Когда запоют мои пушки

      — Оно того стоило, Адмирал? — остановилась рядом со мною Гремящая.       — Пока да, но ты права, — делаю вид, что не понимаю подтекст её вопроса, — в третий раз может и не прокатить. Только к активным действиям переходить не хочется, пока со своими проблемами не разобрались.       — Адмирал, — советская эсминка укоризненно посмотрела на меня, — не делайте из меня дурочку. Я ведь не про этот тупой наскок, — канмусу махнула рукой в сторону океана, где на волнах плавали уже начавшие разлагаться туши двух Глубинных тяжелых крейсеров с эскортом.       Мои кувыркания с эскадрой Сёндай длились всего лишь пятнадцать часов, их прекратило нападение около двух дюжин Глубинных. Увы, возглавлявшим атаку тяжелым крейсерам хватило мозгов понять, что атаковать в лоб окопавшегося противника – это игра в одни ворота. Потеряв в перестрелке примерно треть своего состава, они изменили тактику на такую же малоэффективную и глубоко ошибочную, но тем не менее продолжили. Лёгкие силы Глубины оттянулись обратно в океан, а лидеры начали палить в белый свет, то есть по площадям да с предельной дистанции. Будь у них не шесть стволов на двоих и шмаляй они не единым залпом, а условно-непрерывной очередью, то результат мог быть отличным от получившегося нулевого. Конечно, Тоне и внезапно Сёндай попытались устроить переброску снарядами на пределе досягаемости, но я это практически моментально пресекла. Руководствуясь моим направляющим рыком, Девы Флота, пользуясь тем, что окопы и насыпи успешно скрывают практически все их передвижения, сменили позиции и затихли, имитируя полностью подавленную оборону.       Как только в Глубинных перестали прилетать снаряды с берега, их мелочь сразу же рванула в бухту, стремясь… куда-то, зачем-то, – и получила залпы от всех эсминок, перебравшихся на фланги, кроме Гремящей. Она и Сёндай, проскочив по суше, скрываясь в окопах, за постройками, насыпями и пальмами, ударили в тыл одной из тяжёлых крейсеров. Со второй завязала дуэль Тоне, совершившая подобный же маневр, но с противоположной стороны.       Конечно, выпускать лёгкий крейсер и эсминец против тяжелого, мягко говоря, рискованно, однако только Сёндай и Гремящая умели производить сброс торпед с отсроченным стартом, да ещё и разворачивать противника кормой к подходящим рыбинам. А вот Тоне с нападавшей были примерно равны, на мой взгляд как минимум по калибрам, так что в созданных условиях практически чистой дуэли плюс с эффектом неожиданности с нашей стороны… шансы уцелеть у канмусу были весьма существенны.       В принципе, всё закончилось довольно удачно для нас: несколько переломов у Тоне, всё-таки рванувшие стволы у Сёндай, вывихнутые голень и плечо у Гремящей, полуоторванная рука у Сазанами, различные контузии и шишки всяких степеней у прочих эсминок. Только вот внутри засел грызущий меня червячок опасения, что в следующий раз нам не дадут отсидеться на земле, а всё-таки выманят каким-нибудь способом на воду… Например, бомбардировкой. С весьма, правда, условной эффективностью: для попадания по окопу нужна штурмовая авиация, которая далеко не факт, что пройдет ПВО моих канмусу, пусть и дохленькое. Далее в голову приходили зажигательные снаряды, дополнительно начиненные напалмом, – для нас это был бы полный песец! Однако Девы Флота в один голос утверждали, что у Глубины такого оружия не встречается, ведь тогда после его применения им будет просто нечего жрать и придётся дохнуть с голодухи. Как и БОВов – последней возможности (из приходящих мне в голову), которая могла бы выкурить нас с острова.       — Адмирал? — тревожно окликнула Гремящая, возвращая меня, задумавшуюся, к настоящему моменту и текущему разговору.       — Ты водку пьёшь? — внезапно спрашиваю у советской эсминки.       — Ну да. Спиртное, конечно, на канмусу действует слабее, чем на прочих, но крепкое – вполне. — Гремящая явно была смущена и не понимала, к чему я веду.       — Свой второй раз помнишь?       — Похмелье помню, — фыркнула моя собеседница. — Кто ж свой второй-то раз помнит? Погодите-ка…       — Я далеко не девочка, — усмехаюсь, — однако с другой девушкой была первый раз прошлой ночью.       — Групповушка… тоже первая?       Я задумалась. Почему-то мне не хотелось юлить перед этими девчонками – наоборот, я словно нашла тех, кому можно было приоткрыть дальние уголки своей души, поговорить о том, за что было стыдно или неудобно даже перед самой собой. И тут я кристально ясно поняла: они меня не осуждали, не критиковали, не жалели. Они беспокоились за своего командира, опасались, что стану такой, каким был Серёжка, или же сорвусь во все тяжкие, не выдержав груза ответственности, веса последствий принятых решений… сломаюсь. Я сама этого боялась, но понимала, что тащить всё в одиночку глупо и подсознательно искала тех, на кого смогу опереться.       — Групповое изнасилование считать? Меня, конечно, — поясняю, не дожидаясь уточняющего вопроса. — Если «да», то не первая. Если чисто лесбийская и по собственной воле, то первая. И вообще… есть некая ирония, что примерно в тех же местах, где такое произошло, я объясняла «радужным» всю глубину их заблуждений… А может, это бумеранг ко мне вернулся? — решила довериться Гремящей. — И в продолжении разговора – пошли в штаб, покажу кое-что. Заодно и совещание проведем. Тоне! Сёндай! Ташкент! Зайдите ко мне! — крикнула по дороге, краем глаза присматривая за прихрамывающей Гремящей.       В штабе появились кое-какие изменения. Копаясь на складе в поисках материалов для своего велосипедика, среди «боеприпасов» нашла неплохую столешницу, рулон бумаги для плоттера, явно искупавшийся в море-океане, несколько огрызков цветных карандашей с половину мизинца, почти пустую бензиновую зажигалку. На данный момент находки были просто свалены в углу, ожидая момента, когда у меня будет возможность ими заняться.       Ещё в углу притаилась бутылка с буроватой жидкостью и два стакана. Поставив их на кроки́, велела Гремящей:       — Разливай.       Дева Флота помедлила, но потом налила буквально на пару глотков. Взяв свой стакан, она хотела уже что-то сказать, но я покрутила головой. Мы молча выпили. Эсминка удивленно вытаращилась, когда сделала первый глоток.       — Это же вода! Слегка задохшаяся, но вода! — недоумевала она.       Усмехнувшись, отрываю кусочек бумажки, поджигаю и бросаю в её стакан – остатки напитка вспыхнули тусклым, не очень высоким, но отчётливым синим пламенем.       — Градусов шестьдесят-шестьдесят пять, — повторив манипуляции со своим стаканом, убираю бутыль. — Теперь и для меня – тоже вода. И это только начало последствий моих решений и поступков, не сомневайся.       — Потом расскажете? — вяло поинтересовалась Гремящая, что-то обдумывая. — Однако между наркоманией и нимфоманией лично я выбираю второе.       — Сёндай не разболтала ещё? — мягко улыбаюсь.       — Что именно? — поинтересовалась последняя, входя в штаб вместе с остальными вызванными канмусу: Тоне ещё хромала на одну ногу и берегла руку с рёбрами, Ташкент слегка настороженно косилась то на меня, то на кого-нибудь из присутствующих. — Кстати вот! — на мой псевдостол лег деревянный ящик, напоминающий одновременно швейную машинку и старый радиоприёмник. — Радиостанция, вроде бы. Правда, она не работает, сколько мы себя помним.       — Переставь на пол, пожалуйста. — Пальчиком указала на место рядом с кроками. — Потом посмотрю. Итак, девушки, — обращаюсь к собравшимся, — первый вопрос сегодняшней повестки: мы продолжаем или вы уже в норме?       — Разок-другой можно, — улыбнулась Сёндай, аккуратно перемещая ценный антиквариат на презренный пол.       — У тебя всегда «разок-другой», — отмахнулась Гремящая, переглянувшись с Ташкент. Та неопределенно повела плечиком. — Немного хочется, — советская эсминка повращала в воздухе ладонью, — но разрядка прямо сейчас не требуется, до ночи дотерпим. В принципе, это вообще может быть инерция организма или постэффекты битвы.       — Плохо, — потираю слегка ноющую шею, — я рассчитывала ещё дня на полтора.       — Мы вглубь острова не заходили, время пребывания на нём я сократила до десяти минут, хотя по факту… — слегка задумалась Сёндай, — около семи получилось? А в первый-то раз я гуляла по всей Кукараче целых четверть часа! К тому же сейчас эсминцы только в закрытые помещения заходили, где редко кто бывал, вот и словили более слабый эффект, чем я тогда.       — И это говорит нам о том, что причина вашего состояния – неизвестное градиентное аккумулирующееся воздействие типа радиации. Я это предполагала, но всё-таки надеялась, что тут какая-нибудь химия задействована. Вообще, расскажите, как всё прошло. — Выслушав совместный доклад Сёндай с Гремящей о ходе экспедиции и её результатах, я изменила свой первоначальный вывод: — Может, и феромоны… одно другого не шибко-то и слаще.       — Адмирал! — вмешалась в разговор Тоне. — Вас не удивляет… дерево? — тяжёлый крейсер замялась, подбирая выражение.       — Пусть и с большими допущениями, но это я могу объяснить. — Провожу рукой по волосам, отделяя локон и начиная накручивать его на палец. — Канмусу – воплощение духа корабля, но с древности существовали ещё и духи природы – нимфы. Лесных нимф называли дриадами, жили они в деревьях и рощах. Итак, умирающая Дева Флота, погибающая дриада, отчаяние, жажда жить или мстить… две почти оборванные жизни стали одним целым?       — Это… очень сильно притянуто за уши, — после некоторого молчания высказала общее мнение присутствующих канмусу Тоне. — Хотя я здесь не самая опытная…       — Понимаю, — согласно кивнула ей, — да в нашей ситуации такое объяснение гораздо лучше, чем никакого. Впрочем, к делам нашим многочисленным… Тоне, назначаешься командиром охраны Базы. Фактически – самой себя. И тот склад всё ещё на тебе.       — Есть, Адмирал, — тяжёлый крейсер поморщилась, но перечить не стала.       — Ташкент, принимаешь на себя командование всеми эсминцами, кроме Гремящей. Твоя задача – патруль и разведка ближней зоны, включая сушу. Я хочу знать, кто, что и где у нас есть. Хочу иметь приличные кроки ближайших островов и проливов. Плюс на вас уборка мусора для пополнения склада. Проблемы? — заметив скривившуюся мордашку, решила сразу разобраться с возможными неприятностями.       — Сазанами, — ожидаемо начала Ташкент.       — Слишком горяча и чересчур концентрируется на бое. Теряет возможность отслеживать окружающую обстановку, — за стеной раздался всхлип и быстро удаляющийся топот.       — Кажется, нас подслушивали, — нахмурилась Тоне. — Нехорошо.       — Кто-то ожидал иного? — удивленно поднимаю бровь и получаю подтверждающий кивок от тяжёлого крейсера. — По меркам нашей Базы, рабочее совещание здесь – это крупное событие, схожее с празднованием Нового года. Стены же – одно название. Потом придётся гонять девушек, наказывать за такие вещи, но для начала требуется подобрать им какое-нибудь полезное занятие. Пока же только Мистраль делом занята: на вышке сидит, по сторонам глядит… если не спит.       — О Мистраль и Джонсон… — Ташкент замялась, — их придётся держать на коротком поводке, уж больно они… слишком девушки.       — Проведи воспитательную беседу. Постарайся донести до них, что если за ум не возьмутся, то после следующей выходки типа «Сейчас только причёску поправлю» будут пороты. Мною лично. Либо пусть катятся на все четыре стороны – правда, на дорожку дадим лишь по два снаряда на ствол.       — Жестко, Адмирал, но справедливо, — Ташкент согласно кивнула. — Сделаю, а там пусть пеняют на себя.       — Сёндай, остаешься на Базе, будешь выполнять мои личные поручения. После совещания…       — Адмирал! — не дала мне договорить лёгкий крейсер, гневно возопив. — Хоть я и течная шлюха, но всё равно – канмусу!       — Это ты сейчас к чему? — я откровенно выпала в осадок, совершенно не ожидая такой реакции.       — А? Я… ну это… — поняв, что сморозила чушь, Сёндай окрасилась в насыщенный томатный цвет. — Извините, сглупила, — пропищала она, уперев глазки в пол и приняв виноватый вид.       — Ты более-менее понимаешь феечек, которые худо-бедно (из-за стены раздался возмущенный писк на несколько голосов, полностью мной проигнорированный), но строят тут нечто похожее на Базу. Так что займёшься сортировкой барахла, им у нас весь склад забит. Задолбала меня уже откровенно эта свалка – невозможно ничего обнаружить без серьёзного скандала! — Протягиваю руку и открываю один из стоящих в комнате ящиков. Стало видно, что там сейчас лежат различные инструменты: от зубила до паяльника.       — Кстати, — вернулась в разговор Тоне, — нам бы электростанция не помешала. Солнечных батарей в общежитии уже еле хватает для его функционирования.       — Ветряк должен быть готов к ночи, — киваю головой, показывая, что уже подумала об этом. — Приливная… Тут всё зависит от Сёндай и её возможности объяснить феечкам, что от них требуется, — чешу затылок, — ну и от того, насколько я всё правильно рассчитала. Так… Гремящая, на тебе дальняя разведка западного направления. Я ожидаю, что там есть Большая Злая Тетя, – мне нужен маршрут до неё, которым я лично могу проскочить, избежав ненужного внимания её свиты. И приготовься: подобные сегодняшним эффекты будешь ловить постоянно, хотя и не уверена в этом. Дополнительной нагрузкой: присмотри, кого из эсминок можно натаскать на разведку.       — Сделаю, Адмирал. Могу узнать конечную цель вашего планируемого похода? Это важно. Мне нужно понимать, что искать и с какими параметрами, — Гремящая говорила сухо, что-то прикидывая в уме.       — Согласно информации Сёндай, ситуация, сложившая к востоку и западу от нас, описывается выражением «между Сциллой и Харибдой». В той части греческой мифологии, что осталась у меня в памяти, Сцилла – это заколдованная девушка. Может быть, удастся её расколдовать или просто договориться? — улыбаюсь. — В конце концов, ведьмы – спецы в колдовстве.