Космическая рапсодия

Лёгкие кружевные облака лениво парили в бледно-лиловом небе. Густая растительность ярким лазурным покрывалом устилала невысокие сопки от горизонта до горизонта, лишь в некоторых местах, в низинах, уступая место круглым, словно блюдца, зеркалам озёр, отражающим лучистое белое солнце. В воздухе витал свежий запах цветов и древесной коры. Казалось, нет конца и края этому великолепному и умиротворяющему пейзажу торжества жизни и природной красоты. На верхушке старого олезентуса, среди пышной кроны, деловито суетился длинноклювый этлан. Расколов скорлупу спелого ореха и заглотив его сочное семя, он расправил широкие перепончатые крылья и взмыл высоко в небо, в стремлении вернуться в гнездо и накормить птенцов и свою самку. Путь простирался далеко на восток. За холмами показалась поросшая бурьяном равнина, по центру которой уродливым бугристым наростом возвышалась огромная мёртвая зона, состоящая преимущественно из скелетов каких-то диковинных и чудных существ. Некоторые из скелетов были невероятно большими, а некоторые — маленькими, немногим крупнее самого этлана. Они теснились все вместе, в одной куче, покоясь друг на друге, а иногда и друг в друге, словно когда-то в незапамятные времена стянулись сюда в странном желании закончить свою жизнь, сливаясь воедино в предсмертной агонии. От этого места смердело мертвечиной и разложением. Этлан предпочитал облетать этот таинственный погост на достаточном расстоянии, чтобы не чувствовать гадкую вонь смерти. Оставив позади равнину, а затем и высокую, со снежной шапкой гору, огибаемую извилистой рекой, он спустился ниже и мягко спланировал на скалистый утёс, прямо к гнезду. Срыгнув пищу в клюв самки и пересчитав птенцов, он уселся на край обрыва, нахохлился, поудобнее обхватив себя крыльями, и, прищурившись, устремил взор на горное плато перед ним. Зоркое зрение никогда его не подводило. Пейзаж всегда оставался неизменным: на обожжённом светилом сером камне торчали пять гигантских яйцеобразных объектов с сегментированными вертикальными желобами и объёмной, защищённой чешуйчатыми пластинами выпуклостью на вершине. Этлан часто пролетал над плато. Загадочные неподвижные яйца были живыми, хоть и спали крепким сном, источая слабый кислый запах. Однако сегодня он увидел, что к ним со всех сторон стекаются полчища чёрных хищников, всё плато, словно тёмное озеро, постепенно заполняется ими. Этлан моргнул внешним веком и раскрыл пошире глаза. Он не боялся этих зверей, они не были врагами этланов, скорее наоборот, помогали защищать гнездовье от плотоядных ронгуков, крупных клыкастых сумчатых с длинными гибкими хвостами и пушистой серой шерстью. Чёрные хищники забирались на скалы, дожидаясь ронгуков, а потом стремительно атаковали и пожирали их плоть, не обращая никакого внимания на этланов. Поэтому этлан часто лицезрел этих смертоносных зверей вблизи, однако ни разу он не видел их в таком неисчислимом количестве. Что произошло дальше, произвело на этлана такое невероятное впечатление, что его маленький мозг чуть не заставил его мигом впасть в танатоз: яйца синхронно издали длинный пронзительный звук и взлетели, зависнув над чёрными хищниками. Внизу яиц открылось множество дыр, звери все как один устремились внутрь, проворно запрыгивая в зияющие темнотой то ли лона, то ли пасти, и вскоре горное плато опустело. Какое-то время ничего не происходило. Этлан решил, что чёрные хищники стали жертвой ещё более крупных яйцеобразных хищников, но ему не было их жаль — он не умел испытывать это чувство, — и тем не менее он насторожился, поближе придвинувшись к гнезду, повёл клювом, улавливая запахи, но, не почуяв опасности, немного расслабился. Если чёрных хищников всех сожрали, теперь ронгуки станут его ежедневной заботой и заботой других самцов этланов. Но на этом необычные события сего дня не закончились. Яйцеобразные существа вдруг вздрогнули, мелко завибрировали, их насытившиеся глотки закрылись, а потом все пять гигантов резко взлетели ввысь и вскоре исчезли из виду. Этлан посмотрел на пустое горное плато, почесал клювом нежную кожу под крылом и закрыл глаза. Солнце уже катилось к горизонту. Пора было отдыхать.