Поднося вино (将进酒)

Сяо Чие пришлось прождать полмесяца прежде чем Цзи Лэй принёс ему хорошие вести: с тренировочным лагерем улажено. Оставалось только взять Чэнь Яна и поехать осматривать новые владения. Когда-то на этом месте была братская могила для преступников, но эшафот давно перенесли, и остался лишь пустырь. — Мы за горой Фэн… — протянул Чэнь Ян, спешившись. — Но всё равно слишком близко к столице. — Три часа пути, достаточно. — Сяо Чие повёл хлыстом. — Вот здесь прибраться, вот здесь выровнять… придётся как следует угостить стариков из министерства труда, чтобы дали привезти земли и прочего… а в остальном, место нам подойдёт. На отшибе, патрули Восьми дивизионов сюда не сунутся. — Умасливать этих… — скривился Чэнь Ян. — Как такое одобрить, командир? Язык не поворачивается! — Неодобряй молча, — бросил Сяо Чие. — Нам нужно это место, так что пусть они нам хоть ссут в глаза, — скажем, что это небесная роса. Чэнь Яну оставалось лишь понуро согласиться. В город они вернулись только к вечеру. У городских ворот их поджидал слуга Ли Цзяньхэна. — Что-то случилось? — спросил Сяо Чие, натянув поводья. Слуга поклонился. — Его Высочество устроили пир в ресторане Хуэйсян что на улице Дунлун. Приглашают Ваше Превосходительство отужинать! Сяо Чие задумался на мгновение, и пришпорил коня. Улица Дунлун протянулась по берегу реки Кайлин, и в сумерках, когда зажигались фонари, из многочисленных питейных заведений и борделей открывался прекрасный вид на разрисованные “цветочные лодки”, — плавучие весёлые дома, — и прогулочные лодочки, скользящие по водной глади. Сяо Чие спешился у ресторана Хуэйсян, и хозяин, самолично, рассыпаясь в приятностях, провёл его наверх. Лишь отведя кисею, Сяо Чие понял, что его позвали не просто на дружескую гулянку: все гости были как на подбор либо людьми известными, либо сыновьями важных чиновников. Рядом с принцем Чу восседал прелестный юный евнух, должно быть очередной “внучок” Пань Жугуя, заменивший Сяофуцзы. — Цеань явился! — воскликнул Ли Цзяньхэн. — А мы тебя ждали! Проходи же, садись! — Сколько народу! — заметил Сяо Чие, плюхнувшись на первое попавшееся место. — Позволь представить, это названный внук евнуха Паня, Фэн Цюань. Евнух Фэн, а это мой добрый друг, Второй княжич Либэя, генерал-губернатор и командующий императорским войском Сяо Цеань. Фэн Цюань на вид был милее покойного Сяофуцзы, и держался уважительно. — Я многое слышал о генерал-губернаторе, — вежливо сказал он, кланяясь Сяо Чие. — Ну, хватит церемоний! — велел сидевший напротив Си Хунсюань. Он вольготно занял сразу два места, то и дело отирая платочком вспотевшее полное лицо. — Все в сборе, Ваше Высочество? Если больше никого не ждём, давайте же начинать! Ли Цзяньхэн выразительно поднял брови, обращаясь к Сяо Чие. — Я пригласил особого гостя, с которым многие давно мечтают познакомиться! Сяо Чие сперва не понял намёка, но вот зазвенела мелодично кисейная занавесь, подавальщик объявил о прибытии этого особого… За столом воцарилась тишина. Сяо Чие обернулся. Шэнь Цзечуань, в униформе стражника, стоял у входа, поражённо глядя на него. И явно переигрывал. Понял, видно, что все собрались ради скандала, — гости поглядывали то на него, то на Сяо Чие, предвкушая драму. — А вот и Шэнь Ланьчжоу, — ласково сказал Ли Цзяньхэн. — Его вам представлять не нужно, не так ли? Присаживайтесь, Ланьчжоу! Хозяин, несите вино! Сяо Чие подумал, что принц, возможно, и не желал ничего дурного, — может, пригласил Шэнь Цзечуаня из-за смазливого личика? Этот Шэнь мог сесть где угодно, а устроился рядом с Сяо Чие. Они обменялись взглядами, но промолчали. — Так это и есть Шэнь Ланьчжоу, одно имя которого будоражит столицу! — Си Хунсюань прищурился, разглядывая его. — Лучше один раз увидеть… — Я слышал, что матушка Ланьчжоу была первой красавицей Дуаньчжоу, — вставил Ли Цзяньхэн. — Шэнь Вэй заложил половину княжеского поместья прежде чем она проявила к нему благосклонность! Разумеется Ланьчжоу пошёл в неё! Гости рассмеялись. Кто-то поглядывал на Шэнь Цзечуаня исподтишка, кто-то открыто. Даже Фэн Цюань завздыхал печально. — Какая жалость, что господин не родился женщиной! — Тогда красоткам клана Хуа пришлось бы подвинуться! — подхватил кто-то. Снова грянул смех. Краем глаза Сяо Чие заметил, что Шэнь Цзечуань сидит, опустив голову, будто пряча лицо. Его беззащитная шея белела над воротом в свете лампы, словно яшмовая, так и манила обхватить, стиснуть, прижаться ртом… Изящная линия профиля, плавная впадинка переносицы, - всё было гармонично, но прекраснее всего — приподнятые уголки глаз, а в глазах, — улыбка, от которой сердце замирает… Улыбка? Сяо Чие присмотрелся внимательнее. Да. Ему не показалось. — У меня на лице что-то? — Шэнь Цзечуань покосился на него. — Просто увидел тебя… в ином свете. — Он отвернулся. Шэнь Цзечуань поднял глаза и улыбнулся сидящим напротив, уже открыто. — Ах, господа, вы меня перехваливаете! Внешность у меня совершенно обычная. Тут уж гости отбросили всякое стеснение. Чем больше вина лилось, тем фривольнее становились разговоры. — Недавно узнал, что на улице Дунлун вошла в моду новая штука! — вспомнил Си Хунсюань. — Зовётся “игра в лодочки”. Наполняют золотую чарку лучшим вином, ставят в ароматную туфельку самой красивой девицы и пускают по кругу! Играли вы в такое, Ваше Высочество? — Вина полно, — рассмеялся Ли Цзяньхэн. — Но где найти прелестницу? Си Хунсюань махнул рукой. — Так вот же сидит! Шэнь Цзечуань натянуто улыбнулся. — Разве достоин я такого звания? Если господа желают веселиться с красавицами, давайте отправимся в бордель. Даже самые наглые помнили, что за Шэнь Цзечуанем стоит клан Хуа, и продолжать забаву не рискнули. Но Си Хунсюань отступать не собирался. Прошёл слух, что его брат, Си Гуань, после того случая со студентами потерял расположение Вдовствующей императрицы. Никто не удивился, что младший Си отыгрывался на Шэнь Цзечуане, отпуская одну сальность за другой… …пока не вмешался вдруг Сяо Чие. — Что ты подсовываешь Его Высочеству всякое старьё под видом новых игр? Туфельки, золотые чарки, — это даже южным шлюхам давно осточертело. Вот вам другая “игра в лодочки”: возьмём тапки Второго господина Си и пойдём в них по реке кататься! Предложение это было встречено дружным хохотом. Си Хунсюань был так необъятен, что и туфли носил огромные. Никто обычно не решался подшучивать над его размерами, и от Сяо Чие такого никто не ожидал. — Почему бы нет! — подыграл Си Хунсюань, и неожиданно грациозно задрал ноги. — Слуги! Разувайте! — Бесстыжий сукин сын, — рассмеялся Ли Цзяньхэн. Да, никто не ожидал, что Сяо Чие вмешается. И меньше всех, — Шэнь Цзечуань. Они с Си Хунсюанем договорились разыграть спектакль, и он уже собирался подать реплику… Он внимательно взглянул к Сяо Чие, но того как-будто больше интересовала еда. Юный Фэн Цюань дождался, пока подадут последнее блюдо, и поднялся. — Раз вы, господа, отвечаете сегодня за особые развлечения, позвольте мне позаботиться об особом угощении! Он хлопнул в ладоши, и подавальщики, ждавшие, видно, внизу, внесли “особое угощение”. Вернее, привели. Это был маленький ослёнок, живой и здоровый. — Господа, вы когда-нибудь пробовали ослиное жаркое? Нет ничего вкуснее, уверяю вас! Повисло молчание. Все взгляды были прикованы к ослёнку. — Что за “ослиное жаркое”? — спросил Ли Цзяньхэн. Слуги споро набросали на пол земли и, загнав ослёнка на получившуюся “грядку”, закопали его по самый живот, а сверху накрыли плотным стёганым одеялом. — Сейчас узнаете, господа! — радостно отозвался Фэн Цюань. Подавальщик погрузил черпак в поднесённый горшок кипящего бульона и окатил ослёнка. Тот закричал, отчаянно, но второй слуга принялся растирать его оделом, соскребая ошпаренную, слезающую клоками шкурку. После черпака пошёл в ход нож. Кусок, вырезанный из живой плоти, шлёпнулся на блюдо, и повар немедленно обжарил его на решётке. Ослёнок не умолкал, на его вопли сбежались гости с первого этажа. — Евнух Фэн… — пробормотал побледневший Ли Цзяньхэн, прикрывая рукавом рот. — Всё это несколько… — А вы сперва попробуйте, Ваше Высочество. Мясо должно быть свежим! Вырезанное заживо, да вымоченное в кипящем бульоне, оно вкуснее всего, — ответил Фэн Цюань. — Ослика, конечно, жалко… но не такова ли вся наша жизнь? Человек, зависящий от милости других, должен выражать благодарность. Если господин велит преклонить колени, — поклониться в пол, если велит плакать — зарыдать. А если господин желает его плоти, — лечь под нож. Шэнь Цзечуань понял намёк. Он не мог оторвать глаз от побуревшего одеяла. Кровь впиталась в землю, тяжёлый запах повис в комнате… так же пахло вокруг них с Цзи Му там, в провале… — Изумительный вкус! — Си Хунсюань отправил в рот сразу несколько кусочков, будто и не понял, что Фэн Цюань не просто решил побаловать друзей. — Это… немного слишком… — слабо проговорил Ли Цзяньхэн. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке. — Унесите! — Постойте. — Фэн Цюань обернулся к Шэнь Цзечуаню. — Юный господин Шэнь, это мой названный отец угощает. Что же вы не кушаете? “Названный отец”... раз Пань Жугуй был его названным дедом, значит названным отцом он почитал Цзи Лэя. Шэнь Цзечуань впервые задумался о связях этого мальчишки, одним махом получившего не только место Сяофуцзы, но и покровительство командира стражи. Осёл был посланием — вражда не забыта. Война не кончена. Шэнь Цзечуань взял палочки. — Я… Закончить он не успел. Рядом грохнулся отброшенный стул. Сяо Чие поднялся, взял блюдо с мясом и швырнул в Фэн Цюаня, да промахнулся, — блюдо со звоном разлетелось, ударившись об пол. Ли Цзяньхэн вскочил. — Це… Цеань… Сяо Чие обернулся к Фэн Цюаню. Он тоже понял намёк. Кого бы там евнух ни хотел унизить изначально, либэйский княжич, заложник в столице, был не лучше этого осла. И очень не любил об этом вспоминать. Фэн Цюань взглянул на него удивлённо. — Вашему Превосходительству не нравится? Сяо Чие взялся за рукоять меча. Один удар, и, под вскрики собравшихся, голова ослёнка упала на землю. кровь хлынула алым потоком, заливая пол. Затихло несчастное животное, гости затаили дыхание, — что ещё выкинет этот Сяо?! “Этот Сяо” неспеша вытер клинок скатертью, и улыбнулся. — Всё хорошо. Продолжайте. — Цеань… убери… — прошептал Ли Цзяньхэн, не отрывая глаз от клинка. — Цеань… Сяо Чие спрятал меч в ножны, поддел ногой стул, не наклоняясь, и, бросив на Фэн Цюаня выразительный взгляд, вновь устроился за столом. — Дожарьте остальное. Хочу посмотреть, как евнух Фэн угощается. Фэн Цюаню не оставалось ничего иного как послушаться. В конце концов, не выдержав "угощения", он потребовал паланкин и спешно удалился. — Цеань! — Ли Цзяньхэн, выпивший лишнего, чуть не плакал. — Я же не думал… Проклятый кастрат, кто же знал, что он так злонравен? Мы друзья! Это всё не разрушит нашу дружбу? Так ведь?! Сяо Чие натянуто улыбнулся. — Да-да, мне ты друг, а ему не друг, я уже понял. Езжай. Ли Цзяньхэн схватил его за рукав, желая сказать ещё что-то, но Сяо Чие с помощью Чэнь Яна затолкал его в паланкин. — Проводи принца Чу. Я сам дойду. Чэнь Ян, заметив выражение его лица, не стал возражать, и, быстренько вскочив в седло, убрался вслед за принцем. Сяо Чие остался один. Постоял немного под фонарём, и вдруг, размахнувшись, пнул цветочный горшок, стоявший у соседнего заведения. Горшок распался, впечатавшись в нижнюю ступеньку лестницы, но чья-то рука бережно подхватила цветок. — Зачем же ломать чужие вещи, да ещё и дорогие? Хватит ли у вас денег заплатить за ущерб? — мягко спросил Шэнь Цзечуань. — Денег у меня полно, — буркнул Сяо Чие, ощупывая пояс. Кошеля не было. Шэнь Цзечуань обернулся к хозяину лавки. — Запишите на счёт господина. Денег у него полно.