На счет три – не смотри

Глава 28

«Инцидент. Часть 1»

— Вы что делаете?! — Драко во все глаза смотрел на Поттера, который в ответ лишь самоуверенно ухмыльнулся. — Заканчиваем то, что начали. Эти ублюдки не должны уйти от наказания. Лестрейндж, Роули, Долохов и многие другие успели бежать. Их очень сильно хотят видеть на скамье подсудимых. — И вы ловите бывших Пожирателей смерти на территории других стран, чтобы они предстали перед лицом правосудия? Но это же не один захват, это слежка, планирование и черт знает что еще. Как вы ухитрились незаметно протащить через границу такое количество людей? — Малфой все еще не верил своим ушам. Пренебрежение правилами школы — это одно, нарушение международных границ — совсем другое. И пока Драко не мог отмыться от преступлений Пожирателя смерти, великий герой Поттер совершает межконтинентальные захваты врагов. Голова шла кругом. В один миг все это магическое сообщество потеряло свои и без того призрачные приличия и явилось перед Драко во всей своей красе. Гребанное лицемерие! — Профессионализм, — с иронией в голосе ответил Поттер. — Интервенция, — хмыкнул Малфой. — Раз это то, о чем ты говоришь шепотом, и о чем не пишут в газетах, вы это делаете тайком от их правительств, верно? — Ну, официальных разрешений мы не получаем, но по дипломатическим каналам все не против. Сам посуди, зачем им преступники на своей территории? Это было логично. И все же Драко с сомнением поджал губы. Это объяснение слабо тянуло на серьезные оправдания. — Формально вы тоже преступники, раз не получили разрешения на въезд. Гарри только пожал плечами. Едва ли он вообще об этом всерьез задумывался раньше. А может, ему было попросту плевать. — Не говоря уже о разрешении проводить операции на чужой территории, — Малфой давно бросил интересоваться магическим законодательством. Мечты о политической карьере были похоронены очень давно, но кое-что Драко еще мог вспомнить. Знания как зелья от насморка оказались невероятно липкими и приклеивались к памяти. — Марсо говорит, что по дипломатическим каналам все согласовывается, — выдохнул Поттер. — В конце концов, нас ни разу не ловили иностранные авроры. Какова вероятность, что нам просто везло? Не велика. Малфой медленно кивнул, пытаясь понять, как лично он относится к таким операциям. С одной стороны, он с огромным удовольствием бы наблюдал рожи Долохова, Роули и остальных за решеткой, а еще лучше — на страницах некрологов. Слишком хорошо Драко знает этих Пожирателей и их преступления. С другой, все эти таинственные договоренности настораживали. Он еще раз поднял голову и взглянул на Поттера. Тот сидел, выпрямив длинные ноги так, что перегородил ими весь коридор. Гарри не выглядел встревоженным, скорее сосредоточенным. Если он так спокоен, может, даже такое нарушение правил может быть нормой? Особенно когда цель этого нарушения казалась абсолютно морально непогрешимой. При одной только мысли, что кто-то из этих ублюдков сбежит и проведет старость на берегу моря, попивая коктейль из кокоса, у Малфоя закипала кровь в жилах. — Не знаю, — честно признался Драко. — Наверно, не случайно. Хотя я понятия не имею, как работают Аврораты в других странах. Ну, или их аналоги. Поттер в ответ лишь пожал плечами. Едва ли он задумывался о таких вещах, как устройство законодательства и Авроратов других стран. Приглушенный свет лампы играл на щеках аврора и невольно Драко засмотрелся. Поттер казался таким земным сейчас. Образ героя без страха и упрека, прыгающего в самое пекло, чтобы спасти мир, таял, как свеча. Он снова был Гарри, который на Рождество ходил в футболке, которую предоставила больница Святого Мунго. Этот Гарри мог даже не задумываться, для чего необходимо изучать правовую систему страны, на территории которой он выполняет задание. Парадоксальным образом, это одновременно и успокаивало, и тревожило. Однако Малфой слишком устал, чтобы всерьез начать спорить. — Знаешь, Марсо хороший мужик, — после долгой паузы ответил Гарри. — Он несколько раз сам с нами ходил на задания. Он вообще не боится запачкать руки, в отличии от остальной верхушки Аврората. Он знает, что дело должно быть сделано, и я согласен. — Дело должно быть сделано, — повторил себе под нос Драко. — Кстати, — вдруг оглянулся на него Поттер. — Не хочешь попрактиковать колдомедицину в походных условиях? Наш медик угодил в Мунго, чертовски не вовремя. Он не успеет к назначенной дате выйти с больничного. — Я? — Драко удивленно приподнял одну бровь. — Ты хочешь, чтобы Пожиратель смерти, чудом избежавший заключения, незаконно пересек границу другого государства в составе вооруженной группы? — Нас никто ловить не станет, — уверенно ответил Гарри. — Если что, ты будешь действительно в составе группы. Но я не настаиваю! Это все правда не для всех. Это я уже привычный, наверное. В любом случае, мы можем пойти и без колдомедика. Просто это совсем другой опыт, полевая колдомедицина. У нас в Аврорате мало таких специалистов. «И это бы здорово помогло исправить подмоченную репутацию», — продолжил мысль Драко. Что может быть благороднее спасения воинов магической Англии на поле боя? Это было правда соблазнительно. Перед глазами вспыхнула картина награждения его, Малфоя, в числе прочих героев, за заслуги перед страной. Кто-то напишет трогательную статью об искуплении грешника. Плюс, его репутация может помочь изменить отношение к матери. К тому же в Аврорате наверняка есть своя любопытная лаборатория. Их исследования закрыты, но что-то же там колдомедики делают? Малфой отмахнулся от навязчивой мысли о том, что если он примет предложение, то будет работать бок о бок с Поттером. Это здесь было точно не главное. Однако все это выглядело куда менее реально, чем холодная и мокрая камера Азкабана, в которой Малфой проведет жизнь до конца его дней, если его схватят. Он сыт по горло унижениями и угрозами оказаться в Азкабане. Он больше не совершит той же ошибки. — Прости, но нет, — ответил Малфой. — Предпочитаю больше не рисковать своей свободой. Как бы он не хотел увидеть всех этих ублюдков на плахе, такое нарушение закона было тревожным сигналом. Даже не сигналом, а сиреной, которая оглушала своим звоном. Малфой наблюдал за тем, как Поттер забавно зевает, закрывая рот кулаком, и думал о том, что этот волшебник — герой магического мира. А он, Драко, скорее тянет на преступника. Именно Гарри принял больше правильных жизненных решений, чем он. А значит, возможно, все не так просто, как кажется на первый взгляд.

* * *

— То есть как это «подождать»?! — Малфой с трудом воздержался от нецензурного восклицания. — Может, вы не понимаете, у пациента начнутся необратимые последствия, если мы не начнем проводить процедуру! Каменное лицо старшего колдомедика Уинстона не выражало никаких эмоций. — Я понимаю, я сделал все, что от меня зависит, Малфой, — ответил он. — Осталось только подождать согласования. Магическая анестезия такого уровня требует письменного разрешения. — Что за бред?! — Таков закон, мистер Малфой, — Уинстон смотрел не на него, а куда-то чуть выше его головы. Это чертовски раздражало. — Какой еще, нахрен, закон?! — Мистер Малфой, найдите пару минут в вашем расписании и изучите законодательство нашей страны о предоставлении колдомедицинской помощи, — поправил старший колдомедик на носу очки. — Когда речь идет о магической анестезии для процедуры, связанной с головным мозгом, нужно получить разрешение и от родственников, и от начальства. — Должны же быть исключения, Мордред и Моргана! — Мистер Малфой! — повысил голос Уинстон. — Не забывайтесь. Здесь пациенты, вы не хотите же их напугать? Драко набрал в рот воздуха, чтобы разразиться гневной тирадой, но испуганно закрыл рот. Похоже, он переобщался с Поттером, раз решил в голос ругаться со старшим коллегой прямо посреди коридора. «Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку», — пронеслась в голове отцовская фраза. Забавно, но когда Люциус ее произносил, он подразумевал их, Малфоев, Юпитером. Какая ирония. — Но он же не сможет так жить дальше, — сквозь зубы процедил Драко. — Вы можете обратиться к своему наставнику, мистер Малфой. Если вы не понимаете мои объяснения, возможно, у него получится лучше, — Уинстон с трудом сохранял невозмутимость. В самом конце он не выдержал, и его голос дрогнул от гнева. Наверняка его безумно раздражает, что первокурсник-колдомедик позволяет себе повышать голос прямо на глазах у всех. И наверняка он в бешенстве от того, что этот самый первокурсник — Пожиратель смерти. Однако идея спросить Маккинена была хорошей. Драко даже мог назвать ее блестящей. Уж кто-кто, а профессор наверняка поймет, что если пациент не стабилен, то ждать какие-то чертовы бумажки — настоящее преступление. Он решительно толкнул дверь в кабинет Маккинена, как и всегда, она была не закрыта. Однако профессора не было на месте. От нетерпения Драко начал ходить из стороны в сторону. Он доходил до книжного шкафа, затем разворачивался и шагал прямо до двери. Окно было открыто и свежий воздух казался почти сладким. Проветривание было строго регламентировано в Святом Мунго, ведь немало пациентов нуждались в особом уходе. Но в кабинетах глав Отделений действовали свои правила. Или, что вероятнее, Маккинен плевать хотел на правила. Это вызвало воодушевление. Если Маккинен так относится к формальностям, то у Драко есть шанс убедить его начать магическую анестезию, не ожидая согласования. Он с нетерпением ждал, когда же наставник наконец закончит свои дела. Обычно в это время он работает с документами, когда ты колдомедик, приходится уделять безумное количество времени, заполняя истории болезней и подписывая рецепты. С последним особенная пакость, некоторые зелья считаются запрещенными к изготовлению без рецепта, но каждый рецепт должен быть подписан специальной магической подписью. И если заполнение историй болезни еще можно было скинуть на аспирантов, то эти рецепты глава отделения обязан подписать лично. Маккиннен ругался по этому поводу столько раз, что Драко запомнил, в какое время он приступает к сему пренеприятнейшему действу. Наставник уже должен быть здесь. Но его не было. Когда терпение Малфоя истекло и он решил, наконец, пойти и поискать его, дверь распахнулась и голоса звучавшие из коридора, наполнили кабинет. — А я говорю, не сработает! Мерлин, этот Бенье просто клоун! — Линетт, даже Джея Пепина когда-то называли сумасшедшим! А теперь его лавка — лучшая во всем Хогсмиде! Уже третье поколение! — Пепин догадался соединить взбадривающий раствор и зелье, улучшающее сердцебиение. Он сделал настоящий прорыв! А этот Бенье, во-первых, француз, который принципиально не работает ни с кем, только с мышами своими. А во-вторых, его идея абсолютно не этична. Подумай сам, если колдомедик будет постоянно использовать это заклинание, он очень быстро умрет. Марвес, странно, что ты об этом даже не задумался. Только представь — использовать этот метод каждый день, чтобы защитить пациентов, это никакого здоровья не хватит, — Линетт, заместительницу главного врача, Драко угадал бы по голосу с закрытыми глазами. Она всего несколько раз читала у них лекции, но этот чуть гнусавый голос, с поднятием интонации к концу предложения, он не забудет никогда. С самой первой ноты Линетт раздражала до зубного скрежета. Особенно тем, что была постоянно права. — И все же Аврорат заинтересован, — Маккинен первый вошел в кабинет, спиной вперед. Все его внимание было сосредоточено на Линетт. Он размахивал руками, несколько раз едва не смахнув с медиведьмы очки. Даже со стороны было видно, как старый профессор был взбудоражен этой дискуссией. — К тому же они обещают бюджеты. Бюджеты, Линетт! — Можно подумать, тебя когда-то интересовали деньги, — она следовала за Маккиненом и тоже не замечала, что они в кабинете не одни. — Зато они интересуют тебя, — хитро улыбнулся Маккинен. — А меня интересует только исследовательская работа. Ради всего святого, я не планировал ставить эксперименты на пациентах. Упаси Мерлин! Но признаюсь, я бы как минимум хотел повторить эксперимент на мышах. Если мы сможем разделить одно проклятье между двумя мышами, даже слабенькое, это будет настоящий прорыв! — Это жестоко, не этично и в этой больнице никто не поддержит такой эксперимент. Именно потому, что дурной пример может стать заразителен. А я даже представить боюсь, что будет, если хоть кто-то узнает о таком исследовании. Сколько родственников в отчаянии будут умолять спасти их близких! Безнадежно больных, чьего проклятья будет достаточно сразу на двоих! Никаких экспериментов! — А хотя бы исследовательская работа на основе чужих экспериментов? Ведь от теории нет никакой опасности. Объявим, что это всего лишь начальная стадия, для отвода глаз. — Ты правда считаешь, что в этой больнице можно хранить… О, Драко! — Линетт настолько не ожидала увидеть чего, что не заметила порожек и едва не споткнулась. Маккиннен резко развернулся и, наконец, тоже заметил своего аспиранта. Его брови поползли вверх: — Что ты тут делаешь?! Растерявшись, Драко забыл зачем пришел. Он настолько увлекся разговором о таинственном методе переноса проклятий, что потребовалось несколько мгновений, прежде чем он вспомнил о пациенте и магической анестезии. Он только открыл рот, чтобы задать вопрос, но, похоже, профессор не планировал выслушивать ответ. — Как давно ты тут? — Ждал вас последние минут тридцать, — признался Малфой. Врать просто не было смысла. Маккинен и Линетт явно не дураки, вряд ли Драко сможет их убедить, что только что совершенно случайно влез в окно на четвертом этаже. — Мордред тебя!.. — Марвес, ты на работе! — воскликнула Линетт. — Малфой, верно? Что ты хотел? Предложить нарушение правил заместителю главного колдомедика было совершенной глупостью, но пациент мог погибнуть, а потому Драко решил рискнуть. — Пациент с нарушенным заклинание головного пузыря. Нужна магическая анестезия и срочно, но нужно дождаться согласования, а пока оно будет, изменения могут стать необратимыми, — на одном дыхании выпалил Драко. Сердце колотилось так быстро, что казалось вот-вот выпрыгнет из груди. Он был готов говорить об этом с Маккиненном, но не черт возьми, с вторым человеком в больнице. Особенно после ее слов о нарушении правил. — И что вы предлагаете? — сухо спросила Линетт. Малфой оглянулся и понял, что и сам Маккиннен замер, наблюдая за ним. Казалось, для него было очень важно, что сейчас ответит его аспирант. Расхрабрившись, Драко произнес: — Предлагаю спасти пациенту жизнь и рассудок… — Нет, — жестко оборвала его Линетт. В ее голосе зазвучала сталь. — Вы предлагаете не это, мистер Малфой. Я спрашиваю еще раз, что именно вы предлагаете? Вся напускная смелость растворилась как дым. Линетт смотрела на него так, что кровь стыла в жилах. Это не был парализующий ужас, когда Малфой смотрел в глаза Волдеморту, а скорее цепкое осознание, неотвратимости последствий. И если Волдеморту Драко ничего не мог противопоставить, то с Линетт был готов бороться. — Я предлагаю не дожидаться согласования, — он старался выговаривать каждое слово как можно четче, давая понять, что увиливать не собирается. — Счет идет на минуты, в исключительных обстоятельствах… — Я правильно понимаю, что пациент стабилен и не в реанимации? Сообразив, к чему она клонит, Драко сжал зубы. — Правильно, но чем дольше он ждет… — Тогда мы не можем отклоняться от курса, мистер Малфой. Для исключительных случаев у нас есть свои протоколы. А этот случай, очевидно, не исключительный. Ведь пациент не находится в реанимации, а значит, нам необходимо дождаться согласования. — Да сколько можно?! Это неправильно сработавшее заклинание головного пузыря. В его мозг поступает слишком мало кислорода, счет идет на минуты! Мы не можем гарантировать, что из-за этого ожидания он не потеряет рассудок. Или его сознание навсегда изменится. К дракклу! Вы можете провести процедуру, просто боитесь за собственную задницу! — Вы забываетесь, Малфой, — зазвенел гневом голос Линетт. — Вы здесь меньше года, насколько я знаю. И считаете, что вы выше процедур, выше регламентов и правил! А самое возмутительное, что вы даже не хотите задаться вопросом, откуда эти правила взялись. Для чего они существуют! — При всем уважении, мне абсолютно плевать, какие правила и для чего существуют, если у меня на руках человек может просто сойти с ума только потому, что я ничего не делаю! А я ничего не делаю потому, что вам нужно получить несколько гребаных подписей! И цена этому страху — человеческая жизнь! Лицо Линетт было пунцовым от злости. Она, будучи ниже и Маккинена и Драко, как казалась самым страшным человеком в комнате. Линетт зашагала к письменному столу, схватила несколько бумаг и швырнула их в сторону. Малфой с изумлением наблюдал как листы медленно падали на пол. Линетт уперла оба кулака в стол и нависла над ним, опустив голову. Она так стояла несколько мгновений, пока Драко не смел даже вздохнуть. Воздух был словно пронизан электричеством. — Не делай вид, что только тебе есть дела до пациентов, мальчик, — прорычала она. — Выставляешь нас всех бюрократами, каким нет дела до людей, да как ты смеешь?! Гнев пульсировал в висках. Драко с трудом сдерживался, чтобы не ответить еще одной пламенной речью, но понимал, что сейчас лучше промолчать. — У каждого решения есть цена, Малфой, — Линетт продолжала смотреть в стол. — А некоторые правила написаны кровью. Только, видимо, чтобы понять это нужно похоронить несколько человек. Ты готов похоронить живых людей, чтобы научиться уважать решения тех, кто лечил людей здесь, в Мунго, когда твоя мама еще в школу ходила? Драко только открыл рот, чтобы ответить, но, наконец, вмешался Маккинен. Он сделал шаг вперед, и Малфой воспрял духом. Сейчас настоящий авторитетный колдомедик выступит на его стороне. Настоящая легенда с репутацией бунтаря. Союзника лучше в этом споре и представить трудно. Маккинен шагнул вперед и встал между Линетт и Драко и… повернулся к Драко. — Хватит, — тихо сказал он. — Ты наговорил сегодня достаточно. — Что?.. Малфой изумленно уставился на него, не в силах осознать, что он только что услышал. — Иди к пациентам, Драко, — так же тихо ответил Маккинен. — Если регламент велит ждать, мы ждем. Что? Что? Что?! Это было невозможно. Он спит и это кошмарный сон. Маккинен не мог просто встать на сторону Линетт, особенно когда речь шла о пациентах. Это попросту невозможно. Маккинен всегда был героем, который ненавидит бюрократию и много раз утверждал, что она убила больше людей, чем зубастая герань. Это невозможно. Потрясенный, Малфой сделал шаг назад. И еще один. И еще. Затем он резко развернулся и почти бегом бросился из кабинета. Негромкий окрик Маккинена в спину плетью подстегнул бежать быстрее. Мир, заботливо собранный из мелочей, рассыпался на глазах. Маккинен, странный старик, одержимый идеей колдомедицины, единственный, кто отнесся к Драко по результатам его работы, а не по его прошлому, оказался другим человеком. Малфой бежал вниз, по лестнице, перепрыгивая через ступеньку, а в голове билась мысль: он ошибся. Он снова ошибся, доверился кому-то, кто могущественнее. Отец, идеи чистокровных, теперь Маккинен. Щеки горели от стыда и обиды. Кто-то в мантии колдомедика окликнул его, но Драко проигнорировал его. Казалось, перед ним закрылась последняя дверь, на поиск которой он потратил всю жизнь. Правила, правила, правила. Чертовы правила, не важно какая у них драматичная история, не могут быть выше человеческой жизни. Драко месяцами слушал крики истязаемых Волдемортом людей за стеной собственной гостиной. Нередко их было слышно даже из спальни. Голос самого Темного Лорда до сих пор гремел в ушах, возвращаясь ночными кошмарами: — Ты ослушался, ты рожден грязнокровным, твои родители оступились, ты снова не выполнил приказ. На каждое бесчеловечное действие у него был ответ. Ты не соответствуешь требованиям, не подчинился правилам. Разочарование острым ножом резало Малфоя, но на дне этого чувства разгоралась старая, похороненная под виной, страхом и обреченностью ненависть. Больница Святого Мунго не была исключением. Она не стала последним оплотом спасения от жуткой реальности, она сама была частью этой реальности. И если даже такой принципиальный и уважаемый человек как Маккинен был вынужден подчиниться, то на что рассчитывать бывшему Пожирателю смерти? Когда он добрался до кабинета аспирантов, Драко с трудом мог заставить себя сдерживаться, чтобы не швырнуть какую-нибудь случайно попавшуюся под руки книгу в стену. К счастью, в аспирантской никого не было. Ощущение чудовищной несправедливости жгло грудь и Малфой не подозревал, что все еще способен на такие чувства. Он схватил ближайший пергамент, позаимствовал чье-то оставленное на столе перо и написал письмо, в котором было всего три слова. Написал тому, кто презирал правила так же сильно, как и Драко прямо сейчас. Он написал Поттеру: «Я в деле»