Поднося вино (将进酒)

— Ты… что ты… — Цзи Лэй вжался было в решëтку, но, увидев улыбку на губах Шэнь Цзечуаня, отпрянул. — Что ты задумал? — Вы меня спрашиваете, дядюшка? — прощебетал Шэнь Цзечуань. — Ну надо же, дядюшка меня спрашивает! Он поманил Цзи Лэя, но тот отполз к стене и замер. — Узники всë равно что скот, ждущий, когда поведут на бойню. Так как же вы смеете мне, стражнику, задавать вопросы, дядюшка? — И что ты мне сделаешь? Убьëшь? — Нечасто нам удаётся свидеться, даже поболтать едва найдётся время, зачем же мне так сразу вас убивать? — пропел Шэнь Цзечуань, поглаживая решётку. — Вы молчите под пытками, потому что слова — единственное ваше сокровище. В тюрьме безопасно, ни о чём не нужно беспокоиться, — пока храните свои секреты, дознаватели охраняют вас. Пань Жугуй составляет вам компанию, прекрасная жизнь! Цзи Лэя прошиб холодный пот. Он вжался в стену, избегая смотреть Шэнь Цзечуаню в глаза. — Однако, всё хорошее однажды заканчивается. Пока язык есть, не важно, сколько у вас рук и ног, да все ли глаза на месте. Летом дядя угостил меня ослиным жарким. Мне не удалось тогда его попробовать, но… — Между пальцами Шэнь Цзечуаня появился вдруг узкий метательный нож. — Ночь длинна, в бутыли есть вино. Ваше мясо отлично к этому вину подойдёт. — Ты. Безумец. — Цзи Лэй вытянул шею, чеканя каждое слово. — Шэнь Цзечуань. Ты. Безумец. — Верно. Я давно обезумел, — ответил Шэнь Цзечуань, не моргая. — Ты не посмеешь меня тронуть! Твоя жизнь в руках Вдовствующей императрицы! Ты даже дышать не меня не имеешь права! Шэнь Цзечуань вновь развеселился. — Дядюшка, ну какой же вы шутник, уморите меня! Кто, по-вашему, меня послал? — Даже не думай… — начал разъярённый Цзи Лэй, но Шэнь Цзечуань его перебил. — Шэнь Вэй мёртв. Я слышал, что вместе с ним сгорели и княжеские владения в Дуньчжоу. Тело обгорело до неузнаваемости, но стражники всё равно вытащили его из-под обломков и повесили на городских воротах для поругания. Своими глазами я этого не видел, но годами пытался представить себе эту сцену во всех подробностях. И кое-что понял. Цзи Лэй сглотнул. — Его план ведь удался, — продолжил Шэнь Цзечуань. — Он сговорился с врагом, так зачем отступать? Дуаньчжоу пал, почему не встретить бяньша с распростёртыми объятиями и вместе пойти на столицу вперёд либэйской конницы? Он не был идиотом, должен был понимать, что в таком положении наступление, — единственный способ выжить. — Он струсил, — выплюнул Цзи Лэй, тяжело дыша. — Понял, что бяньша он не нужен. Его судьба была решена в тот миг, как они с кочевниками ударили по рукам! Шэнь Цзечуань поднялся, бросил в клетку восточную жемчужину. Жемчужина отскочила от прутьев и покатилась к ногам Цзи Лэя. Тот воззрился на неё, и краска отлила от его лица, затряслись руки. — Нет… невозможно… . — Император Сяньдэ мёртв. — Шэнь Цзечуань подался вперед. — Шэнь Вэй тоже. Цзи Лэй в неожиданном приливе сил пнул жемчужину. — Думаешь, самый умный?! Не пытайся меня провести! — Хуа Сициань откусил язык, — Шэнь Цзечуань сладко улыбнулся. — Ну? Кто у нас следующий? Вы или Пань Жугуй? А давайте тянуть жребий! Дядюшка, вы первый! Как по волшебству между его пальцами появилось ещё два ножа. — Если выберете тот, что со щербинкой, убью Пань Жугуя. Если целый — скормлю вас псам. Ну же, не бойтесь. Выбирайте! Цзи Лэй сглотнул, глядя на холодный блеск клинка в полутьме. — Что за чушь ты… — Вдовствующая императрица велела мне поторапливаться. — Шэнь Цзечуань смотрел на него не моргая. — Однако, я дал вам волю выбирать. Дядюшка, пока вы живы, всё ещё может обернуться к лучшему. Лгал он? Говорил правду? Цзи Лэй, измученный пытками, затянутый в безумную ловушку “племянника” больше не мог различить. Как завороженный он смотрел на лезвия ножей, потянулся к ним несмело, дрожащими пальцами коснулся стали… Уголки губ Шэнь Цзечуаня поползли вверх, но улыбка получилась сочувственная. — Ох. Я и забыл, что принёс сегодня только новые ножи. Без изъянов. Стыд накрыл Цзи Лэя удушливой волной. — Давай! Режь меня! Ешь меня! Ничего не скажу! — заорал он, кинувшись на решётку, тряся её судорожно скрючившимися пальцами. — Хочешь меня убить?! Давай! Убей! Убей! — Неверно. — Шэнь Цзечуань и бровью не повёл. — Это не я хочу вас убить. — Нет, это ты! — Цзи Лэй вцепился в решётку. — Это ты! — Я ли? — Шэнь Цзечуань подкатил к себе жемчужину и наступил на неё. — Вы уверены? Цзи схватился за голову, медленно сполз на пол. — Ты… ты…! — Шэнь Вэй убил Наследного принца. Цзи Лэй на мгновение задохнулся от ужаса. Его словно в ледяную прорубь бросили. — Ты… — Вернее, вы с Шэнь Вэем убили Наследного принца. — Это не я! — Цзи Лэй вцепился в волосы. — Это Шэнь Вэй! Шэнь Вэй его убил! — Вы сговорились обвинить наследника в разжигании восстания. Подделали письма, загнали его в храм Покаяния. Он хотел объясниться перед императором Гуанчэном, но ты убил его своими руками. — Говорю же! Это не я! — в панике заорал Цзи Лэй. — Это Шэнь Вэй! Он сказал, что его надо убить! — Так вот почему Шэнь Вэй должен был умереть. Предать себя огню. Остались только вы… В голове Цзи Лэя не осталось мыслей. Лишь слово “смерть” горело в пустоте. Он вспомнил, как смотрел на умирающего наследного принца: так же, сверху вниз, как Шэнь Цзечуань смотрел сейчас на него. Убить наследника оказалось не сложнее чем зарезать свинью, жалкое зрелище… но кто теперь свинья, а кто мясник? Цзи Лэй не хотел умирать. Никогда ещё он так не хватался за жизнь. — Мы просто выполняли приказы. У нас не было выбора! — он ударился лбом о решётку. — Хочешь отомстить за Шэнь Вэя? Я тебе помогу! За убийство Наследного принца он получил титул князя Цзяньсина и уехал в Чжунбо! Сбежал! Он всхлипнул, но страх как-будто оставил его. Вывернув шею, Цзи Лэй смотрел на Шэнь Цзечуаня, словно уже лежал на окровавленной колоде и видел над собой топор. — Я не убивал Наследного принца! Я хотел его спасти! Но отец вдруг умер… они собирались всё выставить так, будто это я его убил! Заикнись кто об этом, братья прикончили бы меня! Что я мог поделать? Побежал к Пань Жугую… тот взамен на защиту потребовал поддельные письма! Я просто хотел жить! Они меня заставили! — Как умер Цзи Уфань? — неожиданно спросил Шэнь Цзечуань. — Я не знаю, не знаю! Цзи Ган ушёл, и отец слёг из-за этого. Все любимчики ушли! — Цзи Лэй снова зажёгся ненавистью. — Я был с ним до конца, я его похоронил, оплакивал! А он? Гнилой душонкой меня звал! Цзи Гана и Цзо Цяньцю принимал как родных сыновей, научил их всем техникам клана! Но моя фамилия тоже Цзи! Так почему мне он ничего не передал?! Как он мог меня так унизить?! Он отдышался и продолжил. — Убив Наследного принца, Шэнь Вэй потерял покой и сон. Он боялся. Сказал мне однажды, за чаркой, что чувствует… кто-то всё время за ним следит. Ходит по крыше ночью. Я сказал ему, что это не стражники, но разве в Цюйду что-то может укрыться от стражи? Я решил, что это предатели, переметнувшиеся к Восьми дивизионам. Клан Хуа уже вошёл в силу, следовало себя вести осмотрительно. Но бессонница Шэнь Вэя ухудшилась. Он хотел сбежать, подкупил Пань Жугуя… в то время с Либэем начали считаться, а у Вдовствующей императрицы кроме Восьми великих дивизионов никого не было. Так что Шэнь Вэю пожаловали титу князя Цзяньсина, чтоб в той стороне был кто-то кроме клана Сяо. Так он встал над Чжунбо. Чжунбо большая префектура, к тому же из Цидуна и Либэя путь в столицу лежит только через неё. Вдовствующей императрице нужен был соглядатай в тех местах, следить за ними. Воспоминания раззадорили его, он заговорил быстрее. — Всё шло как по писаному, и вдруг Шэнь Вэй сговорился с врагом! Будто смерти искал! Он хранил всю переписку со столицей. Попади эти письма Сяо Цзимину, нам всем конец пришёл бы! Поэтому Шэнь Вэй и сжёг себя! Понимаешь? Он сговорился с врагом, но ему надоело быть пешкой в чужих руках! У клана Хуа тогда подрастал один незаконнорожденный мальчик. По замыслу Вдовствующей императрицы, он, повзрослев, должен был сесть на княжение в Чжунбо, в чужаках нужда отпала бы. Ну и куда бы они дели Шэнь Вэя, который столько злодеяний для них совершил? Он это понимал, но никто и представить не мог, что он решится на такое! Впустить бяньша, зная, что они устроят резню… то была месть! Он отомстил Чжунбо, Вдовствующей императрице, империи Дачжоу! Всем! Цзи Лэй схватился за решётку, в голосе его слышалась мольба. — Я всё сказал… всё, что знаю. Это Вдовствующая императрица довела Шэнь Вэя. Это она убила Наследного принца. Император Гуанчэн, император Сяньдэ, Хуа Сициань… они просто фигуры на её шахматной доске! А теперь и ты встал туда же. Посмотри на меня! Я не сказал ей, что ты связался с кланом Сяо… ты же спас Сяо Чие в ту ночь, да? Вот только клан Сяо тебе не поможет. Они связаны по рукам и ногам, пока Сяо Чие в столице. Себе помочь не могут, что им за дело до тебя? “Я полезный! Я такой полезный”, — кричало каждое его слово, но страх путал мысли. Цзи Лэй чувствовал, как эта слабенькая линия обороны крошится, рушится на глазах… — Пять лет назад, моя матушка, жена учителя, погибла в Дуаньчжоу, — вдруг сказал Шэнь Цзечуань. — Якобы от рук бяньша. Об этом никто не знает. Так откуда у вас сведения, что еë “замучили”? Цзи Лэй медленно поднял на него глаза и не посмел отвернуться. В мёртвом молчании капля пота сорвалась с его подбородка и разбилась о каменный пол. *** Си Хунсюань задремал, не дождавшись конца допроса. Разбудила его стопка бумаги, шлёпнувшаяся на грудь. Он просмотрел листы, щурясь в полутьме, и, увидев в конце алые отпечатки пальцев, издал неприятный смешок. — Неплохо, неплохо! — Можно ли использовать это признание, пусть решает старший секретарь Хай, — сказал Шэнь Цзечуань, улыбаясь. От него пахло железом и солью. — Вы нам очень и очень помогли, — ответил Си Хунсюань. — Но, чует мое сердце, не за “спасибо”. — В императорской страже есть умелый мечник по-имени Цяо Тянья. Хочу его. — …Что ж, можно, — после некоторого колебания согласился Си Хунсюань. — Я поговорю с Яньцином. — Благодарю за хлопоты, — поклонился Шэнь Цзечуань. — Час поздний, оставлю вас. С этими словами он открыл дверь и растворился в темноте за пеленой дождя. Си Хунсюань подумал было, не подвезти ли его в своём экипаже, но отказался от этой идеи. Оставшись один, он вновь пролистал показания. Что-то было не так, слишком уж гладко всё прошло. Нужно сперва показать Сюэ Сючжо… — Выводи Цзи Лэя, — бросил он слуге, не отвлекаясь от чтения. Слуга бросился исполнять приказ, но, не успев отпереть решётку, с грохотом шлёпнулся на пол, заорал, словно ему призрак явился. Си Хунсюань поспешил к нему… и увидел Цзи Лэя. Одного взгляда ему хватило, чтобы сбежать не разбирая дороги, расшвыривая стулья, и выскочить под дождь, где его и вырвало. *** Шэнь Цзечуань тёр и тёр руки, отмывая в холодной речной воде, пока они не покраснели, затем тщательно вытер их платком. На его белых одеждах не осталось ни пятнышка, но запах крови не желал исчезать. Шэнь Цзечуань прижался носом к вороту, поморщился, вдыхая. Мерзкая вонь. Долго, долго он сидел на корточках у реки, вглядываясь в чёрную воду, — так долго, что дождь промочил его насквозь. Устав смотреть на воду, он поднял голову, и глядел в беззвёздное небо, пока шея не затекла. Лишь затем поднялся и побрёл домой. У ворот гвардейского штаба его поджидала знакомая высокая фигура: Сяо Чие стоял, прислонившись к двери, и пялился на него, словно тигр. Словно почувствовав его холодный взгляд, дождь превратился в снег, в слякотную и промозглую ледяную кашу.