Не дотянуться

       Каракатица осталась на модуле, подвернула щупальца и уселась у якоря Б-613. Нда, и не проскользнешь мимо нее, даже если удастся отвлечь Лиса и Охотника. И Розу еще. И воспользоваться полуобезьянышем не удастся, и все, чего я добьюсь — капитальной поломки корабля. Или осколки будут упущены, если очень повезет. Ну хоть с Розой поболтаю, что ли. Она уже забралась в клумбу у крыльца, где следила за кораблем в свернутые в бинокль листья и наслаждалась светом фонаря у двери — модуль поставили на темном участке космического пространства, чтобы свет звезд не мешал чинить парус. Но ближе к ней Лис меня не подпустил. Хотел отыграться за бесцеремонность, не иначе. Ладно, недолго ему прохлаждаться. Я присел на остатки выломанной стены дома и молча ждал десант головоногих. И в самом деле, вскоре со стороны якоря послышалось побулькивание, и я мог со спокойной совестью окликнуть Лиса: — Кстати, посмотри, там дюжина йюшек сейчас выкорчует ваш огород. Лис, помедлив, с подозрением оглянулся. Однако там действительно стая маленьких мешков со щупальцами знакомилась с травой, цветами и тыквами — преимущественно выдирая их. Он поскакал спугнуть гостей, потом побежал от них, Охотник бросился ему на выручку, но дальше я за ними не следил. Дорога свободна. Пока я поднимался на ноги, в боковом поле зрения мелькнуло нечто неправильное. Лишнее. Что-то в доме. Я оглянулся как бы невзначай. Ну, стол и диван сдвинуты после столкновения, пара стульев попадали на пол, это понятно. А с потолочной балки свисал хвост. Тонкий, голый, серовато-голубой, как шкура каракатиц, он то закручивался спиралью, то обхватывал балку. О, я его везде ищу, а гибрид отсиживается тут! Теперь надо бы повторить трюк с окном и диваном, как когда я беседовал с Розой, благо и она, и Лис с Охотником далеко и не услышат голосов. Можно спокойно вернуться к стенному проему. Помня, как неудобно сидеть на подлокотнике, я откинулся на спину на диван, свесив ноги сбоку, чтобы с улицы видели — тут я, отдыхаю, навредить никому не могу. А того, что с потолочной балки болтается кончик цепкого хвоста и торчат голые тонкие колени, снаружи не заметно. Конец хвоста то замирал, то нервно бил по балке. Отлично, жертва уже накрутил сам себя, осталось слегка куснуть. — Жаль, что ты никогда не станешь ловцом огненных кристаллов, — произнес я вполголоса в потолок. Хвост тут же дернулся и исчез, а из-за деревяшки высунулась треугольная морда. Уши прижаты, глаза покраснели, тонкие клыки оскалены. — Это почему еще не стану? — прошипел звереныш. — Я знаю весь такелаж и рангоуты и могу пробежать по ним с закрытыми глазами. Я умею рассчитывать пути кристаллов и звезд. Я уже могу в одиночку натянуть парус. Я добираюсь с носа на корму за двадцать ударов сердца! Я быстрый, как маррики, и цепкий, как й! Когда я вырасту, я буду лучшим ловцом в истории, даже лучше, чем Пра! — Конечно, будешь, — ответил я как можно мягче. — Прости, если неясно выразился. Я вижу, что ты лучше всей другой малышни. Но… Капитан сказала, что это последние осколки. И совсем скоро их поймают. А значит, ты будешь великим, э-э… бегуном по реям. Или разводчиком палуб. Или, — что бы еще нелепого и унизительного придумать? — Или водителем яликов. Но нельзя стать ловцом, когда ловить нечего. Детеныш уставился в пол, медленно скуксился — вот-вот разревется. Нет, мне громкие звуки не нужны, даже если снаружи ор, бульканье и вопли Лиса (головоногая шпана не очень-то слушалась его). — Может, если очень попросишь взять тебя… — Не-а, не выйдет, — тут же возразил малец, швыркнул широким носом. — Если Пра сказала, что не возьмет меня на Ловлю, значит, не возьмет. — А если самому пробраться на корабль? — Как? Прятаться там негде, а если просто заберусь на рею, меня выкинут. На глазах у всех. Дурацкая идея, бесхвостый. — Ну значит, шансов нет, — вздохнул я как можно печальнее. — Ты, конечно, молодец, но в одиночку тебе целый корабль на перехват не вывести. Да и часовых там оставят, наверно… Повисла тишина. Идея явно ошеломила мальца и плохо помещалась в его мозгах. Надо надавить с другой стороны, чтобы все-таки проскользнула. — К тому же, это слишком опасно. Он развернулся, свесился с балки. Шкура его на глазах меняла цвет с сизого на сиреневый. — Я ничего не боюсь! Просто… Ну да, с кораблем я управлюсь. Подумаешь, вырулить сначала к звездам Свеклы и Фольги, развернуть паруса на три-пять-ноль, а когда кристаллы будут на сорок пять по третьему крылу, подобрать третье совсем, второе на треть, а первое на две трети… На самом корабле часовых нет, но без единого шороха паруса не расправишь, а еще отцеплять улей… Кто-нибудь обязательно проснется, увидит, что корабль отчаливает, а разгон-то не мгновенный, на ялике догонят и надают по шее. А Кррчи долетит даже без ялика, а он кусается больно. Как тогда быть? Процесс пошел. «Как быть» вместо «не выйдет». — Нет, зря ты это задумал, — медленно произнес я. — Даже если бы во время отправления весь экипаж спал так крепко, чтобы ничего не услышать — а это устроить несложно… Я замолчал надолго. Обезьяныш развернулся и чуть не падал с балки, а потом и вовсе бесшумно спрыгнул вниз. Еще бы говорил он потише... — Ну же! Несложно — это как? — И он вцепился мне в плечо с такой силой, что чуть не вскрикнул уже я. Нда, сил ему хватит, а вот мозгов… Но тут он дернул ухом и мгновенно взвился обратно на балку. Через миг я понял, зачем: через стенной проем залез Охотник, принюхался. — С кем это ты разговариваешь? — поинтересовался он с подозрением, оглядел внимательно комнату. Вверх поднять голову не догадался, и я тоже не стал взглядом выдавать мартышонка. — Как с кем? С единственным здравомыслящим и приятным собеседником вокруг — с собой. — А мне кажется… — он замолк на полуслове, когда снаружи донесся особенно отчаянный вопль Лиса, и бросился на помощь через дверь. Через пару секунд полуобезьяныш спустился обратно, но не стал больше меня трогать и даже догадался перейти на шепот. — Ну, что надо делать? — Та-ак. До вылета вы будете все вместе кушать или пить что-нибудь? — Да, варенуху перед отдыхом! — детеныш опять начал оживляться, пришлось шикнуть на него. — Тогда можно тайком подобраться к другому бесхвостому, чуть повыше меня, который еще ходит с чемоданом… ну, с ящиком на двух колесиках. И попросить его продать… — тут я опять замолк. Увы, стрихнин или цианистый калий не подойдут. Обедать же не весь табор будет одновременно, сдохнут только самые голодные, а остальные, глядя на синюшные трупы, заподозрят неладное и не станут есть из того же котла. А сам малец перепугается, забудет про свой план и бросится рассказывать правду и каяться. Да, есть медленные яды, тот же таллий, но будет ли он у Дельца? И яд может подействовать на живые существа разных классов по-разному. Вдруг не убьет? К тому же, с Принца станется напроситься в гости и составить компанию за трапезой, а его-то мне убивать не нужно. Нет, надо подобрать именно снотворное, причем не очень быстрое, но надежное. И чтобы действовало и на типа-мартышек, и на типа-кальмаров, и на типа-птиц, и на типа-насекомых. Или… в дополнение к седативному средству назвать что-то специфичное для… для птиц и рептилий, например. Вдруг получится отравить птероящера? Косвенное убийство целой расы в лице ее последнего представителя, как-никак. — Можно попросить у него лауданум и тмин и тайком вылить в котел с варенухой или в чем вы там ее делаете. Но учти, что этот человек торговец, то есть, ничего не подарит просто так, за красивые глаза и спасибо, потребует что-нибудь в обмен. Юнга вроде тебя может отдать … — что там на нем есть? Цветные тряпки-обмотки на туловище, ремень на поясе, но без металлических сегментов сабли, ремни через плечи и над коленями… А ножен нет случайно? Случайно есть, совсем короткие, на поясе. — Свой нож, например. — Ты что?! — он выпучил глаза. — Это же оружие! — Детское, — парировал я почти шепотом, напомнить ему, чтобы не повышал голос. — Разве после первого самостоятельного рейда ловцу не выдадут клинок для взрослых? Он задумался. — Как-как? Лауданум? Тмин? Молодец, усвоил. Еще пару штрихов. — Да, правильно. Умница, на лету все схватываешь. Но может, не надо? Настойчивость — это хорошо, за свои мечты надо бороться, да и поговорка есть, что победителей не судят. Но лучше не рисковать зря. Вдруг не получится? Он растянул губастую пасть в улыбке. — У меня — всё получится. Это у тебя бы не вышло, у тебя только две лапы с пальцами и хвоста нет! Вот ведь оживился. Я уже устал напоминать ему про тишину. Он согласно кивнул и поморщился, прислушиваясь к писку и бульканью каракатиц на астероиде. — Когда-то у меня был хвост, — усмехнулся я. — И кто оторвал? — Это долгая история. Если начну рассказывать, ты не успеешь подготовиться к вылету. Хотя, может, это и к лучшему. Если останешься, то точно ничего не испортишь и не потерпишь неудачу. Он только фыркнул и снова метнулся на балку. — Только осторожно, — окликнул я его шепотом, — второй помощник Йю сидит на вахте у нашего якоря. — Ой. Ладно, я в обход. Он разулыбался, завернул хвост спиралью и выскочил в разбитое чердачное окно. Я тоже вернулся на открытый воздух. Каракатицам надоела новая игрушка в виде Лиса, и они умчались на жилой модуль. Кажется, пока второй помощник раздавала им воспитательные оплеухи, ее отпрыск и успел допрыгнуть до модуля с трубы дома. И до условного вечера я обменивался колкостями с Лисом. Отдохнуть в этом бардаке все равно не получится, а алиби лишним не бывает. Трапезу устроили на заднем торце жилого модуля. От греха подальше я отказался, а Лис с Охотником с радостью вызвались приглядывать за мной. Здорово их мелкие каракатицы допекли. Принц же твердо вознамерился сводить Розу в гости, а Географ с Дельцом даже не возвращались на астероид и все еще занимались своими делами в глубинах жилого модуля. Чтобы замаскировать незапланированные пищевые добавки в рацион пиратов, я при Принце вслух заметил, что не вижу смысла объедать нищих пиратов, пока у нас есть и свой подножный корм. Принц поразмыслил секунду и сделал нужный мне вывод: прихватить пару-тройку тыкв в качестве ответного подарка. Вот и славно, можно будет списать любые снотворные эффекты и странный вкус на новый для местных жителей продукт. Дальше я Лиса игнорировал — больше переживал, не вздумает ли там Принц возражать или переубеждать пиратов снова. Географ с Дельцом ему тогда ничем не помогут. Да нет, я же постарался, чтобы его больше не воспринимали всерьез, все обойдется. Чтобы совсем усыпить бдительность своей охраны, я быстро занял диван, скинув с него горсть мелких каракатиц. Вот ведь размножаются, твари… Провернуть чуть погодя еще один номер, что ли? Например, выкрасть блокнот у Принца, когда он вернется и завалится спать, и закинуть в смолу. С улья доносились голоса, песни даже, но вялые. Лис и Охотник играли в непонятную игру, перебрасываясь названиями животных. Дожидаясь, пока остальные соседи вернутся, я прокручивал в голове прошедший день. Все ли я сказал и сделал как надо, не оставил ли улик? Все ли получится завтра? Вроде обезьяныш выглядел достаточно счастливым, чтобы не испугаться и не пойти на попятный. Но чужая душа — потемки. И случайности, чтоб их, случайности, которые даже я не в силах предвидеть. Через неопределенное время тишину разорвал почти-петушиный вопль. И я понял, что проспал все и безо всякого снотворного. Дураацкое тело! Из-за него не успел избавиться от блокнота! Но, может, это и не понадобится. Что, уже началось представление? Не рано? Я прислушался к голосам вокруг, просканировал темноту под веками, попробовал провалиться в тень. Безрезультатно. Значит, рано. Я не шевелился, чтобы не выдавать свой интерес, но слушал внимательно. Хриплый голос кудахтал дальше — кто там такой устойчивый? Ворчание Лиса, храп Охотника, тихое бульканье каракатиц, скрип досок и такелажа жилого модуля. И наконец — знакомый капитанский вопль: — Подъем! Полундра! Свистать всех наверх! Я кому говорю! Вот и Лис забеспокоился, вскочил, бросился будить Маленького принца. Раздался голосок Розы, Охотник что-то мямлил и отказывался открывать глаза. — А? Что происходит? Огненные кристаллы? — герой наконец-то соизволил проснуться. — Нет, вернее, не знаю, — затараторил Лис. — В лагере пиратов шум, но что-то я не хочу идти туда в одиночку выяснять, в чем дело, а ты подозрительно крепко спал и не отзывался, прямо как на планете Змея, я аж испугался… А кстати, о змеях! Меня подергали за штанину. Ладно, еще секунды три-четыре — и можно изобразить пробуждение. — Чего? — произнес я как можно невнятнее, приподнял голову — конечно, встретил оскаленную морду. — Твоя работа? — Где? Что горит? Отстань, я спать хочу. — Горит? Разве горит? — всполошилась Роза. Так и быть, я поднялся на диване поглядеть на нее. Она стояла в горшке на столе и возмущенно вякнула, когда Принц велел ей сидеть дома, пока он выяснит, в чем дело. Я отправился следом за ним на крыльцо. Ничего не горело, конечно. Капитан носилась по жилому модулю и вытаскивала на поверхность матросов. Другие мартышки еще как-то поднимались, качаясь и мотая ушами, орущего птероящера я нигде не видел, а вот кальмары только булькали и не шевелились. Но самое главное — парусно-смоляного ядра корабля рядом с модулем не было. Я протер глаза, повертел головой. Ага, сзади, не закрытый парусами, корабль ловцов можно разглядеть: матовый блеск смолы, светлые полосы мачт, рей и такелажа. Далеко малец уже отлетел! Так, а где… А в другой стороне условного небосвода уже появились знакомые проблески. Подлетят через минуту, от силы полторы. Космоплавателям никак не успеть, хотя мартышка-папаша юного дурака все равно запускал спасательный ялик. Прабабка же понимала тщетность попыток и просто смотрела вверх. Корабль для маневра отлетел по другую сторону от траектории осколков, но уже заворачивал на перехват. Вроде бы. На таком расстоянии человеческое зрение не давало объемной и четкой картинки. Но ходовые паруса не разъезжались, так и остались на подставленном под осколки боку. Мартышонок — еле различимая серая точка — хаотично носился по экватору, и со стороны модуля послышались вскрики и голоса тех, кто смог проснуться. — Кай, отводи крыло, чего медлишь? — ага, его дед размахивал всеми лапами, словно внук мог услышать или увидеть его отсюда. Не надейся, тяговые тросы оборваны, а направить корабль исправным боком к осколкам он уже не успел бы. Тем более что раскрытые паруса разворачивали корабль носом к ближайшему источнику света — самим осколкам. Еще секунд двадцать-тридцать — и хотя бы один раскаленный снаряд воткнется в этот ком из дерьма и палок, и даже если не попадет по юркому обезьянышу, то гарантированно подожжет веревки и деревяшки, и все сгорит раньше, чем подоспеет спасательный ялик. И малец уже никому не скажет, как ему пришла в голову столь блестящая идея — ловить осколки в одиночку. А я или освобожусь, или, если косвенного убийства не хватит на возвращение в истинную форму, легко опровергну свою причастность. В боковом поле зрения мелькнула синяя вспышка. О, Принц перешел в парадную форму и стал чертить на боку Б-613 птицу. Он что, надеется успеть? Разве что подобрать поджарку из обезьяныша. Похоже, да, надеялся. Он прыгнул на птицу с разбега и послал ее вперед. Только сверху, с крыши дома, метнулась на птицу еще одна тень, темно-пестрая, и столкнула Принца на газон. И гикнула так, что, кажется, вздрогнули и модуль, и астероид. Нарисованная птица с перепугу рванула вперед не хуже осколка. Ясно, прабабка несется на выручку правнуку. Кто еще умел так вопить? От стенного проема вскрикнула Роза — выбралась все-таки! И Лис бросился на помощь Принцу, но тот уже кое-как поднимался на ноги, все еще в камзоле. Похоже, понял, что теперь ему даже на второй птице не догнать капитана пиратов. А ей не успеть к кораблю раньше осколков — слишком большой крюк сделал малец, чтобы зайти на позицию. Затаили дыхание все, и в тишине даже из такой дали донесся капитанский вопль: — Полный назад, разверни бизань! Старуха и не думала опережать осколки. Она летела им наперерез. Я понял, что она задумала. Сейчас на максимальной скорости, с силой врежется в бок ближнего к ней осколка, а он уже отклонится от траектории, собьет с курса другой кусок, пока малец несется на южный полюс корабля, раскрывая зонт заднего хода, чтобы пропустить снаряды перед собой. Да ш-штоб вас! Да, успела, да, пошла на таран, и ее вопль смолк во вспышке пламени. В раскаленном поле осколка птица с наездницей сгорели за пару секунд бесследно. Тут же раздался вскрик — Принц упал на колени, хватаясь за сердце, синий камзол рассеялся. Это что, его рикошетом зацепило уничтожение его выдуманной зверушки? Надо запомнить, сделать выводы, но не сейчас — сейчас я вслушивался в поднявшиеся крики и ропот, вглядывался в искаженные, ошарашенные морды пиратов, пытался различить черноту страха, отчаяния, злости в тенях, уйти в нее с головой, расслышать смех Сумраков, и сам звал их, пусть и про себя. Все-таки погибла последняя коренная жительница целой планеты! Тени оставались плоскими, голоса — обычными. Я никуда не делся и все так же стоял на крыльце, сжимая перила до боли. И тут в направлении корабля мелькнула еще одна молния. Третий осколок! Видимо, подровняв бок Б-613, он чуть замедлился или отклонился. И сейчас влетел ровно в боковую мачту. Срезал ее легко и непринужденно и унесся дальше, а по мосткам и веревкам во все стороны побежали еле различимые языки пламени и струйки дыма. Не успел я порадоваться, что план все-таки действует, да еще и осколки остались на свободе, как заметил, что к кораблю приближается еще одна трепыхающаяся точка. Птероящер! Не помер от тмина, значит. Точно, малец говорил же, что тот умеет летать самостоятельно. И что будет толку от одного существа? А толк был. Гибрид и так пытался оттащить парус и развести мостки вручную, чтобы изолировать пламя, но не успевал. А пернатый с саблей в два счета разрезал горящий парус и отсек несколько спиц веера от носовой мачты, чтобы они рухнули в смолу, а потом так же быстро, напрямую, занялся другим парусом. Ясно, ущерб ограничится потерей половины снастей. Ш-штоб вас. Вся затея насмарку. Так, гипотеза об уничтожении населения целого мира неверна. Как бы сейчас не пришлось проверить версию с уничтожением собственного тела. Ведь щенок остался жив и запросто доложит, кто его надоумил. Жаль, что он родственник капитана. Будь он чужим детенышем, можно было бы попробовать накрутить потомков старухи, чтобы они казнили паршивца на месте, без суда и следствия, но своего сына и внука они вряд ли прибьют так просто. Значит, надо напирать на то, что я ничего криминального ему не сказал, и вообще всячески отговаривал его, а он сам все испортил. Оправдать снотворное будет сложнее, но немного времени есть. Неспешные однопарусные ялики еще только разгонялись. И начать прямо сейчас, до того, как он вернется — как будто я не имел злого умысла и сам в шоке. Может, Принц и поверит — он же начинал сомневаться в моих мотивах. Рановато проверять это доверие на прочность, но что еще оставалось? Вдруг сработает? Как он там, кстати? А он все еще лежал, сжавшись, на траве, и Лис тыкался мордой ему в лицо и звал. Я соскочил с крыльца, пошел к ним, на ходу начиная речь: — Вот ведь дурак этот хвостатый. Зачем?! Я же предупреждал его, что ничего не выйдет! Принц приподнялся на локте, оглянулся на меня. Я замер на полпути. Не нужно было видеть тени эмоций, чтобы понять: сейчас я все-таки проверю, что же станет со мной после смерти тела. Кое-как он поднялся, не спуская с меня взгляда. Потянулся кулаком, не ладонью, к груди, но ничего не произошло. Ого, сильно его расстроила смерть мартышки, раз не может перейти в боевую форму. В два шага он оказался рядом, схватил меня за ворот, словно собирался задушить — а может, и собирался. — Ты!.. Так ошибиться! Не было никакого доверия, нечего и рассчитывать — я бы на его месте ни за что не поверил, а он же не дурак, увы. На миг мы замерли лицом к лицу. Я успел различить слезы на его щеках, сжатые зрачки, и тут же он со сдавленным стоном отвернулся и отступил обратно. Можно выдохнуть. Нет, рано! Принц уже доставал блокнот. Уж лучше бы придушил, все-таки был бы шанс. Откинул обложку… и никуда не денешься с астероида… и вытащил из корешка карандаш. А, тогда ладно. Интересно даже, что он придумает и нарисует. Несколько прямых штрихов. Что за ящик? Принц дунул на страницу, замельтешили белые искры, расползлись, закрыли все вокруг… о нет, все-таки он загнал меня в блокнот, а не вытащил новый предмет наружу! И к чему тогда было рисование? Я огляделся. То есть, хотел оглядеться, но не смог и головы повернуть. Ни пальцем не пошевелить, ни вздохнуть, ни рта открыть, ни закрыть глаз. Разве что скоситься вбок, но и сбоку, и впереди ровное бело-желтоватое ничего. Проклятье! Он все-таки придумал, как нейтрализовать меня даже на бумаге! Как? Что ж, у меня теперь есть целая вечность на размышления. Пока хотелось только выругаться вслух. Но даже это невозможно.