На счет три – не смотри

Глава 13

«Она знает»

— Анализы показали сбой в работе почек. Обеих. Это не приговор, но медлить нельзя, — слова Маккинена словно стальные шарики отражались от стенок внутри черепной коробки Драко. — Хотел, чтобы ты знал. Сегодня же мы заказываем стандартное противоядие от Ревиуса девятого типа. — Но Поттер! — Я лечащий врач вас обоих и я принял решение, — резко перебил его старик. — У тебя больше нет права голоса, Малфой. «У тебя больше нет права голоса», — повторил про себя Драко, находя в этом определенную извращенную мрачную иронию. Эта фраза никогда не проговаривалась в его сторону раньше, но всегда подразумевалась. Каждый раз, каждый чертов раз, когда его отца упекли в Азкабан, когда его дом стал штаб-квартирой Пожирателей смерти, когда его продали Темному Лорду в услужение, чтобы замолить грехи родителей, когда Визенгамот выносил ему приговор за преступления на Второй магической войне. Право голоса улетучивалось вместе с надеждами на хоть какое-то будущее. И вот наставник смотрит на него так же холодно, как и судьи Визенгамота, как мать смотрела на него, сообщая, что отца поймали в Отделе тайн. Этот взгляд был знакомым, но от него не становилось легче. Казалось он должен был бы привыкнуть к этим взглядам и этим словам. Но к ним невозможно было привыкнуть. Драко ощущал себя настоящим беспомощными идиотом в этих домашних штанах в больничной палате. Теперь он действительно ничего не мог поделать со всей своей ситуаций, но жажда действия и справедливости рвалась наружу с такой силой, что он едва мог держать себя в руках. Маккинен казался внешне спокойным, но Малфой слишком хорошо знал наставника, чтобы понять, сейчас лучше не спорить. Точно так же он выглядел, когда Марсо заявился в больницу, чтобы защитить свои сраные секреты, даже если бы это стоило жизни аврорам. Вдох. Выдох. Нужно быть мудрее, если хочешь чего-то добиться от упрямого старика. «Нужно ему подыграть» Драко подошел к стене и устало откинул на нее голову, глядя в белоснежный потолок. — Хорошо, — сдержанным и почти скучающим тоном начал он. — Что с почками? — Твоя потеря сознания объяснилась почечной недостаточностью магической природы. Ревиус поразил обе почки, сейчас одна работает почти в полную силу, но вторая едва подает признаки жизни. Драко, это не шутка, мы еще не научились выращивать новые почки. — Чем занята колдомедицина в наши дни? — проворчал Малфой, продолжая разглядывать потолок. Он нашел уже две трещинки, о которых требуется сообщить эльфам-домовикам, пока они не разрослись и не испортили чудесный вид этой замечательной палаты. — Обойдись без твоих шуточек, будь так любезен. Это серьезно. — А что мне еще делать, если не шутить, профессор? — усмехнулся Драко и опустил голову, чтобы встретиться с наставником взглядом. — Сейчас мы напишем заявку на противоядие и завтра все будет в порядке. Думаю, послезавтра уже смогу выйти на смену. О Мерлин, я так устал сидеть тут и ничего не делать! Маккинен скептически цокнул языком и проворчал: — Не больно-то ты и сидел на месте, мальчишка. И все же хочу тебя предостеречь от глупостей. Скрывать это все равно не получится, лучше ты узнаешь от меня, чем от кого-то и успеешь наделать глупостей. Дела Поттера не лучше твоих. С Ревиусом ему повезло, он распределен равномерно. Но лаборатория боится, что два убивающих проклятья в анамнезе изменили его организм. Другими словами, возможно ему наши методы диагностики не подходят, потому что они опираются на норму. Две Авада Кедавры нормой не являются. Слова наставника складывались в предложения, смысл которых Малфой понимал с трудом. — А это значит, что наши общие диагностические заклинания не показывают точных результатов. Никакого чуда невероятной стойкости не происходит, просто мы этого не видим. Маккинен сделал шаг в сторону Драко. Тот интуитивно подался назад, быстро встретившись со стеной. Лопатки прижались к холодным камням. — Последние часы будут не простыми, а потому, Малфой, держись от него подальше. Даже если чертов аврор начнет умирать, не вздумай пытаться его спасти, оттягивая проклятье на себя. Не делай самоубийственных глупостей, мальчик! Драко набрал побольше воздуха в грудь, чтобы ответить старику, но от возмущения не мог подобрать слов. Он хотел начать с того, что раз он здесь теперь не колдомедик, а пациент, то и Маккинен лишь лечащий колдомедик, а не начальник. Еще он хотел поинтересоваться, с чего наставник взял, что он захочет сдохнуть в попытке спасти этого самодовольного аврора. А закончить хотел тем, что никогда в жизни добровольно не подписывался на самоубийственные глупости и вообще не такой идиот, каким его, очевидно, видит Маккинен. Все эти слова застряли в горле. Все эти слова были неправдой. А Драко больше не хотел врать Маккинену. «Врать и недоговаривать это разные вещи», — голос Гермионы, припоминавшей его собственную отговорку, зазвучал в голове так четко, словно ведьма была сейчас в этой комнате. — Я не хочу умирать, — сглотнув слюну произнес Драко. Это было чистой правдой. — И мне неприятно, что вы меня принимаете за идиота, который не способен осмыслить последствия собственных поступков. Наставник молча смотрел на Малфоя. Неловкая пауза затянулась. Маккинен не был идиотом, он всегда был достаточно проницателен, так что Драко начал всерьез беспокоиться, что его сейчас просто схватят за запястье и утащат в любую из соседних палат. Судя по мрачному выражению лица старика, он думал о том же самом. Но затем тяжело вздохнул и лишь бросил: — Я предупредил тебя, мальчишка. Будет быстрее, если я сам закажу зелье для вас обоих, постараюсь поторопить Стэна. Пусть сварит лично. Стэн Мерфи был главой отделения зельеварения при больнице Святого Мунго. Он был куда причудливее Маккинена и едва ли его младше. Однако он готовил превосходные зелья. Однако Драко сильно сомневался, что получится уговорить его поспешить. Мерфи был не менее упрям, чем Маккинен. Малфой хотел было что-то язвительное бросить в спину наставника, удаляющегося к двери, но прикусил язык. Сейчас, на финишной прямой, было бы очень недальновидно испытывать и без того хрупкое терпение старика. Маккинен остановился в дверях, сжимая ручку чуть сильнее, чем требовалось: — На тележке две капельницы для Поттера, одна для тебя. Не перепутай, ученик. Дверь за стариком закрылась быстрее, чем Драко успел хоть что-то сообразить. Он рухнул как подкошенный на стул у поттеровской кровати, чувствуя как огромная бетонная плита вины рухнула на него только что, погребя под собой все ехидные ухмылочки и саркастичные комментарии. Даже после всех его выходок, после открытого неповиновения и лжи Маккинен все еще не отказался от него. Все еще! «Черт». Драко быстро спрятал лицо в ладони. Он закрыл глаза и сосредоточился на дыхании. Меньше всего он хотел дать волю противоречивым эмоциям, рвущимся наружу. В этом мире не было никого, кому бы он признался в этой слабости. Но Драко был до слез тронут этой снисходительной грубой заботой. В которой он был всего лишь «мальчик» и «ученик», а не преступник, которому место за решеткой. Не сомнительный гражданин, чудом избежавший Азкабана уже дважды. Не подозрительный тип, который окажется в тюрьме, если Аврорат сочтет что угодно за повод. Чувства огромным смерчем взвивались вверх, а на глазах выступали слезы. «Ну уж нет!» Волевым рывком Малфой заставил себя подняться на ноги и, стиснув зубы, обратился к тележке. Та уже едва ли не подпрыгивала, привлекая к себе внимание. Ей нужно было ехать дальше по пациентам, но она застряла тут, посреди глупой драмы колдомедиков. Иногда в уюте ночных одиноких дежурств Драко воображал, что старинная магия наделяла тележки какими-то зачатками чувств или даже самосознания. Он надеялся никогда не дожить до момента, когда захочется разговаривать со старинным волшебством. Малфой взял капельницы и быстро заменил их: две у Поттера и одну у себя. Годы работы в Мунго выработали рефлекс, казалось, он мог бы сделать это с закрытыми глазами. Механизм был прост, если знать пару тонкостей. Но на всякий случай Драко дважды перепроверил все крепления и убедился, что в трубке не осталось кислорода. Прошло всего несколько минут, прежде чем он собрался с духом и вышел в коридор, где его терпеливо ожидала Ребекка. Меньше всего Малфою хотелось сейчас разговаривать, но если о ней забыть, Эстли способна достать из-под земли. — Маккинен закончил уже? — лениво поинтересовался он. Ребекка со свойственной ей живостью подошла к Малфою и сердито осмотрела его. — Выглядишь лучше, чем вчера. Хотя хамло ты все то же. — Если кто-то не согласен с твоей точкой зрения, это не обязательно хамство, — поучительным тоном ответил Драко. Эстли явно почувствовала этот снисходительно-покровительный тон и сложила руки на поясе. — С того дня, когда привезли Поттера ты стал невыносим. — Как ты интересно связала эти два события. — Просто… Просто!.. — Эстли вдруг смутилась, в мгновения ока перескочив от праведного гнева к смятению. — Мне кажется, с тобой что-то происходит. Как наблюдательно. Драко, привыкший к тому, что до его морального состояния нет никому дела, кроме разве что Маккинена, невольно вздрогнул. Старик никогда не лез куда не следует и лишь иногда мог переставить смены, если замечал, что его ученик слишком приуныл. Но никогда не расспрашивал и уж тем более не требовал объяснений. Драко успел выдохнуть и расслабиться. Впервые в жизни он был в месте, где просто никому не было дела. И это ощущалось потрясающе! Как будто всю жизнь он ходил с тяжелым аппаратом искусственного дыхания, но вдруг снял его и впервые дышал сам. Это чувство, которое он не ощущал никогда. Пьянящая голову свобода. Мерлин, как же Малфой обожал иметь возможность просто побыть хмурым и замкнутым, без необходимости кому-то что-то объяснять или держать лицо. Это счастье закончилось с появлением Ребекки в клинике. Однако до этого дня она пыталась держать себя в руках. Что же случилось на этот раз? — Ребекка, я просто устал. Это было переутомление, ничего не происходит. Просто слишком много всего свалилось и… — Ты мне зубы не заговаривай! — вспыхнула Эстли и сделала решительный шаг навстречу Драко, сокращая расстояние между ними до недопустимо близкого. Малфой попытался шагнуть назад, но врезался спиной в стену. — Эстли, просто не лезь в это, а, — в его тоне послышались раздраженные нотки. — Честное слово, только тебя здесь не хватает. — Я не буду стоять в стороне, видя, что они заставляют тебя сделать, — глаза ведьмы сверкнули опасным огнем. — Дело все в этих, верно? Неспроста она все вьется около тебя. Это все связано с Поттером, я чую это! «Черт». Эстли опасно приблизилась к разгадке, а у Драко не было никаких сил еще и здесь справляться. Он стиснул зубы и молча смотрел на коллегу, экстренно соображая, что можно сказать, чтобы отвести ее от опасных мыслей. Однако Ребекка неспроста прошла многочисленные экзамены, которые жестко отфильтровывали всех желающих попасть в аспирантуру. Она быстро умела складывать общую картину из частичек пазла. — Ты стал каким-то странным, когда его привезли. Твое странное поведение, Маккинен почти перестал проводить планерки. Вся эта суета вокруг Поттера. — Вокруг Поттера всегда суета, — закатил глаза Драко, надеясь, что переключит Ребекку на излюбленную тему привилегированности этих. Но она уже встала на правильные рельсы. — Всегда, да не всегда! Сколько раз вызывали наших колдомедиков в Аврорат, чтобы подлатать авроров, и Поттера в том числе. Но никогда при этом не присутствовал сам Марсо. Малфой судорожно втянул носом воздух. — Вип-пациент, за которого приехал хлопотать сам глава Аврората, золотой мальчик, который лежит в отдельной палате, как, мать его, король! Его потаскуха-подруга, присевшая на теплое место только из-за того, что провела полгода в палатке с кем надо. И его друг, который, насколько я знаю, даже экзамены в Аврорате не сдавал. И всем им нужно любой ценой спасти вип-пациента, — говорила она так громко, что при желании пациенты соседней палаты могли услышать. — И все они против человека, который едва не угодил за решетку за дела родителей, который с таким трудом получил хоть какую-то работу. И вдруг происходит странное: он перестает есть и спать, падает в обморок, а их вип-пациент идет на поправку. Тот самый пациент, который шокировал Маккинена своим хреновым состоянием. Звучит подозрительно, Драко. — Ты бредишь, — выпалил Малфой и быстро понял, что именно своей реакцией подтвердил все домыслы Эстли. — Что они заставили тебя сделать? — голубые глаза горели ведьминским огнем. — Что эти ублюдки вынудили тебя сделать? — Ты с ума сошла, — прошептал Драко, чувствуя как страх сворачивается тугим узлом в животе. — Я просто единственная в этой чертовой больнице, кому есть до тебя дело, Малфой! — Это не правда. Маккинен… — Допустил то, что происходит с тобой. Мерлин, Драко, ты такой наивный идиот! Да ты даже на ногах не стоишь. Ты проспал весь день, у тебя, блять, обезболивающие капельницы! И после всего этого ты продолжаешь их всех защищать! — Не лезь, куда тебя не просили! Ты нихрена не понимаешь и сделаешь все только хуже. Малфой перешел на крик, окончательно забыв об осторожности. Его сердце колотилось как у кролика. Перекошенное гневом лицо Ребекки было так близко, но бежать было некуда. Чертова Эстли была очень наблюдательна. Он выбрал пойти ва-банк. В конце концов, он способен переспорить первокурсницу аспирантуры. — Видит Мерлин, Ребекка, послушай саму себя. Какой заговор? Какие они? Ради всего святого, просто… Просто отпусти это, а? У тебя самой проблем просто выше крыши. Дай мне закончить с этим. Не надо меня опекать, я большой… — Ты большой трус, — перебила его Эстли и схватила за ворот футболки. Ее ногти чиркнули по ключице Драко. — Нужно бороться, любыми способами. Я почти уверена, что то, что они с тобой делают — незаконно. Малфой попытался вырвать ворот футболки из рук Ребекки, но она вцепилась как клещ. — Что же они тебя заставили сделать? Кровь сдавать ради Поттера? Но это бред, у нас полно кровотворящих. Каким образом они воспользовались тобой, зная, что никто не вступится? Что же они придума… — вдруг глаза ведьмы распахнулись в изумлении. «Она знает». «Гребаное дерьмо, она знает». Сердце забилось где-то в пятках. Колени вдруг стали ватными. «Нет, нет, нет!» Ужас сковал все тело Драко. Ни он, ни Маккинен не могли даже представить, что кто-то просто догадается. — Только не говори, что они заставили тебя попробовать применить… — Нет! — вырывалось так отчаянно, что Драко сразу захотел вернуться в прошлое и зашить себе рот. Изумленная Ребекка отпустила ворот футболки и прижала руку ко рту. Она сделала два шага назад и во все глаза глядела на Малфоя. Теперь в ее глазах не было злости, только изумление. — Они не могли. Это даже не проверенное заклинание. Как они вообще узнали, что ты уже на стадии экспериментов? О Мерлин, это не просто незаконно. Если кто-то узнает, ты точно попадешь в тюрьму. В точку. Эстли всегда была чертовски проницательна. Впервые в жизни это сыграло против Драко. Впервые в жизни он осознал, что боится эту аспирантку-первокурсницу. — Все в порядке, Ребекка, — поспешил успокоить ее Малфой. — Я в порядке, все хорошо. Все прошло гораздо успешнее, чем ты подумала. Я на пороге открытия всей жизни просто не мешай, пожалуйста. — Но они тебя вынудили! — Это была моя идея. — Можешь врать кому угодно, но я знаю, что ты даже имя Поттера старался не произносить. С чего вдруг такая честь? Драко мысленно влепил себе пощечину. Мог бы со своей обиженной гордостью действительно быть несколько осмотрительней. С другой стороны, как он вообще мог тогда вообразить ситуацию, схожую с этой? — Дело в науке, Ребекка. Это мой единственный лифт наверх, для человека с моим прошлым. Ты должна понимать, — он положил свои руки на ее плечи и говорил с таким жаром, словно его мечта не умерла всего несколько дней назад. — У меня появился шанс на нормальную жизнь. Я завершу эксперимент, представлю его как свою диссертацию. Выйду на публикации по всей Европе, напишу книгу. Я в шаге от того, чтобы, наконец, двинуться дальше от всей этой историей с Пожирателями. Пожалуйста, помоги мне. Просто помолчи еще два дня. Клянусь, потом я все объясню. Ребекка нахмурилась, ее лицо перестало выглядеть так, словно она вот-вот бросится голыми руками на весь Аврорат. Она быстро дышала и вглядывалась в лицо Малфоя. — Это все неправильно. Они все равно вынудили тебя, это давление! — Да, но я хочу извлечь из этого как можно больше пользы, — кивнул Драко и решил воспользоваться «запрещенным приемом». — Помоги мне. Ведь такие как мы должны держаться вместе. Пожалуйста! Он посмотрел в глаза Ребекки так отчаянно, стараясь быть как можно убедительнее. Было необходимо добиться ее молчания хотя бы до момента, когда зелье будет готово. Драко сознательно повторил ее собственные слова. Он даже не поморщился воспользоваться аргументом Ребекки против нее самой. Эстли так верила в это «такие как мы», что просто обязана была ослабить напор. Ему нужна передышка, чтобы начать хотя бы в порядке очереди разбираться со всем этим. Потом будет… потом. Когда-нибудь когда над ним не будет висеть дамокловым мечом угроза лишиться обеих почек сразу или наблюдать, как Поттер умирает, не дотянув до лекарства каких-то нескольких часов. Вот тогда он и придумает, как все объяснить Ребекке. Аспирантка стояла и сверлила его недоверчивым взглядом. На ее суровом лице медленно проступало понимание. Когда девушки сложила руки на груди и покачала головой, Малфой понял что победил. — Это ужасно рискованно. — Я ухватился за возможность, когда она представилась, — пожал плечами Драко. — Старик бы никогда не разрешил мне поставить эксперимент, тем более на живых людях. А тут, в присутствии большой шишки из Аврората, дело пошло быстрее. — Не надо мне врать, что это было добровольно. Ты просто делаешь хорошую мину при плохой игре. С этим было сложно не согласиться, но Эстли бы очень удивилась, если бы узнала, в каком именно смысле она была права. — Они надавили на тебя, поставили перед выбором, где что ни выбери, все плохо, Драко. Это называется «заставили». И вообще, если с тобой что-то случится, я заставлю их заплатить. Им не удастся избавиться от тебя втихую, как с остальными. Если будет надо, я пойду в СМИ, я дойду до гребаного Министра Магии! Это звучало дерьмово. От одной перспективы публичности этой истории Малфою поплохело. — Ничего не случится. Все закончится уже завтра, я получу свою диссертацию и путевку в жизнь. За нарушение правил не ругают, если результат всем понравится. Эстли пожевала губу и уселась на ближайший каменный подоконник. Мимо них туда-сюда катались заколдованные тележки. Одна из них чуть не сбила Драко с ног, но прямо сейчас у него не было никаких внутренних сил даже ругаться. Энергия, которая плескалась в нем с самого пробуждения, просто исчезла. «Это место вытягивает из тебя жизнь», — сказал однажды Боб Герберт, старший колдомедик из Отделения отравлений растениями и зельями. Именно его голос глухо звучал в голове Драко, пока он ждал ответа Ребекки. — Ладно. Я… ладно, — вздохнула она. — Но если что-то пойдет не так!.. — Ты обрушишь все небеса на голову Марсо, я не возражаю, — перебил его Малфой. — Просто… Пожалуйста, на пару дней сделай вид, что ничего не знаешь. Мне это правда очень важно. И здесь Драко не соврал ни в едином слове.

***

Они проговорили еще почти час, пока Ребекка окончательно не успокоилась, а Малфой не убедился, что она выбросила из головы идею немедленно устроить скандал верховному колдомедику. Выдохнув, Драко вернулся в свою палату, чувствуя, словно пробежал гребаный марафон. Он с нетерпением ждал, когда весь этот пиздец закончится, когда зелье будет сварено, Поттер отправится домой а он, Драко, наконец-то заживет спокойной жизнью. Ладно, хоть какой-то жизнью. Драко любил в жизни упорядоченность и предсказуемость, в последние два года он терпеливо шаг за шагом строил для себя именно такую реальность. Реальность, которая рассыпалась в пыль какие-то две недели назад. — Каждый раз, когда ты появляешься, начинается какой-то пиздец, — выдохнул он, обращаясь к Гарри. — Может, ты просто приносишь неудачу? Главный пациент отделения недугов от заклятий все так же спокойно спал, не проявляя никаких признаков приближающейся стремительной смерти. Темные волосы спадали на лицо, и Малфой поддался соблазну смахнуть их. Его ладонь мягко коснулась носа и виска. Спокойное дыхание лизнуло кожу под большим пальцем и Драко вздрогнул. Видеть Поттера таким спокойным и одновременно беспомощным было странно. Даже после почти двух недель это казалось так эфемерно и неправильно. Драко не мог отделаться от липкого ощущения аномальности этой ситуации. Хотя родственники пациентов, лежащих в коме, многократно повторяли эту самую фразу про сон, который кажется неправильным, Малфой никогда не воспринимал ее всерьез. Легко было списать все на излишнюю эмоциональность близких. Теперь же он действительно видел, что тут было что-то не так. — Наверно в последний раз так разговариваем. Знаешь, а я почти привык, — усмехнулся Драко. — Вот было бы здорово, если бы раньше во время наших разговоров ты почаще слушал. Вообще поразительно, сколько разговариваем и ни разу не поссорились. Это своего рода рекорд! Губы растянулись в нервной ухмылке. Руки чуть тряслись, но в остальном он чувствовал себя даже… нормально. Облегчение после того, как угроза имени Ребекки Эстли отступила, помогала плечам опуститься, а челюсти расслабиться. Мерлин, он даже не замечал, как сильно был напряжен все это время. — Когда завтра принесут зелье, я не буду признаваться в том, что сделал. Про метод Бенье. Все равно публиковать исследование не дадут. Когда завтра ты проснешься, все станет так же, как и было до твоего появления тут. Ничего личного, Поттер, просто это личное. Малфой с нежностью смотрел как трепетали во сне ресницы на таком близком и таком недосягаемом лице. С мрачной обреченностью он был уверен, что поступил правильно. Это все обязательно к лучшему. И это лучшее обязательно наступит. Однажды.