Песнь ночи

Неизвестность тащила её за собой, пока Элис не вынырнула, хватая ртом воздух. Руки неизвестного подтянули малышку к себе, и через мгновение она оказалась возле весьма знакомого запаха. Запах, что заставил её замереть. Уперевшись о знакомую грудь и задрав голову, девочка увидела переполненные злобой красные глаза, что светились во тьме. Это был взгляд её отца, что был не рад увидеть свою дочь в этом месте. Элиас: Ч-что ты тут делаешь?! Элис: Я.. я.. я.. Папааааа!! Не сдержав слёз, которые были рады знакомой костлявой морде, Элис уткнулась в отца и, обнимая своими ручками, плакала ему в пиджак. Элис: Я хотела пойти с тобой. Но тут оказалось не так весело, как я.. как я.. папа, мне страшно! Плач малышки всё не утихал, а наоборот разрастался. Чародей не знал, что делать, и лишь крепко прижав ребёнка к себе, он поспешил удалиться прочь. Они вышли быстрым шагом из горящего дома. Элиас Эйнсворт был в ярости из-за дочери, что непослушно проследовала за ним. Однако ярость вскоре сменило чувство страха и настороженности. Чародей обратил внимание на то, что выходя из дома, он оказывался там же, в той же комнате. Элиас: Петля.. Тихо проговорил тот. Вернувшись обратно, он снова и снова попадал в ловушку одной и той же комнаты – ванной, в которой ведьма Урсула плескалась в ванне. Её тело местами было изуродовано: то ли сгнившее, то ли расцарапанное. Урсула: Как мило, что ко мне решили заглянуть любопытные чародеи. Элиас: Ты та ведьма, из-за которой весь сумбур? Урсула: Есть такое. А ты, тот наёмник, что должен очистить мою деревню от проклятия? Элиас: Чего ты хочешь? Девушка встала из ванны. Вода стекала по её оголённому морщинистому телу. Женщина приблизилась к чародею и его дочери. Урсула: Мне приглянулся милый ребёнок, мне вообще дети нравятся. И чем они моложе, тем вкуснее. Мы всё же не вечные, а красота наша увядает. Давай так, ты отдашь мне это дитя на твоих руках, а я исполню твоё любое желание. Это милая девчушка прослужит мне столетиями для моей красоты. Элиас: Много хочешь. Урсула: Мм, жаль, а я ведь могла бы исполнить твоё искреннее желание, обернуть время в спять. Одно мгновение, и перед глазами чародея стояла уже не ведьма, а Тисэ. Сменив свой облик, Урсула кружилась в облике его любимой возле высокой тёмной фигуры. Элис, что была прижата к отцу, стало интересно, что происходит. Рука Элиаса, прижавшая головку своей дочурки к себе, не дала той взглянуть на уловки ведьмы. Урсула: Представь, свои возможности. Ты бы мог вернуть её, заплатив лишь плодом своим. Люди постоянно размножаются и плодятся, одно маленькое создание стоит того, чтобы жить рядом с любимым. Элиас: Ты ходишь и говоришь как она, но ты не являешься ею! Урсула: Ну-ну, я могу не только притворяться, но ещё и отправить тебя к ней. Отправить к ней? Как можно отправить к той, кто умер? Или же, так ведьма хотела с лёгкостью избавиться от чародея, чтобы добраться до его малышки. Элиас и раньше встречался с ведьмами, и каждая из них была непредсказуемой, как и их уловки, которые заканчивались плачевно. По слухам, люди, что жаждали свидеться со своей мёртвой любовью, и правда отдавали своих детей на уговор ведьмам. Но не каждое желание стоит того. Мёртвые возвращались. Кто-то видел прекрасную картину в виде своей покойной возлюбленной, но счастье живые не испытывали. Они смотрели на то, как уже мёртвые люди мучаются от боли, заставляя своими криками наложить на самого себя руки. Чародей отстранился. Урсула: Мм? Мои слова звучали неубедительно? Разве ты не желаешь вернуть её? Элиас: Желаю, но этого уже не будет. Вынув из кармана мешочек чёрной морской соли, чародей воспользовался возможностью нанести внезапный удар по противнику. Урсула же не ожидала такого поворота. Попытавшись увернуться и избежать атаки, ведьма оказалась в своей же ловушке, из которой было не так просто выбраться. Схватив ладонью ведьму, чародей, воспользовавшись рунами и щепоткой чёрной соли, привёл обряд уничтожение проклятой твари. Урсула: Хватит! Хватит! Прекрати!! Она молила о прощении и сожалении, но чародей стоял на своём и продолжал уничтожение ведьмы. Его не волновали ни её мольбы, ни её состояние. У Элиаса была лишь одна цель на данный момент – защита своей крохи. Дабы не оступиться и попасть под влияние своего соблазна вернуть всеми силами Тисэ, он использовал все силы и избавил комнату и всю деревню от проклятья Урсулы. Местные жители наконец-то обрели свободу и покой. Покинув сгоревший дом, Элиас встретился со своей второй личностью, что была очень недовольна. Элиас 2: Как я вижу, она всё таки здесь. Элиас: Да. Когда они слились воедино, Элиаса Эйнсворта переполнил весь страх, что испытывала его копия, когда Элис сбежала от его взора. Чародей перевёл свой взор на малышку, та же прятала свой взгляд, боясь увидеть тех монстров. Элиас: Надеюсь, ты довольна своим приключением? Малышка покачала головой в разные стороны. Элис: Я никогда больше тебя не ослушаюсь! Я никогда больше не отойду от тебя ни на шаг! Только прошу, не надо больше тех страшных монстров! Прошу, папочка, сотри их из моей головы! Кисть руки чародея потянулась на автомате к рыжей головке дочери, но отстранилась. Эйнсворт задумался, если такое давление и испуг так повлияли на его дочь, заставив её разум бояться и осознать происходящее, то зачем тогда избавляться от этого? Если Элиас сотрет ей воспоминания, то малышка будет снова рваться увидеть мир и всё вокруг, а так она усвоила урок и теперь точно дерзить ему не будет. Элиас: Нет. Элис: Н-нет? Глаза малышки сузились. Неужели отец решил оставить её с этим остатком пройденного ужаса, что проник в её душу и теперь мучает её сознание воспоминаниями о том ужасном месте? Элиас: Как послушный ученик, ты должна прекрасно понимать последствия своих действий. Я не стану стирать тебе память об этом дне, ведь ты станешь такой же не неугомонной, какой была до этого. Пусть это послужит для тебя уроком. Элис: Н-но.. Элиас: Но? Ты считаешь, я не прав? Малышка с грустью опустила голову, признав свою вину. Наказание? Так ведь? Значит, остаётся принять это и жить дальше, будто ничего не было? Как же это легко всё звучало в голове, но на деле... На деле страшнее всего представляется закрыть глаза, чтобы вновь не увидеть ту картину, что не один год будет преследовать Элис по пятам ещё долгое долгое время.