Поднося вино (将进酒)

В десятом месяце зачастили дожди, и клёны на горе Фэн в одну ночь окрасились багрянцем. Выводя ранним утром слонов, Шэнь Цзечуань замечал на траве первый иней. Болезнь императора Сяньдэ отступила вместе с летней жарой, — поговаривали, что он снова начал есть, и приступы кашля случались всё реже. По традиции, на осеннюю охоту в Южный лес двор отправлялся в одиннадцатом месяце, но император, опасаясь путешествовать в холодную погоду, велел готовиться к охоте сейчас, месяцем раньше. — А охрану всё равно набрали из Восьми дивизионов и стражи, — пожаловался Чэнь Ян поднося Сяо Чие меч. — Командующий, разве Его Величество на них не разозлился тогда? — Это было давно. — Сяо Чие утëр пот. Он только что приехал из тренировочного лагеря. — Его Величество рассердился, потому что за его безопасностью не углядели. Но в этот раз всë иначе: два месяца Вдовствующая императрица отворачивается от Си Гуаня. Он сейчас на всë пойдëт, чтобы выслужиться. — Это же совсем ерундовая подачка. — Чэнь Ян оглянулся, проверяя, не подслушивает ли кто. — Еë Величество столько шла к власти, Его Величество болен… ну захочет он помириться с Си Гуанем, разве тому это выгодно? — Ты сам сказала, ерундовая подачка. — Сяо Чие надел верхний халат. — Но что если император захочет обласкать Си Гуаня как следует? Пару дней назад он спросил, сколько лет дочери клана Си. У принца Чу жены нет, если Его Величество настоит на браке, не важно, что там думает сам Си Гуань, — Вдовствующая императрица окончательно поймёт, что на старшего Си полагаться нельзя. — Жаль, что у нас дома княжны нет! — вздохнул Чэнь Ян. — А мне не жаль, — отозвался Сяо Чие. — Будь у меня сестра, ей бы пришлось либо всë время воевать как командующей Ци, либо выйти замуж по расчëту. Он направился было во двор, но сбавил шаг, задумавшись. — Императорских наложниц всегда набирали в клане Хуа. Воспитанница Вдовствующей императрицы, Хуа Сянъи, уже вошла в подходящий возраст. Император еë сестрой зовëт… но когда дойдëт до разговоров, за кого еë просватать, последнее слово будет за Вдовствующей императрицей. — Хорошо, что наш наследный княжич женат! — выдохнул Чэнь Ян. — А ещë кто подходит? Я так сразу и не вспомню… — Клан Ци лучший выбор. — Сяо Чие улыбнулся. — Родись Ци Чжуинь мужчиной, Вдовствующая императрица тут же выпихнула бы Третью барышню в Цидун. Но Ци Чжуинь женщина, а подходящих мужчин у клана Хуа в этом поколении нет, приходится смотреть и облизываться. Конюх подвëл коня, Сяо Чие привычно потрепал густую гриву. — Поехали на улицу Дунлун. Проверим Восточный рынок. *** Раньше Шэнь Цзечуаню не приходилось гулять по улице Дунлун. Как свободный человек, он не мог больше жить в храме Покаяния, но обстоятельство это как-то позабылось за всеми происшествиями. Только в восьмом месяце Цяо Тянья вдруг вспомнил об этом и решил навестить подчинённого. Увидев Верховного наставника Ци, с безумным видом копошащегося в грязи, он заставил Шэнь Цзечуаня найти нормальное жильё в счёт будущего жалования. И вот, в конце девятого месяца Шэнь Цзечуань переехал наконец в переулок неподалёку от Восточного рынка, где теснились старые дома, соответствующие статусу стражника, но с невысокой арендной платой. — Учитель так и не сказал, что это за человек и как он выглядит. — Шэнь Цзечуань снова взглянул на договор о принятии на службу. Кроме имени “Сунъюэ” никаких больше сведений на листе не было. Гэ Цинцин оглянулся, проверяя, не появится ли кто из толпы. — Мне тоже ничего не рассказал. Только заверил, что наставник разрешил, мол, этот Сунъюэ о тебе позаботится. После того как Шэнь Цзечуань ушёл из храма Покаяния, видеться с Верховным наставником ему стало неудобно. Голубиной почтой они решили не пользоваться, — во-первых это привлекло бы внимание, а во-вторых, кречет Сяо Чие был скор на расправу, — Шэнь Цзечуань не забыл, как он терзал того воробья. Оставалось надеяться только на Цзи Гана, который, притворяясь слугой, сновал по всему городу, якобы делая покупки. — Учитель сказал, он будет на Восточном рынке, — сказал Шэнь Цзечуань. — Глядите в оба. *** По той стороне, которой улица Дунлун, смотрела на реку Кайлин, теснились весёлые дома и разные заведения. В восточной же части улицы образовался рынок рабов, — там имели обыкновение стоять сироты, продающие себя чтоб похоронить родителей: знали, что там легче попасться на глаза домоправителям, набиравшим прислгугу. Сяо Чие достал список слуг принца Чу, но только собрался подойти к торговцу, выяснить, откуда тот получал “товар”, как в толпе мелькнул, белея, словно нежная яшма, знакомый загривок. — А это, вон там, не… — начал Чэнь Ян, но Сяо Чие жестом остановил его. Шэнь Цзечуань, всё ещё сжимавший в руках договор, почувствовал как мурашки побежали по коже. Он обернулся, и наткнулся взглядом на Сяо Чие. — О. Господин большой начальник. Что это вы подкрадываетесь? — Подошёл взглянуть поближе. — Сяо Чие убрал лист бумаги. — Что ты тут делаешь? Слуг покупаешь? — Продаю себя, — ехидно отозвался Шэнь Цзечуань. — Откуда мне взять денег на прислугу? — Низко же ты пал, — Сяо Чие окинул его взглядом. — А я слышал к тебе очередь выстроилась с выгодными предложениями. — Не могу отдаваться по расчёту, — Шэнь Цзечуань двинулся вдоль улицы, не заботясь, следует за ним собеседник или нет. — Вот если кто-то мне приглянется, тогда подумаю. Сяо Чие догадывался, кто из знакомых был в списке страждущих. — Сложно выбирать между тошнотворным и омерзительным, да? — Вам виднее, Второй княжич. — Шэнь Цзечуань бросил на него косой взгляд. — Хотя за вас-то, пожалуй, принц Чу выбирает. — Завидуешь? — улыбнулся Сяо Чие. — А ты заходи на огонёк. Шэнь Цзечуань улыбнулся в ответ. — Я, конечно, пал низко, но не настолько. Улица кончилась, и он обернулся наконец. — Не смею задерживать Второго княжича, я всё равно собирался домой. — А я не спешу. К тому же, нам ещё на охоте вместе дежурить. — У стражников и гвардейцев нет общих дежурств. — Шэнь Цзечуань взглянул на него нечитаемым взглядом. — Так что встретиться нам не суждено. — Как жестоко! — откликнулся Сяо Чие. — Впрочем, я привык к тебе наведываться, устрою нам свидание. Шэнь Цзечуань ушёл, не удостоив его ответом. — Кого же он тут искал… — Сяо Чие задумчиво огладил рукоять меча, глядя ему вслед. — И Гэ Цинцин с ним… конечно, Гэ Цинцин. Чэнь Ян! — Здесь! — Найди всё, что сможешь, о семье Гэ. Все восемнадцать колен предков Гэ Цинцина мне достань. *** После неудачной вылазки на Восточный рынок, Шэнь Цзечуань попал в водоворот постоянных дежурств, и не мог выделить ни минуты свободной, чтобы поискать загадочного “Сунъюэ” снова. Накануне Осенней охоты он тоже получил назначение. Разумеется, в охотничьи угодья Южного леса. Вернувшись со службы в тот день, он, ещё не открыв дверь, понял, что в доме кто-то есть. В щель видна была фигура Фэн Цюаня, — закутавшись в плащ, он пил чай, женственно отставив мизинчики. — Так и будете там стоять? — спросил он. Шэнь Цзечуань распахнул дверь. В комнате не было ни огонька и лицо Фэн Цюаня белело во тьме, как у призрака. “Призрак” отставил чашечку. — Я принёс послание от Её Высочества. Шэнь Цзечуань накинул грязный форменный халат на маленькую напольную вешалку. — Благодарю за труды. — Не стоит. Если бы не срочность, я бы и не явился. Вы стольким обязаны Вдовствующей императрице! Пришло время отплатить за всё. Если же у вас не получится, Осеннюю охоту не переживёте. — Фэн Цюань неприязненно взглянул на него и бросил какой-то свёрток. В свёртке оказалась крупная жемчужина из восточных морей, обёрнутая в ткань. На ткани читался знак “линь”, - "лес". Такое же “линь”, как в имени принца Чу. Шэнь Цзечуань поднял глаза на евнуха. Фэн Цюань встал, подошёл ближе. — Преуспеете — станете верным псом Вдовствующей императрицы. Провалите дело — отправитесь на живодёрню, как положено бесполезной шавке. — В этом лесу боевых мастеров будет больше, чем деревьев, — отозвался Шэнь Цзечуань. — Но я попытаюсь. Фэн Цюань наградил его злой усмешкой, и, расправив плащ, растворился во мраке ночи. Шэнь Цзечуань зажёг лампу и поднёс ткань к огню, глядя, как пламя лижет шёлк, как обращает чернильные деревья “линь” в пепел. *** Южный лес раскинулся на юго-востоке от Цюйду. В остальное время там добывали дичь, травы и прочие изыски для нужд дворца, но в этот день лес наполнился шумом голосов: отряд Восьми столичных дивизионом кавалькадой сопровождал императора, похваляясь силой и мощью. Шэнь Цзечуань как раз погонял слонов, когда мимо прогрохтали копыта. Он даже не посмотрел кто едет, понятно было и так: кречет как раз нырнул с высоты в траву, и подхватив с земли полёвку, вновь умчался в небеса. Пронеслись мимо шумные, разряженные юноши из Цюйду во главе с Ли Цзяньхэном и Сяо Чие. Жеребец княжича выделялся из прочих — угольно-чёрный боевой скакун с белым “платочком” на груди. Сяо У проследил полёт кречета завистливым взглядом. — У генерал-губернатора Сяо и сокол и лодашь, — бесценные! — Стая диких животных, — отозвался Шэнь Цзечуань. Сяо У был молод и изнывал от одиночества, поэтому всегда заводил разговор с Шэнь Цзечуанем, когда выдавался случай. — Чуань-гэ, знаешь, как их звать? Птицу и лошадь. — спросил он, покачиваясь в седле и жуя нарезанный соломкой батат. По говору в нём можно было узнать уроженца Хуайчжоу. — Разве у диких зверей могут быть имена? — улыбнулся Шэнь Цзечуань. — Кречета звать “Мэн”! — Сяо У потянулся. — “Яростный”, то есть! Злое такое имя! А коня наоборот звать “Лан Тао Сюэ Цзинь”! “Волна, несущая снежный шёлк”! Во! Прочирикал он этой с такой детской горячностью, что старшие рассмеялись. Ли Цзяньхэн же проводил Шэнь Цзечуаня взглядом и, с печальным вздохом, обернулся к другу. — Ах! Как вижу его, так каждый раз грущу, что он не родился женщиной! Сяо Чие обернулся в седле. — Знаю, знаю! — Ли Цзяньхэн не выдержал его взгляда. — Не настолько уж я дурак! — Мы скоро приедем, — бросил Сяо Чие. — Захочешь куда-то пойти — говори мне. Один ночью не шляйся. Баб своих в палатку не пускай. — Что? Каких ещё… — возмущённо начал Ли Цзяньхэн. Сяо Чие ехидно ухмыльнулся. — Командующий, я отослал тех женщин назад! — объявил вовремя подъехавший Чэнь Ян. Ли Цзяньхэн надулся было, но долго молчать не смог. — Цеань, ну вот скажи мне, чем вообще на этой охоте заниматься, если не развлекаться с красотками? — Найдём тебе занятие, — отозвался Сяо Чие. — Даже греться на солнышке интереснее, чем валяться в палатке. Ли Цзяньхэн не поверил, но спорить не стал, лишь вздыхал выразительно всю дорогу до лагеря. *** Когда все охотники собрались наконец, на лес уже опустились сумерки. Дежурство Шэнь Цзечуаня начиналось со следующего дня, так что он просто был на подхвате, пока наконец не приехал Цяо Тянья и не позвал стражников ужинать. — Значит, пить мы можем, — сказал он вдруг, заметив чарку в руках Шэнь Цзечуаня. — Немножко, — ответил Шэнь Цзечуань. Цяо Тянья не стал его распекать, — и внешностью и характером он не похож был на офицера, скорее на бродягу из цзянху. — Набивайте брюхо, пока в лесу! — велел он, отрезая кинжалом кусок жареного мяса. — Такая удача раз в год выпадает: пожрать как во дворце кормят. Не прозевайте. Он прожевал мясо и кивнул Шэнь Цзечуаню. — На дежурстве должен быть при оружии. Возьмёшь меч у Цинцина. Чего свой не принёс? Тебя там в слоновьей службе ничему не научили? — Меч слишком тяжёл, — нарочито вздохнул Шэнь Цзечуань, якобы проклиная свою слабость. — Я не могу долго его носить. — Из-за того что тебе второй княжич тогда кости переломал? — спросил Цяо Тянья. — Плохо. Жаль, он большой начальник, иначе я, как твой старший братец, отвесил бы ему пинка, — до самого Либэя бы летел. Стражники радостно загоготали, Шэнь Цзечуань тоже изобразил улыбку. Потягивая вино, он быстрым взглядом окинул товарищей. У каждого на поясе висел клинок. Кто из них получил такую же записку? Сколько убийц прячется в тенях, лежит в засаде? Будь Сяо Чие хоть сотню раз гением, разве сможет защитить принца Чу от целой толпы? А ведь он совсем рядом, — миновать несколько шатров, и вот они, Сяо Чие и Ли Цзяньхэн, — пьют да играют в кости с приятелями.