Орден Освобождения

Аврор лениво поднял голову. Линзы его круглых очков, местами засаленные касаниями грязных пальцев, не могли скрыть многодневные синяки под глазами, а кожа была настолько прозрачной, что под ней проглядывались мелкие голубые вены. Вряд ли один даже тяжелый рабочий день довел бы молодого мужчину до такого состояния. Сместив фокус внимания на новенького, Поттер выдал странную реакцию: его глаза сощурились, а затем распахнулись, и плескалось в них вовсе не то приятное предвкушение делегирования большей части рутинных обязанностей, как обычно водилось при получении стажера. Он медленно встал и нерешительно приблизился к паре, всё это время изучая немигающим взглядом Тома. Реддл предположил бы, что молодой человек узнал его, но это невозможно, учитывая возраст второго. Нет, чем бы ни было вызвано странное поведение, аврор не мог догадаться, кто перед ним стоит, а даже если и так, то никакими разумными умозаключениями он не смог бы этого подтвердить. Однако всё же хорошо, что перед выходом из дома волшебник додумался наложить чары невидимости на своё кольцо. — «Ну почему сегодня ничего не может идти по плану?» — страдал Том, удерживая на лице беспристрастное выражение. Как же он хотел уже выбраться отсюда, снять злосчастную маску и что-нибудь сломать. Видит Мерлин, Грейнджер лучше помалкивать при встрече.» — Кстати, он спас Уизли, будь с ним подружелюбнее, — на этих словах начальник ушел, и волшебник мог поклясться, что даже его смутил настрой своего подчинённого. Сказанное не вывело Поттера из оцепенения, он лишь сильнее нахмурился. Пристальный взгляд блуждал по телу новенького, пока наконец не остановился на его глазах. Пора было уже как-то разбавить напряжённое молчание, иначе брюнет и сам, чего доброго, усомнится в своей логике. — Я Крис, — на выдохе представился он и протянул раскрытую ладонь. Вместо принятия знакомства собеседник слегка отстранился и интенсивно мотая в отрицании головой приговаривал из раза в раз себе под нос «это невозможно», чем ещё больше сконфузил Реддла. Когда стало понятно, что сам собой странный бзик не прекратится, а возможно даже выльется в шумный психоз, чем привлечет постороннее внимание, Том рискнул осторожно проводить молодого человека к стулу, напоминая о том, что нужно дышать, как недавно научил его доктор. Слава Мерлину аврор не сопротивлялся: мысленно он пребывал где-то в другом месте, не замечая, что происходит вокруг. — Дыши медленно, — инструктировал брюнет, держа руки на его плечах и заглядывая в помешанные глаза. Вскоре взгляд человека прояснился. Полностью придя в себя и ещё раз посмотрев на своего стажёра, он закрыл руками лицо и устало склонился к коленям. — Чёрт, извини. Не знаю, что на меня нашло. Ты просто так на него похож... — На кого? — перебил Том, весь сжимаясь от догадки. — Не важно. Это невозможно, — еле слышно произнес Поттер. Ну конечно он узнал его. Это было необъяснимо, но что вообще поддавалось логике последние несколько дней? Он чувствовал своим нутром, видел растерянность собеседника. Если мужчина угрожал безопасности Тома, нужно было скорее что-то с этим делать, но сначала он должен был убедиться в своей правоте. Маг крепко сжимал древко в складках необъятной мантии. Залезть бедолаге в голову было рискованно, поэтому Реддл сомневался — не стоило недооценивать авроров. Если Поттер всё поймет, то нужно будет в тот же миг решить вопрос с его молчанием, а сумбурные действия по наитию входили в десятку вещей, которые он зарекался всячески избегать, предпочитая заранее продумывать все до мелочей, если не было крайней необходимости в обратном. Перебирая варианты, мужчина отбрасывал один за другим, пока окончательно не упустил свою возможность. — Меня зовут Гарри, — представился собеседник, открывая своё лицо и протянул руку. — Крис, — Том ответил на слабое рукопожатие. Его палочка теперь покоилась в кармане, ожидая другого подходящего момента, но не мозг, который продолжал подбрасывать разные картинки. — Ты спас Рона? — Так говорят. — А сам так не считаешь? — спросил Поттер удивившись. — Если бы ты его видел, то не утверждал бы. На нём живого места не осталось. Ещё пара секунд и... — Но этого не случилось, — перебил Гарри серьезно. — Он жив благодаря тому, что ты успел. Спасибо. Единственным наиболее подходящим вариантом Реддлу виделось выборочное подчищение воспоминаний. К сожалению и этот план был не идеален: хорошо если его лицо сохранилось в одном или паре фрагментов, но если таковых больше, то манипуляции могут привести к серьезным ментальным нарушениям, исправить которые под силу только квалифицированным в узкой направленности целителям. В этом случае все обернется ещё более прескверно. — Я был в больнице. Видеть лучшего друга в на столько беспомощном состоянии мне далось нелегко, — собеседник поник ещё больше, — но ты должен знать кое-что о работе здесь: можно не быть с кем-то из команды в хороших отношениях, ссориться, конфликтовать, но, когда мы выходим на очередное задание, всё что происходит в этих стенах остаётся позади. Друг за друга авроры стоят горой. Сегодня ты спас Рона, завтра, можешь не сомневаться, кто-то поможет тебе. Здесь так принято. Конечно, бывают и тяжёлые случаи как этот, но такое случается не часто, хотя мы и должны быть готовы ко всему в силу своей профессии. От подобных сантиментов Тому стало тошно, да и не очень-то он верил в людскую самоотверженность. Гарри же говорил так, будто это был не столько принцип работы в аврорате, сколько его собственные жизненные убеждения. Волшебник совершенно не стеснялся открыто демонстрировать свою слабость. Он выглядел как ветхая открытая книга, со страниц которой веяло унынием и меланхолией, взывавшими к жалости сердца своих читателей. — Ты расскажешь, как у вас тут всё устроено? — сменил тему стажёр, испытывая неприязнь и немного раздражения от вида расклеившегося наставника. — Да сейчас... Дай подумать, — он провел дрожащей рукой по волосам, собираясь с мыслями, — давай сначала напишем бумаги, я уже почти закончил, а потом устроим небольшую экскурсию. Согласившись Том опустился на соседний стул. Гарри объяснил ему как заполнять отчёт о выполненной миссии и даже показал на примере собственного. Реддл в подробностях описал всё, что происходило на поле боя, перечислил использованные заклинания, трудности с которыми пришлось столкнуться и не стал скрывать случайную гибель одной особи по совету Бенджамина, однако про него самого не упоминал — не стоило первый рабочий день заканчивать доносами, если ему и дальше предстоит работать с этими людьми. Хотя он не знал, может быть, подобное и считается здесь нормальным. Волшебник был бы не против увольнения за проступок, но увы Бен заранее его разочаровал. Исписав две страницы обычного бумажного листа, маг также ответил согласием на предложение Поттера его предварительно проверить и принялся терпеливо ожидать вердикта, вслушиваясь в ненавязчивую тишину, сопровождающую рабочий процесс. Чтение текста наставником слегка затянулось. Том искоса глянул в сторону Гарри, и былая тревога забурлила в нем с новой силой: аврор побледнел пуще прежнего, замер и усиленно сжимал листок до излома на уровне пальцев. Очевидно что-то в письменах не понравилось мужчине. Правая рука Поттера давно соскользнула с поверхности стола и, вероятно, теперь сжимала оружие. — Всё хорошо? Аврор даже вздрогнул от неожиданности. — Что? — настороженно переспросил Гарри. — Я про отчёт. Годится? — Да, — сказал он тихо, почти шепотом и передвинул лист по столу. Нет, лишать воспоминаний этого человека было плохой затеей. Сколько ещё существует людей, способных узнать лицо Тома, и о которых так некстати забыла упомянуть Грейнджер? Если все они знакомы друг с другом, то непременно станут обсуждать между собой появление таинственного незнакомца. Когда Поттер вдруг не сможет вспомнить внешность известного преступника, это вызовет вопросы и подозрения, что только навредит и без того ненадёжной, склеенной впопыхах репутации Реддла. Единственным вариантом оставалось убедить стража порядка, что он видит перед собой кого-то другого, а тот в свою очередь сделает то же и с остальными — иными словами следовать изначальному плану. Настало время обещанной экскурсии. Аврор уверенно переместился к двери и пригласительным жестом выпроводил Тома первым. Поочередно они прошлись по каждому помещению крыла. Поттер всегда шел чуть позади, направляя стажера словами, и скупо описывал предназначения каждой комнаты, однако стоило только повернуться к Гарри лицом, чтобы уточнить какой-то момент, тот дёргался и неестественно выпрямлялся, а взгляд его всё время устремлялся куда угодно, но только не на новенького. Прозвучало несколько лживых историй о жизни, даже какие-то личные переживания, которые, как знал волшебник, хорошо сближали собеседников, но не в их случае. «Наставник» отвечал односложными фразами вроде «вот как?», или «очень жаль», часто звучащими невпопад. Одно успокаивало, источник беспокойства не побежит делиться с кем-то своими подозрениями, пока Реддл будет рядом, поэтому он просто решил всегда держаться на расстоянии вытянутой руки. Первым делом они посетили местный медпункт, где Том познакомился со штатным молодым целителем. Парой механических движений, доведенных до автоматизма опытом ежедневного лечения множества характерных физических увечий, сотрудник подлатал саднящую спину брюнета и вручил ему дежурную аптечку. К своему успокоению Реддл получил укол вакцинации, позволяющий на некоторое время забыть о рисках, связанных с заражением, но с другой стороны необходимость вновь отдавать кровь для последующего анализа взывала к той части его мозга, что отвечала за недоверие. В другой комнате приветливая портниха или прачка, он так и не понял, водрузила ему на руки целую башню угольно черных вещей: рубашки, брюки, высокие ботинки на шнуровке, спортивные шорты, футболки и кроссовки. Особенно его порадовала новая мантия, потому что старая уже зияла дырами. Волшебница объяснила, что форма, за исключением спортивной, не поддается ремонту, поэтому появление на ней серьезных повреждений является показанием к получению новой. Том изъявил желание сразу переодеться, и его новый наставник учтиво провел их к просторной уборной. Там же располагались несколько душевых комнат, где новоиспеченный аврор с удовольствием смыл с себя слой грязи и облачился в чистую одежду, а купленный ещё в прошлом веке комплект, доселе существующий лишь за счёт магии, безжалостно бросил в мусорный бак. Параллельно массивным входным дверям располагался проход в зону патрульного штаба. Они не стали туда заходить, так как, по сути, это был уже другой отдел, но Поттер сказал, что рано или поздно представится возможность познакомиться с ближними коллегами, ведь каждый день они будут ходить туда-сюда через их пространство. Экскурсия закончилась в общей гостиной — той самой гриффиндорской пародии. Сейчас здесь было достаточно многолюдно и на удивление тихо. Том насчитал пятнадцать человек. Все они уже выглядели чистыми, будто и не участвовали в недавних миссиях. Кто-то переговаривался, сбившись в группы или пары, кто-то спокойно занимался своими делами, но услышав звук прикрытой двери, все как один обратили внимание на вошедших. На диване маг заприметил молодую девушку с книгой в руках. Хрупкая фигура выделялась из общей мужской массы: свободная мантия висела на узких плечах, из-под широких рукавов выглядывали тонкие молочные запястья, русые прямые волосы спадали на спину в низком хвосте. Ещё миниатюрнее она казалась на контрасте излишне мускулистых громил, чьи мышцы при любом движении очерчивали темную одежду. Это стало следующей причиной, после молчаливого Поттера, почему Том чувствовал себя здесь лишним. На их фоне он выглядел подростком, и это осознание безжалостно убивало его самомнение. На самом деле волшебник никогда не уделял внимания своей физической форме — природа наградила его симпатичной мордашкой, высоким ростом и привлекательным телосложением, это всё про себя он прекрасно знал. Про Реддла нельзя было сказать худой или полный, вес распределялся равномерно, подчёркивая его достоинства и лишним не был. Спортом мужчина не занимался, имея море других увлечений, да и в магическом обществе подобное никак не поощрялось, за исключением квиддича, разумеется. Скорее даже наоборот, идеалом мужской красоты для большинства дам считались длинноногие худощавые чистокровные аристократы с их болезненной бледностью и выпирающими ключицами. За годы своего путешествия он потерял былую форму. Пребывая в магических сектах (именно так виделись ему общины, где Том набирался знаний. Он ничуть не романтизировал образ жизни их последователей, а скорее просто проявлял терпимость) это было не так заметно, ведь маг не выделялся из общей массы иссохших тел, но приехав в Марсель и увидев в зеркале своё осунувшееся отражение, он почувствовал какое-то доселе невиданное отторжение к самому себе. Конечно, приобретенные навыки не шли ни в какое сравнение с потерянным весом, но всё же он до чёртиков хотел вернуть себе прежний внешний вид. Авроры приняли нового коллегу радушно: каждый подошёл пожать руку и хлопнуть по плечу. Это стало неожиданным для человека, привыкшего в любом новом коллективе быть поначалу кем-то вроде изгоя. Хотя чего удивляться — здесь он не Том, а Крис. Оказывается, для теплого приема требовалось всего лишь сменить личность. Горькая правда комом встала поперек горла и была слишком вязкой, чтобы пропустить какие-то приятные эмоции. В купе с холодным раздражением, недоверием и тревогой которые накапливались весь фантастически длинный день, это представляло собой опасную смесь, стремящуюся вывалиться наружу. Гарри направился в пустующий угол комнаты, и Том, которому было плевать как это выглядит пошел следом. Может быть, Поттер был и не в восторге от прилипчивого стажёра, но виду не подал, только глубоко вздохнул и принялся отвечать на полившиеся рекой вопросы. Когда стрелка настенных часов приближалась к шести, а новоиспеченный аврор уже чувствовал нервозность от ее замедленного движения, наставник упомянул о маленькой детали, но тем не менее окатившей волшебника словно ледяным душем: — Кстати, через десять минут начинается тренировка, так что можно уже переодеваться. — Что? — Том не понял о чём речь. — Я забыл сказать, извини. Три раза в неделю все мы посещаем обязательные тренировки. Они проходят в этом же здании: в понедельник рукопашный бой, в среду силовая тренировка и пятница — день дуэлей. Ты здесь задержишься ещё на два часа. Волшебник хотел разразиться истерическим смехом во всё горло. Этот день на полном серьёзе решил, что ему мало быть ужасным, ему нужно стать просто убийственным. Ну что ещё сегодня уготовано по плану? Метеоритный дождь? — А сегодня можно сделать исключение? В честь первого рабочего дня? — Боюсь, что нет. Мистер Ламберт лично контролирует списки присутствующих, и жестоко наказывает прогульщиков. У него есть пунктик на тренировки, — с жалостью пояснил Поттер, видимо забыв, что считает Реддла воскресшим врагом народа. — И каким может быть серьезное наказание? — В последний раз он наградил Питерсона восемью дежурствами по выходным. Бедняга лишился отдыха на два месяца. Тому такой расклад естественно не подходил. Он должен был иметь время на решение своей главной проблемы, а не протирать штаны на работе. И ещё ему придется смириться с такой необычной обязанностью, как занятия спортом дополнительные шесть часов в неделю. Повезло хоть, что сегодня пятница, а значит не будет ничего, с чем волшебник мог бы не справиться, поэтому переодевшись в удобную форму он вместе с дожидавшимся его наставником пошел на встречу своей участи. Зал был гораздо больше, чем мужчина предполагал. Площадь сверкающего лакированного пола ограничивалась открытыми трибунами, высившимися в три ряда. Возможно, помимо тренировок, здесь могли проходить какие-то соревнования, иначе он не понимал, зачем столько места для зрителей. Темные стены уходили ввысь и прятались в иллюзии вечернего открытого неба. Авроры создавали фоновый шум, отведя переживания за несчастного Уизли на второй план. Поттер держался в стороне ото всех, кидая на стоящего рядом Тома недоверчивые взгляды, когда думал, что тот не видит, и даже не догадывался сколько масла подливает этим в огонь. Волшебник уже хотел наплевать на осторожность, спросить, в чём кроется причина такого отношения, и поднять на смех нелепые предположения, но так и не успел, застигнутый врасплох следующим заявлением: —Внимание, внимание! Как всем вам известно, у нас пополнение. Позвольте представить: Кристофер Смит — человек способный не только постоять за себя и других, но ещё и обладающий мозгами. От лица всего штаба заявляю, что именно такого нам не хватало, — это был Сэм. Он вышел в центр зала и произносил свою торжественную речь, не прибегая к использованию магии, его слова и так эхом отталкивались от стен и были прекрасно различимы. Авроры захлопали и хором заулюлюкали. — Крис, призываю тебя не стесняться, ты теперь часть большой аврорской семьи и можешь на всех нас положиться. А теперь хочу рассказать о маленькой традиции: каждый новенький должен сразиться в дуэльном поединке со всеми стариками. Это твоё посвящение. — Сэм, сжалься над парнем, у него и так выдался тяжёлый день, — сказал кто-то из группы. — У нас у всех был тяжёлый день, так что мы на равных условиях, — не унимался блондин, а затем вызывающе обратился прямо к Тому — Ты готов, или предпочитаешь сегодня не позориться? А что? Далее не было смысла скрывать свои боевые навыки, раз вопрос его профессии решен. Кроме того, ему срочно требовалась разрядка, и, если уж коллеги сами не против стать грушей, так почему бы и нет. — Я согласен, — сказал волшебник, вызывая всеобщее поощрение. — Не надо, — пытался остановить его Гарри, но Том уже направился в сторону Сэма. Первым его соперником стал сам оратор. Следуя регламенту, они поклонились друг другу и разошлись каждый на десять шагов. Испытуемый определил для себя два правила, усложняющих задачу: не нападать первым и использовать арсенал, состоящий всего из пяти стандартных заклятий. Брошенный конфундус Сэма стал началом их маленького состязания. Брюнет легко отбивал первые атаки практически не двигаясь. Соперник прощупывал почву, постепенно ускоряясь и вкладывая больше сил в удары. Мера умиротворения Реддла определялась возмущением его оппонента: тем чувствовался легче груз его неудовольствия, чем нетерпимее показывал себя блондин. Движения Сэма с самого начала были тяжёлыми. Он грузно стоял на ногах, опираясь при этом на правую и кидал заклинания как бы со всего размаху, заметно поддаваясь вперёд, но при необходимости мог двигаться и быстро. Однако это касалось только нападений: для уворачиваний помимо скорости требовалась определенная пластичность, коей он не обладал. В целом всегда до доли секунды можно было просчитать, когда произойдет следующий бросок по характерным подготовительным признакам. Том мог бы справиться и быстрее, но из-за собственных же ограничений поединок продолжался долгих пятнадцать минут. Сэм принял достойное поражение, со смехом пожал ему руку и дал шанс посоревноваться следующему заинтересовавшемуся волшебнику. Чем больше побед пополняло его копилку, тем возбуждённее авроры стремились на воображаемый подиум. Во время битв зрители из уважения не выбирали чью-то сторону, но тем не менее активно выражали воодушевление, а иной раз и недоумение подбором заклинаний. Зная, что ведёт бой не с пьяницами дырявого котла, а натренированным бойцами, Том был предельно сосредоточен. Хотя они были сильны, хорошо обучены, но все же имели один внушительный недостаток: работа в команде стёрла их индивидуальность. Смена соперников была практически неощутима: те же движения, выпады, а иногда даже и комбинации делали из стражей порядка одного шаблонного представителя, предугадать действия, которого не составляло особого труда. Мелисса — так звали единственную девушку аврора — являлась исключением из предыдущего правила. В силу своей комплекции ей было проще двигаться, и она делала это быстро, плавно и грациозно, как дикая кошка. Том находил её боевой танец завораживающим отчего намеренно откладывал решающий удар. Ему нравилось анализировать людей во время поединков, особенно в таких случаях, когда коллективные черты не могли перекрыть индивидуальные качества личности. Он верил, что в такие моменты видит суть самого человека. Том был доволен собой: он не пропустил ни одного удара, не сделал ни одной ошибки. Кто-то спокойно принимал своё поражение, кто-то шептал ему на ухо, что возьмёт реванш, и мужчина добродушно их поддерживал. Взбудораженная магия вибрировала по всему телу. Он совершенно не чувствовал ее расход, а казалось даже наоборот — будто бы на зов потребности ее пребывало всё больше. Прежняя тяжесть, владевшая головой улетучилась, оставляя блаженную пустоту, так что к заключению своего посвящения Реддл пребывал в приподнятом настроении. Оставался один последний участник, стоявший в стороне от остальных и внимательно за ним наблюдавший все это время. — Гарри, давай! На тебя вся надежда. Если и ты проиграешь, то эта задница окажется прав, что предпочитал работу в другом отделе, — выразительно зазывал его Сэм, взявший на себя роль ведущего этого мероприятия. — Я, пожалуй, воздержусь. Будем считать, что Кристофер и меня одолел. — Ну уж нет, если позориться, то всем вместе, — не унимался блондин. Гарри поджал губы и, тем не менее, выдавив улыбку со словами «только ради тебя, Сэмми», прошел на подиум. Он не желал нападать первым, отчего начало их поединка сдвинулось двусторонним неловким замешательством. — Начинай ты, — озвучил Поттер. Гарри вел бой без особого энтузиазма, не прикладывая каких-либо усилий, но заторможенные движения говорили не о показной издевке, а об усталости, как и первое впечатление, сложившееся в кабинете. Физически он уступал своим коллегам, но то было обманчивым: на самом деле это они уступали ему и в скорости, и в ловкости, и в потенциале. В какой-то момент два противоборствующих луча красный и фиолетовый встретились в центре. Впечатленный таким редким зрелищем Том усмехнулся — исход теперь зависел исключительно от магических возможностей хозяев палочек. Он опёрся на вторую ногу, чуть повернув корпус, и нащупав призрачную нить, теплившуюся где-то под сердцем, принялся её осторожно вытягивать, как научили дашаны в Кедарнатхе. Маг позволил потоку волшебства пройти через его руку, усиливая искрящийся луч. На смену ушедшей энергии рождалась новая, необузданная, изнутри щекотавшая кожу и заставляющая все тело гудеть от обилия силы. Ему хотелось больше, хотелось насытиться этим до краев, полностью раствориться в волшебстве, но, как назло, та вершина ощущений к которой он стремился, была никак недосягаема. Красный луч Поттера быстро начал уступать под натиском чужой магии. Оторвавшись от зачаровывающего вида, брюнет обратил внимание на соперника, и что-то внутри неприятно перевернулось: взгляд Гарри, направленный на расходящийся светом пучок, видел вовсе не его, а что-то другое явно нелицеприятное внутри собственного разума, так как его физиономия окаменела в гримасе первобытного ужаса. Все окончилось неожиданно с сопровождением гулкого треска: рука аврора просто упала и не потрудившись выставить защитный протего позволила фиолетовому лучу депульсо отбросить тело к задним трибунам. Том и сам не ожидал, будучи охваченным жадностью, что наполнит своё простенькое заклинание такой мощью, и уж тем более он даже не подумал, что соперник не успеет поставить щит, что он даже не попытается. Несколько мужчин сразу подбежали к сидевшему на полу Поттеру, тихо утверждавшему, что с ним всё в порядке. Он отмахивался вялыми руками от помощников, игнорировавших протесты и с трудом поднялся на ноги. Остальные же смотрели на Тома со смесью шока и осуждения. Сам Реддл стоял в замешательстве, не понимая, как мог так беспечно забыться, поддаться опасной зависимости на глазах у всего аврорского штаба и напрочь стереть то хорошее впечатление о себе, которым успел обзавестись. В стремлении хоть как-то исправить ситуацию, он поспешил к проигравшему. — Прошу прощения, я не хотел тебя ранить, — сказал он, заглядывая в зелёные глаза, — ты отлично сражался. Гарри махнул рукой товарищам, показывая, что с ним всё хорошо и облокотившись на плечо Тома подтолкнул его в сторону раздевалки. Дойдя до входных дверей, он повернулся и тихо, так чтобы мог слышать только собеседник, произнес сквозь зубы: — Я не знаю, как ты это сделал, кому продал душу на этот раз чтобы вернуться, но можешь быть уверен, Том, я сделаю всё, чтобы отправить тебя туда, откуда ты пришел. — О чём ты говоришь? Я не понимаю. На это Гарри ничего не ответил, только попытался найти что-то в его взгляде и, резко развернувшись, удалился. Мужчина напряжённо смотрел аврору вслед. Поттер кинул наживку, он всё ещё сомневался, но был близок к принятию истины, чем прежде. Хотя до чего бы не додумался этот взъерошенный молодой человек, он не сможет первое время кому-то рассказать, не выставив себя на посмешище, однако только до тех пор, пока кто-то не заставит Тома выпить веритасерум или не подвергнет легилименции под страхом ареста. Если с первым никаких проблем возникнуть не должно, то в случае второго он пока не был уверен, что сможет обхитрить стражей порядка ложными воспоминаниями. Тревожные картинки возможных исходов мелькали в сознании, леденя кровь. Он не увидит спокойного существования, пока есть люди, догадывающиеся о правде. Идея стереть память уже не казалась ему такой уж плохой. Он рискнет, но не сегодня, не под пристальным недоверчивым взглядом окружающих, однако завтра обязательно найдет возможность остаться с жертвой наедине. С большей резкостью, чем это того требовало маг переоделся, и самым последним покинул спортивный зал. Коллеги, конечно, попрощались с ним, Сэм даже вручил брошь, указывающую на принадлежность к отделу, но кожей мужчина чувствовал сквозивший холод нынешнего отношения к нему. Все резко переменилось, а с другой стороны, встало на свои места. Оказавшись в окружении уже знакомого двора, поглощенного осенней вечерней темнотой, он вдруг почувствовал весь спектр негативных эмоций. То, что произошло на тренировке, что случилось до неё, все разом навалилось на молодого человека, и не в силах сдерживать в себе душащий запал он вылил это на стоявшее перед ним ни в чем неповинное дерево. Огонь обдавал жаром неподвижное лицо, дым слезил глаза, но Том настойчиво продолжал смотреть не двигаясь, как пламя пожирает отсыревшую древесину. Почему в его жизни все не может быть просто? Почему всегда приходится бороться за любую мелочь? Почему кому-то достается все по щелчку пальцев, а ему нужно прикладывать нечеловеческие усилия, чтобы получить желаемое? Где справедливость и равновесие в этом мире? — Какого черта? — толщу звенящих мыслей прорезал возмущенный голос, а затем на его огненное творение обрушился водопад. Улица вновь погрузилась во мрак. Том не стал сопротивляться усилиям Гермионы затолкать его в дверной проем. — Я неслась домой как сраный снитч, и чуть с ума не сошла, не обнаружив тебя на месте. Уже собиралась аппарировать в больницу или министерство. Где тебя носило? — девушка тараторила, шагая по холлу не оборачиваясь. Переступив порог гостиной, она всё-таки обратила внимание на мужчину и чуть ли не подпрыгнула. — Что это на тебе надето? — Проблемы с памятью, Грейнджер? Уже забыла, как выглядит аврорская форма? — Том протиснулся мимо нее, даже не взглянув, имея единственной целью — добраться до кухни. — Как? То есть что ты наговорил на собеседовании? От тебя требовалось всего лишь притвориться знатоком артефактов. Даже если в тайнах не нашлось бы места, тебя бы отправили в лабораторию или к магоинженерам, но никак не в аврорат. — Оказывается, всем абсолютно наплевать на мои навыки, когда в кабинет вламывается Ламберт и требует сию секунду подать ему нового аврора, — сказал Том холодно, вытаскивая из холодильника все съестное. Манеры? Приличия? К черту все. Он не собирался и здесь играть роль хорошего парня, тем более что ведьма уже думает о нем худшее. — Просто невероятно! Из всех отделов и направлений попасть в аврорат. Именно туда, где тебе ни в коем случае нельзя быть. Фантастическое невезение! — Замолчи уже! И без тебя тошно, — не выдержал брюнет. Кровь и так колоколом стучала в висках, теперь ещё и несмолкаемые возмущения поднимали бурю в желудке. Этот день уже победил в номинации самого отвратительного дня его жизни. — Господи, там же Гарри. Конечно, он тебя видел, как может быть иначе? — Гермиона, пропустив мимо ушей его просьбу, продолжала свой невнятный монолог маяча по кухне, отчего стала казаться Тому раздражающим пятном на глазу, которое никак не желало пропадать. — Гарри в очках, невысокий, ты помнишь? — О Гарри, это ещё который со шрамом, — он саркастично воодушевился, выложив на порядочный кусок хлеба почти весь состав холодильника, — да, нам удалось познакомиться. Если быть точным, то меня приставили к нему стажёром. Но Грейнджер, казалось, вообще не замечала его гиперболизированного театрального тона. Ей, стирающей пол и покусывающей ногти, было неведомо о готовящемся коме обвинений. — И что, как он отреагировал? — Ты хочешь знать, вел ли он себя странно и подозрительно или стал ли обвинять меня в воскрешении? Потому что он сделал все из этого. Я ума не приложу, какого драккла ты меня не предупредила? Ты хоть понимаешь, что наделала? Знай я раньше, что Поттер способен узнать мое лицо, я бы сделал все, чтобы развеять его сомнения. А теперь он почти уверен в том, что видит перед собой мертвого преступника. Он, кстати, так мне и сказал. Из-за тебя больше не осталось другого варианта кроме как стереть ему воспоминания, — постепенно елейная речь сменилась на повышенный тон, и волшебник ощущал, как хлипкая плотина контроля начинает опасно дрожать. — Нет! Ты ничего ему не сделаешь! — подобно разъяренной львице она с грохотом опустила руки на стол. — А что остаётся? Ждать, пока он не растрезвонит всем вокруг о своих подозрениях? Мне самому думаешь хочется лишний раз марать руки? — Только попробуй, не успеешь и слова сказать, как окажешься в Азкабане. Даже если я попаду туда вместе с тобой. Гарри мой лучший друг, я не позволю ему вредить. Забудь об этом, — прорычал девушка, — кроме того ты заблуждаешься, думая, что это поможет. — Ну, чего ещё я не знаю? Просвети уж меня. Гермиона сначала колебалась, но под требовательным взглядом собеседника все-таки сдалась: — Воспоминаний слишком много, чтобы можно было их безопасно стереть. Это даже как вариант рассматривать не стоило. Да и другие, кто мог бы тебя узнать, сразу почувствуют неладное. — Я тебя так ненавижу. Ты язва. Ты моя головная боль, — Том страдальчески откинулся на спинку стула. — Это взаимно. — Где Поттер меня видел? На момент его рождения мне было минимум пятьдесят. — Твой дневник, воспоминания других людей. Не сразу, но волна понимания медленно и неприятно окатила тело начиная с головы до самых пят. Хотя крестражи и создавались в качестве резервного вместилища души, свой дневник он наделил дополнительной силой на случай смерти основного тела, которая, питаясь жизненными соками другого волшебника, в итоге должна была вернуть его призрачный облик в физическую осязаемую форму. Два года Том усердно совершенствовал эту ловушку. Ему казалось, что он учел всевозможные сценарии поведения жертвы и самого крестража, довел все до идеала, ничего не могло помешать артефакту завершить уже начатое дело, но если Поттер до сих пор оставался жив, значит Реддл все-таки что-то упустил. Голова заполнилась давно отложенными в дальний угол памяти схемами и списками. Где он мог совершить ошибку? Какой из сотни этапов оказался уязвим? Суматошно перебирая воспоминания, он всё больше поддавался тревоге. А Поттер оказывается не так прост — эдакая темная лошадка. Ничего не выдавало в нем человека чем-то особенного: возможно сильный маг, но не выдающийся; прямолинейный, что исключало любую изворотливость; гениальный? не совместимо со службой в аврорате. Как он, во имя Мерлина, умудрился переиграть Тома? Гермиона тем временем тоже не видела покоя. Она бродила взад-вперед, мешая брюнету сосредоточиться, и что-то его насторожило в том, как суматошно она стучала большими пальцами обоих рук по своему телефону. — Что ты делаешь? — Гарри обязательно позвонит, чтобы рассказать о случившемся. Я должна его опередить. — Не смей! — маг резко выпрямился, и девушка от неожиданности слегка подпрыгнула. — Убери это из рук сейчас же. Что ты собралась рассказывать? — Я просто его успокою, — она решительно игнорировала грубую просьбу. Нет, Том ошибся. Эта ведьма глупа до безобразия. Она не способна понять английскую речь. Тогда маг взмахнул кистью, и сотовый выскользнул из ее рук и оказался пойман собеседником. — Заканчивай со своими фокусами! — в два прыжка она пересекла разделяющее их расстояние и попыталась выхватить телефон обратно. Волшебнику пришлось резко встать и вскинуть руку с предметом, чтобы Гермиона попросту не могла до него дотянуться. — Что из фразы «убери это» тебе непонятно? — рычал он, пытаясь оттиснуть от себя взбунтовавшуюся фигуру. — Ты не понимаешь! У нас нет секретов друг от друга. Я никак не могу утаить тот факт, что ко мне приехал давний знакомый! Если не расскажу ему первой, это будет выглядеть подозрительно! — Ты опоздала, ясно? В таком случае надо было сообщать ему утром, но никак не после угроз. Сейчас же нам нужно соблюдать осторожность и тщательно обдумать, что, когда и как ему сказать. — Размышления проблему не решат. Нужно делать и немедленно. — На наши головы и так свалилась беда из-за твоей нетерпеливости, — пояснил он, и, предубеждая возмущения, добавил, — в основном. — И что мне просто сидеть и ждать, пока Гарри сам не позвонит? А он это сделает, уверяю тебя. — Именно. Пока он сам не спросит. Потому что если это сделаешь ты, то Поттер подумает, будто бы я силой заставил тебя солгать, испугавшись его разоблачения. И даже если не сегодня, в ближайшее время он обязательно поговорит с тобой об этом. — Почему ты так уверен? — Я разберусь с этим, а ты жди. И никакой самодеятельности. — В этом не будет необходимости, потому что Гарри и так скоро позвонит. Решив, что не может более ни минуты оставаться в неведении, с желанием прояснить для себя как можно больше обстоятельств, раскрывающих его нынешнее положение в этом мире, он грубо выдал: — А теперь ты расскажешь все, что знаешь о моей жизни. Каждую мелочь. — Конечно я не стану! — ни секунды не раздумывая ответила девушка, на что маг глубоко вздохнул, готовый кинуть в нее какое-то проклятие, но к несчастью палочка осталась в кармане мантии, автоматически оставленной на вешалке в прихожей. — Ты расскажешь, или я вытрясу всю правду из твоего дружка. Теперь шумно дышала уже Гермиона. Волшебник подумал, что ещё не раз воспользуется этим приемом. — Хотя знаешь, я сделаю это, чтобы ты понял, какой ублюдочный путь выбрал. Надеюсь, тебя стошнит. Итак, Гермиона начала свое долгое повествование. О, Том не сомневался, что в рассказ она вложила всю душу, сопровождая каждое событие личными комментариями и оскорблениями. Пророчество, первая смерть, попытки обрести тело, возрождение в конце концов, война и падение — ключевые тезисы, которые заслуживали особого внимания. Главный вопрос, касающийся дневника, прояснился и больше не вызывал волнения. Оказывается, смотреть нужно было под другим углом, ведь Поттер вовсе не был жертвой, а скорее сторонним лицом. Естественно, это не было учтено волшебником при усовершенствовании крестража. Однако появилось ещё больше моментов, вызывающих негодование. Во-первых, даже несмотря на убеждения Грейнджер в нестабильности его психики, он и сам видел, что так оно и было. На кой черт после обретения тела могущественный колдун помешался на мальчишке? То, что это стало смыслом его жизни, вызывало стыд за самого себя. Война со школьниками? Армия отбросов и преступников? Какое позорище. В какой момент цель продвинуться на самую вершину сменилась падением на дно? К сожалению, другие важные моменты остались за пределами рассказа, и их открытием предстояло заниматься самостоятельно. Кажется, вся жизнь его пошла кувырком начиная с оглашения пророчества, а попытки его предотвратить лишь активировали трагичную судьбу. Не нужно было трогать мальчика, из-за этого все пошло наперекосяк. Хотя может настоящее поражение началось куда раньше, не даром же чистокровные сторонники облегчённо выдохнули лишившись лидера в первый раз. Особая группа вопросов касалась загадочного благословенного судьбой и поцелованного удачей Поттера. От Тома же эти две сестры навсегда отвернулись в момент произнесения убивающего заклинания в годриковой впадине. Этот парень настоящая головоломка: умение говорить на языке змей, избежание смерти в младенчестве — в такого рода чудеса мужчина не верил. Здесь должно быть какое-то логическое объяснение. Что ж, кое в чем девушка была права: к концу повествования его действительно тошнило, и далее он не мог сопоставлять себя с той версией, что существовала когда-то в нынешнем мире и сгинула от рук мальчишки, ни разу не произнесшего убивающего проклятия. Том понимал, что всю оставшуюся жизнь ему предстоит нести груз нового знания, терзаясь в догадках, какие решения могут в итоге привести его к поражению, и сомневаться каждый раз претворяя их в жизни. — Ты чего-то недоговариваешь. Была какая-то связь между мной и Поттером, но из твоего рассказа я не смог определить в чем дело. — Так и есть, но это останется в секрете, на случай если ты решишь повторить свою судьбу, — Том уже собирался настоять, но девушка добавила, — ни я, ни кто-либо другой не выдаст эту тайну даже под страхом смерти. И я тебя предупреждаю, даже не думай причинить моим друзьям вреда. Если упадет хоть волосок... — Завязывай уже! — сейчас он точно был не в настроении слушать эту шарманку. — А что, я не права? Один день ты в аврорате, и Рон попал в больницу. Совпадение? Не думаю. Ты распространяешь неудачу! — Вообще-то я спас Уизли, — сказал он в надежде обескуражить, чтобы ей стало стыдно за свои слова. Хотя бы сегодня. — Спас? Так ты называешь то, что с ним произошло? Если бы хотел, то сделал бы это быстрее, учитывая твои способности управлять стихийной магией и общепризнанный факт наличия выдающегося мозга. — Мне это все уже надоело! Я и не думал вредить им, ясно? Но ты же не хочешь этого понимать, ты хочешь видеть то, что тебе удобно, хочешь обвинять меня, потому что тебе, очевидно, так проще существовать, окрашивая мир двумя цветами, навешивая ярлыки и подменяя действительность подходящими под твое представление фактами. Конечно, у тебя нет времени копаться в себе, когда рядом стоит настоящий злодей. Вот только от той версии Волан-де-Морта меня отделяет несколько десятилетий жизни и Мерлин знает какие ещё обстоятельства. Так что, когда в следующий раз захочешь упрекнуть меня в чем-то безнравственном, не стесняйся сначала посмотреться в зеркало и вспомнить, скольких людей ты обманула лишь бы не запачкать свое белое пальто. На каких-то пару мгновений ему показалось, что Грейнджер окаменела. Он действительно хотел надеяться, что его слова дошли до адресата и были восприняты правильным образом, чтобы она прекратила выплескивать желчь по любому нелепому поводу, но реакция, которая возникла вслед за этим, совершенно не оправдала ожиданий. — Прости, мне сейчас показалось, а лучше бы действительно только показалось, будто бы ты ставишь наши проступки на один уровень, — она нервно улыбалась, а в купе с заметными подёргиваниями разных частей лица это не предвещало ничего хорошего. — Ты сейчас серьезно сказал мне заткнуться, потому что, соврав пару раз я потеряла право считать тебя последней свиньёй? Нет стой, ты хочешь чтобы я так думала. Сраный манипулятор! Как бы то ни было, но мириться с экспрессивными перформансами ведьмы и разбираться в известных лишь ей одной причинах такого отношения он не собирался, отчего смысла сдерживать закономерный ответ тоже не видел. — Так давай, сдай меня аврорам! Расскажи своим друзьям, сообщи всему свету что темный маг восстал из мертвых, — кричал он, активно жестикулируя, — конечно ты этого не сделаешь, потому что в таком случае придется слезть со своего морального трона. Мерлин, что же подумают люди о святой Гермионе Грейнджер, вернувшей к жизни заклятого врага Гарри Поттера? — Ты не понимаешь и никогда не поймёшь, что я делаю это не ради себя, а ради других! У тебя даже понятия такого нет в лексиконе, потому что вся твоя жизнь сконцентрирована лишь на тебе одном. Поэтому ты в итоге лишишься всех последователей, и в конце концов умирать ты тоже будешь в полном одиночестве. Думаешь я не вижу, что передо мной стоит не тот темный лорд, что присутствовал в наших жизнях? Я прекрасно это знаю, но также уверена, что именно это и произойдет с тобой в будущем. — Остановись! — Том пытался собрать последние крупицы самообладания и призывал ее к тому же, но Гермиона не слушала. Она смотрела налитыми кровью глазами и продолжала выливать должно быть все, что съедало ее много лет. — За свою жизнь я повидала много преступников, но таких бессовестных как ты, особенно ненавижу. Другие творят зло во имя каких-то убеждений, принципов, из мести, а вы делаете это только в угоду себе. — Заткнись! Ты ничего не знаешь о моей жизни. — О, правда? Бедный мальчик из приюта. Злые дети и воспитатели издевались над Томом, но теперь он вырос и может постоять за себя. Вот только имея возможность тратить свои силы во благо, помогать слабым, чтобы не дать им пережить то, что случилось с тобой, ты решил быть таким же уродом, как и те, кто тебя унижал. Даже хуже, я уверена, что они-то никого в итоге не убили. Что ты чувствовал, когда лишил жизни Миртл? Все над ней издевались, а девчонка и не в силах была себя защитить, но ты, ты взобрался гораздо выше школьных задир. Тебе хоть на минуту стало стыдно, лишив жизни однокурсницу? Конечно нет — подставил Хагрида, и дело с концом. Ты хотя бы задумывался какое горе принес ее семье? Мама и папа Уоррен всю оставшуюся жизнь будут мириться с этой потерей, но для тебя то — пустой звук. Ох, о чем я вообще говорю? Своего отца ты ведь тоже убил. Том не желал больше этого слушать. Ядовитый женский тон взбудоражил давно дремлющий вулкан с таким трудом, когда-то успокоенный и обложенный каменными непроницаемыми стенами. Волшебник подскочил и прижал Грейнджер к стене, пальцами сдавливая горло, но ещё не с полной силой — створка ментальной двери пока пропускала едва заметный луч самообладания, но одно неверное слово и она сомкнется. — Ты хоть понимаешь с кем разговариваешь? Я же убью тебя прямо здесь на этом месте. Ты совсем не боишься? Остановись пока можешь, — заклинал он, обдавая дыханием чужое лицо. Казалось бы, на секунду ее глаза прояснились, но затем ожесточились ещё сильнее. Одна рука вцепилась в его кожу, другая судорожно начала искать палочку в кармане. Увидев своё единственное спасение на кухонном столе, Гермиона стала рычать и биться ногами, до крови расцарапывая его предплечья. — Для меня станет честью умереть с правдой на устах. С правдой, которую ты так не хочешь слышать, которую ты так боишься. — Да кому нужна твоя правда? Никто ее не услышит, — он сильнее сжал горло, абсолютно не ощущая глубоких ран на коже. — Ты ведь так же поступил со своим отцом? Должно быть он был не очень рад вашей встрече, — она пыталась говорить быстро, чтобы успеть до последнего вздоха, — вот уж не повезло ему с сыном. Хорошо, что он не узнал, какое ничтожество породил. Свет окончательно погас. Том больше не видел ни очертаний кухни, ни девушки — вместо нее на полу погруженной в сумрак знакомой малой гостиной лежал отец. Его покрасневшее лицо было искажено в гримасе гнева, бледные руки пытались оторвать от себя ладони Тома, но те будто намертво прилипли к жилистой шее. — Твоя мать испортила мне жизнь, я ее ненавижу. Лучше бы ты никогда не рождался, — хрипел он свои последнее изречение, через каждые пару слов давясь слюной, — ты мне не сын. Маг сильнее сжимал пальцы. Он хотел, чтобы эти мерзкие глаза больше никогда не видели света, чтобы грязный рот не проронил ни звука. — Заткнись! Заткнись! — Том кричал в попытке заглушить боль невидимых ран. Слезы застилали ему глаза и обжигали лицо. «Ты мне не сын!» — отцовский голос эхом проносился в голове, но лицо Реддла старшего оставалось неподвижно, а остекленевшие глаза навсегда застыли в презрении. Маг принялся дергать на себе волосы лишь бы больше ничего не слышать, лишь бы не ощущать агонии разрыва грудной клетки. Он кричал что есть силы, но отец продолжал пытать его своей ненавистью. Какой-то грохот со стороны резко вывел его из злосчастного видения. Гермиона сориентировалась первой, мигом сбросив своего недоубийцу на пол. Том медленно соображал, что произошло, голова гудела, а глаза сложно приспосабливались к свету. Вдруг все вокруг окутало голубой пеленой — Грейнджер снова заточила его в купол. Пока волшебник поднимался, опираясь на арочный косяк, девушка выбежала из помещения. В тишине он слышал, как отворилась входная дверь, а следом ее отчётливый голос. Внутри все похолодело, когда стало ясно, что она с кем-то разговаривает. Он корил себя за несдержанность, за слабость перед провокациями, за неконтролируемое безумство. Зерно страха, что было заложено в глубинах подсознания стремительно возросло и теперь лозами опутывало все его мысли, душило, оставляя свободный проход главной: он только что чуть не убил человека, чья смерть была абсолютно недопустимой в текущих реалиях. Он прекрасно осознавал, что не желал подобного, не должен был делать этого ни при каких обстоятельствах, и сейчас мог только благодарить удачу, судьбу, кого угодно за то, что все обошлось. Том чувствовал себя жалким червем под проливным дождем, полным ничтожеством, в мгновение скатившемся в колодец сумасшествия, как другая — мертвая его версия, что буквально этим же вечером была самим мужчиной осуждена за смертоносную глупость. Возможно, рано было утверждать, что такие уж они и разные. Убийства для Тома не были чем-то обыденным, даже напротив — очень редкими явлениями и уж точно не из числа тех, которыми можно было гордиться. У любой значимой для истории человечества личности были свои скелеты в шкафу, и он сам, отождествляя себя с сильными мира сего, не являлся исключением. Мужчина понимал, что лишить человека жизни, следуя своей цели, находясь в холодном уме, просчитывая все последствия наперед и внутренне принимая абсолютную ответственность за злодеяние, совершенно отличается от расправы в горячем уме, не отдавая отчёта своим действиям. Второе — явный признак безумства, а безумцам, как известно, путь лежит только в бездну. К несчастью, Том имел оба опыта, и хотя настойчиво убеждал себя в нормальности, эти приступы горячки подрывали его уверенность. — Миссис Коллинз, я говорю вам, все хорошо. Это следы от плойки — хотела сделать прическу, но ничего не вышло, — говорила Гермиона фальшивым доверительным тоном. — У тебя гости? Это твой ухожер? — спрашивала собеседница. Тревожный голос принадлежал взрослой женщине. Возможно даже пожилой. — Нет, это друг. Он погостит у меня немного. — Да, я видела, как он заходил в дом. Меня это слегка удивило. Том скривился от досады: теперь ещё и соседи видят в нем угрозу. Что с ним происходит? Это время так влияет на его темперамент, или он напрочь разучился держать себя в руках, одичав без нормального социума? Казалось, все за что бы он ни брался в итоге приводило к противоположному результату. Такими темпами он сам лично загонит себя в Азкабан. — Как поживают твои родители? Я недавно обнаружила, что номер твоей мамы больше недействителен. Могла бы ты поделиться новым? — Да, конечно. Ох, мой телефон на зарядке. Давайте я завтра заскочу к вам после работы? — Конечно, хотелось бы узнать, как развиваются события на другом континенте. Ну, я пойду или все же...— неуверенно продолжала дама. — Со мной все хорошо, спасибо, миссис Коллинз, за заботу. Я это очень ценю. — Как же иначе. Если что, наши двери для тебя всегда открыты. Послышался характерный замочный щелчок, а следом в гостиную вошла сама волшебница. Том к этому моменту успел накрутить себя на самые разрушительные последствия случившегося и не в состоянии задержаться хоть на одной мысли, что вихрем сменяли друг друга, озвучил ту, что мелькнула в его голове в следующий момент: — Она все знает. Почему ты не стёрла ей память? Сначала он не заметил, какими ошарашенными глазами смотрит на него собеседница, но, когда в зале занавески на окне, открывающем превосходный обзор ещё и на кухонное пространство, шумно съехались, а палочка ведьмы медленно сменила направление и теперь своим концом угрожающе указывала в мужскую грудь, он почувствовал настоящий страх от того, что и девушка в порыве гнева может совершить непоправимое. — Да, она действительно все видела, включая пожар у входной двери, — каким-то тихим хриплым словно вовсе не своим голосом ответила Грейнджер. — Гермиона, я не хотел этого, я просто потерял контроль, — он спешил объясниться, поднимая руки в сдающемся жесте. Одно неверное движение и зелёная вспышка озарит пространство быстрее, чем он сможет сказать следующее слово. Девушка не подавала никаких признаков, что внимает его словам. — Почему я не убивала тебя все разы, что ты пребывал в петле? Так ведь для всех было бы гораздо лучше. Ее тон, абсолютно нездоровый взгляд, палочка — все взывало к инстинктам самосохранения, и Том, понимая, что с ее точки зрения убийство стало бы идеальным вариантом, да и сам он на ее месте подумал бы так же, готов был сказать что-угодно, лишь бы избежать подобной участи. — Ты не убийца, — произнес он осторожно. — Я убивала. Он не мог позволить ей потерять стимул к дальнейшему сотрудничеству. Следующая фраза должна была стать достаточно убедительной, чтобы она хотя бы над ней задумалась. — Если я завтра не являюсь на работу, Ламберт посчитает меня беглецом и начнет докапываться до правды. Ты тоже пострадаешь, — когда ее молчание затянулось он продолжил, — я клянусь, что этого больше не повторится. Мне уже лучше. В конце концов все обошлось. Девушка все-таки опустила барьер, и Том искренне ее поблагодарил, имея ввиду не конкретно это действие, а то что она нашла в себе силы поверить. Он же в свою очередь постарается сделать все, чтобы не допустить подобных ошибок впредь. Они сидели за кухонным столом друг напротив друга. Гермиона продолжала пугать его потусторонним взглядом, и маг не знал, куда деть свои глаза: янтарные радужки леденили его душу, а ниже стыдил бордовый след собственных пальцев, уродующий шею — свидетельство его слабости. Пытаясь удержать зрительный контакт, что ему давалось непросто, он не глядя дрожащей рукой наспех исцелил ее рану. Девушка даже не шелохнулась, оставаясь подобием статуи. Случается, когда долго смотришь в одну точку, все вокруг начинает расплываться. Сморгнув искажение Том вздрогнул: на секунду ему показалось что перед ним сидит не Грейнджер, а мертвая Уоррен, и несвойственное ей лишённое любых эмоций выражение лица заставило волоски на его руках встать дыбом. Мгновение, и все исчезло. Миртл была всего лишь средством для достижения цели. Том абсолютно не жалел о содеянном и готов был повторять себе это раз за разом, пока мозг в конце концов не поверит. Он справится со внутренним голосом, потому что должен, а иначе не стоило и начинать. В любом случае мужчина знал — в ближайшее время крепкий сон ему не предвидится. Этой ночью так оно и было. Сначала маг просто не мог заснуть, потом просыпался от кошмаров. Кроме того, ему постоянно мерещился какой-то шорох со стороны лестницы. Он сжимал в руках палочку, на случай если Гермиона всё-таки решится на убийство (почему-то ночью это казалось вполне вероятным), но каждый раз выглядывая за спинку дивана, он чувствовал себя мнительным дураком. К слову, Поттер так и не позвонил, а нетронутый сендвич остался одиноко черстветь на столе.