Поднося вино (将进酒)

Пан Сянцзе, тем временем, был временно отстранен от службы в ожидании окончательного приговора. Порку ему, однако, уже назначили, и, получив батогов, он мог только лежать лицом вниз, стонать и вздыхать, залечивая раны. Его сын, Пань Линь, тоже был привлечен к ответственности: цензоры каждый день бросались на него во время заседаний, и, в конце концов добились того чтоб его тоже отстранили от дел и запретили покидать столицу. Сяо Чие же, по случаю своего повышения, закатил пирушку и пригласил хоу Хэляня. Вот только хоу, помнившему неудачную попытку императрицы сосватать его дочь Чжаоюэ за Сяо Второго, принимать приглашение было неловко. К тому же он беспокоился, что несостоявшийся зять, кичась своим новым титулом, чего доброго начнет унижать его перед гостями. Поэтому он решил отправить вместо себя сына. Сына этого звали Фэй Ши, и на улице Дунлун он был фигурой хорошо известной. Когда-то они с Сяо Чие даже имели привычку выпивать вместе, но никто из столичной золотой молодежи не мог сравниться с княжичем Сяо в расточительности и самодурстве. Фэй Ши, ко всему прочему, побаивался клана Сяо, и кончилось это тем, что он начал десятой дорогой обходить Сяо Чие и Ли Цзяньхэна. Неудивительно, что когда отец обязал его идти на пир к Сяо Второму, он пал духом и поспешил в обратном направлении, — в резиденцию Паней, уговаривать Пань Линя пойти с ним. — Идем же! Развеем немного скуку! — потребовал он, решительно приподняв полы халата, словно собирался отправляться немедленно. — Пировать будем на реке Кайлин, гостей соберется много. — Не пойду, — отозвался Пань Линь, тетешкая сына, которому недавно исполнился всего месяц. — В последнее время никакого настроения нет. — Разве весело с младенцем сидеть? — Фэй Ши посторонился, пропуская кормилицу. — А я вот отказаться не могу, отцовские приказы не обсуждаются. Тебе же стоит пойти, потому что Сяо Второй водит дружбу с левым старшим цензором Цэнь Юем. Если поговорит с нгим, может, цензорат и поумерит пыл, перестанет тебя так доставать. — Ну да, — Пань Линь вытер руки и отложил платочек. — Как раз Цэнь Сюньи на меня пуще всех набрасывается! Сяо Второй поднялся только благодаря дружбе с его величеством, разве есть у него влияние на цензорат? Нет уж, если пойду, — выйдет неловко. Не желаю позориться! — Что ты за упрямец такой! — Фэй Ши не оставлял попыток его выманить, но аргументы у него кончались. — Вот именно, он дружил с его величеством! Если он замолвит перед императором словечко за клан Пань, неужто тебе хуже станет? Пошли уже! Мы с ним старые знакомые по пирушкам, я тебя представлю. Поняв, что отказа Фэй Ши не примет, Пань Линь выбрался-таки из дома, и вскоре приятели направились к причалам реки Кайлин. *** Итак, Сяо Чие закатывал пирушку, а это значило, что тем вечером на реке Кайлин тесно было от разукрашенных цветочных лодок. Он стал так знаменит, что все бордели и рестораны на берегу наперебой старались обслужить его и его гостей. Деньги лились нескончаемым потоком: каждый старался угодить свежеиспеченному хоу, поднести ему золото или дорогой подарок. Сяо Чие прекрасно понимал, однако, то в этом мире ничего бесплатного нет: стоит принять щедрый дар, и будешь по гроб жизни обязан дарителю. Может, прямо сейчас с тебя должок и не стребуют, но однажды — обязательно. Памятуя об этом, он не принял ни монетки, и за все платил из своей казны. Чэнь Ян же, «за сценой» беспрестанно щелкал на счетах, и чем дальше, тем медленнее. В конце концов он просто отбросил их и обернулся к Дин Тао с Гу Цзинем. — Император пожаловал нам столько земель и домов! Предложу господину выбрать счастливый день и продать их все скопом. Сяо Чие как раз вышел к ним, переодевшись для пира. Он представлял собой величественное зрелище: горделивая осанка, вышитый халат, золотой гуань в волосах, черные как ночь, начищенные сапоги. Однако, заслышав слова Чэнь Яна, он несколько сдулся и ощупал пояс в поисках кошеля. — Я что, настолько нищий? — Весна только началась, а расходы лишь множатся. Деревни в вашем владении приносят кое-какой доход, но дома в Цюйду его сжирают: они пожалованы его величеством, поэтому сдавать мы их не можем, а порядок там поддерживать нужно. В княжеской резиденции и Дворе цветущих слив, к примеру, трудятся по меньшей мере человек триста. Мы тратимся на ежемесячное жалование для слуг, подарки, и… — …И конфеты для Дин Тао, — закончил Сяо Чие. — Ты сжираешь столько, что на эти деньги можно разведывательный отряд целый год кормить! Разбаловали мы тебя. Дин Тао отчаянно вцепился в книжечку. — Наследная княжна разрешила… — пробормотал он. — Еще тогда, дома… — Здоровый лоб, а все конфеты трескаешь, — безжалостно бросил Сяо Чие. — Хватит. Зубы испортишь. — Я, пожалуй, отложу на сегодня расчеты, — Чэнь Ян схватился за стол, борясь с головокружением. — Продолжу завтра утром. — Щедрость, — добродетель настоящего мужчины! — провозгласил Гу Цзинь. — Проверь расходы наших хозяйств за пределами столицы. Я там сто лет не был, а старший брат и подавно. Не удивлюсь, если слуги без хозяев распоясались и обносят нас. — Сяо Чие вышел было за дверь, широкими шагами, но тут же вернулся. — Сейчас посчитай! Больше пары тысяч на расходы там выйти не должно, я уверен. Кое-кто уже… этим занимается. Дождавшись его ухода, Гу Цзинь обернулся к товарищам. — Это кто у нас за кошельком второго княжича следит? Чэнь Ян промычал что-то невразумительноеи снова взялся за счеты. Дин Тао неловко потер сапогом об сапог и, вытянув шею, прошептал театральным шёпотом: — А я знаю, кто. ◈ ◈ ◈ Приглашены на этот пир были немногие: придворные чиновники от четвертого ранга за участие в таких «дружеских посиделках» подвергались порицанию цензората. Сяо Чие, как командующий гвардией, не имел права звать и военных чинов, с которыми сталкивался по службе. Всё это было в порядке вещей: Цэнь Юй, к примеру, собирая гостей, сперва попросил разрешения верховного секретариата, и устроил пир лишь с одобрения Хай Лянъи. Но не обошлось без происшествий: набравшийся Кун Цю получил за неподобающее поведение выговор от цензората, и целую воспитательную лекцию от старшего секретаря Хая. С императорскими цензорами шутки были плохи: они могли не только смещать нижние чины, но и самого императора порицать! Даже Хай Лянъи не был от них защищён: к примеру, если бы катастрофа со сточными канавами усугубилась, его, как старшего секретаря немедленно привлекли бы к ответу. Ли Цзяньхэну от цензората тоже досталось: взойдя на престол, он обнаружил, что трон ужасно тверд, и подолгу сидеть на нем просто-напросто больно. Но стоило ему пожаловаться на это слугам, как через несколько дней цензорат прислал ему осторожно сформулированный выговор. Поэтому император по сей день страдал молча, не заикаясь больше о подушках. Итак, приглашать важных чиновников Сяо Чие не имел права, зато вполне мог звать людей благородных и потомственную знать. Поэтому в тот вечер на реке Кайлин собрался весь цвет дачжоуской аристократии. По большей части это была золотая молодёжь, не имевшая ни чинов не заслуг и со спокойной душой развлекавшаяся напропалую в тени влиятельной родни. Фэй Ши был как раз из таких: отец его был в добром здравии, старшую сестру собирались выдать замуж в клан Хань, так что насущные вопросы, вроде того, откуда берутся еда и одежда, его не волновали. В учебе он тоже не преуспел, и целыми днями валял дурака. Выбравшись из паланкина, он тут же потащил Пань Линя к Сяо Чие. — Позвольте поздравить, ваше сиятельство! Сяо Чие рассмеялся. — Рад, что вы, юный господин, меня сегодня почтили своим присутствием. Пейте не стесняясь всё, чего душа попросит. Увидев, что хозяин держит себя приветливо, Фэй Ши невольно расслабился. — Благодарю ваше сиятельство за радушие. Обещаю, трезвым не останусь! — Вы тоже угощайтесь как следует, заместитель Пань, — обратился Сяо Чие к Пань Линю. — А как поживает ваш уважаемый батюшка? Ему получше? У Пань Линя от волнения сердце трепыхалось где-то в горле, но услышав вежливые речи он немного успокоился. — Благодарю за заботу, ваше сиятельство. Мой отец в добром здравии, но стыдится показаться на люди. Милосердие императора поразило его до глубины души, и все дни он теперь проводит размышляя о своих проступках. Сяо Чие огорченно вздохнул. — Его превосходительство Пань служил трём императорам, в государственных делах всегда проявлял честность и добросовестность. Жаль, что его постигла такая неудача. Пань Линя глубоко тронули эти слова. Каждый день он терпел неудачи и унижался, умоляя старых знакомых и друзей просить за его семью перед государем. Отозвался на его просьбы лишь клан Фэй, остальные же отказывались под разными предлогами. Будучи старшим законнорожденным сыном сильного клана, он никогда раньше не испытывал подобных трудностей, — карьера его строилась сама собой. Но вот, мир повернулся к нему своей лицемерной стороной, и Пань Линь на себе познал людское непостоянство. — Мой отец… — возбуждённо начал он, но, вспомнив о правилах приличия, одернул себя и улыбнулся. — Впрочем, не будем об этом. Я пришёл поздравить вашу светлость и пожелать вам всего наилучшего. Примите же мои искренние поздравления! — Ну что вы, это всё мне досталось милостью его величества. Я всего лишь извалялся в грязи по царственному приказу, это ни в какое сравнение не идёт со службой его превосходительства Паня и заместителя Паня, ежедневно заботящихся о благе империи. — Сяо Чие обернулся. — Чэнь Ян. Проведи юного господина и заместителя Паня на лодку, проследить чтоб они угостились как следует. Чэнь Ян поклонился и проводил гостей на борт. Занавеси на палубе были опущены, за ними пела лютня-пипа, прекрасные мелодии струились в вечернем сумраке. Рассажены гости были по степени знатности, — Пань Линя и Фэй Ши Чэнь Ян провёл на почётные места, к наследникам благородных кланов. Пань Линь приметил знакомые лица, но здороваться не стал. Чувствуя, что повисло недружелюбное молчание, Фэй Ши немедленно попытался навести мосты. — Ну и ну, старший юный господин Сюэ тут! Поистине редкое зрелище! Старший сын семьи Сюэ звался Сюэ Сюи. Он приходился Сюэ Сючжо старшим законнорождённым братом, но ни талантами ни умом не блистал, и обошел Сюэ Сючжо лишь благодаря старшинству и положению в семье. Он был человеком честолюбивым, и, видя, что клан Пань переживает не лучшие времена, отвернулся от Пань Линя. Сюэ Сюи отпил вина. — Пф. А вы как поживаете, юный господин Фэй? Фэй Ши закрыл веер. — Я? Недурно, недурно. Над чем вы сейчас трудитесь? Давно вас не видно. — Занят, — надменно бросил Сюэ Сюи. — Изучаю редчайшие бумаги времен предыдущего правления. Фэй Ши улыбнулся. — Поистине ваша светлость человек многих талантов! Как же вы нашли время выбраться сюда? Сюэ Сюи не повернулся, так и сидел к ним в пол оборота, явно избегая смотреть на Пань Линя. — Я слышал, Яо Вэньюй вернулся в столицу. Подумал, вдруг он сегодня явится сюда, вот и пришел. Есть у меня к нему разговор. Пань Линь долго терпел его, но такой грубости снести не смог. — Очередь из тех, кто хотел бы удостоиться чести побеседовать с Юаньчжо, до самых Хунъяньских гор растянулась, и впереди — люди самые ученые и образованные. Не тратьте время, ваш черёд не наступит! Сильнее всего Сюэ Сюи ненавидел насмешки над его скудными талантами и невежеством. Он поставил чарку и холодно процедил: — Что ж. Может я и не достоин такой чести, но, по крайней мере, осознаю пределы своих способностей. И, в отличие от некоторых, нахожусь на своём месте! Услышав эту двусмысленую колкость, Пань Линь вскочил. Ядовитый Сюэ Сюи, увидев, как он покраснел от гнева, хладнокровно усмехнулся. — Что это вы, Чэнчжи? Вам что, гвоздей на стул насыпали? На вас же все смотрят. Впрочем, клан Пань в последнее время поистине приковывает внимание, мы все впечатлены вашими подвигами! Даже больше, чем рождением вашего сына! Первая жена Пань Линя умерла от болезни, наложницы одна за другой страдали от выкидышей. Огорчившись, что отпрыску уже за тридцать, а собственных сыновей у него все нет, старая госпожа Пань отказалась от мяса и принялась истово молиться Будде, не забывая, впрочем, изыскивать и другие способы. Она запихивала к Пань Линю в спальню всё новых и новых женщин с таким усердием, что над этим уже потешался весь город. Пошли слухи, что заместитель Пань страдает постыдной слабостью. Его захлестнул гнев. Трясясь и хватая воздух ртом, он ткнул пальцем в Сюэ Сюи. — Ты… ты… да как ты смеешь?! — он даже заикаться начал от ярости. — Сам-то позволил брату-ублюдку прибрать к рукам всё хозяйство! Да ты… да ты же туп как свинья! Сюэ Сюи ударил по столу и вскочил: — А ну заткни рот! Невежда! Позор ученого сословия! — Животное! — огрызнулся Пань Линь. — Нет, ты хуже животного! Фэй Ши, зажатый между молотом и наковальней, сидел, вцепившись в чайную чашку, но когда спорщики буквально начали брызгать слюной ему в лицо, не выдержал. — Да что ж вы делаете! Старший юный господин, Чэнчжи, прекратите сейчас же! Портите такую славную пирушку… — Вы меня с ним не равняйте! — прорычал Сюэ Сюи. — Он не достоин даже туфли мне подавать! Пань Линь огляделся, схватил чашку, и грохнул ее об стол. После этого на лодочной палубе начался сущий кошмар. Противники сцепились в драке, и даже Фэй Ши не мог их разнять. Забыты были приличия, забыт страх потерять лицо, — осталось лишь желание придушить врага. Сюэ Сюэ был низкорослым и тощим домоседом, борьбой не занимался и драться не умел, поэтому Пань Линь без особых усилий повалил его на пол и врезал кулаком в живот. — Ты… как смеешь меня би-ить! — взвыл Сюэ Сюи. Не найдя другого оружия, Пань Линь стащил с ноги туфлю и принялся охаживать его по лицу: — Преподам тебе урок, раз старший господин Сюэ не может! Заткну твой грязный рот! Ты кто такой чтоб меня поносить?! — Господа! Господа! — взмолился Фэй Ши, перекрикивая шум, и стараясь не попасть под горячую руку. — Прекратите же драться! Прекратите немедленно! Охрана! На его зов из-за занавеси вышел мрачный Сяо Чие, за ним спешил Чэнь Ян с охранниками. Дерущихся кое-как растащили. Сюэ Сюи, с красными следами подошвы на щеках, пытался одновременно прикрывать лицо рукавом и пнуть Пань Линя. — Я с тобой ещё не закончил! — крикнул он, вытянув шею. Пришедший в себя Пань Линь являл собой жалкое зрелище: случилось как раз то, чего он боялся, — он опозорился перед всеми, и прекрасно это осознавал. Не глядя ни на кого, он решительно сказал, задрав подбородок: — Даже если я, Пань Чэнчжи, буду умирать от голода, никогда не сяду с тобой за один стол, Сюэ Сюи! Если весь наш клан даньчэнских Паней поразит ужасная кара, никогда не попрошу помощи у клана Сюэ! С этими словами Пань Линь швырнул туфлю на пол, и, все так же не глядя ни на кого, поклонился Сяо Чие, сложив руки перед грудью. — Я, Пань Чэнчжи, непременно уплачу вашему сиятельству за испорченное веселье, и вдвое заплачу за всю посуду, которую разбил! Нет, больше того! Я, Пань Чэнчжи, обязуюсь взять в аренду все лодки на этой реке, чтоб ваше сиятельство могли вдоволь повеселиться! А теперь позвольте откланяться, я еще принесу вам подобающие извинения! Он сбросил вторую туфлю, и, переступив через лужу, оттолкнул Фэй Ши на пути к выходу. — Ваше сиятельство, не спешите, — спокойно сказал Сяо Чие. — Чэнь Ян, отведи заместителя Паня переодеться. — Да-да, Чэнчжи! — быстро отозвался Фэй Ши. — Давай-ка сперва тебя переоденем! В конце концов, Пань Линь был наследником благородного клана, да к тому же придворным чиновником, — в таком растрёпанном виде ему показываться на улице было никак невозможно, поэтому он нехотя ушел, сопровождаемый Чэнь Яном и Фэй Ши. Сяо Чие поманил Гу Цзиня. — Ты, господин хороший, тоже с нами.