Поднося вино (将进酒)

На следующий день, пока Шэнь Цзечуань готовился к первому дню на службе в императорской страже, Си Хунсюань, брат командира Восьми дивизионов Си Гуаня, устраивал банкет в павильоне Чаодун. Ради “наслаждения изысканной беседой” он пригласил учёных и интеллектуалов со всей столицы. — Как мне повезло в этом году! Пусть Сючжо и не явился, зато Юаньчжо тут как тут! — воскликнул он, обмахиваясь веером. Впрочем, один веер ему от жары не помогал, — Си Хунсюань был так грузен, что слуге приходилось дополнительно обмахивать его с другой стороны. Оба, и Сюэ Сючжо, отказавшийся прийти поскольку был занят на службе, и Юаньчжо, любимый ученик старшего секретаря Хай Лянъи, тоже были выходцами из Восьми великих кланов, и с детства дружили с младшим Си. Приподнялась, звеня бусинами, кисейная штора, и в зал вошëл изящный юный учëный. Одет он был в тёмно-зелёный халат с широкими рукавами, на поясе висела сумка для книг. Он улыбался, услышав, видно, конец фразы, и хотел было ответить, но его голос потонул в скрежете отодвигаемых стульев и гомоне вежливых приветствий. Юаньчжо, также прозываемый Яо Вэньюем, поприветствовал каждого и не садился, пока все не устроились вновь. — Мы встречаемся по крайней мере раз в год, — заметил он, присев, наконец. — А вы приветствуете меня, словно редкого гостя! Яо Вэньюй держался скромно, однако никто не посмел бы выказать ему неуважение. О нём ходила слава юного гения: в восемь лет начал слагать стихи, а в двенадцать уже декламировал их на императорских приëмах. Для главы клана Яо он поистине был всë равно что драгоценная яшма-юй. Чтоб не зарыть талант, его отдали в обучение Хай Лянъи, и старший секретарь Хай, человек жëсткий и требовательный, ценил его так высоко, что не брал больше учеников. Мало помалу, разговор возобновился, и в конце концов коснулся последних новостей. Си Хунсюань махнул рукой, отгоняя слугу с веером. — Странные дела творятся в столице. Помните, как пять лет назад Шэнь Вэй, князь Цзяньсина, владыка Чжунбо, покончил с собой, чтоб избежать наказания? — Подлый, трусливый предатель! — выкрикнул кто-то. — По закону следовало казнить пса и всю его семью до девятого колена! А Его Величество так расчувствовался, что сохранил жизнь предательскому ублюдку! Слышал, этим утром его освободили! Шэнь Вэй — преступник, предатель! Как можно доверить его сыну государственную должность?! Как могут люди образованные и думающие такое допустить?! — Соглашусь, — кивнул Си Хунсюань. — Это абсолютно несправедливо. Так дела не делаются! — Скорее всего это воля Вдовствующей императрицы, — прибавил другой учёный. — Ходят слухи, что ублюдок как-то связан с кланом Хуа. Но разве можно ставить чувства выше закона? Разве это не попрание судебного права? Си Хунсюань нарочито вздохнул. — И правда, что если это создаст прецедент? Что если сыновья смогут избежать наказания за отцовские грехи? Мирно беседовавшие до этого книжники разгорячились. Слишком сильна была ненависть к преступлениям Шэнь Вэя, чтобы одобрить освобождение Шэнь Цзечуаня. — А что думает Юаньчжо? Яо Вэньюй спокойно попробовал чай. — Я редко бываю в Цюйду, и плохо осведомлён о столичных делах. Боюсь, я не имею морального права делать поспешные выводы. — И верно, ты вечно путешествуешь по учёбе, откуда тебе знать, что у нас тут творится! — согласился Си Хунсюань. — Но все мы образованные люди! — воскликнул кто-то за столом. — Все мы умеем отличать благо от зла и знаем законы! Как же мы можем сидеть сложа руки?! Си Хунсюань заинтересованно обернулся к говорящему. — Но что ещё нам делать? — Все мы — учёные Императорской академии. Если сплотиться и выразить решительный протест, Его Величеству придётся пересмотреть своё веление! Как вам такое: вернёмся и встанем на колени лицом к залу Минли. Будем умолять Его Величество отменить указ и строго наказать потомка Шэней! По залу пронёсся одобрительный гул. Си Хунсюань хлопнул в ладоши. — Великолепно! Имена всех, преклонивших колени, войдут в историю! Поистине, вы — путеводные звёзды империи! Пусть я, увы, не учёный, но с радостью отправлюсь с вами! — Нет-нет! Как можно! Ваш брат командует Восемью дивизионами! — возразил учёный, предложивший план. — Если втянуть вас в это, возникнет неловкость. Отправимся же сами, господа! Под конец банкета, Яо Вэньюй попросил упаковать что-нибудь из самых мягких, легко жующихся блюд. — Прелестное же имя: Вэньюй, —“чистейшая нетронутая яшма”! — услышал он недовольный шёпот за дверями. — Только он скорее бесхребетный моллюск! Даже пикнуть не посмел! Брат Хунсюань себя вёл куда достойнее! Яо Вэньюй бросил в рот кедровый орешек и улыбнулся своим мыслям, будто его это вовсе не касалось. Когда он наконец получил свёрток с угощением и покинул павильон Чаодун, большая часть гостей уже разошлась. — Юаньчжо! Подвезти тебя? — спросил Си Хунсюань. — Не утруждайся, — Яо Вэньюй приподнял свёрток. — Я направляюсь к учителю. Они тепло попрощались, но усмешка, которую Си Хунсюань послал ему в спину, ничего кроме презрения не выражала. *** В то же время Шэнь Цзечуань прибыл наконец в расположение императорской стражи. Десятки взглядов неотступно следовали за ним: по двору сновали занятые стражники, но каждый считал своим долгом хоть на бегу да поглазеть на него. Провожал его в канцелярию, разумеется, Гэ Цинцин. — В страже служат четыре вида людей, — поучал он. — Во-первых — особые гражданские вроде вот этого, сяо У. Как правило, их сёстры прислуживают во дворце, а братьев пристраивают сюда. От налогов и военной службы таких освобождают, но жалование не платят. Во-вторых, рекомендованные важными евнухами, например, наш командир. Третий вид — сыновья из служилых семей, вроде меня, взятые за заслуги отцов. Четвёртые — мастера. Они лучшие в своём деле и рекомендованы лично императором, не важно, кто там их родня. Люди незаурядные, ты с ними ещё познакомишься! Гэ Цинцин отворил для него дверь. — Вот и канцелярия. Здесь запишешься и сразу получишь назначение куда-нибудь. Стоило Шэнь Цзечуаню войти, как шум в канцелярии смолк: стражники всех рангов и возрастов разом обернулись к нему. Повисло тягостное молчание. — Шэнь Цзечуань? — спросил мужчина, сидевший за столом, небрежно закинув ногу на ногу. — Ты Шэнь Цзечуань? Шэнь Цзечуань сразу приметил на его форме нашивку с летучими рыбами, — такие могли носить лишь офицеры выше шестого ранга. Он поклонился. — Так точно. Офицер имел неопрятный вид: на лице щетина, пряди выбились из пучка на макушке. — Если ты и вправду сын танцовщицы, значит Шэнь Вэй знал, на что деньги тратить, — заметил он, потирая подбородок, затем взял со стола именную табличку и бросил Гэ Цинцину. — Цинцин, выдай ему. Гэ Цинцин поймал табличку и вручил Шэнь Цзечуаню. — Ланьчжоу, это наш судья, пришёл специально чтобы передать тебе эту бирку. — Цяо Тянья, к вашим услугам, — кивнул офицер. — Переверни. Шэнь Цзечуань послушно перевернул табличку, и, прочитав, что написано, удивлённо взглянул на него. — Служба ухода за слонами, — подтвердил Цяо Тянья. — Цинцин тебя проводит, но сначала расскажу тебе здешние правила. Наши именные таблички такие же ценные, как у Восьми дивизионов: не терять, не передавать, хранить в надёжном месте. Мы разделены на двенадцать батальонов, у каждого свои задачи, но все батальоны равны. Наше главное дело, — служить императору. Его Величество приказывает, — мы выполняем. У тебя будут свои обязанности, да вдобавок сменное дежурство в Надзорной роте. Когда случается что-то серьёзное, этой роте даётся императорский ордер и соответствующий приказ, вот как в тот раз, когда мы тебя арестовали пять лет назад. Что написано в приказе, ни меня ни командира не касается, — только тех, кто на дежурстве. Шэнь Цзечуань уже знал об этом от Цзи Гана, и потому слушал склонив голову, не задавая вопросов. — И последнее. — Цяо Тянья поднялся, окинул взглядом собравшихся. — Императорская стража — единое тело, единая душа. Никаких обид и сведения счетов: пока у тебя наша бирка, — ты наш брат. Братьев мы не подставляем, жизнь им не усложняем, обид не чиним. Любой, кто эти правила нарушит, будет разжалован и брошен в тюрьму. Стражники, поняв намёк, немедленно вернулись к работе. Цяо Тянья удовлетворённо кивнул и обернулся к Шэнь Цзечуаню. — Можешь идти. Шэнь Цзечуань поклонился и поспешил за Гэ Цинцином. — Я думал, тебя пошлют куда-нибудь поближе к Церемониальному батальону, например, в роту императорского балдахина, — сказал тот. — Но слоновья служба… тоже неплохо. — Я всё гадал, что же это будет, — Шэнь Цзечуань холодно усмехнулся. — Слоны мне даже в голову не пришли. — Отлично служится в императорских конюшнях: лошади там принадлежат сплошь благородным семьям, и если примелькаться, — быстро обрастёшь связями и продвинешься. А вот служба ухода за слонами… — Гэ Цинцин растерянно нахмурился. — Простой работой это не назвать, к тому же нужно постоянно гонять зверюг на утренние заседания императорского совета, а с этими носатыми громадинами сладить непросто. С другой стороны, начальство нечасто появляется, так что тебе там будет спокойнее. Загоны для слонов располагались на улице Минли, где как раз был удобный спуск к реке Кайлин. В жаркую погоду смотрители сгоняли слонов к воде, чтобы те смогли искупаться и напиться вдоволь. К тому же, каждый день на рассвете, к началу утреннего заседания, шесть слонов должны были нести почётный караул по обе стороны дворцовых ступеней. В праздники и по особым случаям вроде императорских охот, число слонов увеличивали. Они прибывали ко двору вместе с министрами и с ними же уходили, но если министр, даже заболев, не смел пропустить заседание, то слоны были существами более своевольными, и работали посменно, как и ухаживавшие за ними стражники. У Шэнь Цзечуаня даже щенка никогда не было, а теперь ему поручили заботу о слонах. И как тут не убедиться в непредсказуемости судьбы? Они с Гэ Цинцином как раз подходили к улице Минли, когда их догнал запыхавшийся стражник. — Что такое? — спросил Гэ Цинцин. — Верните именную табличку, — велел стражник, окинув Шэнь Цзечуаня мрачным взглядом. — Никуда он сегодня не идёт. Немедленно вернитесь в канцелярию. — Из дворца пришёл новый приказ? — спросил Шэнь Цзечуань. — Приказа не было, но три тысячи учёных Императорской академии требуют тебя казнить. *** Сяо Чие сидел, вернее, лежал под домашним арестом, лениво листая очередной роман, и не поднялся даже услышав, как Чэнь Ян объявляет о прибытии Принца Чу. — Я в заточении, — пробубнил он, кинув в рот горсть ягод. — Разве можно ко мне вот так врываться среди бела дня? — Цеань! Беда! — Ли Цзяньхэн бросил ему служебную именную табличку, не замечая, как у друга дёрнулся глаз. — Три тысячи учёных требуют от Его Величества чтоб он покарал Шэнь Цзечуаня! Они стояли на коленях до заката, а теперь объявили голодовку! Его Величество услышал об этом за ужином и так рассердился, что снова ослаб! Сяо Чие бросил взгляд на табличку. — Забери и выкинь. — Мне велено передать его тебе! Восемь дивизионов против учёных не пойдут, значит придётся гвардейцам! Если у тебя получится их усмирить, все проступки тебе спишутся! — Ли Цзяньхэн нетерпеливо топнул ногой. — Разве это трудно, разогнать каких-то тощих школяров! Нельзя упускать такую чудесную возможность! Сяо Чие закрыл лицо книгой. — О, да, — глухо раздалось из-под обложки. — Как же такое упустишь? Ну просто потрясающая возможность, мать её за ногу! Мало того что книжники Императорской академии были кандидатами в министры, так ещё и среди провинциальных собратьев вес имели немалый. Си Гуань счастлив был эту проблему сплавить: тронь одного из этих трёх тысяч хоть пальцем, — завалит горой воззваний. Он резко сел. — Где Шэнь Цзечуань? — Говорят, сегодня утром его видели в канцелярии императорской стражи. — Ли Цзяньхэн подождал, пока он накинет верхнюю одежду, и побежал за ним, едва поспевая. — Куда мы спешим?! Искать Шэнь Цзечуаня?! Сяо Чие молча сбежал по лестнице, выхватил у Чэнь Яна повод предусмотрительно осёдланного жеребца, запрыгнул в седло и был таков. Примечание автора: Императорская стража — очень интересная организация. Их надзорные службы нанимали не только секретарей, но и художников. В рядах стражи служили медики, кузнецы, ювелиры, пушкари, специалисты по уходу за животными и переводчики. Требования к стражникам были очень строгие: специалистов набирали из лучших мастеров, а несущие боевые дежурства отличались высоким ростом, сильными руками и длинными ногами. Лю Хэпин в книге “Династия Мин 1566” (刘和平《大明王朝1566》) пишет, что воин императорской стражи должен “иметь руки как у тигра, талию как у осы и ноги как у богомола”, а также “быть способен быстрым шагом пройти больше ста шестидесяти ли (80 км.) в день. Стражники могли без помощи ног забраться на шестиметровую стену, сломать человеку шею голыми руками. Не удивительно, что при такой нагрузке, после дежурств они обычно отсыпались по целым дням.