Поднося вино (将进酒)

Сяо Чие снял наручи, положил их на перила крыльца. — Тогда тем более раздевайся. Гвардейцы высыпали было из казармы, поприветствовать командира, но тот остановил их взмахом руки. — Я давно хочу посмотреть, есть ли разница между мной и тем, кто развивал тело по традициям клана Цзи, — спокойно сказал он, обернувшись к Шэнь Цзечуаню. Тот отложил Ланли. — Мы из одной школы, значит и приëмы и стойки у нас одинаковые. — Вот и нет, — возразил Сяо Чие. — Мой учитель добавил техники других школ. Будь у нас всë одинаковое, ты бы сразу понял, кто меня учил. — Если хотите обменяться опытом, так бы и сказали, — Шэнь Цзечуань прочертил носком сапога плавную дугу, становясь в стойку. — Зачем велели раздеться? Ведëте себя как животное. Сяо Чие почувствовал вдруг, что Шэнь Цзечуань словно бы стал другим человеком. Завеса дождя и тумана размыла черты его лица, но стройная фигура сделалась от этого лишь выразительнее. — Я и хочу быть зверем в человеческом облике. — Сяо Чие сошëл с крыльца, ступил за пелену дождя. — Пять лет назад я пнул тебя как следует. Ненавидишь меня за это? — Если скажу «да», вы чего доброго вообразите, что я ночей не спал, думая о вас. Так что нет. Я не испытываю к вам ненависти. Сяо Чие встал в боевую стойку. — Жалко. Но если всë же ненавидишь, сегодня мсти на здоровье. — Порыв ледяного ветра налетел вдруг из ниоткуда. — …Если сможешь. Капли дождя застучали по крыше веранды, разбиваясь мелкими брызгами… Сяо Чие ударил первым. Его кулак прошëл сквозь пустоту, но сила удара была так велика, что дождевые капли брызнули Шэнь Цзечуаню в лицо. Ещё удар, теперь, — левой. Шэнь Цзечуань молниеносно заблокировал его, но тут же отступил, поморщившись от боли. Стиль клана Цзи! Он поджал губы… и расхохотался. Стиль учителя опирался на силу и хладнокровие. Хладнокровия Второму княжичу явно не хватало, а вот яростная мощь била через край. Одно столкновение, и рука онемела! Рукопашный стиль клана Цзи был словно специально придуман для этого человека, — внутренней силе и телосложению Сяо Чие могли позавидовать герои древности. Но разве могла победа зависеть лишь от дара Небес? Шэнь Цзечуань не верил в судьбу. Он ударил ногой снизу вверх, быстро и резко, взметнув веер дождевых капель. Обычный человек уклонился бы от такой атаки, не желая терять преимущество, но Сяо Чие был не из тех, кто бежит от трудностей. Предплечьем он заблокировал удар, и шагнул вперëд. Шэнь Цзечуань не успел убрать ногу, — сражаться с Сяо Чие было всë равно что сойтись с тигром: стоит дрогнуть, отвести глаза, и зверь нападëт. Проще было увести его в оборону и не давать передышку. Он напряг мышцы, останавливая удар, но просчитался: Сяо Чие легко отбросил его, и чтоб не упасть, пришлось выгнуться назад, упереться руками в землю. Шэнь Цзечуань согнул локти, и одним движением выпрямился, как молодое деревце. В одно мгновение он вскочил и вновь ударил ногой. Сяо Чие и этот удар заблокировал предплечьем. — Муравей пытается трясти дерево. Даже не знаю, поругать тебя за самоуверенность или похвалить за храбрость. Не дожидаясь ответа, он схватил Шэнь Цзечуаня за лодыжку и попытался швырнуть на землю, но просчитался, — инерция помогла Шэнь Цзечуаню извернуться в воздухе. Он в мгновение ока вскочил Сяо Чие на плечи, обхватил бëдрами его шею, и утянул за собой на землю. Ладонь Сяо Чие скользнула вдоль тонкой талии, гибкой, как клинок, выше, обхватывая поперëк груди… В этом теле крылась загадка. Бойцы, практикующие техники клана Цзи, обрастали мышцами, но Шэнь Цзечуань не просто выглядел доходягой, никогда в жизни не занимавшимся боевыми искусствами, — он провëл Чэнь Яна и Цяо Тянья, заставив их думать, что еле ноги таскает, обескровлен и вообще болен. Шэнь Цзечуань высвободился и от души врезал ему локтем в лицо, но тот увернулся, крепко обхватил его, прижал к себе, бесстыже лапая талию и грудь… на которой, под слоями ткани, таилась жемчужина. Шэнь Цзечуань резко перехватил его руку и швырнул Сяо Чие через себя, прямо в лужу. Вода забрызгала его волосы, он попытался отойти, но противник зацепил ногой его щиколотку и дëрнул на себя. Шэнь Цзечуань склонился было к нему, но в последний миг удержался: скользнул по воде лëгким шагом, словно перебирая струны цитры, и выпрямился. Сяо Чие ударил снова… но ладонь рассекла воздух, — лишь локон невесомых волос скользнул сквозь пальцы, игриво, будто обещая большее… — Всë, закончили. — Сяо Чие сжал кулак, словно запоздало ловя их. — Ливень пошëл. Шэнь Цзечуань обернулся через плечо. — Натрогались? — Что я могу сказать? Уже не мягкий, но ещё не твëрдый, — ответил Сяо Чие не моргнув глазом. — А я-то думал вы начнëте с меня одежду срывать! — Если б хотел, мы бы до сих пор там валялись. Он помахал метательным ножом, из тех, которые Шэнь Цзечуань всегда носил с собой. — Для стиля Цзи нужен палаш, не меньше. Даже если каждый день будешь с этими малышами упражняться, не сможешь меня победить. А не сможешь меня победить, как отомстишь? Шэнь Цзечуань хранил ножи под одеждой, на бëдрах. Он бросил быстрый взгляд вниз, снова глянул на Сяо Чие. — Драки и убийства вредят дружбе. Не приятнее ли дурачиться вместе? — Боюсь я, что ты мне сейчас улыбаешься, а стоит расслабиться, как всадишь клинок в спину. — Что поделать, слово «страсть» не напишешь без знака «клинок». Но Второй княжич человек благородный, мне нечего бояться. Сяо Чие вложил метательный нож в ладонь Шэнь Цзечуаня. — Я же сказал… — медленно протянул он. — Я зверь в человеческом облике. Какой я тебе благородный? Шэнь Цзечуань попытался убрать руку, но Сяо Чие схватил его за запястье. — Ладно, ты сегодня хорошо себя ведëшь, так что Второй господин сделает тебе приятно. — Командующий, — сказал вдруг Шэнь Цзечуань, убийственно серьёзный. — Прошу, поймите, меня не привлекают мужчины. Зачем же вы всё время пристаëте? Давайте останемся друзьями! Сяо Чие на мгновение замер, не понимая… но, обернувшись, заметил любопытных гвардейцев, облепивших окна и двери казармы. — И правда, генерал-губернатор! — крикнул, свесившись из окна Тантай Ху, заместитель командующего, — тот самый офицер со шрамом, что в ночь Осенней охоты устроил резню среди солдат Восьми дивизионов. — Нам ни улыбки, ни словечка доброго, а с ним в грязи валяетесь! — Много ты понимаешь! — ухмыльнулся другой гвардеец. — Командиру двадцать три годка, жены нет, надо же куда-то силу девать! Вот и пристаëт к бедолаге. Сяо Чие почувствовал, что Шэнь Цзечуань собирается сбежать под шумок, и потянул его к себе, ухмыляясь. — Ты куда, Ланьчжоу? Я с тобой ещë не закончил! Мужчины, говоришь, не нравятся? Это у тебя просто мужика хорошего не было! Ничего, Второй господин тебе всё покажет! В бесстыдстве и дуракавалянии Сяо Чие мог бы посоревноваться разве что с Ли Цзяньхэном. Шэнь Цзечуань попытался выставить его на посмешище? Ха! Сяо Чие давно знал, — лучший способ выйти из такого переплëта, — подыграть шутке. Поэтому он, не дожидаясь ответа, схватил Шэнь Цзечуаня и преспокойно утащил. Тантай Ху потëр шрам, глядя им вслед. — Это кто такой? Никогда раньше его среди наших не видел. — Это Шэнь, — какой-то солдат подмигнул ему. — Из Чжунбо. Тантай Ху помрачнел, вытянул шею, чтоб лучше видеть уходящего. — Из тех, что принесли смерть в Чжунбо?! Зачем командир с ним связался?! Шэнь Вэй погубил стольких людей, что восьми смертей для искупления недостаточно! Имение князя Цзяньсина по камушку разобрали, а этот живëт в столице, развлекается, пока сироты в Чжунбо грязь жрут! Сукин сын! Что ж вы мне сразу не сказали?! *** На гору Фэн вела узкая каменная лесенка, за ней начиналась мокрая тропинка. Капли дождя падали с отяжелевших кленовых листьев, вода хлюпала под ногами, — приходилось ступать осторожно, чтоб не поскользнуться. Сяо Чие уверенно шëл вперëд, отводя ветки, и вскоре из тумана показался крытый соломой домишко, по виду нежилой. — Ты спас меня в лесу, — сказал Сяо Чие, вполоборота повернувшись к Шэнь Цзечуаню. — За это допущу тебя в райский уголок. — Я бы взял деньгами. — Деньги и слава — мирское. — Сяо Чие раздвинул плотную занавесь, и принялся раздеваться на ходу. — Зато такое удовольствие даже императорам недоступно! Шэнь Цзечуань вошëл за ним как раз во время чтобы увидеть обнажëнную спину, широкие плечи словно высеченные из камня чьей-то уверенной рукой. В домике ничего не были кроме изогнутой вешалки для одежды, да горячего источника. На одном конце вешалки уже болтался халат Сяо Чие, другой, очевидно, предназначался для гостя. Сяо Чие стащил сапоги и обернулся. — Так и будешь на меня пялиться? Я думал ты скромно отвернëшься. Шэнь Цзечуань повернулся к нему спиной, развязывая пояс. Жемчужина бесшумно упала ему в ладонь, скользнула в рукав. Затылком чувствуя внимательный взгляд, он помедлил немного, прежде чем снять верхний халат... Сяо Чие не моргая смотрел, как одеяние соскальзывает на пол. Белизна шеи перетекла в белизну узкой спины, шелковистой, словно лист рисовой бумаги, лепесток грушевого цветка… Да, не зря он столько пялился на этот загривок, продолжение оказалось ещë лучше... Но всë же, как мужская шея могла быть так соблазнительна? Сяо Чие никогда не чувствовал ничего похожего, и это окончательно сбило его с толку. Как бы ни были остры клыки либэйского волчонка, никогда они не вонзались в такую прекрасную шею. Его взгляд скользил по белой, гладкой спине, такой пристальный, что почти ощутимый. Ниже, ниже… Сяо Чие сглотнул пересохшим ртом, и отвернулся. Безумие какое-то. На улице Дунлун было полно куртизанок, и все, как на подбор, красавицы! Откуда этот голод и желание пялиться на мужскую спину? Раньше Сяо Чие свысока смотрел на дураков, голову теряющих из-за красоток, потому что старшие, которых он уважал, обладали железной волей и благородством. Отец, старший брат, учитель, иные легендарные генералы: посади каждому на колени девушку, он и бровью не поведëт, подобно лускому Хуэю. Ци Шиюя, к примеру, он никогда не уважал за распутство, а после битвы за Чжунбо возненавидел и Шэнь Вэя, — не только за его преступления, но и за сластолюбие... И вот теперь сам, захваченный красотой, с трудом подавлял звериное желание. Голова шла кругом, — этот Ланьчжоу ему не нравился, но как же хотелось коснуться его, сжать в объятиях, вцепиться зубами, замучить… — Вы идëте? — Шэнь Цзечуань подошëл к нему как ни в чëм не бывало. — Пф! — сердито фыркнул Сяо Чие. Лишь на это его и хватило. Примечания автора: Но ведь задняя часть шеи и правда сексуальная часть тела!