Когда погасло солнце

Превозмогая легкую, но вполне ощутимую боль в теле, рыжеволосая фея поднялась на ослабевшие ноги и мгновенно почувствовала, как закружилась голова. Потратив несколько минут на то, чтобы успокоить колотящееся сердце и привести в норму сбитое дыхание, Блум, ощутив, как ломящая пульсация в черепе прошла, обвела ставшим более ясным взглядом комнату, поняв, что находится она у целительницы, которая, судя по всему, куда-то вышла. Но внимание девушки привлекает вовсе не её отсутствие, а светловолосая девушка, мирно лежащая на соседней койке, грудь которой еле-еле поднимается — вся бледная, Блум с ужасом заметила, какими тусклыми и бесцветными стали её прежде насыщенно блондинистые волосы. Сердце моментально сжалось, пропустив испуганный кульбит, тело незамедлительно пробила мелкая дрожь, страх охватил всё нутро феи, заставив Блум испытать невозможный спектр эмоций — от беспокойства до непонимания, от тоски до радости увидеть подругу. Однако, довольно стремительно взяв себя в руки, Блум буквально подлетела к той, что стала ей практически сестрой. К той, с которой и началась её история, к той, что стала для неё одним из самых близких людей. Пододвинув небольшую табуретку ближе к койке, Блум приблизилась к лучшей подруге и осторожно взяла её ладонь в свою, с ужасом осознав, что она холодная, как лёд. — Стелла... — тихо шепчет она, зовёт фею, но та не отзывается. Сердце обливается кровью, ведь Блум понимала, что подруга, с большей вероятностью, прибыла в этот дворец вместе с всадником ради неё и попала под атаку. У неё возникло такое ощущение, будто бы со Стеллой она не виделась несколько лет. Блум ощутила себя совсем новым, возрожденным человеком, поблагодарив Огненного Дракона за то, что тот вернул ей память без остатка. — Стелла, прошу тебя, очнись, — она легонько теребит её, но солярийская принцесса не реагирует на её просьбу. Видеть её такой приносило большую боль: всегда энергия, жизнерадостная и солнечная, ей не шло быть уязвимой и тихой, как сейчас. Болезненная на вид, она молчала, не открывала свои ясные янтарные глаза, не улыбалась обворожительной улыбкой. Блум корила именно себя за её состояние, хоть и в глубине души понимая, что и она в каком-то роде жертва. — Открой глаза, пожалуйста, не упрямься. Я уверена, ты точно так же просила меня вспомнить, а теперь мы поменялись. Теперь моя очередь просить тебя, поэтому, пожалуйста, Стелла, очнись... — с безысходностью шепчет Блум, сжимая пальцами ладонь подруги, чтобы хоть как-то её согреть. Она боялась, что в любой момент принцесса Солярии перестанет дышать, ведь втягивала носом она воздух очень медленно и нечасто. Блум, у которой неожиданно возникла идея, прикрыла голубые глаза и глубоко вздохнула, мысленно сосредоточившись на себе и на том, что происходит у неё внутри. Губы Блум тронула еле заметная улыбка от того, что она вновь почувствовала свои силы — она не потеряла их, даже будто бы Огненный Дракон каким-то образом прибавил ей силы, делая ещё более опытной, могучей, способной. Она, сконцентрировавшись на своём внутреннем огне, крепче сжала ладонь Стеллы, чувствуя, как её тепло передается подруге — та начала оживать на глазах. Руки медленно теплеет, кожа приобретает прежний здоровый румянец, волосы от кончиков наливаются золотистым оттенком, что будто бы говорило о том, что фея света возвращается к жизни. Ризанд, будучи всадником, никак не помог подействовать на Стеллу, ибо она — создание Огненного Дракона, а вот Блум, обладательница его сил, была той, кто мог ей помочь, ибо силы дракона это ничто иное, как исцеление или благословение. Кто, как не свой Создатель, поможет тебе, исцелит и вернёт к жизни? Услышав, как двери в комнату открываются, Блум успела отпрянуть от подруги и вернуться на свою койку, присев. Джозефин, так звали целительницу, заметив, что хозяйка очнулась, незамедлительно подошла к ней и приложила ладонь ко лбу, а после к щеке и шее. Поняв по внешнему виду девушки, что она вполне здорова, женщина улыбнулась с неким довольством. — Как вы себя чувствуете, моя госпожа? — решила удостовериться она с искренним интересом в тоне. Блум знала, целительница действительно за неё беспокоится. — Хорошо, Джозефин, — улыбнулась хозяйка дворца, усмехнувшись тому, что знакомилась она с ней другим человеком. Целительница даже не подозревала, что перед нею сидит совсем иная личность, больше не та мягкая и робкая Блум, всегда сдержанная, боязливая и отнюдь не питающая любовь к героизму. — Это радует, — погладила по щеке девушки Джозефин и обратила внимание на другую госпожу, должный уход за которой приказное требование четвертого всадника. Его она боялась даже больше, чем первого, своего же господина, ибо все знали, что тот больше братьев привязан к своей фее. — Сегодня мой счастливый день, — вдруг заулыбалась она, приближаясь к Стелле. Та выглядела абсолютно здоровой и будто бы просто спящей, что одновременно удивило и обрадовало женщину. — Когда я выходила, она не выглядела подобным образом, я уже начала бояться, что властелин содрет с меня шкуру. Все таки милостив Огненный Дракон к своим созданиям, за несколько минут чудо настоящее свершил, помог своему дитя... — продолжала бормотать она, но Блум, ушедшая в свои мысли и раздумья, её уже не слушала. Девушка неотрывно наблюдала за Стеллой, превозмогая в себе желание наплевать на всё и обнять её. Целительница не знает, что именно она помогла Стелле, не знает и то, какие силы Блум тратит на то, чтобы перебороть в себе перспективу сделать один лишь шаг и заключить в объятия лучшую подругу. Однако как следует поразмыслить ей не даёт явившаяся совсем неожиданно Селина, которая, увидев что фея в порядке, облегчённо вздохнула. Блум, заметив её, замерла — она совсем забыла, что подруга детства здесь. Неожиданно фея вспомнила про всё то, что Селина сделала для неё — как помогала, поддерживала, не давала упасть, всегда была рядом, утешала и успокаивала. Она даже последовала за ней, перейдя из один мир в другой! Несмотря на то, что она проводила время с фрейлиной и до возвращения памяти, Блум успела безумно по ней соскучиться — особенно, став уже прежней собой. Селина практически моментально поняла, что к Блум вернулась память — та посмотрела на неё совсем другим взглядом, на который способна лишь её подруга детства. — Слава Дракону! — тихо воскликнула она и в миг подлетела к рыжеволосой фее, заключая её в крепкие, тесные объятия. Та ответно к ней прижалась, чувствуя, как в груди тепло развивается. — Ты... — она слегка отстранилась и пристально вгляделась в её глаза. — Ты действительно всё вспомнила? — шепотом поинтересовалась она, украдкой посмотрев на целительницу, порхающую над иной четвертого всадника. — Да, Селина, да, — ответила Блум с плохо скрываемой радостью, а после, неожиданно нахмурившись, вопросительно на неё посмотрела. — Как ты... Как ты перешла в этот мир, да ещё и раньше меня? Фрейлина будто бы ожидала этот вопрос, она, пожевав нижнюю губу, тяжело вздохнула. — Это сложно, — наконец заговорила она всё ещё шепотом. Блум, поняв причину, бросила целительнице ненадолго покинуть комнату. Селина продолжила уже громче. — После внезапного исчезновения моей наставницы, я попала к... к твоему дяде. Совершенно случайно, — на одном выдохе произнесла она и увидела, как пораженно округляются глаза подруги. — Он разглядел во мне потенциал и захотел сделать своей помощницей. После, он подставил меня служанкой к своей знакомой, к той, что связана с всадниками. Я узнала, что Валтор заинтересован в тебе, и втерлась в его доверие, чтобы попасть в его услужение. А дальше – дело времени. Рано или поздно он бы привел тебя в свой дворец, где тебя бы ждала я, — Селина слабо, но искренне улыбнулась. — Я была уверена в своих действиях и решениях, ведь когда-то моя наставница получила виденье, где ты словно переходила из одного мира в другой, переступая некую черту. А после она исчезла и у больше не осталось за то, что я могла зацепиться. Единственное, за чем бы я могла следовать, — ты. — Ох, Селина... — расчувствовавшись, Блум подалась вперёд и вновь обняла девушку. Та, ласково улыбнувшись, погладила по её волосам, ощущая некую благодарность в жестах подруги. Блум, первой отстранившись и стерев с лица капли слёз, вдруг услышала, как ворочается на соседней койке Стелла, осторожно распахивая светлые глаза. Надо честь тому, как быстро пришла в себя солнечная фея. Тихо шипя под нос от боли, она затуманенными глазами оглядела покои, поняв, что находится у целительницы. Вернув умение передвигать конечностями, она слегка приподнялась на локтях, а после, не без усилий, приняла сидячее положение, на мгновенье прикрыв глаза, собираясь с мыслями и нормализуя дыхание. Пригладив растрепанные волосы ладонями, Стелла выпрямилась и открыла уже прояснившиеся глаза, увидев перед собой рыжеволосую фею и её фрейлину. Своих фрейлин рядом не было — видимо, целительница поручила им какое-то дело или отправила за какими-то лекарствами. — Блум... — краями сухих губ прошептала она и измученно улыбнулась. — Я рада, что ты цела. Надеюсь, ты не пострадала, — Стелла осторожно поднялась на ноги, приблизилась к ней и захотела бы обнять, но, вовремя остановившись, потупляет взгляд. — Извини, я забыла, что ты не помнишь меня и не хочешь, чтобы к тебе прикасались незнакомые. Слова лучшей подруги отдались в груди пульсирующей ненавистью болью, раскромсали бьющееся сердце подобно ножу на мелкие кусочки. Казалось бы, треск её разбившейся как хрустальный замок души мог бы услышать даже глухой. Ещё большую боль принесло то, что это была её просьба и Стелла, несмотря на всё, произошедшее между ними, по-прежнему уважала её желания, произнесенные устами другого человека. — Но, госпожа Стелла, — сделав шаг вперёд, воодушевленно подала голос фрейлина. — У Блум... То есть, у миледи... «вернулась память» осталось недосказанным. — Всё в порядке, — перебила её внезапно фея пламени дракона, даже не шелохнувшись. Селина мгновенно перевела на неё потрясённый, полный замешательства и непонимания взгляд, но столкнулась лишь с притворным равнодушием на лице девушки. — Благодарю за беспокойство, Стелла. Вы очень внимательны и чутки, но нет необходимости беспокоиться обо мне, — она сказала это настолько бесцветным голосом, что Селина невольно вздрогнула и поежилась. Фея солнца, поджав губы до побеления, качнула головой рассеянно и выдавила из себя жалкое подобие улыбки. К счастью, продолжать разговор не оказалось нужным, ибо в комнату влетели Софи и Одетт, искренне волновавшиеся за хозяйку. Наконец, губы Стеллы тронула улыбка — она раскрыла объятия и прижала к себе двух девушек, которые начали расспрашивать о её самочувствии. Воспользовавшись моментом, Блум и Селина отошли — последняя не заметила, каким расстроенным и болезненным взглядом окатила подругу фея. Оказавшись на безопасной дистанции и не обратив внимание на прибывшую Джозефин, Селина взяла Блум под локоть и не прилагая усилий, развернула девушку к себе. Тот равнодушный и холодный взгляд, с которым она смотрела на Стеллу, испарился — теперь на её лице можно было прочитать отчётливое раскаяние, грусть, некую боль, печаль. — Что это было, Блум? Почему ты оттолкнула её, ты ведь всё помнишь! — шепотом спросила у неё фрейлина. Рыжеволосая фея замялась, нервно пожевав нижнюю губу, а после тяжело вздохнула, пригладив волосы руками. — Я не могу, Селина, — тихо ответила она, а в её голосе фрейлина расслышала отчаяние и безысходность. — Я не могу рисковать и нарушить обещание, данное Фарагонде. — Какое обещание? — поинтересовалась Селина. Оглянувшись, они заметили, что целительница забрала солнечную фею, неотрывно глядевшую на подругу, на дополнительный осмотр в другую комнату, прикрытую занавесом, а верные компаньонки последовали за ней. Решив довериться Селине, Блум знала, что подруга детства никогда не предаст её, и понимала, что держать все это в себе она долгое время попросту не сможет. Набрав в грудь побольше воздуха, Блум предалась воспоминаниям и начала повествование. — Вы правильно сделали, что прежде чем отправиться к своим земным родителям, пришли ко мне, — Фарагонда выглядела серьёзно, не желая ходить вокруг да около. В её опустевшем кабинете только она и есть е ученица, которую она вызвала. Ради этого разговора даже попросила выйти своих верных преподавателей, от которых ей не было нечего скрывать, что не могло не насторожить фею пламени дракона. — Я всецело могу доверять вам, поручить задание и поделиться знаниями. Я вызвала именно вас, а не остальных девочек потому, что вы обладаете созидательной силой, силой Огня Дракона. Ну или потому, что вы, на мой взгляд, куда воинственнее и отважнее, чем кто-либо другой, и не остановитесь ни перед чем на пути справедливости и добра. Вы предназначены для бо́льших и больши́х подвигов, моя дорогая, вы не должны терять свою личность героини. Иначе этому миру придёт конец. — Боюсь, я не понимаю вас, мисс Фарагонда... — Так позвольте мне объяснить вам... Великий Дракон и Всадники апокалипсиса равны так же, как свет и тьма, добро и зло, мир и хаос, — пожилая волшебница складывает руки за спиной и пронзительно смотрит на ничего не понимающую фею, расхаживая по кабинету задумчиво. — Но всадники стали сильнее и могущественнее Дракона за счёт силы реликса. Сила реликса особенная, самая сильная, имеющая большое количество энергии. Она берёт начало из того времени, когда совсем ещё ничего не было, лишь пустота. Сила реликса даёт самое большое преимущество, выше этой силы лишь сила загробной жизни. К сожалению, я знаю не многое, но моих знаний достаточно для вашей миссии. Когда всадники войной заполучили силу реликса, они поделили её между собой. Так вот, в логове того всадника, что заприметил вас, хранится часть силы реликса. Если вы найдёте её и сможете завладеть ею, то станете сильнее первого всадника и равной его братьям. Вы понимаете, о чем я говорю, Блум, понимаете, каким образом всадники сильнее дракона? Поняв, где находится эта сила, и впитав его в себя, вы станете почти что Богом, ибо вы и есть Великий Огненный Дракон. Вы сможете спасти своих подруг и вернуть их в наш мир, вы прекратите вольность всадников и их способность вмешиваться в нашу вселенную. Увы, судьба нашего мира вновь в ваших руках. Вы, быть может, устали от этого, но никто, кроме вас, с этим не справится, только вы. Сделайте это, Блум, защитите измерение, спасите подруг. Вы – героиня мира, никогда об этом не забывайте и не смейте отказываться от вашего призвания, — Фарагонда пронзительно вгляделась в глаза воспитанницы и серьёзным тоном добавила. — Это ваша задача напрямую касается двух миров. На кону миллионы жизни и Магической Вселенной, и мира всадников. Это не какие-то там миссии, связанные с ничтожными Трикс или Даркаром, это – самая серьёзная и важная пора в наших жизнях. Решаются судьбы миллиардов людей и волшебников, и вы, быть может, испугались такой ответственности, но, поверьте, кроме вас с этим никто не справится. Только вы, моя дорогая Блум. — Но, мисс Фарагонда... Откуда у вас такая информация? — Здесь у меня есть человек, изгнанный из того мира, он – мой преданный информатор. Я не так проста, как кажусь на первый взгляд, не стоит недооценивать меня. Но вы не волнуйтесь обо мне, не морочьте себе голову ненужными мыслями. Лучше помните о том, что я вам сказала, и исполните свою миссию. Я верю вам, весь мир надеется на вас, Блум. Сделайте это и избавьте наш мир от долговечного мучения, — Фарагонда, казалось бы, закончила, но, вспомнив нечто неожиданно, добавила. — Не говорите об этом ни одному живому человеку, слышите меня? Вы можете подвергнуть себя и их опасности, вероятность успешного спасения мира снизится. А особенно не говорите об этом своим подругам, которые будут напрямую контактировать с всадниками, которые вследствии могут заподозрить неладное и помешать исполнению плана. Они, безусловно, могут помочь, но я больше волнуюсь о их безопасности и сохранности, ведь никто не знает, что могут сделать с ними всадники в порыве гневе. Ради их же благополучия и благополучия всего мира, молчите, Блум, и выполните это задание в одиночку. Обещайте мне, Блум, что не скажите о нашем разговоре ни одной живой душе, а в особенности сохраните этот секрет от своих подруг. — Обещаю, мисс Фарагонда. — Я, конечно, польщена, что ты нарушила свое обещание ради меня, но... — Селина неосознанно перешла на шепот. — не будет ли это иметь последствия? — Я не знаю, — честно призналась Блум, вздохнув измученно. — Но я не хочу держать это в себе, я должна была с кем-то поделиться. А кроме девочек, ты – единственная, кому я могу всецело доверять. — Каков твой дальнейший план? — улыбаясь от услышанных слов, поинтересовалась фрейлина. Блум задумчиво пожевала губу. — Я должна вести себя так, словно ничего не случилось. Валтор поверит мне и я смогу втереться в его доверие, а после – добиться силы реликса, — изложила она план своих действий. — Ты уверена, что властелин поверит? Он очень проницателен, к тому же всадник. — Он не сможет рыться в моей голове и читать мою душу, так как я создание его противоположности, — пояснила Блум. — Я не дам ему поводов усомниться во мне. В любом случае, поймёт ли он всё или нет, я должна получить силу реликса и спасти свой мир и своих родных. Селина хотела бы ещё что-то добавить, но их прерывает целительница Джозефин, которая, оставив солнечную фею в другой комнате, подошла к ним с небольшой золотистой бумажкой в руках. Селина мгновенно поняла, что это — когда тот или иной обитатель дворца заболевает, целительница проводит по нему световым шаром, созданном своей лечебной магией, что после автоматически превращается в небольшую бумагу, на которой записываются причина заболевания со состоянием пострадавшего. Так Джозефин однажды обнаружила беременность Каденс, которая, к сожалению, прервалась на втором месяце — теперь об этом принято не вспоминать. — Вы особо сильны не пострадали, миледи, — изучая содержимое, оповещает Джозефин. — Удар, полученный от той страшной женщины, не сильно вам навредил. А также по приказу управляющей Каденс я сделала дополнительное обследование на вашу предположительную беременность, и, хочу вас оповестить, вы не беременны... И тогда Блум как по щелчку пальцев вспоминает то, о котором забыла на время из-за эмоций, вызванных возвращением своей памяти. Блум отшатывается от целительницы, как от огня, уставившись на неё так, будто видела впервые. Селина глубоко вздыхает — рано или поздно, Блум должна была вспомнить об этом. Джозефин, ни о чем не подозревая, подумала о том, что замешательство и неожиданная боль на искривившейся гримасе была вызвана тем, что целительница не дала ей положительный ответ, поэтому поспешила с извинениями: — Я... Я не думала, что вы расстроитесь, моя госпожа, но вы не беспокойтесь, в дальнейшем всё обязательно получится... — целительница продолжила бы виновато тараторить, если бы не фрейлина, прервавшая её суровым взглядом за одно мгновенье. Та, поспешив удалиться, глубоко поклонилась и метнулась к ожидающей её фее четвертого всадника. — Блум... — Селина сделала шаг ближе, искажая лицо в гримасе сочувствия, и протянула к ней свои чуть подрагивающие руки. — Мне очень жаль... — Я предала Ская, — отрешённо прошептала рыжеволосая фея, качая головой из стороны в сторону. — Я сблизилась с врагом и предала не только Ская, но и свой дом, свой мир, своих родителей, свой народ, своих близких, мисс Фарагонду... Что же я наделала, Селина? — из глаз Блум хлынули горячие слёзы и она обняла себя за плечи, желая раствориться в воздухе от позора и стыда. — Я ведь даже не помню этого... Я поддалась слабине, Селина, я сделала огромную ошибку, притронувшись к бутылке алкоголя... — Ты не могла знать, Блум, — измученно твердит ей фрейлина, но фея, видимо, не желает её слушать, веря лишь своим ощущениям. — К тому же, это была не ты. Это была другая Блум, другая личность, совсем другой человек... — Это ничего не меняет, — с мелкой дрожью в голосе прошептала Блум, невидящим взглядом уставившись в точку и вспоминая всё то, что причиняет ей боль, начиная от собственного и заканчивая родным образом любимого специалиста. — Прежняя Блум или нет, это не имеет значения. Я была близка с Валтором, отдалась собственному врагу! Я... Я изменила Скаю. Я изменила собственному миру... Я ведь принцесса Домино, одна из фей-героинь! Как я теперь посмотрю в глаза Скаю, Фарагонде, родителям? Как я могу что-то обещать своему дому и народу, если отдалась в руки врага как последняя... — Блум! Договорить принцессе Домино, медленно, но верно впадавшей в истерику помешала фея света, возникшая неожиданно в дверном проёме. Приказав целительнице ждать снаружи, но оставив двух своих молчавших фрейлин, которым могла доверять, Стелла, на вид абсолютно здоровая и бодрая, смотрела на неё с ярко выраженной злостью — вероятно потому, что подруга хотела произнести ужасное злосчастное выражение, носить которое совсем не заслуживала. Блум не стала скрывать слёзы, которых остановить сейчас было попросту нереально, она шмыгнула носом и сжала в пальцах ткань платья от того, насколько в груди сильно щемило, болезненно отдавая пульсацией. Стелла сократила расстояние между ними в несколько шагов, Селина же учтиво отошла в сторону, позволив двум феям поговорить с глазу на глаз. Солнечная фея положила ладони на подрагивающие плечи девушки и, не увидев сопротивления, с которым отталкивала её потерявшая память Блум, прижимает поддающееся тело ближе к себе, заключая в тесные объятия. Блум не выдерживает — слёзы брызнули из её глаз, и она, беспомощным котёнком прижимаясь к Стелле, тихо всхлипывает. — Тише, Блум, тише, — шепчет утешающе фея света, поглаживая уже не чистые волосы. — Я не могу вынести то, как горько ты плачешь. Валтор обязательно ответит за это, я обещаю тебе, милая. Всё будет хорошо, всё обязательно наладится, — продолжала она говорить почти беззвучно, с невероятной заботой и теплом. — Я рядом. Слышишь, я рядом. — Я не хотела этого... — всхлипнув, шепотом произносит Блум, прикрывая глаза на плече девушки. Ей этого не хватало, ей так этого не хватало! Любовь и поддержка, на которые способны лишь её подруги – вот по чему она истосковалась, что ей было необходимо за все эти дни. От осознания того, что ей придется добровольно лишится этого ещё на неопределенное количество времени, Блум вновь дала слабину и прижалась к Стелле ближе, чувствуя некое успокоение от её объятий. Благо, солнечная фея посчитала это её минутной эмоциональностью, не придав этому большого значения. — Я знаю это, милая, — шепнула Стелла, оставляя невесомый поцелуй на её виске. — Блум, неважно, какая: с памятью или без, никогда бы не отдалась врагу по своему согласию. Я буду рядом и тогда, когда ты всё вспомнишь. Обещаю, я заберу часть твоей боли в день, который наступит, когда к тебе вернётся твоя память, — Стелла не ощутила, как крупно вздрогнула Блум. Она не увидела, как та с силой поджала губы и переглянулась с фрейлиной, которой тоже стало не по себе от чужих слов. Стелла мягко отодвинула Блум от себя и пристально заглянула в её глаза. — Не могу сказать, что я помогу тебе всё вспомнить из-за того ублюдка-тирана, но, даю слово, я обязательно буду с тобой, когда ты вспомнишь не только нашу прекрасную дружбу, но и то, кем ты являешься на самом деле. Уже, Стелла, подумала Блум. Ты уже со мной, ведь я всё вспомнила. Ты уже сдержала свое обещание, ведь ты – рядом. Ты уже забрала часть моей боли. — Тебе нужно отдохнуть, — внезапно строгим голосом повелела Стелла, и Блум еле сдержала улыбку от приятных воспоминаний, где фея в те юные и беззаботные времена периодически становилась им заботливой старшей сестрой, вспоминая про их разницу в год. — А мне – уже уходить. Блум сама не заметила, как рьяно и отчаянно вцепилась в ладонь Стеллы под её же удивленный взгляд. От одной мысли того, что единственный её на данном моменте близкий человек, не считая, конечно, Селину, покинет её и оставит с душевными муками и терзаниями одну, Блум крупно вздрогнула и почувствовала, как к горлу подступил ком. Она, подобно маленькому ребенку, не хотела, чтобы Стелла уходила, не хотела терять её из поле зрения и не иметь возможности с ней поговорить. В глубине души Блум понимала, что, чтобы выполнить свою задачу, она должна отпустить Стеллу и таким образом обезопасить её, но нечто внутри не позволяло ей сделать это, сжимая несчастное сердце в тиски. Селина, будто бы поняв всё то, что требуется, бесшумно подошла к своей хозяйке и, прилагая лишь немного сил, отдернула руки феи так, словно отлучила дитя от матери. В этот момент, казалось, сердце и замерло, Блум ощутила невозможное желание заплакать и забиться в угол — Стелла оказалась куда более выносливой, она, лишь поджав губы до побеления, выдавила из себя слабую улыбку. — Валтор, наверняка, больше не позволит мне прийти в ближайшее время, — рассуждая Стелла не замечает, с какой злостью глаза подруги вспыхивают. — Но разве этот деспот меня остановит? Обещаю, Блум, я скоро вернусь, но не одна, а с девочками, — при их упоминании Блум невольно оцепенела, ясно осознав, как сильно по ним скучает. — И ты можешь прийти ко мне в мой дворец, я безумно сильно хочу показать тебе крылатых коней и своего лютика. «Мой дворец» эхом отозвалось в голове Блум. Стелла гораздо быстрее привыкла к положению дел и смирилась со своим титулом, что не скажешь о Блум, для которой весь этот мир был не более чем временным местом проживания. — И кстати, если ты хочешь знать, то твоя малышка Локетт в порядке. Я окружаю её всей заботой, на которую только способна, — Стелла мило улыбнулась, демонстрируя белоснежные зубы, а Блум испустила выдох, облегченный и удовлетворенный, благо, незаметный для чужих глаз. Она безумно скучала и по своей пикси тоже, а от воспоминания, где Блум собственноручно отмахнулась от волновавшейся за неё Локетт, невольно защемило сердце. Перед ней стояла ещё одна немаловажная задача — попросить у пикси прощения, ибо разлука с нею давалась для Блум невообразимо тяжело. Она подумала и о Текне, с которой тоже всё предположительно хорошо, ибо на её глазах Стелла забрала и пикси, и подругу в свой дворец, где им должны были предоставить должные лечение и уход. Блум поборола в себе желание поинтересоваться у Стеллы, что стало с Текной, но, вспомнив про свою миссию, с силой закусила язык и сжала пальцами платье. На Блум, в одно мгновение вернувшей память, свалилось слишком многое. Разные, совершенно разные чувства и эмоции вмиг одолели её, будто бы устраивая некий немой поединок, соревнуясь, какое же именно чувство победит и возьмёт на себя контроль над девушкой. Она не могла думать о чем-то другом — воспоминания водоворотом окружали её, не давая трезво мыслить. Она даже начала сожалеть, что так хотела вернуть себе память, ибо теперь как забыть то, что творится в груди, в сознании, в просторах мыслей? Блум не могла разорваться и обратить внимание сразу на несколько проблем, чувствуя себя уязвимой и беспомощной девчушкой, желая забиться в угол и залиться горькими слезами. В такие моменты ей больше всего на свете хотелось, чтобы именно Майк и Ванесса приласкали её, сказав, что всё непременно будет хорошо и что она у них невероятно сильная девочка. Но единственное, что оставалось Блум, так это молча закусить нижнюю губу и разобраться со всем, что происходит, и, в первую очередь, разобраться с самой собой. — Миледи, — к Стелле бесшумно подошла незнакомая Блум девушка. — Пора, — Одетт проговорила это шепотом. — Нет, Блум, — схватила за ладонь подругу Селина, мгновенно среагировав на то, что та хотела податься вперёд и задержать Стеллу. Слёзы покатились по щекам Блум, у неё возникло неожиданное чувство, словно она больше никогда не увидит Стеллу. Словно... Это их последняя встреча. — Миссия, забыла? — Я вернусь, Блум, — обещает ей в очередной раз Стелла, и фея пламени дракона хочет верить ей несмотря на то, что душа говорила ей обратное. — И нас больше никто не сможет разлучить.

***

Второй и третий всадники покинули Дворец Тьмы ближе ко дню и по разным причинам — Морон успел истосковаться по собственной возлюбленной и даже по очаровательному младенцу, а Огрон, не отличающийся особой привязанностью к своей фее, решил уделить внимание делам своего мира, захватив с собой в качестве компаньона Фридриха. К ним бы обязательно присоединился и четвертый всадник, да вот его возлюбленная, как никак пострадавшая, всегда была для него на первом месте и никакие дела не могли занять его расположение. Ризанд терпеливо ожидал девушку в коридоре возле палаты целительницы, которая, как мужчина заметил, знатно его побаивалась. Наконец, из поворота вырисовалась светлая макушка, а за ней — очертания двух фрейлин, как тень следующих за своей госпожой. Поняв, что их стоит оставить наедине, Софи и Одетт решили воспользоваться телепортом, заодно побеседовать с Элией и Лолой — местными служанками, с которыми вместе проходили обучение прислуги. — Для пострадавшей ты выглядишь достаточно свежо, любовь моя, — первым разговор завёл Ризанд, оттолкнувшись от стены, на которую опирался, и нависнув над девушкой. — Целительница Джозефин постаралась на славу, — с замедлением ответила Стелла, но ни она, ни Ризанд не поверили в то, что именно целительница вылечила девушку. Оба они больше склонялись к мысли, что сам Великий Дракон сжалился над своим созданием и помог ей, восстав из недр земли и даровав исцеление из своего пламени. Как никак, она не только любимая Всадника, но и дитя Дракона. — Твоя подруга в порядке? — Ризанд и сам знал ответ на этот вопрос, ибо не было почти что ничего на свете, что ему неведомо. Мужчина, почувствовав себя маленьким, но уверенным в себе мальчиком, всего лишь пытался поддержать разговор, чтобы подольше задержать взгляд на любимых янтарных глазах. — С каких пор ты интересуешься её самочувствием? — прищурив глаза, спросила Стелла. Всадник лишь пожал плечами. — Я интересуюсь всем, что так или иначе касается тебя, — со всей искренностью ответил Ризанд. — Неужели? — саркастически изогнула бровь Стелла. — Какой заботливый. — Любовь моя... — устало произнёс Ризанд. — Ты, наверное, никогда не забудешь этот инцидент. Чтобы не случилось, я... — сделал он существенный акцент. — прошу тебя прощения. Искренне. За то, что повысил голос и публично пристыдил. Я каюсь перед тобой, свет мой. — Разве Боги извиняются? — беззлобно усмехнулась Стелла, смягчавшись. Даже осмелев, она сцепила руки в замок и взглянула на него, как прежде, что не могло не вызвать улыбку и облегчение всадника. — Боги не извиняются и не благодарят, — повторил он заученное правило, цитату, предложение. Здесь про это знали все и безустанно твердили. — Но ты, любовь моя, исключение. Стелла глубоко вздохнула и приподняла уголки губ в слабой улыбке. — Знаешь, я только что заверила Блум, что она и с памятью, и без никогда не согласится и не пожелает быть с Валтором во всех смыслах, — неожиданно откровенничает Стелла и делится с всадником своими мыслями, с тем, что творится у неё на душе. Она, почти не моргая, задумчиво смотрит в одну точку, в то время как Ризанд с долей непонимания уставился на неё. — А сейчас я позволяю тебе называть себя своей любовью только потому, что таким образом я забываю о своих болезненных чувствах и воспоминаниях касательно Брендона. Это можно считать за лицемерие? — она горько усмехается, а после поднимает на него пронзительный взгляд. Ризанд не двигается и прямо смотрит ей в глаза. Ему тоже было интересно, отчего Стелла стала столь отзывчивой. — Когда ты называешь меня ласковыми словами, я ощущаю себя так, словно не принадлежу Брендону, и это меня успокаивает, утешает, забирает часть боли. Признаю, я сама говорила ему найти другую, но... Чёрт возьми, в глубине души я всегда хотела, чтобы он меня дождался. — Он не дождётся, — перебивает её Ризанд внезапно и уверенно смотрит в её глаза. — Потому что, ты не вернёшься. Я больше не смогу отдать тебя ни твоему миру, ни кому-либо ещё, — всадник немного помолчал, а после, когда тишина между ними затянулась, слегка выпрямился и добавил. — Я, сам того не желая, подслушал часть твоего разговора с иной брата. Ты назвала Валтора её врагом. Так скажи же мне, Стелла... — он не обратился к ней привычным ласковым обращением, и фея света никогда не думала, что будет чувствовать себя плохо от этого. — Для тебя я – враг? Вновь повисла неловкое молчание. Казалось бы напряжение, повисшее между ними, можно ощупать пальцами и потрогать. Этот вопрос, заданный практически в лоб, сбил Стеллу с колеи, по мере ощущения фея могла сравнить это с ударом под дых. Впервые в жизни она действительно не знала, что можно даже приблизительно ответить — да, означающее полный крах между ними, или нет, сравнимое почти что с предательством своего дома, мира. Она даже не решилась поднять на него дрогнувший взгляд — как смотреть в эти глаза, столь нетерпеливо и отчаянно ожидающие ответа? Стелла и сама не могла понять, что чувствует, что думает, чего хочет. Был ли Ризанд ей врагом? Был ли этот человек, которое и человеком назвать нельзя, ей чужим? Стелла невольно признала — он занял в её сердце хоть какое-то место. Если он внезапно исчезнет — она мгновенно почувствует его отсутствие, нехватку его слов и компании. Не это ли уже о многом говорит? Тем не менее она опаздывала с ответом и не понимала, как донести свои чувства, мысли. Ризанд забрал её, несомненно, но каждый день, проведённый рядом с ним, заставляет её смягчаться к нему, ведь он каждый час её жизни пытается наполнить счастьем и смехом, как бы извиняясь за свой поступок. И Стелла, вроде бы, должна злиться и ненавидеть его, но, почему-то, не может. Это, быть может, его магическое воздействие? Стелла не знала, как и не знала то, что на неё нашло — в какой момент она настолько сильно сблизилась с всадником? — Ты мне не враг, — шепотом ответила фея и не заметила, как слабая улыбка трогает губы мужчины. — Но я не люблю тебя. Ни как друга, ни как любовника. Я не испытываю к тебе каких-то конкретных чувств и это пугает меня. Я улыбаюсь тебе, не отказываюсь от твоей компании, но ты мне не дорог, — Стелла наконец решается поднять на него глаза и увидела в них слабое проявление печали, которое вмиг исчезло. Видимо, он хотел скрыть от неё свои чувства. — Но даже этого не было бы, если бы я не увидела то, как Брендон... После этого случая я стала будто бы совсем другой. Я не ненавижу тебя, Ризанд, но не более, — договорила она и забегала взглядом. Это был один из немногих случаев, когда Стелла полностью теряла уверенность в себе. — Я буду продолжать делать всё возможное, чтобы полностью лишить тебя всего негативного мнения о себе, — с решимостью в голосе твердо произносит Ризанд, заставив Стеллу усмехнуться. Та покачала головой и посмотрела на него как несмышленное дитя. — Ты и твои братья чуть было не уничтожили мой мир, — шепотом напоминает она и слеза невольно катится по щеке. Она вспоминает все мучения, которые испытала, когда услышала на площади Алфеи от Фарагонды о том, что её плану охватила эпидемия. А после была беспомощно заточена в стенах школы, вынужденная смириться с чем, что её народ гибнет, а она, как принцесса, ничего не смогла сделать. — Солярией овладела чума, мой народ умирал со страданиями, мои родители чуть было не заразились, а я была вынуждена теплиться в тёплой школе не в силах помочь. Тебе понравилось своё же представление, нравилось смотреть на наши слёзы и бессилие? Таким образом вы чувствовали превосходство? Мои близкие и знакомые пали, а вы не остановили это безумие, — она подняла на него вопросительный взгляд, но ни единый мускул на лице мужчины не дрогнул. — Ведь, в конце концов, нас забрать можно было и без жертв и потерь... — Нельзя. Это сложно, постарайся понять, — односложно ответил Ризанд. — Таким образом мы, Всадники апокалипсиса, продемонстрировали свое господство, могущество и власть, мы не можем появляться без хаоса, что живёт и пылает в нас, из которого мы состоим и благодаря чему черпаем силу. К тому же, мы с братьями пытались забрать больше грешных и черных душ, или совсем невинных, неспособных вынести эти трудности, — спокойно пытался объяснить он, даже не рассчитывая на то, что фея его поймет. И он, собственно, оказался прав. — И всё же вы не имели права вмешиваться в наш мир! — воскликнула она, сжав кулаки. — Грешные или невинные, не имеет значения, все они – создания и дети Великого Дракона, нашего Создателя! Вы поступили нагло, распоряжаясь жизнями его творений и устраивая беспредельный апокалипсис на его территории! — пытаясь донести до всадники, переходит на крик Стелла. — Как же договор? Вы поклялись не трогать нашу вселенную! — Ты слишком напряжена, свет мой, чтобы понять нас... меня. — Даже на трезвую голову я никогда не смогу это понять! — пожалуй, слишком резко ответила Стелла, дёрнув плечом. — Это наша натура, которую ты рано или поздно должна принять, — вздохнув, мягко пояснил Ризанд. — Мы созданы из хаоса, мы это тьма. Мы не можем обходиться без хаоса и апокалипсиса, наш гнев неудержим. Без моего желания или без, мы продолжим властвовать над всей вселенной и, если потребуется, вновь вмешаться в твой мир, — увидев, как испуганно округлились глаза, Ризанд поспешил добавить. — Но мы... я полагаю, что больше этого не потребуется по двум причинам: первая это договор, вторая это вы. Для меня конкретно ты. Для твоего счастья и спокойствия мы больше не тронем Магическое Измерение, ко всему этому мы дали обещание, что больше не потревожим параллельный мир из-за того, что уже забрали вас. — Как-то вас не слишком остановила первая причина, — буркнула Стелла под нос, но мужчина прекрасно её услышал. — Договор первым нарушил Дракон, — заявил внезапно Ризанд под удивление феи. — Когда мы с братьями вступили с ним в схватку за силу реликса. Мы считали, что эта сила должна быть подчинена, наша противоположность решила, что она должна оставаться нейтральной, независимой и никому неподвластной. Огненный Дракон, разгневавшись на нас, уничтожил наш мирок, Астерис. Но мы, в конце концов, победили и создали новый, более цивилизованный, высший и лучший мир, благодаря силе реликса. Теперь ты знаешь, как образовался Тессерис. Как и знаешь то, что и Дракон не святой. Боги не святые и не грешные, — как маленькому ребенку объяснил он. — А где твоя сила реликса? — любопытствует Стелла. — Я впитал её в себя, — просто ответит он. — Высшая сила живёт во мне, в моей груди. Я всегда чувствую, как она процветает во мне, — краями губ улыбнулся мужчина. — И чтобы добиться её, меня необходимо убить. — Убить? — искренне удивилась фея. — Тебя, всадника, можно убить? Ты ведь сам Смерть! — Признаю, я слишком резко и некорректно выразился, — поправил самого себя Ризанд. — Я – Всадник, я не умру. Скорее, меня можно уничтожить. Моя душа отправится в небытие, и за мертвыми, моими вассалами, присмотрит кто-нибудь другой, мой преемник. Я – Смерть, и они под моей опекой и заботой. Это довольно сложно, ты пока не готова к этому познанию, — он ободряюще хмыкнул. — Уничтожить меня можно лишь одним единственным способом, о котором я тебе не поведаю. — Боишься, что я им воспользуюсь? — Стелла изогнула бровь. — Боюсь, что ты захочешь захватить мою власть, — добавил мужчина немного юмора. — Неплохая перспектива, — хмыкнула она. — Нам пора, Ризанд, — немного помолчав, добавила она. — Даже если его нет, я всеми фибрами души чувствую его недовольство. — Валтор станет снисходительным к тебе, — заверил он, хоть Стелле это совсем не требовалось. — Как смотришь на прогулку на крылатых конях? — Если только пообещаешь, что мы посетим Солнечную Лощину, — поставила условие ехидно фея. — Обещаю, — легко согласился Ризанд. — Ведь это твое любимое место в Тессерисе. — Единственное, которое мне знакомо, — поправила она учтиво. — И то потому, что я напрямую связана со Солнцем. Почему ты не хочешь провести мне экскурсию по своему миру и владениям? — Настанет время и для этого, — кивнул ей всадник. — А теперь перестань недовольно хмуриться и идём. Иначе Аиду и Сансет мы больше не потребуемся. Тихо засмеявшись, Стелла вложила ладонь в ладонь Ризанда и позволила увести себя по знакомому маршруту, практически не ощущая пристального и внимательного взгляда двух пар глаз — голубых и карих — за собой.

***

— Орден Сопротивления приветствует вас, наших союзников в этой обоюдной борьбе против политики Пятой всадницы. — Оставь формальностей, Хаген, разве мы не старые добрые знакомые? Впервые за долгое время Фарагонда поистине искренне улыбнулась. Благодаря порталу, созданному Орденом, оставшаяся в живых часть лагеря переселилась в их убежище. Лагерь Ордена кардинально отличался от лагеря Лиги — если пристанище Лиги представляло из себя одно длинное здание с несколькими корпусами и большой боевой поляной, то пристанище Ордена выдалось более масштабным, развитым и усовершенствованным. Там, во-первых, было больше людей и участников — обладателей магических способностей насчитано вдвое больше не считая Гвардии. А во-вторых, само здание лагеря выдалось более высоким, длинным и просторным — его окружали разные постройки, по типу отдельных складов для оружия, пропитания и нужных принадлежностей в виде лекарств, и дома, в которых совместно жили по несколько людей. Работа и жизнь в Ордене кипела и никто не сидел сложа руки — имелись даже отдельные постройки, в которых воспитывались магические существа. А ещё, что удивило прибывших, у каждого здесь была какая-то должность — кто-то отвечал за животных, кто-то за медикаменты, а кто-то за отслеживанием передвижения монстров всадницы. Здесь, в отличии от лагеря Лиги, развивались инновации, да и вид этого места был более респектабельный и привлекательный — технологии, которых, к слову, в Лиге не было, тут оказались самым обыденным делом. — Полковник Плэк! — как только Нина и Дидим вступили на твёрдую почву Ордена, то вмиг стали более живыми и эмоциональными. Они были бесконечно счастливы тому, что наконец прибыли в родную организацию и знакомые земли. Их встречать вышли лидеры Ордена Сопротивления, ими казались двое мужчин и женщина, в окружении своих самых близких и приближенных доверенных лиц. Двое мужчин в выглядящей серьезно и мужественно специальной форме внушали необъяснимое чувство надёжности, исходящая от них аура будто бы свидетельствовало о том, что они — лучшие из лучших. Женщина рядом с ними выглядела более элегантнее и изящнее, но, вне всякого сомнения, это было лишь на первый вид — несмотря на то, что Фарагонда не была с нею знакома, она была уверена в том, что представшая перед ней женщина не из числа робких и слабых. Сзади них стояли непоколебимо ещё мужчина и женщина — и если первого в первом Фарагонда узнала Хагена, но со второй женщиной с ястребиным взором она знакома не была. Вышедшая их встречать пятерка действительно произвела эффект могущественных и величественных глав не менее могущественной организации. — Рады приветствовать вас, мадам Фарагонда, в лагере Ордена Сопротивления, что на ближайшее время станет вам новым домом, — тяжёлым голосом произнес тот, которого Нина назвала полковником Плэком. Это был высокий и крепкий черноволосый мужчина с твердым взглядом. — Нам бы хотелось, чтобы наше знакомство продолжилось наедине, в штаб-квартире. Вы можете взять с тобой лишь нескольких приближенных, тех, кого считаете верными и преданными. За оставшимися пострадавшими позаботятся наши лекари и целители под контролем их главы мадам Эффи. Фарагонда кивает и позволяет людям Ордена оказать должную медицинскую помощь пострадавшим — выживших оказалось больше, чем умерших. В войне, взявшейся совсем неожиданно и выдавшейся очень кровопролитно, лидер Лиги правосудия и добра потеряли много толковых и сильных союзников в виде юных фей, ведьм и специалистов. Среди профессоров не было мадам Дю Фор и вечно веселого Уизгиса — Фарагонда невольно сдержала слёзы и мысленно дала обещание отомстить. Серьёзно пострадали королевы Луна и Ниобе, из-за чего короли Радиус и Тередор отказали бывшей директрисе присоединиться к совету. Как приближенных Фарагонда решила взять Дафну, которой всецело доверяла и которая являлась, по совместительству, вторым лидером, короля Оритела и королеву Марион, бывших директоров Красного Фонтана и Облачной Башни, а также оставшегося члена прославленного клуба — Лейлу. Профессора Авалон и Палладиум, а также завуч Гризельда предпочли остаться, ибо скорбь по потерянным коллегам оказалась превыше желания беседовать с лидерами Ордена. Родос и Алисса тоже не присоединились к совету, посчитав, что их целительские навыки и способности пригодятся, к тому же, необходимо было вернуть Миели, оставшуюся на попечение Детей Милосердия. Штаб-квартира представляла из себя довольно таки внушительное здание, оснащённое всеми технологиями и инновациями. В нём в бешеном и невообразимом потоке, подобно муравьям, работали подчинённые в форме — кто-то что-то анализировал, кто-то что-то изучал. Не зациклив на них внимание, Фарагонда в компании своих приближенных последовала за уверенно шагающими главами, которые, в конце концов, привели их в самое уединённое и закрытое от всех помещение, вход в которое осуществился лишь благодаря специальному искусственному интеллекту, который, удостоверившись в их личностях, пропустил глав внутрь. Находился скрытый совет на самом верхнем этаже, откуда открывался замечательный вид на густой зелёный лес, словно страж охраняющий их от врага из параллельного мира. Поодаль леса расположилась на первый вид бесконечная долина, будто бы идеальное место для кровопролитных войн и битв. — Располагайтесь, — качнул головой полковник Плэк. Лидеры Ордена расположились по правую сторону длинного овального стола, временные жители из лагеря Лиги по левую. Помещение же представляло из себя почти тоже самое, что и кабинет Фарагонды — обычная доска, стол из дерева, книги и карты по сторонам, простое зеркало и клетка с попугаями, которые учтиво молчали. — А теперь, если вы все готовы, то давайте приступим к знакомству. — Быть может, раньше вам не доводилось встретиться с нами, хоть я много наслышан о вас, мадам Фарагонда, — заговорил другой мужчина, являвшийся ещё одним лидером. В отличии от полковника Плэка, он выглядел гораздо дружелюбнее. — Меня зовут генерал Болтон, я основатель Ордена Сопротивления и бывший капитан армии Эраклиона. Для меня большая честь познакомиться с вами и, я полагаю, сотрудничать в дальнейшем. — Вы можете звать меня просто агент Алисент, на мой взгляд, для женщины звания по типу генерала совсем не идут, — женщина, третий лидер, очаровательно улыбнулась. Её шоколадные волосы с лёгким рыжим отливом ниспадали на плечи, а яркие голубые глаза притягивали внимание. Вне сомнений, женщина была родом из Солярии, ибо все там были такими — мгновенно бросающимися в глаза. — С советником Хагеном вы знакомы, — мужчина, на которого она указала, кивнул. — А это советник Рослин, одна из самых сильнейших волшебниц. Кстати, она родом из Домино, — представила женщину рядом с собой агент Алисент. Немногословная, но привлекательная советник Рослин кивнула сдержанно, даже не удосужившись улыбнуться. — Сначала мы бы хотели выразить благодарность за то, что вы спасли и любезно приютили наших инсургентов у себя. — Даже при том, что они не справились с заданием, — как бы незначай отметил Плэк, заставив Нину и Дидим, сидящих рядом с ними, отпустить головы вниз. — И, — продолжила Алисент, бросив на друга укоризненный взгляд. — Мы наслышаны о вас всех. Бывшие директора трёх лучших учебных заведений, королевская чета Домино, принцесса Лейла из Андроса... О ваших с подругами подвигах знает весь мир! Мы не можем не восхищаться ими, — добавила она с улыбкой. — Просто Лейла, пожалуйста, — краями губ проговорила она слегка отстраненно. До сих пор не отошедшая от расставания с Набу, её сюда посадили почти насильно, ибо Фарагонде было угодно, чтобы она вникала в суть разворачивающихся вокруг них событий и последних новостей. — Спасибо, что спасли нас и даровали новый дом, — первой заговорила Фарагонда, как лидер и глава Лиги. Даже Орител и Марион решили не вмешиваться, понимая, что в этой борьбе их королевские титулы мало что значат. — Но сейчас время отставить формальности. Отныне, начиная с этой минуты, мы ещё большие союзники и соратники, и, хочу надеяться, так будет всегда. Поэтому, полагаю, наши дружба и сотрудничество окажут положительное влияние на уничтожение политики Пятой всадницы, — Фарагонда немного помолчала, а после более твёрдо и уверенно добавила. — Пятая всадница ответит за все моих потерянных воспитанников и соратников. Их кровь на её совести. — Да вот совести у неё нет, — хмуро заявляет Плэк. — Как всем нам известно, в вашем лагере объявился предатель. Где он? Нам бы хотелось побеседовать с ним, вдруг он предоставит какую-то информацию о нашем общем враге, — полагает мужчина, но Фарагонда отрицательно покачала головой. — Я сомневаюсь в этом, — заместо неё ответил Саладин. — Как бы нам не было стыдно это признавать, но Тимми – воспитанник Красного Фонтана. Мы лично обучаем их не сдавать врагам то, что их удовлетворит, он – бывший специалист и ни в чем не признается, — заверил он лидеров Ордена. — А какая у вас есть информация по поводу Пятой всадницы? Есть ли у нас чётко составленный план по её уничтожению или она так и будет продолжать истреблять нас подобно мух? — Боюсь, Пятая всадница слишком серьезный и внушительный противник, мы, Орден Сопротивления, больше защищаемся, нежели нападаем, — скрипя сердцем и зубами, признается Болтон, и, судя по выражению лица полковника, он был недоволен словами коллеги. — Единственное, за что мы хоть как-то ухватились, это то, что неизвестная личность пыталась связаться с нами чтобы предоставить информацию о Пятой всаднице. Но она оказалась ловче и проворнее, похитив неизвестного быстрее, чем до него добрались агенты Нина и Дидим. — У вас есть предположения, кто это может быть? — поинтересовалась Дафна. Болтон задержал на неё недолгий взгляд, после чего с тихим вздохом ответил. — Нет. Дафна поджала губы. Ей показалось, что лидеры Ордена Сопротивления оставались с ними недостаточно честны, а агент Алисент больше всех создавала ощущение лукавой и ехидной женщины, не лишённой природного шарма. — Пятая всадница из другого измерения, это известно всем, — продолжил Хаген. — Мы уже долгое время боремся с ней, но она становится сильнее изо дня в день. Рослин полагает, что она откуда-то черпает свои силы и энергию, и лишь уничтожив их, мы можем ослабить её. — Ослабить, — поправила впервые за долгое время подавшая голос королева Марион. — Но не уничтожить. Равная по силе самому Великому Огненному Дракону, её одолеть не будет самым лёгким делом. У нас будут ещё много жертв и потерь. — Не равная, — возразила Рослин внезапно негромким, но твёрдым голосом. Королева Марион внимательно на неё посмотрела, словно узнавая в ней истинную и коренную женщину Домино. — Если вы не заметили, то она слабее своих братьев. Её сила реликса не при ней и это подозрительно. Это уже делает её немного уязвимой, создавая нам благополучную среду и давая шанс на победу над ней, ибо божество без силы реликса вполне возможно одолеть. — Самостоятельно? — вопросительно изгибает бровь Дафна. — Мы полагаем, шанс есть, — уклончиво отвечает Хаген. — Однако полностью уничтожить её может либо Огненный Дракон, — с замедлением добавил генерал Болтон. — Либо всадники апокалипсиса. Ни с тем, ни с другими мы связаться не можем, ибо мы утеряли и Блум, хранительницу пламени дракона, и остальных девушек, которые сейчас находятся в их руках. — И что вы предлагаете делать? — слегка нетерпеливо спросил король Орител. — Найти того, кто смог бы связаться с всадниками, — как вариант предлагает полковник Плэк и неожиданно переводит пытливый взгляд на пожилую волшебницу, прищурив глаза. — Нет у вас никого на примете, мадам Фарагонда? Повисает неловкая тишина — Фарагонда тихо вздыхает, поджимает губы до побеления и понимает, что пора раскрыть одну козырную карту в собственном рукаве.

***

Излюбленный ромашковый чай, приготовленный по личному рецепту повара Дворца Ночи, ставшим постоянным местом сборища и объединения трёх фей, был прекрасен и бесподобен, впрочем, как и всегда. Он не только успокаивал, но и даровал силы на каком-то духовном уровне трем феям, что ввели в постоянную привычку совместные посиделки именно во Дворце Ночи, ибо Голод был единственным, кто никогда не был против гостей в своем доме даже без влияния Музы. Вместе с ними сидела и птичка Текна, которую Война никак не желал расколдовать, объясняя это тем, что никому не позволительно нападать на самих всадников. Собирались вместе с ними и пикси с фрейлинами, эти девушки были единственными, кому феи могли доверять. — Ты видела Леди Смерть и Потрошителя... — начинает Муза после того, как Стелла поведала им о последних новостях, что случились во Дворце Тьмы. На руках у неё – спящая малышка Кайя, которая просыпается лишь тогда, когда она перестаёт чувствовать тепло, исходящее от девушки. — Они напали на меня, — перебив, поправила подругу Стелла. — Напали, — исправилась Муза, сама того не осознавая покачивая и без того уснувшую малышку. — И ты не видела их лица? Совсем не узнала? В наших рядах ты единственная, пережившая с ними схватку. — На них были странные маски, — задумчиво произнесла Стелла, предавшись неприятным воспоминаниям. — Но, я уверена, даже если бы они были без них, я бы всё равно их не узнала. — Почему? — поинтересовалась Флора, мило улыбнувшись лютику, пролетевшему мимо них к Локетт, Амур и Чатте. Малышку Дейзи полюбили абсолютно все, в особенности к ней большей симпатией прониклась нежная цветочная фея. — Я не могу объяснить, Фло, — поежившись, покачала головой солнечная фея, озадачив подруг. — Просто знаю. Я никогда не встречала их раньше, но слова и действия Леди Смерть кричали о том, что она знает всадников и, судя по тому, как она к ним обращалась, довольно долго и хорошо. — Понять бы ещё, зачем они делают это, — размышляет вслух Муза. — Орудуют в этом мире, нападают на всадников. Они даже ранили Стеллу, которая вообще с ними едва знакома! — Они ранили меня потому, что я избранница всадника, — вновь поправила её Стелла. — У них нет дела до меня, их объект злости, и, как мне показалось, мести являются всадники. Видимо, они что-то им сделали... — Или они чего-то хотят, — предложила свою точку зрения Флора. — То, что как им кажется, принадлежит им. Некий артефакт, незнакомая нам сила, возможно даже человек... Или жажда захватить власть, это был мотив большинства наших врагов, — логично рассуждает она. — Мы должны разгадать эту тайну, — со всей присущей ей уверенностью приняла решение Стелла. — Они могут угрожать нам и в особенности Блум, мы не можем позволить, чтобы с ней что-то случилось. — Но как мы узнаем, кто скрывается под маской Леди Смерть и Потрошителя? — задала, казалось бы, самый важный и главный вопрос Флора задумчиво, закусив нижнюю губу. — Мы знаем только то, что они знакомы с всадниками и отчего-то на них злы... — Вы можете поискать в библиотеке Гиза. Три разные макушки в одно мгновение и без промедления повернулись к тонкого и нежного голоса, обладательницей которого оказалась утончённая фэйри иллюзий. Она, было видно, выдала это совершенно случайно и будто бы на автомате, как если бы отвечала на самый элементарный вопрос. — Мелани! — в один голос воскликнули с заметными недовольством и возмущением все остальные фрейлины, которые сверлили её сердитым и укоризненным взглядом. Феи удивлённо переглянулись между собой, не пытаясь скрыть возникшего мгновенно интереса и любопытства. Мелани, поняв, что ляпнула, потупила взгляд, фрейлина, не имея никаких задних мыслей, начала сожалеть о своей неуклюжести. — Что это за библиотека? — поинтересовалась Муза, заерзав на месте. Софи и Одетт устало переглянулись, Хейзел и Офелия обречённо вздохнули, а Тереза хлопнула себя по лбу, понимая, что теперь их интерес не угаснет, не получи они ответ. — Моя госпожа... — начала бы заговаривать госпожу Одетт, как Стелла подняла ладонь в воздух, жестом показывая ей не пытаться этого сделать. — Что за библиотека, Одетт, говори, — потребовала не терпящим никакого возражения тоном принцесса Солярии. — Это приказ, — добавила она немного строго. — Библиотека Гиз – подарок нимфы Афины своим сыновьям, которую она основала на окраине Ардона, столицы нашего славного государства, — заместо Одетт объясняет Софи. — Там можно найти абсолютно любую информацию касательно нашего мира. Считается, что у библиотеки есть своя же душа, которую вселила в неё Афина, помимо души, у неё есть разум, сердце, собственные мысли. В ней хранятся самые древние и этим же ценные книги, смотрителями библиотеки являются фавны, которых по желанию Афины создали сами всадники. Но самое главное заключается в том, что библиотека Гиз это единственное место, где можно получить полную информацию о самих всадниках: о их происхождении, войнах и даже детстве, — с каждым произнесенным словом Софи замечает, как загораются глаза феи от усиливающейся заинтересованности. — Однако в библиотеку может попасть далеко не каждый, а если точнее лишь те, кого одобрят фавны. А получить одобрение фавнов невообразимо трудно, получить же информацию о всадниках, которых они так трепетно защищают, практически невозможно. — И в том, и в другом мире нет ничего невозможного, — воодушевленно заявила Стелла. — Учитывая то, в какие приключения и передряги мы попадали, попасть в библиотеку, охраняемую лилипутиками, для нас расплюнуть. — Не лилипутики, а фавны, — миролюбиво поправила Флора, с уважением относящаяся ко всем живностям. — Попасть в библиотеку одно дело, но как мы покинем дворец? Разве мы можем уйти из дворца незаметно? К тому же, всадники наверняка обо всем догадаются... — Ты ещё не поняла, Флора? — Стелла посмотрела на нее так изумленно, что Флора невольно почувствовала себя так, словно отчего-то отстала. — Они – Создатели одного мира, мы – выходцы из другой. Ты действительно ничего не осознаешь? Они не могут читать наши мысли и контролировать двадцать четыре на семь только потому, что мы принадлежим другому миру, наши силы дарованы их противоположностью. Поэтому Ризанд не мог привести меня в чувства, когда Потрошитель ранил меня, но смог Великий Дракон, ибо я его создание, — вполне себе доходчиво объясняет Стелла. — Плюс ко всему, мы не животные, которых можно держать взаперти да на привязи. В конце концов, и нам пора познакомиться с этим миром, мы не выходили в люди с тех пор, как прибыли сюда. Фрейлины покажут нам город, не потеряемся. — Лично меня не волнуют запреты и правила Морона, — пожимает плечами Муза. — Мы во чтобы это не стало должны найти и посетить эту библиотеку Гиза. Если всадники не смогут справиться с преступниками, то с ними справимся мы, — теперь уверенностью пылает она. — Тереза, — обратилась фея музыки к темноволосой фрейлине. — Кайя больше всех привязана к тебе, я оставляю её на тебя. Не хочу брать её в библиотеку, это может быть опасно для нее. — Как пожелаете, мисс, — качнула головой фрейлина, которая на вид и не горела желанием куда-то отправляться. Муза, поднявшись с места, осторожно передает спящую девочку фрейлине, и та, как собственно и ожидалось, просыпается и начинает хныкать. Тереза, обученная уходу за детьми, поспешно укачивает малышку, при этом поглаживая её за висок – маленькая Кайя успокаивается и вновь прикрывает глазки, удобно расположившись на тёплых руках девушки. — Есть ли во дворце другой выход помимо основного? — спрашивает Стелла, наряду со Флорой поднимаясь на ноги. Фрейлины за ними бесшумно вздыхают и качают головами, ибо понимают, что если что-нибудь случится, то всадники не пощадят, в первую очередь, их. Но и шанс того, что упрямые феи их послушают, ничтожно маленький, его, можно сказать, попросту нет – Стеллу и Музу убедить невозможно, а Флора невольно последует за ними куда бы то не было. На её же плече и сидит птица Текна, которая хоть и не могла говорить, но всем видом поддерживала стремление подруг. Пикси феи также оставляют вместе с Терезой и малышкой, ибо маленькие волшебницы могут мешать, да и небезопасно это с одной стороны — им лучше, по обоюдному мнению, стоит помогать Терезе. — Только через конюшню, — отвечает Муза. — Если мы полетим, нас сразу заметят, — логично рассуждает Флора. — Но если уменьшимся, то вполне останемся незамеченными, фрейлины же выйдут через выход из конюшни. Всадники об этом не узнают, они ведь заняты Леди Смерть... Как и, собственно мы. Шестеро девушек, оставив Терезу с пикси и лютиком, покорились воле своих хозяек и, захватив предусмотрительно темного цвета накидки, направились в сторону выхода из дворца — и здесь они воспользовались запасным, ибо у главного сторожила целая группа крепких мужчин-магов. У запасного выхода их было вдвое меньше, с ними же разобралась очаровательная Роуз, с помощью собственного дара околдовав их и загипнотизировав. Напоминающие живые куклы мужчины невольно пропустили девиц, дав им возможность проскользнуть в конюшню, в которой можно было наткнуться всего-то на пару тройку конюхов. Несмотря на то, что их работа заключалась в уходе за магическими лошадьми, конюхи выдались уж больно пытливыми, загородив путь к выходу и нахально ухмыляясь. — Куда спешим, красавицы? — интересуется один из них, проведя пронзительным взором по Мелани и Роуз, которые и вели остальных фрейлин. — У нас нет времени с тобой возиться, Долох, — не выносящая ни минуты компании настырного конюха Мелани ярко сверкнула глазами. В то же мгновенье конюхи, будто бы кем-то подмененные, отходят в сторону, молча приступая к делам. — Что ты сделала, Мел? — с любопытством интересуется Офелия. — Создала иллюзию, в которой они нас не встретили, — пожала плечами Мелани, на вид довольная собой. — И, в отличии от магии Роуз, они не лишатся этой иллюзий без моего желания. — Поспешим, дамы, — поторопила их Софи. — Наших госпожей нельзя оставлять одних, они могут нарваться на беду. Феям удалось выбраться из дворца гораздо легче и приложив минимум усилий, нежели фрейлинам. Обратившись в мини-фей и воспользовавшись всеми прелестями своего превращения, они вылетели из открытого окна и приземлились недалеко от дворца, в Малиновой роще, что росла и крепла возле дома третьего всадника. Затерявшись в зелёных и густях зарослях, они терпеливо ждали фрейлин, изредка окуная руки в воду прохладной и кристальной чистой реки, что с лёгким и приятным шумом протекала вдоль высоких и могучих деревьев. Малиновая роща заботливо укрывала их посторонних глаз, а местные обитатели в виде мелких животных дружелюбно подходили к феям до тех пор, пока не явились и сами фрейлины, учтиво предлагая госпожам накидки. — Мы не продумали, как добраться до города, — первой подаёт голос Муза. — Есть ли здесь неподалеку какое-либо средство передвижения? — Есть, но это будет долго, — ответила Роуз. — Поэтому лучше воспользуемся телепортом. — Разве телепорт не бывает только в виде камина? — удивлённо спрашивает Флора. — Телепорт можно замаскировать под что угодно, — улыбнувшись, поясняет Хейзел. — Это удобно для перемещения между двумя точками, надо лишь знать, где находится ближайший телепорт. — И где в этой роще ближайший телепорт? — спросила Стелла слегка нетерпеливо. — Прямо здесь, миледи, — кивнула Одетт. — Вы уже нашли его, — указывает она рукой на бесконечный поток воды. — Меня уже, наверное, ничем не удивить, — усмехнулась Муза, переглянувшись с хихикнувшей Флорой. Феи последовали за фрейлинами прямо в воду, задрав полы разноцветных платьев. Они встали по течению реки, а не напротив, и привычным образом прикрыли глаза, чтобы сконцентрироваться. — Окраина Ардона, — произнесла фея солнца и луны, а фрейлинам потребовалось всего-то воображение. Уже в следующую минуту вода, по ощущениям, казалось бы омыла их ноги, своим течением на каком-то другом, невидимом уровне перекинув их в совершенно другую локацию. И лишь мокрые лодыжки свидетельствовали о том, что они побывали в воде. Всё произошло за считанные секунды — действие телепорта действительно оказалось гораздо быстрее портала, который, к тому же, был более ярким и почти что попадался в глаза. После порта невольно кружилась голова и внутренности, казалось бы, смещались, а перемещение с помощью телепорта практически не ощущалось — окружающая их картина сменилась совсем другой за одно лишь мгновенье. Телепорт перекинул их на окраину города, в весьма малонаселенный пункт — вдалеке можно было увидеть несколько маленьких домов и только. Сама библиотека Гиз, оказалось, не стоит посреди просторов независимой постройкой, как ожидали увидеть феи. В дальнейшем они узнали, что она, плюс ко всему, спрятана от чужих глаз, отчего невольно создавалось ощущение, что библиотека, в которой можно было найти всю информацию о всадниках, даже не существовала, являясь лишь красивой легендой. Окраина столицы Ардон это невообразимых размеров долина, со всех сторон окружённая невысокими горами, напоминая каньон. В долине громко, но лаская слух шумели два величественных водопада, льющиеся друг другу напротив. Над долиной пролетали прекрасные птицы, под ногами безбоязненно крутились зайцы и сурки, на цветах, самых разных и приятно пахнущих, сидели бабочки. Это было невообразимой красоты живописное место и феи никак не могли понять, почему всадники так пытаются отдалить их от подобного великолепия. — Какая красота, — восхищённо ахает Флора, оглядываясь полными любви и восторга горящими глазами. — Здесь природа такая живая! Я чувствую её дыхание, счастье, процветание... Здесь она безмятежна и мирна, её никто не тревожит. Я бы поселилась здесь хоть навечно... — Отличное место для укрытия библиотеки, — с не менее сильным восхищением выдохнула Муза. — Действительно прекрасное место... Очень красивое и... спокойное. — Дорогу до библиотеки знают лишь Софи и Мелани, — оповещает Одетт, прерывая восторг фей. — Но не факт, что фавны нас впустят. Это очень упрямые и своевольные существа. — Мы, собственно, такие же, — хмыкнула под нос Муза и первая последовала за сдвинувшимися девушками. Библиотека посреди долины — слишком легко, просто и банально, нет никакой скрытности, тайны, некой интриги. Понятное дело, что ценное хранилище древних фолиантов не находится у всех не виду, оно тщательно замаскировано. Двое фрейлин повели их к именно расположенному на западе водопаду, который размером выдался несколько больше — мощный поток воды лился не переставая, заглушая голоса и омывая камни на своем пути. Как только феи и фэйри к нему приблизились, то мгновенно ощутили резкое, прохладное, но невероятно приятное дуновение игривого ветра, что, растрепав чужие волосы, окутал их с ног до головы. — Я знаю дорогу как свои пять пальцев, — перекрикивая шум воды, оповестила Мелани. — Моя мама была одной из немногих, кому удалось пройти в библиотеку. — А ты откуда знаешь дорогу? — спросила у Софи, выглядевшей подозрительно уверенно, Муза. — Благодаря своему дару, — просто ответила Софи и спиной почувствовала предупреждающий взгляд Одетт. — Но у тебя нет никакого дара, Софи, ты сама об этом говорила, — непонимающе нахмурилась Стелла. — Мой дар – мое воображение, миледи, — как будто отмахнулась от нее Софи достаточно умело, незаметно улыбнувшись. — Нам нужно немного намокнуть, чтобы пройти внутрь, — на повышенных тонах заявляет Мелани, внимательно оглядываясь. — Водопад скрывает собой большую пещеру, там и находится библиотека Гиз. — Нам не придётся мокнуть, самое время воспользоваться магией, — с решимостью проговорила Флора, широко улыбнувшись. Прикрыв глаза, она вскинула руки в воздух и прошептала что-то под нос, по всей видимости, тихо призывая на помощь свой источник сил, природу. В следующую же секунду вдоль водопада протянулись лианы, образовывая купол вниз потока и создавая своеобразное защиту от бешено летящей вниз воды, которая, разбиваясь о твёрдые заросли, проливалась полноценным ливнем в стороны, тем самым открыв путь на образовавшийся вход в тёмную и устрашающую пещеру. Уверенность Мелани подбадрила фей, которые оглядели проход скептическим взглядом, в нерешимости топчась на месте — неизвестная пещера в незнакомом мире не вызывала никакого доверия и абсолютно не привлекала. Первой, задрав полы платья, пошла сама Мелани, за ней последовали феи, последними прошли сами фрейлины как бы защищая своих леди и следуя за ними верной, покорной тенью. Они бесшумно вздыхают, несмотря на вспыхнувший интерес — в библиотеку Гиз мечтал попасть каждый житель Тессериса и тем самым получить бесценные сведения о чем-либо. — Похоже, нам понадобится немного света, — послышался голос Стеллы и в ту же секунду пещеру озарила очень яркая вспышка, благодаря которой девушки могли видеть друг друга достаточно отчётливо. Пещера не отличалась чем-то особенным от себе подобных, та же самая сырость, лёгкая прохлада. — Не люблю темноту. — Ты точно знаешь дорогу, Мелани? — решила удостовериться Муза, оглядываясь внимательно вокруг. — Эту дорогу забыть невозможно, мисс, уж поверьте, — с лёгкой улыбкой отозвалась фрейлина и повела компанию в прямом направлении. Впрочем, она была единственная, дорога под ногами вела лишь вперёд, в один конец — они бы даже без яркой сферы Стеллы не потерялись. Шли они несколько минут, но по ощущениям дорога казалась бесконечной, нескончаемой. Словно так и было задумано — свести с ума каждого путника, случайно или специально забредшего в пещеру, проскользнув через водопад, что уже было немыслимо. Казалось бы, кто-то хотел, чтобы странники, пугаясь мрачной ауры и дороги, не имеющий конца, развернулись и ушли, навсегда забыв о мифической, легендарной библиотеке. Но феи были упрямы и целеустремлённы, всегда добиваясь желаемого — да и Мелани шагала уверенно, придавая сил потерявшим надежду подругам-фрейлинам. Наконец, феи и фрейлины могли увидеть долгожданное просветление — больший и широкий выход словно поздравлял их с тем, что они успешно прошли пещеру и оказались в самой глубине, в самом сердце. Однако вспыхнушая радость и ликование девушек оборвались так же быстро, как и появились — никакой библиотеки при выходе из сырого и холодного места не обнаружилось, лишь небольшая и достаточно сухая поляна, абсолютно ничем не привлекающая. Зачем, возникает вопрос, они собственно шли, если в конце концов наткнулись на обычный и ничем непримечательный участок земли, где бесценным сооружением самой нимфы Афины и не пахло. — Серьезно? — изогнула бровь разочарованно Муза. — Где, собственно, сама библиотека? — Почему она так тщательно охраняется? — заломила брови Стелла и сложила руки на груди. Птица Текна на плече Флоры издала звонкий звук, будто бы поддерживая вопрос подруги. — Неужели в ней имеется настолько важная информация о всадниках? — Зная о врагах, нетрудно их победить, — разумно заявила Мелани. — Моя мама была особенной, приближенной всадникам фрейлиной. Она умерла, даровав мне знания, которые имела сама, — она печально усмехнулась, но быстро взяла себя в руки, не дав волю эмоциям и воспоминаниям. — Мама учила, что терпение – качество, которое очень ценила нимфа Афина. Библиотека прямо перед нами, только мы не видим её красоту, — улыбнулась она краями губ. — Где? — спросила Флора, вытянув шею. — Здесь, — проговорила Мелани и, как по щелчку пальцев, поляну окутала ослепительная вспышка света, из-за которой феи и фрейлины были вынуждены прикрыть глаза и тихо ахнуть. От образовавшихся ярких приливов лучей поляна больше не была пустой, она словно не была пустой и вовсе — на месте, где ничего абсолютно не стояло, в мгновенье ока воссоздалась сама библиотека. Оно, как оказалось, не являлось каким-то отдельным помещением, поляна была заменена на пол под ногами, вокруг образовались различные стеллажи с древними книгами и фолиантами, подняв взгляд вверх, можно было увидеть полноценный потолок с ярким освещением. Выход пещеры сзади магическим образом испарился, сотворились коридоры, ведущие в разные секции библиотеки, что означало то, что она была большой, достаточно для того, чтобы потеряться и не найти путь назад. Внутри библиотеки, а именно главной секции, в которой они оказались, было невероятно тепло и уютно — на миг им показалось, что они очутились дома, настолько здесь было хорошо и спокойно. Видимо, нимфа Афина постаралась на славу, создав подобное чудо, настоящее великолепие, что теперь его приходилось скрывать и прятать, маскируя под простое ничего. — Что вы здесь забыли, милые дамы? Стелла не сдержалась и ойкнула, когда перед ней возникло незнакомое ранее существо, к которому она прониклась моментальным интересом. Маленькое создание, еле доходящее до коленей девушки, напоминало гибрида человека и козла или барана. На них минималистичное количество одежды, за спиной – небольшая трость, кончик которого является фигурой какого-то животного. Но далеко не это привлекло их внимание, больше интерес рассмотреть поближе вызывал непонятный знак на лбу фавна, напоминающий какую-то руну. Фавн, заметив большое количество внимания на себя, оглядел их пытливым взглядом глубинных глаз, но и феи отвечали не с меньшим любопытством — в Волшебном Измерении подобных существ не было, даже приблизительно. — Я помню тебя, дитя, — голосом, довольно таки необычным, но точно мужским, заявил фавн. — Я вас тоже, Мартимус, — заулыбалась милая фрейлина, присев на корточки, слегка склонив голову в почтении и пожав маленькую протянутую ручку в приветствии. — Вы совсем не изменились, даже похорошели с пройденными годами. — Полно, Мария, — небрежно отмахнулся, не пытаясь скрыть улыбку, фавн. — Ты тоже расцвела. — Мелани, — вежливо поправила фрейлина. — Мария это моя мама. Вы всегда нас путали. — И это – упрямые существа? — шепнула на ухо фее музыки Стелла, не сдержав тихий смех, который не скрылся от главного, по всей видимости, фавна. — Упрямее нас никого во вселенной нет! — услышав девушку, воскликнул неожиданно Мартимус, испугав позади стоящих фрейлин. — А вы, прекрасная леди... — он окатил ее хитрым взглядом прищуренных глаз. — Не из этого мира, не так ли? — Как вы узнали? — искренне удивилась Флора. — От вас исходит та же энергия, что исходила от нимфы Афины, — при упоминании их создательницы губы фавна невольно тронула улыбка. — И лишь только потому и того, что Мария моя давняя знакомая, я встречаю вас с гостеприимством и дружелюбием. Никому другому, не будь он особенным, я не позволю войти в библиотеку Гиз. Не имело значения, упоминул Мартимус Марию как свою давнюю знакомую или вновь спутал мать и дочь, феи поняли, что пройти в библиотеку не составило почти никакого труда. И лишь после этих слов Мартимуса, явно главного заправляющего здесь, начали выглядывать из коридоров и стеллажей другие фавны, почти ничем от него не отличающиеся — лишь знак на лбу наглядно демонстрировал, что они совсем разные существа. Некоторые создания Афины приветливо им улыбались, некоторые же, словно показывая то самое упрямство, уставились на них с недовольством и подозрением, создавая ощущение, что присутствие посторонних им не нравилось. Было понятно даже ребёнку, библиотека Гиз отличается от других себе подобных учреждений, здесь бесценные фолианты, книги и сведения охраняются и защищаются, а не подставляются под свободный доступ. Именно поэтому она и замаскирована — библиотека не предусматривается для того, чтобы из неё брали книги и их читали. — Зачем вы прибыли, дитя, что вам надобно? — поинтересовался фавн, не сдвинувшись с места. Он наглядно показал, что хочет говорить лишь с Мелани, единственная, которую он знает из всех остальных. Феи не были против, как и фрейлины – переговоры должна вести именно Мелани. — Мы бы хотели... если вы не против.. — спешно добавила она. — получить доступ в главное хранилище. — Главное хранилище? — изумился Мартимус, вытянувшись в лице. А может быть даже морде. — Вам нужна информация о Всадниках апокалипсиса? — не переставал удивляться он, посмотрев на Мелани, как на умалишённую. — Да, Мартимус, — кивнула фрейлина, слегка замявшись. — Это возможно? — Разумеется, нет! — пожалуй, даже чересчур возбуждённо воскликнул фавн. Все остальные ему подобные существа мгновенно скрывались и спрятались. — Это под строжайшим запретом! По правде говоря, библиотека Гиз ценна именно этими книгами, она охраняется по этой же причине! Всадники нам рога перекрутят за такое своеволие! Да что там, это нарушение закона, я даже не ошибусь, назвав это преступлением! — на эмоциях и в сердцах Мартимус активно жестикулирует руками, не желая слушать Мелани, хотевшую вставить слово. — То есть мы можем расценивать это за отказ? — решила удостовериться Муза, уголки губ которой растроенно спустились вниз. — Да, юная леди, за большой-пребольшой отказ! Я лучше свой знак себе выжгу, чем дам информацию о Всадниках апокалипсиса каким-то левым девицам! — Левые девицы? — чуть не задохнулась от возмущения Стелла, сложив руки на груди и окатив фавна недовольным взглядом. Флора бесшумно хлопнула себя по лбу. — Да знаешь ли ты, фавн, кто я такая?... — Твой титул принцессы Солярии ничего не даст, — услужливо шепнула на ухо подруги Муза, оборвав её гневную тираду. — Замолчи, Муза, я и сама бы додумалась, — шикнула Стелла и, прочистив горло, вернула горящий взгляд на терпеливо ждущего фавна. — Я – знакомая четвертого всадника Смерть, фея Солнца, Луны и Звёзд, я... Знакомая. Не друг, не возлюбленная, не сожительница. — О, моя достопочтенная госпожа! — Мартимус внезапно оборвал её пламенную речь, склонившись в почтительном поклоне и озадачив резко замолчавшую Стеллу. Феи недоуменно переглянулись между собой, не ожидая, что фавн так быстро изменит свое к ним отношение. — Всем известно, что избранницей самого Властелина Смерть стала Госпожа Солнца, Луны и Звёзд! Не только наш народ, но и весь Тессерис глубоко почитает вас, даже не зная вашего лица! Это невообразимо – владеть силой нашего светила во все времена, звёзды и созвездия имеют свою мощь, используя их, вы можете властвовать над всеми нами! Мы берём направление, смотря на них, а ведь все они, миллиарды, подчинены вам... — от его столь пропитанного уважением и благоговением голоса Стелла невольно улыбнулась. Фавн, ещё раз склонив голову, перевел не менее восхищённый взгляд на Флору. — Природа, о Боги! Сама мать-природа подчиняется вам, вы можете слушать её и понимать... Вы – сама жизнь, — фея природы, сама не знавшая о таких почестях, вот было робко его поблагодарила, как Хейзел моментально сжала её руку, поняв, что та собирается сделать и покачала головой, взглядом говоря фее не делать этого. Не благодарить фавна, что ему, собственно, и не требовалось. — И мелодия! — радостно воскликнул он, взглянув на Музу. — Музыка души, сердца и разума, ритм жизни и его аккорды... Говорят в нашем мире, ваш голос настолько прекрасен, что тот, кто услышит его, впадет в гипноз! — Я даже не знала, что настолько знаменита в этом мире, — беззлобно усмехнулась Муза. — О нас слогают легенды, девочки. — Я не впал в гипноз, но очень очарован! Для меня огромная честь познакомиться с вами в живую, о избранницы наших властелинов! — чуть было не кланяюсь до земли, громко воскликнул Мартимус. По нему было понятно, что феи и в этом мире не самые последние личности. — Так... — неловко подала голос Стелла. Даже для неё такое преклонение перед собой было слишком. — Ты не проведешь нас в главное хранилище, Мар... Март... — Мартимус, — услужливо подсказал фавн. — Вообще, в главное хранилище могут заходить только избранные фавны, нимфа Афина и сами всадники. О упоминании их избранниц не было слово, я вот колеблюсь... — Не стоит колебаться, Мартимус, — широко улыбнулась Муза. — Всадники знают о наших намерениях, более того, они сами дали нам свое одобрение. Разве могут они отказать своим избранницам, да и ты, милейший Мартимус, как не впустишь возлюбленных своих властелинов? — даже не краснея, лжёт Муза без своего же желания. Все знали, того требуют обстоятельства. — Если они дали одобрение, то хорошо... — но все равно фавн выглядел обеспокоенным. — Я проведу вас в главное хранилище, нимфа Афина не станет гневаться. Но... — Но?... — пытливо спросила Стелла. — Книгу о Всадниках могут открыть лишь сами всадники, так задумано в целях безопасности и сохранности информации... — боязненно закончил он, опасаясь гнева тех, кого выбрали сами всадники как своих спутниц. — Мы же не думали, что всё будет так просто, да? — покачав головой, весело заявила Муза. — По правде говоря, мы пережили и большие трудности и препятствия, взять того же самого Даркара... — Тогда мы имели примерное представление, что делать, ибо находились в своем мире, — как бы невзначай подсказала Флора. — А здесь всё действительно сложно, но, я думаю, стоит попытаться. Все таки, кто мы такие, чтобы опускать руки на пол пути? — Бросить всё и сдаться? — воскликнула Стелла энергично. — Да ни в жизнь! Веди нас в главное хранилище, Мамритус. — Как вам угодно, моя властительница, — вновь почтительно поклонившись и даже не обратив внимание на исковерканное имя, фавн повел фей и фрейлин за собой по первому длинному коридору. — Фавн поверил нам без всяких оснований и доказательств, мы даже не постарались, — тихо зашептала Муза так, чтобы услышали её только Стелла и Флора. — Надо как-то сказать всадникам, что безопасность здесь хромает... — Мартимус доверился нам потому, что мы упоминули имя всадников, — ответила Флора таким же шепотом. — Я боюсь, что он разочаруется в нас после того, как узнает, что мы солгали. — Ну и пусть, — отмахнулась небрежно Стелла. — Доверие лилипутика последнее, что меня здесь волнует, — она замолчала и разговор оборвался. Феи, больше не говоря между собой, сконцентрировались на дороге, по пути всё разглядывая. Несколько поворотов, и Мартимус приводит группу в стоящее единственным в конце коридора помещение, что девушки даже на мгновенье поражаются, что на такой маленькой, как они видели, поляне, стоит такая огромная, почти бесконечная библиотека, имеющая собственные секции и коридоры. Фавн, проделав лишь ему известные махинации, видимо, данные ему правом главного заправляющего, приглашает дам внутрь первыми, зайдя самым последним. Как только в помещение вступила человеческая нога, свет, взявшийся словно из ниоткуда, мгновенно озарил даже самые маленькие буквы на свитках, надёжно сохранённых в стеклянных стеллажах. Они имелись повсюду, в них красовались самые древние и драгоценные фолианты, привлекая внимание своим разнообразием. Посередине помещения — очень высокий круглый стол, на нем — толстая коричневая книга. «Всадники апокалипсиса и их зарождение. Наследие нимфы Афинодоры» было написано изящными золотыми буквами. Феи поняли, что Афина — сокращённое имя матери всадников. — Эта книга – самое бесценное из всего того, что есть в этом мире. Она была написана от лица нимфы Афины, что делает её ещё более важным сокровищем, — фавн выровнялся с девушками благодаря подвижной лестнице, действия которой можно регулировать с помощью небольшого рычага. — Я предоставил вам доступ, но открыть уже не смогу. Очень сожалею и глубоко извиняюсь... — Нет, Мартимус, ты сделал всё, что в твоих силах, не стоит извиняться, — мягко, с теплом улыбнулась Флора. — Мы все очень благодарны тебе, правда... — Что вы, моя властительница, — фавн посмотрел на неё как на несмышленного ребёнка. — Боги не извиняются и не благодарят. Это знают все. — Это не логично. Птица Текна, сидящая на плече Флоры, со звонким звуком согласилась с внезапным выводом Музы. — Что? — непонимающе нахмурилась Стелла. Подруги, фавн и фрейлины озадаченно на неё посмотрели. Фея музыки задумчиво буравит сверкающую книгу пронзительным взглядом, слегка закусив губу и сведя брови к переносице. — Это не логично, — повторила Муза то, что так любила говорить Текна. — Нимфа Афина не глупая, она не поступает неразумно. Здесь что-то не так. То есть, имею в виду, всё не так, как кажется, не так, как мы думаем и видим... — Мы по-прежнему не понимаем тебя, Муза, — сложив руки на груди, заявила Стелла. — И читать мысли тоже не умеем, чтобы угадать, что ты считаешь нелогичным. — Не может мудрейшая нимфа, которая когда-либо существовала, поступить так... необдуманно. Халатно. Это ведь не поддаётся никакой логике – в чем смысл создавать справочник о всадниках, если нет возможности её получить? — Чтобы сохранить память? — предложила свой вариант Флора. — Нет, тут всё более глубоко, — покачала головой отрицательно Муза. — Мы должны немного покопать, найти какой-то определенный смысл, логику и синхронику действий. Это практически тоже самое, что и создать библиотеку и спрятать её в пещере, чтобы никто её не нашел. Нимфа Афина, должно быть, всезнающая, она предугадала подобный ход событий, не знаю, может предвидела то, как мы, именно мы, ищем информацию о всадниках... Она сделала эти сведения недоступными для посторонних, но не для нас! — Ты уверена в этом? — изогнула бровь в лёгком неверии Стелла. — Хочешь сказать, что только мы можем открыть книгу? — Это не лишено смысла, более того, это довольно таки логично, — подтвердила Муза. — Только надо найти способ, как её открыть. Руками не получится, только мозгами. Здесь помогла бы ты, Текна, но увы, мы тебя не поймём, — она печально улыбнулась птичке, погладив её по туловищу. — Здесь сказано – «Наследие нимфы Афинодоры», — вдруг подхватила настрой и догадки подруги Флора. — Зачастую, ответ на вопрос находится в самом видном и элементарном месте. Ключевое слово здесь – наследие. И наследие не духовное, не материальное, а такое... — Такое, будто она оставила книгу кому-то? — закончила мысль Флоры Стелла, чуть нахмурившись. — Да! — воскликнула Муза. — Именно так! Кому она оставила эту информацию, если доступ к ней закрыт? Всадникам – нет, очень, даже слишком просто, — фея музыки повернула голову в сторону молчавшего фавна и посмотрела на него в упор. — Ты знаешь кого-то, кто был очень близок с нимфой Афиной, Мартимус? — Я был с ней близок, поэтому она оставила меня главным, — ответил непоколебимо фавн без единой лжи. — Есть ещё, правда, Бартемиус... Он был наиболее приближен к нимфе Афине, полагаю, он вполне сможет открыть книгу. — А у вас всех такие странные имена? — не сдержавшись, поинтересовалась Роуз, за что получила недовольный удар вбок от нежного локтя Мелани и неодобрительный взгляд Софи. — Нет, милочка, — сузил глаза фавн. — Барти прибудет с минуты на минуту. Я послал ему сигнал с помощью нашего знака на лбу и он должен быть... — Я здесь. Как ни в чем не бывало в помещение зашёл другой фавн, несмотря на похожую внешность отличающийся от Мартимуса. Его взгляд глаз совсем другого оттенка, знак на лбу и рожки создавали возможность различить двух практически идентичных существ. Бартемиус, словно видел чужих и посторонних каждый день, спокойно прошел в помещение, оглядел новых лиц со всей внимательностью, а после вежливо, без ажиотажа, как у Мартимуса, поклонился, не утратив при этом свое непоколебимое почтение. — Безумно-безумно рад приветствовать вас в библиотеке Гиз, о прекраснейшие и величайшие властительницы, — с уважением проговорил Бартемиус, склонив голову. — Не стоит, мы ещё ничего не сделали, чтобы быть величайшими... — спешно отозвалась фея природы под усталый вздох своих фрейлин. Неизменимого человека и в мире Тессериса не изменить. — Лично я заслуживаю зваться величайшей только потому, что терплю Ризанда, — невозмутимо заявила Стелла, вызвав тихий смех Музы. Впрочем, она была единственная, кто оценил шутку девушки. — Как ты так быстро добрался, Бартемиус? И как так легко вошёл в комнату? — искренне поинтересовалась Флора. — У библиотеки Гиз есть сердце, душа и разум, моя госпожа, — просто проговорил фавн. — Она знает меня и не видит во мне опасность, поэтому впустила без труда. А добрался я быстро потому, что примерно догадывался, что понадоблюсь. Мартимус ничего не может сделать без меня, — в конце решил пошутить он. — Меньше слов, Барти, лучше помоги открыть нам этот фолиант, — поторопил его главный фавн. Бартемиус удивлённо изогнул бровь в вопросительном жесте. — А зачем он вам? — Личное распоряжение всадников, — не растерявшись, выдала Муза, переглянувшись с подругами. — Почему они сами не явились? — Бартемиус и не имел мысли допрашивать фей, но тем не менее он должен был исполнять обязанности, дарованные своей госпожой Афиной. — Они заняты делами Тессериса, — заявила фея музыки уверенно. — И послали нас. Ты сомневаешься, Бартемиус, в личном распоряжении самих всадников? Неужели ты допытываешься до нас, до избранниц властителей этого мира? «Лучшая защита — это нападение» так учила её бабушка, практически заменившая ей мать. Отец был категорически против этого выражения, но Муза всегда поступала лишь так, как считала нужным. — Что вы, моя госпожа? — лицо Бартемиуса вытянулась от шока. — Нет, разумеется, нет! Я просто выполняю свои обязанности, ничего лишнего. Но как вы узнали, что только я, кроме нимфы Афины и всадников, могу открыть эту книгу? — искренне поинтересовался он. — Слишком много вопросов, — пробурчала Стелла еле слышно. — Мы просто задействовали логику и думали рационально, — улыбнулась Флора. — Открой книгу, Бартемиус. Пожалуйста. Фавн качнул головой в готовности и с помощью ещё одной подвижной лестницей выровнялся с Мартимусом. Положив ладонь, если её можно так назвать, на фолиант, Бартемиус терпеливо выждал — загоревшись ярким светом, толстая книга моментально сложилась пополам на нужных страницах, продемонстрировав изящные черные буквы на пожелтевшей бумаге. — Здесь невозможно что-то прочитать, — хмуро заявила Стелла, уставившись на буквы, похожие на руны, расположенные в своем собственном порядке. — Правильно, их могут прочитать лишь нимфа и всадники, — улыбнулся Бартемиус совершенно легко и просто. — Но мы можем видеть. Смотреть и изучать зрительной памятью. Фавн вновь проделал те же самые махинаций и буквы, практически сразу и не заставляя ждать, послушно задвигались прямо на страницах книги и соединились друг с другом, образовывая различные формы и очертания человека, природы, определенной местности. Бартемиус словно вдохнул в безжизненную бумагу жизнь — на страницах книги ожили персонажи и не похожие друг на друга локаций, образовывая полноценную картину. Феи заинтересованно приблизились, восхищённо ахнув и узнав в ставших ещё более точными очертаниях всадников. — Когда-то давным-давно во всех просторах царствовала лишь пустота да одна кромешная темнота. Не было ничего, ни зла, ни добра, ни тьмы и света. Так продолжалось до поры до времени, а именно, до рождения Великого Огненного Дракона, — книга, словно живая, будто бы слышала каждое слово Бартемиуса, который оказался превосходным рассказчиком, придающий своему голосу необходимый тон. На страницах появились очертания и Дракона, возрождающемуся, словно, из собственного пламя. — Он создал целую вселенную и вдохнул в неё свой священный огонь, тем самым даровав полноценную жизнь людям с и без магических способностей. Он наполнил красками каждый уголок своих планет, образующих магическую вселенную, сделав их тёплыми и плодородными. Первыми существами, которые он создал, и его самыми любимыми, являются нимфы, которые помогали остальным волшебникам и почитали Великого Дракона больше, чем кто-либо другой. Самой известной, мудрой и прекрасной среди них была Афинодора, чья добродетель и великодушие не знали границ. Планеты начали процветать, наступила тёплая и созидательная эра – Дракон же, устав, решил отдохнуть и прилёг на планету, называемую Домино, даровав ему, тем самым, большую почесть и возможность становится хранителем его силы. Это был его выбор, — практически не задыхаясь, продолжает Бартемиус, а картины сменяются одна за другой. Были показаны сами планеты, крутящиеся возле Солнца, рождение магии, прекрасные существа, именуемые нимфами, радость и счастье, царствовавшие в тот период. — Однако он не мог существовать без своей противоположности. Миру для равновесия требовалась капля хаоса и тьмы, чтобы сохранить баланс и гармонию. Отсутствие противоположности имело угрозу разрушить всё то, что создал Дракон. Тогда, из капли тьмы и хаоса, были рождены Всадники апокалипсиса, — феи, затаив дыхание, наблюдали за тем, как перед их глазами на картине плачут, извиваясь, новорожденные мальчики. — Они не были выношены человеческим чревом, не были порождены из человеческих ресурсов и факторов. Они появились из капли хаоса, который, в итоге, навеки пылает у них в груди. Младенцев, извивающихся на порожденной Драконом земле, нашла прекрасная нимфа Афина, пришедшая на их зов. Всезнающая нимфа, обладающая даром прорицания от своего Создателя, знала, что младенцы не простые дети, и что у них нет попечителей. Сжалившись и поняв, что без любви и заботы они вырастут настоящим злом, нимфа Афина прижала их к груди и стала им настоящей матерью, полюбив самой чистой любовью, которая когда-либо существовала. — Бартемиус... — шепнула в ужасе Флора. — На изображении их пятеро... — переглянувшись с не менее ошарашенными подругами, с дрожью в голосе проговорила она. — Ваши фрейлины вам не говорили? — искренне удивился Бартемиус, а девушки сзади, опасаясь, отошли на несколько шагов назад, свесив головы. — У всадников апокалипсиса была сестра, имя ей Страх. Несмотря на то, что у младенцев было, как звать, нимфа дала им другие имена, проявив собственную инициативу. Валтор – в знак уважения дедушке, заменившего ей бросившего её отца, Огрон и Морон – так звали её братьев, погибших слишком рано, Ризанд – как память о её родном сыне, не прожившего и дня от роду, и Джастинда – в честь её матери, которую она безумно любила, — губы фавна тронула улыбка, и в то же мгновенье на картине вспыхнула сама нимфа, сидящая возле берега реки в нежном розовом платье и укачивающая младенца, предположительно, малышку. Остальные четверо спали прямо на траве, невзирая на птичек и бабочек, заботливо их укрывающих. — Они росли в мире и согласии, в любви и счастье. Нимфа Афина любила их кристально чистой любовью, ощущая которую всадники не поддались абсолютным силам зла. Она воспитывала их и прививала моральные ценности, подарила счастливое детство. Братья и сестра безумно любили друг друга, не выдерживая и пятиминутную разлуку. Между ними была незримая, но очень крепкая связь, которую, по иронии судьбы, разрушил выходец другого мира. — Кто? — не выдержав и перебив, спросила Муза. — Отсюда и начинается череда несчастий, — покачал головой фавн и картины сменились друг за другом. — Когда братья и сестра достигли установленного возраста, они были обращены в бессмертие своей силой. Нимфа Афина помогла им развивать свою мощь, но это и не требовалось, ибо их божья натура сама знала, что делать и как. Благодаря ей они могли господствовать, имея абсолютную власть. Однако в какое-то мгновенье им не понравилось жить на земле своей противоположности, как его же создания. Это задевало их гордость, ущемляло достоинство — их мать была готова к этому. Братья и сестра захотели заполучить полное могущество и стать выше Дракона на одну ступень, захватив силу реликса. Нимфа долго их уговаривала, и Джастинда почти послушала мать, но в итоге поддалась влиянию братьев. Дракон считал, что сила реликса должна оставаться нейтральной, что они должны быть равными, но Всадники, всё детство и юношество бывшие слабыми, не могли не поддаться искушению и желанию превосходить Дракона. Они объявили ему войну. Ваш Создатель не хотел выходить против своей противоположности с войной, он хотел решить всё миром, поэтому послал хранителя своей силы договориться с всадниками. Этим хранителем являлся принц Хронос, младший брат крон-принца Оритела. Феи пораженно ахнули, округлившимися от удивления глазами уставившись на мужчину, возникшего на страницах. Высокий, крепкий, но стройный, с чёрными волосами и хитрым взглядом глубинных дьявольских глаз — он был похож на своего брата и в то же время сильно от него отличался. — Намерения принца Хроноса действительно были чисты. Он искренне хотел оправдать ожидания и надежду источника своих сил, желал стать достойным хранителем, поэтому бесстрашно отправился к Всадникам. Хронос пытался всем доказать свою значимость, ибо всё внимание королевской четы и Домино всегда акцентировалось на его брате и будущем короле. Ущемленный, он до последнего хотел показать себя сильным, храбрым и достойным, — Бартемиус слегка печально усмехнулся. — Но когда он предстал перед Всадниками, то понял, что не сможет выполнить свою миссию. Он и Джастинда, как инь и чел, две абсолютные противоположности, влюбились друг в друга с первого взгляда, — как только он сказал это, феи вновь подавили шокированный выдох. — Он – хранитель пламени Дракона, она – пятая всадница апокалипсиса. Их любовь была неправильной, неразумной, запретной. Джастинда знала, что братья не одобрят их союз, а Хронос понял, что ради неё он готов предать Великого Дракона. — Дядя Блум... — выпустила весь воздух в груди Стелла. Птица на плече фея природы тоже будто бы воскликнула. — И Хронос, и Джастинда предали свои стороны, решив спасти отношения путём побега. Пятая всадница променяла своих братьев на первую мимолетную любовь, а хранитель пламени дракона изменил не только своей королевской семье, но и всему своему миру, — продолжил фавн Бартемиус. — Они воспользовались тем, что обе стороны готовились к битве за силу реликса. Нимфа Афина, поняв, что это губительный союз, попросила дочь одуматься, но та бросила и собственную мать, скрывшись с возлюбленным. Быть может, предательство Джастинды дало Всадникам силы – они заполучили силу реликса и Дракон был вынужден смириться с этим, вернувшись на свое место в Домино, — фавн немного помедлил, а после тихо добавил. — Битва двух противоположностей произошла в Солнечное затмение восемнадцатого августа первого столетия по звёздному календарю. — Это ведь день моего рождения! — удивлённо воскликнула Стелла. Фрейлины ошемломленно переглянулись между собой. — Именно, моя властительница, — улыбнулся Бартемиус. — Думаете, то, что четвёртый всадник полюбил именно вас среди миллиард девиц обоих миров простое совпадение? Вы – его суженая с рождения, госпожа, — благоговейно произнес он. — Поэтому он явился за вами в ваш мир, ибо по праву вы принадлежите ему. По правде говоря, вы всегда принадлежили ему. Стелла промолчала, задумавшись о своём. — А дальше? — проявила новый поток интереса Муза. — Что было дальше? — Всадники апокалипсиса нашли сестру, — продолжил Бартемиус, и все вновь обратили внимание на меняющиеся картины на страницах. — Джастинда искренне раскаялась и вымолила у братьев прощение. Имевшие слабость на сестру, всадники позволили её союз с Хроносом. Более того, милостивые властелины поделились с сестрой силой реликса и вместе они создали Тессерис, приложив максимум усилий на его развитие и процветание. Всё было прекрасно до тех пор, пока Хронос не поддался зависти, — Бартемиус глубоко вздохнул. — Он ощутил себя вновь маленьким мальчиком, которого не признали, не посчитали сильным, не оценили его по достоинству. Он стал завидовать всадникам и их власти, захотел быть единственным правителем Тессериса, стать равным своему источнику сил, Дракону. Его охватили все пороки и плохие человеческие качества, он утерял былую любовь к Джастинде. Решив воспользоваться её наивностью, Хронос начал использовать её в корыстных целях – каждый день он обрабатывал мозг Джастинды и внушал ей, что она лучше братьев, что она превосходит их, что они не желают ей добра. Джастинда верила каждому слову любимого безоговорочно и уже вскоре Хроносу удалось настроить её против братьев. Младший принц верил, что ему хватит одного всадника, чтобы одолеть остальных четверых. Жаль, что братья её поздно спохватились и поздно заметили негативное влияние чужака на их сестру, — Бартемиус перелистнул страницу. — Джастинда поднялась против Валтора, Огрона, Морона и Ризанда, объявив им войну за власть над Тессерисом. Всадники дали ей время одуматься, но пятая всадница напала на них и убила на их глазах Лиру. — Кто такая Лира? — спросила Муза, внимательно вглядываясь в девушку чистой красоты на бумаге. Та ярко улыбалась, а через несколько секунд её темно-синие глаза безжизненно потухли. — Иллирия – возлюбленная третьего всадника. В помещении на мгновенье воцарилась мёртвая тишина. Стелла и Флора осторожно взглянули на Музу, фрейлины сзади бесшумно вздохнули — они всячески пытались это скрыть. Казалось бы, Муза должна воспринять эту информацию совершенно спокойно и невозмутимо, ибо именно она несколько дней назад яростно доказывала Морону, что ничего к нему, даже дружеские чувства, не питает, считая его лишь своим похитителем и иногда находя его добродушным по отношению к себе. Но сейчас, в этом месте, где стало неожиданно душно, Муза искренне не понимала, почему все внутренности резко сжались, отдавая неприятной болью, а сердце в мгновении замерло, переставая на несколько секунд биться. К горлу подкатил ком, а в груди образовалась тугое скопление самых различных чувств и в нем не было ни одного светлого. Почему она так беспокоится об этом, если даже не воспринимает Морона как друга, почему ей стало неприятна та мысль, что у всадника кто-то был? Неужели она действительно испытывает некие необъяснимые чувства к нему, хотя всячески пыталась этого не допустить? Муза с ужасом узнала в своем ощущении нечто похожее на ревность. Неужто она действительно ревнует Морона к погибшей возлюбенной? Фея музыки вдруг поняла, как болезненно и неприятно слышатся слова «Морон» и «возлюбленная» в одной строке при знании того, что упоминается совсем другая личность. — Некоторые даже поговаривают, что она была беременна, — вдруг заявил Бартемиус. — К сожалению, это узнать теперь никогда не станет возможным, — он переглянулся с Мартимусом и продолжил. — Лира стала первой невинной жертвой Джастинды. Она умерла в тот же день, в которой родились вы, моя властительница, — обратился он к Музе, чем выбил весь воздух из её груди. От нескончаемого потока ужасающей информации феи чуть ли не потеряли дар речи, даже не подозревая, что всё настолько глубоко и затянуто. — Лишь тогда Всадники поняли, что их сестра стала другой, обезумела и теперь ни перед чем не остановится. Братья и сестра с Хроносом бились довольно долго, это была одна из самых страшных войн во всей истории Тессериса. В конце концов, братья победили и объявили суд на Хроносом и Джастиндой. Всадники отобрали её силу реликса и обрекли на вечное изгнание из Тессериса, лишив половины сил и заморозив в ледяных просторах вселенной Огненного Дракона как наказание за то, что она предала свой мир. Они не решились убить Джастинду, да и всё равно бы не смогли. Единственный, за кого цеплялась Джастинда, был Морон – она просила брата простить её и не бросать, но Голод выбрал братьев, а не её, — на страницах книги наглядно была показана сцена, где пятая всадница пытается ухватиться за брата. — Всадники понимали, что именно Хронос был тем, кто развязал эту войну, кто настроил сестру против братьев. С ним обошлись хуже – Валтор был тем, кто убил хранителя пламени дракона. С его последним выдохом хранительницей огня дракона стала маленькая малышка Блум, рождённая за несколько дней до смерти дяди. Половина его сил передалась к ней и Великий Огненный Дракон избрал её своей преемницей. Как показали дальнейшие события, принцесса Блум оказалась более достойной хранительницей огня дракона, чем её дядя. — Валтор убил дядю Блум... — отрешенно проговорила Флора, ахнув. — Вы были выбраны неспроста, — улыбнулся фавн. — Вам было предписано стать величайшими феями и личностями во всей истории обоих миров. Ваше знакомство друг с другом, дружба, отношения – всё это не совпадения, так должно было случиться. И то, что вы здесь, тоже должно было случиться, — Бартемиус дал время для того, чтобы феи проанализировали услышанное и собрались с мыслями. — Я не могу открыть личности Потрошителя и Леди Смерть, но... Но я не рассказал вам о, пожалуй, самой важной информации в этой книге. Возможно, ваши проблемы и личности преступники связаны именно с этим...