Три богатыря и Киевский трон

Коловрат Евпатий Коловрат, измученный и усталый, медленно возвращался в укрепления с остатками своего отряда. Лица его людей отражали не только физическое изнеможение, но и внутреннее отчаяние. Увидев, что укрепления за время его отсутствия были достроены и превращены в настоящую крепость, он почувствовал смесь облегчения и вины. Когда дозорные заметили возвращающееся войско, они сразу же оповестили Лешека. Тот, не теряя времени, выехал навстречу Евпатию. В его взгляде сквозила тревога, смешанная с ожиданием чего-то недоброго. — Вижу, вы попали в переделку, — заметил Лешек, внимательно осматривая измученных солдат. — Поговорим внутри, — отозвался Евпатий, глядя в сторону, словно пряча вину за свои ошибки. Он распорядился, чтобы гарнизон был усилен, и собрал вокруг себя совет, чтобы обсудить дальнейшие действия. В атмосфере нарастала напряженность, когда Вацлав, полный скрытой обиды, наконец заговорил. Его голос был холоден, словно острый нож. — Теперь ты видишь, к чему это всё привело? — начал он, сверля Евпатия ледяным взглядом. — Мы с Пребеном предупреждали тебя. Даже пошли на отчаянный шаг — подняли бунт! Но ты, как всегда, упёртый и не видящий дальше собственного носа! Лешек посмотрел на них с удивлением, не понимая сути их спора. — О каком бунте речь? Что у вас там произошло? — спросил он, оглядывая собравшихся. Бранко, выслушав это, нахмурился и, пытаясь удержать контроль над ситуацией, добавил: — Было бы неплохо самому узнать, что произошло. Я не успел застать всего этого, — произнёс он, переводя взгляд с одного на другого. Взгляд его задержался на Евпатии, Вацлаве, Миро и Пребене. Миро, напряженно вздохнув, заговорил первым: — Вацлав и Пребен хотели поднять мятеж и перебить нас с Евпатием. Вацлав не выдержал и, сжав кулаки, вскочил со своего места. — Мы лишь хотели вернуться домой! Люди истощились от голода, все устали. Это был единственный выход — обезоружить вас и взять командование на себя. Вы ведь бы всё равно не послушали! Гнев вспыхнул в глазах Бранко, и он, едва сдерживая ярость, обрушился на обоих: — Интересно, пока я был на разведке, у вас тут такие интриги плелись! — воскликнул он, глядя сначала на Евпатия, а затем на Вацлава и Пребена. — Евпатий, ты командующий, и ты должен был первым заметить, что у тебя под носом двое крайне недовольных. А вы, Вацлав и Пребен! Неужели нельзя было найти другой путь? Вацлав, ты мог бы действовать не так радикально! Вацлав, дрожа от злости, выкрикнул в ответ: — Это я действую не так?! Ты не видел того, что мы пережили! — Тихо всем! — резко прервал их Евпатий, его голос был наполнен смесью усталости и гнева. — Устроили здесь балаган! В помещении повисла напряжённая тишина. Лешек, нарушая молчание, спросил: — Сколько вас вернулось? Евпатий тяжело вздохнул, и его голос стал едва слышен: — Двадцать пять. Мы потеряли половину своих сил, когда отступали. Лешек нахмурился, обдумывая услышанное: — Значит, всего у нас теперь тридцать пять человек, — произнес он, ощущая тяжесть на душе. — Не густо, — тихо проговорил Вацлав, и его голос прозвучал горько. Бранко, видя, что ситуация накаляется, осторожно предложил: — Евпатий, похоже, будет действительно лучше вернуться домой. Хотя бы для пополнения рядов. Евпатий, чувствуя себя разбитым и опустошённым, кивнул: — Я понимаю. Пусть раненые окрепнут, а завтра мы будем выдвигаться. Все свободны… Он отвернулся, не желая больше видеть разочарованные лица своих товарищей. Внутри него бушевали противоречивые эмоции — вина, злость, отчаяние. Но он знал, что должен быть сильным. Время на ошибки истекло, и теперь каждый их шаг мог стать последним. Алёша Попович Вечером в Переславльское княжество прибыл богатырь Алёша Попович со своей дружиной. Путь их привел в небольшой городок Старая Лощина, стоящий в низменности, с запущенными домами и пустыми улицами. Небо затянуло тёмными тучами, и вокруг царила мрачная тишина, будто бы сам городок был заброшен и населён лишь призраками прошлого. Мрачная атмосфера вызывала у людей тревогу, а у самых молодых из дружинников — скрытый страх. На встречу Поповичу вышел лишь один человек — священник, согнувшийся под тяжестью лет и забот. — Здравствуй, батюшка. Ты ли тот, кто отцу моему Фёдору письмо отправлял? — спросил Попович, его взгляд был суров и внимателен, готовый к любому ответу. — Здравствуйте, добрые люди, — голос священника дрожал от волнения и усталости. — Это был я. Беда у нас. Нечисть в этих местах завелась. Не знаем, что и делать… Попович нахмурился. Его сердце забилось чаще, предчувствуя неладное. Но показывать тревогу своим людям он не мог. — Ты, батюшка, раньше времени смуту-то не наводи, — мягко, но твёрдо сказал Алёша. — Разберёмся. Только устали молодцы с дороги. Нам бы отдохнуть да подкрепиться. — Конечно, будет вам ночлег, накормлю я вас. Меня Никифор звать. Следуйте за мной, — поп повернулся и медленно пошёл вперёд, а за ним двинулись и воины. Усталые и напряжённые дружинники с облегчением разместились в пустых домах. Но ни один из них не чувствовал себя в безопасности. Священник, как добрый хозяин, быстро приготовил ужин, и вскоре все собрались за столом. Лица воинов стали немного спокойнее, хотя тревога не покидала их сердца. Алёша, поглядывая на старого священника, наконец, решился задать главный вопрос. — Слушай, святой отец. Расскажи, что всё-таки у вас здесь случилось? — в голосе его звучала не только забота, но и скрытая тревога. — Да, куда все люди подевались? — подал голос один из солдат, его глаза бегали от страха. Поп вздохнул, и его лицо стало ещё более мрачным, словно груз всех бед лег на его плечи. — Ох, молодцы… Люди начали пропадать. Сперва никто не заметил, а когда плотник наш исчез, все спохватились. Лица священника приобрело сероватый оттенок, глаза потухли, отражая всю ту боль, что он пережил. — Куда они все подевались-то? — в нетерпении спросил другой дружинник, страх сковывал его голос, но он пытался не показать этого. — Никто не знал, пока мы не решили сами это выяснить, — начал батюшка, тяжело вздыхая. — Увидели, как конюх направляется к реке Смородине. Место-то гиблое, сами понимаете. Решили проследить. А там, у реки этой… Сам боярин города нашего, верхом на коне, окружённый всеми пропавшими. Взгляд у них пустой был, будто не живые вовсе. Как увидели нас, ну и мы… кто куда… Алёша сжал кулаки, слушая рассказ старого священника. Слова его отзывались в сердце тяжёлым грузом, предчувствие надвигающейся беды становилось всё сильнее. — Что дальше было? — спросил Попович, стараясь не показывать свою растущую тревогу. — А дальше… — голос попа дрожал, он вспоминал события, словно они происходили прямо сейчас. — Бегу я в церковь, запираюсь на ставни. Бегу в колокол бить. Да только поздно уже было. Все как под колдовством, начали в храм божий ломиться. Я же внутри спрятался, круг мелом начертил да молитву читать начал. Выломав двери, мигом ко мне побежали и тут случилось чудо… Не могли они пройти через круг, дрожащим голосом молитву читал, лишь крестом вооружившись. — Они ушли? — Попович ощутил, как холод пробежал по спине. — Чей-то голос в темноте прозвучал, и все они покинули церковь. Я, дождавшись рассвета, осветил храм, двери подправил. Уже который день не могу уснуть, — голос священника затих, лицо его побледнело. Слушая рассказ, воины переглянулись, лица их были полны тревоги и недоумения. Кто-то начинал шептаться, опасения росли, как тёмные тучи на небе. — Ладно, батюшка. Спасибо за ужин, ступай в церковь и запирай ставни, — сказал Попович, стараясь не показывать своей тревоги. Он поднялся из-за стола и повёл дружину к ночлегу. Алёша улёгся на печи, но сон не шёл. В голове крутились мысли о том, что могло вызвать такой ужас. Он думал о словах священника, пытаясь понять, с чем им предстоит столкнуться. Но, несмотря на усталость и мрачные мысли, сон всё же сморил его. Но ночной покой был коротким. В полночь караульный вбежал в дом, глаза его были полны ужаса. — Алёша Попович! Вы должны это видеть! — проговорил он, задыхаясь от страха. Алёша вскочил с печи, надел доспехи, схватил меч, щит и лук, готовясь к худшему. — Пропали двое, что ближе к реке караул несли, — продолжал солдат, его голос дрожал, словно он пытался осознать произошедшее. — Я тут же сюда метнулся, а когда увидел… Караульный осветил факелом останки одного из солдат. Лицо его побледнело, руки дрожали. Вид разорванного тела вызвал в Поповиче волну гнева и решимости. — От второго ничего не нашли. Как в воду канул, — с ужасом закончил солдат. — Поднимай всех немедленно, пусть собираются рядом с церковью! — скомандовал Попович, и в его голосе зазвучала холодная решимость. Он понимал, что теперь им предстоит сразиться с тем, чего они даже не могли вообразить. Князь Владимир Владимир сидел в своём кабинете, погружённый в решение государственных дел. Бумаги на столе возвышались горой, накопившейся за время его болезни. Однако, несмотря на обилие важных вопросов, его мысли постоянно возвращались к судьбе дочери и племянницы. Беспокойство отражалось на его лице, и это не ускользнуло от внимания его верного боярина Антипа. — Князь батюшка, случилось что? — осторожно спросил Антип, заметив напряжение во взгляде Владимира. Владимир не хотел вновь затрагивать тему, касающуюся брака Забавы. Он знал, что сердце её принадлежит Елисею, и заставить её выйти замуж за другого было бы непростительно. Но избегать этой темы было не так просто. Вздохнув, князь попытался переключить внимание на другое. — Куда Добрыня с Ильёй подевались? — спросил он, пристально глядя на боярина. — Добрыня был отправлен с поручением к князю Степану, а Муромец отправился к Юрию Игоревичу, — ответил Антип, стараясь говорить спокойно. Князь кивнул, но ещё не знал, что Илья Муромец на самом деле покинул свой пост службы. Эту новость он воспринял бы как предательство, но пока предпочитал думать, что всё под контролем. — Правильно, пусть делом наконец займутся. А Алёша? — спросил князь, внезапно вспомнив ещё одного богатыря. — Попович ведь давно Ярославу служит, воеводой Ростовским, — ответил Антип, сдерживая улыбку. Владимир хмыкнул, вспоминая Алёшу. — Точно! Совсем забыл. Да, Алёша… Не ожидал я от тебя такого. Но ничего, сам скоро прибежит прощения просить, — проговорил князь с лёгкой усмешкой. Однако тут лицо его снова омрачилось. Антип, заметив перемену, решил затронуть щекотливую тему. — Княже, у нас есть проблема. Это долг перед Новгородом. Мы так и не нашли коня Юлия. Можно, конечно, выдать Забаву за сына Ивана. Думаю, он спишет за это долг, — сказал боярин, пристально наблюдая за реакцией князя. Лицо Владимира исказилось от ярости, он гневно ударил кулаком по столу. — Юлий, Юлий. Только найдись, я из тебя собственными руками чучело сделаю! — прогремел князь, а затем, чуть успокоившись, продолжил: — Ну уж нет, за кого, а вот за них я племянницу свою не отдам. Антип осторожно кивнул, понимая всю сложность ситуации. — В таком случае нам нужен союз, который покроет расходы. Ведь совсем скоро Калита придёт за золотом, — с нажимом сказал Антип, стараясь не показывать волнения. Князь задумался, лицо его стало сосредоточенным, взгляд устремился в пустоту. — Кто на Руси сравнится по количеству золота с Новгородом? — тихо спросил Владимир, словно разговаривая сам с собой. — Галицкое княжество, — уверенно ответил Антип. — Только там процветающие поселения, которые приносят в Галич казну. Князь пристально посмотрел на боярина, в его глазах появилась надежда. — Этого хватит, чтобы избавиться от долга? — спросил он, ещё раз обдумывая сказанное. — Если собрать наше и их золото, то мы сможем выполнить всё, что требует Калита, — уверенно сказал Антип. — Князь батюшка, неужели вы не видите? Сын Романа общается с Забавой, они явно нашли что-то общее. Владимир задумался. Он вспомнил, как Забава всё чаще стала появляться в обществе сына Романа. Раньше это его не беспокоило, но теперь, в свете сложившихся обстоятельств, он начал видеть в этом новый выход. — Хм, а ведь и правда, — протянул князь. — В последнее время она только с ним и ходит в садах. Антип, заметив эту перемену в настроении князя, решил продолжить. — Да и сам Роман Галицкий. Он ведь вас предостерёг насчёт Елисея и ничего взамен не попросил, — сказал боярин, стараясь быть как можно более убедительным. Владимир кивнул, ощущая, как мысли начинают складываться в чёткий план. — Это нужно обсудить и с Забавой, и прежде всего с Романом, — сказал он, решительно вставая с места. Антип понимал, что разговор с Забавой может быть непростым, но решился высказать свои мысли. — Зная характер Забавы, не уверен, что она согласится. Я понимаю, что вы любите её и хотите знать её мнение. Но ведь наши отцы не спрашивали, на ком мы хотим жениться. Они делали это во благо державы, — осторожно напомнил боярин. Владимир вздохнул. Он знал, что Антип прав, но его отцовское сердце сопротивлялось. — Ты прав, Антип, прав, — признал он. — Но с Забавой я всё равно поговорю. Пока напиши письмо Роману, пусть как можно скорее прибудет в Киев. Антип кивнул и поспешил выйти из кабинета, оставив князя наедине с его мыслями. Владимир чувствовал тяжесть принятого решения, но знал, что ради благополучия государства ему придётся поступить именно так.