Когда запоют мои пушки

      Сижу в капонире, прислонившись к его стене, и вслушиваюсь в наступившую тишину. Бомбежка вроде бы прекратилась – по крайней мере, уже какое-то время с потолка не сыпется пыль, а балки перестали жалобно стонать.              Я оказалась права: третья стая была – самая маленькая, самая опасная, хотя и самая бесполезная в любой другой ситуации. Два авика против линкора с сопровождением – это не смешно, это просто бред! Нет, пройти на бреющем, сделав горку перед выходом на боевой курс, после чего сыпануть бомб и торпед в кучу сражающихся – это да, на это они годятся, но любой попавший выстрел Фусо или Тоне отправил бы их на дно, правда, убивать их канмусу задолбались бы. Да, был «Бисмарк», но был и «Выборг», плюс я следила за небом и заметила самолёты. Стоило им появиться, велела отступать Девам в капониры, у входов которых канмусу со своей скоростью оказались гораздо раньше, чем прибыла авиация Глубины. Эсминцы ещё успели сбить парочку особо шустрых юнитов из своей ПВО, перед тем как нырнуть в бомбоубежище.       Тишина – мерзкая тварь. Когда всё вокруг дрожит от взрывов и кажется, что сейчас разверзнется земля, то всё чётко и ясно: враг ещё здесь, он пытается тебя стереть с лица земли. Когда же наступает тишина, всё превращается в угадайку: противник ушел или затаился и ждёт? С приходом тишины начинается смертельная игра в гляделки…       Я провела рукой по воде, что доходила здесь практически до пояса, чтобы канмусу могли спокойно пользоваться своими способностями, и замерла… В воде же не только Девы становятся сильнее? Невидящим взором впиваюсь в стену. Вдох-выдох, вдох-выдох… Внутри меня шевельнулась привычная ярость, но сейчас для неё рано и место не то. Вдох-выдох. Я же помню, что там, на дне, когда дрочила, могла ориентироваться не только по зрению, но… Вот оно! Полностью ухожу под воду с головой и отпускаю себя, позволив морю снова захватить надо мной контроль, попытаться по крайней мере…       Волны шумов тянут меня на дно, откуда доносится манящий и приятный голос. Он сковывает цепями колыбельной, пока давление ощущений и звуков мягко и ласково пытается опустить меня в пучину. Я слегка улыбаюсь, выпуская кипящую во мне непоколебимую ярость. Шум волн, набегающих на пляж, трансформируется в удары молота по наковальне, на которой лежит заготовка для меча. В горниле ярости обезоруживающая сонливость колыбельной превращается в дарующую уверенность тяжесть брони. Я зло и весело смеюсь, разминая кулаки, вызывая когти. Море отступает, но я не отпускаю его просто так, вырывая кусочек для себя, и теперь уже широко улыбаюсь: мне удалось научиться видеть то, чего нельзя увидеть. К примеру, сейчас, хотя нас и разделяет большое расстояние, моему «взору» открылось очертание отходящей от острова эскадры, лидер которой был словно окутан дымкой. И пусть я смотрела не прямо, а будто сквозь пелену, пусть это был скорее рисунок их акустического профиля, рисунок, порожденный движением Глубинных сквозь толщу воды… Пусть. Главное было в другом: я окончательно уверилась, что есть шансы не просто дать равный бой Глубине, но и навязать его на своих условиях. Однако каждую такую возможность придется вырывать с боем, доказывая, что достойна! Годится.       — Фусо, Тоне! Вперёд. Приоритетная цель – авики! — начинаю отдавать отрывистые команды. — Эсминцы, вы следующие! Затанцуйте их там, девочки! Китаками, Сёндай – замыкающие! Не спим! Выполнять! На британский флаг их, девоньки, на британский флаг!..       Не было ответных криков и подтверждений – Девы просто одна за другой набирали скорость, исчезая в коридоре, ведущем на поверхность. В тишине и молчании они уходили преподнести противнику больнючий смертельный сюрприз. На воде.       Эскадра уходила, завершив разгром этих мерзких наземников и их цепных собачек – канмусу, уходила, практически не понеся потерь: не вернутся домой лишь несколько эсминцев и лёгких крейсеров, уничтоженных ещё в начале боя. Однако стоило подняться над горизонтом первым юнитам авианосцев, как от этих противных канмусу осталась лишь память да рябь на воде!       Превратив остров в одну сплошную воронку от бомб, флагман скомандовала отход. Жаль, что не получится покормиться лакомым содержимым их логова, но делать особо нечего, увы: главная решила, что специализированные сборщики не потребуются в этом рейде. Зря. Ведущая эскадры чётко ощущала, что на острове осталось много вкусняшек, способных усилить их стаю, между тем против воли главной не пойдёшь, она за такое легко порвёт на голову и хвост.       Выстроившись ордером, в центре которого были оба авианосца, стая уходила. Ведущая не хотела этого делать не только из-за остающейся сзади кормёжки – слишком лёгкая и бескровная победа ей тоже не нравилась… так просто не бывает!       Расслабившаяся после победы флагман успела лишь глянуть через плечо, когда со стороны острова пришла волна ярости, будто кричащая: «От вас останется только пепел!». Следом послышался рокот грома – раскат полного бортового залпа линкора! Глубинная обернулась, а её авианосцы уже взорвались от точных попаданий! (У Фусо было время, чтобы прицелиться и нанести гарантированное смертельное поражение важнейшим целям). Ведущая стаи поздно поняла: эти противные канмусу практически не получили повреждений. Они шли возле уцелевшего логова наземников, её же козыри только что вернулись в Глубину! Она видела, как из-за спин вражеского линкора и тяжелого крейсера выскочили эсминцы вместе с лёгкими крейсерами, уже каким-то образом воспользовавшиеся своим главным оружием – скоростью! А за канмусу лёгких сил, словно летящими над водой, выписывающими на поверхности моря странные узоры, сбивающие прицел, неотвратимо приближались тяжеловесы.       Слегка отойдя от шока, вызванного столь резкой сменой обстановки, флагман стаи скомандовала перестроение, чтобы парировать намечающуюся «карусель» лёгких сил. Только этого не случилось. Не снижая скорости, эсминцы двумя группами проскочили зону обстрела и ворвались прямо в ордер – на дистанцию абордажа, в зону смерти! Орудия канмусу били практически без промаха, собственные же подчиненные палили больше по самим себе, местами примитивы уже сумели образовать несколько междоусобных свалок. Канмусу проскочили ордер насквозь и снова разошлись широким фронтом! Стоило им это сделать, как в образовавшиеся внутренние драчки стали прилетать залпы от линкора, ставящие окончательную точку в победе, что превратилась в разгром!       Смотря на своего симбиота и нижнюю часть тела, оторванную попаданием снаряда, ведущая стаи пыталась понять, что за молнии возникали вокруг канмусу, разрывающих ордер на части? Что за голова, искаженная яростью и обещанием пламени, с глазами, мечущими молнии, с волосами из порохового дыма виднелась над островом?.. Марина.       Адмирал всё-таки ошиблась. Немного, но ошиблась. И её ошибка заключалась в том, что она не смогла правильно оценить состав и время подхода третьей группы. Однако команда на отступление была отдана практически моментально, когда эта информация появилась. Девы сумели уйти в укрытие ещё до того, как первая бомба упала на остров, в бункере же за них сразу принялись феечки, исправляя незначительные повреждения. Сами Девы тоже не теряли времени зря: перевязывая полученные царапины, обменивались наблюдениями. Адмирал в этом не участвовала, стояла, уткнувшись лбом в стену и сжав кулаки.       Наблюдать за Адмиралом в подобной обстановке было крайне интересно и познавательно. Синтия явно хотела оказаться среди своих подчиненных, сражаться рядом с ними, но по каким-то причинам не могла. Нет, язык её тела однозначно говорил, что Адмирал имела возможность быть там, наверху, только она не сделала этого почему-то. Всё прояснилось, когда Синтия с головой ушла под воду, которой здесь было по пояс, чтобы канмусу могли спокойно использовать свои возможности. Прошло всего несколько мгновений в таком положении, как Адмирал начала меняться. Марина смотрела на Синтию, на покрывшую её чешую, на могучий хвост, на прочные когти, шипы и понимала, что по своей защищенности и боевым качествам Золотая Лань уже сейчас не уступает флагманам Глубины: весь её облик был заточен как под сражение в ближнем бою и завоевание превосходства в нём, так и под битвы в глубинах океана и на его поверхности.       Всё изменилось, когда прекрасное даже в таком виде лицо исказила гримаса безграничной ярости: гребни, ранее прижатые к голове, раскрылись, последовали точные и чёткие команды, направившие канмусу в бой. Перед взором Марины появился полированный «фак» из оружейной стали, на поверхности которого играли языки орудийного огня и который обнимали облака порохового дыма. Марине аж самой захотелось отправиться рвать Глубинных на куски, остановил только взгляд Адмирала, который она вонзила в работницу Тайной полиции.       — Проблемы? Вопросы?       Синтия слегка приподнялась из воды, уставившись… бог его знает куда: когда в глазах нет зрачков, трудно понять конкретное направление взгляда.       — Никак нет, — отмахнулась было Марина, задумавшаяся над несколько иными вопросами. Потом всё-таки озвучила пришедшие в голову мысли: — А как другие Адмиралы выглядят в такие моменты?