа. Серый от штукатурной пыли Бай Шен преспокойно вытаскивает пробившую ребро жердь, крякнув, стягивает с кулака бинт и перевязывает на новое место. Разминаясь, пинает глыбу размером с небольшую тумбочку. Се Лянь переваривает увиденное, размыкает пересохшие губы, чтобы подтвердить. — Вы не носите экзоскелет. — Ха? — Бай Шен брезгливо заламывает бровь. — На черта он мне? Какой толк драться, если за тебя это делает железка. И потом, — подхватив пару глыб размером с человеческие головы — крах! — крошит друг о друга, истирая в мелкий щебень. Склабится. — С физой у меня проблем никогда не было. Скорость — не сильная сторона Бай Шена но замедленному шоком Се Ляню кажется, что он телепортируется. Надо что-то предпринять. Надо разгадать секрет его силы и тогда Се Лянь сможет сделать блок — Пыль вокруг взметается от импульса столкновения. Лань Сичэнь успел за секунду до. Приняв на кулак удар, сделанный Бай Шеном в полную силу, он не просто устоял. Он его заблокировал. — Хо? — Бай Шен выдает удивленно. — Господин Лань… — у Се Ляня вырывается непроизвольно. И… — Чем от вас воняет? — Раствор пиретроидов, — Лань Сичэнь откликается поморщившись. — У моего отряда проблемы, скажу кратко. Может показаться, что господин Бай непробиваем, но это временно. Измотайте его, он не сможет держать тонус мышц и сломается даже от ваших несильных ударов. — Тебе-то с чего знать? Ты ж бьешь, будто из Цзянху. — Бай Шен в сомнении морщит бровь. — Нет? — Нет. Мы с вами используем один и тот же стиль, — отбив последнюю тяжелую атаку, Лань Сичэнь напоследок кивает Се Ляню, — удачи, господин Се, — и, оттолкнувшись, планирует по строй-лесам вниз. Шестеренки тихонько берут движение опять. Один и тот же стиль. Что из себя представляет нынешняя техника Лань? Тяжелые удары примерно того же принципа, что Сяньлэ, плюс стандартный для полиции армейский бой. То есть база. Смесь бокса и дзюдо не сильна с точки зрения боя как такового — ее основная функция в том, чтобы укрепить тело и дать оборонительный минимум. Впрочем, любую технику можно отточить до уровня, что возведет даваемые ею преимущества на фантастический уровень. Но кто и ради чего станет выкачивать на такой уровень базу? Кто кроме полиции вообще практикует армейский бой, как сигнатурный стиль…? А. — …П-победили? — новобранец спрашивает с отдышкой и торопливо зажимает рот платком. Ядовитый пар вышибает слезу. Нижние ярусы особняка уходят строй-лесами под землю, целиком заполнены водой. Лань Сичэнь по торчащим издали, вывернутым трубам определил — произошел потоп. Даже если это случилось давно, вода не должна была утечь полностью, сдерживаемая толстой кладкой бункера. Расчет оправдался — затопленные уровни оказались достаточно масштабны, чтобы засевшие в собаках насекомые оказались отпугнуты паром, содержащим растворенный яд. Молитва «богу горячей воды» действительно помогла. — Еще нет, — вернувшийся Лань Сичэнь бросает взгляд наверх — несколькими этажами выше все еще слышен бой. — Мы должны помочь господину Се… — Вам самим-бы кто помог, — интонация почти скучающая. Лань Сичэнь успевает увернуться от крутки, но — шипит — больной ногой отбивает удар с другой стороны. Осуществленный неоново-зеленым бокеном без носителя. Мигание — и он, притянутый, отправляется к хмурому Тарантулу. Тарантул помельче — тот, что нанес первый удар — заканчивает. — Цзинь завели ваших этих из Сяньлэ в сложную зону и смылись. В следующий раз будьте внимательнее к ребусам типа «сутенер из Красного квартала» плюс «ваше мягкое место». На пару мгновений лицо Лань Сичэня болезненно искажает. Он оглядывается. Да. Они окружены. Внизу вода, с залитого яруса их не выпустят. Бежать некуда. Тяжело выдохнув, встает в стойку. — Фора. По условиям боя ее имеет право использовать отряд от Сяньлэ. Этот взывает к вашей чести бойцов Цзянху дать нам воспользоваться ею. — Ха? — Сяо Цю поднимает бровь в деланном удивлении. — Ты что, тоже Сяньлэ? Если да, то где твой бокен? — и холодная ухмылка. — Ты ведь коп, да? Когда мелочью пытался своровать еды, чтобы не откинуться, мне прилично досталось от типков вроде тебя. Да и сейчас достается от тех же Мо. Наставник сейчас начал бы лекцию про хорошие сорта плохих людей и какие они все разные, но знаешь? Ваше племя меня слишком задолбало, чтобы у меня было желание разбираться, — рывок в замершем мгновении — Сяо Цю оказывается прямо перед Лань Сичэнем. — Так что по мне вы с Мо одинаковые. — А вы нет? Сяо Цю на инстинктах успел рвануть назад. Выдохнув, воздевает взгляд. Лань Сичэнь поодаль, должно быть, выглядит таким же шокированным, как он. Бетон меж ними рассечен метра на два. Будто огромной киркой прошлись. Оглядывается в направлении, откуда шел голос. — Мо рубят любого, кто им мешается, не заморачиваясь честью, вы делаете то же самое. Кстати, это все еще правда, что вменять что-то другим людям можно только после того, как поговоришь с ними дольше трех минут. То, что ты «задолбался», не оправдывает поспешность твоих выводов. Чжао Минъи с балки сверху обводит их невыразительным взглядом в тон голосу. Закатные лучи подсвечивают спокойную мощь фигуры контражуром, острый янтарь в темноте источает ровный свет. Сяо Цю кажется, или раньше этот прихлебала не носил бокен? И что раньше он так не умел? И что раньше не создавалось ощущения, будто он проявляет к Сяо Цю снисхождение? — Твой глава-не-глава вон там. Сможете забороть его, если втроем, — мрачно сощурившись, Сяо Цю указывает пальцем. Этот тип его бесит. — Ясно, — Чжао Минъи безразлично пожимает плечами. — Только я не за ним. Следующий удар приходится близ Тарантульего островка, перекрывающего лестницу наверх. Импульс заставляет тех пошатнуться, самый слабый, не удержавшись, валится на землю. Этим «самым слабым» оказывается Шао Яньфу. Которого — прыжок в гущу, сгрести, оттолкнувшись от носка, взлететь вверх по балкам — уносит Чжао Минъи. Шэнь Лэй — как обычно отирался близ «отличника» и не успел среагировать — моргает пару раз. А потом срывается — и с места, и так. — Стоять! Чжао Минъи останавливается этажами выше в тенистом коридоре. Ставит Шао Яньфу на землю. Тот удивлен — не ожидал милости. — Он нес тебя на руках вчера. Не потому, что ты был заложником, а потому, что не мог ходить, — Чжао Минъи не надо уточнять, кого он имеет в виду. Оба понимают. — Ты и те внизу дороги ему. Самому мне узнать неоткуда, потому спрашиваю у тебя. Расскажи, что он за человек. …То, что Чжао Минъи с отрядом вернулся, на самом деле не было неожиданностью для Се Ляня. Положение изначально было проигрышным, он кого-то такого жестокого и рационального, как Цзинь Яо, предательство было предсказуемым ходом. Неожиданно оказалось, что Чжао Минъи явился не по голову Се Ляня — этот феномен он пока объяснить не мог. Зачем же объявил о плане, который не будет выполнен, в услышание? Затем, чтобы услышала одна вредная булка. Кстати, очередная догадка подтвердилась. Последующая атака Бай Шена могла добить Се Ляня, но тот прервал ее — чтобы не попасться вместе с противником под воздушный разрез подростка. — Зачем господин Бай согласился участвовать в битве, если так не хочет умирать? У Бай Шена межбровье рассекает сложная, какая-то грустная складка. А потом миг замедляется. Шуршание, шуршание, свист, вой, рев — все бабочки разом, вся всеобъемлющая тьма со всей территории особняка слетается на Се Ляня. Это не выглядит, как мягкие облака. Это выглядит, как смыкающиеся врата в Диюй. А Се Лянь таит улыбку в уголках губ. Отлично. …Сяо Цю болезненно шипит, когда из рук у него выбивает катану. Не то чтобы коп оказался шибко умелым — просто Тарантулы дерутся одновременно против Чжао с Лань. Противников слишком много. И черт возьми, они выкладывались по полной, но их все еще держат — потому, что усталость и экзоскелеты. Которые чем дальше неравная, выматывающая драка, тем сильнее сбоят. У Сяо Цю дрожит рука. И не только. Нервический, ослабляющий тремор расходится по всему телу. — Эй! –окрик. — Там! Сяо Цю смотрит в направлении и — черт. Бурлящая вода выглядит так, будто вот-вот вознесется гейзером, сметая опорные этажи. Их завалит. Надо выби… Сяо Цю стынет на рывке. Что-то внутри будто заклинило. Тарантулы близ, по виду, ощущают то же — потому они, находившиеся ближе всего к выходу, просто не успевают до него добраться. Когда многоуровневый строй-скелет содрогается, остававшиеся снаружи бабочки стрелой свиваются за Тарантулами. Помимо воли замедляются в ядовитом пару, но упрямо прорываются — надо помочь, вытащить, планируя завал, он не рассчитывал, что они не успеют…! Много всего случается в единый момент. Половину бабочкового клуба сметает поднявшийся в воздух гейзер, несущая конструкция обрушается в пространство бункера вместе с этажами. Здание складывается, как гармошка, проваливается в самое себя. Большинство Тарантулов не успевает даже сгруппироваться для падения. У летящего вниз Сяо Цю, узревшего воочию подавляющий ужас, в широко распахнутых глазах плещутся несвойственные беспомощность и испуг. Ох. Он думал, что уже достаточно привык к виду собственной смерти, но нет. Каким-то образом она все еще пугает. Но в объятия ее ему не позволяют упасть подхватившие обездвиженное тело чужие, сильные руки. — … Э-эй! Все живы? Сяо Цю протирает глаза — в полете отключился от усиленного эмоциями сбоя. Темнота, влажный жар, химическая вонь, хрусткие шаги по трещащей плитке, беспорядочное шуршание и отдающие эхом крики. Они упали? Если да, то как он жив? Попытка двинуться отзывается болезненным шипением и окликом: — Молодому господину лучше не двигаться пока. Мы приземлились не очень аккуратно. Подождите, пока господин Шао закончит с лечением. Узнав голос, Сяо Цю косится на Лань Сичэня. Тот, почти уложив на себя, держит его в положении, удобном для Шао Яньфу — вставив шпильку-распорку меж настоящей костью и порвавшим кожу экзоскелетом, он правит положение сместившегося механического нерва. В оторопи Сяо Цю окидывает взглядом обозримое пространство. Выбраться из здания в момент завала не смогли ни полицейские, ни Тарантулы, ни Чжао, но кровавой бани до сих пор почему-то не случилось. Справа Шэнь Лэй с каким-то Лань, натужившись, пытаются сдвинуть глыбу, под которой сжался испуганным котом защищенный в полете двумя авто-бокенами Мао Минцзин. Слева перед недоверчиво зыркающей Тарантульей стайкой юнец-Вэнь обеспокоенно роется в аптечке под пристальным присмотром сложившего на груди руки Чжао Минъи. Сверху периодически падает бетонная крошка и капли. Выход наверх перекрыт громадой завала, что, судя по треску, давно бы обрушилась, но пока то ей мешает сделать плотный заслон воды — беря опору от стены, он растянулся над многоуровневым бункером, как защитная пленка. Слабый тычок в щеку. Сяо Цю наконец обращает внимание на бабочек. Остатки клуба витают тут-там, обеспокоенно вьются близ Тарантулов. — В будущем внимательнее продумывай свои действия. В этот раз мы выжили только благодаря господам Лань, — закончив со швами, Шао Яньфу подхватывает одну бабочку на палец. — Когда будешь снова с нами, скажи им спасибо. Бабочка напряженно шевелит усиками и, тряхнув крылышками, упархивает. Ребенок упрямо топает прочь, не желая вслух признавать, что был неправ — слишком велико чувство вины. — Эй, — Сяо Цю окликает Лань Сичэня. Найденную близ катану пока не заправил в крепление. — Зачем спас? — Тебе на вид пятнадцать, — Лань Сичэнь вздыхает немного устало. — Даже если так нужно для службы, я не смог бы убить ребенка. — А остальных? — Остальных…? — задумчиво оглядывает смешавшиеся полицейско-Тарантульи кружки. — Думаю, рефлекторно? У Сяо Цю подергивает глаз. Рефлекторно. Ага. Великие, мать их, добродетели, рефлекторно настроенные спасать людей. В иной ситуации Сяо Цю бы рассмеялся Лань Сичэню в лицо. Только другой рациональной причины для Лань спасать своих врагов он так и не нашел. Тем временем Се Лянь пружинится с кусаригамой на изготовке, внимательно оглядывает путь наверх. — Готов? Угрюмый Ци Жун дает пас авто-бокеном — цепочка зеленых неонов взмывает спиралью. — Уже второй раз такая фигня, — тихо матерится под нос. — И так никогда хорошо не жили, а теперь нас вообще будто прокляли. — Разве никогда? — Се Лянь грустно улыбается, ступив на бокен. Цыкнув, Ци Жун молчит недолго. — Та чертовщина с бабочками в ушах псин. Ты знал, что мелкий так умеет? — Нет, — Се Лянь задумчиво хмурится. — Хун-эр хорошо адаптируется, если сталкивается с препятствием, изобретает технику, чтобы его обойти. В последний раз, когда мне угрожали сильные противники, он изобрел песню отчаяния, чтобы их ослабить. Но управление животными? С одной стороны, невероятная способность. Не уверен, как это работает, вероятно дело в том, что через ухо животного бабочка может достать до мозга и транслировать нейронный сигнал напрямую. Но зачем это? Изобретать технику наверняка было долго и муторно, как она может помочь Хун-эру? Прямо на макушку капает капля кипятка. Шикнув, Се Лянь выходит из размышлений — точно, забыл. Оттолкнувшись от носка, в несколько кругов по спирали авто-бокенов взбегает до толщи воды. Меж балок виднеется просвет — прицелившись, совершает замах. Вода расходится, освобождая путь, но — вслед за треснутой ударом балкой на Се Ляня летит еще десять таких. Вода торопливо собирается, удерживая завал, а Се Лянь, чертыхнувшись, едва не слетает плашмя вниз — в последний момент его перехватывает бабочковое облако. — Никак? — Ци Жун спрашивает обнадеженно. — Я мог бы рассечь балки, что перекрывают ход, но если вы все не проскочите наружу прямо в момент обрушения, вас завалит. Твоих бокенов не хватит, чтобы поднять вверх столько человек, — Се Лянь отвечает, отряхнувшись — бабочек не одаривает вниманием, будто тех нет. За что, спустя полминуты на осознание и гнев, получает бабочковый «шлепок». Должно было получиться несильно, как кота тряпкой, только «тряпка» размером вышла поболее Се Ляня. Настолько поболее, что тот влетел в руину яруса высотой два этажа. — Собрать эту «кость» будет сложнее, чем казалось, — Шао Яньфу задумчиво отмечает, наблюдая действо. — Молодой Вэнь, здесь затяни сильнее, — указывает занятому перевязью Ланей Вэнь Нину. — Э-эй, отличник, — Шэнь Лэй тянет зловеще. — Ты так и будешь делать вид, что ничего не произошло? — Хм? — тот оборачивается с невинно-апатичным видом. — Что-то произошло? — Ага, произошло! Представляешь, на моего друга напали, а он мог увернуться, но не успел, потому что его заклинило или что-то типа того! Я двоечник, но не слепой! — Шэнь Лэй повышает голос. — Что за фигня с тобой происходит? Шао Яньфу отводит взгляд. — Будет бесполезно, если я скажу. Даже зная, что может умереть от рака легких, человек не бросит курить. Не поможет даже наглядный пример, только правильная расстановка приоритетов лично для себя. Вам все еще нужно время на это. — Не понял ни черта кроме того, что ты метафорично послал меня нахрен, — Шэнь Лэй цыкнул. И осклабившись, ощерил пальцы, — что ж, ты будешь первым мужчиной, на котором я использую эту пытку. — Э? — у Шао Яньфу с переносицы съехало пенсне. А потом Шэнь Лэй начал щекотаться. — Идиоты, — Чжао Минъи отвел взгляд от катающегося по земле клубка. — П-ха-ха, пре-ха-прекрати! — Не прекращу, пока не сознаешься! Считаешь, что я настолько идиот, что не пойму? Ха! Кто пересказывал тебе «Великое учение», когда ты подвис за реанимацией Цю-эра? — На-самом-пха-ха-ха! де-ха! -ле я про-ха-ха-читал все еще до-ха! этого — — Э? — Шэнь Лэй даже щекотаться на секунду прекратил. — Тогда зачем ты попросил пересказать …? — Я не лгу! — окрик со стороны. Потасовка автоматически останавливается, все оглядываются на экспозицию. Вэнь Нин, присев на уровень глаз свернувшегося во враждебно сопящий клубок Мао Минцзина, пытается доказать. — Если не снять экзоскелет в ближайшее время, вы умрете. Мы с цзэ-цзэ улучшили стимулятор, господин Шао подтвердит, что он работает. Временно, но он может помочь. — И что взамен? — Мао Минцзин склабится. — Мне даже девушка из кафе номер дала только после того, как я заплатил за нее, а когда я позвонил, мне ответили телефонные мошенники! И украли у меня тысячу юаней! Мало того, что платить придется, так ты еще и вколоть можешь что угодно! — Тогда мы пойдем? — Чжао Минъи спрашивает буднично. — Не вижу смысла навязываться с помощью, если не боитесь смерти, — развернувшись, ступает прочь. На лицах Тарантулов возникают одинаково беспомощные выражения метания между «плохо» и «очень плохо». — Эй. Эй, я с тобой говорю! — Сяо Цю зовет, пока Чжао Минъи не прекращает шаг. — Чего ты хочешь? Тот смеряет его долгим взглядом сверху вниз. — Прежде чем принять решение, о котором пожалеете, пораскиньте мозгами — точно ли все обстоит именно так, как вы решили в своей голове. Вы почти такие же тупые, как ваш наставник, так что лишним не будет. — Чего? — Сяо Цю выпал. И зачем-то перехватил катану удобным для атаки положением. Всем Тарантулам разом стало как-то обидно — чересчур обидно, как для просто очередного оскорбления их маленькой команды очередным проходимцем. — Честности в выполнении обещаний от вас ожидать все равно не приходится. Потому хотя бы подумайте над моим наставлением. В гнетущем молчании, пока Вэнь Нин занимается инъекциями, Тарантулы размышляют, кто такой им Чжао Минъи, чтобы давать наставления. Тем временем Се Лянь, только отошедший от «шлепка», тихонько смеется в окружении то ли злых, то ли обеспокоенных бабочек. — Хун-эр, я тоже хотел тебя обнять, но пожалуйста, будь помягче. Прыгнешь так на меня еще раз и мне тоже понадобится экзоскелет. Кости уже совсем не те, что в молодости. Где-то на другом конце возмущение борется со смущением. Хех. В эту игру можно играть вдвоем. — Хун-эр. Это ведь был твой план — спровоцировав Цзюнь У нападением на меня, устроить западню для Лань? Но ты не учел, насколько опасно ситуация может обернуться для ребят. Вернее, учел, но предпочел игнорировать это ради своей цели. Бабочки не реагируют некоторое время. А потом выстраиваются в стрелку, указывающую прямо на Се Ляня. — Да, я тоже проворачивал свои планы, пренебрегая безопасностью Чжао. Как и у тебя, у меня есть своя цель. Но вот в чем дело, Хун-эр, — Се Лянь заглядывает сквозь пространство в далекий, прикрытый кромкой льда глаз. — Если мы — одинаковые манипуляторы и лицемеры, почему ты ставишь свое право выше моего и стыдишь меня, но не себя? Кажется, Се Ляня сейчас размозжит о пол — отчетливое понимание проносится, когда бабочки, подозрительно затихнув, слетаются в монолит. На губы просится улыбка. — Я тебя не упрекаю, Хун-эр. Просто хотел сказать, что люблю тебя. Люблю даже то, что ты такой же плохой человек, как я. Волна от бабочкового монолита окатывает давлением. Остановился за секунду до. — Но вот что, Хун-эр, — Се Лянь поднимается на ноги. — Подумай о том, любишь ли ты сам себя такого, какой ты есть. Потому что если нет, я помогу тебе. Меняться тяжело, но если ты не чувствуешь с собой гармонии, это необходимо. А еще я люблю ребят. Если получится так, что в твой план ляжет их смерть, я не дам тебе осуществить его, — спрыгнув, приближается к небольшой толпе Тарантулов, Лань и Чжао. — Господа, мы должны решить, как будем выбираться. Время ограничено, — бросает взгляд на потолок. — Главная проблема в том, что для нас возможно проскочить только в момент обрушения, но проход откроется слишком высоко, так? — Лань Сичэнь задумчиво хмурится. — Кроме того, в завале наверху слишком много точек, по которым нужно попасть почти одновременно, чтобы проход вышел достаточно большим для нас всех. — Нет, — Чжао Минъи качает головой. — Главная проблема в том, что мы не пытаемся действовать сообща. У нас уже есть все, что нужно для спасения. — Я, вроде, в прошлый раз объяснял, что мои бокены не магические, а? — Ци Жун огрызается. — Я могу поднимать людей в воздух, но поодиночке и на один рывок. — Этого хватит. Кстати, претензия не к тебе, — Чжао Минъи переводит взгляд на бабочковый клуб за Се Лянем. Недолгое молчание. Пока под общим вниманием клуб сжимается в явственном дискомфорте, Се Лянь думает. В какой-то момент на манер футбольного мяча пинком отправляет мелкую глыбу вверх и вбок — в успевшего за миг до выставить блок Лань Сичэня. — Отличная реакция, — удовлетворенно кивает встрепенувшимся Ланям. — У меня есть план. Но для его исполнения нам придется сражаться бок о бок. Пока в соответствии с планом прорабатываются ходы и занимаются позиции, Се Лянь украдкой останавливается близ Чжао Минъи. — Я планировал, что ты вернешься вопреки приказу, но думал, что это будет для того, чтобы убить меня. Ты не хочешь мести? Спустя молчание, не выразив ни согласия, ни отрицания, Чжао Минъи молча удаляется. Тяжелая атмосфера их взаимодействия угнетает, но то, что Се Лянь до сих пор не получил ножа в спину, дает надежду. — Наставник уверен? — Сяо Цю из-под бока Ци Жуна осведомляется, когда Се Лянь ступает на крайний авто-бокен в спирали. — Мелочь не показал внятно, согласен он или против. Если его переклинит в последний момент, костей не сосчитаешь. — Хун-эр умнее, чем кажется. Примерно на уровне вас, — Се Лянь посмеивается. Серьезнеет, отворачивается. — Если честно, я немного устал показывать вам всем, что достаток, месть и прочее имеют смысл только пока вы живы. Вы сражаетесь не против угрозы человечеству или чего-то вроде того, как только вы умрете, вся ваша борьба канет в забвении. Не мне предъявлять претензии за то, как тяжело дается понимание этого, но знаешь. Быть наставником порой действительно ощущается как Сизифов труд. Когда Се Лянь взмывает вверх по вращающейся спирали авто-бокенов, Сяо Цю провожает его стылым взглядом. Хочется врезать за многое разом, но потихоньку пускающее корни «что-то» мешает. Застывшему в прыжке под потолком Се Ляню не дает рухнуть на землю шелестящая, обманчивая мягкость. Обволакивает, трансформируясь в пробивающую мощь. Се Лянь на секунду прикрывает глаза, позволяет себе окунуться в воспоминания. Кажется, это было вечность назад. Струящийся подол, рукава — всевидящая, невесомая броня. Их фирменная атака, идеальный симбиоз. Хаори. Глаза быстро находят точки для удара, «подол» закручивается в воздушный пируэт, цепь кусаригамы в броске натягивается. Лань Сичэнь подает сигнал — своим и чужим. Глыбы летят вниз, те, кто должен был попасть под удар, прыскают в стороны — чтобы махнуть бокеном, рассекая угрозу. Пока Тарантулы с Чжао кромсают обрушающийся строй-мусор дальнобойными атаками, Лани вычисляют, в кого полетят осколки и дробящими ударами мельчат на самом подходе, так что те уже не представляют серьезной опасности. Когда до приближающейся угрозы было недостать, Ци Жун запускал авто-бокены, чтобы заскочивший Лань мог совершить удар еще в воздухе. Чем дальше, тем сильнее расширялся разлом в завале, те выше росла гора битого в специальной последовательности мусора — именно так, чтобы создать подобие лестницы. — Сейчас! — Се Лянь кричит, когда вода перестает держать завал. Хаори на нем растворяется — бабочки свиваются в спираль с авто-бокенами, чтобы помочь совершить рывок всем, скачущим вверх по осколкам глыб. Еще никто из них до сих пор не подозревал, что лунный свет может слепить. Едва не кубарем вылетая, прокатываясь прочь, на спасительную твердь земли, никто не обращает внимания на то, кому помогать вылезти, в чью руку вцепиться — главное не скатиться обратно самому и не дать этого сделать другому. Эйфория победы над смертью смыла разницу меж живыми. Когда бабочки подхватывают падающего в заполняющийся кипятком бункер Се Ляня, тот с облегчением выдыхает — значит, все выбрались. Позволяет себе наконец расслабиться в мягко-трепещущей перине. — Спасибо, Хун-эр, — шепчет в пустоту. — Все выбрались? — на поверхности окликает. В толпе осознание, что они все еще враги и пора бы пытаться друг друга убить, все еще за горами, вызванные перекличкой препирательства занимают сильнее. Все это кажется слишком хорошим, чтобы быть правдой. Рев воды под ногами заставляет содрогнуться каждого. Незримая длань, все время державшая затопление, позволяет ему случиться. Кипяток плещет наружу, разверзает землю. — Бежим, — Се Лянь коротко командует. Уже на пути прочь у него возникает мысль, что они все не обратили внимания на что-то. На что-то критически важное. Почему вода сомкнулась над проходом раньше, чем заполнила бункер? И почему в воздухе нет ни одной бабочки? Только бросившись обратно, туда, где поверхность воды варит попытавшихся вылететь насекомых, пока основная ослабленная ядом масса заперта в паровом аду, Се Лянь различает в реве волн ритм. Что-то знакомое, противоестественно нежное. Что-то похожее на… колыбельную? Се Лянь чувствует, как подгибаются ноги. Цзюнь У взял самое светлое, что осталось у Хун-эра от его матери. И использовал, как оружие против него же. Бабочек в мире бесконечно много, убив лишь этих, Цзюнь У не оставит Хун-эра безоружным. Но используя колыбельную его матери, подобно тому, как сам Хун-эр использовал против своих врагов песню отчаяния… Стоп. Откуда вообще Цзюнь У мог узнать о колыбельной? Того раза, когда Се Лянь пел для RED 1.0 он помнить не может. Цзюнь У даже не знает о самом Хун-эре. Если бы знал и хотел ослабить Тарантулов, просто проник в лабораторию и убил. В хаотичном месиве эмоций быстро крутятся шестеренки. — Фора! — Се Лянь кричит так, что должно быть слышно через динамики. — Этот просит полчаса на перегруппировку в штабе!