Поднося вино (将进酒)

Сяо Цзимин поплотнее закутался в плащ, вглядываясь во тьму, куда не доставал свет фонаря. — По времени он уже должен был вернуться, — сказал Чжао Хуэй, ждавший за его плечом. — Слуга сказал, что молодой господин уехал верхом. Так где же он? Сяо Цзимин медленно выдохнул в звёздное небо облачко пара. — Когда ему грустно, он обычно запрыгивает в седло и несётся до самой гряды Хунъянь. Надеюсь, ловить его в горах не придётся. — Командир гвардейцев — тоже командир, — заметил Чжао Хуэй. Сяо Цзимин покосился на него. — Знаешь, о чём больше всего жалеет отец?  Чжао Хуэй покачал головой. — Он всегда говорит, что зачал а-Е слишком поздно. Помнишь, три года назад на мой отряд напали у гряды Хунъянь? А-Е не стал ждать подкрепления: взял двадцать конников, которые вообще-то должны были его охранять, и в темноте переправился через реку Хунцзян. Полночи он просидел в болоте, карауля бяньша, а когда те заснули, — сжёг их лагерь. Когда мы встретились наконец, он был на чертёнка похож: грязный, вонючий, мокрый. Его ранили в ногу, и раны загноились… Я спросил, не боялся ли он, а этот мальчишка, ребёнок четырнадцати лет, ответил: «Было здорово!» — Сяо Цзимин помолчал. — Отец часто повторяет, мол, клан Лу — орлы пустынь, а клан Сяо — псы Либэя. И как бы мне ни претило называться псом, против правды не пойдёшь: мы цепные псы, которых таскают туда-сюда ради драки. Я воюю так долго, что давно растерял всё упоение битвой, весь задор… Пожалуй, а-Е — последний либэйский волк среди псов. И вот он, мечтает о воле и родных горах, а мы с отцом обрекли его на прозябание в Цюйду. Чжао Хуэй помолчал, взвешивая свой ответ. — Нет нужды себя принижать, наследный княжич, — наконец сказал он. — Юный господин человек порывистый, можно ли доверить ему судьбу клана? Родись он раньше или позже, — самодуру править Либэем нельзя. Князь должен обладать железной волей, непоколебимым упорством. Всё это не про Второго княжича. Сяо Цзимин не ответил. Порыв ветра взметнул фонари, и мечущиеся языки пламени высветили фигуру всадника, изо всех сил погоняющего коня. — Наследный княжич! — человек сверзился с лошади. — Юный господин попал в беду! Чжао Хуэй немедленно схватился за клинок.  — Веди! *** Гвардеец подтолкнул Шэнь Цзечуаня к выходу.  — Спой ему! — нервно велел он. — Спой быстренько куплетик! Шэнь Цзечуань исподлобья взглянул на тень, сидевшую на корточках у стены. От одного вида кречета, примостившегося на седле стоявшего рядом жеребца, вновь заныли рёбра, челюсть свело. — Сюда иди, — велел Сяо Чие.  Шэнь Цзечуань выдохнул и медленно подошёл.  — Кто твоя мать? — спросил Сяо Чие, поднимаясь.  — Танцовщица из Дуаньчжоу. — Значит, петь ты умеешь, — ледяной взгляд Сяо Чие не обещал ничего хорошего. — Может, старый шакал Шэнь тобой и не занимался, но кто-то же тебя воспитал. Шэнь Цзечуань опустил голову, съёжился. — Я… не умею петь. — Подними голову, — Сяо Чие отпихнул стоявший рядом фонарь. — Что, боишься меня? Шэнь Цзечуань послушался, стойко выдерживая запах перегара.  — Ладно, не хочешь петь — найди мой перстень.  Шэнь Цзечуань поднял руки, демонстрируя кандалы. Сяо Чие нахмурился.  — Ерунда, ищи так. Шэнь Цзечуань покорно присел, набрал было пригоршню снега, но прежде, чем он начал перебирать комья, последовал новый приказ: — Встань.  Он с трудом встал, по-стариковски тяжело опираясь на колени. — Приседаешь как здоровый, значит, ноги в порядке, — заметил Сяо Чие. — Интересно, это палачи плохо старались, или на тебе всё заживает, как на шелудивой псине? — На этом несчастном всё заживает как на собаке, — тихо ответил Шэнь Цзечуань. — Слава Небу. — Ну конечно, Небу. — Сяо Чие ткнул его хлыстом в грудь. — Я бил наверняка, такой пинок прикончил бы бесполезного доходягу. Но не умелого бойца. При виде хлыста Шэнь Цзечуаня передёрнуло. Он съёжился, словно бы пытаясь сдержать страх, забормотал: — Я… на последнем издыхании. Второй княжич благородный человек, зачем вам мучить этого никчёмного? Разве меня недостаточно наказали? Умоляю, отпустите! — Умоляешь? — переспросил Сяо Чие. Ответом ему стали всхлипы и энергичные кивки. Он убрал кнут. — Псы бывают брехливыми, так что веры тебе нет. Давай, погавкай. Будешь хорошо лаять, отпущу тебя обратно в будку. Шэнь Цзечуань промолчал. Гвардеец, в ужасе наблюдавший за этой сценой, подтолкнул его локтем. — Позвольте мне хотя бы… сделать это без свидетелей, — сквозь зубы процедил Шэнь Цзечуань, бледный как смерть. — Катись, — бросил Сяо Чие, не сводя с него взгляда.  Гвардеец выдохнул, заулыбался.  — Есть! Сейчас мы с вашего позволения и откланяемся… Сяо Чие резко обернулся к нему, и под его взглядом гвардейца прошиб холодный пот. — А… а, это вы мне… Т… то есть ему лаять, а мне катиться… Слушаюсь! — он обхватил колени и резво, кубарем, откатился подальше. Шэнь Цзечуань подошёл вплотную, не поднимая головы от стыда, подался вперёд, к уху Сяо Чие. — Отпустишь меня, значит… — прошептал он. — Но кто сказал, что я тебя отпущу? Взметнулась алмазная пыль, — с такой силой Сяо Чие схватил его за руку и швырнул в сугроб. — Смотрите, кто жало высунул! — зло усмехнулся он. — А я-то гадал, скоро ли тебе надоест мямлить! Мгновение — и они сцепились в снегу. Шэнь Цзечуань пинком сбросил с себя Сяо Чие и завозился, пытаясь подняться. — Я заточён в храме императорским указом! Клан Сяо идёт против воли императора! Сегодня… — он поперхнулся словами. Сяо Чие рванул цепь кандалов так, что он плашмя ударился об землю. — Вы, Сяо! — прохрипел Шэнь Цзечуань, пытаясь восстановить дыхание. — Вы все сговорились против Его Величества! Убей меня, я и всех твоих гвардейцев… с собой утащу! Сяо Чие прижал его грудью к земле, стиснул горло, потянул, заставляя прогнуться, запрокинуть голову. — Ха! Да кто ты такой?! Кому нужна твоя жизнь?! Прихлопну как муху! Шэнь Цзечуань засипел и вдруг вскинул руки. Тяжёлая цепь кандалов ударила Сяо Чие по затылку, обвилась вокруг шеи. С неожиданной силой Шэнь Цзечуань вывернулся, повалил его на землю. Сяо Чие, сбитый с толку, не успел и руку поднять, как Шэнь Цзечуань пнул его в грудь, навалившись следом. — Прихлопнешь как муху? — прошипел он, склонившись над Сяо Чие, глядя ему в глаза. — Поздно. Ещё посмотрим, кто тут охотник… а кто — дрожащая добыча. — Моя добыча — все твои приятели, — жажда убийства зажглась в глазах Сяо Чие жестоким пламенем. — Я доберусь до каждого, кто тебе помогает! Всех прикончу! — Ваше превосходительство! — гвардеец не выдержал и в ужасе подбежал к ним, не решаясь разнять. — Ваше превосходительство! Нельзя его убивать! — Да! — заорал Шэнь Цзечуань. — Помогите! Второй княжич Сяо меня убивает! — Заткнись! — Сяо Чие попытался зажать ему рот, но острые зубы вонзились в уязвимое место между большим и указательным пальцем, — глубоко, до крови, до беззащитной плоти. — Что ты тут изображаешь? — неожиданно холодно спросил Сяо Чие. — Думаешь, если будешь кусаться как сучка, я не замечу, что ты умелый боец? — Оттащите его! Быстрее! — крикнул гвардеец, оставив безнадёжные попытки оторвать Шэнь Цзечуаня от своего командира. Кровь струйкой побежала на снег, и это окончательно отрезвило Сяо Чие. Он схватил Шэнь Цзечуаня за ворот, пытаясь отшвырнуть, и едва не вскрикнул от боли, — тот до последнего не желал разжимать зубы. Но острее боли был взгляд…  — Княжич! — раздался голос Чжао Хуэя. Сяо Чие обернулся и понял, что тот не один: брат спрыгнул с коня и уже спешил на подмогу. От жгучего стыда тяжело стало дышать, — словно он, Второй княжич, мальчишка, которому взрослые сейчас всыпят по заднице. Сяо Цзимин опустился на колено, и Шэнь Цзечуань немедленно разжал челюсти, оставив в покое изгрызенную руку. — Что за драка? — спросил подошедший Чжао Хуэй, заметив кровь.  — Уведи его, — приказал Сяо Цзимин не оборачиваясь.  Чжао Хуэй молча схватил Шэнь Цзечуаня за плечо и потащил за собой. — Княжич пьян, — Сяо Цзимин пристально взглянул гвардейцу в глаза. — Забудь о том, что случилось. Я лично принесу извинения Его Величеству.  Тот благоразумно не стал спорить и отвесил земной поклон.  — Во всём полагаюсь на наследного княжича!  Сяо Цзимин проводил взглядом Чжао Хуэя, запирающего калитку за узником. — Спасибо братьям из императорской гвардии за то, что указали дорогу моему заблудившемуся брату. В зимнюю ночь особенно тяжело нести службу, так позвольте угостить господ гвардейцев горячим вином. Уважите меня? Гвардеец не посмел отказаться.  Сяо Чие замер, не утирая крови. Что сказать? Как оправдаться?  Брат не стал ждать: окинул его взглядом и отвернулся, вскочил в седло.  — Брат… Но Сяо Цзимин лишь пришпорил коня.