Поднося вино (将进酒)

Лампы в штабе Императорской гвардии горели всю ночь, — чиновники из министерства податей до головокружения трудились над бумагами, проверяя и перепроверяя цифры. В конце концов, они собрали все подозрительные записи и передали их Фу Линье. Тот, дождавшись, пока Шэнь Цзечуань всё пролистает, написал прошение, и, вскоре, бумаги легли на стол к императору вместе с отчетами о расследовании покушения. По этому поводу во дворце собрался весь Секретариат. — Ваше Величество, достаточно одной ложки, чтоб понять, солона ли похлёбка? — начал Фу Линье. — Совершенно ясно, что Сяо Чие уже долгое время берет взятки. Сколько лет он пробыл на посту командующего гвардией? Боюсь, мы найдём не одну такую возмутительную запись! Казна едва справляется, долги по налогам растут! Держать растратчиков на высоких постах все равно что бросать угли в сухие дрова, — опасно и может закончиться трагедией для всего государства! Кун Цю тоже просмотрел дело, однако, вгрызаться в него не спешил. — Сейчас важнее разобраться с покушением на убийство, не нужно усложнять. Этот подчиненный уверен, что дело о взятках может подождать. — Странно это слышать, — усмехнулся Вэй Хуайсин. — Оба дела связаны с Сяо Чие. Так зачем же расследовать их поодиночке? Как говорится, вытащим редиску вместе с грязью, — закроем два дела разом! Но Кун Цю был непоколебим. — Думается мне, что вы пытаетесь отвести глаза Его Величеству, господа, и, вместо того чтобы искать стоящих за убийцей, решили обрушиться на взяточников! — Но дело о взятках и приведет нас к заговорщикам! — возразил Фу Линье. — И почему это когда министр Кун расследует, его расследование, значит, серьёзное, а когда мы, то «глаза императору отводим»? Мы цензоры, наша работа обнажать пороки чиновников! Разве неправильно будет отстранить генерал-губернатора от должности за взятки?! — Ван Сяня еще не судили, — напомнил Кун Цю. — Если выносить вердикт, опираясь лишь на ваши слова, зачем вообще нужны Три судебные палаты? Пусть его превосходительство Фу сам решает, кого карать, а кого миловать! Судебное министерство сейчас рассматривает показания, предоставленные его превосходительством Вэем. Я ещё и признания виновных не дочитал, а вы уже готовы приговор выносить! Что за спешка? Нужно следовать правилам и процедурам, иначе зачем нам законы?! Они спорили так жарко, что Ли Цзяньхэн не мог и слова вставить, лишь беспомощно поглядывал на Хай Лянъи. Тот внимательно слушал, склонив голову, и, когда все умолкли, кивнул. — Что же решил старший секретарь? — быстро спросил Ли Цзяньхэн. *** — Что же решил старший секретарь? — Шэнь Цзечуан подбросил на руке несколько медных монеток. — Разумеется, он отметёт дело о взятках как несущественное. Хай Лянъи славится своей суровостью и заработал репутацию честного министра, одинокого волка. Однако, он не дурак, — поддержал Ли Цзяньхэна и поспособствовал падению Хуа Сицианя. Странно было бы, не догадайся он, что что-то затевается. Си Хунсюань с товарищами хотел спрятаться за его спиной, но не поняли, что он как рыбак, высматривающий признаки шторма, даже когда на небе ни облачка. — Ты все сделал правильно, — ответил Верховный наставник Ци, сидящий напротив. — Вместо того чтоб останавливать Фу Линье, позволил ему действовать в одиночку. Он так спешил закопать Второго княжича, что не захотел ждать и принялся проталкивать дело о взятках перед Его Величеством. Если раньше Хай Лянъи сомневался, то теперь он точно поймёт, кто вовлечён в заговор против Сяо Чие. — Просто решил подлить масла в огонь. Недостаточно хорошо горит, — ответил Шэнь Цзечуань. — Ни Сяо Чие не обжег ни до Сяо Цзимина не дотянулся. Если как следует закопаться в этот случай с цюаньчэнским шёлком, концов не найдёшь. Наша же задача не обелить Сяо Чие, а вернуть ему расположение Его Величества. — Всё так. Временное отстранение, — ерунда, лёгкий шлепок. Его Величество пока не собирается лишать Сяо Чие военной мощи. — Верховный наставник взял камушек и задумчиво склонился над доской. — Следи, чтоб так было и впредь. Не давай ему даже задуматься о том, чтоб убрать Второго княжича. Иначе эта маленькая победа обернется большими неприятностями. Шэнь Цзечуань развалил столбик медных монет, стоявший на столе, и вновь принялся аккуратно его возводить. — Пусть Хай Лянъи, имея власть над секретариатом, и ставит людей из благородных кланов вроде Сюэ Сючжо на высокие посты, Императорская академия, способствующая продвижению простолюдинов, тоже его детище. Сдается мне, наставник, что он собирается противостоять благородным кланам, хоть и не спешит с этим. В этой борьбе ему не обойтись без Второго княжича. — И клан Сяо это понимает, потому и не совершает резких движений. Сяо Цзимин так спокойно наблюдает за судилищем, потому что знает: это столичная возня и Либэя она не коснётся. Второй княжич тоже не слишком обеспокоен. — Верховный наставник сделал ход и продолжил. — Каждый сейчас готов пнуть упавшего, да и Его Величество сердит на непочтительного, неверного, продажного Сяо Чие. Но стоит пламени и правда обжечь дорогого, всеми брошенного друга, как сердце государя вновь обратится нему. *** Вот уже несколько дней Ли Цзяньхэн разлучён был с Му Жу. После покушения он спал один и при свете, даже евнухов не впускали в его спальню, лишь дворцовым служанкам разрешалось ему прислуживать. Вновь повалил густой снег. Хай Лянъи приболел, поэтому Ли Цзяньхэн послал к нему дворцового лекаря, передал кучу лекарств, и письменно уверил, что будет усердно заниматься. Павильон Минли затих. Ли Цзяньхэн пролистал несколько страниц трактата и почувствовал, как спина затекла. Он выглянул из окна и, увидев пушистые снежинки, немедленно велел служанкам принести тёплый плащ. Как же было в такую погоду не отправиться любоваться снегом? . Так он прогуливался со свитой по саду, пока не дошёл до замёрзшего пруда и не вспомнил, как весело было когда-то играть на льду. — Вода замёрзла, время увеселений! Почему в этом году мне никто не напомнил? — спросил он, и немедленно вспомнил, почему. Страна всё ещё была в трауре по случаю смерти императора Сяньдэ. За зимние забавы в такое время Цензорат мог и отругать. Настроение его упало. Не желая больше смотреть на сад, он вернулся к себе и велел послать за Му Жу. Увидев, как она идёт сквозь снег, в плаще с капюшоном, поддерживаемая под локоть служанкой, Ли Цзяньхэн немедленно выбежал встречать её. — Драгоценная моя! Какой прекрасный вид! Я велю художнику запечатлеть твою прогулку, повешу эту картину на стене и каждый день буду любоваться! Му Жу сняла капюшон и улыбнулась. — Ах, это совсем неуместно! — Она взяла у служанки короб для еды. — Погода нынче холодная, я приготовила Шестому господину горячий суп. Услышав это нежное, давно позабытое «Шестой господин», Ли Цзяньхэн воспрял духом. Он провел её в павильон, и, прогнав слуг, сел на трон. Му Жу немедленно принялась хлопотать рядом, наливая ему суп. — Этот кастрированный ублюдок с ножом так напугал наше императорское величество, что мы и не спали толком все эти дни! — пожаловался Ли Цзяньхэн. — Мы только вдвоëм, зачем же мой муж называет себя так высокопарно? — посетовала Му Жу. Ли Цзяньхэн хлопнул себя по губам. — Потому что твой муж дурачок! Му Жу нежно взяла его лицо в ладони, встревоженная. — Вы и вправду выглядите усталым. Могу ли я сегодня ночью остаться подле вас? — Во всëм свете ты единственная обо мне заботишься! Я думал, что Цеань мне брат, но кто знал, что он будет замешан в покушении?! — Ли Цзяньхэн тяжело вздохнул. — Прошу, останься со мной. — Еë Величество тоже очень обеспокоена здоровьем Шестого господина. Она всё читает сутры и даже постится, — молится, чтоб в этом году у вас всë было хорошо. Ли Цзяньхэн погладил еë ручку. — Я никогда не был близок с царственной матушкой и видел в ней врага. Кто же знал, что она будет ко мне так добра? А я… это всë старый пëс Хуа Сициань виноват! — Конечно виноват! — ласково отозвалась Му Жу. — Шестой господин так из-за него настрадался! Еë Высочество пыталась его урезонить, но она всего лишь слабая женщина, где уж ей сдержать его! Он еë не слушал, только обвинял во всëм подряд. — Правильно говорят, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать! — горько вздохнул Ли Цзяньхэн. — Если б только я раньше подружился с царственной матушкой! Тогда всех недопониманий удалось бы избежать. — По правде говоря… — Му Жу помедлила. — Я слышала, что много лет назад, когда Шестой господин был ещё маленьким, Его Величество усыновила бывшего Наследного принца, однако, увидев, что Шестой господин совсем один, решила взять к себе и его. Император Гуаньчэн согласился. Ли Цзяньхэн никогда раньше об этом не слышал. — Что же случилось потом? Почему она меня не забрала? Му Жу вновь нежно погладила его по щеке, успокаивая. — Дело в том, что князь Либэя, Сяо Фансюй, подал петицию с возражениями. Он заявил, что, усыновив Наследного принца, Её Величество возложила на себя обязанность воспитать будущего наследника, а растить таким же образом другого принца значит сеять семена междоусобицы. — Князь Либэя! — выдохнул Ли Цзяньхэн. Они с Сяо Чие и так было последнее время не в ладах, а теперь в его душе и вовсе поднялось множество противоречивых чувств. Сяо Чие наверняка знал об этой истории, но никогда ничего не рассказывал! А ведь Ли Цзяньхэн в глубине души всегда чувствовал, что этот Сяо слишком строптив и никогда на самом деле не считал его другом. — Цеань такой же, как все! — горько произнёс он. — Лишь пользовался мной. Что за несчастная судьба, родиться в благородном семействе, но не иметь ни единого друга, на которого можно положиться! Му Жу обняла его. — Всё же вы не родные братья. Кто же мог холить и лелеять вас сильнее, чем покойный император? — Ах, как жаль, что в клане Ли так мало наследников! Я остался единственный. — Ли Цзяньхэн, вдруг вспомнив о чём-то, поднял голову. — Твой младший брат, помнится, прятался у Сюэ Сючжо с тех пор как Пань Жугуя обезглавили. Здоров ли он? Му Жу кивнула и отвернулась, всхлипнув украдкой. Ли Цзяньхэн немедленно встревожился. — Драгоценная моя, что случилось? Почему ты плачешь? Му Жу вытерла слёзы платочком и обернулась к нему. — У него всё хорошо, но я не могу с ним увидеться… разве что раз или два в месяц. Он не из тех братьев, что блистают при дворе, приумножая заслуги семьи. Всё, что он теперь может… прислуживать другим. Ли Цзяньхэн не выносил её слёз. — Что же ты мне сразу не сказала! — воскликнул он. — Мы с тобой муж и жена, я всё для тебя сделаю, это ведь естественно! Не плачь, не плачь, иначе у меня сердце разорвётся! Му Жу, дорогая моя, я завтра же велю Сюэ Сючжо прислать его обратно, пусть прислуживает мне. — Как же вы это устроите? — всхлипнула Му Жу. — Как вы оправдаете это перед секретарём Хаем? Никто на такое не согласится… нет, я не могу позволить вам оказаться в столь трудном положении! Ли Цзяньхэн нежно сжал её руки. — Я император, во всём, что касается дворца, последнее слово за мной! К тому же, мы можем просто сменить его имя. Кто станет ворошить прошлое? Пань Жугуй ведь мёртв! Он так страстно убеждал её, что, в конце концов, Му Жу утешилась и заулыбалась. — Фэнцюань обязательно придёт вас как следует отблагодарить! — Мы же семья, — кивнул Ли Цзяньхэн. — Я лишь делаю то, что должен. *** Через несколько дней, Юань Лю учинили допрос под пытками, однако он упорно не признавался ни в том что дарил Сяо Чие золотые персики ни в тёмных делах с работорговцем. Несколько раз, чувствуя, что не выдерживает, он готов был сознаться даже в том, чего не совершал, но затем вспоминал, что его семья в руках Сяо Чие, и сильнее стискивал зубы. Он давно служил в гвардии и знал, что к своим Сяо Чие относится совсем иначе, чем к чужим. Он пообещал позаботиться о сыне своего офицера, но стоит сказать одно неверное слово, и он избавиться от чужого мальчишки. Всё, на что Юань Лю мог надеяться, — скорое разрешение дела и лёгкая смерть. Ему повезло. Развязка и вправду приближалась. На первый взгляд всё стало только хуже: один за другим на стол императора летели прошения о том чтобы сместить Сяо Чие с должности. Однако, стоило императору занести кисть чтоб поставить резолюцию с согласием, как судебное министерство представило новый доклад. Касался он некоего Инчжу, евнуха с императорской пекарни. По его собственному рассказу, за четыре часа до банкета Десяти тысяч чинов он раздавал императорским наложницам новогодние пряники, и вдруг услышал, что Фулин ссорится с кем-то у дворца Цайвэй. Того самого дворца, в котором жила Му Жу.