Моя кровь

      Хисын, несмотря на относительно нейтрально-дружелюбное знакомство, делал вид, что Джеюна не существовало в одном с ним пространстве. За неделю в Поместье Джеюн не понял, как должен был на это реагировать.       Они жили в одной комнате, но Хисын редко в ней появлялся; чаще всего он изучал библиотеку, гулял в саду, — том самом, который уходил в лес, — занимался чем-то в неисследованных Джеюном комнатах или играл в шахматы вместе с Вонхи. Они даже разговаривали между собой иногда, а Джеюну оставалось только смиренно соглашаться с теми реалиями, в которых он находился. Он вылавливал в коридорах поместья камердинера Субина, чтобы задать новые вопросы, но на главные никогда не получал ответов. Например:       — Господин Чхве, — Джеюн даже фамилию смог узнать. — Рад встрече!       — Сонхун, — улыбался камердинер, оправляя светлый плащ-пальто. В Поместье Соломона всегда было холодно, пусть вампиры от этого пострадать не могли. — Ты изучил те хроники, что я советовал?       Джеюн кивнул и кашлянул, неловко отводя взгляд.       — Господин Чхве, хроники полезны и ценны, но когда мы, все-таки, начнем обучение?       — Скоро, — Субин хлопнул его по плечу. — Выпиши мне пока основные моменты из прочитанного.       И был таков.       Впрочем, в своеобразно-непонятном новом укладе жизни Джеюна были и свои плюсы. Он мог подробно обдумывать все произошедшие с ним события, рассуждая и о том, каким боком сможет он выкрутиться, до последнего притворяясь Сонхуном, и о том, как там дела у Ынче и Енджуна. Стыдно было признаться, но по друзьям скучал он порядком больше, чем по кому-либо другому. Может, от того что единственный возможный друг его в Поместье его избегал. Без причины. Прекрасно.       А Джеюна тянуло к Хисыну. Во-первых, потому что они были в одной лодке. Джеюн не знал, выкрали ли Хисына из его семьи, или, быть может, он сам сдался Старейшине Даль, но дальнейший план действий тех, кто следовал древнему приданию-сказке, относился к обоим юным вампирам. Хисын жил в Поместье Соломона дольше, значит, и больше знал, из чего следовало «во-вторых»: Джеюну нужна была хоть капельку более понятная информация. Условно говоря, их целью, как Рыцарей, был поиск новой Сухи: но, как Джеюн понял, она еще даже не родилась? А когда родится, как они это поймут и как ее найдут? Хисын не выглядел столь озабоченным всем этим, как Джеюн, а, значит, он то ли все успел разузнать, то ли смирился. В-третьих же, сказка правда воздействовала на разум Джеюна, или он совсем сошел с ума, расставшись с нормальной жизнью окончательно.       Они говорили с Хисыном от силы пару раз, не считая первой их встречи, но Джеюн уже желал Хисыну доверять. Для справки: Чхве Субину и Вонхи довериться он не мог, как ни пытался, и не стремился говорить с ними о личном; прочая прислуга в доме и вовсе его настораживала, потому что скрывалась в тенях, и Джеюну зачастую чудились лики неизвестных вампиров, спрятанные в каемке пламени свечи по ночам. А с Хисыном хотелось то в шахматы поиграть, то в сад следом пройти, то просто поймать в их, опять же, общей комнате, и просто вывалить на него все, что Джеюн только сказать мог. Ему казалось, что Хисын мог его выслушать и понять, и что вместе им будет проще принять свой долг. Хисын казался Джеюну хорошим без причины. Возможно, потому что в прошлой жизни Хели был самым ответственным и доверенным из братьев — как старший, он заботился о них, как никто другой.       Интересным был и тот факт, как мог Хисын относиться к Джеюну, убежденный, что перед ним Сонхун — Солон-Шион. Джеюн ведь Джеюном оставался, и наверняка Хисын мог это заподозрить, но по какой-то причине продолжал от Джеюна бегать. Да даже от взгляда: хватало Джеюну глянуть в сторону читавшего в библиотеке Хисына, как тот тихо закрывал книжку и, кивнув Джеюну, удалялся. В библиотеке было по меньшей мере семь кресел и с дюжину стульев с рабочими столами. Как будто им могло не хватить места…       А время шло, капая медленно на нервы. Джеюн правда был терпелив, но сложно было сохранять это ценное качество в обстановке, где все казались врагами, а единственный друг врагом считал тебя самого. В нем поселилось странное, донельзя неприятное чувство, вызванное некоторой несправедливостью и полной растерянностью. В тот день Джеюн дописывал заключение о прочитанной по наказу Субина хронике, и рука его дрогнула, искривив сразу несколько букв. Джеюн резко выдохнул и отложил ручку. Стоял полдень, на улице падали мелкие, едва различимые снежинки. Джеюн решил выбраться в сад, не заметив там Хисына. До этого он бывал там пару разочков, оставшуюся часть времени проводя в спутанных коридорах Поместья. Терялся Джеюн, должно сказать, часто, и потому маленьким хобби его стало выпутывание из повторяющихся лабиринтов. Благо, путь от комнаты до входной двери он помнил прекрасно.       На первом этаже он заприметил Вонхи, общающуюся с кем-то еще из Поместья, кого Джеюн не запомнил. Он решил не задерживать внимание на девушках и вышел прочь. На улице зимний холодок закусал щеки, и привычно себе Джеюн его не ощутил в той мере, в которой мог бы человек. Он зашагал по присыпанным легчайшим слоем снега тропинкам, рассматривая голые деревья и грустно-иссохшие клумбы. Одни только хвойные деревья стояли зелеными, хоть как-то разбавляя весьма унылый пейзаж. Джеюн дошел до места, где забор уходил прямиком в лес, и остановился.       Тени покрытых снегом деревьев были густы, да до того, что под ними расцветали вечерние сумерки, полные холодного, не расчищенного снега. Джеюн глубоко вдохнул морозный воздух, мгновенно забежавший по легким и ударивший в голову холодком. Кажется, у Джеюна мерзли даже ресницы, и он вслушивался в тишину замеревшего во времени дня.       Он не ощущал присутствия вампиров. Как минимум в тенях деревьев не находился никто. Джеюн мог сбежать.       И куда бы он побежал? Он ведь банально не знал, где находился; да и к кому? Джеюн помог семье Сонхуна уцелеть, и своим возвращением мог обречь их на новую опасность. Да так могло произойти с кем угодно, под чьей крышей возжелал бы осесть Джеюн! Глаза Старейшины Даль были везде; пускай пока ей удалось изловить лишь двух Рыцарей, кто знает, скольких еще она заприметила уже сейчас. Могло быть и так, что прямо сейчас в Поместье Соломона везли очередного перепуганного мальчишку, не готового к переменам столь неожиданным. Бежать было глупо. Джеюн грустно усмехнулся и открыл глаза.       И тогда из-под ног его донеслось протяжное «мя-я-я-яу!»       Черный кот, не моргающий рыжими глазами, пристально смотрел на Джеюна. Кошачьи уши были навострены, словно он чего-то ожидал. Снег спутался в густом покрове шерсти.       Откуда в Поместье Соломона мог взяться кот? Джеюн ничегошеньки не слышал о том, чтобы у кого-то из жильцов-слуг имелись домашние питомцы. В целом явление для вампира было редким, ведь тяжела была горесть утраты, складывающаяся из непродолжительной жизни кота и вечной жизни вампира. Джеюн присел на корточки, и кот даже не вздрогнул: стоял на месте и глядел своим пронзительным взглядом. Юноше и самому редко доводилось видеть котов. Он неловко протянул руку, и животное позволило себя приласкать. Шерстка под пальцами задрожала от громкого мурчания.       — Привет, — тихо произнес вампир, чухая кота по спине. — Откуда же ты?       А зверек словно понял: он отошел от руки, не делая резких движений, и уставился за высокую ограду. Джеюн хмуро проследил за взглядом и вгляделся в дремучий лес, омытый тьмой. Могло ли неподалеку находиться какое-то поселение? Ох, Джеюн в самом деле сходил с ума, раз считал, что с котом можно было поболтать, и что его «ответы» что-то значили, но в том гнетущем одиночестве, в котором юный вампир оказался, он не мог таких вещей понять. Он поднялся на ноги и подошел к ограде ближе. Кот — за ним.       — Ты там живешь? — глупо спросил Джеюн. — В лесу?       На этот раз кот не ответил. Они стояли в полной тишине какое-то время, и только вдалеке слышался скрип особо старых деревьев, не выдерживавших тяжести снежных комьев. Джеюн не ждал ответа и самостоятельно выдвинул теорию о том, что-то шло не так. Возможно, стоило привести кота в Поместье… Хотя вряд ли ему позволили бы пушистого оставить.       Словно вторя его мыслям, кот сорвался с места, ловким прыжком забравшись к половине ограды. Еще два прыжка: и вот, он на вершине, лениво моргает, рассматривая оторопевшего вампира. Он словно говорил: «Смотри! Это же так просто! Кому какое дело до нас, до тебя?» Джеюн неловко обернулся. Рядом все еще никого не было, они и вправду оказались одни.       

Черный котенок к тебе подойдет,

Тихо мурлыча, уснет он у ног.

Мир так спокоен, в ночи серебро,

Спи, мой родной, и пусть снится добро.

             А может, это и был тот самый котенок? Тот ребенок, которым был Джеюн в Сонгори, проснулся в нем. Воспоминания ожили и закружили в сознании белой, ослепляющей вьюгой. Тепло камина, сладкие леденцы, ожидание урожая и возвращения отца, колыбельные бабушки и их маленькое поселение, где каждый другого знал. Ничего из этого не жило в настоящем, даже там, где не было Джеюна — а вот старая песенка ожила, явившись на четырех лапах в Богом забытое Поместье, где Джеюн принят не был. Мир вампиров словно отторгал его, а вот простой и понятный мир людей — совсем нет. Подросток вновь взглянул на кота, и тогда животное спрыгнуло за другую часть ограды. Пора. Он сбежит, чтобы хотя бы какое-то время заполучить то, что потерял.       Прыжок, ухватиться рукой за вершину ограды, подтянуться…             — Кто здесь? — раздался голос неподалеку. Кровь, даже холодная, застыла в жилах. Джеюн не сразу понял, что к нему надвигался кто-то, — голос отдаленно был похож на голос кого-то, с кем недавно общалась Вонхи. Джеюн быстро взял в себя в руки и хотел соскочить с забора, но край его рубашки неудачно уцепился за черные прутья. Ужас замыл сознание.       Шелест-шорох-стрекот — бег. И все замерло. Перед Джеюном никого не оказалось, но он прекрасно смог разобрать короткий разговор.       — Это я, госпожа Хаказоно, — негромко произнес Хисын. Джеюн вовсе не знал, что старший соученик-сокамерник Поместья Соломона мог здесь находиться. Вампир между тем старался разобраться с рубашкой как можно тише, но выходило скверно; пришлось замереть и ждать.       — Хисын? — мягко спросил женский голос. — Я думала, ты отправился учиться.       — Это правда. Я вышел проветриться — тяжело запоминал формулы, — пояснил вампир. — Прошу прощения, что вызвал ваши подозрения.       — О, это ничего. К тебе нет нареканий, Хисын — ты здесь достаточно давно, чтобы мы тебе доверяли. Просто каждый из нас беспокоится о Сонхуне. Не видел его?       — Нет, госпожа Хаказоно, но он, вроде как, изъявил желание лечь спать, когда мы пересеклись последний раз. Я бы не стал его беспокоить. В конце концов, для Сонхуна все это большой стресс.       Последовало молчание — Джеюн даже при сильном желании не мог бы рассмотреть, что происходило глубоко в тенях дикой лесополосы. Казалось, время тянулось вечно в этом ожидании. Наконец шаги стали удаляться, причем двух человек. Удалялись и Хисын, и некто госпожа Хаказоно, которую Джеюн знать не знал. Он выждал, пока шаги затихли, а потом еще пару минут, лишь потом смог сдернуть край рубашки, освободившись от металлической хватки прутьев. Он разгладил кое-как одежду и слабо улыбнулся.       Итак, Хисын ему помог. Джеюн не знал, умышленно или нет, но при их последней встрече Джеюн уж точно не собирался спать, а, значит, в любом случае Хисын его прикрыл. Быть может, не столь много неприязни вызывал он в старшем, как Джеюн полагал: это предстояло выяснить на практике. Он последний раз оглянулся на высокую ограду, разглядев на снегу за ней следы кошачьих лапок, скрывающиеся в голых кустах. Однажды они еще смогут встретиться с таинственным черным котенком.       

— ◊ —

             Спустя неделю привезли третьего мальчика.       Джеюн понял это только тогда, когда вместо Хисына, — с которым в который раз надеялся поговорить, — в библиотеке обнаружил подростка чуть младше самого Джеюна. Он сразу поднял голову на стук двери и удивленно округлил глаза, чтобы после губы его расплылись в приятной, но отчего-то странной для Джеюна улыбке. Пухлые щечки приподнялись, глазки очаровательно сузились по-лисьи.       — Хоть кто-то, — проронил мальчик, поднимаясь со своего места. — Меня зовут Сону.       «Солон или Шион,» — повторил голос Хисына в голове. Только от этого Джеюн и пришел в себя и повторил улыбку, пускай и вышла она не столь яркой. Сону беззаботно сделал несколько шагов навстречу и поклонился. Он не выглядел напряженным, как тот же Джеюн в свой первый день в Поместье Соломона, напротив, словно был рад здесь оказаться.       — А ты?.. — мальчишка чуть повернул голову вбок и вскинул брови с некоторым намеком. Джеюн прочистил горло.       — А… да, я. Сонхун. Рад знакомству, — он отвел взгляд.       — И я! Господин Чхве говорил, что ты и Хисын уже здесь. Это здорово, — Сону улыбнулся еще ярче. Такая искренность могла бы затмить солнце, потому Джеюн в ней и усомнился. — Вонхи сказала, что ты не разговариваешь.       — Вонхи? — удивился Джеюн. Он думал, что как раз таки названная служанка скупа на изречения. — Я просто еще привыкаю.       Они заняли соседствующие кресла. Джеюн впервые чувствовал себя настолько неловко. Им в Поместье словно и не интересовались, — за исключением камердинера Чхве Субина, конечно, — и он с горем пополам начал привыкать к тому, чтобы самостоятельно себя развлекать чем-либо. В основном, конечно, учебой. Если Сону начнет задавать вопросы, то Джеюн вряд ли сможет на них ответить, и это его даже пристыдило на каком-то уровне. Ему на счастье Сону начал с простых:       — Ты здесь давно?       — Пару недель, — расплывчато ответил Джеюн. Он и сам не знал точно.       — Интересно. А Хисын? Он вообще здесь?       — Честно, я не знаю, — пожал плечами Джеюн. — Он, ну… Мы с ним не разговариваем. «Я не разговариваю», как ты сказал.       — Так сказала Вонхи! Так что не надо, — фыркнул Сону полу-обиженно. Джеюн снова напрягся, однако мальчишка продолжил все тем же энергично-довольным тоном. — Я не ожидал, что я — реинкарнация Рыцаря. Когда к нам домой зашел господин Кан, все были вне себя от радости. Не знаю, конечно, какой путь нас ждет… Ну и ладно. Зато вместе, да?       Джеюн улыбнулся. «Как все просто,» — подумал он. Для Джеюна отказ от прежней жизни прошел столь же болезненно, сколь отлипает пластырь от едва зажившей ранки. Быстро, но далеко не приятно; так, что ранка потом еще кровит какое-то время, как бывало у людей. Сону же был абсолютно доволен происходящим и, казалось, ни сколь не ставил под сомнение план Старейшины Даль; наверняка так повелось в его семье.       — Мне очень хочется посмотреть на остальных, — продолжил Сону довольный щебет. — Новые братья… разве не здорово, Сонхун-а? Ой… Сонхун-хен?       — Да, хен, — Джеюн кивнул. — Я так думаю. Мне семнадцать.       Губы Сону сложились в удивленном «о», но он не издал ни звука. Покивал, для приличия, и отвернулся куда-то к стеллажам, разглядывая от пола до потолка. В отличие от Джеюна, который чуть в обморок не упал, впервые библиотеку заметив, Сону поражен не был. На его лице отразилась вселенская скука. Эмоции он проецировал ярко и быстро; возможно, до попадания в Поместье Соломона он был популярен у сверстников. Каждая крупица эмоции подробно отражалась на щедром на улыбки личике, он легко находил подход к людям, — разучившийся разговаривать Джеюн тому свидетель, — и не стремился лезть в чужую душу. Джеюн был рад, что нашел хоть какого-то собеседника.       А еще Джеюн понял, что имел дело с Шионом.       За время, проведенное за учебой, Джеюн успел узнать не мало и о самих братьях. Оказалось, что сказка, решающая их судьбу, сохранилась в разных вариациях, и из каждой можно было вычленить новую, полезную информацию. В первую очередь Джеюн интересовался Джино, — как делал и раньше, — но вскоре фокус его внимания сдвинулся на Солона и Шиона. Оба часто рисовались не самыми положительными персонажами. Шион прослыл натурой хитроумной, умел выпутываться из любых передряг и грешил на лживость в угоду ситуации. Он правда способен был выходить сухим из воды засчет дара красноречия и внешней миловидности, из-за которой окружающие легко спускали непоседе все с рук. Он любил изящные искусства, перетанцовывая любого на балу. Сону, улыбчивый и обаятельный, подходил на эту роль в разы лучше, чем забытый в Варгре Сонхун, которого в последнюю очередь хотелось назвать «улыбчивым и обаятельным».       Значит, Джеюну предстояло отыграть роль Солона. Задача не из простых. Солон был молчалив, а от того и узнать о нем было что-либо чертовски сложно; он был истинным вампиром, как и Джаан, предпочитал промолчать чаще, чем высказаться, и все равно мнение его каким-то чудом побеждало в односторонних спорах. Загадочная личность его не носила прошлого, но любой читатель мог понять, что именно Солон был в первую очередь влюблен в принцессу Суху. Она очаровала его цветением юности и мальчишеской бойкостью, столь не типичной для девушек. Поэтому Солон и не верил Джино когда-то, будучи одним из самых близких его друзей. Джеюну хотелось горько усмехнуться каждый раз, когда схожести между Сонхуном и Солоном были столь очевидны; Джеюн же был совсем другим. Что ж, теперь он мог поучиться у говорливого Сону-Шиона актерскому мастерству.       Стараться сильно не приходилось. В бесконечном потоке слов Сону мало кто вообще был способен вставить хоть что-то. Не удивительно, что к моменту, когда они выбрались посидеть во дворе, где стояло особенно-приятное зимнее солнце, Сону уже знал даже тех жителей Поместья Соломона, которых не знал Джеюн. С ним было комфортно молчать, да и вопросы периодически Джеюн задавать умел. Ему было просто и легко от того, что нашелся здесь хоть один человек, который не пытался сделать вид, будто Джеюна не существовало.       Правда, стоило Джеюну это поведать, как Сону от шока приложил руку к груди и карикатурно открыл рот, приблизив брови к переносице.       — Быть не может, хен! — возмутился мальчишка. — Ты же такой умный и забавный!       Умный — пускай, Джеюн читал не мало, но…       — Забавный? — он усмехнулся. — Ты правда так считаешь?       — А то! — Сону всплеснул руками. — Кто еще будет хвастаться тем, что читал запрещенные в Корее сказки? Даже не книги!       — Сказка — тоже книга, — воспротивился мягко Джеюн. Сону посмеялся, добавив веселое «вот видишь!»       Джеюн улыбнулся. Забавным его последний раз называла Ынче, и то в тот раз, когда он упал случайно в лужу по дороге в школу, и ему пришлось идти в мокрой форме. «Забавный» — тогда даже чрезмерно смешной, учитывая, что у Енджуна от смеха заболел живот.       Сону заприметил некоторую временную отчужденность собеседника и сощурился. Сону подмечал в окружающих все, чувствуя их эмоции тонко и точечно, словно какой-то незаурядный механизм был вживлен в голову вампира. Он слегка толкнул Джеюна локтем и указал куда-то вперед, туда, где ограда заходила в лес. У Джеюна по коже пробежал морозец. Он вгляделся внимательнее, стараясь разглядеть черного котенка, которого встречал ранее. Даже если зверек там и был, то он смылся вместе с черными тенями.       — А там что? Тайные комнаты? Лабиринт? Склад?       — Лес, — пожал плечами Джеюн. — Наверное. Не бывал там.       — Дикая часть территории. Пока туда лучше не ходить.       На голос обернулись оба. Сону снова пошел по знакомой схеме: шок, удивление, улыбка; Джеюн остановился на первой стадии. Хисын стоял позади них, сложив руки на груди, но выглядя как обычно порядком спокойно и расслабленно. Даже закрытая позиция не обратила его эмоции в негативные, сохранив этот абсолютный, непонятный Джеюну баланс между интересом и неприязнью к окружающим. Может, дело было в глазах Хисына. Большие и круглые, они изначально на каждого смотрели с некоторым вопросом, пытливостью, но мышцы лица оставались неподвижны и тонко очерчены. Хисына было сложно читать — в первый раз Джеюн ошибочно назвал это усталостью.       Джеюн прочистил горло. Легкая нервозность зачесалась в горле. Им правда стоило поговорить о том, что произошло в «дикой части территории» — куда еще и ходить, оказывается, нельзя было. Если бы Джеюну это хоть кто-то сказал…       Очевидно, Хисын любил доносить информацию «невзначай», или не доносить ее вовсе. Однако Джеюна он поправил легко и просто, словно они могли разговаривать «до». Будь кровь Джеюна хоть на пару градусов теплее, он мог бы и покраснеть под пристальным взглядом карих, выразительных глаз.       — О, — Сону привычно себе сменил тон на более приветливый, но все еще не в той степени, чтобы зазвучал он навязчиво. — Я так понимаю, Хисын? Я очень хотел с тобой познакомиться! Меня зовут Сону.       И вот снова. Хисын, заслышав имя, слегка поменялся в лице. Его губы дрогнули, и он поочередно взглянул то на Сону, то на Джеюна, который прекрасно понимал, в чем дело. Хисын, — Хели, — в последнюю очередь ждал Шиона и Солона.       — Верно, Хисын, — представился он. — Госпожа Хаказоно сообщила мне о твоем прибытии.       — Хаказоно? — Сону нахмурился. — Я не успел с ней познакомиться. Кто она? Прачка? А, нет, с ней я уже виделся… М-м-м, прочая прислуга? Или управляющая?       — Управляющий — господин Кан Тэхен, — поправил Хисын своим мягким голосом. Джеюн даже боялся представить, как звучал бы он, пребывай Хисын в гневе. — Она учитель.       Джеюн был почти полностью уверен, что главным их учителем станет камердинер Чхве, однако и то было не так. Джеюна правда просто подготавливали к урокам — не более. Неужели полноценное обучение начнется тогда, когда вампиров станет больше? По такой логике Хисын начал его раньше, ведь жил в Поместье Соломона дольше. Вопрос один: насколько дольше?       — И давно ты тут? — спросил Сону, словно уловив мысли Джеюна. Хисын промолчал, не сводя с Джеюна взгляда. Стало ну совсем неудобно: сначала его игнорировали две недели к ряду, а теперь следят так, словно Джеюн прямо сейчас собирался сорваться с места и сбежать. Да он даже объяснить, что в тот раз проблема была в котенке, не может; более того, такое Хисын наверняка посчитает бредом.       — С рождения, — просто ответил Хисын. Сону только открыл рот, но его мысль заблаговременно опередили. — Старейшине Даль повезло меня найти.       — Вау, — Сону весь просиял. — Не зря ты Хели! Самый особенный из братьев… После Шиона, конечно! Все-таки, Шион был гордостью всего Старого Варгра…       Джеюн хмыкнул. Гордостью — в целом, и не ложь, и не правда. Шиона просто знали все, и Шион всех знал. Исторически так сложилось, что ни в одной из жизни умолкать он не умел, а от того и самые разные связи заполучал на одном лишь желании.       — Значит, Шион, — кивнул Хисын. Он вновь взглянул на Джеюна с некоторой строгостью. Черт возьми! — Рад встрече. Вонхи может провести тебе экскурсию… Или Сонхун. Я вернусь к учебе.       — Подожди! Мы ведь только познакомились…       — Я вышел только чтобы познакомиться, — просто пояснил Хисын и вернулся в дом, плавно закрыв дверь за спиной.       Джеюн это просто так оставить не мог. Сону смотрел на него несколько растерянно, но не слишком грустно, явно уверенный, что шанс поговорить с Хисыном точно не выпадает раз в никогда.       — Ты… Прости, я тоже должен учиться. Если что, подойди к Вонхи, она покажет, где моя комната. До скорого!       Джеюн бы хотел уйти с той же гордостью, как и Хисын, но вместо этого успел по ходу речи споткнуться, неловко улыбнуться и окончательно сгореть от стыда. Он старался не смотреть на лицо брошенного ими Сону, когда куда резче Хисына хлопнул дверью и бегом помчал за старшим на второй этаж. Судя по звуку шагов, туда Хисын и направлялся.       Дверь заскрипела донельзя жалобно, когда Хисын не смог ее закрыть из-за крепкой хватки Джеюна. Он обернулся, удивленно моргнув, но больше никакого мнения и не выказав. Он отпустил бедную дверь их комнаты и отошел, позволяя зайти и задыхающемуся от спешки Джеюну. Возможно, стоило порядком чаще уделять время и физической дисциплине, даже если после пары секунд одышки всякая усталость пропадет вовсе.       Джеюн глубоко вдохнул, пока Хисын занял место за письменным столом по его стороне комнаты. Учебник лежал открытым — Хисын правда вышел «чтобы только познакомиться», ненадолго отвлекаясь от… учебы? Наверное, учебы. Джеюн решил не спрашивать и не заглядывать. Он по привычке любил подстраиваться под речь других людей, и Хисын, предпочитавший «четко и по делу», — благо, без грубости, как настоящий Сонхун, — немного усложнял ситуацию. Тем не менее, вампир смог собрать свои мысли на кучу и высказался кратко:       — Спасибо за тот раз.       — За тот раз? — Хисын искоса глянул на собеседника. Он уже был заняться вычиткой какого-то текста, и не смотрел на Джеюна так же пристально, как на улице. — За какой?       — Ну… там, в лесу.       Хисын молчал. В конце концов он перевернул страницу и обернулся телом к Джеюну, еще короткое время молча ожидая более подробных объяснений. А больше Джеюн сказать и не мог — везде в Поместье Соломона были уши, и лишняя информация могла принести ему новых проблем, которые не были уж слишком желательны в его трудновато устроенном жизненном ритме. Не хотелось открыть для себя какую-нибудь камеру пыток в очередном непонятном повороте коридора.       — Я понятия не имею, о чем ты, но пожалуйста, — вежливо ответил Хисын. — Что-то еще?       Да даже если кровь у Джеюна холодная, он ощутил физически, как его уши покраснели, а ладони вспотели фантомным потом. Вроде говорили с ним мягко, а вроде в таком ключе, что вновь хотели избавиться. Джеюн задумался о том, только ли со стороны Джино могло возникнуть это странное влечение к Хели, при этом так, чтобы Хели такого не ощущал вовсе? Хисын же явно что-то знал, — он должен был знать многое, в конце концов, — но скрывался-скрывался-скрывался. Джеюн глубоко вздохнул.       — Почему ты меня избегаешь?       — Я не избегаю.       — Но ты не общаешься со мной?       — Верно, — Хисын повел плечом. — В сказке Солон и Хели тоже не были близки.       Джеюн так и замер. То есть, Хисын жил буквально по сказке? Не то чтобы это можно было назвать изрядно чудной разновидностью иноверия и увлечения кармическими долгами, но уж точно выходило «из ряда вон». Хотя и то можно было понять — в конце концов, Хисын тут еще и с рождения рос.       Кроткую улыбку пришлось выдавить через немалые усилия.       — Тем не менее, они были братьями. И, ну… Я бы хотел с тобой общаться. Дружить — как захочешь. Можем оставаться на уровне… коллег? Коллег по судьбе. Или что-то вроде… Не игнорируй меня, пожалуйста, если тебе не сложно, хен. Меня все в этом доме не замечают.       — Приедет Джино или Ноа — заметят, — Хисын отвернулся к книге. — Коллеги так коллеги. Как угодно. Я не держу на тебя зла в любом случае. Это дело приоритетов.       Приоритетов. Значит, Джеюн, — псевдо-Солон, — далеко в приоритете не был. Во всяком случае, стоял он после всей прислуги Поместья Соломона, после учебы, прогулок, игр в шахматы, еще раз учебы… Где-то в конце. Джеюн усмехнулся. Он не мог обидеться, но укол неприятный ощутил. Во всяком случае, в отличие от Сону, Хисын был с ним абсолютно честен и говорил без особой утайки. Отвечал только на то, про что спрашивали. К этому предстояло привыкнуть.       — Хорошо, я рад, — Джеюн выглянул на улицу. Под окнами прогуливался Сону. Вампир не был уверен, что слишком желал к нему выходить. Лучше уж в библиотеку. — Тогда увидимся, да?       — Да.       Дверь тихо захлопнулась за спиной Джеюна. Ему правда стало легче. Хисын решил притвориться, что ничего не происходило, значит, как минимум, Джеюн избежит наказания. К тому же, если Хисыну верить, он на Джеюна не злился и слишком негативно не относился. Что-то теплое снова коснулось ребер, но столь же быстро исчезло.       Но вопросы все еще роились в голове неостановимой вьюгой. Поместье Соломона — чертовски подозрительное место; к тому же, Джеюн до сих пор ни разу не видел Старейшину Даль воочию.