Поднося вино (将进酒)

Плащ был слишком велик, — тут же сполз с плеч. Шэнь Цзечуань накинул его обратно, и тепло, пахнущее Сяо Чие, вновь окутало его. Он достал платочек, утереть мокрые из-за этого Сяо щеки, и невольно прижал ткань к носу, вдохнул. И здесь запах Сяо Чие. Посреди всего этого шума и толкотни… На мгновение Шэнь Цзечуань прикрыл глаза, и нахмуренный лоб его сам собой разгладился. В верхней части короба лежали свежие паровые рулетики, в нижней, — горшочек с горячим целебным отваром. В такую сырую, холодную ночь, еда остывала мгновенно, — значит, Сяо Чие, чтобы доставить все горячим, пришлось бежать быстрее ветра. Гэ Цинцин хотел было принести командиру чаю, но, пробравшись в развалины с удивлением и облегчением увидел, что тот пьёт лекарство. — А, вам уже всё принесли. Ну и хорошо, а то я уже хотел распорядиться чтоб кто-нибудь сбегал за горячим. Шэнь Цзечуань залпом осушил чарку и вытер рот согнутым пальцем. — Далеко продвинулись со сносом? — Едва-едва зашли за Лотосовый павильон, там тяжело, сплошные завалы, вот работа и остановилась, — Гэ Цинцин закатал рукава. — Что-то здесь не так, скажу я вам. — Очередная загадка. — Шэнь Цзечуань сел поудобнее, помолчал немного, собираясь с мыслями. — Только император знает, кто вывел его из дворца. Если он откажется говорить, мы упремся в тупик. — Сдается мне, то, что он оказался под завалом, — не совпадение. Улицу Дунлун затапливает каждый год, но раньше Лотосовый павильон никогда не падал, — Гэ Цинцин задумчиво взглянул в дождливую тьму. — Надумали что-нибудь? Шэнь Цзечуань размышлял об этой загадке с самого утра. Обрушившись, Лотосовый павильон похоронил под собой все улики, — слишком удачное совпадение. Си Хунсюань этого подстроить не мог: он слишком дорожил своей жизнью, к тому же сам потратился на обустройство любимого борделя. И о его идее с кувшинами в полу знали немногие… — Не будем спешить… — пробормотал он, глядя в темноту остановившимся взглядом. — Этот человек снова нанесет удар. Знать бы только, когда и где… *** Императорский лекарь вышел из опочивальни государя и склонился перед вдовствующей императрицей. Та выслушала его подробный доклад, сидя за занавесью, и выдохнула с облегчением, узнав, что кровотечение удалось остановить. — В этом деле множество неясностей, — выпрямившись, сказала она. — Ни единая живая душа не видела, как Сын Неба покинул дворец. Как мы можем спокойно спать, зная, сколь ненадёжна наша охрана? Старые министры повесили головы и замерли, будто глиняные болванчики, — никто не осмелился и слова молвить. — Я всего лишь женщина из гарема, — продолжила вдовствующая императрица. — Не мне вмешиваться в государственные дела. Однако, безопасность Его величества вновь под угрозой. Я ведь мать ему. Как говорил поэт: «волосы мои поседели, и глаза ослепли от слёз». Как вынести ещё одно горе? Уважаемые, дайте же мне объяснение! Пан Сяньцзе похолодел, но тут вмешался Кун Цю. — Дозвольте сказать: дворцовые патрули, возможно, при всем желании не смогли бы остановить его величество. Этот подданный думает, что Си Хунсюань должен быть строжайше наказан! Если б он не соблазнил императора заморскими красавицами, разве покинул бы тот дворец? — Всё верно, — кивнул Вэй Хуайгу, начальник министерства податей. Он приходился старшим единоутробным братом Вэй Хуайсину, еще недавно так рьяно пытавшемуся закопать Сяо Чие. Вэй Хуайгу был нынешним главой клана Вэй, но, обычно, предпочитал не высказываться. В этот же раз он не стерпел: — Си Хунсюань заслуживает наказания, однако, его проступок не настолько тяжел, чтоб караться смертью. Если кто и должен быть сурово наказан, так это министерство труда, ведь столичное строительство находится в их ведении. Ваше превосходительство Пань, как же вы допустили такое ужасное состояние сточных канав? Почуяв, что Вэй Хуайгу собирается свалить на него всю вину, Пань Сянцзе немедленно пал на колени. — Прошу у ваших величеств справедливости! Наше министерство труда еще в годы правления императора Сяньдэ предупреждало министерство податей о засорившихся сточных канавах, надеясь. что на их расчистку выделят деньги. Однако, министерство податей затягивало с решением. Что нам было делать! Задача ведь не лёгкая, — не какой-нибудь ремонт! Вэй Хуайгу, скользкого, как угорь, застать врасплох было труднее, чем Вэй Хуайсина. — Министерству податей пришлось обсуждать этот вопрос с Секретариатом. Одобрить выдачу денег должен был старший секретарь Хуа, так что тут никто не осмелился бы самовольничать. В те годы все помыслы Цюйду были обращены к Чжунбо, казна почти опустела… даже захоти мы начать работы немедля, у нас попросту не нашлось бы средств. — У всех свои трудности, — поддакнул Пан Сянцзе, — так зачем же вы обвиняете только министерство работ? Левый цензор Цэнь Сюньи готов подать на нас жалобу якобы за пренебрежение ирригационными работами, мол, мы не укрепили берег реки Кайлин! Но берег-то не размыло! А значит министерство работает трудится исправно! Были бы у нас средства, давно бы расчистили и сточные канавы! В итоге министерство податей не пожелало признать, что за ними долг, а министерство работ не согласилось взять на себя вину. С обеих сторон стояли старейшины Восьми великих кланов, и никто не желал уступать. Кун Цю, глядя на это, едва подавил желчную усмешку. Он был человеком скромного происхождения и своим повышением обязан был Хай Лянъи, отметившим его талант. Он мог работать сообща с министрами из благородных кланов, но далек был от их образа мыслей. Глядя, как они перекидывают ответственность словно мячик, он чувствовал только усталость и раздражение. Да, министерство работ делало доклад. Но кто его подал? Какой-то мелкий чиновник, впервые оказавшийся при дворе. А значит, Пань Сянцзе эту проблему всерьез не воспринимал, иначе обратился бы к министерству податей лично. А министерство податей? Они ведь всё знали. Больше того, Вэй Хуайгу и Хуа Сициань приходились друг другу сватами, и, хоть не были так уж близки, семейные узы между ними никуда не делись. Вэй Хуайгу был человеком более оборотистым чем Вэй Хуайсин и не постеснялся бы обсудить это дело с Хуа Сицианем. Но все решили, что спасение утопающих буквально дело рук самих утопающих. Возможно, Кун Цю стало бы легче, знай он, что вдовствующая императрица тоже видит этих людей насквозь, а стоящая рядом с ней Хуа Сянъи тщательно вникает в разговор. Хай Лянъи пару раз кашлянул в платок. — Да, доклад о плачевной ситуации на улице Дунлун действительно поступал в Секретариат. Было это один раз, и больше мы о нем не слышали, но стоило рухнуть Лотосовому павильону, как все вспомнили о существовании этого доклада. Скажите честно, разве в прошлые годы вода не поднималась? Однако же об этом в министерстве работ больше никто и не заикался. — По вашему выходит, что это недосмотр по нашей части, — скорбно сказал Пань Сянцзе. — Но теперь уже ничего не сделаешь! Главное теперь вовремя вычистить сточные канавы. — Министерство податей выделило пострадавшим деньги, — доложил Вэй Хуайгу. — Вы правы, сейчас не до разбирательств, сперва нужно все закончить. Кто там сейчас на месте? Восемь столичных дружин? — Императорская гвардия, — коротко ответил Чэнь Чжэнь, глава военного министерства. — Генерал-губернатор Сяо лично. Вдовствующая императрица хотела было заговорить, но вдруг вбежала испуганная служанка, упала на колени. — Докладываю вашему величеству! У Его величества жар, на спине сыпь! — Что? — воскликнула вдовствующая императрица, вскакивая. Одновременно с этим не выдержал Хай Лянъи, — зашелся в кашле, согнувшись пополам. Хуа Сянъи поддержала царственную тётушку под локоть. Решение пришло к ней немедленно: — Вызовите императорского лекаря! И помогите старшему секретарю Хаю, быстрее! *** У Си Хунсюаня тоже обнаружилась сыпь. Осматривавший его полевой лекарь Восьми столичных дивизионов тут же подобрал полы халата и побежал к Хань Цзиню. — Это ведь просто экзема? — слабо произнес тот, утирая мокрое лицо. Он даже не понял сперва, о чем ему говорят. — В тепле пройдёт? — Никакая это не экзема! — лекарь от возбуждения притопнул ногой. — У нас тут эпидемия! Услышав это, солдаты Восьми столичных дружин застыли по колено в воде, бледные, как мел. Хань Цзинь, шлепая по грязи, опрометью бросился к Чэнь Яну и схватил его за грудки. — Где ваш командир?! — заорал он. — Зовите его сюда! Срочно! Сяо Чие отбросил сломанную доску и подошел ближе. — Что такое? Хань Цзин обтер дрожащие руки прямо о без того мокрый халат. — Нельзя… нельзя оставаться в воде! Работать нельзя! Генерал-губернатор, эпидемия! Взгляд Сяо Чие посуровел. — У кого нашли? — У Си Хунсюаня… — Хань Цзиня затрясло. — Значит, его величество… его величество… — Гу Цзинь! — крикнул Сяо Чие. — Бегом во дворец! Доложи секретарю Хаю! Гу Цзинь выбрался из ямы, добежал до ближайшего дома, и, сделав сальто на крышу, по коньку устремился в сторону дворца. — Отведите меня к Си Хунсюаню, быстро! — велел Сяо Чие. С Си Хунсюанем ему поговорить не удалось: тот лежал в жару и забытье, весь мокрый от пота, а лекари суетились над его переломанными ногами. — Четыре часа назад он выглядел слегка простуженным, — сказал лекарь, промокая лоб больного. — Я дал ему лекарство и жар пошел на убыль… но вот вернулся еще сильнее. А стоило раздеть его и заняться ногами, как я увидел сыпь, полюбуйтесь. Сяо Чие внимательно рассмотрел яркие пятна. — Вы уверены, что это заразно? — спросил он. — В годы правления Юнъи эпидемия с похожими симптомами разразилась в Даньчэне, об этом в Императорской медицинской академии остались записи. Сперва появляется сыпь, потом жар, который не сбить. Через четыре часа начинается рвота, больной впадает в беспамятство. Боюсь, среди жертв наводнеиня уже есть заболевшие, нужно собрать их в храме Покаяния и выдать лекарства! — Но какова причина? — испуганно спросил Хань Цзинь. — Должна быть причина! Иначе как мы продолжим работу? — Сейчас межсезонье, ранняя весна, вокруг сыро и холодно, — ответил лекарь. — В низинах оттаивают нечистоты. К тому же, домишки тут теснятся друг к другу так, что в них и окон не делают, а без солнечного света люди болеют чаще. — Так почему заразился Си Хунсюань? — Сяо Чие нахмурился. — Лотосовый павильон на возвышенности, на заднем дворе у них чисто. Неужто это просто из-за того то он несколько часов в воде отмокал? Лекарь помедлил, но все же набрался храбрости: — Позвольте говорить открыто, господин… боюсь, он заразился не в воде, а развлекаясь с куртизанками. И если Второму юному господину Си так плохо, то государь, должно быть… — Командир! — встревоженный Мэн Жуй отодвинул занавеску. — В храме Покаяния люди валятся без сознания, — уже двенадцать человек, среди них двое чиновников из министерства податей! Не успел Сяо Чие отдать приказ, как в комнату влетел мокрый насквозь Чэнь Ян. — Хозяин! Старина Ху свалился, жар! Дождь вдруг забарабанил по крыше сильнее, словно враг окружил столицу в ночи, без устали стуча в боевые барабаны. Сяо Чие широким шагом вышел наружу. — Позволения спрашивать некогда. Бегите на улицу Шэньу, скупайте в лавках все, что нужно для лекарства. Всех, у кого жар, рвота и слабость, — ведите в храм Покаяния. Остальные пусть бросают работу, чиновникам из министерства податей скажите чтоб готовили лекарства. Дин Тао! — Да, господин! — отозвался Дин Тао. Сяо Чие притянул его к себе за ворот, тяжело дыша. — Скажи Шэнь Ланьчжоу, пусть уходит оттуда, немедленно!