Поднося вино (将进酒)

Юань Лю внезапно умер в тюрьме. Чэнь Яну поручено было забрать тело и устроить похороны, а семью его перевезти в Даньчэн и нанять для сына Юань Лю хорошего наставника. Болезнь не отпускала Сяо Чие до самого таянья снегов. К тому времени как он снова начал посещать утренние заседания, Си Хунсюаня уже повысили до секретаря отдела Служебных проверок. Перед одним из заседаний Шэнь Цзечуань лично вернул Сяо Чие командирскую бирку. — Благодарю, ваше превосходительство судья, — сказал тот, не сводя с него внимательного взгляда. — Ах, оставьте, благодарить меня совершенно не за что, — Шэнь Цзечуань слегка согнул пальцы, будто не хотел расставаться с полюбившейся вещицей. — Что, привык к ней? — спросил Сяо Чие. Шэнь Цзечуань рассмеялся. — Привык ее натирать. Сяо Чие оглянулся, и, убедившись, что толпа вокруг постепенно рассасывается, склонился ближе: — Зачем в одиночестве мою бирку натирать, когда у неё хозяин имеется? Шэнь Цзечуань завëл руки за спину. — Вы только-только оправились от серьëзной болезни, Второй княжич, вам бы здоровье поберечь, не переутомляться. — Да я с месяц только и делал что добродетели взращивал и от страстей избавлялся, — Сяо Чие сонно прищурился на солнце. — Думал, один там поросëнок бессердечный меня навестит, ждал день и ночь, а он так и не явился. Но теперь-то я на свободе, как-нибудь уж излечу разбитое сердце. Шэнь Цзечуань подставил лицо прохладному ветерку. — От кобелей, так легко бросающих старые увлечения в погоне за новыми, лучше держаться подальше. Нечего на таких тратить цветущую юность. — Кто же этот кобель? — Вы, Второй княжич. Сяо Чие жутко хотелось стиснуть его загривок, но трогать его навиду у всех было бы совсем уж неприлично, и он сдержался. — Ну какое красноречие! Лучше и не скажешь, моë почтение. — Благодарю вас, — скромно ответил Шэнь Цзечуань. — Просто выражаю свои искренние мысли. — Выведал, значит, что там у меня за старые увлечения, — заметил Сяо Чие. — Вот не думал, что тебя это так волнует. — Я ничего не выведывал. Чтобы всë про всех узнать, достаточно пропустить пару чарок в Доме Сянъюнь. К примеру, мне рассказали, что Второй княжич там частый гость и более чем опытен в любовных играх. — И что же ты, проникся? — По рассказам, подвиги ваши достойны восхищения… — медленно произнёс Шэнь Цзечуань. — Да только я не увидел никакого сходства с тем человеком, которого знаю. — Так у тебя ведь и возможности не было сравнить. — Сяо Чие привесил бирку на место. — Тут ведь за один раз не поймëшь, мы слишком спешили, не было времени распробовать… но вкус-то ты помнишь. Шэнь Цзечуань лишь поджал губы. Сяо Чие улыбнулся в ответ. — Помнишь. А о чëм я тебя просил запомнил? — Передать Сянъюнь сообщение от вашего имени. Сосватать вас, чтоб случилось чарку вина выпить на вашей свадьбе. Конечно я помню. — Я знал, что на тебя можно положиться. И как тебя отблагодарить, если всë сладится? — Считайте это свадебным подарком, — рассеянно сказал Шэнь Цзечуань, рассматривая каменные плиты пола. — Чтобы мне не пришлось потом тратиться. Хань Чэн, сопровождаемый маленьким евнухом, вышел из зала и помахал им. — Проходите, господа, Его Величество ожидает! *** Ли Цзяньхэн как всегда сидел на троне, выслушивая доклады чиновников. Приближалась весна, а с ней, — посадка тута и льна. К тому же, Цэнь Юй, левый старший цензор, подал доклад о случаях незаконного строительства: самострой перекрывал городские сточные канавы, и стоит начаться оттепели и сезону дождей, как столица поплывёт. На фоне остальных предметов обсуждения это была такая мелочь, что Ли Цзяньхэн даже не расслышал, что он там бормочет, к тому же, Цэнь Юя все время громко перебивал наместник из Чжунбо. Однако, когда Цэнь Юй вышел, наконец, из дворцовых ворот, кто-то окликнул его. Он обернулся и увидел, что это не кто иной как Шэнь Цзечуань. — Как ни бесцеремонно со стороны этого стражника останавливать старшего цензора Цэня, однако, прошу, удостойте советом, — сказал тот, вежливо поздоровавшись. — Прошу, судья Шэнь, говорите. — Я слышал, что старший цензор в своем докладе упоминал о засорившихся сточных канавах. Вы имели в виду то, как подтопило дома на улице Дунлун? Цэнь Юй подал ему знак следовать за ним. — Всë верно. История с самостроем на улице Дунлун тянется еще со времен Сяньдэ. Каждую весну жилой квартал затопляет, но пока никто не умер и не пострадал, неприятность эта мало кого волнует. Шэнь Цзечуань печально улыбнулся. — По правде говоря, ваше превосходительство, ваш покорный слуга как раз там проживает. Цэнь Юй воззрился на него, поражённый, и быстро спросил: — Неужели в этом году уже затопило? — Дом этого недостойного находится на возвышении. Мои соседи решили расширить двор и самовольно засыпали сточную канаву. Мало того что их кровля упёрлась в мою, так еще и вода начала подниматься. Утром, перед заседанием, этот недостойный прошел по кварталу: дома, стоящие в низине, уже под водой. — Только бы не началась эпидемия! — заволновался Цэнь Юй. — К тому же, потоп потопом, но есть и другая опасность: каждому хочется урвать земли побольше, так что дома стоят впритык, и даже каменных стен между ними, порой, нет, — одно дерево. Если хоть один дом загорится, ужасный будет пожар! — Не волнуйтесь, ваше превосходительство, — поспешил успокоить его Шэнь Цзечуань. — Этот скромный чиновник поговорит со своим уважаемым начальством, вдруг удастся донести ваши опасения до императора и послать людей расчистить сточные канавы, пока не стало слишком поздно. — А я, пожалуй, ещё раз поговорю со Старшим секретарем Хаем, — Цэнь Юй хотел было уйти, но обернулся, улыбнулся Шэнь Цзечуаню. — Не могу не оценить рачительность господина судьи. Если сможем одолеть эту беду как можно скорее, то нам обоим зачтëтся. Шэнь Цзечуань в ответ вежливо поклонился ему. *** Алые сливы в саду отцвели, и, приехав на встречу, Шэнь Цзечуань застал Сяо Чие любующимся остатками красоты из окна кабинета. — Снег тает, вокруг всё вымокло, кошмар, — Сяо Чие сорвал с ветки пожухший цветок. — В твоем доме, наверное, совсем жить невозможно. Шэнь Цзечуань и вправду был в последнее время очень озабочен состоянием своего жилья. — Двор уже затопило, — отозвался он, переобуваясь, и расстегивая ворот. — Когда я там проходил лет пять назад, Чжао Хуэй мне рассказал о том, как трудно пробраться через тамошние сточные канавы, — Сяо Чие отвернулся. — Так давно это было… я думал кто-нибудь уже о них позаботился. — Там живут бедняки, — сгниют заживо, никто не почешется. К тому же, чтоб разрешить проблему, нужно время и силы, — усмехнулся Шэнь Цзечуань. — Кому захочется таким заниматься! — Я думал, тебе захочется, — Сяо Чие подошел ближе. — Первый год правления Тяньчэнь наступил, Цензорат готовит доклады, решает, кого пожурить, кого повысить. Если что-то случится, чиновники друг другу глотки перегрызут сражаясь за право на этом выслужиться. — Сомневаюсь, — Шэнь Цзечуань оперся о стену, готовый войти, но Сяо Чие загородил ему дорогу. — Хм? Сяо Чие сел на корточки и поднял его сапоги, помял кожу. — Стражники тебе что, хорошие сапоги оленьей кожи выдать пожадничали? Носки Шэнь Цзечуаня наполовину промокли, да и вообще, выглядел он замëрзшим. Сяо Чие немедленно послал слуг за жаровней. — Тут даже сапоги оленьей кожи не помогут, — Шэнь Цзечуань убрал ногу, чтоб Сяо Чие ненароком и ее не принялся тискать. — В низинах на улице Дунлун стоят самые дешёвые бордели. Их затопило первыми и грязь там по колено. Сяо Чие поднял голову, глядя на него снизу вверх. — А, это те, что шлюх не держат, но сдают комнаты всем, кто поразвлечься хочет. Налоги они не платят, вечно в долгах. У низших чинов Министерства податей, которые должны их медяки считать, на них зуб, — ничем они помогать не будут. — Жилой квартал тоже под водой. — А эти привычные. Весна закончится, — вода спадёт, — Сяо Чие поднялся. — Людей у нас хватает, но за работу, которая ни денег ни заслуг не принесёт, никто не возьмётся. Я после заседания ещё не ел, давай пообедаем вместе. Служанка как раз принесла Шэнь Цзечуаню пару деревянных сандалий на высокой подошве. Правда, даже в них он не сравнялся ростом с Сяо Чие. Тот же, бросив взгляд на его тонкие щиколотки в белых носках, снова вспомнил о тех ядовитых пилюлях, искажающих телосложение. — Ты за новогодние праздники совсем не поправился, — Сяо Чие открыл перед ним дверь. — Так занят, что сплю по четыре часа в сутки, — Шэнь Цзечуань ступил на дорожку. — Я-то полагал, что пост Южного судьи для лентяев. Кто же знал, что у ремесленников так много запросов! — Если тебе с Си Хунсюанем тяжко, переходи в лагерь этого Второго княжича пока не поздно. — Подозреваю, что тогда я вообще спать не буду. К тому же, в гвардейцы набирают тех, кто следует по стопам отцов, происхождение обеспечивает им жалование, так что умножение заслуг им не интересно и на стражников они смотрят свысока. Сяо Чие перешагнул через лужу и обернулся, дожидаясь его. Двор был весь залит талой водой, так что, хоть Шэнь Цзечуань и надел деревянные сандалии, ему все равно приходилось подбирать полы голубовато-белого одеяния. Уже успело стемнеть, и среди резких теней он казался тонким лучом взошедшей луны. Он был так сосредоточен на том, чтоб не поскользнуться, что даже не заметил, как его собеседник остановился. Поддёрнув халат повыше, Шэнь Цзечуань перепрыгнул через лужу, как мальчишка, приземлившись прямо перед Сяо Чие. Даже не задумываясь о том, что делает, Сяо Чие наклонился, обхватил его за талию и одним движением закинул на плечо. Сандалии соскользнули и шлепнулись в воду, но он, как ни в чем не бывало, присел и подобрал их. Так, одной рукой неся сандалии, а другой придерживая Шэнь Цзечуаня, он двинулся к павильону, в котором они пили вино в прошлый раз. Чэнь Ян замедлился и взмахом руки прогнал со двора охрану. Дин Тао, примостившийся на крыше, не осмелился ни звука издать, только выглянул из-за конька. Цяо Тянья и Гу Цзинь же, сидевшие по краям как каменные львы, хором бахнули вина. — Ты с утра плохо выглядишь, — сказал Сяо Чие. — И весь горишь. Не заболел? — Возможно… — протянул свисающий с его плеча Шэнь Цзечуань, глядя на отражение луны в луже. — Большим начальником за один день не станешь, — Сяо Чие взбежал по ступенькам и пинком открыл дверь, — а жизнь у тебя одна, нужно себя беречь. — Надо же, как вы запели, когда перестали меня ненавидеть, — заметил Шэнь Цзечуань, опустившись на подушки. — Просто стало нехорошо. Посплю и всё пройдет. Не глядя на него Сяо Чие разулся и снял верхний халат. Как по команде вошли служанки и принялись накрывать на стол. Шэнь Цзечуань, отошедший вымыть руки, хотел было ослабить ворот посильнее, но Сяо Чие его опередил: деликатно, кончиками пальцев раздвинул ткань, и заметил на белой шее красную сыпь. — В последнее время так влажно, — Шэнь Цзечуань отвел его руку. — И соседская крыша мне теперь загораживает свет. Сяо Чие только промычал что-то в ответ и сел к столу. — Тебе этот дом по статусу больше не подходит, — сказал он, орудуя палочками. — Почему не переедешь? — Он близко к храму Покаяния, можно чаще навещать учителя. К тому же, на улице Дунлун, удобно наблюдать за Си Хунсюанем. — Нельзя учителю оставаться в храме Покаяния, он же вроде как твой посыльный. Живите вместе, так ведь удобнее будет. — Посмотрим, удастся ли подыскать подходящий дом, — неопределенно отозвался Шэнь Цзечуань. Конечно, в его распоряжении была усадьба Верховного наставника Ци, но он понимал, что переезд туда привлек бы слишком много внимания и вызвал вопросы. К тому же, найти новый дом не трудно, — труднее не выпускать Си Хунсюаня из виду. Вовлекать в слежку учителя и наставника он не хотел. Ночь была холодна, но после ужина Шэнь Цзечуань все же засобирался уходить. Сяо Чие вместо того чтобы попрощаться, открыл окно и свистнул. Из-за конька соседней крыши высунулись четыре головы: три человеческие и одна соколиная. — Закрывайте ворота, — велел Сяо Чие, опершись о подоконник и глядя, как Шэнь Цзечуань надевает плащ, — его превосходительство судья останется на ночь. Шэнь Цзечуань обернулся. Сяо Чие не улыбался больше, всё его легкомыслие словно сдуло ночным ветром. В лунном свете его глаза казались ещё темнее, манили как лесная чаща, окутанная туманом, и Шэнь Цзечуань невольно подумал, что этот Сяо Второй, возможно, и правда более чем опытен в любовных играх. Одного его взгляда было достаточно…