Поднося вино (将进酒)

Ливень всё стегал лужи, расплёскивая воду. Не сбавляя хода, Сяо Чие проскакал через весь город прямо к дворцовым воротам: там, над паланкинами, уже раскрывались один за другим алые шёлковые зонты, защищая от дождя важных министров от третьего ранга и выше. Чэнь Чжэнь, военный министр, специально не стал спешить во дворец, — дождался Сяо Чие на лестнице. — Цеань. Выслушайте меня. Не существует в нашем мире неуязвимых армий. Поражение это опыт, а опыт — лучший учитель на пути к победе. Цзимин годами сражался с ханьше, но ведь он тоже человек. Он говорил просто и бесцеремонно, но Сяо Чие понимал, что у него на сердце: Чэнь Чжэнь был дальним другом отца. Молча кивнув министру, он поднялся вместе с ним к дверям зала Минли, и замер в ожидании аудиенции. Дождь поливал его, а он будто и не замечал, — так и стоял в тени, пока один из зонтиков не поднялся вдруг над его головой. Это подошёл Шэнь Цзечуань, встал рядом. От дождя алые одежды обоих потемнели, делая их похожими на двух демонов в ночи. Вскоре Фумань поднял занавесь входа, уважительно поздоровался с чиновниками, и принялся по одному вызывать их, пропуская внутрь. Первым вошёл Хай Лянъи, за ним его подчинённые. Шэнь Цзечуаню остался на месте, — ему полагалось нести караул у дверей, Сяо Чие же замер как вкопанный, и во взгляде его, устремленном на Шэнь Цзечуаня, бушевало множество чувств. Больше не задиристый пёс, — одинокий волк, отбившийся от стаи, вот кем он казался. Как же хотелось Шэнь Цзечуаню ласково коснуться его щеки! Но для нежности было не время и не место, поэтому они просто стояли молча в тени Запретного города, чувствуя тяжесть невидимых оков. Сяо Цзимин был серьёзно ранен, иных генералов у Либэя не осталось. Значит, в столице должны были выбрать нового командующего, на замену. И все понимали: Сяо Чие не выберут точно. Слова Ци Чжуинь оказались пророческими: но зря она предупреждала Сяо Цзимина, что нужно искать преемника. Слишком долго военная мощь была сосредоточена в руках одной семьи, — либэйская конница готова была следовать лишь за человеком из клана Сяо. Стоит пасть Сяо, как посыпется и Либэй. Княжичу-внуку Сяо Сюню едва исполнилось шесть, значит единственным, кто смог бы встать во главе конницы, оказывался Сяо Чие. Однако, столица могла отпустить его лишь в обмен на Лу Ичжи, — жену наследного княжича, — и его сына. Сяо Чие всегда понимал, что он всё равно что лиса, пользующаяся могуществом стоящего позади тигра: якобы может творить что угодно, благодаря связям, но на самом деле скован по рукам и ногам. Теперь же он как никогда остро почувствовал тяжесть этих оков, страстно одержимый одной лишь мыслью: вырваться отсюда! Домой! Но всё, что он мог, — безмолвно смотреть на Шэнь Цзечуаня, зная, что во всем свете лишь он один поймёт. — Ваше сиятельство? — шёпотом позвал Фумань. Сяо Чие развернулся и молча вошёл в зал. *** — Министерство податей назначило ответственных для проверки провианта, предназначавшегося Либэю. Раз что-то пошло не так, отчего же министерство податей об этом не донесло? — сразу же начал Цэнь Юй. У него не было времени подать письменную жалобу, поэтому он без предисловий накинулся на Вэй Хуайгу. — Вы задержали срочное послание с Северо-восточной военной дороги на два часа! Если отзовём груз сейчас, в такой ливень, гонец опоздает на четыре дня! Сколько людей ты погубишь за эти четыре дня, Вэй Хуайгу?! Вэй Хуайгу молчал, неподвижно стоя на коленях, будто в трансе, и даже не спорил. Стоило Сяо Чие войти, как в зале повисло молчание. Старые министры склонили головы, некоторые даже закрыли лица руками.Единственным звуком, нарушавшим тишину, был шум дождя снаружи. Внутри же царила удушающая жара. — Цеань… — начал Ли Цзяньхэн, но, не найдя слов, просто продолжил, — …присаживайся. Но Сяо Чие не стал садиться, лишь поклонился. — Этот подданный только что прибыл и не посвящён во все детали. Что произошло в Либэе? — Вы с ума посходили что ли?! — Ли Цзяньхэн в сердцах отшвырнул доклад. — Никто не сказал хоу, что случилось?! Это вам не какая-то мелочь! Вэй Хуайгу, рассказывай сам! — Что-то произошло с провиантом, доставленным в Либэй в прошлом месяце, — ответил Вэй Хуайгу, не поднимая головы. — Согласно докладу Ян Чэна, заместителя уполномоченного в Цзюэси, зерно оказалось заражено плесенью. Из-за этого, накануне сражения множество либэйских солдат слегло. Никто не осмелился взглянуть Сяо Чие в лицо. Клан Сяо годами доблестно сражался на границе, пять лет назад спас императора. Племя ханьше считалось самым опасным и сильным из бяньша, но Сяо Цзимин в одиночку сдерживал их, защищая весь северо-восток. А что сделали они, столичные власти? Взяли его младшего брата в заложники, а воинов, ценой своих жизней защищавших страну от набегов бяньша, накормили заплесневелым зерном! Но Сяо Чие и бровью не повёл. — Груз был проверен чиновниками в Цзюэси, — сказал он. — Если Ян Чэн знал, что с зерном что-то не так, почему не доложил сразу? Зачем ждал, пока оно доберётся до Либэя? Он заместитель уполномоченного, и никакой ненависти к Либэю не питает, ему нет смысла рисковать головой. Чиновники из министерства податей трижды всё проверили, доложили, что это прошлогодний урожай. И вдруг, по прибытии, он превращается в старое, заплесневелое зерно. Все проверяющие, — чиновники низкого ранга, им это для чего? Потом обоз пришёл по Северо-восточной военной дороге в Либэй, и там управляющий складов тоже проверил груз прежде чем распределить. Нужно было очень постараться, чтобы офицеры и солдаты, при стольких проверках, отравились заплесневелой едой. И кто-то постарался. Чем больше он говорил, тем мрачнее становились его слова. — Тридцать лет Либэйская тяжёлая конница охраняла границу, и заслуживает наказания за то, что в этот раз не смогла сдержать врага. Но вот, что я вам скажу: поражение Либэя в битве, — неприятность для клана Сяо. Поражение Либэя в войне, — трагедия для Дачжоу. Несколько лет ханьше ходили вдоль наших границ, выжидая, а когда посыпалась оборона Чжунбо, пустили вперёд конницу остальных одиннадцати племён, и она прорубила себе путь почти до самых ворот Цюйду. Всего пять лет прошло, а все уже забыли резню в Шести префектурах Чжунбо. Мы ещё не отомстили за это унижение, а уже подставляем своих людей для нового? Собравшиеся чиновники побледнели, поняв, к чему он ведёт. Сяо Чие не стеснялся в выражениях, и всерьёз собрался найти виноватого. Кто-то испортил провиант военного назначения, и либэйского волчонка не сбить было со следа обычным бюрократическим крючкотворством. Он готов был рвать и метать, и не собирался любезничать тут с ними! — Скорее всего, прошлогоднее зерно заменили низшие чины, и перепродали на сторону, — подал голос Кун Цю. — Несколько лет назад в Чжунбо случилась нехватка урожая, и торговцы, успевшие припрятать зерно, здорово на этом нажились. Однако, я и подумать не мог, что чиновники сговорятся с ними и так нагло нарушат закон! Если мы не проведём тщательное расследование, нам нечего будет ответить Либэю, и этот подданный нижайше просит государя приказать императорской страже начать следствие для суда Трёх министерств. Нужно прочесать всё от Баймачжоу до Цюйду, только так мы доберёмся до правды! — Но это не единственный вопрос, который нам нужно срочно решить, — Чэнь Чжэнь бросил взгляд на Сяо Чие. — Провиант для Приграничья тоже поставляется из Баймачжоу, нужно немедленно предупредить командующую Ци! Нельзя допускать распространения дурного зерна. — И чем теперь кормить десятки тысячи солдат? — ледяным тоном спросил Сяо Чие. — Это зерно наскребли из трёх житницЦзюэси, и если его выкинуть, откуда взять ещё? Если не сможем собрать новый обоз за пять дней, воинам Либэя и Цидуна придётся сражаться на голодный желудок. — Займите зерно в Хуайчжоу, Хэчжоу и Цичжоу, — спокойно ответил Хай Лянъи. — Двор подготовит долговые расписки. Медлить нельзя, однако, достать такую сумму из казны по мановению руки не получится. Поэтому мы можем лишь пообещать освободить эти три префектуры от налогов на два года. — То, что удалось собрать в Баймачжоу, — урожай всех тринадцати городов. Три префектуры, о которых вы говорили, этого не потянут. К тому же, они далеко друг от друга, понадобится много дней, чтобы собрать новый обоз. — Предупредите Ци Чжуинь, что рацион приграничного гарнизона будет в этом году урезан вдвое. У них есть свои поля, значит, возможно, имеются и излишки урожая. Пусть зерно из Хэчжоу также идёт в Приграничье. Обозы из Цичжоу и Хуайчжоу нужно начать собирать сегодня же, — пусть Хай Лянъи не до конца выздоровел, но мыслил ясно и чётко. — Наследный княжич ранен, ему нельзя оставаться на поле боя. Князь болен и может долго сражаться. Чэнь Чжэнь, у вас есть час на то чтоб составить для меня список боевых генералов. Через три дня у Либэя должен быть новый командующий. Ни у кого не осталось сомнений, что Хай Лянъи взял дело в свои руки, и Вэй Хуайгу в этот раз не сорвётся с крючка, — Сяо Чие не позволит. Он не пошёл в атаку лишь потому что назначение генерала было куда важнее. Вэй Хуайгу, в свою очередь, вёл себя несколько странно: так и стоял на коленях молча, даже не попытавшись оправдаться. *** После совета все чиновники собрались в боковом зале дворца Минли, куда прислуга нанесла ламп. Хай Лянъи вреден был ночной холод, поэтому Кун Цю накинул старику на плечи свой плащ. Укутавшись, верховный секретарь взмахом руки велел всем садиться. — Завтра я пошлю в Верховный секретариат письменный протест, — заявил Цэнь Юй. — Клан Вэй слишком часто оступается, это переходит все границы. Его величество милостив, поэтому, разбирая инцидент с Вэй Хуайсином и наводнением, не тронул Вэй Хуайгу, и тому не пришлось признавать свою вину! Но в этот раз дело касается армии, нельзя вот так прощать ему халатность! — Заслуги при дворе не определяются ни фамилией ни положением клана. Чиновник сослужил дурную службу своему повелителю, а вы выставляете всё так, словно его вина в принадлежности к клану Вэй. Если он допустил ошибку, его следует снять с поста невзирая на имя, — хрипло ответил Хай Лянъи, даже глотка воды не успевший сделать за вечер. Он обернулся к Сяо Чие. — Наследный княжич не первый год водит войска в бой. Раз он смог отразить мощную атаку и вернуться в Либэй, значит его жизнь вне опасности, поэтому не тревожьтесь так, ваше сиятельство. А вопрос с нехваткой провизии для Либэя мы начнём решать сегодня же, и просидим всю ночь, если потребуется. Сяо Чие понял, что он пытается сказать: «никто тебя в Либэй не отпустит, даже не надейся». Сяо Цзимин был побеждён, но не погиб, а даже если б и погиб, есть ещё Сяо Фансюй. — В Цюйду множество достойных генералов, но немногие быстро приспособятся к нашей дикой жаре. Хунъянская гряда подходит к пустыне, к тому же шестой месяц на носу, — офицер с юго-запада, непривычный к такому, у нас воевать не сможет, — сказал Сяо Чие, оглядывая старых министров. Он явно не испытывал перед ними никакого трепета, и любую атаку готов был отразить: например, дать понять Хай Лянъи, что генерал должен быть из Либэя или Цидуна, — никаких домашних вояк, которые лишь болтать умеют. Хай Лянъи согласно кивнул. В такое время нельзя было поддаваться чувствам и думать о своей выгоде: Либэй нуждался в генерале, способном вести войска. Можно было бы повысить кого-то из способных старших офицеров, к примеру, Чжао Хуэя, вот только всех их Сяо Фансюй натаскивал как подчинённых. Они вполне могли командовать отрядами, но в глазах солдат влияние их было недостаточно чтобы вести в бой всю либэйскую конницу. Ещё со времён Сяньдэ в Дачжоу наметился недостаток блестящих генералов. Цзо Цяньцю исчез, у остальных Четырёх великих были свои заботы. Лучшими офицерами считались выходцы из Цидуна, отобранные и тренированные самой Ци Чжуинь. Однако, им были привычны сражения в цидунском приграничье, особенностей либэйской стратегии они не знали. К тому же, клан Ци собирался породниться с кланом Хуа. Если поставить цидунского генерала, хоть и временно, во главе либэйской армии, баланс сил нарушится, и один клан снова возвысится над остальными. Так кого же назначить? Даже у Хай Лянъи от этой головоломки заломило виски. Пока присутствующие варились в своих тревожных мыслях, в зал неожиданно вбежал Фумань. — Господа, взгляните, кто к вам пожаловал! Сяо Чие обернулся, и вдруг вскочил на ноги, за ним последовали все остальные. Хай Лянъи даже вышел вперед, чтобы самолично поприветствовать вошедшего. Нежданный гость снял плащ, обнажив седую голову, поклонился, приветствуя Хай Лянъи, и лишь затем посмотрел на Сяо Чие. — Этот недостойный скакал в столицу не зная отдыха, дабы испросить у его величества аудиенции по поводу Либэя. Сяо Чие сглотнул ком в горле. — Учитель… Но Цзо Цяньцю, не ответив ему, улыбнулся Хай Лянъи. — Сколько лет мы не виделись, верховный секретарь! Надеюсь, вы в добром здравии? Хай Лянъи крепко сжал его запястья. — Генерал Цзо отягощён летами, сможет ли он послужить родине? Цзо Цяньцю глубоко вздохнул. — Пусть я уже не тот бравый воин, каким был во времена юности, пусть лицо моё испещрили морщины, и волосы убелила седина, мне хватит сил натянуть тетиву. Оставьте беспокойство, верховный секретарь: я прибыл во-первых для того чтобы временно занять место Цзимина во главе либэйской конницы, а во-вторых, — передать послание от Сяо Фансюя. Все замерли в ожидании, боясь пропустить хоть слово. Цзо Цяньцю заговорил, чеканя каждое слово и внимательно глядя в глаза ученика: — Десять лет боевая слава либэйского князя разносилась по горам Хунъянь подобно тигриному рёву. Но сын был повержен, и отец желает отомстить, самолично вырвать победу у Амуэра из племени ханьше. Ударил гром, и пронзительный крик кречета раздался над Цюйду. Далеко-далеко, за десятки тысяч ли от столицы, знамя Либэя захлопало по ветру на фоне чернильных туч. Сяо Фансюй, много лет не ступавший на поле боя, снял свою невзрачную бамбуковую шляпу и, облачившись в доспехи, встал во главе войска. — Амуэр! — низким голосом крикнул он, перекрикивая ветер, рвущий его плащ, и расхохотался. Взмах руки, и хищные птицы Либэя взмыли в небо. — Либэй давно провёл для вас границу на востоке! Зачем ты рвёшься сюда? Что хочешь доказать? Хунъянская гряда наша! Всадники в чёрном, стройными рядами стоявшие за его спиной, все как один достали мечи. Издалека либэйская конница казалась огромным зверем, зашевелившимся во тьме после долгого сна.