Поднося вино (将进酒)

Ли Цзяньхэн в ужасе отпихнул мëртвую голову. Он весь дрожал, позабыв о об императорском достоинстве, — ему сейчас хотелось только одного: уменьшиться, вжаться в трон и исчезнуть. Он уставился на пятна крови, расползшиеся по шëлку его одежд, но не мог вымолвить ни слова: будто невидимая рука схватила его за горло и душила так, что перед глазами потемнело и кровь застучала в ушах. Шэнь Цзечуань опустился перед ним на одно колено, спокойный и строгий. — Убийца казнëн, Ваше Величество, опасность миновала. Этот недостойный слуга слишком поздно пришёл на помощь! Пожалуйте мне смерть! Ли Цзяньхэн слабыми руками нашарил подлокотники трона, и с усилием оторвал взгляд от трупа. — Вовсе… вовсе не поздно! — Он схватил Шэнь Цзечуаня за рукав. — Вы… Ланьчжоу, вы прекрасно сработали! Я… я едва не… — Придворного лекаря сюда! — Вдовствующая императрица подбежала к Ли Цзяньхэну, даже не взглянув на труп, сжала побледневшую руку. — Ваше Величество? Ваше Величество! Ли Цзяньхэн с трудом сглотнул пересохшим от паники ртом, и, вырвав руку из хватки Вдовствующей императрицы, вцепился в рукав Шэнь Цзечуаня. — Никуда не уходи! Ты должен взять стражников… сколько нужно… и защищать меня! — Стража не имеет права уйти, мы — ваши покорные слуги, — ответил Шэнь Цзечуань, не моргнув глазом. — Ради вас мы пройдëм сквозь огонь и воду. Позвольте этому недостойному проводить вас обратно в павильон Минли. Остальные празднующие застыли в растерянности, не зная, что и думать. Лишь Сюэ Сючжо вышел вперёд. — Взять под стражу всех служащих императорской службы кормлений, императорской кухни, императорской винодельни, и всех причастных к устроению пира! Убийца смог пробраться в ближайшее окружение Сына Неба! Все, от евнухов внутреннего дворца до охраны, должны понести наказание! — Кто сегодня отвечал за охрану дворца и почëтный караул? — спросила Вдовствующая императрица. Повисло молчание. Сяо Чие поклонился. — Отвечаю Еë Величеству: этот недостойный отвечал за охрану. Все как один, обернулись к Ли Цзяньхэну. Любому понятно было, что так просто евнухи к подножию трона не попадают: служащих императорской службы кормлений тщательно проверяют, ни семья ни связи, ни места службы, — все тайное становится явным. Допрашивают даже людей, с которыми такой евнух останавливается поболтать. Сяо Чие, как ответственный за охрану дворца, должен был просмотреть записи обо всех прислуживающих на пиру. Но убийца с лёгкостью подобрался к императору. Нельзя избежать наказания за такой проступок! — Сперва допросите евнухов из… — начал было ли Цзяньхэн, бледный, весь в поту, но на середине фразы потерял сознание. *** В ту ночь никто не смел уснуть. Ли Цзяньхэн лежал без сознания в своих покоях, придворные лекари, сгрудившись, высказывали свои соображения занавеси, скрывающей Вдовствующую императрицу. Хай Лянъи, по высочайшему приказу, ждал поодаль. На крыльце зала Минли выстроились стражники под командованием Хань Чэна, внизу, на плитах двора, замерли придворные. Первая ночь года выдалась холодной, чиновники постарше заметно дрожали от холода, но держались до последнего, не смея выказать слабости. Весь дворец замер, погрузился в зловещее, ледяное молчание. Сяо Чие молчание не устраивало. Ему, вместе с чиновниками судебного министерства, ещё предстояло арестовать и допросить всех евнухов внутреннего дворца, а также собственных гвардейцев. Ротный, ответственный за проверку служащих, уже был лишён именной таблички и ждал разбирательства за решёткой. Его командир же сидел в промозглом, нетопленном зале для допросов по правую руку от министра судебных дел Кун Цю. По левую руку сидели Левый старший цензор Цэнь Юй и Правый старший цензор Фу Линье. Хоть с Сяо Чие никто не снимал полномочий, и в дознании он мог участвовать наравне с этими господами, подозрений с него никто не снимал, так что расположился он ниже всех, и выносить вердикт не имел права. Уходящий год не принёс ничего кроме проблем и сложностей, набегавших друг за другом как волна за волной, — никогда ещё Три судебных палаты не разбирали вот так, одно за другим, три дела, касающихся жизни Его Величества. В ожидании подозреваемого Кун Цюй молча допил остывший чай. Обычно судьи могли позволить себе перекинуться словечком-другим, но в этот раз все молчали: все чувствовали, что легкомысленные замечания будут тут неуместны. Пользуясь тишиной, Сяо Чие погрузился в размышления, задумчиво вертя на пальце перстень. Всё это было спланировано, как и тот случай с убийством Сяофуцзы. Слишком сложно, слишком много удачных совпадений для случайности, — кто-то за кулисами незаметно дёргал за ниточки, десятки ниточек. Все ради собственной выгоды. Чтобы удостоиться чести пробовать еду для Сына Неба, евнух обязан пройти серьëзнейшую проверку, — не только он, три поколения его семьи должны быть полностью чисты. Завербовать такого человека в убийцы практически невозможно. И, в то же время, легче лëгкого. Прежде всего, нужен человек, вхожий к евнухам внутреннего дворца, или евнух, работающий на кого-то извне… Что-то всплыло в памяти Сяо Чие, что-то важное, даже рука, крутившая перстень, замерла… но не успел он поймать мысль, как привели помощника командира. Кун Цюй не стал ходить вокруг да около. — Как гвардейский офицер, вы были ответственны за проверку гвардейцев, а также слуг, ответственных за устройство пира. Что вы знаете о евнухе, допущенном пробовать блюда Его Величества? Помощника звали Мэн Жуй. Сяо Чие лично повысил его в шестом году Сяньдэ, — до этого тот заведовал гвардейскими складами. Мэн Жуй происходил из офицерской семьи и был человеком исключительной честности и порядочности. — Имя означенного евнуха, — Гуйшэн, — чëтко ответил он, прямо глядя на Кун Цюя. — Возраст: двадцать шесть лет, место рождения: Чуньчэн. Единственный сын. Отец, проживавший на улице Байшуй, скончался в шестом году Сяньдэ. Гуйшэн заступил на дворцовую службу в год Юнъи, служил на протяжение двенадцати лет. В первом году Сяньдэ удостоился чести пробовать блюда с императорского стола, чем и занимался до сего дня. Увлечений и близких связей не имел. Кун Цюй задумался. — Кто поставил его прислуживать на пиру? — Некая Фулин из императорской службы кормлений. Кун Цюй переглянулся с товарищами, выразительно посмотрел на Сяо Чие и, дождавшись его кивка, продолжил: — Орудие убийства, — золотые палочки, принадлежащие Его Величеству. Гвардейцы не смогли бы их изъять, даже обыскав преступника. Обождите, офицер Мэн. Пусть введут Фулин из императорской службы кормлений. Мэн Жуй послушно отошëл, так ни разу и не взглянув на командира. Сяо Чие, впрочем, не тревожился. Он знал, что власти его этот случай не лишит, и наказание, скорее всего, ограничится урезанием жалования. В конце концов, гостей рассаживали согласно обычаю, и то, что он оказался слишком далеко от императора, — не его вина, Шэнь Цзечуань в любом случае успел бы первым. Успел бы первым, да… он выхватил клинок в мгновение ока, одно движение, и голову долой. В дружеских поединках он никогда не бывал так быстр, — даже стой Сяо Чие рядом в тот миг, пожалуй, не смог бы обогнать его. Но что было, то прошло, — сейчас его куда больше волновали последствия. Любую угрозу его положению следовало пресекать в зародыше. Сяо Чие снова вспомнил улыбку, сверху вниз брошенную Шэнь Цзечуанем, его взгляд. Как правило, среди стражников повышения по службе происходили каждые восемь лет. Сперва — распределяли в один из двенадцати отрядов, согласно записям Желтой книги, а потом повышали в зависимости от заслуг. Исключений практически не наблюдалось, к тому же, биография у Шэнь Цзечуаня была непростая. Пусть он избежал наказания и был прощён, старшего офицерского чина ему не полагалось. Если он нацелился на место командира стражи, нужно было искать обходной путь к повышению. Чтобы отрезать ему все обходные пути и поставить гвардейцев на первое место, Сяо Чие и сдерживал стражников все эти месяцы. В Цюйду царил хаос, однако даже в этой бурной пучине, как говорится, не смешаться чистым водам реки Цзин и мутным потокам Вэй. В столице все друг друга знают как облупленных: то объединяются, преследуя свои интересы, то оборачиваются друг против друга, — смотря куда дует ветер. Лишь Шэнь Цзечуань оставался тёмной лошадкой. Сколько Сяо Чие ни старался его прощупать, так и не смог выяснить, чего же он добивается. А с тем, чьи мотивы не ясны, невозможно создать полноценный союз. Он надеялся, что Шэнь Цзечуань не полезет наверх, — удовлетворится своим званием. А в ответ на свои надежды получил вот это. Бред. Хватит с него этих поддавков. Он, Сяо Чие, сам пробьёт себе дорогу: его меч в его руке. Нечего перед другими кланяться, когда можно их на куски разорвать! Одна ночь ничего не изменит. Так волки собираются вместе повыть на луну, чтоб потом разбежаться. Они дали выход желанию: слияние тел, плоть, трущаяся о плоть, — всего лишь краткий миг утешения, не стоящий того, чтобы свернуть с пути. Оба это понимали. Самый острый клинок, — власть. Если в Либэй возврата нет, нужно держаться за неё обеими руками. Шэнь Цзечуань был таким же: не мог позволить другим управлять его жизнью. Не мог отдать свою судьбу в чужие руки. Он должен был подняться на вершину. У него не было иного выбора. Сяо Чие стиснул кулаки. Хорошо. Пусть он замешан в этом деле. Но кто остальные заговорщики? *** Император пока так и не пришëл в себя, так что Шэнь Цзечуань сменился с дежурства и позволил себе немного отдохнуть. Вытирая руки в караулке, он услышал, как за спиной открылась дверь. — Переиграли вы нас, Ваше Превосходительство Шэнь, — с улыбкой сказал Сюэ Сючжо, споласкивая руки холодной водой. — Это ведь Хань Чэн должен был героически защитить Его Величество. По вашему же плану. — В таком деле я не имел права полагаться на удачу. — Шэнь Цзечуань не обернулся. — Если бы Хань Чэн смог меня опередить, он бы это сделал. Но он не смог. — Сяо Второму этот случай ничем не аукнется, разве что пригрозят снятием с должности. Вы же раскрыли перед ним карты. Теперь вам будет куда сложнее продвинуться наверх. — Мы с вами в одной лодке, Ваше Превосходительство. Если мне придëтся тяжко… — Шэнь Цзечуань обернулся, улыбаясь. — …Вы тоже легко не отделаетесь. — Говорят, бешеные собаки и свою стаю кусают. — Сюэ Сючжо потряс мокрыми руками, пытаясь их высушить. — Страшно быть в одной лодке с тем, кто идëт по головам. Заставляет задуматься. — Ну что вы! Сегодня все мои братья выиграли, а я один стал козлом отпущения для проигравшего Сяо Второго. Он, верно, меня сейчас ненавидит, я для него теперь что кость в горле. — Берегитесь, дружба между Его Величеством и Сяо Вторым крепка, к тому же, такие подвиги как Осенняя охота не забываются. Пусть сегодня всë прошло как надо, вряд ли вам удастся заменить Сяо Второго у трона. — Первый шаг всегда самый трудный. — Шэнь Цзечуань улыбнулся. — Если Его Величество испытывает к Сяо Второму такую глубокую благодарность, почему удерживает его в Цюйду? Что-то не клеится. Сюэ Сючжо вытер руки и рассмеялся. — Пусть не всё сегодня прошло по плану, успеха мы всë же добились. Ваша честь, господин судья, вы уж не забывайте обо мне в будущем. Намëк был понятен: судьями становились офицеры пятого ранга. Значит, награда не за горами. Шэнь Цзечуань не впечатлился. — Служащих императорской службы кормлений ждëт суд. Министр Кун Цюй человек беспристрасиный и строгий, не дрогните перед ним. — Если бы мы боялись допроса, не пошли бы на это дело. — Сюэ Сючжо расправил рукава. — Надеюсь, наше с вами плодотворное сотрудничество продолжится и в будущем году. Желаю вам получить всë, чего ваша душа пожелает. — Благодарю за заботу. Я в долгу перед Вашим Превосходительством, — ответил Шэнь Цзечуань честно, безо всяких ужимок. — Не сомневайтесь, я получу всë, чего хочу.