Поднося вино (将进酒)

— В тот день было холодно, дул сильный ветер, тучи набежали. Этот раб раздавал императорским наложницам праздничные угощения. Дойдя до дворца Цайвэй, я увидел выходящую наложницу Му и спрятался за угол, а потом услышал голоса, будто перебранку. Это главный евнух дворца Цайвэй и тётушка Фулин ссорились внутри. В зале было тихо, лишь кисточка протоколиста скользила по бумаге, да слуги шуршали, зажигая лампы. Кун Цюй, толком не спавший уже несколько ночей, и державшийся только на крепчайшем чае, склонился над стоящим на коленях евнухом. — Почему же ты молчал об этом на первом суде? Иньчжу зашлёпал губами, как рыба. — Отвечаю Вашему Превосходительству, этот раб думал, что событие мелкое и того не стоит. Ветер был такой сильный, что я все равно толком не расслышал, о чем они спорили, и побоялся ответить неправильно. — А почему признался теперь? — спросил Фу Линье. Иньчжу сглотнул и вцепился в ткань халата. — Я ужасно испугался, что тот дед в тюрьме меня до смерти забьёт… — едва слышно прошептал он. — Когда меня бросили в тюрьму, я каждый день слушал, как кого-нибудь пытают! Названого отца этого раба чуть не убили палачи, пороли его, пока он не выложил вообще все, что знал. И этот раб так испугался… — Ты на судебном заседании! Как осмеливаешься бормотать и мямлить?! — прикрикнул на него Фу Линье. Иньчжу так перепугался, что начал заикаться еще сильнее. — Этот раб… этот раб и подумать не мог…что она осмелится на такое ужасное злодеяние! — Выбить признание их человека пытками или запугиванием не сложно. Ему нельзя доверять, как мы представим это признание Его Величеству? — вздохнул Фу Линье. — Все детали третьего заседания внесены в протокол. Правда это или нет, пусть решает император, — ответил Кун Цю. — Старшему Секретарю тоже необходимо предоставить копию. Фу Линье и представить не мог, что новые обстоятельства и подозреваемые ворвутся в это наполовину закрытое дело как какой-нибудь Чэнь Яоцзин с большой дороги! Он мог сколько угодно оттаптываться на Сяо Втором, потому что в этот раз тот не мог огрызнуться в ответ: Юань Лю, его подчиненный, был замазан, значит и ему чистым не выйти. Кто же знал, что дворец Цайвэй тоже окажется в это втянут? Прекрасно! Просто прекрасно! И как прикажете расследовать это дело, если в нём замешаны все?! Фу Линье прекрасно понимал, что этот Иньчжу человек непростой, — дождался третьего суда чтоб голос подать! Как пить дать кто-то подослал его! Ему сделалось тревожно. Он был не то что Вэй Хуайсин, опиравшийся на клан Вэй. Даже если расследование закончится конфузом, того лишь пожурят, — вот такие у его клана связи. А у него-то никаких влиятельных покровителей не было! Глядя, как он меняется в лице, Кун Цю сжалился: — Дворец Цайвэй всё же относится к императорскому гарему, негоже чиновникам, не служащим во дворце, этого касаться, так что сперва нужно доложить о новых обстоятельствах Его Величеству. Ступайте, господин Фу, отдохните. Как бы Фу Линье ни тревожился, он все же смог вымучить улыбку, и, поклонившись Кун Цю, сбежал. Рассвет еще не наступил, ночь выдалась морозная. Фу Линье велел кучеру гнать что есть мочи, и повозка, хрустя снежком, понеслась к Лотосовому павильону. Выскочив у крыльца, Фу Линье подобрал полы одежд и взбежал на второй этаж. Си Хунсюань, знаток оперы, как раз обсуждал с Шэнь Цзечуанем какую-то арию. Тот, уставший от одежд стражника, сегодня красовался в халате с просторными рукавами, и, откинувшись на стуле, рассеянно поигрывал веером. Последний человек, которого Фу Линье ожидал тут увидеть. Шэнь Цзечуань закрыл веер, делая вид, что не замечает, как цензор растрёпан, и улыбнулся. — Ваше Превосходительство, вы припозднились, — сказал он, и не думая встать, чтоб поприветствовать его. — Пропустили кое-что интересное. Си Хунсюань недовольно махнул подбежавшей было мамаше, велев ей закрыть дверь. Он тоже не стал подниматься, лишь указал Фу Линье на стул. — Линье, зачем ты прибежал? Прислал бы человека с запиской, тут ведь два шага! Зачем нужно было так спешить и позориться? Фу Линье был и годами и по рангу старше Си Хунсюаня, а тот смел отчитывать его, как мальчишку! Это уж и вовсе не радовало. А как этот Си Хунсюань кичился своей властью! Отвратительно! — Это не может ждать! — Фу Линье решил сделать вид, что ничего не случилось, и, с улыбкой, сел. — Я мчался сюда от самого судебного приказа, чтоб кое-что тебе поведать. Сперва расскажу, а ты скажешь потом, стоило мне спешить или нет. — Что же случилось? Фу Линье многозначительно взглянул на Шэнь Цзечуаня. Тот немедленно засобирался. — Боюсь, что я был неучтив.. — Ланьчжоу, что ты делаешь! — воскликнул Си Хунсюань. — Садись, садись. Мы в одной лодке, разделяем все тяготы на нашем нелегком пути. Разве можем мы что-то от тебя утаивать? Линье, ты что, не узнал Шэнь Ланчжоу, великого наставника клана Си? Говори же! Фу Линье считал Шэнь Цзечуаня мелкой сошкой, прибившейся к клану Си чтобы выжить. Кто же знал, что Си Хунсюань так его ценит! Он и вправду прибыл невовремя: опоздай он или приди раньше, услышал бы о Шэнь Цзечуане совсем другой отзыв. Однако, они только что придумали как накинуть петлю на шею клана Яо, и Си Хунсюань решил бросить ему подачку, выказав уважение. Только вот просто приятелем его теперь уже было не назвать. Шэнь Цзечуань улыбнулся в ответ. — Садитесь, садитесь, ваше превосходительство судья, — немедленно залебезил Фу Линье, зная, чего от него ожидают. — Ну же, говори, — Си Хунсюань легонько притопнул по тигриной шкуре на полу. — Что за срочность? — В судебный приказ доложили, что Фулин, подговорившая Гуйшэна устроить покушение, зналась с евнухами дворца Цайвэй. А живёт во дворце Цайвэй никто иная как императорская наложница Му. Завтра об этом доложат Его Величеству, и одной бухгалтерией Сяо Второго мы не отделаемся, придётся допрашивать всех! Си Хунсюань оперся о колено, помолчал, будто не зная, как лучше выразиться. — Я забыл вам сказать… один наш человек связан с Му Жу. На самом деле он, разумеется, и не собирался ничего говорить, — больше того, опасался проговориться. И Шэнь Цзечуань прекрасно это знал. — Разве Му Жу не женщина Пань Жугуя? Я помню ее младшего брата. — Всё верно… — Си Хунсюаню не хотелось рассказывать всю историю, так что он решил выдать половину. — Пань Жугуя казнили, идти ей было некуда. Резиденцию Пань Жугуя описали приставы, хотели продать девицу в казённый публичный дом, но Его Величество не мог такого стерпеть и попросил меня о помощи. Я, по-приятельски, договорился с Янцином чтоб её подменили, нашёл им с братом убежище. Его Величество не выдержал и настоял, чтоб ее доставили во дворец. Старшему секретарю Хаю это ой как не понравилось, ну а остальное вы знаете. Шэнь Цзечуаню это как-будто было не слишком интересно, он лишь кивнул и улыбнулся, пристально глядя на Фу Линье. — Да, я кое-что слышал. Неудобное положение: это дело давно должно быть улажено, почему же снова возникли трудности? Хоть вопрос был и невинный, но прозвучал как обвинение, будто это Фу Линье не уследил. Си Хунсюань тоже нахмурился. — Ты ведь надзираешь за ведением дела, не можешь ли как-то замять участие дворца Цайвэй? Если император узнает, хлопот не оберёмся! Фу Линье подумал, что ему, вообще-то, тоже есть на что пожаловаться, но сказал только: — Второй юный господин, разве же слова этого недостойного смогут поколебать Кун Цю! Он упрям и не слушает советов, да к тому же отчитывается перед Старшим секретарём Хаем. Не станет он меня слушать! Что нам нужно, так это решить, что делать дальше. Если тут замешана наложница Му, кто осмелится копать под неё? Боюсь, даже Его Величество решит замять дело. Си Хунсюань раздражëнно скривился, но задумался. — Где этот Иньчжу? Фу Линье тут же понял, что он имеет в виду, и в ужасе замахал на него руками. — Мы не можем его убить! Второй юный господин, Старший секретарь Хай уже о нëм знает, если заткнëм сейчас этого евнуха, это только подтвердит, что он и вправду знал что-то важное о нас! — Всë ведь так хорошо шло, откуда вдруг выскочил этот дворец Цайвэй?! — Си Хунсюань прикрыл чашку крышечкой. — Нет. Дальше раскручивать это дело нельзя. Нужно придумать, как завтра убедить императора прекратить расследование. Он не сказал этого, но все поняли и так: Му Жу была им полезна, рано было сбрасывать ее с доски. А тем более позволить это сделать другим. Фу Линье поëрзал. — Правильно! Нужно всë повесить на Фулин! Чем быстрее закроем это дело, тем раньше все вздохнут свободно. Только вот Кун Цю такой человек… он явно жаждет докопаться до правды! — Старший секретарь Хай наш камень преткновения, — Шэнь Цзечуань обхватил чашку, грея пальцы. — Хай Лянъи рецензировал сочинение Кун Цю на императорском экзамене, так что чиновника Куна можно в какой-то степени считать учеником секретаря Хая, лично отобранным для повышения. К тому же, тот питает к «учителю» всяческое уважение. — Хай Лянъи хочет залучить его к себе, в Секретариат. Кун Цю безукоризненно ведëт дела, подходящего возраста, да к тому же выходец из скромной чицзюньской семьи. Подходит по всем статьям! — добавил Си Хунсюань. — Проклятье! Мы столько трудились, подставляли Сяо Второго, а они, значит, полюбовались на его страдания, выжали из этой неразберихи всё, что можно, и будут теперь изображать, что не при делах! — Давайте сделаем вот что, — отозвался Шэнь Цзечуань. — Ваше превосходительство Фу, завтра, подавая доклад императору, не упоминайте дворец Цайвэй. Просто скажите, что с гвардейцев пока снять подозрения не удастся. Юань Лю так и не сознался, и потому, ни подтвердить ни опровергнуть тот факт, что Сяо Второй брал взятки, не выйдет. Он всë ещë под подозрением. Фу Линье задумчиво потëр бедро. — Я-то могу промолчал, но ведь Кун Цю не станет! Нам этого не скрыть. — Что толку чинить забор, если овцы разбежались? — Шэнь Цзечуань рассеянно приоткрыл веер по пластинке за раз, закрыл. — В прошлый раз вы выступили перед Его Величеством с пламенной речью о благе империи и государя. Если же, услышав показания, — которые, к слову, нужно еще проверить, — вы запоёте иную песенку, то Его Величество может поставить вашу преданность под вопрос. Гните и дальше линию преданного чиновника, не дайте Сяо Второму легко отделаться. — Верно! — согласился Си Хунсюань. — Нельзя предпринимать поспешных шагов. Если ты сейчас пойдёшь на попятный, смотреться будет некрасиво. Пусть всё идёт своим чередом. А что касается остального… я что-нибудь придумаю. Скоро рассвет, отправляйся домой, прими ванну, переоденься, а завтра, при дворе, гляди куда ветер дует и импровизируй. В конце концов, Фу Линье исчез так же быстро, как явился, даже чаю не попив. Дождавшись, пока дверь за ним закроется, Си Хунсюань сплюнул. — Если б он так не спешил выслужиться и не потащил эту запись про шёлк начальству, секретарь Хай может и не заметил бы ничего! Эти потомственные нищеброды не способны думать на два шага вперед! Он с нами даже не посоветовался, и к чему это привело? Спасибо, Яньцин, удружил, подсунул нам этого… Теперь Сяо Чие будет за своей бухгалтерией следить ещё внимательнее, нам там больше ничего не светит. — Для людей богатых, деньги и положение — медленный яд, — ответил Шэнь Цзечуань. — Пока он не мешает нашим планам, этого довольно. Как у вас продвигается с Восемью столичными дивизионами? — Младший брат Хань Чэна ими сейчас командует, — сказал Си Хунсюань. — Сяо Второй везде понаставил своих людей, трудно будет прибрать хозяйство к рукам. И когда он только успел! — Пусть так, однако, среди тех, кого он назначил, многие принадлежат к Восьми великим кланам. — Шэнь Цзечуань улыбнулся. — У вас ещё появится простор для действий. Распрощавшись с Си Хунсюанем и сев в экипаж, он заметил на соседнем сидении гуцинь. Цяо Тянья, в этот раз под личиной телохранителя, отвëл занавеску. — Это мой цинь, господин. Вы уж не выбрасывайте, мне больших трудов стоило его раздобыть. — Дорогая вещь, — Шэнь Цзечуань даже не прикоснулся к инструменту. — Где ты взял деньги? Цяо Тянья рассмеялся. — Благодарные дамочки не скупятся. Цинь этот выглядел не просто дорогим, — бесценным. И, судя, по тому, как Цяо Тянья отшутился, вместо того чтоб ответить, имел отношение к его семье, так что Шэнь Цзечуань решил не допытываться. Дома он, как всегда, успел только переодеться, — пришла пора ехать во дворец. *** После утреннего заседания совета, Ли Цзяньхэн потребовал всех важных чиновников остаться в зале Минли, и долго вчитывался в показания, отвлекшись лишь на то чтоб велеть принести едва оправившемуся от болезни Хай Лянъи теплого козьего молока. Тот сделал несколько глотков, и зал вновь погрузился в молчание. — Зачем притягивать дворец Цайвэй? — спросил, наконец, Ли Цзяньхэн. — Вы ведь так ничего и не добились толком от Юань Лю. — Это обстоятельство касается императорского гарема, поэтому лишь Ваше Величество имеет право судить… — начал было Кун Цю, но Ли Цзяньхэн немедленно его перебил, встревоженный. — Кого судить? Зачем судить? Даже если та женщина и бывала во дворце Цайвэй, при чём здесь императорская наложница Му? К тому же, никто не знает, правду говорит этот несчастный или лжёт! — Разумеется, он лжёт, — ровным голосом ответил Хай Лянъи. — Вот именно! — поняв, что Хай Лянъи его поддерживает, Ли Цзяньхэн заговорил увереннее. — Евнухи склонны к предательству! Чего они только не выдумают, лишь бы выжить! Он думал, что спасет свою жизнь, оклеветав наложницу Му, а я думаю, что не сносить ему головы! — И все же, — вдруг подал голос молчавший до этого Сяо Цзимин. — Дело касается безопасности Сына Неба. Халатность здесь недопустима. Его слова попали в цель. — Разумеется, — вмешался Вэй Хуайсин. — Халатность совершенно недопустима! Мы ещё не закончили с Юань Лю… — Насколько мне известно, за расследование дела о покушении отвечает главы судебной палаты, правый и левый старшие цензоры, а также представители императорской стражи, — хладнокровно произнёс Сяо Цзимин, и сделал вежливую паузу, давая Вэй Хуайсину возможность возразить, но тот не осмелился вставить ни слова, так что он продолжил. — В деле замешаны императорская гвардия и императорский гарем. Обсуждать подобное при большом скоплении народа недопустимо, поскольку это затрагивает честь и достоинство Его Величества. С момента покушения прошло более десяти дней, и до сих пор мы не имеем ни доказательств виновности гвардейского судьи ни доказательств правдивости показаний, полученных в борделе. Господин цензор докладывает о проволочках, ответственные за расследования ничего не добились. О чём следует вести речь, так это о превышении должностных полномочий. Фу Линье вспомнил вчерашние слова Си Хунсюаня. Попав под удар Сяо Цзимина, он оказался в трудном положении, но ни император ни Хай Лянъи не спешили его выручать, так что пришлось ему собраться с духом и ответить: — Наследный княжич так много времени проводит в Либэе, и забыл, должно быть, что в Цюйду иные порядки, нежели на границе. Есть вещи, которые необходимо решать в порядке значимости, поэтому… — Превышение должностных полномочий в армии приравнивается к неподчинению и, по уставу, карается смертной казнью, — заявил Чжао Хуэй, выступив вперёд на правах военного чина. — Наследному княжичу негоже вмешиваться, однако, никто больше не напомнил об этом Его Величеству, даже господа цензоры витают в облаках вместо того чтобы вести расследование. Вот уже десять дней генерал-губернатор отстранён от должности, господин цензор трижды обыскал его владения, и чего добился, хотелось бы нам знать? — Мы выяснили о преступных махинациях с цюаньчэнским шёлком! — заявил Фу Линье. — Вы должны расследовать покушение! — Ли Цзяньхэн в сердцах отбросил папку с показаниями. — Что вы прицепились к этому шёлку?! — Сяо Чие корень всех зол, — затараторил Фу Линье. — Он неспособен доказать свою невиновность ни в чём! Ваше Величество, хоть покушение на убийство должно быть расследовано в первую очередь, мы обязаны расследовать и случай взяточничества! — Какого ещё взяточничества?! — Ли Цзньхэн вскочил и ткнул пальцем в Фу Линье. — Цюаньчэнскй шёлк, цюаньчэнский шёлк! Думаете, я ничего не знаю?! Мы тогда развлекались вместе, так что мне побольше вашего известно! Меня чуть не убили у всех на глазах, но это вас почему-то не волнует, вам интереснее какое-то мелкое происшествие! Безопасность Сына Неба вас что, совсем не заботит?! Фу Линье не ожидал, что Ли Цзяньхэн, ещё несколько дней назад порицавший Сяо Чие, так резко изменит мнение, и в ужасе бухнулся на колени. — Ваше Величество! Ваше Величество, вы ведь повелитель этого подданного! Мне больно от одной мысли, что хоть волос упадёт с вашей драгоценной головушки! Ваше Величество! — У всего есть своя степень важности и уместности. Расследуя покушение, министр Кун не спал несколько ночей кряду, — напомнил Сяо Цзимин. — Цеань сложил полномочия и, не осмеливаясь даже спросить, успешно ли дознание, размышляет над своими ошибками в четырёх стенах, — лишь бы избежать конфликта интересов. Я выступаю за полную прозрачность расследования и желаю знать, на какой оно стадии и как будет претворяться в будущем. Так я смогу лучше подготовить княжескую резиденцию к новому обыску. Цзян Сюй, заместитель министра Министерства ритуалов, немедленно сделал шаг вперёд. — Суть инцидента ясна как день и касается только императорской гвардии, но никак не резиденции князя Либэя! Кто посмел устроить там обыск? Это против всяких приличий. Если об этом станет общеизвестно, люди подумают, что Его Величество подозревает в чём-то князя, и это повлияет на отношения столицы с приграничьем! Ли Цзяньхэн прекрасно знал об обыске в княжеской резиденции, но сделал вид, что слышит об этом впервые. Пусть он и не был семи пядей во лбу, но прекрасно понимал, что Сяо Цзимин пристально наблюдает за ходом дела. Если продолжать цепляться к Сяо Чие, потом хлопот не оберешься. Он несколько раз от пнул Фу Линье. — Как ты посмел! Кто разрешил тебе лезть в княжеское поместье?! Я приказывал проверить штаб императорской гвардии! — Ваше Величество! — вскричал Фу Линье под градом ударов. — Не этот подданный ходил туда, а судья Шэнь! Шэнь Цзечуань ошеломленно приоткрыл рот. — Я получил императорский указ помогать Вашему Превосходительству в расследовании. Как сейчас помню, вы сказали мне: «Увы, работа нас ждет непростая: к ним просто так не подкопаешься, много будет поддельных счетов и подчищенных бумажек. К каждому документу нужно будет подходить со всем тщанием и внимательностью, искать как следует». С таким напутствием я и отправился исполнять приказ. Нам как раз подали чай, в кабинете было много народу, есть кому подтвердить мои слова. — Я велел искать как следует, — прошипел Фу Линье сквозь стиснутые зубы. — О княжеской резиденции ни слова не говорил! — Этот подданный служит лишь Сыну Неба, — сурово ответил Шэнь Цзечуань. — Я не посмел бы лгать перед самим императором. Если я пошёл в поместье самовольно, без приказа вашего превосходительства, то как же тогда со мной оказался цензор? Его взгляд был так холоден, что Фу Линье понял, что, в панике, выбрал не того козла отпущения. Он нервно огляделся по сторонам. — Ваше превосходительство Вэй! Разве не вы… — Молчать! — крикнул Вэй Хуайсин. — Как ты смеешь перед лицом Его Величества сваливать вину на других! Какое бесстыдство! Одно дело затягивать расследование, но вносить разлад между Его Величеством и Либэем, — серьёзный проступок! Совсем у тебя понимания что ли нет?! И тут Фу Линье понял, что козёл отпущения это он сам. Что ему придется взять на себя вину за императора, Вэй Хуайсина, Си Хунсюаня и остальных. Обижать их ему было никак нельзя, а значит, в драке важных господ все шишки пришлись ему. Он ударился лбом в пол. — Этот подданный забылся на мгновение! — И все ещё смеешь выдумывать оправдания! — Ли Цзяньхэн обвиняюще ткнул в него пальцем. — Пусть у Цеаня отобрали именную табличку, он всё ещё генерал-губернатор императорской гвардии! Расследуйте сколько хотите, но неуважения к гвардии я не потерплю! Да вы вообще ведёте дело, или соперников устраняете, пользуясь случаем?! Ли Цзяньхэн не злился так с тех самых пор как отстранил Сяо Чие от дел, а теперь снова взорвался и распекал беднягу Фу Линье, пока того не затрясло. Фу Линье, впрочем, был достаточно умён, чтоб дать волю слезам и повиниться перед Сяо Цзимином. Сяо Цзимин дождался, пока Ли Цзяньхэн успокоится, и опустился на колени. — Его превосходительство просто чересчур усерден в своём расследовании. Однако, раз из-за этого дела начался такой хаос, почему бы не снять Цеаня с должности? Лично я полагаю, что его следует строго наказать за небрежение. Он недостоин служить Его Величеству, и если цензорат вынесет решение сместить его, я это только поприветствую. — Он горько улыбнулся. — По всем показаниям мой брат виновен. И если он действительно изменник, сотворивший подобное отвратительное, непростительное злодейство, весь его род до девятого колена должен быть казнён. Чтобы снять с себя обвинения, я добровольно, при свидетелях, немедленно сдам генеральскую бирку командующего войсками Либэя. Я также отправлю отцу письмо с просьбой сложить с себя полномочия, и, вместе с моей женой и сыном, прибыть в столицу, дабы предстать перед судом в качестве не имеющих ранга простолюдинов! Ли Цзяньхэн запаниковал, чувствуя, что и отмалчиваться нельзя и ответить достойно он не сможет, поэтому бросил на Хай Лянъи умоляющий взгляд. Несколько мгновений Хай Лянъи и Сяо Цзимин пристально смотрели друг другу в глаза… как вдруг, Старший секретарь рассмеялся. — Наследный княжич шутить изволит. Дело ведь закрыто, что же вы нас пугаете? Кун Цю вышел из ступора и немедленно подхватил нить. — Старший секретарь прав. Пусть Юань Лю и купил дом для матери Фулин, это была тайная сделка. Генерал-губернатор командует двадцатью тысячами человек, не станет же он следить за каждым? А что до взяточничества, Юань Лю до сих пор всё отрицает, не можем же мы полагаться лишь на слова Сянъюнь! Эта женщина, скорее всего, оклеветала генерал-губернатора из ревности, ей нельзя верить! Ли Цзяньхэн вышел вперёд. — Раз с этим делом покончено, так нечего больше о нём и упоминать! Наследный княжич, поднимитесь же! Ему и самому расхотелось продолжать. Раз к расследованию приплели дворец Цайвэй, значит и Му Жу втянули бы. Для этих людей Фу Линье был всего лишь пешкой, а Му Жу и подавно. Но при одной мысли, что она может быть замешана в покушении, он почувствовал себя как никогда одиноким. Он смотрел на всех этих чиновников, болтающих, улыбающихся друг другу, словно ничего не случилось, и не мог увидеть в них людей. Чудовища, вот они кто. Стихийное бедствие, вроде потопа или урагана, от которого нет спасения. Быть правителем не значит свободно властвовать, — отныне он должен следить за каждым своим движением. Все, на кого он злился, все, кому оказывал милость, были его слабыми местаии. Царственный узник, прикованный к трону дракона, он больше не принадлежал себе. Страшно. Он с трудом подавил желание съёжиться и обнять себя за плечи. Знаться с этими людьми всё равно что ходить по тонкому льду. Если однажды он оступится, — закончит как царственный брат: его просто растопчут в борьбе за власть. Жизнь и смерть императора не важны. Важно, что его фамилия, — Ли. Но что если появится ещё один Ли? Ли Цзяньхэн задрожал, от этой мысли его бросило в холодный пот. — Невозможно, — пробормотал он себе под нос. — Этого не будет.