Когда погасло солнце

Прошла ещё одна мучительная неделя. В мире нет абсолютно никаких изменений, разве что, люди по-прежнему умирают, а Магическое Измерение своеобразно очищается. Сколько и как бы не трудились феи клуба Винкс, всё безрезультатно — барьер действительно невозможно пробить или пересечь, а выяснить, откуда вообще появился этот апокалипсис, никому пока не удалось, ибо ни в каких книгах и источниках об этом и близко не упомянуто. Единственное, что оставалось Винкс и их парням, так это поддерживать друг друга и быть рядом. На днях из Андроса вернулся и Набу, чтобы проведать любимую, и не выходил из больничного крыла несколько часов, желая остаться со спящей феей волн как можно дольше. Однако ему пришлось покинуть её из-за королевы Ниобе, что призывала почти что зятя возвратиться на родину и помочь королю в борьбе. Друзья Набу, не желавшие его отпускать, заметили, что маг слегка хромал и опирался на свой магический посох, хоть всячески и пытался это скрыть. Гелия же пока ещё находился в Магиксе, ибо из-за строгих мер предосторожности он стоял в очереди на дополнительную плановую проверку, прежде чем отправиться в большое скопление людей. Ривен же, хоть и искал с феей музыкой встречи, так и не смог её поймать — девушка избегала его, больше не появляясь в поле его зрения. Ежедневный маршрут Музы заключал в себе путь от комнаты до столовой и библиотеки, временами до тренировочного поля и кабинета директрисы. Завидев знакомую бордовую макушку в радиусе двадцати метров, Муза спешила удалиться, а после тихо плакала в своей комнате, тщательно скрывая это от подруг. У них были свои проблемы — родители Блум не выходили на связь, Стелла волновалась о дяде, Флора беспокоилась за Гелию. Однако, единственной хорошей новостью за последнее время было то, что под давлением королевской четы Домино в Алфею должна была вернуться Дафна, что впервые за долгое время заставило фею огня дракона по-настоящему улыбнуться. Так как Дафна обладала магическими способностями, проверить ее на наличие болезни выдалось гораздо легче, а то, что она принцесса, дало преимущество пропустить ее без очереди. Фарагонда лично открыла портал для нимфы Сиреникса и пропустила её через барьер. Девушка же выглядела здоровой и невредимой, лишь некая усталость и грусть в глазах выдавало то, что она пришла из неблагоприятной обстановки. Сменив неудобное королевское платье на простую повседневную одежду, Дафна приняла любезно поданный Уизгисом стакан воды. — Мы безумно рады, что вы благополучно перебрались из Домино в Алфею, Дафна, — с лёгкой улыбкой сказала ей директриса. — Ваши родители посчитали, что и вы беспомощны перед эпидемией и, находясь при дворе, могли лишь заразиться. Алфея ныне послужит вам временным домом. — Спасибо, мисс Фарагонда, — Дафна слабо улыбнулась и кивнула. — А где моя младшая сестрёнка? Я бы очень хотела увидеть её. — Блум и остальные девочки прибудут с минуты на минуту, — ответила ей женщина и, действительно, Винкс не заставили себя долго ждать. Бесцеремонно в кабинет директрисы влетела младшая принцесса Домино, что, завидев сестру, расплакалась и бросилась в ее объятия. Дафна, еле удержав равновесие, негромко засмеялась и прижала огненную фею к себе, выдыхая столь родной аромат. Впервые за долгое время Блум почувствовала облегчение, словно груда камней упала с её плеч. Видеть сестру живой и невредимой — огненной феей больше ничего и не требовалось. — Дафна, как я счастлива тебя видеть! Ты не представляешь, как я волновалась и скучала по тебе, — призналась Блум и всхлипнула. За нею зашли и остальные девушки, что с улыбками наблюдали за ещё одним воссоединением сестёр. Однако, что заметила директриса и преподаватели, среди них не было Стеллы и Музы. — Я тоже скучала по тебе, Блум, — погладив сестру по волосам, тепло ответила ей нимфа Сиреникса. — Как родители? Как Домино? Расскажи мне все, Дафна! Как обстоят дела у нашего народа? — посыпались вопросы с уст Блум, взбудораженной и медленно теряющей терпение. — Мама с папой в полном порядке. Они у нас сильные, чума не сможет одолеть их, — непоколебимый и твёрдый тон Дафны вселял в Блум уверенность. — Домино в плачевном состоянии. Но ты не волнуйся, Блум! Народ, в сердце, жилах и душе которого есть капля пламени дракона, сильный и невероятно могущественный, даже эпидемия ни за что не поставит его на колени. Я говорю это и как его хранительница, и как принцесса. Блум слабо улыбнулась и вновь прижалась к сестре, ища и находя в её объятиях спокойствие и умиротворение. Директриса Фарагонда наблюдала за ними мягким взглядом, никто из присутствующих не желал отвлекать сестёр. — Я не хочу прерывать вас, Блум, но вы должны отпустить вашу сестру. Я полагаю, ей необходим отдых. Профессор Дю Фор покажет вам вашу комнату, — махнув рукой, проговорила директриса. Дафна в сопровождении Дю Фор, Блум и её подруг покинула кабинет директрисы. Как только захлопнулась дверь, пожилая волшебница сняла с носа очки и измученно потерла переносицу. — Вы связались с родителями Блум? — слегка повернув голову в сторону Авалона и Палладиума, негромко спросила директриса. — Пока не удалось, — отвечает бывший преподаватель академии Малакой. — Но зато мы связались с семьями остальных учениц. Мы с профессором Палладиумом пытались объяснить им ситуацию как можно мягче и это увенчалось успехом. Они прибудут в то же время, когда... Вы поняли меня. — Не оставляйте попытки связаться с Домино, профессора, — серьёзным тоном наказала им Фарагонда. — Они должны попрощаться со своей дочерью.

***

Комната Винкс, в это время Солнечные лучи, появившиеся впервые за долгое время, ласково светили прямо на фею солнца и луны, мягко щекоча ее кожу. Несмотря на слабую улыбку, осевшую на губах из-за возникшего как спасение солнца, тело принцессы было напряжено, а дыхание слегка рваным и неровным, словно что-то ее беспокоило, не давая расслабиться и полностью отдаться солнечному свету. Она прижала руку к груди, в районе сердца, и глубоко вздохнула, пройдя вглубь комнаты и присев на мягкое кресло. Такое настроение у нее всегда возникало тогда, когда что-то должно было случиться — именно поэтому она осталась в их с подругами комнате, а не отправилась с ними поприветствовать Дафну. Спустя пару минут она понимает, что приняла правильное решение, увидев знакомый светлый шар, юркнувший в помещение через приоткрытые окно и летящий прямо к ней. Стелла узнала в шаре солнцеграмму — прекрасные и удобные инновации Солярии. Вероятно, шар пробился благодаря Палладиуму, который контролировал передачу писем через купол — юные ученицы смогли убедить директрису хотя бы на отправку или получение посланий, ибо томиться в стенах без вестей было подобно адским мукам. Шар приземлился в ладони Стеллы. В следующую секунду он раскрылся и, сопровождаясь голубым светом, перед принцессой возник образ её матери. Она не видела ее вживую, королева Луна записала это обращение заранее. Выглядела она встревоженной, хотя всячески старалась это скрыть. И лишь опухшие, вероятно, от отсутствия сна глаза портили безупречный внешний вид женщины. — Моя дорогая, прекрасная дочь, моя милая Стелла, — королева Луна мягко улыбнулась, отчего сердце солнечной феи пропустило кульбит, сжавшись. — Я отправила тебе эту солнцеграмму для того, чтобы ты не жила в неведении и не беспокоилась попросту. Твой дядя на самом деле заразился чумой, ему становится хуже с каждым днём. По моим предположениям, он не доживёт и до следующей недели. Он очень хочет с тобой попрощаться, но Радиус категорически против твоего прибытия на Солярию. Если ты не застанешь смерть своего дяди, не вини себя ни в чем. У нас всё хорошо... Не волнуйся за нас, береги себя и своих друзей. Твой отец не знает, что я рассказала тебе обо всем, но я больше не хочу обманывать тебя. Не покидай Алфею и не нарывайся на неприятности, хорошо, милая? И знай, мама с папой любят тебя, солнышко, — королева Луна тепло улыбнулась и испарилась, шар захлопнулся и перестал сверкать. А после и вовсе выпал из задрожавших рук принцессы. Шар покатился вдоль комнаты и остановился от преграды в виде ног застывшей в дверном проеме Музы. Та наклонилась, взяла в руки шар и, заметив поодаль сидящую подругу, неспеша подошла к ней и села напротив. Та тихо плакала, но, увидев подругу, стёрла с лица мокрые дорожки слёз и бесшумно набрала в лёгкие побольше воздуха. Фея отвела взгляд и прикрыла рот рукой, скрывая дрожащий подбородок. — Почему плачешь? — тихо интересуется Муза, отложив шар в сторону. — Я не плачу, — ответила солнечная фея, не решаясь взглянуть подруге в глаза. — Стелла, — позвала она принцессу Солярии. — Я не слепая. У тебя красные глаза. Это из-за послания, я права? — Муза наклонилась и слабо улыбнулась, зная, что права. — Мой дядя скоро умрёт. Чума коснулась и его, — поджав губы, поделилась с подругой Стелла. Муза сочувственно на нее посмотрела, а после перевела взгляд на бумагу в своих руках и печально усмехнулась. — Папа написал мне письмо, — вполголоса и с ощутимой болью в голосе начала Муза. Лишь тогда Стелла заметила потрёпанное письмо в её руках. — Бабушка, с которой у меня были достаточно теплые отношения, скончалась. Папа и родственники уже провели ее в последний путь, а осведомили меня только сейчас. Я безумно хочу посетить её могилу, но папа не желает, чтобы я видела весь ужас, творящийся на Мелодии, — Муза грустно усмехнулась и сжала в ладони ненавистную бумагу. — Я не хотела вам об этом говорить, но недавно я узнала, что мисс Фарагонда по желанию королевской четы Мелодии отпустила принцессу Галатею домой. И, как говорят некоторые, эпидемия затронула и мою родину. Принцесса Галатея, помогая нуждающимся, заразилась от бездомного и умерла на днях от острого осложнения. Видимо, бедствия могут коснуться и принцесс. — Именно поэтому я не могу попрощаться с дядей, — криво усмехнулась Стелла. — И принцессы могут быть уязвимы. Болезнь не смотрит на твое положение и состояние, тому яркий пример мой родственник. — Вы были сильно близки? — спрашивает тихо Муза. — Нет, отнюдь нет, — Стелла слабо улыбнулась. — Я даже не помню, когда мы в последний раз проводили время вместе. Он завидовал моему отцу, был влюблен в мою мать, хотел заполучить трон, не ладил с бабушкой и дедушкой, но был добрым и снисходительным ко мне. Какое-то время он помогал мне развивать свои силы солнца, когда отец был занят, учил делать бумажные кораблики и защищал от злых детей, которые оскорбляли меня по поводу внешности. Но, пожалуй, я слишком сентиментальна. Он, как никак, не чужой мне человек, нечто, похожее на грусть, переполняет меня, — шмыгнув носом, фея солнца стирает с глаз влагу и обращается к подруге. — А ты? Ты была близка с бабушкой? — у них возникло некое время откровений, где они могли полностью друг другу доверять. — Скорее нет, чем да, — Муза закусила губу и выдавила из себя нечто похожее на улыбку. — Она жила не в Мелодии и следовательно виделись мы реже, чем мне тогда хотелось бы. Но тем не менее, она была замечательным человеком, который баловал меня и дарил кучу разных подарков. Появлялась она раз в год и всегда спешила назад, маленькой мне казалось, что это круто и она выполняла какие-то секретные миссии. Я очень хотела бы попрощаться с ней, но папа решил всё за меня, — с ноткой лёгкой злости фыркнула девушка и устало откинулась назад. Стелла на это лишь понимающе кивнула. — Ты приятный собеседник, Стелла, — Муза, не поднимая голову, улыбнулась уголками губ. — Вот уж не думала, что после разговора с тобой почувствую облегчение на душе. Так странно... Мы вместе больше трёх лет, а я и близко тебя не знала. — Это нормально, Муза, — подперев голову рукой, ответила ей солнечная фея. — Теперь ты знаешь. Видишь настоящую меня. А я вижу, что ты гораздо чувственнее и нежнее, чем кажешься на первый взгляд, — Стелла негромко смеётся и чувствует, как спокойствие воцаряется в ее душе. — Может, обнимемся? — хихикнув, осторожно предлагает фея музыки. — Я же говорю, чувственнее и нежнее. Только не заплачь, — Стелла широко улыбается и поднимается с места. Муза следует ее примеру и впадает в объятия солнечной феи, ощутив гармонию жизни и чувств, мелодию их дружбы. Обе они потеряли важных людей в своих жизнях и лишились одного кусочка своего сердца — и в тот момент они оставались рядом друг с другом, узнали самих себя с новой стороны и поняли, что дружба их лишь закрепилась невидимыми, незримыми узами.

***

Воспоминания День назад, двенадцать часов ночи. Директора Фарагонда, Гриффин и Саладин завели привычку втроём сидеть допоздна в кабинете первой и пытаться решить самую масштабную проблему, с которой вообще столкнулись. Ныне отбой и комендантский час наступали с девять часов вечера, поэтому коридоры Алфеи пустовали — за соблюдением правил строго наблюдал магический интеллект, созданный Гриффин. И даже Винкс были вынуждены покориться такому раскладу событий, ибо наказание за нарушения уставленных правил слишком тяжёлое и серьёзное. Сами директора не спали вплоть до глубокой ночи и не впускали на свое засидание даже преподавателей. — От чумы по-прежнему нет лекарства, все запасы и припасы магическим образом исчезают, а войны не прекращаются, ибо по данным противники неуязвимы и восставали из мертвых, — сложив руки в замок на столе, тяжело вздохнула Гриффин. — Магия, неважно, светлая или темная, бессильна. Она попросту не работает, ничем не помогает. Вы же понимаете, что это, Фарагонда? — Я догадываюсь, но всей душой не хочу верить в свои же догадки, — ответила ей директриса рвано. — Но других предположений у меня нет. Если они правдивы, то никто в волшебном мире не справится с этим. — Сначала чума, — подал голос Саладин. — И голод. После война, и в конце смерть. Тут не нужно ни о чем догадываться и полагать, здесь всё на лицо. Любой волшебник, достигший состояния духовности, уже понял, что к чему, сложил один плюс один, сказать так. Мы можем лишь наблюдать за крахом мира, — скрывая бессилие в своем голосе, обречённо выдает маг. — Апокалипсис возник не случайно. Он и не должен был возникнуть согласно договору, — сделав акцент на последнем слове, заявила директриса Фарагонда. — Мне кажется, нам нужно ждать. Всё прояснится само. Рано или поздно мы узнаем причину и тогда... Директрису отвлёк резкий грохот, раздавшийся со стороны двери. В кабинет бесцеремонно зашли Палладиум и Авалон, которые выглядели взволнованно, явно чем-то обеспокоенные. Авалон держал себя лучше Палладиума, но, было видно, и его медленно съедала необъяснимая тревога. — Простите, что прерываю, — внимание трёх директоров переметнулось на Палладиума. Тот бесшумно втянул воздух в лёгкие. — Мы с профессором Авалоном патрулировали школу и заметили странного человека, что стоял возле купола и неподвижно следил за нами. Мне кажется, нам всем стоит взглянуть. Директора удивлённо переглянулись и решительно поднялись с мест. — Ведите, профессора, — велит им Фарагонда. Волшебники в быстром темпе шагали по темным, безлюдным коридорам, направляясь стремительно на выход. Там же их ожидал шумный и невероятно сильный ливень, изредка сопровождаемый оглушительной грозой. Природные явления благодаря куполу не затронули школу, что позволило директорам и преподавателям остаться сухими. Из-за грозовых облак, что заслонили собой и без того больше неяркую луну, кругом воцарилась мрачная и очень устрашающая тьма — Палладиуму пришлось озарять световой сферой путь директоров. Профессора были правы. Волшебники не сразу заметили тёмный силуэт некого, судя по очертаниям, мужчины, стоящего неподвижно и словно вообще не дышащего. Даже издалека волшебники могли увидеть, что незнакомец был облачён в черно-синюю мантию, скрывающую половину лица, которое невозможно разглядеть из-за темноты. В какое-то мгновение сзади таинственного мужчины блеснула молния, а на небе разразился гром — директоров и преподавателей мгновенно привлёк странный блестящий камень алого цвета на груди незнакомца. Приблизились они к нему неспеша, с особой осторожностью несмотря на то, что их разделял непроницаемый барьер. Незнакомец не пошевелился, даже не шелохнулся, словно даже не обратил на них никакого внимания, загипнотизированный чем-то другим. В метре волшебники решили остановиться — невозможно предугадать, что незнакомец, заявившийся посреди ночи, выкинет. Фарагонда шагнула вперёд и подобралась ближе всех, жестом показав двум профессорам, что все в порядке. Она нечитаемым строгим взглядом уставилась на мужчину в ответ — ливень стал тише и спокойнее в тот момент, когда незнакомец приподнял голову, создавая ощущение, что погода ему подвластна. — Кто вы? — стальной голос директрисы привлёк внимание незнакомца. Остальные за ней напряглись, но мужчина не выглядел так, словно хотел напасть или атаковать. Фарагонда выпрямилась и сложила руки за спиной, с особой внимательностью наблюдая за каждым его действием и изучая каждую незначительную деталь. — Всего лишь посыльный, пришедший с миром, — мужской голос выдался негромким, скользким, с нотками иронии и некого превосходства. Капюшон не скрывал лишь тонких губ, искривлённых в широкой ухмылке, и острого подбородка. — Все те, кто причастен к хаосу в волшебном измерении, не могут поддерживать мир, свет и добро, — категорично отрезала Фарагонда. Незнакомец на это заявление лишь усмехнулся. — И то верно, — хмыкнул он. — Тьма пришла вместе со мной, но подчинена она совсем другим. Вы ведь знаете это, Фарагонда. Волшебники вздрогнули оттого, что мужчина назвал имя директрисы, а вот сама пожилая волшебница, кажись, ничуть не удивилась. — Что тебе нужно? — напрямую спросила она. — Мне? Ничего, — незамедлительно звучит в ответ. — Но другое дело те, кто отправил меня. Знаете, я человек занятой, надеюсь, вы поймёте, если я покину вас. Всё, что мне требовалось узнать, я уже узнал. А то, зачем я сюда пришел, может удовлетворить этот шар. Он же и ответит на ваши вопросы, — незнакомец достаёт из-под мантии странный светящийся тусклым фиолетовым шар и, сделав лёгкий шаг, бросает его прямо в ноги Фарагонды. Загадочный атрибут без труда прошел через барьер, что ещё больше поразило директоров и профессоров. — Он собирается сбежать! Мы не должны его отпустить! — восклицает Гриффин, злобно сжимая руки и выравниваясь с Фарагондой. Директриса Алфеи наклоняется, берёт шар в руки и мгновенно чувствует тепло, исходящее от него. — Сбегать – удел слабых, дорогая Гриффин, — словно издевательски усмехается мужчина. — Да и вы слишком переоцениваете собственные силы. Надеюсь на ваше благоразумие, милая Фарагонда. Полагаю, вы все знаете,что будет, если всё идет не так, как хочется моим хозяевам, — с этими словами мужчина едко усмехается и, хлопнув в ладони, испаряется, словно его никогда и не было. Фарагонда пронзительно разглядывает оставленный незнакомцем артефакт в своей руке, не обращая внимание на гневные тирады Гриффин и попытки Саладина призвать ее к спокойствию. Она не отдаёт шар и двум профессорам, вызвавшимся его изучить, лишь разворачивается, намереваясь вернуться в свой кабинет и детальнее осмотреть артефакт. Гриффин, Саладин, Авалон и Палладиум спешат за ней, не замечая, как тень в одной из башен школы при искусственном свете внимательно за ними наблюдала. Добравшись до кабинета, директора с двумя преподавателями принимаются внимательно изучать загадочный артефакт, который особо сильно светился в руках Гриффин — видимо, почувствовав тёмные энергию и силы. Они несколько минут пытаются понять, как получить послание из шара и лишь Саладину это удаётся, нечаянно уронив предмет. Шар с оглушительным треском разбивается на мелкие осколки и перестает сверкать — в ту же минуту всех присутствующих окутывает не имеющий запаха фиолетовый дым, взявшийся словно из ниоткуда. Он же будто бы совсем на другом, духовном уровне переносит преподавателей в другое пространство, напоминающее тёмную синюю комнату. Повсюду их окружили различные картины, большие и маленькие, и все они привлекали внимание и будто бы транслировали ответы на их вопросы. Никто из них не испугался — они лишь внимательно изучали и анализировали всё вокруг, задержав взгляд на самой большой картине с образами четырех величественных мужчин. Фарагонда, Гриффин, Саладин, профессора — они видят все. Как первый всадник издевается над волшебным миром, оправдав свое имя, как второй наслаждается криками войны и хлещущей во все стороны кровью, как третий забавляется и смеётся, когда люди не могут найти и кусок чёрного хлеба, и как четвёртый молча, но тоже не без удовольствия наблюдает за происходящим и будто бы всё контролирует. А после высвечиваются знакомые четыре макушки — рыжая, светлая, русая и тёмная, что повергло преподавателей в ужас. Они беззаботно смеются, веселятся и среди них есть Лейла, что указывало на то, что открывок взят из их бывшей повседневной жизни — было ясно, что мужчины следили за ними. Внезапно их образы исчезают так же внезапно и быстро, как и появились — зато появляется уже знакомый мужской голос, раздавшийся сзади. Теперь волшебники могли детальнее изучить внешность незнакомца, той тени, что и передала им шар. Невысокий, черноволосый, с острыми скулами и хитринкой в чёрных, как тьма, глазах — тот ехидно ухмылялся и сложил руки на груди. На всех его пальцах поблескивали кольца с разными дизайном и камнем. — С пунктуальностью вы явно не дружите, — хмыкнул незнакомец. — Я слишком долго вас ждал. Время здесь, знаете ли, идёт совсем по-другому... — Скажи нам, кто ты! — Саладин выступил вперёд, замахнувшись своим посохом. Мужчина перед ним лишь приподнял брови и, было видно, еле сдержал смех. — Слуга человеческого начала, — однотонно ответил незнакомец. — Показанных перед вами недавно мужчин, — уточнил он ехидно. — Вы ведь догадываетесь, кто это, дорогая Фарагонда. И что несмотря на мой внешний вид, я гораздо старше вас, — приподнял уголки губ он. — Четыре всадника апокалипсиса, — на одном дыхании достаточно тихо проговорила директриса. Несмотря на ее шепот, все прекрасно ее услышали благодаря эхо, разразившемуся в странном помещении. — Один балл мудрой Фарагонде за блестящие знания и превосходную догадливость! — захлопав в ладони, сверкнул глазами слуга всадников. — Ох, я слишком долго с вами беседую, — вынув из кармана старинные часы, с досадой произнёс он и поднял на недоумевающих профессоров блеснувшие черные омуты. — Мои хозяева не любят, когда я опаздываю. Они гневаются, и от их гнева умирают больше людей, порождается бо́льший хаос! Прекрасно, не правда ли? Вы действительно так не считаете? — Что тебе нужно, нелюдь? — с не меньшей злобой воскликнула Гриффин, уже готовая атаковать. Мужчина негромко рассмеялся и с некой издевкой посмотрел на ее руки, уже образующие темную сферу. — Как грубо и бестактно, прелестная Гриффин. Но вы правы – я нелюдь. А атаковать нелюдей я бы вам не советовал, — широко усмехнулся слуга и засунул часы обратно. — Я повторяюсь: мне ничего не нужно. Нужно моим хозяевам. Я надеюсь, вы уже представляете, что, — кивнув в сторону места, где светились образы фей, хмыкнул мужчина. Гриффин удивлённо ахнула, Саладин чуть не выронил посох, исходящий от Палладиума и Авалона шок, казалось бы, можно потрогать руками. Но больше всех была потрясена Фарагонда, чьими и были Винкс ученицами и воспитанницами, которые стали ей гораздо больше, чем обычные юные феи — они были для нее как полноценные внучки, настолько ее любовь к ним велика. Фарагонда слегка пошатнулась, чувствуя, как ноги становятся ватными, а в голове разом все мысли улетучились — её подхватывают поборовший шок Авалон за локоть. Гриффин поджимает губы и гасит сферу, Саладин вздыхает тяжело и прикрывает глаза, а слуга всадников ждёт несколько минут, чтобы Фарагонда смогла справиться с шоком, а после и с принятием. Первым решается подать голос Палладиум, воинственно сжав кулаки: — Мы не отдадим вам девушек, никогда! — А ты, наивный, думаешь, что им требуется разрешение? — на лице мужчины больше ни намёка на ухмылку или усмешку. Видимо, ему надоело возится с ними. — Они придут и заберут то, что принадлежит им, не прилагая к этому особых усилий. А вы лишь должны решить лишь одно: отдать этих фей с миром или с войной. Учтите то, война для вас лишь проигрышна. — Но почему именно мои девочки? — тихим голосом спросила Фарагонда. Такой рассеянной её не видели довольно долго. — Я не знаю. Полагаю, они особенные, — как ни в чем не бывало пожал плечами слуга. — Они заберут фей в наш мир и неизвестно, вернутся ли они вообще. Их уход тоже самое, что и смерть – вы их больше никогда не увидете, никогда с ними не свяжетесь. Но, если мои хозяева смилуются, то вы, может быть, и встретитесь с ними на часок два. Я не знаю, прибудут ли феи в наш мир слугами или пленницами. Но имейте ввиду, что лишь после того, как феи отправятся в наш мир, хаос в вашем закончится. Мои хозяева оставят ваше магическое измерение в покое, я вам это обещаю. Детальнее я объяснить не смогу, время, видите-ли, поджимает. Обо всём дополнительно узнаете из письма, которое появится рядом с осколками прямо сейчас, — с этими словами мужчина хмыкает и щелкает пальцами. — До скорой встречи, дорогие профессора. Незнакомец испаряется, комната исчезает, а волшебники, словно очутившись от словно долгого, страшного сна, понимают, что теперь находятся в кабинете директрисы. Ничего в нем не изменилось, словно ничего не было, не произошло. Как и говорил мужчина, рядом с осколками появилось странное письмо, которое Палладиум немедля поднимает и вручает Фарагонде. Та слегка дрожащими пальцами раскрывает бумагу и они совместно начинают его читать, отметив то, что оно написано аккуратным почерком, на их языке, без приветствия и прощения. С каждым словом по их спинам пробегается дрожь, их бросает в холодный пот и неимоверный шок. Профессора пораженно уставились друг на друга, Саладин медленно осел на кресло, а Гриффин первой собирается с мыслями, рвано и неровно дыша и сжимая кулаки. — Это конец, — шепчет Фарагонда. Письмо в ее руках падает на пол. Тем временем в комнате Винкс — Они что-то мутят и не говорят об этом нам, — боясь, что ее услышат каким-то магическим образом, шепчет Муза и, развернувшись, прижимается к окну спиной. Стелла, сидящая на собственной кровати, поджала под себя ноги и задумчиво закусила нижнюю губу. Блум, занятой Дафной, Флоры, уснувшей уже давно, и Текны, уделяющей внимание в режиме онлайн своему парню среди них не было. Стелла как обычно не могла уснуть — это уже превратилось в обыденность. Фея солнца без задних мыслей смотрела в окно, любовалась луной и была погружена в собственные мысли, как внимание её неожиданно привлекли двое профессоров, которые сначала что-то пристально рассматривали, а после стремительным шагом направились обратно в школу. Стелла, в свою очередь, нашла эту ситуацию до жути странной и решила позвать подруг, но не нашла Блум и не хотела тревожить Флору с Текной — зато Муза была свободна и с особым энтузиазмом принялась рассматривать то, о чем ей говорила подруга. Несколько минут девушки просто ждали, прилипнув к окну, а после хотели бросить эту гиблую затею, как вдруг в поле их зрения появились директора и два профессора. Они говорили с некой тенью, которую Стелла и Муза не сумели разглядеть. Шар, который бросил тёмный силуэт, обратил их внимание на себя — преподаватели покинули площадь, но Муза осталась стоять на месте и гипнотизировать взглядом то место, в котором находилась тень. — Как думаешь, что это может быть? — уставившись в одну точку, спрашивает Стелла. — В почти час ночи они приняли от какого-то незнакомца какой-то шар. Напряжение, что исходило от мисс Фарагонды, даже я почувствовала! Считаешь, нам стоит волноваться? — Ох, не к добру всё это. Мисс Фарагонда раньше никогда от нас ничего не скрывала, по крайней мере, что-то важное. Я думаю, они решили самостоятельно во всём разобраться без нашей помощи, — не желая это признавать, усмехнулась Муза. — Мы для них слишком слабые? — Возможно, — пожала плечами Муза. — Или, как говорила Флора, они хотят защитить нас. Ведь для этого нужны взрослые, разве не так? — Но тем не менее, мы должны узнать, что за шар взяла мисс Фарагонда, — решительно проговорила Стелла, подняв полный уверенности взгляд. — Несомненно, — согласившись, кивнула фея музыки. — Но давай отложим это на завтра, сейчас я жутко устала. Спокойной ночи, Стелла, — с этими словами Муза, улыбнувшись, машет подруге и покидает её комнату. Стелла остаётся сидеть на кровати в собственных раздумьях, отодвинув сон на второе место — луны, чтобы любоваться, больше не было.

***

— Как, Гриффин? Как я скажу им, что мы вынуждены отдать их дочерей во благо мира? Это ведь даже не наш выбор. Напряжённый силуэт директрисы Алфеи покоился у окна. Она задумчиво разглядывал площадь школы, сложив руки на груди и неровно дыша. Саладин и Гриффин сидели на своих привычных местах, присутствовали Авалон, Палладиум, и, неизменно, Гризельда. Все они находились в глубоких раздумьях, и даже Гриффин, хоть и выглядела беспристрастно, волновалась — никто из них не желал жертвовать лучшими воительницами их мира и просто милыми, прекрасными феями даже во благо света и его непосредственное счастье. Больше всех не могла сдержать себя Гризельда — она слишком часто дышала, заламывала пальцы, бесконечно потела и безустанно кусала губы, забегав глазами по всему кабинету. С минуты на минуту должны прибыть родители четверых фей — они откликнулись на призыв директрисы прибыть в школу для срочного неотложного разговора, бросив свои страны. — Нас поймут, Фарагонда, — ответила ей директриса Облачной Башни. — Они заберут их в любом случае. Лишние войны нам ни к чему. Я не верю, что говорю это, но лучше покориться более высшей, могущественной цивилизации. Они породили тьму, они начало всего темного, они это хаос в живом воплощении. Глубоко сомневаюсь, что мы вообще можем что-то сделать. — Знаю, Гриффин, но как я буду смотреть им в глаза, ведь мы сдались без боя и... Директрису отвлекает возникший прямо посреди кабинета яркий цветовой портал, откуда один за другим выходят королевские четы своих планет — первыми показываются родители Блум, после Стеллы, следом шли Флоры и напоследок появился отец Музы, заботливо направляемый матерью цветочной феи. Все они выглядели устало и измотанно, но не менее величественно — всё таки, королевскую кровь не мог одолеть ни один апокалипсис. — В чём дело, Фарагонда? У вас должна быть весомая причина, чтобы вызвать нас в срочном порядке и вынудить нас оставить нашу планету, — сразу к делу приступил Орител слегка суровым, не терпящим возражения тоном. Было видно, он, как король, напряжен обстановкой на Домино. Он даже не обратил внимание на остальных присутствующих, даже на такого же короля, как он, который, впрочем-то, тоже никого не замечал, сконцентрированный лишь на пожилой женщине. Лишь матери девушек взглядом и улыбками друг с другом поздоровались. — Ты должен был сначала поприветствовать директрису, Орител, — тихим и спокойным голосом заметила королева Марион без упрёка или осуждения в тоне. — Не стоит, дорогая Марион, у нас на это нет времени, — нешироко улыбнувшись, говорит ей Фарагонда. Она переглядывается с двумя директорами, с преподавателями, которые то же беспокоились, и вернула взгляд на родителей своих учениц, что же медленно, но верно теряли терпение и начинали тревожиться. — Давайте подождем чуть-чуть, девочки должны появиться с минуты на минуту. Это не менее важный разговор и для них. Ждут они практически немного — Винкс, узнав, что их родители здесь, пулей выбежали из библиотеки, сбивая всех на своем пути. Специалисты, что сидели рядом с ними и помогали, лишь удивились, но решились не вмешиваться, ибо их никто не звал. Должна была прийти и Дафна, за которой Фарагонда попросила пойти Рокси — та мило согласилась. Влетели Винкс тоже бесцеремонно, распахнув дверь с громким звуком и, завидев живых и здоровых родителей, чуть не расплакались. Дафна появилась спустя пару секунд после них и тоже присоединились к семейному воссоединению. Блум почти плакала, Стелла радостно взвигивала, Флора молча наслаждалась единением и прижала к груди невредимую сестрёнку, а Муза не могла выпустить отца из объятий. Рокси же намеревалась уйти и не мешать, но директриса вежливо её остановила, сказав, что она не чужая и ей тоже следует кое-что знать. — А где мои родители, мисс Фарагонда? — с беспокойством и растерянностью спрашивает Текна, оглядываясь по кабинету, словно они могли магическим образом откуда-то выскочить. — В безопасном регионе Магикса, — ответила ей директриса. — Пожалуй, вы должны радоваться, что их нет. — Что это значит? — непонимающе уточняет она. — Это значит то, что важный разговор касается лишь Блум, Стеллу, Флору и Музу. Я сейчас всё объясню. Директриса Фарагонда набирает в грудь побольше воздуха и выпрямляется, совсем не смущаясь такого количества внимания на себе. Она решает начинать издалека, чтобы не шокировать и без того измученных родителей слишком резкой новостью. Фактически, она их просто осведомляет обо всем, не предоставляя право выбора. — Я полагаю, вы не знаете, кто такие четыре всадники апокалипсиса, — получив утвердительный кивок, продолжает женщина и складывает руки сзади. Винкс, Рокси и Дафна удивлённо переглядываются. — Добро и свет появилось вместе с рождением Великого Огненного Дракона, что воссоздался буквально из ничего и сотворил наше магическое измерение, всю волшебную вселенную. Он вдохнул в нее жизнь и считается Создателем всех планет, в том числе и Земли. Но с Драконом, олицетворяющим и символизирующим свет, добро и тепло, воссоздался Хаос, или, иными словами, Тьма. Хаос был так же силён, как и Дракон, и обладал той же силой, что и он, к примеру — создавать нечто свое. Мы ошибочно полагали, что сила, пропорциональная и противоположная силе Дракона, это водные звёзды. Однако истина заключается в том, что в какое-то мгновенье Хаос или Тьма разделился на четыре капли энергии и превратился в четверых новорожденных мальчиков в то время, когда Огненный Дракон устал и решил отдохнуть. Четырех плачущих малышей, у которых не было родителей и которые были созданы из хаоса и тьмы, нашла всезнающая нимфа цветочных болот Афина. Она приняла мальчиков как родных, стала им матерью, заботилась и воспитала их, ничего не скрывая и с пелёнок давая понять, кто они такие. Достигнув определенного возраста бессмертия, они заполучили настоящую силу Реликса, тем самым став сильнее Огненного Дракона и самыми могущественными во всех мирах. Они стали именоваться Всадниками апокалипсиса и хотели править всем миром из-за силы, что они имели, но Афина не позволила им это сделать и предложила создать собственный мир. Сыновья послушали мать. Нимфа поняла, что если они сойдут с ума от той власти, что имеют, то всему измерению наступит конец — желая обезопасить свой дом, свой мир, она взяла с всадников обещание, что те никогда не попытаются захватить мир, созданный Великим Огненным Драконом. Сыновья, глубоко почитающие и любящие мать, согласились и остались править своим миром. Директриса Фарагонда замолчала и втянула в лёгкие недостающий воздух. Было видно, что то, о чем она поведала, привело почти всех присутствующих в удивление, ужас и непонимание. Некоторые задавались вопросом, зачем им эта информация, а те, кто напрямую связан с Огненным Драконом, лишь удивились, узнав, что есть сила могущественнее пламени дракона. Директриса даже отметила, что у них есть сила настоящего реликса, что означало то, что та, за которую они бились с Даркаром, не истинная. Больше всего эту тему было трудно понять Хо-Боэ и Рокси, так как те по-прежнему были далеки от всей этой темы создания и порицания. — То есть, вы хотите сказать, что некие всадники, имеющие силу хаоса, сильнее самого Огненного Дракона? — вскинув руки в воздух, уточнил Орител. Фарагонда на это лишь кивнула. — Допустим, это так, — вмешался король Радиус слегка раздраженным и нервным голосом. Луна обеспокоенно повернула к нему голову, но взять за руку и успокоить не решилась. — К чему нам эта информация? По какому поводу вы собрали нас здесь? Чтобы рассказать о каких-то наездников, которые сильнее Великого Дракона? — теряя терпение и самообладание, почти прорычал мужчина. Даже жалобный взгляд дочери его не утихомирил. — Да и если они обещали не вторгаться в наш мир, зачем нам знать о них? Для нас существует лишь Огненный Дракон, — тихим и миролюбивым тоном произнес Родос. — Вы действительно ничего не понимаете или издеваетесь?! — не выдержала Гриффин, вскочив с места. Стул, на котором она сидела, с грохотом упал, а сама женщина пылала гневом и безысходностью. — Попробуйте поработать мозгами и сопоставить что к чему, ради всего тёмного! Сложите, в конце концов, один плюс один! — Как вы смеете, Гриффин, повышать голос на королей?! — выступив вперёд, повысил голос Радиус и сжал руки в кулаки. Неизбежная смерть брата и состояние его страны сделали свое, сотворив из него слишком раздражительного и агрессивного человека. — Плевать я хотела, кто вы, наш мир гибнет, а чтобы предотвратить это, требуется ваша дочь! Вы понимаете это или мне снова вам разжевать, как маленькому глупому дитя?! — Гриффин! — все присутствующие впервые услышали то, как небывало громко, грозно и настойчиво гаркнула Фарагонда. Слова Гриффин подействовали на всех как своеобразное успокоительное. Палладиум вернул стол в исходное положение и усадил директрису, придерживая за локоть, а завуч Гризельда заботливо подала ей стакан воды под тяжёлый вздох Саладина. Фарагонда вернула уже более мягкий, полный сожаления взгляд на фей и их родителей, что смотрели с недоумением, неким удивлением, негодованием. Несколько пар глаз устремились на нее, ожидая ответа, отчего директриса почувствовала себя неуютно, но всё же, взяв себя в руки и собрав всю твёрдость, на которую была способна, начала со вздохом: — Это правда. Чтобы спасти мир, требуется помощь ваших дочерей... Как и всегда. Но на этот раз всё куда серьезнее, — Фарагонда поджимает губы и продолжает, видя, как с каждой минутой сменяются эмоции на лицах своих учениц и их семей. — Всадники апокалипсиса подписали договор не завладевать нашим миром, но они не обещали не вмешиваться в него. Несколько дней назад я, директора и профессора получили от них послание. В них сказано, что... Нет, прошу прощения, я не могу собраться с мыслями... — Мы не торопим вас, мисс Фарагонда! — воскликнула Блум и мягко, хоть и нервно, улыбнулась. — Не спешите, прошу вас. Мы поможем миру всем, чем сможем. — А я говорила, что они без нас не справятся, — шепнула на ухо Флоры Муза. — Я забыла поведать всем вам самое важное, — проговорила Фарагонда, втянув в лёгкие воздух. — Хаос поделился на четыре части и вселился в четверых детей. Это значит, что хаос составляет четыре элемента. Нимфа Афина заметила, что когда злился первый её малыш, обязательно кто-нибудь заболевал. Он рос терпеливым, гордым, хладнокровным, наблюдательным и очень умным. Второй с детства хоть и был привязан к братьям, но часто с ними ссорился. Он отличался особой жестокостью, коварством, хитростью и рассудительностью. Третий плакал лишь тогда, когда его одолевал голод. Среди братьев он был самым милосердным, улыбчивым и даже порой весёлым. А если четвертый был чем-то недоволен, все цветы, что растила нимфа, увядали и погибали. Он славился своим ясным умом, могуществом и был кем-то вроде составляющим звеном, держа братьев сплоченными. И имя им Чума или Завоеватель, Война или Раздор, Голод или Мор, а также Смерть. Перед появлением своим, они устраивали хаос и апокалипсис, который составляют душами, телами и натурами. Под копытами их лошадей горела земля, люди плакали и молили о пощаде, тучи заслоняли собой солнце, погода и природа бушевали, а свет и тепло покидали мир до того момента, пока они не исчезнут. — Чума на Домино, Солярии и Линфее дело рук первого всадника, что знаменует его скорое появление. Война на Андросе и голод на Мелодии и Зените тоже самое. Теперь вы понимаете? — достаточно вежливо уточнил Саладин. Никто из присутствующих не был в состоянии выговорить хоть что-то. Девушки лишь удивлённо ахнули, переглянувшись. Рокси была единственной, кто в полной мере не понимал ничего. — Недавно мы получили от них послание. Я, Гриффин, Саладин, профессора Палладиум и Авалон. В нем сказано то, что всадники остановят апокалипсис и больше никогда не устроят его снова, если... Если мы передадим Блум, Флору, Музу и Стеллу первому, второму, третьему и четвертому всадникам соответственно, — на одном выдохе выдала Фарагонда. Шок накрыл всех в одно мгновенье с лихвой. Профессора тяжело вздохнули, директора отвели взгляд. Рокси с Текной, стоящие поодаль, потрясённо замерли, не желая верить в услышанное. Блум слишком шумно ахнула, Флора, чьи ноги вмиг стали ватными, пошатнулась, удержавшись благодаря подоспевшему Палладиуму. Муза, кажись, даже перестала дышать, а Стелла чуть было не потеряла сознание. Их родители захлопали глазами поражённо, до конца не осознавая услышанное и не желая верить ни единому слову директрисы. Дафна отчаянно вцепилась руку Блум, которая словно даже это не почувствовала, а малышка Миели, уже поняв то, что происходит, схватилась за ногу сестры, прижавшись к нему всем телом. Фарагонда с сочувствием и беспомощностью за этим наблюдала. — Кем они себя возомнили?! Эти существа заблуждаются, если думают, что заберут мою дочь! Мы не отдадим Блум! — первым одолевает шок король Орител, воинственно воскликнув и сжав руки в крепкие кулаки. На его грозное заявление младшая дочь не отозвалась, поражённо уставившись в одну точку. За одну руку ее держала сестра, за другую – отчаянная мать. — Они величайшие во всей вселенной. Они в любом случае заберут девочек. Если мы выступим с войной, они не прекратят хаос. Если мы придержимся мира, то они остановят апокалипсис. Лишь этот выбор нам дан, — отвечает Фарагонда и в её голосе отчётливо слышится боль. Гризельда заплакала, даже Гриффин посмотрела на фей с печалью. — Вы можете поступить как отцы или как короли. Спасти свои планеты, народ как короли. Или биться до конца за дочерей без возможности выиграть. — Нам нужно выбрать между королевством и собственным ребенком? — тихо интересуется королева Луна. Директриса слабо кивает. — Я жду ваш ответ. Примите его с умом, никто не будет вас торопить. — Неужели ничего нельзя сделать?! Должен же быть какой-то выход! — отчаянно воскликнула Текна. — Увы, моя дорогая, — сочувственно вздохнула Фарагонда. — Мы бессильны и ничего не сможем сделать. Орител с Марион переглянулись и в взгляде каждого отчётливо виднеется безысходность и боль. Прибыв в Алфею, они не ожидали такого поворота событий, не могли и представить, что их дочь, которую они только обрели, вновь исчезнет, вновь уйдёт, не будет больше с ними. Они провели не так уж много времени вместе, не смогли получше узнать друг друга, но уже закрепили прочные отношения. Они не вырастили, не воспитали свою дочь, не видели ее шестнадцать, а то и больше лет, не знали, какой она выросла, не могли насытиться ею сполна. И тогда, когда, казалось, наступил долгожданный свет, долгожданное воссоединение, и всё хорошо — первый всадник отнимает у них их дочь и забирает себе. Несправедливо, слишком несправедливо. У них нет выбора — несправедливо вдвойне. И даже так, даже здесь мнения Орител и Марион, супругов, переживших вместе многое, разделились — король решил поступить как король, а королева больше не захотела поступать как королева, пожелав действовать как мать. — Если необходимо пожертвовать Блум ради благополучия всего мира и Домино, то я, как король, должен... — Не говори так, Орител! — возразила ему Марион, с горечью посмотрев в глаза мужа. — Мы только обрели нашу дочь, мы нашли свою потерянную частичку спустя мучительные и долгие года! Как ты можешь так поступить, как ты можешь так беспечно отдать ее какому-то всаднику? Мы не сдадимся без боя, мы первыми выступим в этой борьбе! Не ты ли, Орител, славный воин и король, сражался достойно, обнажив меч, против трёх ведьм?! — Марион перешла на крик, но половина из присутствующих, занятые своими проблемами, не обратили на нее внимание. — Я бы сражался, если была бы возможность! Как ты не понимаешь, что у нас дочь в любом случае отнимут?! Если я обнажу меч, то погибнет не только Домино, но и целый мир! Ты хочешь краха всей волшебной вселенной, Марион?! Подумай о своем народе, поступи как королева! — не остался в долгу Орител, повысив голос на супругу. — Я забыла, что в первую очередь, я — мать, а не королева, — прошептала женщина и пошатнулась. Дафна схватила её за локоть и с беспокойством посмотрела на родителей. — Я уже когда-то позволила врагам разлучить меня с моим ребёнком. Я практически не участвовала в воспитании Блум, я не смогла заботиться о ней, утереть её слёзы, спеть ей колыбельную на ночь, увидеть первые шаги... А теперь когда она наконец-то со мной, ты предлагаешь мне отказаться от нее? Так просто отдать ее в совсем другой мир?! — потеряв самообладание, закричала Марион. — Пойдя за тобой следом и заперев себя в твоем мече, я была уверена, что смогу встретить Блум в будущем. А теперь... Я не знаю, увижу ли я дочь снова! А если от того мира больше не возвращаются?! Я не вынесу этого, я не могу потерять своего ребёнка ещё раз! — Мама, пожалуйста, — пыталась успокоить заплакавшую женщину Дафна, сама еле сдерживая слёзы. Орител на это ничего не ответил, зная, что и жена в чем-то права. — Мама... — раздавшийся тихий шепот феи пламени дракона заставил обратить на нее внимание. — Я... Я хранительница Огня Дракона, хранительница Домино. Я гордо ношу звание первой спасительницы мира. И это моя обязанность – помочь миру и в этот раз. Если для этого требуется такая жертва, то я не против уйти без боя... — Нет, Блум! Замолчи! — рявкнула на нее королева. Девушка покорно замолчала. — Ты готова бросить свою жизнь здесь, в магическом измерении? Готова бросить нас, своего парня, подруг, приёмных родителей? Блум, милая моя, позволь нам сразиться за... — Лишние потери ни к чему, — отрезала Блум, еле сдерживая слёзы. Она приняла реальность слишком быстро. — Ты ведь слышала мисс Фарагонду – они заберут нас в любом случае. Так позволь уйти мне героиней и спасти мир в последний раз... Фарагонда тяжело вздыхает и переводит взгляд на другую ученицу. У нее семейная драма не выдалась столь шумной, как у Блум. — Стелла, моя дорогая доченька, моя крошка... — король Радиус с видимой влагой на глазах разворачивается к потрясенной дочери и берёт её за плечи. — Ты ведь знаешь, какой гордой и благочестивой я тебя растил. Ты – принцесса своего королевства, своего народа. Ты – мое единственное дитя, мое яркое солнце, моя блестящая звёздочка... Ох, если бы я только мог уберечь тебя, если бы я мог защитить тебя... Прости меня, дочь моя, за мою беспомощность, за то, что я ничего не могу сделать... — Не надо, папа, — со слезами на глазах шепчет фея солнца и прижимается к груди отца. — Ты делаешь только хуже... Я спасу мир и Солярию, я обещаю, что сделаю это! О, папа, если ты бы знал, как мне больно... Но сберечь Солярию – мой прямой долг. К тому же, у нас нет выхода и выбора. Перед моим уходом, я хочу, чтобы ты знал... — она поднимает на него красные, печальные глаза. — Я люблю тебя, пап. — А я тебя сильнее, мое ясное солнце, — и, не сдержавшись, он плачет, совсем не по-королевски, прижимая к себе своего единственного ребёнка, любимую дочь. Лишь королева Луна остаётся безмолвной. Позади нее плакали родители Флоры и сама цветочная фея. Она, присев на корточки, стискивает маленькую сестру в объятиях и бесзастенчиво проливает слезы на её волосы. Миели хныкала, всхлипывала, утирая мокрые глаза ладошками и ими же цепляясь за одежду старшей сестры. — Сестрёнка, пожалуйста, не уходи... Почему тебя забирает плохой человек? Скажи ему, что ты останешься с нами! — шмыгнув носом, сквозь слёзы шепчет девчушка. — Я не могу, Миели, мне придется уйти, — глотая слезы, Флора изо всех сил пытается улыбнуться. — Но ты не волнуйся, никто не сможет нас разлучить навсегда! Я вернусь, я обещаю, что вернусь к тебе и маме с папой... — Правда-правда? — с надеждой взглянула на нее девочка. — Правда-правда, — улыбнувшись, слабо и неубедительно, Флора прикрывает глаза и тихо вздыхает. — А до этого слушайся маму с папой и будь хорошей девочкой, ты поняла меня? Всегда пей на ночь горячее молоко и не забывай заботиться о наших растениях. Ты ведь вырастишь новые самостоятельно к моему приходу, да, малышка? — Миели, у которой подрагивала нижняя губа, кивнула и всхлипнула. — Обещай, что когда я вернусь, ты станешь большой и сильной феей! И не смей больше плакать, не то я тоже буду расстраиваться, где бы я не была. Моя милая девочка, — Флора плачет с новой силой и, рванувшись, прижимает сестру к груди. — Не плачь и не грусти, хорошо? И, если тебе будет плохо, посмотри на небеса: я буду там и обязательно тебе помогу. Помни об этом. Миели кивает и льёт слезы на одежду сестры. От этого разговора все профессора, даже директора, невольно пускают слезу. — Я лишился Ва-Нин. Я потерял жену, и не могу потерять дочь... — Папа... — Нет, нет, нет... Я не могу потерять единственную дочь, — Хо-Боэ повторял это как мантру, а глаза его наполнились слезами. — Я ведь останусь совсем один! А если мою дочь там будут мучать? Ва-Нин этого мне не простит! Не простит, не простит, не простит... Я не могу лишиться и дочери, я не могу потерять и её! Не могу... — Папа! — Мистер Хо-Боэ! Профессора ринулись к отцу Музы, что, схватившись за сердце, пошатнулся и не упал благодаря Палладиуму, возникшему вовремя и дочери, что придержала его за локоть. Фея музыки заплакала от вида бессознательного отца, Фарагонда спохватилась и попросила профессоров помочь мужчине. Вместе с Музой они направились в сторону больничного крыла, за ними побежала и Текна. — Это время прощаться, да, Блум? — с мокрыми от слёз глазами с грустью спросила Рокси, когда к ней подошла фея огня дракона. — Пожалуй, это так, — Блум слабо улыбнулась и почувствовала, как к ней присоединились и остальные девушки. — Боже, Блум, я не хочу лишаться таких друзей, как вы! — Рокси не сдержалась, подалась вперёд и упала в объятия принцессы Домино. — Ну почему всё происходит именно так? Я обрела таких замечательных и прекрасных друзей, а какие-то всадники лишили меня их! Мне будет не хватать вас, девочки. Вы помогли мне стать феей, вы смогли заставить меня поверить в себя и открыли для меня совершенно новый мир... Я за это бесконечно вам благодарна, я всегда буду помнить вас и любить, — Рокси заплакала и долго не отпускала Блум из объятий. Она поочередно обнялась и с Флорой, и со Стеллой, пытаясь оставить их лица у себя в памяти. — Нам тоже не будет хватать тебя, Рокси, — с печалью произнесла Блум. — Всегда верь в себя и помни, что ты тоже часть нас. Алисса не выдерживает и покидает кабинет. Флора порывается пойти за ней, но её останавливает Родос, сказав, что её матери стоит побыть одной и собраться с мыслями. Малышка Миели робко прижималась к ноге отца. Внимание Винкс устремляется к Фарагонде. Девушки всхлипывают и бросаются к директрисе, падая в её объятия. Та тоже не сдерживает слезы, покровительственно обнимая своих лучших учениц и воспитанниц. — Спасибо вам, мисс Фарагонда, за лучшие годы в Алфее и за то, что всегда помогали нам и наставляли, — дрогнувшим голосом шепчет Флора. — Мы бесконечно вам благодарны, мисс Фарагонда, и признательны за всё то, что вы сделали для нас. И спасибо вам за то, что терпели нас и не выгнали меня за то, что я взорвала лабораторию в повторный раз, — шмыгнув носом, Стелла смеётся, а после вновь заливается слезами. — Мы никогда не забудем вас и Алфею. Вы в наших сердцах, мисс Фарагонда, спасибо за то, что сделали нас такими, какие мы есть, — заключила Блум и посмотрела в глаза директрисы с благодарностью, любовью и грустью. Все трое вновь прижались к груди директрисы, в последний раз ощущая то тепло, что она безвозмездно отдавала. — Где вы бы не были, берегите себя, девочки. Держитесь вместе и заботьтесь друг об друге. Мы будем помнить вас как героинь и спасительниц мира, ваши имена будут жить в легендах и наших сердцах. Я безумно счастлива, что имею таких прекрасных учениц, — с улыбкой и слезами на глазах признается Фарагонда. Они вновь обнимаются и понимают, что это — в последний раз. Буря наступила, все хорошее резко испарились, а их планам так и не суждено исполниться.

***

— Я знаю, о чем вы думаете. Русоволосая женщина в розовом платье, пожалуй, даже слишком резко оборачивается. На нее смотрела прекрасная светловолосая женщина в сине-голубом платье, действительно олицетворяющая и напоминающая луну. Она, сложив руки впереди, осторожно подошла к ней — на её лице не было и тени улыбки. Алисса, мать Флоры, поспешно вытирает слёзы и вновь устремляет взгляд вдаль, чувствуя на себе пронзительные голубые глаза матери Стеллы. — И о чём же? — тихо спрашивает Алисса дрожащим голосом. Они расположились на одной из башен Алфеи, откуда открывался замечательный вид на высокие горы и просторный лес. Она всегда была невероятно близка с природой и чувствовала, как она страдала – это тоже причиняло ей боль. — Я – мать, дорогая Алисса. Как и вы, — Луна, бывшая королева Солярии, слабо улыбнулась и, повернушись, посмотрела туда, куда смотрела мать Флоры. Она выглядела чуть сдержаннее, чем она, из-за чего создавался вид бесчувственной и безэмоциональной женщины. Алисса даже удивилась, заметив, что глаза бывшей королевы не мокрые и та ни разу не заплакала, словно ей было плевать на то, что её дочь забирают навсегда и бесповоротно. И лишь сама Луна знала, что это не так. — Вы думаете о своей дочери. И о том, что вскоре она покинет вас, — женщина действительно угадала, отчего Алисса тихо вздохнула и поджала губы, сдерживая вновь рвущиеся наружу слезы. Луна понимающе усмехнулась. Бывшая королева Солярии не переставала думать о своей дочери ни на минуту. Перед глазами она видела свою маленькую малышку — её рождение, когда в небе зажглись тысячи звёзд; её первые шаги и её первые слова; её мелкие шалости и капризы, к которым она была терпелива в отличии от матери тогда ещё мужа; её первый поход в школу и первый раз, когда она попросила нарядить её на бал. Когда они с мужем-королем ссорились, солнечная малышка всегда защищала мать и вытирала её слёзы, а когда король впервые поднял на неё руку, она пообещала ей основать собственное королевство и забрать её с собой. Она не представляла своей жизни без единственного ребёнка и была на всё готова ради нее — неважно, потребуется ли её жизнь или всего мира. — Мы не должны этого допустить, — сзади раздаётся знакомый голос. Королева Домино, полная решимости и уверенности, выравнивается с ними. В её глазах виднеется боль и печаль, которых она также заметила в чужих. — Вы ведь королева, — Алисса смотрит на нее вопросительно. — Вам не важно ваше королевство? Благополучие мира? — Мне знакома боль от потери дочери. Один раз я уже пожертвовала собой ради мира и своего королевства, но сейчас я чувствую, что готова пожертвовать всем миром ради Блум. Во мне говорит не королева Марион, а обычная мать, лишившаяся свое дитя на слишком долгие годы. А что касается моего королевства, планеты... То у них есть прекрасный король, который позаботится обо всём, — королева Домино прикрыла глаза, вероятно, чтобы не дать слезам волю. Она глубоко вздохнула и сжала руки в кулаки. — Луна, — она обращается к своей лучшей подруге ещё со времён школы и слабо улыбается. Когда-то и они были такими же неразлучными и близкими, как её дочь и принцесса Солярии. — Мы должны что-то предпринять. Я знаю, что и ты не хочешь отдавать свою дочь без боя. Мы не знаем, что всадники сделают с ними, будут ли их мучать, пытать или унижать. Я не могу допустить того, чтобы моя дочь страдала. Алисса, давайте сплотим наши силы. Вы ведь тоже очень сильная и умная волшебница, — обращается она к матери Флоры. Алисса поджала губы и кивнула в боевой готовности. Когда-то и она поступила в Алфею как грандиозная фея с прекрасными магическими способностями, но из-за одного случая в школе и под давлением родителей вернулась на родину и поступила в колледж Линфеи. Если бы она не покинула школу, то могла бы обречь ту замечательную дружбу, которую разделяли Марион и Луна и сохраняли до сих пор. Ни одна, ни другая не удивилась, когда их дочери стали лучшими подругами — мало того, Стелла же и поспособствовала тому, чтобы Блум поступила в Алфею и открыла в себе не только огромный потенциал, но и магические способности. — Но как мы защитим наших дочерей? Ты ведь знаешь, Марион, через барьер мы без шума не пройдём, а снять его может только магия Фарагонды. Да и я долгое время не развивала в себе свою силу... — без сомнений в правильности их поступка, но с беспокойством спросила бывшая королева Солярии. — Я всё продумала, не беспокойся, дорогая Луна, — Марион ободряюще улыбнулась. — И составила план, пока шла сюда. Значит вы, Алисса, — она переводит взгляд на готовую и уверенную женщину. — С помощью магии вы заставите уснуть девочек непробудным сном. А после мы с Луной совершим определенные действия и примем облики наших дочерей... — Минуту, — остановила её Луна. — Получается, ты предлагаешь нам занять их места? — У нас нет другого выхода. Через барьер мы не сможем их провести, лишь приняв их облик, мы способны их спасти. Я готова пожертвовать собой ради дочери и стать пленницей всадников. Я провела годы в заточении, мне больше ничего не страшно, — сказала Марион без капли сомнения. Воинственно, бесстрашно и самоотверженно — в ней говорила и мать, и королева. Настоящая женщина, готовая на все ради свое дитя. — Я даже не стану раздумывать, — сжала руку в кулак Алисса. — Я займу место Флоры и сохраню безопасность дочери. Пусть лучше возьмут меня, чем мой милый цветочек. — Я тоже готова на всё ради Стеллы, даже пожертвовать своей жизнью, — подхватила их уверенность Луна. — Но это ведь живое воплощение хаоса и тьмы, я не думаю, что их так легко провести вокруг носа. — Стоит попробовать, — отвечает Марион. — Это лучше, чем ничего. Быть может, нам всё удастся. — Но как же Муза? Кто вступится за эту несчастную девочку? — дрогнувшим голосом и прижав ладони друг к другу у груди спрашивает Алисса. — К сожалению, мы не можем никому другому доверять, — с искренней печалью в голосе проговорила Марион. — Мы должны отвести подозрения и... — Я могу стать Музой. Женщины мгновенно реагируют на звук и оборачиваются на его источник. На них без тени сомнения и с полной уверенностью смотрела Дафна, что, подойдя к ним, кладёт руку на плечо матери. — Так я могу быть ближе к тебе, мама. Мне не страшны всадники, я ведь нимфа, много раз моя жизнь оказывалась под угрозой, я была в фактическом заточении. Да и так я могу отблагодарить за свое спасение Винкс и не разлучить сестрёнку с подругой, а её с родным отцом. У мистера Хо-Боэ кроме неё никого нет, а у Блум останется папа, Винкс, Скай... Так будет лучше, поверь мне и позволь занять место Музы, мама, — Дафна с просьбой и мольбой заглянула в материнские глаза. — Моя храбрая девочка, я горжусь тобой, — растрогавшись, Марион притянула к себе дочь и прижала её к груди. Быть может, так действительно лучше – там, в совсем другом мире, у нее останется родной и близкий человек, с нею будет её дочь. — Ну так что, действуем? — серьёзно спрашивает Алисса. Ответом ей служат уверенные кивки самоотверженных матерей и не менее отважной старшей сестры.

***

— Мы должны попрощаться с Лейлой. Хо-Боэ поселили в том помещении, где спала безмятежно и спокойно Лейла. Винкс собрались вокруг нее, рядом с ними находились и профессора, что также еле сдерживали слезы. Несчастная принцесса Андроса даже не знала, что её подруг собираются разлучить с ней, а в ещё большем плохом состоянии она будет когда проснувшись, больше не увидит Винкс и по положению в мире поймет, что подруги в очередной раз спасли мир от хаоса и беды. Она будет корить себя за то, что не пошла с ними, и винить профессоров и родителей за то, что они приняли решение за нее. Живот Лейлы слегка увеличился — малыш активно рос, ибо волшебный сон заменял ему все ресурсы и создавал комфортную обстановку для развития. — При всём моем желании, — тихо отвечает Палладиум с сожалением в голосе. — Этот сон магический, беспробудный. Она проснётся сама в определенный срок, даже вмешавшись, мы не сможем ее разбудить без вреда для ребенка. Мне очень жаль. — Когда Лейла проснётся, нас уже не будет, — Муза была единственной, что сидела возле нее. Она поглаживала ее ладонь со слезами на глазах. — Я представляю, что она будет чувствовать... Это ведь зверски несправедливо. — Мы будем очень скучать по ней, — шмыгнув носом, прошептала Стелла. Даже она, будучи принцессой обученная не показывать эмоции, плакала как маленькая девочка. — Не могу поверить, что Винкс уже нет... Нас разлучают друг с другом, а мы не можем ничего сделать! Они разрушили не только Винкс, но и нашу дружбу... — Нет! Стелла, чтобы я больше такого не слышала, — делает ей замечание Блум. — Винкс это навсегда. Слышите? Даже всадники не смогут разрушить нашу дружбу. Мы просто отправляемся в тот мир, из которого нет возврата... Но я обещаю тебе, Лейла, мы найдём какой-то выход и обязательно встретимся. Это слово лидера, — Блум вытирает мокрые дорожки с лица и поворачивается к профессорам, что стояли в стороне и почти не сдерживали слёз. — Мы хотели бы выразить благодарность и вам за то, что научили нас многому и всегда помогали нам всем тем, чем могли. Все мы счастливы, что являемся вашими ученицами, знания, что вы дали нам, пригодятся нам в будущем. И мы... Будем скучать по вам тоже. Несомненно. — Ох, Блум, это ни к чему, — приблизился к ней Палладиум и осторожно взял за плечи. — Всё в порядке, всё обязательно будет хорошо... Вы, главное, берегите себя и друг друга, договорились? — профессор попытался улыбнуться, пронзительно заглянув ей в глаза. Фея, не сдерживая эмоции, поддаётся чувствам и обнимает преподавателя, на что тот ответно прижимает её к себе. — Я даже не знаю что сказать, мне хочется лишь плакать как маленький ребёнок! — восклицает Уизгис и запрыгивает на руки Флоры. Те обнимаются, не переставая лить слёзы. — Мне совестно за то, что я попросту отчитывала вас и относилась чрезмерно строго. Вы прибыли в Алфею юными, несмышленными девчонками, а теперь вы очень сильные и жертвенные феи... Ох, наверное я затоплю Алфею своими слезами, — завуч Гризельда достаёт платок и стирает с глаз влагу, как в тот момент в её объятия влетает солнечная фея, которую она лично когда-то выпроводила из школы за разгром в лаборатории. Это становится последней каплей — женщина рыдает, как ни в себя, и просит у девушки прощения, услышав лишь то, что светловолосая принцесса непременно будет скучать и по ней, строгому завучу, от которого они так любили убегать с девочками. Дю Фор сдержанно обнимает Музу и желает ей быть сильной и смелой. Блум прощается и с Авалоном, который тоже не может сдерживать эмоции. Палладиум обещает фее музыки позаботиться о её отце и говорит, что та может идти — так они и поступают, выходя из больничного крыла и бросая напоследок взгляд на спящую Лейлу. — Прощай, крошка. Заботься о мамочке. Твои тёти любят тебя, — с этими словами Стелла оставляет совершенно невесомый поцелуй на животе Лейлы и убегает к остальным подругам под печальные взгляды профессоров. Впервые за долгое время принцесса Андроса нахмурилась — её сон больше не был спокойным.

***

Время поджимало. Винкс слишком поздно узнали о всадниках и их жертве, толком не успев ни с кем попрощаться. По прогнозам директрисы Фарагонды, воплощения хаоса должны прибыть сегодня — природа сама оповестит их об этом. А до этого у них было ещё немного времени, чтобы поговорить с парнями и объяснить им всю ситуацию. Специалисты были в замешательстве, когда прибыли родители их девушек. А после они начали злиться, что все, кроме них, в курсе каких-то событий и почему-то плакали, навевая на них тревогу и беспокойство. Даже Ривен, расставшийся с Музой, присоединился к друзьям и тоже пытался всё узнать, но им никто ничего не говорил, полагая, что вернее будет если Винкс сами обо всём расскажут. Скай не мог найти Блум, обойдя всю Алфею и перерыв все возможные места, где она могла бы оказаться — а после от Дафны он узнаёт, что она с разрешением Фарагонды отправилась на Землю к своим приёмным родителям, выразив огромное желание увидеть их. Флора же в душе лелеяла надежду, что именно сегодня и именно сейчас прибудет её возлюбленный, хоть и бывший парень — Гелия, чтобы и с ним она могла попрощаться, увидеть и поговорить с ним напоследок. Муза тоже хотела это сделать, но ждала того момента, пока Ривен сам к ней не придёт — умом она понимала, что, возможно, больше никогда его не увидит, но тем не менее она не делала ничего, лишь ждала заветного первого шага со стороны специалиста. Лишь Стелла, отбившись от подруг, решила встретиться с Брендоном и сказать ему, что теперь будет принадлежать другому — всем, но не душой. Фея солнца и луны нашла специалиста в комнате Винкс — тот сидел на диване и терпеливо ждал прихода своей девушки, на досуге играясь с Кико, который тоже выглядел обеспокоенным несмотря на свою сущность животного. Стелла долго глядела на спину специалиста и не могла решиться сделать шаг навстречу к нему, оставшись в дверном проёме — слёзы предательски просились наружу, тело, в особенности руки дрожали, ноги подкашивались и дыхание сбилось. Она бы продолжала искать в себе смелость, если бы не кролик, увидев её, не пискнул, чем привлёк внимание Брендона. Тот оборачивается и видит заплаканную фею, тут же вскочив с места и насторожившись. Солнца не было — небо вновь заслонили тучи как предзнаменование всего плохого. — Принцесса? Почему ты плачешь? Тебя кто-то обидел? — Брендон подбежал к ней и взволнованно оглядел ее, мягко взяв за локти. Стелла с силой закусила нижнюю губу и впилась ногтями в нежную кожу ладони. Видеть его таким равнялась полноценной пытке. — Милый... Я должна тебе кое-что рассказать, — Стелла втянула в лёгкие побольше воздуха и дрогнувшим голосом пересказала всё то, что случилось, сделав акцент на том, что сегодня она уйдет и больше никогда не возвратится. С каждым её словом Брендон удивлялся все больше, пораженно хлопая глазами и не веря собственным ушам. Он не мог поверить в то, что прямо сейчас лишается возлюбленной, той, с которой хотел связать собственную жизнь. Стелла выглядела не менее подавленной и разбитой, наконец дав слезам волю. — Я... Я больше не буду твоей, всем нашим мечтам и планам не суждено сбыться. Поэтому я... Я хочу, чтобы ты нашел другую девушку и обрёл с ней счастье, ведь я больше никогда не вернусь. Прости меня, милый, прошу тебя, мне действительно жаль... — Нет, Стелла, не говори так! Я не позволю, чтобы тебя забрали, солнышко, я буду биться за тебя! Они не заберут тебя, если понадобится, я отдам жизнь... — Этого не будет! — рявкнула на него Стелла, но смягчается, увидев выступившие слёзы на глазах парня. Тот беспомощно схватил её за локти и смотрел так умоляюще, что у феи невольно сжалось сердце. — Ты не будешь за меня биться и жертвовать жизнью тем более не станешь! Ты найдёшь другую девушку, она сделает тебя счастливым, — девушка глотает слезы, эти слова приносили ей огромную боль, оставляя на душе кровоточащие раны и свежие порезы. — Заведешь с ней семью и забудешь обо мне, ты меня понял? Поверь, я не хочу уходить, но я должна спасти мир, должна спасти тебя... — Мне не нужна другая, мне нужна ты! — встряхнув ее, кричит на нее специалист. — Я не смогу так, слышишь, не смогу! Я не представляю своей жизни без тебя. Почему именно ты должна спасать этот чёртов мир?! Почему именно моя девушка должна жертвовать собой ради всего грёбаного света?! Нет, принцесса, я буду сражаться за тебя до последнего вздоха! Или давай сбежим? Только ты и я! Я защищу тебя и все наши мечты обязательно сбудутся! Только не покидай меня, Стелла, прошу тебя... — Мне нужно это сделать, — шепчет Стелла со слезами на глазах, глубоко вздыхая. — Не только ради всего мира, но и ради тебя, мамы с папой, Солярии, магического измерения, невинных людей... Прошу тебя, любимый, прости меня и не забывай о том, что я тебе сказала. Береги, не мучай и не вини себя, слышишь? В этом никто не виноват. И знай, я люблю, любила и буду любить тебя, — фея солнца стирает с лица слезы и решается на отчаянный шаг. Щелкнув пальцами, она взмахивает рукой и появившаяся в воздухе пыльца осыпается на лицо специалиста. Тот отмахивается от нее, но вскоре магия феи действует и Брендон падает, закрыв глаза. Его подхватывает хрупкая девушка и аккуратно укладывает на ковёр. Стелла не могла смотреть на парня без слёз, особенно на мокрые дорожки на его лице. — Прости меня, милый, — принцесса Солярии наклоняется к специалисту, оставляет на его лбу совсем невесомый поцелуй и выбегает из комнаты, всхлипывая. Плачущая Стелла пулей пролетает мимо Музы, не обратив на неё внимание. Та, обо всём догадавшись, лишь поджимает губы и продолжает свой путь до больничного крыла, желая увидеть отца. Однако прямо посреди коридора её останавливает до боли в груди знакомый и столь долгожданный голос: — Мы можем поговорить, Муза? Фея музыки еле сдерживает слабую улыбку и оборачивается, видя, как стремительным шагом к ней приближается Ривен. Замерев в нескольких сантиметров от неё, он неловко топчется на месте, глубоко вздыхает и поднимает на нее печальный взгляд. — Я знаю обо всём, — неожиданно говорит он. — Случайно подслушал разговор блондинки и Брендона, когда шёл в вашу комнату. Шёл, потому что думал, что там я найду тебя. Послушай... — он неуверенно приближается к ней, не заметив, как затаила девушка дыхание. — Ты была абсолютно права, когда бросила меня. Упёртый, грубый и раздражительный – я совершенно не подхожу тебе. Вернее сказать, я не достоин тебя, как бы не пытался измениться. Но то, что я услышал от Стеллы... Что-то во мне перевернулось, словно нечто дало мне пинок под зад. И я переосмыслил многое, пока тебя искал, и хочу тебе сказать, что... — Ривен подошёл почти вплотную и уже более решительно взял ладони феи в свои, слабо улыбнувшись от того, что та ему позволила. — Я не буду останавливать тебя, ведь это твой выбор и твое решение. Я не стану делать ничего, что заставило бы тебя расстраиваться, и знаю, что ничего уже не изменить, что любые мои попытки биться или сражаться бессмысленные. Я лишь жалею о том, что не исправился ради тебя раньше, что заставил тебя слишком много плакать. Если сможешь, прости меня, Муза... Я действительно очень жалею обо всем, — фея музыки наконец расслышала в голосе бывшего парня то, что долго ждала и очень хотела – искренность. То, как смотрел на нее Ривен, каким тоном он это сказал и как трепетно сжимал её ладони в своих – всё это заставило Музу забыть обо всём и простить специалиста. — О, Ривен... Я не держу на тебя зла и тоже жалею о нашем упущенном прошлом, — фея грустно улыбнулась и прижалась к ладони специалиста щекой. — Ты всегда была такой, Муза. Такой милой, чудесной, прекрасной. Всегда понимала меня и старалась мне помочь... Я ненавижу себя за то, что не ценил этого. Я никогда не забуду о нашем совместном времени и всех хороших моментах, клянусь. И... Я хочу сказать, что я люблю тебя, Муза, и всегда любил. Прошу тебя, помни об этом, — Ривен поджал губы и горечно усмехнулся, а после достал из кармана формы подвеску в виде небольшого скрипичного ключа. — Прими мой скромный подарок как напоминание о нашей, хоть и неправильной, но любви. И не забывай, что мои чувства к тебе были искренними. Прощай, Муза. И береги себя, — специалист, поняв, что это его последний шанс, поддаётся вперёд и оставляет на лбу девушки поцелуй, а после, развернувшись, стремительно уходит. Муза смахивает с глаза слезу и прижимает подвеску к груди — на губах расцветает нежная улыбка.

***

— Стелла, дорогая, а где Блум? Стелла, Муза и Флора оборачиваются на знакомый голос и видят приближающихся к ним матерей вместе с Дафной. — Я здесь, мама, — из портала, образовавшегося посреди коридора, появляется Блум, а сзади нее мелькает живая и зелёная листва, присущая Земле. У девушки глаза были мокрые, что указывало на то, что прощание с приёмными родителями выдалось трогательным. Блум выравнивается с подругами и тепло улыбается матери. — Девочки, вы не видели Ская? Я хотела бы с ним поговорить, он наверняка волнуется и ищет меня... — Не спеши, Блум. Алисса, — Марион поворачивается к маме Флоры и та качает головой под недоуменные взгляды дочерей. Волшебница раскрывает ладони и выдыхает на девушек незнакомую розовую пыльцу, что оседает на их лицах и мгновенно погружает в сон. На выражениях лиц фей застывает непонимание, каждая, за исключением Музы, падает на руки своей матери. Те заботливо их придерживают, а после оглядываются, осматривая коридор на наличие свидетелей и лишних ушей. Женщины затаскивают бессознательных фей в их комнату, с удивлением обнаружив и бессознательного Брендона с похожим колдовством. Тем не менее, не задержав на нем долгого внимания, женщины перемещают дочерей в комнату Блум и Флоры, аккуратно укладывают их в постель девушек и накрывают одеялом. Алисса закрывает шторки окон, позволив окутать мраку комнату — Марион, Луна и Дафна образовывают в руках яркие сферы, шепчут что-то под нос и отпускают волшебные шары в воздух. Сферы светятся сильнее и оседают на волшебницах, преобразив их до малейшей детали. Убедившись благодаря зеркалу напротив в том, что всё получилось, матери выпрямляются и кивают друг другу. Марион оставляет на лбу дочери долгий поцелуй, Алисса гладит волосы Флоры и ласково улыбается, а Луна наклоняется к уху Стеллы и шепчет: — Спи спокойно, солнышко, мама защитит тебя. Лже-Винкс выходят из комнаты, запирают её сильной магией Дафны и покидают помещение, закрыв дверь с помощью волшебства изнутри. Крон-принцесса Домино голосом Музы делает замечание матери не держать спину слишком ровной, как она привыкла, ибо она — Блум, а огненная фея не ходит с такой прямой спиной. Неожиданно их отвлекает появившаяся Рокси с взвинченным Кико на плече, что, завидев их, негромко, но с опаской кричит: — Всадники апокалипсиса вот-вот появятся! По спинам женщин пробегает дрожь.

***

Принц Эраклионский не мог найти свою возлюбленную вот уже который час. Сначала она отправилась к своим родителям на Землю, а после, вернувшись, бесследно исчезла, даже не подумав встретиться со своим парнем, что бесконечно злило и расстраивало специалиста. Он также не мог найти своих друзей — Брендон пропал, Ривен тоже, Тимми по его примеру искал Текну, а Набу и Гелия вообще не были с ними. Принц расспрашивал о Винкс и конкретно о Блум у каждой прохожей феи, но ответ их был един и не менялся — они не знают и не видели её. Скай предположил, что они находятся у директрисы Фарагонды, но в кабинете волшебницы их так и не оказалось, а сама женщина полагала, что те, наверное, с родителями. Это показалось странным — Блум рядом с беспокойным Орителом не было, как и, собственно, Марион с Дафной. На вопрос где он может найти их, король Орител лишь гневно, но не на свою семью, произнёс, что те возможно отправились обратно в Домино, разочаровавшись в нем. Скай в его предположение не поверил, всё показалось ему до чёртиков подозрительным. А после каким-то магическим образом и, возможно, по милости Дракона он находит Ривена на тренировочном поле одного. Лишь он один нагружал себя тренировками, словно хотел избавиться от каких-то мыслей и душевных терзаний. А после, когда он с тревогой спросил о том, что происходит, друг лишь удивлённо на него посмотрел, как на дурака. Едва справившись с эмоциями, он поведал обо всём — о всадниках, о жертве Винкс, о том, что они прощаются с родными и школой, поэтому, вероятно, и заняты. Ривену даже пришлось подхватить обескураженного Ская, что пошатнулся от потрясения и следом взревел от того, что узнал, и от досады, что не узнал этого раньше. Ривен выслушал тираду о том, что принц не отдаст любимую, а после отклонил предложение присоединиться к нему под его же повторное удивление. Ривен ничего не стал объяснять — их с Музой отношения не поддаются объяснениям — и подтолкнул друга к Блум. Специалист не стал разбираться в Ривене и поспешил найти огненную фею, пока не стало слишком поздно. В какой-то момент принц Эраклионский осознал, что единственное место, которое он не посещал — комната девушек. Специалист, пожалуй, в жизни так не бегал. Он боялся не успеть, опасался, что Блум уже пожертвует собой и он не сможет спасти её. Добежав до комнаты девушек, принц понял, что она заперта и, как оказалось, изнутри. Принц не переставал стучать, греметь то руками, то ногами, и, в конце концов, понял, что ему так просто не ответят — Скаю пришлось выбить двери и ввалиться внутрь. Но единственное, что он увидел, это бессознательный Брендон на полу. — Дружище! — Скай ринулся к специалисту и начал трясти его по плечам. — Что с тобой, Брендон?! Очнись, скорее! Брендон не отвечал. Скай схватил стоящий на столике рядом полупустой стакан воды и вылил всё прямо на лица специалиста. Тот распахнул глаза, резко принял сидячее положение и закашлялся, увидев перед собой друга. — Кто тебя усыпил, друг?! — почти криком спросил принц. — Стелла... Стелла, — не понятно, ответил ли специалист на вопрос или вспомнил кое-что. Он не переставал повторять имя любимой как мантру, похлопав себя по щекам. Скай помог другу подняться, который растерянно бегал глазами по всей комнате и шептал. — Стелла... Стелла... Всадники! Где она, где Стелла?! — Я хотел спросить у тебя тоже самое, — ответил ему Скай, набрав в грудь побольше воздуха. — Некие черти собираются забрать наших девушек, дружище! Я уже который час не могу найти Блум... Надо найти их первыми, скорее, Брендон, у нас времени в обрез! — поторопил друга принц. — Они могут быть в своих комнатах, спешим! Нельзя терять ни минуты! Скай был в этой гостиной несколько раз и мог без труда понять, где находится комната Блум, которую она разделяла с Флорой. Он тянет дверную ручку и понимает, что та заперта — он начинает агрессивнее стучать по двери и звать любимую, ведь умом он понимал, что если дверь закрыта, то следовательно внутри кто-то есть. Он вот было взламывает дверь и вырывается внутрь, как неожиданно его останавливает дрожащий голос Брендона: — Они здесь, Скай. И рядом с ними Винкс. Принц оставляет в покое дверную ручку и вместе с другом подрывается с места, и не представляя, что его возлюбленная находилась всего в нескольких метрах от него.

***

Природа, как и говорила Фарагонда, заранее предупредит о появлении всадников. Все в Алфее выглянули в окно и поняли — пора. Устрашающие грозовые облака заслоняют собой блеклое солнце, не позволяя ни малейшим лучам света озарить округу и осветить бедные души несчастных людей, не теряющих надежду на спасение и лелеющих веру как то единственное, что у них осталось. Деревья, могучие и величественные, словно беспокоятся, а шелест их листьев и движения толстых ветвей напоминает человека, машущего руками в бедствии и готового вот вот подорваться и убежать. Ветер свистит, точно кричит, предупреждая человечество о надвигающейся беде. Лесные животные, которых тоже одолел страх вкупе с испугом, спрятались по своим домам и разбежались кто куда — земля действительно горела, полыхала адским пламенем. Где-то разбушевались все моря, реки и океаны, обрушившись на грешных цунами, где-то содрогалась неистово земля, словно чем-то разгневанная, поднялись ураганы, забирающие что попадется, смертельные смерчи и вихри, сметая всё на своём пути, из недр земли будто наружу пытается вырваться пламя, зажигая зелёные поля, луга, леса и окутывая округу удушающим дымом. Жители Линфеи и феи с силой природы падали на землю и кричали — природа обрела могущество и установила свое господство благодаря всадникам, что снизошли в Магическое Измерение из своего собственного мира. Алфею покинули все — профессора, ученики, даже те, кто именует себя королями. Они с открытыми ртами наблюдали, какой хаос творила природа вместе с обладателями сверхъестественной силы. Поток сильного, бушующего ветра ударил об барьер, заставил купол, выдержавший удар, затрястись. Будто бы из ниоткуда появились стаи воронов, что агрессивно каркают, пролетают над куполом и взмывают вверх. Земля под ними яростно содрогается, раздаётся странный, но устрашающий, навевающий ужас звук копыт, доносящийся будто бы со всех сторон — небо, давно покрытое тучами, мрачнеет с каждой секундой. Округу сотрясает молния, со всей силы ударившая куда-то в лес. Гремит гром так оглушительно, что некоторые феи с испугом закрывают уши. Погода бушует, но дождь не идёт — бьют лишь молнии, которые словно специально не затрагивают барьер. Неожиданно в небе образуется нечто подобие смертельного вихря и с сопровождением молнии появляется некий водоворот, из которого льётся ослепительный свет, что на мгновенье заставляет всех внутри купола ослепнуть. Раздаётся ржание лошади. В этот мир на своих четверых конях снизошли с хаосом четыре всадника апокалипсиса. Лишь когда копыта лошадей касаются земли, она перестает биться в агонии. Молния оставляет в покое лес, ветер стихает, деревья успокаиваются, гром перестает греметь. Четверо мужчин с упоением наблюдают за шумом, что навели, и за тем, с каким испугом, шоком и неким восторгом на них смотрят. Юные и беззащитные феи с первого курса отступают назад, профессора наоборот закрывают учениц собой. Все они безотрывно на них уставились, словно увидели Бога — фактически, они ими и являлись. Те, кто постарше и по-опытнее, не тратили время за бессмысленным разглядыванием и изучали всадников. Первый, что стоял впереди всех, выглядел величественно и довольно эффектно — он на белом коне, что, не переставая, бил копытом землю. В старомодном костюме, статный мужчина привлекал внимание. Второй сразу бросался в глаза из-за насыщенных рыжих волос — безжалостное выражение лица, темно-рыжий, быть может даже красный конь под ним, сила и гнев, что плескались в кровавых глазах, и аура, исходящая от него, делали его, несомненно, самым устрашающим. Третий, темноволосый и с очень пронзительными дьявольскими глазами, широко улыбался и источал чистое безумие — конь под ним, черный как ночь, был самым спокойным. Четвёртый с невероятно мощной энергетикой и проницательными безднами, вместо глаз, выглядел увереннее всех — бледный конь под ним лишь дополнял величественность внешнего вида хозяина. Вместе они производили грандиозное впечатление — сами всадники были об этом в более чем курсе. Белоснежный конь первого всадника издал оглушительный звук и ударил копытом об землю — купол, как хрустальный, распался под удивлённые крики, сделав тех, что спасался внутри него, абсолютно беспомощными, беззащитными. Всадники неспеша приблизились к школе, что заставило всех напрячься — старшие слегка выступили вперёд, а неопытные спинами прижалась к стенам школы. Специалисты вынули свои оружия, феи образовали в руках сферы, ведьмы проделали тоже самое под руководством своих преподавателей. На это третий всадник лишь усмехнулся — было видно, он получал удовольствие от всего этого. Ближе всех к ним стояла директриса Фарагонда, и, преодолев свое шоковое состояние, она взяла себя в руки и решительно, серьёзно произнесла: — Остановите хаос в нашем мире, всадники апокалипсиса! Мужчины на это ничего не ответили. Они лишь переглянулись и спрыгнули с коней, создав дрожь в недрах земли. Кони, заржав и забив копытами землю, разогнались и поднялись в воздух. Словно играя наперегонки, они обгоняли друг друга и в конечном итоге исчезли в водовороте, что заслонил собой всё небо. Еле оторвав от этого явления взгляд, Фарагонда вновь посмотрела на всадников. — Слабые существа, сильные лишь благодаря магии, дарованной Спарксом и Драконом, — низким, бархатистым тоном начал первый всадник. Все ахнули от того, как гордо звучал его голос. — Мы есть хаос, мы это сила. Не смейте обращаться к нам в повелительном тоне, ибо это наше господство. — Наш Создатель это Огненный Дракон и наш мир лишь его господство! — выступив вперёд, крикнул король Орител, сверкнув зло глазами. Он был одним из немногих, что поистине не боялся гнева самых могучих существ во всех мирах. — Нам ничего не стоит уничтожить Дракона, так что прояви уважение, обращаясь к всадникам, глупец, — навевающим животный ужас голосом прорычал второй всадник, самый жестокий среди них. Орител не желал пропускать оскорбление сквозь себя, но его остановил Радиус, крепко сжав ладонь короля. — Фарагонда... Умнейшая из созданий нашей противоположности, ты ведь хорошо ознакомилась с нашим посланием? Только ты не разочаровывай нас, не вздумай объявлять нам бой, — широко ухмыльнулся третий всадник. Директриса поджала губы и глубоко вздохнула, кивнув. Третий всадник вскидывает руки, из них под всеобщее удивление льётся свет и в ту же секунду их окружают магические световые квадраты, из которых на них смотрели... Все. Весь Магикс, старшие земные феи, подводный мир, люди из всех возможных планет. Они не были запечатлены, они лишь видели то, что происходило в Алфее, но не имели возможность заговорить. Мужчина пожелал, чтобы все наблюдали за их триумфом и поняли, как жертвуют собой их героини мира. — Впечатляет, милая? — Мы не склонны к бесполезному и совсем ненужному времяпровождению, — отрезал категорически четвертый всадник. — Где феи, за которыми мы явились? Укрывать их или защищать весьма плохая затея, пойдёте к нам навстречу с миром – мы избавим вас от боли и катастроф. А те, кто посмеет сделать то, что нам не понравится, жестоко поплатятся, — вышло весьма грозно и убедительно. — В лучшем случае телом, в худшем – душой, — как бы невзначай бросает третий. Никто из них не называл своего имени, но Фарагонда знала о них из послания. — Мы здесь! Вся школа удивлённо оборачивается на звук. На них с уверенностью и воинственной решительностью смотрели четыре феи Винкс — заслуженные героини всего волшебного мира. Они под многочисленным вниманием прошли сквозь своеобразный коридор и приблизились ближе к директрисе, не теряя твёрдость на лицах. Все, в том числе и они ожидали, что всадники будут улыбаться тому, что они наконец их заполучили, но вместо этого мужчины переглядываются и кивают друг другу — первый усмехается, второй хмурится, третий скрежет зубами, четвертый лишь качает головой. Орител и Радиус, отцы, отпускающие добровольно дочерей, ступают ближе к феям и тщательно пытаются скрыть влагу на глазах. Маленькая Миели тянется к сестре, не зная, что это её мать — Родос держит ее за плечи мягко, не позволяя ей приблизиться ни на один шаг. Феи Алфеи невольно начинают плакать от трогательности и шмыгают носом, ведьмы сочувственно поджимают губы, а специалисты наблюдают за ними с видимой грустью. Из различных квадратов на них смотрели по-разному — жители Магикса не могли отойти от удивления, а вот старшие феи и подводный мир отчётливо выражали печаль, горечь, благодарность и даже гордость. Еле сдерживали себя профессора и, в особенности, Фарагонда. — Мы готова отправиться с вами, чтобы спасти весь магический мир от катастрофы и боли, — невероятно сильным тоном говорит Блум и вскидывает голову вверх. Стелла, обычно шумная и вечно жизнерадостная, молчала и кусала нижнюю губу. Боевой дух рыжеволосой подхватила Муза, положив руку на её плечо. Флора выглядела не менее решительно и серьезно. — Но сначала мы хотим убедиться, что вы первыми сдержите обещание и избавите мир от хаоса, — ставит условие Дафна голосом Музы, блеснув глазами. Директриса на это рвано вздыхает, чувствуя, как внезапно заболело её сердце. — Ты хочешь убедиться в моей честности, но ты при этом сама бесстыдно врёшь мне в лицо, — всадник, ответственный за голод, подходит ближе к Дафне под чарами и видит, как та вздрагивает и начинает судорожно дышать, в то время как все остальные позади нее резко затаили дыхание. — Этому тебя учил твоя мать, моя милая мелодия? — почти шепотом произносит он, зная, что все его замечательно услышали. Волшебница отшатывается от него, как от огня, но сохраняет невозмутимое выражение лица, давая понять, что совершенно не понимает, о чем говорит мужчина. — Моей мамы нет в живых, — знакомая с биографией Музы, врёт Дафна и чувствует, как вздрагивает сзади Марион. — Разве? — хмыкает почти издевательски мужчина. Он переглядывается с братьями, а после под всеобщее внимание вскидывает руку. В то же мгновенье один из воронов, которые словно охраняли водоворот и парили над Алфеей, приземляется на его предплечье и издает оглушительный звук. Третий всадник слегка поворачивает к нему голову и шепчет что-то будто бы на своем языке, а ворон кивает и взмывает в небо. Он кругом облетает Алфею и приземляется на одной из башен, а после влетает внутрь благодаря магическим образом распахнувшимся окнам. Он пролетает вглубь и внимание птицы привлекают спящие феи — он едва ощутимо сжимает когтями рыжие волосы огненной феи и машет крыльями, способствуя пробуждению огненной феи. А после неспеша наблюдает, как та, ничего не понимая, в конце концов собирается с мыслями, будит остальных девушек и бегом покидает комнату. — Мы не отдадим вас Винкс без боя! Всадники слегка удивлённо смотрят на выбежавших из школы специалистов в форме и с мечами в руках. Орител и Радиус, узнав своих несостоявшихся зятьев, приходят в бешенство, но это парней мало волновало — они с небывалой агрессией и ненавистью уставились на всадников и направили на них оружия. Спохватились и профессора с Фарагондой, подошёл Ривен и не менее потрясенно уставился на друзей, даже при этом решив не вмешиваться. — Так вы выбрали бой, а не мир? — с широкой усмешкой поинтересовался красноволосый всадник. Орител и Радиус встрепенулись, спохватились и схватили двух отчаявшихся специалистов за шиворот. Остальные ученики Красного Фонтана поровились заступиться, но их остановил как никогда серьезный Кодаторта. — Нет! Знай свое место, щенок! Ты не будешь воевать за мою дочь и не посмеешь всё испортить, мы уже всё решили, ты понял меня?! — закричал король Радиус прямо в лицо Брендону. Тот сжал челюсть до шумного скрежета, гневно сверкнул глазами и оттолкнул от себя монарха, не посмотрев ни на его статус, ни на то, что он отец его возлюбленной. Даже он не имел права лишать его права бороться за любимую – всё решили именно они, а не Брендон. Скай последовал примеру друга, но вырвался из рук Оритела более мягче, чем сквайр. — Ещё не всё решено! Я буду биться до последнего, если понадобится, пожертвую жизнью, — зло выплюнул Брендон и столкнулся с яростными янтарными глазами. — Вы настоящий, бесчувственный и бездушный изверг, который без зазрения совести жертвует своей дочерью! Стелла не раз спасала вашу жизнь, Винкс неоднократный раз спасали этот мир! Вы не заслуживаете зваться ее отцом, а этот гнилой мир не достоин таких фей, как моя принцесса и её замечательные подруги, — Брендон бросил на Радиуса презрительный взгляд и больше не обращал внимание на его тирады позади себя. Он встал рядом со Скаем напротив спокойных всадников и направил свой зелёный меч прямо них. Кто-то посчитал это глупостью, кто-то принял это за отвагу, а кто-то за отчаяние. — Лишь уничтожив нас, вы сможете забрать Винкс, — сквозь стиснутые зубы прорычал Скай. Король Эрендор и королева Самара, наблюдавшие за этим через плазму, бились в агонии и кричали сыну не делать этого, но их никто не слышал, а Скай тем более внимание и не обращал. К специалистам помощь подобралась совершенно стремительно — с ними выровнялась трансформировавшаяся Текна со сжатыми кулаками. — Я с вами, ребята, — решительно произнесла фея технологий. — Я тоже буду сражаться за своих подруг и не позволю, что клуб Винкс разрушился! — Действительно ли ты хочешь сражаться за своих подруг, дорогая фея, даже при том, что они обвели тебя вокруг пальца? — ядовито усмехнувшись, интересуется подлым тоном Война. Текна и специалисты непонимающе хмурятся, не только они, но и все присутствующие недоуменно уставились на мужчин. — Разве настоящие друзья поступают так подло, бедная фея? Так ли вы хорошо знаете своих любимых волшебниц, что не сможете различить их от совершенно чужих и посторонних людей? У меня на этот счёт есть сомнения... — Вы хотите обмануть самих всадников апокалипсиса, ваших Богов и Всевышних, — Смерть приближается к лже-Винкс, а точнее к самой светловолосой волшебнице. Та стоит невозмутимо, но в глазах, которые ей не принадлежат, всадник видит чистый страх и отнюдь не за себя. — Не слишком ты много берёшь на себя, принцесса Лунной Долины? — хмыкает всадник и видит как в лице меняется не настоящая Стелла. — Не смей приближаться к ней, подлец! — кричит на него наставив меч Брендон. — Ты ошибаешься, Смерть, — восклицает Радиус. — Принцесса Лунной Долины – моя бывшая жена, а это моя дочь Стелла, принцесса Солярии! — Неужто? — усмехается Смерть и переводит взгляд на волшебницу. — Ты действительно не видишь ложь и страх в этих очаровательных и самых красивых глазах, которые и не её вовсе? — Разве ложь и обман входили в наш ценный договор, милая Фарагонда? — обращается к ничего не понимающей директрисе Завоеватель. — Быть может, мы недостаточно милостивы и снисходительны к ним, братья, что они решили обводить нас вокруг носа. Я воспринимаю это как оскорбление в свою сторону, а мой гнев страшным кошмаром обрушится на вас всех, Фарагонда. — Мы искренне не понимаем, о чем вы говорите... — начало было Фарагонда, как её перебивает фея технологий. — Хватит! Довольно! Вы слишком много говорите! Пора покончить с этим, — восклицает Текна и взлетает в воздух, готовясь к нападению. — Нет, Текна, не делайте этого! — кричит директриса Фарагонда и вскидывает руку вперёд, но фея не слушает её и внезапно атакует всадников. Те совершенно не растерялись – второй всадник взмахивает рукой и направляет на фею странного цвета луч. Текна, приняв болезненный удар, кричит и в воздухе превращается в малинового цвета птицу на глазах подоспевшего Тимми. — Текна, нет! Все удивлённо оборачиваются и впадают в ещё больший шок, увидев четырех фей, как две капли воды похожих на тех, что стояли возле всадников. Вот тогда, с их появления Чума, Война, Голод и Смерть то ли улыбаются, то ли ухмыляются, не отрывая от продолжительного, пронзительного взгляда. В глазах матерей, принявших облик своих детей, проскакивает животный ужас, страх того, что теперь их заберут окончательно и бесповоротно. Настоящие феи, пройдя через коридор всеобщего потрясенного внимания, впадают в не менее удивление, увидев своих двойников. Поняв, что скрывать больше нечего, Дафна снимает с них чары и весь мир узрел, кто скрывается под масками Винкс. Орител шокировано хлопает глазами, Радиус схватился за сердце, а Родос чуть было в обморок не упал — но больше всего удивились сами Винкс и профессора. Дафна стыдливо опустила глаза в пол, как и Алисса, а вот Марион и Луна, настоящие королевы, голову опускать не стали, лишь выпрямившись и показав всем, что им не удалось их смутить. — Мама? — ошарашенно выдавила из себя Блум. — Дафна... — Пойми нас правильно, Блум, — Марион хотела приблизиться к дочери примирительно, но девушка отпрянула от нее. — Мы лишь хотели защитить вас... — И пожертвовать собой? — дрогнувшим голосом спросила огненная фея. — О, мама, зачем? Это наш долг – спасти мир. Вы этим поступком сделали лишь хуже... — Ты не должна бросать папу и Миели ради меня, мамочка, — со слезами на глазах прошептала Флора, перебив Блум и прижавшись к ладони плачущей матери щекой. — Я ценю твои намерения, мамочка, и очень люблю тебя, — Стелла подошла к своей матери и всхлипнула. — Но ты должна отпустить меня. Пришло время разлуке... — и, не выдержав, падает в объятия женщины. Брендон и Скай делают шаг к своим девушкам, но их останавливает Ривен, тихо прошептав, что им и их мамам необходимо поговорить. — О, Текна... — Блум шмыгает носом и на ее раскрытые ладони приземляется птичка того же оттенка, что и волосы феи технологий. Та машет крыльями и смотрит глазами Текны, будто хочет что-то сказать, но не может. — Зачем ты это сделала, зачем ты ринулась в бой? Бедная Текна... — Как я погляжу, вы не хотите покидать свой мир, а ваш мир не хочет отпускать вас. Какая трогательная и душераздирающая разлука, братья, — подаёт подобный грому голос четвертый всадник, усмехнувшись. — Материнская любовь несравнима ни с каким другим чувством. Мать это культ, это единственное, что когда-то было у нас, у братьев, — четвертый всадник делает шаг вперёд и разводит в разные стороны руки. — Мы с братьями, вашими господами приняли решение, пока вы слёзно прощались. Мы избавим вас от хаоса и простим ваш обман лишь по собственному милосердию. Но также мы хотим поставить вам условие, принимать его или нет – единственный выбор, который вам предоставлен. — Какое условие? — громко спрашивает Фарагонда. — Если феи, которых мы забираем в свое царство, полюбят нас в ответ в течении месяца, то мы смилуемся и разрешим им посещать этот мир каждый раз, когда они этого захотят, — отвечает им с ухмылкой на лице Голод, чем повергнул в шок каждого присутствующего. Первыми встрепенулись Скай и Брендон — они были единственными, кто был против этого условия. Ривен же был вынужден невольно смириться с тем, что его любимая должна полюбить другого человека. — Если это единственный способ видеться с Винкс, то мы согласны и принимаем ваше условие! — громогласно объявляет директриса, чем пронзает сердца девушек насквозь. — Блум! Блум, дочь моя, — Орител подбежал к ошарашенной принцессе Домино и схватил её за плечи, несильно встряхнув. — Как бы мне не хотелось этого признавать, но эти всадники всесильные. Даже мы беспомощны перед ними. Мы не хотим лишаться тебя вновь, Блум, прошу тебя, хотя бы попытайся полюбить всадника, постарайся ради нас, ради твоих друзей и близких! Мы с твоими мамой и сестрой хотим видеть тебя, и обнимать, разговаривать с тобой, не лишай нас этой радости. Да, пожалуй, я прошу у тебя нечто дикое, и быть может я совсем не похож на старого Оритела... Но всадники изменили всех нас. Прошу тебя, попытайся ради своего отца, — Блум с горечью посмотрела на короля и столкнулась с его умоляющим взглядом. Она не могла вымолвить и слова, беспомощно и печально посмотрев на Ская, что мотал головой отрицательно, не желая признавать сказанное. — Я всеми силами пыталась обезопасить тебя, малышка, но всё по-прежнему в твоих руках, — взяв дочь за ладони, прошептала Марион. — Оглянись вокруг и посмотри, сколько близких тебе людей тебя окружают. Они не хотят терять тебя, доченька, как и мы. Домино нуждается и во второй принцессе. Пожалуйста, моя милая, прими условие, твоя мама умоляет тебя. Блум судорожно вздохнула и измученно прикрыла ясные голубые глаза. Всё разом на нее навалилось, окутало непробиваемыми цепями вокруг. Они говорят, что у них есть право выбора, но Блум считает, что его нет и она по-прежнему в тупике. Хотелось закрыть глаза и, наплевав на всё, уснуть глубоким и беспробудным сном, не думая ни о чем и забыв весь тот ужас, что им пришлось пережить. Но реальность никуда не делась, а она даже при желании не сможет наплевать на всё — ей остаётся лишь взять себя в руки и принять решение, учтя то, что ей по-настоящему важно. От нее требовали слишком многое, и Блум невольно пришлось выбирать между любимым и родными. Сейчас не время быть маленькой беззащитной девочкой, как бы огненной фее не хотелось вернуться в былую, беззаботную, обычную жизнь. Её сила именно в этом и заключалось, почувствовав которую, первый всадник хищно улыбнулся. — Стелла, солнышко, — последовав примеру Оритела, Радиус приблизился к дочери и заключил ее дрожащие ладони в свои. — Моя милая доченька, моя золотая принцесса... Ты ведь знаешь, насколько сильно я тебя люблю и дорожу тобой? Ты мое всё, мой первый и единственный ребёнок... Стелла, — он взял ее за плечи и пронзительно заглянул в светлые глаза. — Забудь о том щенке, слышишь меня? Прошу тебя, забудь о своей любви к нему и ради меня, ради мамы, ради своих друзей и Солярии сделай то, что требуется. Да, может твой отец утерял честь и гордость, но, моя милая, ты должна забыть о своих чувствах к этому глупцу, он не достоин тебя, — пытаясь внедрить дочери каждое слово, говорит серьезно Радиус. — Я не могу, я не могу разлюбить его... — Ты должна! Для тебя слуга эраклионского принца важнее родителей и всех близких? — повысив голос, спросил король. Стелла от его голоса лишь вздрогнула и испуганно замотала головой, всхлипывая. — Радиус! — осадила его Луна, взяв дочь за плечи и защищая ее от отца прямо как в детстве. — Не дави на нее, видишь, моей дочери и без того плохо?! — Твоей дочери?! — Давай не будем ссориться именно в этот момент, пожалуйста! — крикнула на него женщина и это подействовало на короля. Он, закрыв лицо руками, глубоко вздыхает. — Стелла, милая, поступай так, как говорит тебе твое сердце, ты поняла меня? Стелла на это лишь кивает и, разрыдавшись, падает в объятия матери и прижимается к ней всем телом. — Что ж, если всё решили, — первый всадник злорадно усмехнулся. — Пора прощаться. — Парни, — Кодаторта поворачивается к специалистам и те без слов всё понимают. Несколько крупных парней подбегают к Скаю и Брендону и совместно с Ривеном принимаются удерживать своих товарищей, с которыми лишь недавно сражались бок о бок. Те кричали, даже плакали, проклинали и молили, но специалисты их не отпускали. Орител и Радиус загораживают их своими спинами, чтобы дочери не отвлекались на своих возлюбленных. — Я люблю тебя, Скай, — кричит ему в последний раз Блум чтобы парень знал о правдивости чувств феи. Это делает ещё хуже, Скай кричит и пытается вырваться из мертвой хватки специалистов. Четыре феи подходят ближе к всадникам — настал последний момент. Кто-то тихо плакал, в том числе и Рокси, кто-то кричал и пытался биться за фей, а кто-то с грустью и печалью смотрел на них и признавал самых отважных героинь. Марион, прижавшись к мужу, лила горькие слёзы, как и Алисса, что, упав на землю, не стесняясь разрывалась в рыданиях. Радиус, закрыв лицо ладонью, незаметно плакал, а Луна сдержанно смахивала слезы, не отрывая взгляда от дочери. Профессора прощально машут ладонями, феи в последний раз сталкиваются взглядом с директрисой, что со слезами на глазах кивает им. Всадники хватают девушек за руки практически без трепета и бесцеременно — птица Текна, издав громкий звук, пролетает над головой Тимми и приземляется на плечо Блум, вцепившись в её кожу и выразив намерение отправиться вместе с ними. Никто не знал, что поспособствовало такому её поведению — Тимми отчаянно зовёт возлюбленную, но птичка отказывается покидать подруг. Ривен ободряюще сжимает плечо плачущего друга и замечает, как фея музыки держит руку у груди, а конкретно сжимает пальцами данную им подвеску, что заставляет его невольно улыбнуться. — Подождите! Из маленького цветного портала вылетают феечки пикси, боявшиеся не успеть вовремя. Локетт влетает в объятия огненной феи, Амур плачет и прижимается к груди Стеллы, Чатта оседает на раскрытые ладони Флоры, а Тьюн берёт лицо Музы в свои и глотает слёзы. Все с умилением за ними наблюдали, поведение пикси разгневало лишь первого и второго всадника — третий и четвертый не имели возражения. — Мы отправимся с вами! — восклицает Локетт. Первый всадник вот было возражает, но его останавливает четвёртый взглядом. Он может и не послушаться, но всё же решает позволить маленькой назойливой фее сопровождать его ценную победу, решив, что ещё не время показать себя в истинном злом обличие. Ноги всадников апокалипсиса отрываются от земли — все бросают на девушек прощальный взгляд, машут руками и дарят воздушные поцелуи. Не могут сдержать слёз и сами феи, рыдая вовсю и всхлипывая. Скай и Брендон оставляют попыток вырваться — первый кричит и зовёт возлюбленную, второй оседает на землю и замыкается в своем горе. Феи прощаются и со всеми, кто смотрел на них в плазмах — плакали все, а в особенности Моргана с Небулой. Всадники вот было растворяются в водовороте, как округу пронзает небывало громкий мужской голос, раздавшийся будто бы из ниоткуда: — Флора! На шокированную цветочную фею снизу смотрел запыхавшийся Гелия, что глядел на нее с болью и слезами на глазах. Он упал на колени и столкнулся с любимой взглядами. — Флора, я люблю тебя! Он кричит это так громко, что у некоторых это прозвенело ушах. Он боялся, что фея не услышит то признание, которое он хотел выразить раньше, но сумел придти лишь сейчас. Он остерегался, что не успеет, и он действительно не успел — его цветочная фея уже была в руках другого. — О, Гелия... Я тоже люблю тебя, — всхлипнув, ответно призналась Флора и заплакала. Она сохраняла и лелеяла надежду до последнего и, в конечном итоге, всё случалось так, как она того хотела. Всадники и феи стремительно растворились в водовороте. Небо вновь стало чистым, словно ничего и не было, но вот в душах всех присутствующих поселились лишь боль и тьма.

***

— Они забрали фей и вы ничего не сделаете?! Айси выглядела до чёртиков удивленной, между тем, она глубоко негодовала и не могла понять мотивы поступков своей владычицы. Дарси, что стояла рядом с ней, не менее ошарашенно хлопала глазами, а после — чертыхнулась и топнула ногой от досады. С кем, если не с Винкс, им сражаться в битве добра и зла? Ни с кем другим устраивать бои, захватывающие и опасные, не приносило абсолютно никакого удовольствия, не было такого огонька между ними, того азарта и адреналина в жилах. Все другие были какими-то скучными, предсказуемыми, порой глупыми и слабыми — Винкс всегда готовы вступить в бой и бороться до конца, это было то, что нравилось всем сестрам Трикс. Даже Сторми разочарованно вздыхала — она ещё не успела поквитаться с феями, а их так нагло забрали в другой мир. Сторми даже на мгновенье пожалела, что не напала на них раньше и вновь не ощутила то самое чувство, не поддающееся описаниям и возникающее всегда, когда в поле их зрения находились шесть знаменитых фей. — Не расстраивайся, моя дорогая, вы ещё с ними встретитесь, — женщина в черном, сидящая на величественном троне, небрежно махнула рукой и фыркнула, не восприняв ведьму всерьёз. — Почему вы столь уверены? — вопросительно изогнув бровь, спросила Дарси, слегка осмелев. Находясь рядом с этой роковой женщиной, все они переняли от нее некоторые качества, в том числе чувствовать превосходство даже над тем, кто превосходит тебя. — Потому что, я знаю своих братьев, — блеснув глубинными очами, хмыкнула она. — Нас связывает и то, что мы до чёртиков любим этот мир. Они ещё вернутся, проявят себя и дадут о себе знать. Мои братья не были бы моими братьями, если бы не заявляли о себе на все два мира, — громко и заливисто засмеялась она, закатив глаза. — Они действительно любят этих фей? В них же нет ничего такого, за что можно полюбить! Фу, любовь – ужасное чувство! Я даже не хочу об этом размышлять! — показушно скривилась Сторми, продолжая пилить свои ноготки. — Мои братья неспособны на любовь. То, что они называют любовью, на самом деле острое желание доминировать над лучшими другого мира, одержимость завладеть ими, зависимость от беспомощности тех, кто обычно силён, быть может, хотение играть с ними или с их чувствами. Я слишком хорошо знаю своих братьев, однако они совсем не знают меня, — усмехнувшись, вальяжно заявляет женщина и театрально вздыхает. — Но они пообещали не заявляться в наш мир, — вот было начала Дарси, как её резко перебивает её повелительница. — Они никогда не держат обещаний, разве это не ясно? Всадники могут делать то, что хотят, и их за это никто не осудит. Кто бы нас не растил, все мы знаем, что всадники равно господство, — прошипела женщина и ведьмы мигом затихают, не желая её злить. Она рывком поднимается с места и, дойдя до каменной глыбы, прикасается к ней пальцами, словно забирая весь холод себе. — Тем не менее они исчезли и вместе с ним больше нет Винкс... — осторожно произнесла Айси, рассуждая и не замечая широкую, злорадную ухмылку на лице женщины. — Да. Братья исчезли, забрав фей с собой, — с ноткой безумия шепчет она. — Это нам на руку. Лучше и быть не может. — И что мы будем теперь делать? — Готовиться к первому нападению. Измерение Омега сотрясает сумасшедший, леденящий душу и кровь смех пятой всадницы.