Ворон перемен: огонь надежды

             

***

Лос-Анджелес, штат Калифорния.

             Кио сидела на своей постели, безразлично глядя на телефон, что нескончаемо вибрировал уже в течение получаса. Ей, через полторы недели, восемнадцать, но радости и волнения по этому поводу не было. Очередное напоминание о том, что неизбежно. Несколько суток назад она дозвонилась до Рейко — старшей сестры и властной молодой девушки, что последние месяцы чщетно борется за престол, но где-то в глубине души осознаёт, что это не её война и что победителем она врятли выйдет. Сама Кио решила уехать ещё два года назад, оставив за спиной родные стены Киото, которые стали для нее настоящей тюрьмой. В том доме не было когда-то существовавшей радости и поддержки — только тени прошлого, которые не давали ей покоя. Теперь всё то что когда-то грело душу превратилось в нескончаемую борьбу за власть, что бесило.              Но с другой стороны от японского клана была Бранайрис-Ревера, что хоть и нехотя, через пень-колоду, приняла к себе под крыло. Ворон, что сама не боролась за главенствующую роль; человек, которого буквально на коленях умоляют стать главой и нередко стараются благославить как человеческое обличие бога-огневластителя. Зависть к Ворону неприятно покалывала под кожей, но вовремя Кавамуро сама себе напоминала: «Ты не хочешь проходить через тоже, что и Эль. Это не спасение. Это проклятье.»        « — …Кио, ты знаешь, что это невозможно. Клан не может допустить, чтобы кто-то посторонний оказался на нашей территории, — размеренный властный голос сестры оторвал от размышлений.        — Потому-то я и звоню. Прошу, повлияй на отца, — взмолилась Кио, подходя к панораме выходящей на океан. — Без его разрешения ни Бранайрис, ни Мэлтон выйти из самолёта не смогут. Иначе я не собираюсь возвращаться, — произнесла она с решимостью, стараясь скрыть дрожь в голосе. — Либо вы позволите беспрепятственно им перемещаться по территории клана хотя-бы эти сутки, либо я остаюсь в Штатах навсегда, и вы больше никогда меня не увидите.                    На другом конце провода повисло молчание. Кио чувствовала, как волнение нарастает, и в то же время внутри неё зажглась искра надежды.        — Ты не понимаешь, что ставишь под угрозу все, что мы построили и накопили непосильным трудом, — произнесла Рейко, чей голос был полон тревоги и суровости. — Это не просто твой день рождения. Это ещё и вопрос о будущем клана!..        — Я больше не могу быть частью этого, — ответила Кио, чувствуя, как её голос наполняется силой и решимостью. — Я не буду возвращаться в вашу с Наоки и Шоджи ледяную тень, где меня никто не ждёт и презирают только из-за того, что я — четвёртая. Говоришь о будущем клана? Да вы сами друг друга в капусту перерубите, а с помощью Бранайрис мы сможем получить не только поддержку, но и какие-нибудь бонусы. Возьми, как пример, турков!              Рейко молча, осмысляя терраду сестры. Кио же, напротив, умолчала про то, что у Айваров не всё так легко и просто — старшей сестре не то чтобы нужно про это знать.        — Я надеюсь ты услышала меня.              Кио положила трубку, и в этот момент посмотрела в окно. Тучи сгущались на небе, словно отражая её внутренние переживания и борьбу. В этот день она не просто отметила свой день рождения; она сделала решительный шаг к свободе, отрезав себя от оков, которые сковывали её душу.              Впереди её ждала неизвестность, но она была готова сражаться за свои права, за свою жизнь и за возможность быть с теми, кто искренне её поддерживал. Ультиматум был брошен, и теперь всё зависело от её семьи. Время показать, насколько они готовы пойти на риск ради неё.»              Наконец вынырнув из мыслей про прошедший день и соизволив дотянуться до телефона, японка смахнула всплывшее окно с сообщением.        Рей-сан.11:08 A.M. Можешь взять этих двоих.              

***      

Настоящий момент.

Манхеттен, Нью-Йорк.

             Рыжая медленно то открывала, то закрывала глаза. Расшторенное окно позволяло увидеть ранний Нью-Йорк во всей красе — стальные высотки прорезали посветлевший небосвод от того, что солнце медленно и тягуче выплывало из-за горизонта. Прошедшие сутки прошли будто в тумане: редкие но едкие комментарии Старка над чертежами скрашивали омрачённую кровью прошедшую ночь, лениво и мутно перетёкшую в день, не отличавшийся ясностью. Она не пыталась найти оправданий блондину, что с самого начал осоознанно шёл поперёк буквально приказу. Бран не дала чёткого ответа — обида так и клокотала на душе, а руки всё время как бы невзначай пробегались по повязкам и изредка потряхивало, когда сжатые до побелевших костяшек кисти распрямлялись. Если Старк и заметил эту нервозность, что вероятно и произошло несколько раз, то либо тактично промалчивал, либо пытался сменить внимание рыжей на что-то менее энергозатратное — в данном случае выбор пал на шахматы.              «Потёртые старые шахматы, что уже не один десяток лет становились развлечением и тренировкой мозга. Мужчина в руках крутил белую пешку, посматривая на оппонентку, думающую над ходом. Они вместе с Бран только недавно, примерно минут двадцать назад, уселись за шахматы, потому что «Тони, сил моих больше нет. Пойдём поебланим этот денёк, иначе скоро я кого-то пришью.» Собственно, сам Старк тоже не был против как-нибудь отвлечься — чертежи чертежами, а разгрузить гениальную голову нужно.              Честно говоря, Тони не помнил, когда в последний раз проводил остаток дня играя с кем-то в битву умов.        — Ты напряжена, — долго рассматривая рыжую сказал Старк и откинулся на спину.        — Я думаю о том, как походить, — недовольно подняла полупустой взгляд с фигур Персия, пока рука выбирала между пешкой и конём.        — Ты напряжена больше, чем всегда. И не спихивай все на то, что ты думаешь как походить конем, чтобы ничего не запороть. Пожертвовала бы им в самом начале и дело с концом.        — Ты специально решил меня отвлечь? — скривилась рыжая, но от столь пристальных карих глаз не скрылась мелкая дрожь в голосе.        — Хочу понять почему ты так реагируешь, — он качнулся вперёд, ставя локти на стол и подпирая ладонями лицо.        — Потому что на все есть причины, Тони, тебе ли не знать, — Персия постаралась оставаться такой же спокойной, как и всё время, но вышло не очень.        — Конечно. А еще у тебя есть причина поставить коня на E4, — сменил тему разговора Старк, сразу подмечая как плечи рыжей немного опали.        — И какая же?        — Я его «съем», — самодовольно поднял бровь мужчина, убирая руки за голову и откидываясь на спину.              Девушка театрально закатила глаза.        — Вот ещё, — рука переместилась на пешку, которой охотно походила Ворон.       Подобное стало маленькой традицией. Мозг — как у Старка, так и у Бран, — ненадолго отключился от всего остального мира, позволяя сохранить маленький огонёк спокойствия, что почти затух под натиском сильных ветров перемен и гнёта.»              Персия вновь открыла глаза, выбираясь из пелены недавнего воспоминания. Показалось, что дверь скрипнула и хотела открыться, но она чётко помнила, что наказала Пятнице закрыться на электронный замок, не впускать никого — будто здесь, в пентхаусе на семидесятом этаже в самом сердце Манхеттена помимо неё и Старка ещё кто-то находился, — и, для большей надёжности, подперла дверь стулом. Бран приподнялась на постели, свешивая согретые под одеялом ноги, что тут же обдало прохладой и заставило мурашек пробежать полумарафон. Каждый лишний шорох в комнате заставлял её сердце биться быстрее. Она сидела, прислушиваясь к звукам за приоткрытым окном, и ощущала, как давно позабытый животный страх проникает в каждую клеточку её тела. Страх в жизни рыжей вечно шёл рука об руку с навязчивыми воспоминаниями и вот, спустя года, Атлас вновь соизволил его разбудить. Иллюзия того, что кто-то зайдёт, потревожит, убьёт не позволил долго просто так пялить в одну точку на озарённой ярко-оранжевым солнцем стене.              На полу валялись джинсы и кофта с кожанной курткой блондина — три вещи, что она забрала, когда уходила из особняка, оставляя Атласа наедине с собственным осознанием. Было противно, а кожа зудела так, словно тысячи крошечных личинок бегали прямо под кожей.        — Пятница, — хрипло позвала девушка, опуская ноги на пол.              «Тёплый,» — с заботливой стороны Старк меньше всего походил на свой медийный образ, который тот выстраивал годами и который достаточно быстро почти что развалился для определённых людей, что знали его капельку ближе.        — Да, Персия. Чем могу помочь?        — Я… — девушка откашлялась в кулак. — Тони здесь? В плане, в Башне?        — Босс ушёл спать четыре часа и сорок девять минут назад, — отрапортировала программа с довольно чутким и чувственным нравом. — Когда уходил, хотел заглянуть к Вам, но я предупредила его о наличие у Вас профессионального оружия, помимо ножей.        — И какого же? — усмехнулась Персия, перекрещивая лодыжки. Повязки с ножнами все также плотно облегали предплечья. Чёрная футболка, одолженная у Тони, доходила ей до середины бедра и хорошо скрывала недавние, двухдневные, порванные, словно когтями дикой кошки, раны. И как она умудрилась выторговать её у него? Загадка.        — Вы неплохо в прошлый раз швырнули будильник, — напомнила Пятница              Тот раз был за несколько месяцев до первого пришествия Альтрона. Она, вымотанная, заползла в комнату и рухнула на спину на кровать, даже не попытавшись раздеться и расстелить постель. Её неосмотрительность в виде оставленной открытой двери чуть не стоила Старку жизни — будильник, стоявший на прикроватная тумбе, улетел и разбился вдребезги об дверной косяк, а Тони едва успел закрыть дверь и не попасть под раздачу.        — В этот раз его нет поблизости, но, могу с точностью заявить, что зайди он в комнату, то Вы бы с лёгкостью кинули что-то тяжёлое, особенно в порыве одного из скачков кортизола, что были у вас за ночь три раза, а ещё я замечаю незначительные отклонения от нормы в нервной и иммун-…        — Не рассказывай Тони, хорошо? — Перебила Персия. — Будь умницей, — последнее прозвучало с непрекрытым предупреждением. Настолько, насколько понимала и разбирала Пятница. Не хотелось бы пересобирать это чудо инженерной мысли и программного кода — уж слишком к ней привыкли.        — Как скажешь, — с неуверенностью, похожей на человеческую, отозвалась Пятница. Чёрт возьми, Тони, нахера ты сделал её чересчур человечной?              Персия потянула руки над головой, разминая затёкший позвоночник.        — Сколько время?        — Семь часов две минуты.              «Неплохо,» — Бран вновь зевнула. Она поспала семь часов спустя четыре бессонные ночи — на деле хороший результат.              Рука сама нашарила телефон на прикроватной тумбе. Заряд, замерев на отметке в тридцать четыре, указывал, что его хватит на ближайший день, а может даже два, но поискать провод или беспроводную станцию всё-таки стоит.              Она смахнула уведомления от Мэлтона. Куча попыток от блондина с неудачными просьбами об рассмотрении прощения его проёба, но после шестой тот сдался. Как хорошо, что сам телефон на беззвуке, а то разбудил бы — Атлас не спал до четырёх утра пытаясь поудачней написать извинения или рабочие вопросы точно, а позже просто вышел из сети, и то не факт что он лёг сразу. Последнее сообщение гласило:              Белобрысый пиздец. 03:53 A.M. Кио написала, что — разрешение есть. Прости за всё.        — Блять, — ладонь прилетела на лоб и проехалась по глазам. Теперь чёртов Атлас будет вести себя как провинившаяся псина, которой он и являлся. Но блять. Если это увидит Кио, а она увидит, поскольку японка далеко не слепая, ну или хотя бы заподозрит неладное, то начнутся вопросы, а Атлас, чёрт его дери, своему объекту симпатии выложит всю подноготную — к сожалению или к счастью так он устроен. Психология, чтоб её.             

Рыжая блудница. 7:07 A.M.

Сидишь на своей заднице неделю и не высовываешься по рабочим вопросам — переговоры и прочее моя проблема, а на тебе то, что можно удалённо. Наказан.

Вылетаем через 4 дня? Прекрасно.

Что делать с одеждой? На чужую территорию со своими порядками нельзя, а когда дело доходит до традиций то самые жёсткие в основном японцы. Не зря «непробиваемые».

Уточни у Кио и скинь.

      Ожидать скорого ответа не стоит. Если Атлас всё же реально пошёл спать, то о нём не будет слышно как минимум ещё часов шесть, а значит есть время на подумать. Она знала, что в основном из «Септаграммы» жёстко относятся к традициям и этим ценностям японцы и их юго-западные соседи — китайцы и иранцы, хотя у вторых и последних есть послабления.              Традиционная японская одежда — хаори и кимоно — не вызывала буйного восторга. Да, в рукавах можно было пронести оружие, да, не сковывало движение и когда оно из натуральных тканей, то вообще не чувствуется, да, это способствует чувству общности и связи с древнейшей культурой, но вся эта напыщенность с отдачей дани традиционному укладу заставляло ощущать себя с непривычки будто не в своей тарелке. Хоть бы позволили остаться в привычной обуви, а не в этих полутапках.              Рука запуталась в волосах, заставляя в голове мелькнуть ещё один вопрос: как провести почти сутки, а может даже и двое с семьёй Кавамуро на их исконной территории? Лишний вздох или движение и вот тебя возьмут на прицел. С японцами вообще никакая семья нормально то и не дружила — исключением был Китайский Дракон, но они то понятно: во-первых, соседи, во-вторых, китайцы сотрудничали со всеми, при этом источая дружелюбие на старости лет. И не скажешь же, что пятьдесят с копейками лет назад Бингвен Вейж Жонг и его жена Иинг Нинг Жонг устроили один из самых кровавых переворотов не только в границах семьи, но и Китая в целом. Тогда «Семёрка» думала, что лишится одного из древнейших членов, но Бингвен и Иинг только сильнее укрепили позицию собственной семьи на политическо-мировой арене, что тоже играет не последнюю роль.              Персия плутала по коридору, выйдя из своей комнаты в носках длиной по щикололку. Она не помнила как накинула джинсы, оставаясь в чёрной футболке и повязках и закрыла за собой дверь, закрывая ту на замок — все мысли были в попытке разобраться в той куче из мудрённо сплетённых между собой ниточек корыстных манипуляторов и кукловодов. Да и она сама недалеко от них ушла — похожие махинации проходили буквально каждый день. Удручало ли это? Не ей судить, кто прав, а кто нет, просто стоит принять это как данность, без которой мир не сможет существовать. Всегда найдутся те, кто будут держать в руках кнут или рупор.              Лифт. Спуск на пару этажей ниже и вот дверь открывается в просторной зоне, в которой были вечеринки и, как называл их Бог грома, «Мидгарские пиры во славу героев». Эх, интересно, где же сам Тор и Брюс?              Персия замедлилась, стараясь как можно незаметней прокрасться к алкоголю и скрыться в следствии в тени. Руки так и тянуло к сигарете, но вот незадача — блок остался дома, а вытащить у Мэлтона она не догадалась.       «Чай и вино — лучшее средство для прочистки мозга,» — так отзывалась Кавамуро, когда девушки, хоть и редко, но оставались наедине. В целом с этими выводами Ворон была согласна, но не была уверена, что сейчас сможет найти бутылку вина, плюс было только утро, а напиваться в щи, что обычно и происходило после откупорки бутылки вина, разнилось с её дальнейшими планами.              Уйти к себе или вернуться в особняк? От одной только мысли о этих двух пунктах назначения передёргивало. Сказать Кио о произошедшем? Персия ненастолько ей доверяет и, ко всему прочему, это только её с Атласом проблема. Теперь, пожалуй, блондин и японка на одном уровне, что не очень удобно при передаче данных.              Персия пошарила по полкам в поисках коньяка. О нет, его не оказалось на месте — возможно Старк забрал, — но нашла бутылку джина от Bacardi. Тоже неплохой вариант.        — Решила пить с самого утра? Не перестарайся только, — бархатный голос заставил немного выпрямиться и добавить Старку очков ловкости. Не каждый может незаметно подкрасться со спины.              Она опиралась об островок бара, глядя вперёд и складывая всё, что у неё было: японская якудза, Атлас, переговоры с бизнес-партнерами, с которыми обычно встречался блондин, но его она отстранила на неделю «по состоянию здоровья», о чём написала Мэлтону, пока ждала как вскипит чайник…        — Будешь отчитывать?        — На этот случай существует Кэп, а его в настоящее время поблизости не ожидается. Я же тебе говорил, что я не тот человек, что имеет право за это «ругать».        — Хочешь попробовать? — наконец-то посмотрела на мужчину рыжая, повертев бутылку на поверхности и разглядывая этикетку. Глаза сверкнули померкшей усталостью и сменились на смесь из заинтересованности и толики азарта. Она потрясла кружкой, от чего слегка расплескала содержимое.        — Если ты не подсыпала туда яд, то можно.              Персия усмехнулась. Руки сами потянулись за чистой чашкой и повторили ранее совершённые действия.        — Если прям настолько сильно боишься за собственную жизнь и не веришь мне, что впринципе логично, то совет на будущее — большую часть ядов можно дезинтегрировать — или деструктуризовать, кому как нравится — с помощью обычной глюкозы.        — Никогда не знаешь, что ты выкинешь.        — Мне незачем тебя убивать. Как и остальных, — Персия подтолкнула к Старку напиток и потянулась за своей. — Решил сегодня не досыпать? Пятница сказала, что ты ушёл только четыре часа назад.        — В отличие от некоторых мне достаточно, — покривил душой мужчина в домашней одежде. Растянутая футболка, тёмные мягкие штаны, а сам босиком — у гениев мысли сходятся. Не до конца правда.        — Ну-ну, — отмела рыжая, обхватывая посуду двумя руками. Она опиралась на локти, сильно отклячив задницу назад и почти лежала на столешнице. — Я свалю из страны дня через четыре…        — И пропадёшь опять на несколько недель? — Отнял от губ кружку Тони.        — Куда без этого? — Прямо ответила вопросом на вопрос девушка.        — Куда едешь-то? На всякий, вдруг придётся тебя прикрывать.        — Восточная Азия. Деловые партнёры, все дела.        — Китай, Япония, Корея? — Первое, что пришло на ум спросил мужчина.        — Япония. Эти засранцы, чтящие традиции, высосут из меня душу…        — Она у тебя есть? — Заинтересовано поднял бровь Старк, скрывая улыбку в кружке.        — … Кто вообще придумал устраивать встречу в традиционном стиле?! — пропустила колкость от Старка Бран, возмущаясь по поводу вынужденной смены формы.        — Будешь в кимоно?        — Ещё чего. Мне японская культура претит.        — Одна или с кем-то?        — Что за допрос? — Выгнула губы, оскаливая маленькие природные клычки Персия. Может из-за этого её приравнивают к лисе: рыжая плутовка, с острыми зубками-пилами и что всё тихо хихикает, пряча мордочку, искупавшуюся в чужой крови, ото всех взглядов.        — Значит не одна. Тот твой друг, да? Как его там… — Тони пощёлкал пальцами, будто пытался вспомнить имя того, про кого он мельком слышал больше восьми месяцев назад.        — Атлас. — чересчур резко и зло бросила имя Ворон и опомнившись взяла себя в руки. — Да, придётся взять его с собой, а то будет обижаться, что его не взяли. Эти грустные глаза так и хочется выколоть, не поверишь, — ногти тут же заинтересовали девушку, от чего угол зрения сместился на закруглённую ногтевую пластину.        — Он, видимо, тебя разочаровал, — Старк пытался заглянуть в лицо девушки, но та наклонила его ещё сильней. — И в чём же парень умудрился тебе поднасрать?        — Мягко сказано, — голубые айсберги блеснули холодной сталью — как той, что пряталсь в ножнах. Это выведывание информации явно техника Романофф или Бартона — эти двое часто таким промышляли, пока Персия «тусовалась» недолго время перед тем, как два гения создали Альтрона и пришлось спасать эту планетку от разрушения, чтобы её потом смог разрушить кто-то посильнее или само же человечество, несумев побороть своё тщеславие, скатилось бы в глубины Тартара, разрывая Землю в клочья.              Тишина между ними была многослойной, словно мягкое одеяло, укрывающее от лишних слов и ненужных эмоций, но в то же время тяжелой, как давящее облако. Каждый из них ощущал, как непроговоренности нависают в воздухе, создавая невидимую преграду. Они стояли рядом, иногда обменивались взглядами, которые колебались между странным пониманием и глубокой отдаленностью. Иногда их взгляды пересекались, и в этих мгновениях читалось нечто большее, чем просто молчание. Здесь было и доверие, и холодная недоступность, словно предвестие грозы. Каждый вздох казался лишним, и их присутствие друг рядом с другом напоминало о том, что между ними существуют как близость, так и пропасть — два противоположных мира, соединенные лишь моментами тишины.              Бран долго думала, кого из себя представляет Старк. Первая встреча была довольно давно, если смотреть в масштабах земного времени — прошло два года, когда она врезалась в мужчину, в порыве гнева проклиная Фьюри на чём свет стоит. Послала, ушла с территории «Трискелиона», блуждая по окресностям, пока было малолюдно, но как только появились лишние пары глаз, что раздражали хуже муравьиных укусов, переместилась настолько далеко, насколько было разрешено с этим чёртовым чипом вставленным в шею. Тогда, первое время, пока она была добровольно-принудительно «завербована» в Щит давало, как казалось, мнимую свободу: не было Гидры, не было Хозяина… боже, как же она заблуждалась. Наоборот, попала в капкан и подобно дикому зверю, коему пробило ногу стальными челюстями ловушки, была готова отгрызть раненную лапу и сдёрнуть в любой момент, но далеко убежать бы не смогла. Убери она этот «маячок» на территории Щита, то не смогла бы вовремя свалить незамеченной; сделай она это где-то в отдалённом месте — на неё, как ищеек, отправили бы (и не постеснялись) отряд быстрого реагирования или Удар или того хуже — приказ стрелять на поражение. И вот что странно — когда Кэп смог её дозваться, чтобы та помогла отыскать Штрукера и урезать влияние Гидры под самый корень, да и палочку волшебную не помешало найти, то первые моменты её остерегались все, наслышанные о частично известных фрагментах прошлого или просто умудрившиеся увидеть её в действии. Косые взгляды, полные недоверия, что зеркалились её позами и выпадами — физическими и словесными — всё это не скрашивало ситуации. Пожалуй, тогда её союзником был только Стив, ну и Одинсон, ведь Бог заинтересовался необычной смертной-мидгардкой, что владела асгардским («Это кельтский»; «Нет, я лучше знаю.») и даром огненного поклонения, но стоило несколько раз ночами пересечься со Старком… Пожалуй, тогда всё пошло по наклонной. Он был другим. Не показывал скупой отстраненности или не считал её ребёнком в прямом понятии этого слова. Да, звал, зовёт и будет продолжать звать, но по сравнению с тем же Роджерсом он смотрит на неё как на равного не только по силе, но по сознанию. Не как на беспомощного младенца с погремушкой в одной руке и штык-ножом в другой. Нет. Он смотрит как на способную боевую личность, с поломанной психикой и детством — будто она одна такая косая.        — Есть планы на сегодня? — разбавить обстановку не помешало, даже если вопрос настолько прост. Копаться в собственных мыслях яркого желания не имелось.        — М? — Старк отвлёкся от пролистывания новостей. — Не знаю? Пепс предложила пойти на заседание акционеров, но…        — Тебе лень?        — Не хочу видеться с теми, кто просто строит из себя надменную утку.              Персия фыркнула.        — Ты как будто рада таким встречам, — всплеснул руками мужчина.        — Не знаю, я впервые на них пойду, — пожала плечами Персия. — Обычно Атлас на них присутствует, а я больше по межконтинентальным встречам. — О том, что они завязаны на чёрной стороне мира, на самых рьяных отморозках Тони знать не обязательно.        — С почином, — хрюкнул Старк в кружку.        — Да-да-да, местного дьявола словили в ловушку бюрократии — сама не рада, — звонко опустила кружку на стол Персия и помахала свободными от вещей кистями, как когда-то такое делали вельможи при королевских и княжеских дворах.        — Тогда где Prada?        — Ты второй или третий человек, что докапывает меня этим вопросом, — поставила точку Ворон, глядя в карие глаза.        — Заметь, ты первая себя так назвала — впредь не обижайся.              Девушка едва сдержала порыв закатить глаза.        — Как будто я когда-то высказывала недовольство, — смазанная ухмылка озарила личико, заставляя слабые веснушки изогнуться на сухих щеках и подчеркнуть переносицу носа. Полублеклые шрамы вновь блеснули на лице, словно искры от пилки металла.        — Было, плюс ты вечно намекаешь — без ножа в сердце и на этом спасибо.        — Возможно… Не отрицаю, но возможно.        — «Maybe» от женщины всегда означает да, но в редких случаях нет.              Вот теперь Бран не сдержалась и прикрыла глаза, накрыв те ладонью. И вот как можно подозрительно относиться к тому, что чуть ли не вызывает эпилептический припадок смеха своими высказываниями?        — Это что, улыбка за которой не последует потенциальное убийство? Я польщён, — Тони приложил руку к сердцу. Бран лишь неразборчиво вякнула на кельтском.              

***

             Киото, этот древний город, словно тихая мелодия, омыт слезами времени, что неумолимо проскальзывало сквозь пальцы и терялось в бытие вселенной. Узенькие улицы, вымощенные камнем, хранят в себе отголоски многовековой истории, колеблющиеся в воздухе, как тени призраков, что неустанно следуют по пятам любого, кто суётся на их территорию. Здесь, среди сверкающих храмов и изысканных садов, можно ощутить себя частью чего-то великого и неуловимого, что простирается за пределы человеческого понимания. Сквозь закоулки, где прячутся чайные домики с их аристократичным спокойствием, проходит тихий поток жизни, наполненный размышлениями о смысле бытия. Каждый шаг по этим улицам — это шаг в мир философских исканий, где противоречия бытия соседствуют с гармонией природы. Цветущие вишни, с их нежными лепестками, кажутся предвестниками скорби, ведь за мгновением красоты следует неизбежное увядание. Сакура, что зовётся весенним счастьем, словно символ жизни, умирает в своей же красоте, оставляя лишь пустоту и печаль. Листья деревьев, шевелящиеся под тяжестью ветра, издают звук, напоминающий прощальные вздохи, и кажется, что даже они оплакивают свою участь.              Киото, этот древний город, окутанный тенью веков, предстаёт перед взором всяк в него попадающего как печальный памятник неумолимо ускользающего времени. Его улицы, вымощенные камнем, словно запечатлели следы множества душ, блуждающих в мрачных размышлениях о жизни и смерти. В каждом углу, окружённом темными силуэтами храмов, прячется нечто зловещее — отголоски утрат и разочарований, что шепчут о безысходности человеческого существования. Киото, с его запутанными переулками и затерянными садами, становится местом, где радость и горе переплетаются в непрекращающемся танце. Люди, блуждающие по его улицам, словно тени, ищут утешение, но находят лишь отражение своих собственных страхов. Этот город, наполненный красотой и печалью, служит призывом к размышлениям о том, что жизнь — это не только радость, но и неизбежность страдания, и что в каждом мгновении скрыта тьма, которую невозможно игнорировать.              Бран причисляла себя ко второму типу людей, что смотрели на культурную столицу страны восходящего солнца с пренебрежением и беспокойством, что колыхало сердце в груди. Вот, наконец, они втроём здесь. За рулём сидела Кио, что помнила родной город как свои пять пальцев, а потому шустро выехала с аэропорта и уже почти час направлялась в сторону приграничной территории города. Мэлтон то и дело не мог найти себе место: что в самолёте, что в машине. Близко. Он сидел близко, чем ещё больше нервировал. Особенно после того, что он сделал. Рыжая вжимается в спинку кресла или дверь, довольно быстро стуча по экрану, очевидно набирая кому-то сообщение. Она молчаливей, чем обычно, что не новость, ведь она на чужой территории, но даже в такие моменты у нее находилось что сказать. Что за затишье перед бурей?        — Tu es toujours en colère contre moi? — на французском спросил парень, замечая как взгляд Кавамуро метнулся на зеркало заднего вида.              Дурацкий вопрос от дурака, что оставил свой мозг тогда в баре неделю назад и не получил его обратно. Ворон продолжала стучать короткими ноготками по стеклу, не обращая никакого внимания.        — Je veux que tu répondes. Je n'ai pas l'intention de jouer au jeu de devinettes et je ne sais pas lire les pensées.        — Атлас, — рыжая опустила руки с телефоном на свои колени и повернула голову. — Tu commences à m'énerver plus que d'habitude. Je t'ai déjà dit tout ce que je pensais. Si tu es tellement cinglé que tu as oublié mon monologue pendant quelques heures, il ne me reste plus qu'à sympathiser avec toi. Je me fiche de tes excuses, tu as péché, et c'est ta merde qui a causé des problèmes, en l'occurrence pour toi, cette maudite fille et son père. J'ai dû rendre des comptes à cause de toi, et j'ai une relation tendue avec cet homme, tu sais. — Холодной сталью вибрировал голос, от чего парень невольно задержал дыхание, а незнающая языка Кавамуро посильней сжала руки на руле пытаясь унять дрожь, что раньше была скорее мандражём перед встречей с семьёй. Японке настолько было неуютно, а здесь ещё и Ворон, что накаляла, в буквальном смысле, атмосферу — пришлось открыть окна, ведь стало безумно жарко. — Et maintenant, nous sommes en territoire étranger — respectez la subordination. Si tu ne la fermes pas, tu retourneras aux États-Unis dans un sac en cellophane.— Она затылком прислонилась к подголовнику и прикрыла глаза.              И вот так последнее время. Мэлтон стал надоедлив и заносчив, пока не укажешь ему его место, а делать этого не хотелось ради всего святого и несвятого. Всячески хотел выслужиться и извиниться, а на это Персия просто хмыкала, да глаза закатывала. Будь это кто ниже по рангу, то настолько долго терпеть она бы не стала. Труп бы был привязан к шесту и выставлен на всеобщее лицезрение. Но это был Атлас. Как бы она не хотела придушить его голыми руками, а холодный, словно камера морга, разум, напоминал, что он брат. Он свой. Он не причинит вреда, хотя пытался против своей воли. Она не могла убить близкого — в этом её проблема. Привязывается, как псина, что раньше жила на улице и почувствовав тепло и ласку теперь бежит защищать тех, кто её приручил, параллельно остерегаясь получить пулю в лоб. К слову об псинах, куда запропастился лис? Неужели зов леса и инстинкты взяли своё и Эйда она больше не увидит? Не очень то и хотелось.              Ей нужно сосредоточиться. Японцы жестоки, может чуть менее, чем китайцы. Кружили в завораживающем танце, как змеи камикому, шипели до того тихо, что их не было слышно, а укусы ядовиты на столько, что хотелось самостоятельно вскрыть себе вены, если некроз и внутренние кровоизлияния не опередят.       На входе в особняк стояло три человека. Два парня, что были на голову выше старшей сестры не отличающейся высоким ростом, вскинули головы, от чего выглядели как напыщенные индюшки, что вот-вот попадут на стол на День Благодарения. Длинные рукава традиционной одежды свисали струящимися лёгкими ласкутами, пока сами руки были сложены на груди. Японские драконы были расшиты по всему чёрному хаори младшего из парней, Наоки, золотыми нитями, пока у его брата, Шоджи, сдержанного молодого человека, по сравнению с братом-погодкой, на спину переходили мифологические львы.              Рейко, что была одета в светлое кимоно с рыбками Кои держала лицо, но чёрные подведённые глаза её светились искренним счастьем, как только Кио вылезла из машины. Погодки же обменялись взглядами, понятными только им, но сестре поклонились.        — 父は出てくることを快くしませんでしたか？ 私を見てとてもうれしいです, — будто побрезговала словами Кио, глубоко кланяясь сестре и братьям.        — あなたのお父さんは死にかけていて、あなたは利己的です, — отозвался Наоки, получая тычок под ребро и складываясь пополам.        — それは私です, — хмыкнула младшая из Кавамуро, оглянувшись через плечо.              Американцы облокатились об машину, выжидая окончания семейного воссоединения. Мэлтон смотрел поверхностно, а вот Бран изучающе. Голубые софиты сильно переливались на полуденном солнце, а серые дымчатые стали ещё прозрачней.        — Рейко-сан, Шоджи-сан, Наоки-сан, — Ворон в почтении склонила голову. Незнание базового этикета не освобождает от ответственности, а потому следом за ней поклонился и Атлас.        — 飽くことのないヤンキース, — бросил недовольно Наоки, оставаясь со спокойным лицом. — そして、彼らのアメリカで彼らと何が間違っていますか？ 彼らはすでにウイルスとしてヨーロッパに広がっており、今ではアジアにも進出します。        — 私もあなたに会えてうれしいです, — на японском отзеркалила ровное лицо Бран, подняв голову. Зрачки сжались до щёлочек, а голубые небесные глаза помутнели. От того как изменилось ранее самодовольное лицо стало смешно: видимо ни Рейко, ни Кио не сказали братьям, что рыжая понимает японский и довольно сносно. А ещё то, что оскорблений она не приемлит. — 私たちはまだ本当に会っていません、そしてあなたはすでに私たちの間の不和の種を蒔きたいですか？ しかし、政治、外交はどうですか?        — 私たちの世界では、法律はその領土の力によって変更可能です, — низко отрокотал Шоджи, пока Наоки, как рыба выброшенная на сушу, открывал и закрывал рот. — あなたは単純なレトリックであなたの方向に惑星を回すことはありません。        — Слушайте, мы собрались на праздник. — На английском включился Атлас. — Даже два: день рождения Кио и ваше, э-э-э, семейное воссоединение. Где там слёзы счастья или у вас иначе? Драка на катанах или как вы там решаете проблемы?              «Атлас, чёрт возьми, что ты несёшь?»        — Сестра, — встала между «прошлым» и «настоящим», что может стать и будущим Кио, выставляя руки, переходя на английский. — Братья. Я сама просила отца и он дал разрешение, а он глава.        — あなたが彼にレヴァとモルトンを何のためにも連れて行くように頼んだと思うなら、お父さんは狂っています, — неунимался Наоки, отказываясь от английского. — 彼らはあなたを使用している、あなたは鶏のように盲目です!        — Наоки, — тормозил брата Шоджи, а Атлас прыснул, предчувствуя начало прекрасного шоу.        — Я — Бранайрис, — вспыхнула девушка, принимая отцовскую фамилию за личное оскорбление. Руки так и тянулись к повязкам.        — Наоки-сан, если ты настолько сильно переживаешь за Ки-тян, то мог бы выразить своё недовольство чуть раньше, чем она послала меня неделю назад. — До этого ранее молчавшая Рейко грозно посмотрела на брата, что тот стушевался, но глаза всё ещё горели гневом.              Теперь понятно, почему она страшится за оставление бразд правления японским кланом. Дело далеко не в том, что японка не хочет замуж, нет. Наоки проявляет себя не лучшим образом: импульсивен, как уличный мальчонка, резок, что чем-то напоминает младшего из близнецов итальянского клана, неуправляем, пока Шоджи больше катил на советника, кем когда то выступала их мать. Рейко лучше всего отражала собственного отца — холодного, спокойного, расчётливого, размышляющего. Человека, что словно многолетняя скала, держался на ногах и не увядал на зло всем недругам.        — Прошу всех оставить распри за порогом, — Рейко искоса поглядела то на братьев, то на прибывших американцев. — Здесь не то место и не то время. Мы сильно задержались, а вы, как наши гости, устали с дальней дороги. Ки-тян, ты помнишь где находятся гостевые покои? Будь добра, сопроводи и отдай им то, — Рейко окинула с ног до головы костюмы-"двоечки» на американцах и вероятно хотела тяжело вздохнуть, — что подходит нашим традициям.              

***

       — Мы же завтра улетаем? Ночь под одной крышей с потомками ниндзя и самураев не переживу уже я! — Атлас лежал на застеленной постели, пролистывая ленту Instagram. Уже переодетый в серое, как его глаза, хаори, украшенное традиционной вышивкой сашико он выглядел довольно карикатурно: высокий, почти метр восемьдесят, американец с белыми волосами и туманными глазами, с широкой маскулатурой, а был одет так, словно вот-вот даст присягу кодексу бусидо.        — Язык распускать не стоит, — из-за прикрытой двери в ванную отозвалась Ворон.        — Это и тебя касается. Ты уже успела поцапаться, а мы только приехали, — закатил глаза Мэлтон.              Кио ушла к себе наводить марафет, чтобы успеть к вечернему торжеству. Весь праздник будет ярок и идёт в сравнение только с празднование цветения сакуры или Нового года, а ночью будет особенно красив.        — Для меня важно наладить отношения наших семей, для тебя и твоей детской влюблённости в нашу общую знакомую — счастье Кио. Придерживайся своей цели и лавируй неприятности в лице её братьев. Если сможешь «пробить» Рейко, то у тебя будет союзник на этот вечер, ночь и утро. Сам ты врятли сможешь противостоять, — читала наставления Бранайрис, мучаясь с причёской. Дурацкая шпилька всё не хотела держать рыжие вьющиеся волосы и если в течение нескольких попыток «кичку» закрепить не выйдет, то распущенные волосы вновь будут у неё в ходу.        — Ты Фумихико вообще видела хоть где-то в одиночестве, кроме собраний «Семёрки»? И то, вспомни, там Рейко. Если ты хочешь играть по своим правилам, то… — голос Атласа звучал недоверчиво.        — Не нужно меня учить, Атлас, как мне делать свою работу, — довольно резко отрезала Бранайрис, принимая черту от Ревера. — У тебя одна задача — быть рядом с Кио и, на всякий, иметь возможность драпануть, если всё пойдёт не вровень с нашими ожиданиями и надеждами.        — Как будто наши надежды хоть когда-то оправдывались, — потянулся Атлас явно с пессимистичным настроем в голове. Он услышал слабый скрип открытия двери и поднялся с постели, лицезрея сестру. Та была в чёрном кимоно, на ткани которой будто были выгравированны вороновы пёрышки, а поверх одеяния накинуто хаори из белой, возможно даже полупрозрачной, ткани. По краям накидка была обрамлена голубой, в цвет глаз, атласной лентой. Других узоров та не имела, как хаори остальных, но это придавало шарма и отличительных черт, показывая кто и откуда она.        — Значит нужно постараться. — Поставила руки в боки Бранайрис. — Я знаю как заинтересовать японца, другое дело — поведётся ли он. Ты же слышал… а да, точно, — Персия почти щёлкнула себя по лбу, — ты не знаешь японского.        — Дзынь-дзынь-дзынь, вы выиграли главный приз — автомобиль! — Развёл руками Атлас и поджал под себя ноги, садясь по-турецки. — Можно кратко?        — Фумихико болен. Сильнее, чем мы думали. Болезнь прогрессирует. Может и не доживёт следующий год. Ясно одно, даже без перевода и с одним лишь умением анализировать ситуацию — Рейко намертво вцепилась зубами и когтями в возможность стать главой и так просто своего не отдаст, и проблема далеко не в насильном замужестве. Шоджи и Наоки не смогут управлять — они не правители, сам посмотри. Максимум Шоджи мог бы стать правой рукой... — Атлас кивнул, явно составляя портрет в своей голове. — ...В отличие от нашей уважаемой Рей-сан. Исходя из этого вопрос следующий: полагаемся на удачу и идём на риск или следуем скучненькому плану, что сработает пятьдесят-на-пятьдесят?        — Я дурак что-ли? — Насупился Атлас, но тут же засверкал хищным оскалом. — Конечно играем в русскую рулетку, особенно то с нашим везением!