Поднося вино (将进酒)

Императорская наложница Вэй трепетала в окружении незнакомых стен. Осознав, что больше не понимает, где находится, она дрожащим голосом спросила у своего проводника: — Где же Вдовствующая императрица, гунгун? Разве это путь к её покоям? Шедший впереди евнух промолчал. Тогда она остановилась и схватилась за живот, изображая боли. Может быть, тогда они сжалятся и отведут её обратно? Выведут из этого пугающе тихого места, от которого мурашки бегут по спине. Евнух остановился, обернулся к ней. Совсем молоденький, незнакомый… кажется, в свите его раньше не было. — Мы скоро придём, госпожа, — ласково ответил он. — Братья, держите императорскую наложницу крепче. Мы же не можем позволить госпоже упасть. Провожатые немедленно подхватили её с двух сторон. Наложница Вэй попыталась вырваться, закричала… но евнухи ловко заткнули её кляпом, и, подхватив под руки быстро понесли куда-то. Они остановились лишь в заброшенном дворике с колодцем посередине. Далеко на дне поблёскивала в свете фонаря вода. — Опускайте госпожу, — велел юный евнух. Наложница Вэй заметалась. Растрепалась высокая причёска, ухоженные ноготки расцарапали руку евнуха. Всхлипывая, несчастная из последних сил цеплялась за край колодца. Юный евнух нежно погладил её холёную ручку, вздохнул. — Камень, пожалуйста, — печально велел он. Плоский камень с глухим стуком накрыл колодец. Мгновение, — и громкий всплеск вспугнул птиц, спавших на ветке. Снова наступила тишина. *** Император Сяньдэ больше не в силах был сесть, — он лежал в тряском экипаже, а Ли Цзяньхэн, стоя рядом на коленях сжимал в руках чашу с лекарством. Дыхание императора выровнялось, — вернее, стало таким слабым, что даже кашель не нападал больше. Но вот Сяньдэ приоткрыл глаза и поманил брата. Тот немедленно отставил чашу и придвинулся к нему. — Царственный старший брат, тебе лучше? Император Сяньдэ медленно поднял руку и тяжело уронил её на затылок Ли Цзяньхэна., — Цзяньхэн… — Царственный младший брат здесь, — Ли Цзяньхэн всхлипнул. — Я здесь… — Под старость… прошлый император лишился настоящей власти… наследным принцем Восточного дворца назначили моего старшего брат, а я… — Император Сяньдэ повернулся к нему. — Я был беспечным принцем… как ты. Пути Неба неисповедимы, в конце концов бремя власти легло на мои плечи. Но… с тех пор как я взошёл на трон… меня связали по рукам и ногам. Как марионетку… Если Царственная матушка хочет, чтоб я смеялся, придётся смеяться. Если хочет, чтобы я умер… придётся умереть. Ли Цзяньхэн сглотнул слёзы. — Однажды… — продолжил император. — Тебя тоже назовут Сыном Неба. Ли Цзяньхэн не мог больше сдерживаться, и разрыдался, вцепившись в его руку. — Царственный старший брат! Как я могу зваться Сыном Неба?! Я просто негодный отпрыск клана Ли! Куда мне сидеть на троне?! Царственный старший брат, мне страшно! Мне так страшно! — Не бойся. — император с неожиданной силой сжал его руку в ответ, посмотрел ясным взглядом. — Ты не похож на меня. Вдовствующая императрица проиграла! Хуа Сициань заслуживает смерти, Пань Жугуй тоже. Убьёшь их, и ей не на кого будет опереться! Тогда ты вернёшь власть… и станешь… правителем Поднебесной… каким я никогда… никогда не мог… Его вновь затрясло в припадке кашля, но Ли Цзяньхэна он так и не отпустил, сглотнул кровь. — Уничтожь клику Вдовствующей императрицы и держи в узде чиновников. Клан Хуа проиграл, но… но помни: никому… не давай покоя. Тот, кто сегодня спас тебя… завтра может убить! Военная мощь, что яростный тигр… Сяо… Он выплюнул сгусток урови. — Никогда… — прохрипел он, до боли вцепившись в руку брата. — Никогда… не отпускай… А-Е… “Никогда не отпускай А-Е назад в Либэй!” Император знал, не важно, как А-Е богат и талантлив. Пока он в столице, клан Сяо — не больше чем гончие псы. Пусть Вдовствующая императрица повержена, кто гарантирует, что клан Сяо не соберёт войска и не пойдёт на столицу? Когда Хуа падут, кто будет сдерживать Сяо? За пять лет Сяо Чие тишком превратил гвардейцев из кучки разгильдяев в умелых воинов. Если отпустить его домой… чем станет Либэйская конница через пять лет?! — Царственный старший брат… — пробормотал Ли Цзяньхэн. — Но как же… Царственный старший брат… — Лиши его власти… лиши войска… Когда нужно будет… убей… убей.. “Убей его”. Император Сяньдэ затих, веки его опустились. Даже после смерти он не отпустил руку рыдающего брата, и лицо его сохранило то же мрачное, неприязненное выражение. Девять лет он восседал на троне, но так и не стал хозяином ни своей империи ни своей жизни: Вдовствующая императрица решала, что он будет есть и носить, на что тратиться, с кем спать. Самым храбрым и дерзким поступком в его жизни стал тайный сговор с Цидуном. Всё, что он мог сделать, дабы открыть Ли Цзяньхэну дорогу к трону — устроить охоту и попытаться переманить на свою сторону Си Гуаня. Императорская повозка остановилась, и вопль скорби прокатился над полями. Толпа чиновников преклонила колени, Хай Лянъи первым разразился слезами. — Ваше Величество! — вскричал он, и то был последний раз, когда слова эти были обращены к императору Сяньдэ. Долго, очень долго погребальный колокол гудел на весь Цюйду. Вся Поднебесная лила горькие слёзы по своему владыке. *** Когда ударил колокол, Вдовствующая императрица Хуа как раз кормила императорского попугая, сидя на кушетке. Попугай встрепенулся от новых звуков. — Цзяньюнь! Цзяньюнь! Цзяньюнь вернулся! Вдовствующая императрица Хуа кивнула, бесшумно качнулись у её висков жемчужные подвески. — Верно. Цзяньюнь вернулся. — Царственная матушка! — вскричал попугай. — Царственная матушка! Царственная матушка! Вдовствующая императрица стряхнула с деревянной ложечки остатки корма. Морщинки в уголках её глах походили на трещинки в тончайшем фарфоре, причёску-тучу сединой припорошило словно инеем. Попугай крикнул ещё несколько раз, но вдруг умолк, — свалился на дно клетки и замер. Вдовствующая императрица долго сидела, слушая гул колокола, и лишь когда он утих, спросила: — Где императорская наложница Вэй? Почему её нет так долго? *** Из-за кончины императора Сяньдэ Сяо Чие так и не смог отдохнуть как следует. Несколько дней подряд ему пришлось соблюдать траур, преклонив колени вместе с другими чиновниками, и лишь когда церемонии кончились наконец, он почувствовал, насколько вымотался. В купальне, растираясь мочалкой, он заметил, что царапины на плечах, оставшиеся после того как Шэнь Цзечуань тащил его по камням, почти зажили, покрылись корочкой. — А где этот? — спросил он у Чэнь Яна, надевая свежую нижнюю рубаху. В этот раз Чэнь Ян сразу понял, о ком он. — Императорскую стражу временно распустили, так что ему приходится возиться с переназначением на службу. Даже дома он почти не появляется. — Я имел в виду, где Цзи Лэй? А ты о ком подумал? Чэнь Ян смущённо поскрёб в затылке. — А… Цзи Лэй… Он в камере. Его должны казнить после коронации. Командир, вы же сами бросили его в тюрьму! — Я забыл, — совершенно серьёзно ответил Сяо Чие, одеваясь. *** Шэнь Цзечуань, Гэ Цинцин и сяо У преспокойно ужинали в лапшичной, как вдруг сяо У не мигая вперился во что-то за плечом Шэнь Цзечуаня. Тот обернулся и увидел Сяо Чие, который как раз бросил пару монет лапшичнику. — Две миски лапши сюда, — велел он, и, подобрав полы халата, как ни в чём не бывало сел рядом с Шэнь Цзечуанем. Сяо У всосал лапшу и бочком-бочком отодвинулся за последний столик, прижимая к себе миску. Гэ Цинцин, под тяжёлым взглядом Сяо Чие, пересел тоже. Шэнь Цзечуань отложил палочки. — Я, пожалуй, сыт. — Доедай. — Сяо Чие положил перед ним новые палочки. — Так боишься меня, что сбежать готов? — Конечно. — Шэнь Цзечуань ковырнул лапшу. — Разве могу я не бояться, после того как вы меня… прижали? — А ты быстро сбежал в ту ночь. — Сяо Чие налил уксуса в поднесённую подавальщиком лапшу. — Почему? Такая возможность получить повышение пропала. — Я не заслужил награду, — Шэнь Цзечуань подул на бульон и приложился к миске. — Вот и почувствовал себя лишним. Сяо Чие молча занялся лапшой, но, почти уже доев, вдруг снова оживился. — А вот если подумать… ты ведь долго за мной наблюдал той ночью, да? Размышлял, чью сторону принять, и решил, что подхватишь любую песенку: если Си Гуань захватит столицу, воткнёшь мне нож под ребро, а если не захватит — протянешь мне руку помощи. Главное было дождаться, пока я ошибусь, дам слабину. — Вы ещё живы, — Шэнь Цзечуань склонил голову к плечу и улыбнулся. — Значит, на редкость удачливы. — А может и стрелял в меня ты? Не окажись я в опасности, разве смог бы ты появиться и героически спасти меня? — Между прочим, за это героическое спасение я ничего не потребовал, — заметил Шэнь Цзечуань. — Ну почему вы всё думаете, что я против вас злоумышляю? — Вот именно, ты ничего не потребовал. — Сяо Чие отложил палочки, не доев. — В ту ночь ты не явился к принцу Чу потому что боялся Цзи Лэя или испугался, что Хуа Сициань сболтнёт лишнее и утащит тебя за собой? Шэнь Цзечуань собрал монетки в аккуратный столбик, и прошептал, склонившись к уху Сяо Чие. — Неправда. Я испугался вас. — Меня? — Вашей… твёрдости. Голоса вокруг превратились в неясный гул, только это “твёрдости” осталось, осело на ухе тёплым, влажным выдохом. Он вдруг понял, что Шэнь Цзечуань сегодня в униформе с высоким воротом, и не получится увидеть эту бесстыдно-белую шею… — А ты не бойся, — процедил он сквозь стиснутые зубы, пытаясь удержать на лице хоть какое-то определённое выражение. — Второй княжич уже не мальчик, но муж. — Шэнь Цзечуань выпрямился. — Пора вам подыскать жену. — Ниже пояса! Но у твоего Второго княжича в запасе побольше шуточек, чем у тебя будет. — Сяо Чие схватил его за запястье, не давая сбежать. — Вечно ты стремишься меня покинуть на середине разговора. Как невежливо! — А вы так и норовите меня облапать, — фыркнул Шэнь Цзечуань. — Кто бы говорил о вежливости! Сяо Чие немедленно отпустил его. — Всё же, однажды я отплачу тебе за твою несомненно дружескую помощь. — Назовите меня господином и будем квиты. — Но прежде, не забудь, что ты мне тоже кое-что должен. Или тебе нравится, что я преследую тебя из-за перстня? Шэнь Цзечуань будто того и ждал, — немедленно швырнул ему лучное кольцо. — И в чём подвох? — спросил Сяо Чие, поймав вещицу. — Что-то уж больно охотно ты его вернул. Даже лаять не потребовал. — Разве не так поступают честные люди? Разговор зашёл в тупик. Сяо Чие задумчиво покрутил перстень в пальцах, глядя, как Шэнь Цзечуань поднимается, собираясь уйти. Что-то не так. Слишком просто… — Домой собрался? — спросил он. — У меня завтра дежурство. — Какое ещё дежурство? Стражников сейчас раскидывают по другим отрядам. — Сяо Чие вздохнул. — Зима — тяжёлое время. Ты уж береги себя. — Мелкие сошки вроде вашего покорного слуги просто плывут по течению. — Шэнь Цзечуань обернулся. — Так что это не мне стоит поберечься. Сяо Чие хрустнул костяшками. — Ах да, пока не забыл. Передавай привет учителю Цзи Гану. Шэнь Цзечуань переступил было через порог, но внезапные слова заставили его круто развернуться. Сяо Чие неспеша надел перстень, поправил его как следует. — Ну что, Ланьчжоу? Играем?