Когда погасло солнце

Голова потяжелела, а глаза словно налились свинцом. Стелла прикладывает максимум усилий, чтобы распахнуть ноющие от боли веки и пошевелить пальцами рук и ног. Свет, яркий и отнюдь не приятный, мгновенно ослепил ее, заставив тихо прошипеть ругательства. Рукой, поддавшейся контролю проснувшегося окончательно мозга, она прикрывает глаза и даёт им привыкнуть к льющимся сквозь пальцы лучам, только после этого осторожно разлепляя веки и моментально вскрикивая от неожиданности. — Миледи, вы проснулись! — незнакомая солнечной фее медоволосая девушка так широко улыбнулась, что Стелле показалось, будто она готова лопнуть от счастья. Она вся сияла, её глубинные зелёные глаза, как свежая весенняя листва, смотрели на нее с искренней радостью. Она порхала возле нее, в её тонком и стройном теле полнилась живая энергия. Небольшая ростом, она напоминала милого эльфа. — Стелла! — солнечная фея вздрогнула, когда маленькая феечка вылетела словно из ниоткуда и обняла её настолько сильно, насколько могла. В ней девушка узнала свою пикси, которая улыбалась во все зубы и не выглядела потерянной. — Я боялась, что ты не очнешься, ты нас всех испугала! — звонко щебечет Амур, а после садится на её колени. Стелла непонимающе хмурится и слегка приподнимается на локтях, обнаружив, что лежит на очень мягкой и удобной постели, больше напоминающей койку. — Всех? — переспрашивает недоуменно фея и оглядывается, с удивлением изучая всё вокруг. Она находилась в невероятно большой комнате, превышающей в размерах её личную комнату во дворце Солярии. Она была обустроена в старомодном стиле, на стенах и потолке красовались портреты каких-то крылатых существ, неподалёку находились миниатюрные диванчики и софы, чуть поодаль расположился нечто подобие гардероба, а возле большого панорамного окна стоял достаточно больший стол. Но большее внимание солнечной феи привлекла девушка, кружившая возле нее, которая, заметив внимательный взгляд на себе, ойкает и спохватывается. — Ох, миледи, простите! Вы, должно быть, хотите пить? — девушка наливает ей стакан воды из графина и любезно подаёт, мило улыбнувшись. — Глупая моя голова, я ведь забыла представиться! Меня зовут Одетт и я ваша личная фрейлина. Вы можете поручить мне что угодно, я здесь, чтобы служить вам, — девушка кланяется почтительно, склоняя голову. Лишь тогда Стелла замечает платье в пол, длинное и по дизайну отнюдь не современное. Но ещё больший шок Стелла испытывает тогда, когда Амур как ни в чем не бывало садится на ее плечо, а Одетт лишь смеётся. — Меня... Меня зовут Стелла. Принцесса Стелла из Солярии, — отвечает ей солнечная фея и неслышно шипит от головной боли. — Я знаю, миледи. Но господин повелел мне обращаться к вам как к его возлюбленной и госпоже этого дворца, а не как к принцессе. Солярия... Я впервые об этом слышу. Вы ведь не из нашего мира, мы очень долго готовились к вашему появлению, — Одетт дружелюбно улыбается, а в её глазах Стелла видит искренность. Но тем не менее она не улыбается в ответ, а лишь отмахивается от девушки, желавшей ей помочь, из-за воспоминаний, нахлынувших на нее в одно мгновенье. Перед глазами по-прежнему стояли лица. Заплаканные, грустные, печальные. Она видела болезненных отца и мать, грустную директрису, не менее грустных знакомых и друзей, Брендона, плачущего и отчаянно за нее борющегося... Словно следующим кадром сменяются локации — она видит их, всадников, и уже испытывает к ним жгучую ненависть. Она бросает свой дом, своих родных, и ощущает чужие пальцы на своем запястье, которые в один миг зажгли в её душе отвращение и презрение к мужчине, именующим себя Смертью. Он уносит ее с собой в водоворот, где она, не вынося столь тяжёлого напряжения, теряет сознание, а в ушах по-прежнему звенит отчаянный крик Брендона и всхлипывания матери. Стелла не замечает, как по щекам покатились слёзы, а Амур обнимает её за талию, пытаясь успокоить. Одетт, увидев плачущую фею, запаниковала и чуть было от страха не упала в обморок, подбежав к ней и встревоженно оглядывая. — Миледи! Миледи, вам плохо?! Почему вы плачете? — посыпались вопросы с уст Одетт. Ещё больший страх она испытала тогда, когда солнечная фея никак не отреагировала на нее. — Одетт! Меня не было всего пять минут, а ты уже заставила миледи плакать! Раздавшийся в помещении совершенно новый и незнакомый голос привел Стеллу в чувства. К ней в ту же минуту подлетела ещё одна девушка, в таком же старомодном платье. Девушка заботливо подала фее стакан воды и убрала с лица пряди волос, чтобы ей было удобнее пить. — Не стоит плакать, миледи, слёзы вам совсем не к лицу, — каштановолосая девушка сжала её ладонь в своей и улыбнулась. Её глаза, карие и очень пронзительные, смотрели на нее мягко, покровительственно, понимающе. Девушка взяла с её рук стакан и поднялась с места, выравниваясь с Одетт. — Я ваша фрейлина, меня к вам подставил наш господин. Мы были избраны служить вам, для нас это большая честь. Меня зовут Софи, — фрейлина кланяется и склоняет голову, как до этого делала Одетт. Стелла же не посчитала нужным представлять себя, ведь от первой фрейлины она узнала, что все и без того прекрасно знают, кто она и откуда вообще явилась. Единственное, что волнует солнечную фею, так это её подруги и то, что вместо привычной удобной одежды на ней длинное и не совсем пышное платье, которое она обычно носит на Солярии. Несмотря на свою любовь к моде, Стелла не стала обращать внимание на свою одежду, ведь сейчас это меньшее, что её беспокоило. — Амур, — негромким голосом зовёт пикси принцесса и осторожно поднимается с места, по-прежнему чувствуя головокружение. Она отказывается от помощи фрейлин и выходит из комнаты, мгновенно столкнувшись с широким и длинным коридором. Здесь всё украшено с особым вкусом и обустроено в современно-средневековом стиле. Стелла была поражена тому, как тонко сочетались роскошь с минимализмом. — Амур, держись ко мне ближе и не никуда не улетай без моего ведома, — говорит девушка своей пикси, на что та кивает быстро-быстро. Сзади них Софи и Одетт переглядываются и вздыхают еле слышно. — Блум! Блум! — кричит Стелла, но ответом ей служит лишь тишина. Фея достаточно быстро поддаётся панике и сразу срывается на бег, слыша, как сзади почти мгновенно спохватились фрейлины. — Муза! Флора! Где вы, девочки?! — Миледи, постойте! — восклицает Одетт, что бежит за ней поспевая, подобрав под себя платье. Софи же в который раз уже успела проклясть свою неудобную одежду, ибо новоиспеченная госпожа, привыкшая к такой роскоши на своей родине, бегала быстро. Её совершенно не волновало то, что она не знает дворец. Стелла бежала куда глаза глядят, не останавливаясь и не переставая звать подруг, чем поставила на уши других жителей дворца. — Миледи! Господин убьет нас, Софи! — Блум! Флора! Му... Какого чёрта?! — резкой преградой и моментальной остановкой для солнечной феи послужила незнакомка, вышедшая из поворота и с которой они неудачно столкнулись. Незнакомая девушка удержала равновесие и тихо зашипела, в то время как Стелла пошатнулась, и, подняв недовольный взгляд янтарных глаз, смогла детальнее разглядеть ту, из-за которой чуть не ушиблась. Эта девушка отличалась от Софи и Одетт. Она одета в более богатые одеяния, но дело было далеко не в этом. Стелла с детства присутствовала на разных светских мероприятиях с отцом и видела различных аристократок в лицо — эта девушка оказалась именно такой. Её ровная и прямая спина, её великолепный стан и высоко поднятая голова свидетельствовали о её богатом происхождении. Белая, как мрамор, кожа, цепкий взгляд пронзительных серо-голубых глаз, тёмные и объемные волосы, уложенные в аккуратной причёске — девушка, несомненно, была более чем красивой, что заставило Стеллу выпрямиться и посмотреть ей в глаза с вспыхнувшей неожиданно уверенностью. Запыхавшиеся Софи и Одетт сзади притихли и затаили дыхание, увидевшая их незнакомка будто бы что-то поняла и изменилась в лице. Она поджала губы и принялась изучать девушку, стоявшую перед ней в голубом платье. — Приношу свои извинения, миледи, — мелодичным и бархатным голосом говорит она, хоть по её прекрасному лицу невозможно заметить ни капли раскаяния. Изящная, утончённая и грациозная – она напоминала прекрасную речную нимфу. — Это – Лианна, миледи, ваша последняя фрейлина, — став по правой стороны феи, представила незнакомку Софи. Первая с силой закусывает нижнюю губу, было видно, что ей стало жутко неприятно от слов Софи, что и заметила Стелла. — Принцесса Стелла из Солярии, — солнечная фея с лёгкой улыбкой представляется, вынудив Лианну поклониться. Девушка же не склонила голову и вовсе не улыбалась, создавая ощущение, что ей совершенно неприятно общество Стеллы. — Я знаю, миледи, — отвечает ей Лианна несколько сухо, а в глазах, кроме холода, не было ровным счётом ничего, что заставило Стеллу слегка смутиться. — А теперь, если вы не возражаете, я продолжу свой путь и займусь своими делами. Вам есть, кто составит компанию, а если нужна именно я, в чем я несколько сомневаюсь, то Одетт любезно меня позовёт. С вашего позволения, миледи, — не дожидаясь разрешения, Лианна небрежно кланяется и, обойдя девушек, спешит удалиться, стуча каблуками по полу. — Что с ней? Мне кажется, она мне не рада, — несильно нахмурившись, спрашивает фея солнца и смотрит ей вслед с непониманием на лице. — Не обращайте на нее внимание, миледи, — машет рукой Софи, словно хочет ускользнуть от этой темы. Однако с этим Одетт категорически не согласна, она взглядом говорит фрейлине то, что только ей и понятно. А после Софи словно сдается, что заставляет Одетт улыбнуться и посмотреть Стелле прямо в глаза с лёгким смятением. — На самом деле, миледи, поведение мисс Лианны поддаётся объяснению, — Одетт немного замялась, а после, набрав в грудь побольше воздуха, продолжает. — Она одна из самых богатых и красивых аристократок мира, происходит из древнего и священного рода. Она несколько веков жила во дворце в качестве... любовницы господина. Мисс Лианна любит его до безумства, но наш господин по-настоящему принадлежит лишь вам. Несколько дней назад господин понизил её до фрейлины и пожелал, чтобы она стала вашей служанкой. Мисс Лианна посчитала это кошмарным унижением, ей было обидно, что будучи аристократкой и после вековых отношений хозяин понизил ее до служанки. Она ненавидит вас, миледи, но пытается это скрыть, ибо хозяин разгневается и сотворит с ней ужасное, — поведала ей Одетт, отчего Амур ежится и садится на плечо Стеллы, прижимаясь к её волосам. — Но теперь она такая же фрейлина, как и мы, поэтому мы не должны называть ее «мисс», — посмотрев на Одетт, говорит Софи. Стелла в замешательстве хлопает глазами и понимает, что стала третьей лишней в чьих-то отношениях без своего же желания. Теперь она решила объяснить Лианне, что совершенно не заинтересована в её любимом, и что у нее имеется свой, лучше и прекраснее жестокого всадника в бесчисленное количество раз. Стелла не понимает этот мир, она не хочет становится его частью и поэтому возвращается к своей цели – отыскать подруг. — Миледи, пожалуйста, не убегайте! — Одетт с досадой топнула ногой, стоило только Стелле вновь подорваться с места и улетучиться в мгновенье ока. Она была похожа на лань, что загнал в угол страшный хищник. Одна, в незнакомом мире, потерянная, она не знала, что делать и где найти подруг. — Не останавливай ее, Одетт, — положив руку на плечо девушки, с огромным пониманием в голосе говорит Софи. — Она из другого мира, из другой цивилизации. Её лишили дома, родителей, друзей, может быть даже возлюбленного, и насильно поселили во дворце хозяина. Ей страшно, а мы должны отнестись к ней с пониманием и терпением. Лишь с помощью нашей заботы и поддержки она сможет успокоиться и придти в себя, а после, возможно, освоится и примет наш мир. Ей нужно время, — рассуждает Софи и слабо улыбается. — Но она может потеряться во дворце, Софи, давай поспешим и найдём ее, — предлагает Одетт и они вместе с фрейлиной отправляются по следам убежавшей феи. Однако уже вскоре они понимают, что потеряли ее и Стелла, скорее всего, затерялась в почти нескончаемых коридорах и стенах. Стелла же, оторвавшись от фрейлин на достаточное расстояние, останавливается и переводит дух в очередном коридоре. Невольно создавалось ощущение, что она бежит по кругу, как бедная и подопытная белка в колесе. Ни в какие комнаты она зайти не решается, а живую душу и в помине не встречает несмотря на то, что по словам Софи и Одетт, дворец кишит разными слугами и жителями. Солнечная фея не могла представить, где найти подруг, а выход из этого кошмара она отыскать и не надеялась. Захотелось сесть и разреветься от всего происходящего, от воспоминаний о родном доме, о своем мире и близких, но необходимость найти остальных Винкс стояло выше всех желаний. — Не нужно было убегать от тех хороших девушек, Стелла, что мы теперь будем делать? — со страхом в голосе спрашивает у феи маленькая Амур, готовая загрызть ногти от эмоционального перенапряжения. На этот момент эта феечка была единственной, кому Стелла могла всецело доверять. Она была единственным близким существом, Стелла поймала себя на мысли, что счастлива от того, что её верная пикси с ней. — Я не знаю, Амур, я не знаю, — прошептала Стелла, оглядываясь вокруг. Её окружали лишь нескончаемые стены, а впереди ждал бесконечный коридор. — Ума не приложу, как выбраться отсюда. Здесь мы не можем никому доверять, даже Софи и Одетт. Я не знаю, что делать, прости меня, Амур. — Ты можешь перевоплотиться и использовать свою силу Энчантикса? — как вариант предлагает и спрашивает пикси, на что Стелла на мгновенье задумывается, а после расплывается в широкой улыбке. — Я об этом даже не подумала! Я не знаю, смогу ли я превратиться здесь, но стоит попробовать... Ты умница, Амур! — Стелла загорается на глазах, возвращая былое природное сияние, а глаза ее засверкали как солнечные лучи июльским днём. Коридор озаряет яркая вспышка солнечного света и принцесса Солярии переображается на глазах. Богатое голубое платье сменяется соответствующим нарядом Энчантикса, что гораздо комфортнее и удобнее. Но большее удовольствие Стелла испытывает от ощущения собственных крыльев, которые дарят изумительное чувство лёгкости и свободы. Следующим пунктом Стелла решает найти выход из этих стен и для этого применяет магию, соответствующим заклинанием образовав в руках путеводную сферу. — Вперёд, Амур! — не без радости восклицает фея солнца и вместе с пикси следует за световым шаром, направляющим их, как она думала, к выходу из бесконечного коридора. Однако вместо этого сфера, словно по желанию и велению некого более могучего, приводит фею и пикси совсем не в то место, которое они хотели и жаждали. Они действительно покидают давящие стены, но прилетают к самому последнему человеку, которого Стелла хотела бы видеть. Её сфера предала её же саму. В пустом, украшенном различными драгоценностями и выполненном в красных и золотах тонах тронном зале, превышающим тронный зал Солярии, Стелла встретила своего мучителя. Тот вальяжно восседал на золотом троне, по обе стороны красовались статуи львов немалого размера, сделанные из чистого золота, такие же, как на Солярии. Четвёртый всадник апокалипсиса нешироко усмехнулся, а Амур тихо пискнула и пугливо спряталась за спину феи, словно та могла защитить её. Стелла опустилась на ноги и достойно выдержала на себе изучающий, заинтересованный взгляд, впервые в жизни осознав, насколько откровенный наряд у этого превращения. — Ты выглядишь великолепно. Лучше, чем во всяких платьях, — сделал своеобразный комплимент всадник совершенно легко. Даже он слышал, как сглотнула Стелла. Она почувствовала резкое желание прикрыться и избавиться от этого пронзительного взгляда на себе. — Добро пожаловать в свой новый мир, мой свет. Надеюсь, тебя никто не успел обидеть? — Например, ваша любовница? — осознав, что ляпнула, Стелла еле сдерживается от того, чтобы хлопнуть себя по губам. Тем не менее она пытается не показать свою растерянность и пробежавшуюся дрожь по всему телу. Напряглась и забеспокоилась и Амур за спиной. — А ты слишком быстро пришла в себя. Я долго размышлял, когда ты покажешь себя – резкую, дерзкую, непокорную. Ты радуешь меня, свет мой, — хмыкнув, посмеивается всадник. — Полно, отложи формальности. Я хочу, чтобы ты обращалась ко мне, как к равному. — Но мы не равны, — отрезает Стелла, к своему же удивлению резко осмелев. Она не обращает внимание на еле ощутимый толчок в лопатки от Амур. — Вы... Ты разлучил меня с домом, лишил всех близких. Хотя, тебя не волнуют мои чувства, мне не к чему здесь распинаться, — Стелла делает уверенный шаг вперёд и смотрит просящим взглядом. — Я лишь хочу увидеть своих подруг и быть с ними. Я... Я не прошу, как фея, не приказываю, как принцесса. Просто скажи, где мои подруги, — почти взмолилась Стелла, поджав губы от того, настолько равнодушным выглядел всадник. Она даже не знала, как к нему обращаться. — И... Можно мне увидеться с родителями и Брендоном? Я хочу сказать им, что со мной всё хорошо, ибо они будут волноваться... — Нет! Больше не смей просить меня о таком. А что касается твоих подруг, то они не здесь, а под покровительством своих господинов и моих братьев. Тебе же следует слушаться фрейлин и начать адаптироваться к своему положению чем скорее, тем лучше. Не забывай, что я не только всадник, испытывающий к тебе чувства, но и твой господин, — от холода и властности в голосе мужчины Стелла невольно вздрогнула и со всей силы закусила нижнюю губу, чтобы не расплакаться позорно на чужих глазах. Амур в поддерживающем жесте поглаживает ее по плечам, но это ничем не помогает. Стелла впивает ногти в нежную кожу и чувствует, как от резко изменившегося настроения всадника на уши стоит весь дворец. Напряжение, возникшее между ними, ощутили все — прибывшие Софи, Одетт и даже Лианна не исключение. Первые две подбегают к фее и почтительно кланяются мужчине, в то время как третья лишь целомудренно склоняет голову. Страх, что испытывают фрейлины, почувствовала бы Стелла даже если бы не была феей. — Я подставил вас к госпоже этого дворца не из-за красоты, — обращается к фрейлинам сурово всадник. Девушки уже в который раз успели пожалеть о своем проступке. — Ещё одна оплошность и я не стану церемониться. Вы должны контролировать каждый шаг моей возлюбленной, это ясно? — фрейлины яро закивали, а всадник переводит взгляд на молчавшую Лианну. — Это касается тебя тоже, милая. Ты больше не госпожа, а одна из фрейлин Стеллы. Или ты вздумала воспротивиться моей воле? — изогнув бровь вопросительно, интересуется он. — Нет, мой господин, — ровным голосом отвечает Лианна и не поднимает глаза на того, кого по-прежнему любила. Всадник довольно ухмыляется. — Славно, — кивает он и вновь устраивается на троне. — Свободны. Софи и Одетт поспешно уводят поддавшуюся фею, Лианна неспеша следует за ними. Лишь тогда рядом с всадником возникает крепкий и высокий мужчина, что использует трон как опору. Темноволосый и темноглазый — он был очень привлекательным и, самое главное, вел себя свободно, не видя в сидящем на троне мужчине своего хозяина или господина. — Ты слишком груб с ней. Такими темпами она полюбит тебя только в твоих снах, — как ни в чем не бывало хмыкнул мужчина, щелкнув пальцами перед носом всадника. — Ты вновь проявил бестактность. Боги не бывают бестактными, особенно с теми, кого любят. — Я корю себя за каждое грубое слово, вырвавшееся из моих уст и причинившее ей боль, — искренне признается всадник и потирает переносицу, ощутив, как похлопали его по ободряюще по плечу. — Я не смог совладать с собой, когда она заговорила о том жалком создании. От осознания того, что он трогал мое солнце своими грязными руками, я хочу самолично вырвать его сердце и разрушить весь их мир... — Но ты не сделаешь этого, ведь дама твоего сердца возненавидит тебя, чего ты допустить не можешь, — закончил мужчина и широко улыбнулся, понимая чувства всадника. Он и без подтверждения знал, что прав. — Но ты должен разобраться со всем этим и найти подход к миледи попозже. Сейчас нас ожидают дела, Фридрих опять не поделил с вашим братом земли Эствуда. Поганый засранец, всегда забывает, что имеет дело с Богом. — С которым из них? — устало спрашивает Смерть. — Первый не выходит на связь, второй занят цветочной пленницей, остаётся только третий. Четвертый всадник вынужденно поднимается с места и отправляется решать конфликты своего мира, отложив разговор со своей своеобразной пленницей на потом.

***

Первое, что видит распахнувшая глаза Муза, так это размытое лицо своей пикси, парящая над ней с отчётливым беспокойством в больших глазах. Она же помогает стонущей от ломкости во всем теле фее подняться на коленях, а после заботливо подаёт стакан воды, покоящийся на прикроватной тумбочке. Муза тихо шипит от головной боли и несильно трёт глаза, а после вернувшимся зрением разглядывает те апартаменты, в которые её поместили. Привыкшая к реалиям современности, девушка отнюдь не образовалось тому, что её окружает почти что средневековый стиль и непонятные чьи иконы на потолке. Единственное, что её мало восхитило, так это размер её комнаты и некая роскошь, которую она совсем, по её же взгляду, не дополняла. — Сколько я была в отключке, Тьюн? — тихим охрипшим голосом интересуется Муза и понимает, что в комнате она одна вместе с пикси. Та не выглядела испуганной, наоборот, феечка словно познала все прелести этого мира и полностью к ним адаптировалась. — Два дня, — ответила ей как ни в чем не бывало феечка, не обращая внимание на пораженное выражение лица девушки. — Негоже забавляться сном в чужом мире, юная леди, что подумают здешние жители о ваших манерах? — с лёгким упрёком говорит она. — Это последнее, что волнует меня, Тьюн, — закатила глаза Муза, а после словно что-то вспомнила и спохватилась. — А где девочки, где Винкс? Они здесь, ты их видела? Надеюсь, девочки в порядке, где они, Тьюн? — посыпались от нее вопросы, от которых у пикси закружилась голова. Та взмахом ручек останавливает хаотичный поток вопросов с уст феи. — Я не знаю, где они, Муза, но уж точно не здесь, — с некой грустью в голосе отвечает пикси, ибо с феями были её маленькие подруги. — О тебе заботятся очень хорошие, милые и воспитанные леди, тебе правда не о чем волноваться... — Не о чем волноваться?! Я, в чужом мире, не знаю, где мои подруги и в каком они состоянии, а ты говоришь, что мне не о чем волноваться? Я не доверяю этим очень хорошим, милым и воспитанным леди, они может и тебя завербовали? — восклицает с недовольством и возмущением фея музыки, а после устало поднимается с места и мгновенно падает на землю, чертыхнувшись и обругав весь свет. — Чёрт возьми, что это такое?! Почему на меня это ужасное платье и кто меня переодел?! — злостно проговорила Муза, испепелив взглядом до жути неудобное малиновое платье до пят. Кое-как поднявшись с места, она подобрала под себя подолы платья и принялась оглядывать место, в которое ее поместили. — Если тебе от этого легче, то тебя переодели очень хорошие, милые... — И воспитанные леди, знаю, не повторяй, — отмахнулась от нее Муза, внимательно всё изучая. — И нет, мне не стало ни капельки легче. Легче станет, когда я увижу Блум, Флору и Стеллу. Муза прикоснулась к деревянному большому столу кончиками пальцев и почувствовала совершенно другую энергию, странную и незнакомую, присущую лишь к этому миру. Даже ауры неодушевленных предметов кричали ей о том, что она в потусторонней вселенной, там, где свои законы, свои силы и своя цивилизация. Энергия, наполняющая фею музыки, и энергия, исходящая и окружившая это место, абсолютно противоположны, но вместо того, чтобы отталкиваться друг от друга, они наоборот притягивались ближе, из-за чего возникало странное, но довольно приятное ощущение. — Ваша милость, вы очнулись! Муза, сконцентрированная на своей внутренней энергии, вздрагивает и вскрикивает, когда её отвлекает внезапный женский голос. Обернувшись резко, она видит трёх девушек в длинных платьях, что почтительно ей кланяются и улыбаются во все зубы дружелюбно и мило. Даже при этом Муза не питает к ним абсолютно никакого доверия, ведь они могут оказаться такими же извергами, как и их Создатель, поселивший голод на ее родной планете. — Вам не стоило вставать с кровати, ваша милость, — делает шаг вперёд привлекательная русоволосая с белыми прядями девушка, а в глазах её глубоких голубых виднелись искренние переживания. — Меня зовут Мелани и для меня огромная честь познакомиться с вами. — Вам что-то нужно, ваша милость? — любезно интересуется красноволосая девица, блеснув тёмными глазами и учтиво склонив голову. — Меня зовут Роуз и я всегда к вашим услугам. — Не бойтесь, ваша милость, всё хорошо, — пытается успокоить Музу темноволосая девушка с проницательными тёмными глазами, что, несомненно, делали её обычную внешность безумно привлекательной. — Вы не должны беспокоиться, ваша милость. Я Тереза и мы позаботимся о вас. — Вашей милостью обращаются к принцессам и представителям голубой крови, а ко мне можно просто на «мисс», — сделав шаг назад от трёх девушек, говорит им Муза и девушки, для которых ее слово равняется закону, вновь приседают в поклоне. — И хватит мне кланяться! — Как так, ваша... мисс? Вы избранница и любимица нашего господина, мы же ваши фрейлины. Мы душой и телом служим вам, и проявлять к вам должное уважение наша обязанность, — объясняет ей красноволосая, но слушать ее Муза не желает. Она не хочет, чтобы ее окружали эти фрейлины, она хочет, чтобы рядом с ней были её подруги. — Я не люблю вашего господина, признаться честно, я ненавижу его и в вас я тоже не нуждаюсь! Где мои подруги? Говорите, или пожалеете! — несмотря на дружелюбие фрейлин, Муза не намерена идти им на уступки и становится послушной заложницей. Она пожертвовала собой ради мира, но не соглашалась становится чьей-то госпожой и, тем более, возлюбленной. В руках Музы вспыхнула розовая сфера, при виде которой фрейлины инстинктивно отпрянули назад, а вот Тьюн спохватилась и подлетела ближе к своей фее. — Муза, где твои манеры? Нельзя угрожать милым леди магией, это признак невоспитанности! — причитает над ней Тьюн, отчего Муза лишь устало закатывает глаза. — Ты моя пикси или их? Уже успела забыть о нашем мире? Помолчи и встань за моей спиной, Тьюн, немедленно, — в приказном тоне обращается к ней фея и пикси ничего не остаётся, кроме как послушать девушку и повиноваться её воле. Муза же тем временем зажгла в другой руке точно такую же сферу, что заставило фрейлин сильнее напрячься. — Мисс, прошу вас, — примирительно вскинув руки в воздух, осторожно начала красноволосая фрейлина. — Мы не сделали ничего плохого, чтобы нападать на нас. Пожалуйста, давайте спокойно всё обсудим, я обещаю, мы поможем вам с большим удовольствием... — Хорошо, — Муза гасит сферу в одной руке и вскидывает голову вверх, пытливо смотря на трёх девушек. — Где мои подруги? Найдите мне их! — фея музыки понимала, что не в своем мире и не в том положении, чтобы отдавать приказы и выражать свои желания, но, судя по испуганным лицам девушек, они слушали ее и были обязаны повиноваться. — Простите, мисс, мы не можем вернуть вам ваших подруг, — с искренним раскаянием заявляет Мелани и смотрит извиняющимся взглядом. — Это не в наших силах... — Я чувствую от вас странную энергетику. Похожую и одновременно отличающуюся от моей, — сконцентрировавшись и медленно понимая, что к чему, шепчет Муза и переводит взгляд на полыхающую сферу на своей ладони. Одна безумная, но имеющая место быть идея приходит в её голову, и она, не задумываясь, стреляет сферой в девушку, стоящую к ней ближе всех. Тьюн удивлённо вскрикивает, и под потрясенный вздох Музы Тереза взмахом руки уничтожает сферу, но при этом отшатывается сама. Её под локти подхватывают Роуз и Мелани, шокировано хлопая глазами и явно не ожидая, что фея действительно их атакует. — Ты перебила мою сферу... Ты тоже фея? — задаёт вопрос Муза и выпрямляется. Тереза не выглядит злой или обиженной, она как ни в чем не бывало складывает руки впереди. — Вы – фея, мисс, — отвечает она невозмутимо. — Огненный Дракон создал фей, а нас создала другая сила, заложенная во всадниках. Или иными словами, мы как вы в своем мире, но называемся по-другому. Да и чем-то, вероятно, отличаемся, — предположила она, пожав плечами и не поняв, что создала ещё больше вопросов. — Мы – фэйри, мисс, — слабо улыбается Роуз и для наглядности демонстрирует световой шар на своей ладони, повергнув Музу в ещё большее удивление. — Фэй... Кто?! — Фэйри, — повторяет девушка. — Объективно, феи сильнее и выносливее фэйри, да и способностей и возможностей у них больше. Поэтому, мы не только уважаем, но и боимся вас, мисс. Одна фея способна победить десяток фэйри, Огненный Дракон здесь чуть преуспел всадников, создав более могучих существ. Муза, открыв для себя совершенно новую цивилизацию, погасила сферу в ладони. Знание того, что она сильнее их вместе взятых, придало ей некой уверенности. И тем самым она испытала жгучее чувство вины за то, что напала на того, кто слабее нее. — Прости, Тереза, — извиняется она искренне и Тьюн позади довольно улыбается. — Нет, не стоит извиняться. Богиням это не идёт, — кивнув, сгибает ноги в поклоне Тереза. — Если всё хорошо, мисс, то прошу, давайте пройдём к господину Голоду, он приказал нам оповестить его, когда вы проснётесь, — миролюбивым тоном просит Мелани, не заметив, как при упоминании всадника Муза вздрогнула и сглотнула. — Заодно познакомитесь с дворцом. — Вы называете его «господин Голод»? — Муза изо всех сил пыталась сдержать рвущийся наружу смешок, а затем и смех, ибо то, как обращались эти фрейлины, звучало нелепо и невероятно забавно. — Только вам позволено называть его по имени, мисс, — с улыбкой заявила Тереза и ладонью указала на выход. — Прошу, после вас. — Хорошо, только я хочу переодеться. У меня ведь должен же быть гардероб? — Желаете сменить платье на более пышное или простое? — интересуется Роуз, широко улыбнувшись. Она напомнила ей Стеллу, у которой глаза точно также загорались при упоминании платьев. — Желаю сменить на повседневную одежду, — заявила Муза и нахмурилась из-за того, что фрейлины непонимающе на нее уставились. — Ну например, кофта какая-нибудь, или брюки... — При всем уважении, мисс, по правилам, избранница господина Голода должна одеваться исключительно в королевском стиле, так, как ей положено по статусу, — терпеливо объясняет Тереза и делает вид, что не заметила разочарование в глазах феи. — Вы привыкнете, мисс. А может даже господин Голод пойти вам на уступки. Давайте пройдём к нему, он наверняка заждался. Здесь от него невозможно что-то укрыть. В этом платье Муза чувствовала себя настоящей принцессой, госпожой этого дворца. Фея с удовольствием надела бы что-нибудь подобное на какой-то бал, но она и представить не может ходить в таком на постоянной основе — это равносильно пытке и она никогда бы к такому не привыкла. Это удалось бы тем, кто родился принцессой — Стелле, например, или Лейле. А она твёрдо намеревалась выбить из всадника разрешение на удобную одежду, ибо Муза — пожертвовала собой, а он обязан идти ей навстречу. Мелани, Роуз и Тереза оказались прекрасными путеводителями и замечательными компаньонками. Учтивые, общительные и улыбчивые — они уже не казались страшными и безжалостными приспешниками всадника. Правда, Тереза оставалась немногословной, и Муза была уверена, что она самая старшая и опытная среди них — так говорили ее глаза, смотрящие заботливо и покровительственно. Они неспеша показывают ей дворец, который, как оказалось, настолько большой, что в нём запросто можно потеряться. В этом роскошном и богатом приспособлении, как позже выяснилось, помимо фрейлин есть лишь служанки и стража — никаких дворецких и прочих высокопоставленных людей. Служанки, тихие и покорные, ничем от друг друга не отличались и особыми силами не обладали, а стража, как узнала Муза, предоставлена чтобы защищать её. На вопрос феи «от кого», фрейлины замолчали и больше ничего не говорили, что удивило её — кто может быть для нее опасен, если она находилась во дворце Создателя? Муза хотела бы вынудить фрейлин всё ей рассказать, как те внезапно останавливаются перед массивными дверями, украшенными драгоценностями. Роуз стучит три раза и двери сами по себе распахиваются, открывая девушкам вид на двух мужчин, явно о чем-то спорящих. В первом привлекательном она узнала третьего всадника, а второй, высокий, тощий и со смешными усами, был ей не знаком. Незнакомец, завидев её, было видно, без всякого желания кланяется, а Голод расплывается в широкой улыбке. В улыбке, а не в привычной ухмылке. — Пожаловала и моя милая мелодия. Это Муза, Фридрих, фея музыки и моя избранница, — знакомит собеседника с феей Голод. — А это, моя мелодия, мой знакомый – Фридрих. — Вы неизменны, просто невыносимы! После моих вековых служб я всего лишь знакомый? — с видимым недовольством причитает мужчина, сложив руки на груди. А Голод же, было ясно, любит издеваться над ним. — Ты наскучил мне, Фридрих. Выйди и подожди моего внимания за дверью, пока я не уделю достаточное количество времени своей возлюбленной. Мелани, Роуз и Тереза составят тебе замечательную компанию, ступай, — это был приказ, сказанный мягким тоном. Фридрих, по-прежнему недовольный, причитает и под лёгкий смех фрейлин покидает помещение. Муза же чувствует, как сзади захлопнулись двери, позволив ей и Голоду остаться наедине. — Моя мелодия, — мужчина обращается к ней и непринужденно улыбается. — Проходи вглубь и чувствуй себя как дома, ведь это и есть твой дом. Рядом со мной, — он плюхается на немаленькое кресло и отпивает красной жидкости из массивного стакана, не сводя взгляд с феи. — Фрейлины не вымотали тебя? — Нет, они замечательные, — не успев подумать, отвечает Муза. Её слова одобрила бы Тьюн, если бы не находилась за дверью. — Настолько, что ты сразила одну из них своей сферой? — со смешком интересуется Голод и понимает, что смутил девушку, с которой ему ещё выстраивать отношения. — Мне не нравится то, что ты держишь себя скованно. Не стой там и присядь напротив меня, веди себя со мной как со своим знакомым, другом, любовником, любимым. Как хочешь. Я хочу, чтобы ты разговаривала и улыбалась. — Ты похитил меня, как я могу вести себя как ни в чем не бывало? — сжав пальцами платье, обманчиво вежливо спрашивает фея. На это всадник лишь усмехается. — Ты не оставил мне выбора, принудил, разлучил с домом и почти уничтожил мой мир. Я испытываю к тебе лишь негативные чувства, мы не сможем стать друзьями, не, тем более, возлюбленными. Для этого ты выбрал не самый удачный способ, — Муза всё же садится напротив всадника и стойко выдерживает его пытливый взгляд. — Это пройдет, ты привыкнешь и приспособишься, — уверенность всадника возмутила девушку, но она сумела сдержать себя. — А что касается хаоса, то... Мы не бездушные звери, моя мелодия. Я очистил твою планету, забрав лишь плохих людей, преступников, поганых подлецов. Ты не можешь винить меня за это. — Ты не имел права распоряжаться чужими жизнями, мы – не твой мир, а ты не наш Создатель, — сквозь зубы шипит Муза. — И на меня ты прав тем более не имеешь. Я не хочу принадлежать тебе и не стану. — Послушай, моя мелодия, — Голод смотрит на нее серьёзно и чуть наклоняется вперёд. — Больше всего на свете я не хочу, чтобы ты меня ненавидела. Мне важны твои желания, твое удобство, твои чувства. Признаю, я был не прав, забрав тебя с силой, и если когда-нибудь сможешь, то прости меня. И за то, что я устроил на твоей планете. Не примени я силу, ты бы так и не узнала обо мне. Знаешь, Муза, я готов ради тебя на всё, я хочу, чтобы ты была счастлива. Я не буду давить на тебя, принуждать, заставлять плакать. Прежде всего, я – твой друг. Ты можешь безбоязненно делиться со мной с чем угодно, я всегда пойму, поддержу тебя и приму. Мне нужно лишь твое искреннее отношение ко мне, а прощения я заслужу и твоей любви я добьюсь, — чистосердечно признается всадник. После слов Голода в Музе что-то переворачивается. Он выглядит искренним, действительно раскаивающимся, на самом деле добрым и заботливым. Он смотрел на нее с трепетом, словно она самое ценное, что у него есть. Муза не собиралась забывать о доме и Ривене и прощать всё то, что он сделал, но былая сокрушительная ненависть в какой-то миг просто исчезла, не оставив и следа. Фея не спешила доверять ему и становиться ему другом, но определенно перестала чувствовать себя зажато, зная, что всадник ей не навредит. — Имя мне Морон, — добавляет Голод и фея усмехается, понимая, как подходит ему его имя. — Ты не улыбаешься и сторонишься меня. Я намерен это исправить. Станешь ли ты мне другом, если я позволю тебе навещать своего отца когда тебе угодно? — неожиданно заявляет он, а у Музы от удивления распахиваются глаза и округляется рот. Она не знала, что всадник может быть настолько уступчивым лишь для того, чтобы она стала ему другом. — Почему ты столь добр? — Говорю же, для меня превыше всего твои желания и твой комфорт. Ты – моя любовь, в чем особенность моих поступков? Муза замолкает, видимо, согласившись. Она тоже знала, на какие поступки можно пойти ради возлюбленного и что каждое его желание стоит превыше собственных. Она не питала к Голоду особых чувств, но ощущала его безграничную и чистую любовь к себе. — Можно мне увидеть своих подруг? — тихо спрашивает Муза, немного осмелев. — И сменить это ужасное платье на кофту и брюки. — Я не против, реши это вместе с фрейлинами, они подберут тебе новый гардероб, — кивнув, отвечает всадник. — А что касается первого... Думаю, это вполне возможно. Их отвлекает неожиданно появившийся прямо посередине помещения мужчина, в котором Муза узнала четвертого всадника. Он выглядел до безумия строго и величественно, крепкие руки сцеплены сзади, а взгляд твердый и нечитаемый — фея музыки ощутила резкое желание спрятаться за спиной Морона и сама же испугалась от этой мысли. Почему она вообще возникает и почему сердце решило, что Голод безопасен? — В отличии от тебя, брат, я поладил со своей феей, — с ноткой довольства и превосходства усмехается Морон, а Муза от его заявления вздрагивает. Значит ли это, что Смерть что-то сделал с её подругой? — Вижу, — кратко отвечает Смерть. — Решил вопросы с Фридрихом или предпочёл ему Иную? — с изогнутой бровью спрашивает он, а фея музыки открывает для себя, что так, предположительно, их называют всадники. «Иная» – звучит странно, но подходит. — Предпочёл ему любимую, — без капли сожаления хмыкает Голод и вновь садится на излюбленное место. — Фридрих мне порядком надоел, даже у меня, Создателя, не хватает на него нервов. Лишь ты и Валтор к нему терпеливы, был бы Огрон, Фридриха бы уже давно нашли повешенным, — смеётся как ни в чем не бывало Голод, вероятно, говоря о своих братьев. Только Муза понять не могла, какой из всадников Валтор, а какой Огрон. — Решим эту проблему позже на совете, — кивает Смерть, зная, что брат в любом случае с ним согласится. — Зови того засранца, он пойдёт со мной. Я должен вернуться в свой дворец и решить, что делать со своей Иной... — В каком смысле «что делать»? — влезла Муза, вмешавшись в беседу братьев. В её глазах отчётливо виднелось беспокойство. — Не смей трогать Стеллу! Клянусь Драконом, если ты что-то с ней сделаешь, то я... — То что? — изогнув бровь, хмыкает Смерть. — Натравишь на меня собственного брата? Силёнок не хватит тягаться с Богом. Отважная, непокорная девчонка. За это мы, всадники апокалипсиса, выбрали именно вас, — переглянувшись с братом, усмехнулся Смерть. — Позволь ей увидеться со своей подругой, брат, — Голод не молил, не просил. Он знал, что и он к нему прислушается. Их, братьев, отношения были построены на взаимном понимании друг друга. — Этим же ты хоть и немного, но завоюешь расположение своей Иной. В этом я не вижу ничего плохого. — Хорошо, — легко соглашается Смерть, отчего Муза расплывается в широкой улыбке до ушей. — А теперь зови Фридриха, я не намерен тратить свое время впустую. Не перестающий причитать Фридрих вскоре покидает дворец, принадлежащий Голоду, вместе с его братом, а Музу уводят фрейлины подобрать для нее более удобный гардероб. От того, что скоро она увидит подругу, фея музыки была более чем счастлива, и не подозревая, какое потрясение ждёт ее сегодня.

***

— Миледи, прошу вас, откройте дверь! Стелла не обращала никакого внимания на жалобные просьбы Одетт и предложения Софи поговорить и совместно решить все проблемы. Перевоплотившись, она заперла дверь изнутри с помощью магии, не впуская ни Софи, пытающуюся достучаться до феи, ни Одетт, что на грани истерики, ни Лианну, что забросила это гиблое дело после первой попытки, не желая унижаться перед девицей из другого мира. Четвёртого всадника долго не было, он улаживал свои дела, поэтому фрейлины не могли никому обратиться за помощью. Стелла же сидела на кровати, уткнувшись в колени лицом, и плакала, дав волю чувствам. Амур пыталась её успокоить, утешить, но даже пикси оказалась бессильна. — Как нам выжить здесь, Амур? — вздрогнув, тихо спрашивает Стелла и всхлипывает. — Я хочу домой, я скучаю по родителям, школе, Брендону... Интересно, как он там? Он наверное тоже подавлен, как и я, да, Амур? — Я уверена, что Брендон сильный и со всем справится, — Амур поглаживает маленькими ручками плечо Стеллы и прижимается к ее виску. — Не плачь, Стелла, пожалуйста, когда ты плачешь, я тоже хочу плакать... Мы, пикси, перенимаем плохое настроение фей. Прошу, не плачь. — Если я хочу хоть ненадолго вернуться домой, то должна полюбить того ужасного и жестокого тирана! Как я смогу это сделать, Амур? Я люблю только Брендона, он самый лучший, самый красивый и заботливый, он совершенно не похож на того деспота! Ну почему он выбрал именно меня, впервые в жизни я жалею о том, что не осталась тем гадким утёнком, каким была! — с досадой стонет Стелла и сжимает пальцами волосы, удерживаясь от того, чтобы не вырвать их в клочья. — Любовь это более глубокое чувство, Стелла, она за гранью нашего понимания, — как пикси любви поучительно говорит ей Амур. — Может быть он полюбил тебя за твою душу? За твой нескончаемый оптимизм и позитив, за тягу к жизни, улыбчивость и общительность? За то, какими влюблёнными глазами ты смотришь на мир и как всегда ярко улыбаешься даже в самых худших боях со злодеями? Ты ведь скрываешь настоящую себя под маской, Стелла, а вдруг ему нужна именно ты без нее, а не твое милое, светлое личико? — предполагает Амур и тараторит, порхая и эмоционально жестикулируя руками. Стелла задумывается и понимает, что и в пикси заложен некий философ. — Я не хочу, чтобы он любил меня, Амур... — Может, он тоже не хотел влюбляться? Но любовь приходит неожиданно и все перед ней бессильны, даже Боги. Попробуй дать ему шанс... — Ты в своем уме, Амур?! — Стать твоим другом, — заканчивает пикси и улыбается. — Слушай свое сердце, Стелла, оно никогда не ошибается! Амур садится на колени своей феи и, обхватив ее лицо руками, прижимается к ней и прикрывает глаза, отдавая ей всё тепло, на которое только способна. В таком положении они сидят несколько минут, расслабившись, пока их не отвлекает резко распахнувшиеся двери. Амур вскрикивает и залетает за вазу, испугавшись, а Стелла вздрагивает, но с постели не поднимается, лишь взглянув заплаканными глазами на возникшего в дверном проеме четвертого всадника. — Почему ты заперлась, милая, решила показать мне свой характер? — совершенно спокойно интересуется Смерть и подходит к кровати, присаживаясь напротив феи. Та ежится и кладёт подбородок на колени, не поднимая на мужчину глаза. — Я узнал, что ты отказалась от еды и питья. Хочешь избавиться от меня самоубийством? Или мне наказать тех фрейлин, которые не смотрят за тобой должным образом? — Ты хочешь, чтобы я тебя полюбила, но при этом ты сам обращаешься со мной, как с пленницей, и вечно грубишь. Я – принцесса, я не привыкла к такому к себе отношению, — отвечает ему Стелла, на что всадник лишь понятливо кивает. — Во мне не заложена излишняя доброта, я не милостивый и не нежный. Но ты можешь быть уверена, что я никогда не позволю себе навредить тебе. Ты – единственное хорошее и светлое в моей жизни, я не прощу себе ту грубость, которую проявил к тебе. Ты в один прекрасный день полюбишь меня и поймёшь, что я готов ради тебя на всё, что я сделаю для тебя что угодно. Ты не знаешь, насколько моя любовь к тебе велика и как далеко она может зайти, — заканчивает пламенную речь всадник и ладонями цепляет подбородок феи, вынудив ее посмотреть на себя. — Если ты хочешь знать, то меня зовут Ризанд. — Людей, которых любишь, не заставляют плакать, — заявляет Стелла, поджав губы. — Моя любовь к тебе особенная, уникальная, своеобразная. Я сотру весь мир в порошок из-за одной твоей слезинки, я поставлю все живое на колени, если это сделает тебя счастливой. Ты ещё убедишься в моей любви и в том, что я не полюбил не только за привлекательную внешность, — Ризанд улыбается уголками губ и поднимается с места. — Я был груб с тобой. А теперь я хочу искупить свою вину. Пойдем, — он протягивает ей руку и смотрит властно сверху вниз. — Я устрою тебе встречу с твоей подругой и покажу один трюк. Янтарные глаза Стеллы вмиг загораются при упоминании подруги и это не может не заставить Ризанда улыбнуться. Он решил, определенно понял, что улыбка солнечной феи в тысячу раз красивее ее слёз. Стелла, желая встретиться с подругой, невольно кладёт ладонь в чужую и чувствует то тепло, что исходит от мужчины. Он слегка сжимает её ладонь и заставляет встать — та послушно поддаётся. В покои заходят Софи, Одетт и Лианна, которую явно вынудили находиться здесь, припомнив о желании господина. Ни первая, ни вторая не замечают, как сжимает болезненно платье Лианна и как печально она смотрит на то, как её возлюбленный как маленького дитя водит совершенно другую за руку. Стелла была красива, пожалуй, даже красивее всех фэйри их и её самой — она не рассматривала её в качестве соперницы, ведь знала, что и без всей этой нелепости проиграет. Она госпожа, а Стелла родилась сразу принцессой — с такими человек в здравом уме не тягается. — Вы показали госпоже телепорт? — задаёт вопрос Ризанд. Фрейлины отрицательно мотают головой. — Смотри, свет мой. Это не камин, а телепорт. Он нужен для того, чтобы ты могла свободно перемещаться по дворцам моих братьев. Они тщательно охраняются, поэтому ты не сможешь туда попасть, использовав свою магию. Стеллу не смутил большой и длинный камин, не смутил какой-то там телепорт. Её смутило лишь одно — почему охраняются дворца Богов? Разве всесильные существа нуждаются в защите? Нахмурившись, фея не могла понять, что вообще здесь творится, задумчиво уставившись на камин-телепорт. — Я и Морон должны проведать Эствуд, а вы покажите госпоже, как работает телепорт и приглядите за ней во дворце брата. И чтобы ни единая волосинка не упала с ее головы, — предупреждает Ризанд, а фрейлины испуганно кланяются. Он не задерживает взгляд на Лианне, лишь целует ладонь своей настоящей возлюбленной и в ту же секунду испаряется. — Вас успокоил сам господин, миледи, как это мило и романтично! — взвигивает от необъяснимой радости Одетт, но в тот же миг получает несильный удар локтем в бок от Софи. Та незаметно кивнула на молчаливую Лианну и Одетт, поджав губы, опускает взгляд виновато и решает помолчать. — Для быстрого перемещения из одной точки в другую мы используем телепорты, как вы свои порталы, — подойдя ближе к Стелле, объясняет ей Софи учтиво. — Это очень удобно и даже быстрее. Вы встаёте прямо посреди камина, называете тот пункт, который вам нужен, или думаете о нем, о его отличительных чертах, разницы как таковой нет. А после телепорт незамедлительно доставляет вас в желаемое место. Он особенный и неизменный тем, что телепорт невозможно сломать, он никогда не ошибается, читает ваши мысли и отчётливо распознает сказанное. Вот такие вот инновации, — улыбнулась фрейлина. — Текна бы это оценила, — с грустью в голосе шепчет Стелла, а после, смахнув влагу на своих глазах, возвращается к технологиям здешнего мира. Софи и Одетт первыми встают на камин не без улыбки на лице, чтобы наглядно продемонстрировать схему. Стелла узнает, что они направляются в место, называемое «Дворцом Ночи». Фрейлины четко выговаривают название желаемого места и в следующую секунду их окутывает зелёное пламя — они испаряются в одно мгновенье. Это выбивает из груди феи удивлённый вздох и Лианна, закатив глаза, следует примеру фрейлин и приглашает Стеллу в камин. Та встаёт на него неуверенно, мысленно отмечая, что привычные порталы гораздо лучше. Лианна ровным голосом называет нужный пункт и Стелла жмурится, когда зелёное пламя, что совсем не ощущается, их окутывает. А открыв глаза, она понимает, что находится уже не в своей комнате и что апартаменты сменились на не менее роскошные. Фрейлины встают позади феи, которая не знает, что делать и откуда искать подруг — однако ответ находится сам по себе. Видимо, кто-то или что-то уже оповестил здешних жителей о гостях. От служанки, мимо проходящей, они узнали, что Голода во дворце нет — он с господином Смертью. Зато Стеллу встречает возникшая из ниоткуда Муза, в просторной блузке и свободных штанов из бархата, напоминающий средневековый стиль. Завидев солнечную фею, Муза громко и счастливо взвигивает. Стелла никогда не думала, что может даже расплакаться от счастья увидеть одну из Винкс — она срывается на бег и Муза влетает в её объятия. Сзади нее возникают её фрейлины и те кивками приветствуют гостей. Подобно своим феям, Амур и Тьюн радостно воссоединяются. — О, Стелла, как я счастлива тебя видеть! Ты не представляешь, как я боялась вас больше не увидеть, как скучала по вам! Хоть одно знакомое лицо, подруга, теперь я спокойна, — с искренней радостью щебечет Муза, взяв фею за ладони. Её глаза ярко светились, а на губах стояла широкая счастливая улыбка. — Я тоже безумно рада вновь увидеть тебя, милая, с тобой всё в порядке? Всё хорошо? — беспокоится Стелла, а после проверяет фею на наличие травм под ее легкий смех. Она вновь прижимает подругу к себе и шепчет на её ухо. — Здесь творится что-то странное. Я не могу никому доверять, кроме вам. Но тут опеределенно что-то не так, я чувствую это. — Я заметила это, Стелла, — шепотом отвечает Муза, прижав подругу к себе за лопатки. — Мы должны узнать, что здесь происходит. Возможно, мы в опасности. — Не возможно, а скорее всего так и есть. Надо найти Блум и Флору, а после все вместе решить. — И без посторонних. Так Муза и Стелла договариваются. А после они спохватываются и решают представить своих фрейлин. Девушки кланяются двум госпожам всадников поочередно. — Они называют тебя «мисс»? Муза, повысь планку, — смеётся Стелла и слышит, как тихо хихикают сзади неё Софи и Одетт. — Ты ведь Богиня, в конце концов, или я не права? — В первую очередь, я принадлежу своему миру. Там я не аристократка голубых кровей и обращение ко мне «мисс» вполне уместно, — вскинув указательный палец вверх, терпеливо объясняет Муза, а после давит смешок. — На себя посмотри. Из «Ваше Высочество» перешла на скромное «миледи». — Что то, что другое подчёркивают мое величие и превосходство, — посмеивается Стелла, впервые за долгое время пошутив. — Что в этом, что в другом мире ты не меняешься, — подхватывает её смех Муза и не может не улыбнуться. Стелла и Муза решают воздержаться от экскурсии по дворцу последней, как бы фее солнца не были интересны условия жизни и личные апартаменты подруги. Вместо этого, они решают воспользоваться отсутствием Голода и их с братом занятостью, или, иными словами, действовать по-своему. Они поняли, что Голод и Смерть добры и снисходительны к ним, что ради них они готовы пойти на всё — это можно обернуть в преимущество, в исключительный плюс. Даже совершив одну глупость, это можно оправдать тем, что они никто иные, как жертвы, и им нужно время адаптироваться. И Стелла, и Муза были более чем уверены, что им простят малые шалости. Подруги решают встретиться с Блум и Флорой самостоятельно, ибо легче умереть, чем дождаться помощи всадников. — Нам нужно разделиться, я пойду к Блум, а ты отправишься к Флоре, — начинает Стелла, но её перебивает Муза. — Мне кажется, нам нельзя разделяться, — говорит Муза. — Сначала найдём Флору, а после отправимся к Блум. Вместе. Помнишь? — Хорошо, — согласившись, кивает Стелла и поворачивает голову к встрепенувшейся фрейлине. — Одетт, как называется дворец второго всадника? — Без разрешения вам нельзя разгуливать по дворцам всадников, это никому из них не понравится, — суровым и строгим голосом отрезает Лианна, не дав Одетт сказать. — Это идёт против правил и установленного закона, вам не даны такие полномочия и вседозволенность, миледи. — Я обращалась к тебе, Лианна? — не менее суровым тоном спрашивает Стелла, мгновенно изменившись в лице. Она выпрямилась и пронзительно посмотрела в чужие глаза, вспомнив, что во дворце Солярии никто ей слова поперёк сказать не мог. — Ты будешь молчать, пока я не дам тебе разрешение говорить. Одетт, — она вновь обращает внимание на замявшуюся девушку. — Как называется дворец второго всадника? — Тебе стоит быть помягче с этой фрейлиной, — тихо шепчет на ухо Стеллы Муза, имея ввиду замолчавшую, потупившую взгляд и явно недовольную Лианну. — Она бывшая любовница моего похитителя. — Оу, — Муза отступает назад и переводит взгляд на свою милую фрейлину. — Мелани, скажи мне название дворца второго всадника. Не испытывай терпение Стеллы, если она взорвётся, то и этот дворец полетит в воздух, как несчастная лаборатория Алфеи, — и, не сдержавшись, смеётся, пока шестеро служанок не понимают, что вообще такое эта Алфея. — Очень смешно, Муза, — передразнивает ее Стелла, закатив глаза. — Одетт, ради Дракона... — Дворец Крови, — синхронно восклицают две милые фрейлины. Стелла и Муза расплываются в довольных улыбках, Софи бьёт локтем в бок Одетт, Тереза хлопает себя по лбу, Роуз наступает на ногу Мелани и смотрит на нее испепеляющим взглядом. — Какое милое и заманчивое название, — язвит Муза. — На самом деле, это действительно опасно и противозаконно, — замявшись, говорит Роуз. — Одетт и Мелани слишком мягкие и не могут держать язык за зубами. Господины сначала спустят шкуру с нас, а потом... Будут злы на вас, — с дрожью в голосе заканчивает предложение. — Спустят шкуру с нас потому, что мы как ваши фрейлины дали клятву и обет в том, что будем слушаться и соглашаться во всем, ходить по пятам, всегда помогать, выручать в нужный момент и стать неотрывными компаньонами, — перечисляет Софи и обреченно вздыхает. — Мы не можем бросить вас, поэтому и нам придётся последовать за вами, миледи. — Пусть хоть лопнет от злости, я буду только рада, — закатывает глаза Стелла и берёт под руку фею музыки, направляясь к камину. — Давай поспешим, Муза, я хочу поскорее увидеть девочек и убедиться, что с ними всё хорошо. Я уверена, и они будут счастливы видеть нас, так давай скорее покончим с этим, пока монстры не вернулись. Стелла и Муза ступают на камин в сопровождении пикси и громко проговаривают название дворца, исчезнув с поля зрения вздохнувших фрейлин в одно мгновенье. — Чувствую, нам с ними будет трудно, — тихо произносит Тереза и качает головой. Переглянувшись, девушкам ничего не остаётся, кроме как послушно и преданно последовать за своими госпожами.

***

Холод. Мрак. Сырость. Темнота. Так охарактеризовали феи знаменитный Дворец Крови, принадлежащий второму всаднику апокалипсиса — Войне. Мрачный и слишком темный, выполненный в готическом стиле и до каждой плитки на полу пропахнувший кровью грешных и нет. Здесь не было ни намёка на какое-либо тепло, но несмотря на всю серость дворца, он оказался достаточно живым — это место полнилось разными слугами и людьми с улыбками на лице и сверкающими глазами, словно служить здесь им было в радость, в некое необъяснимое удовольствие. Они были загадочными и навевали странный ужас, феи почувствовали больше тёмные силы и тёмную энергию, нежели светлую и от этого поежились. В таких условиях милая и нежная Флора не могла выжить, да и если бы смогла, то с огромным трудом. Флора — хрупкий цветок, который нужно подпитывать добром, светом и теплотой. Она должна жить в более хороших условиях, как Стелла и Муза, ведь цветы гибнут без света. Блум выжила бы здесь, Стелла и Муза выжили бы здесь, но не Флора, что душой слабее их — а в этих темных и сырых апартаментах с мерзким запахом крови она потеряет себя, свою душу и желание жить. Флора чувствительнее их и хуже всех перенесла бы тёмную энергию, которой наполнено до краев это место. Фрейлины, возникшие сзади фей, тоже не рады этому месту, желая вернуться в свои уютные и тёплые дворцы. Однако Стелла и Муза твердо намерены увидеть Флору, поэтому решительно проходят вглубь. Они не знают этот дворец, мало того, они даже свой не успели запомнить — как найти цветочную фею, они понятия не имели, но воинственно брели по коридорам. Ответ находится сам по себе — в коридорах эхом раздаётся мужской голос, хриплый и немного страшный. — Так, так, так... — вероятно, он усмехнулся. — Кто это к нам пожаловал? Глупые и чересчур смелые феи прибыли к своей милой подруге? — с насмешкой интересуется голос. Стелла и Муза вздрагивают, но пытаются не показать этого. — Никто не учил вас тому, что без разрешения в чужие дома не врываются? — Мы хотим увидеть Флору! Где она? — ощутив, как Тьюн спряталась за ее спину, восклицает Муза. Амур же последовала примеру пикси. — Маленькие милые феи решили проведать свою очаровательную подругу, как трогательно, — перед феями возникает сам второй всадник, аловолосый и с хитрым выражением лица. — А что будет, если я откажу? Пойдёте против Бога и не побоитесь за свои тоненькие крылышки? — Перестань издеваться над ними, Огрон, ты как всегда в своем репертуаре, — возникает сзади уже знакомый голос. Обернувшись, феи видят приближающихся к ним Ризанда и Морона. Завидев их, Огрон расплывается в широкой ухмылке. — Боги, даже войны, должны быть милостивы, разве нет? — со смехом складывает руки на груди Голод. — Милостивы? Какое интересное выражение ты подобрал, братец. Ты должен признать, что пошёл на поводу своей милой феи, — не может не усмехнуться Огрон. — В том, что ты потерял контроль, нет ничего постыдного, братец. К твоему счастью, я не такой. — Именно поэтому запер свою Иную в башне как пленницу? — хмыкнув, спрашивает Ризанд. От его слов Стелла и Муза сглотнули и неестественно вздрогнули. — А она разве таковой не является? Слова Огрона повергли фей в неимоверную злость. Они гневно сжимали кулаки, а в глазах их пылал самый настоящий сокрушительный огонь — феи мало что могли сделать против Бога, но это не мешало им желать стереть с этого подлого выражения лица эту ненавистную ухмылку. — Мы чувствуем Чатту, — шепчет Амур на ухо Стеллы и та вынуждена сдержать колкость в себе, с ненавистью испепелив погано усмехающегося мужчину. Всадники ничего не говорили ему, что неудивительно: разве брат пойдет против брата ради какой-то там пленницы, которую они чистосердечно и искренне называли «своей любовью»? Стелла и Муза, источая ярость в чистом его проявлении, обходят мужчину и бросают на него презрительный взгляд. Пикси, ощутив энергию одной из них, улетают в известном им направлении, а феи спешат за ними, оставив позади взволновавшихся фрейлин и всадников, решившим им не мешать. Да и они сорвались на бег, желая поскорее убедиться в том, что Флора жива, здорова и невредима — в их души прокрался страх за её сохранность из-за слов Огрона. Разве их милая и чуткая подруга заслуживает того, чтобы быть запертой в башне как пленница? Феи бы хоть как-то поняли, если бы Стелла осталась взаперти из-за буйного характера, или Муза из-за колкого языка, но Флора — самый последний человек, который должен находиться в таком состоянии. Музе опеределенно было легче бежать из-за своих свободных брюк. Они сбились со счета и во времени, не зная, сколько уже так бежат — минуту или десять. Но в конце концов пикси останавливаются у длинной, тёмной и скрученной лестницы, ведущей наверх в ту самую башню. Здесь уже феи решают перевоплотиться, благодаря чему быстрее достигают желаемого места. Перед их вниманием предстаёт массивная сырая дверь, разделяющая их и большое помещение, в котором находилась Флора. Стелла, потеряв окончательно терпение, не церемонясь выбивает дверь своей световой сферой и феи с пикси залетают внутрь. Они готовились ко всему, но Флора, сидящая у окна, невольно заставила их сердца сжаться. В пыльном платье, в незавидных апартаментах, но в достаточно большом помещении, с малым количеством еды и воды — Флора выглядела измученно и устало. Она испуганно вскрикивает, когда дверь с грохотом открывается, и в шоке смотрит на вылетевших подруг. Чатта соображает быстрее и радостно обнимается с Амур и Тьюн. — Флора, — зовёт ее Муза и девушка будто бы просыпается от сна. — Девочки... Девочки, это правда вы?! — фея природы расплакалась от счастья и влетела в объятия подруг, почувствовав долгожданное тепло и капельку света. — Я не могу поверить глазам, вы живы! Но... Но как вы здесь оказались? Огрон пропустил вас? — Не называй имени этого чудовища, Флора, — морщится Стелла и оглядывает подругу на наличие травм. — Почему ты здесь заперта? Он обращается с тобой, как с пленницей? Он обидел тебя, Фло? Скажи мне, не молчи! — Нет, нет... Он поселил меня в хорошей комнате и предоставил хороших девушек в помощь, но я провинилась и он меня запер здесь... — еле связывая два слова, объясняет Флора и слабо улыбается. Глаза Стеллы округляются, а Муза теряет дар речи. — Провинилась?! Но чем? — шепотом спрашивает Муза, хлопая глазами. — Неважно, чем она «провинилась», он не имеет права наказывать ее и запирать! Бесчувственный нахал, деспот, как я хочу стереть его наглую морду в порошок! — забушевалась Стелла, яростно сжимая и разжимая кулаки. Флора берёт ее ладони в свои и тепло улыбается, успокаивая. — Я попыталась сбежать, чтобы найти вас. Он был в плохом распоряжении духа и принял поспешное решение. Я здесь недолго, он придёт и вызволит меня... — Ты в своем уме, Флора?! — перебив подругу, восклицает удивлённо Стелла. — Не могу поверить, что ты оправдываешь этого бездушного монстра! Что он с тобой сделал, милая, он промыл тебе мозги?! — Послушай, Стелла... — взяв лицо девушки в свои ладони, Флора мягко и внимательно на нее посмотрела. — Просидев здесь, я много что поняла. Эти всадники порождены из зла и хаоса, но в них есть и что-то хорошее, которое можно пробудить. Так и гласит природа: лишь любовью, а не силой, ты можешь вырастить растение. Нужно быть чуточку умнее, понимаешь? Если я буду относиться к Огрону с добротой и теплотой, он перестанет видеть во мне пленницу и станет более снисходительным. У меня получится это, я смогу исправить его и сделать из него хорошего! — по-детски наивно восклицает Флора, а Стелла и Муза не верят тому, что перед ними стоит их подруга. Как за несколько дней она так изменилась? — Нужно отвечать на зло добротой и тогда все будет хорошо. По-крайней мере это лучше, чем показывать характер и огрызаться. Они – Боги, мы с ними в любом случае не справимся. Поэтому... Я все для себя решила и приняла эту тактику. — То есть, ты сдаешься? — уточняет Муза. — А вы планировали бороться? — искренне спрашивает Флора, вопросительно на них посмотрев. — Ушам своим не верю... Я будто бы разговариваю с другим человеком, с клоном Флоры... Он точно промыл ей мозги, Муза! — Пожалуйста, поверьте в меня, девочки. Больше всего на свете я нуждаюсь в вашей помощи и поддержке, прошу вас, — почти умоляюще шепчет Флора и перед этим взглядом феи бессильны. — Если ты думаешь, что это правильно, то мы с тобой, милая, — сдавшись, слабо улыбается Стелла и сталкивается с благодарным взглядом подруги. — Но лично я не собираюсь идти на уступки и становится мягкой и шелковистой. Тот похититель ещё успеет пожалеть о том, что вообще выбрал меня! Я покажу ему, кто такая Стелла и что будет, если с ней связываться, — пошутив, чтобы разбавить ситуацию, солнечная фея подхватывает смех подруг, а после поджимает губы и заглушает боль в сердце от такого вида Флоры, которая несмотря на всю тьму вокруг себя продолжала улыбаться. Самая мягкая и нежная среди них досталась самому жестокому и бездушному — это верх несправедливости. — А где Блум? — с беспокойством спрашивает Флора, когда понимает, что среди них нет рыжеволосой макушки. — Мы со Стеллой сначала решили увидеть тебя, — отвечает ей Муза. — Идём с нами. К Блум. Флора с подругами и Чатта с пикси вот было направляются прочь из комнаты башни, как путь им перегродил возникший неожиданно второй всадник. Он, используя дверной проем как опору, сложил руки на груди и с некой строгостью посмотрел на фей. Если это ничуть не смутило Стеллу и Музу, то на Флору очень повлияло — фея вздрогнула, потупила взгляд и замялась, а Чатта, вечно веселая и общительная, вмиг изменилась. Стелла и Муза поняли — Огрон запугал и невинную пикси. — Куда-то собралась, милая? — изогнув бровь, интересуется всадник. — Знаешь, я всего лишь запер тебя здесь на один час, чтобы ты успокоилась и собралась с мыслями, а твои подруги уже считают меня извергом и тираном. В принципе, так и есть, но к тебе я просто не могу проявлять ту жестокость, которую я проявляю на поле боя. Прав я или твои подруги, цветок? Он смотрит пытливо, а Флора теряется, оставшись меж двух огней. Подруги были ей дороже и важнее в тысячу раз, но она знала, что гнев Огрона обрушится не на нее, а на Винкс. — Я не права, — отвечает Флора. Подруги улыбаются тому, как ловко она выкрутилась, и, видимо, Огрон тоже это оценил. — Я по натуре не лояльный, цветочек, но ради тебя я сверну горы и устраню, кого надо, — девушки не знали, был ли это намёк на них. — Если ты так хочешь, милая, я не буду к тебе жестоким. Не желаешь проявить ненужную отвагу и последовать примеру своих подруг, отправившись во дворец моего брата? Флора осторожно кивает и улыбается для пущей убедительности, а после переводит взгляд на подруг и словно глазами говорит, что её план и методы рабочие. Девушки проходят первыми, а Огрон следует за ними. Он обворожительно ухмыляется пикси, из-за чего те, пискнув от страха, спрятались каждая за своей феей. Дорога назад занимает меньше времени потому, что Огрон проводит их по более короткому пути, а феи вновь убеждаются, что его дворец чересчур мрачный и слишком сильно пахнет кровью. К ним подключается две фрейлины — одна бирюзоволосая со светлыми глазами, другая розоволосая с нефритовыми глазами. Они, как оказались, знакомы с фрейлинами Музы и Стеллы, мало того, Роуз и розоволосая девица оказываются кузинами. Первая представляет себя как Офелия, вторая — Хейзел. — Вы только поглядите, — сложив руки на груди, хмыкает Голод. — Семейная идиллия, Огрон? — Заткнись, братец, — без злости рявкнул Огрон. — Я чувствую, как мой дворец недоволен тем, что вы пожаловали со всей своей свитой. Дворец слишком полон людьми, это раздражает меня. — Тебя всё раздражает, такой же нежный, как своя фея, — язвит ему Морон, отчего Стелла и Муза, не сдержавшись, тихо смеются. Четвертый же всадник, поняв, что без его вмешательства братья передерутся друг с другом, за мгновенье ока перемещает их из Дворца Крови во Дворец Тьмы — дом первого всадника. Они оказываются в тронном зале известного и страшного Дворца Тьмы. Фрейлины послушно отступают назад, не желая ни во что вмешиваться, феи мотают головами и ищут взглядами огненную фею, параллельно изучая то место, в которое попали. Неопытных девушек встретили собственной персоной тьма, холод и сырость. Здесь, как и во дворце второго всадника, царствовал неизменный мрак, доминировали неприятные тёмные тона. Сырость возникала от того, что здесь не было ни света, ни тепла, ни каких-либо других положительных чувств. Даже слуги, мимо проходящие, словно не люди, а роботы. Здоровые, но немые, глухие и слепые — из них словно высосали всю жизнь, выпотрошили душу, заставили лишь телом верно и преданно служить, оставив в искалеченных оболочках лишь страх. Они — безликие, точно неживые, что доставляло немало ужаса на трёх фей, для которых свои апартаменты показались не более чем раем. Здесь словно время текло совсем по-другому и неправильно, холод заполнял каждый угол, каждый миллиметр дворца. Это тоже показалось для Стеллы и Музы настоящей несправедливостью — как можно поселить огненную, полную живого пламени фею в эти холодные, безжизненные стены, в серый и мрачный дворец? Это издевательство, это пытка в чистом его проявлении, что наглядно демонстрировало то, что Боги бывают и плохими. Перед ними возникает прекрасная девушка в богатом и одновременно скромном платье фиолетового цвета. Её темно-рыжие волосы заставили фей на миг подумать, что это сама Блум. Она поднимает глубинные зелёные очи и кланяется, сложив руки в замок спереди. Сдержанная, нечитаемая, сухое выражение лица — она приветствует всадников, которых уже успела запомнить при своем продолжительном опыте во Дворце Тьмы. — Госпожи, — она обращается к трем феям и почтительно склоняет голову. Голос её мелодичный и глубокий. — Меня зовут Каденс, я заправляющая этого дворца и личная фрейлина госпожи Блум. Рада была с вами познакомиться, для меня это большая честь, — с ощутимой искренностью говорит она. — Блум? Где она? Прошу, позови ее, Каденс, — спохватывается Флора, а глаза ее привычно загораются. Хейзел, стоящая далеко позади, приближается к ней и тихо шепчет на ухо. — Миледи, вы должны приказывать, а не просить, не то она не будет вас воспринимать вас всерьёз. Это закон, — с этими словами Хейзел отступает назад и присоединяется к остальным фрейлинам. — В мой дворец пожаловали братья, какой приятный сюрприз, — своей привычной манерой речи растягивает первый всадник, возникнув прямо посреди тронного зала. Он раскидывает руки в стороны и сдержанно хлопает по плечу Ризанда и Морона. — И захватили с собой своих фей, как одна большая дружная семья. Что послужило причиной вашего визита, мои драгоценные братья? — Твоя Иная, Валтор, — отвечает Морон легко. — Они хотят убедиться, что с их рыжей подругой всё хорошо. — Она более чем хорошо, так хорошо ей никогда не бывало, — плотоядно оскалившись, хмыкает Валтор. — Но раз они хотят убедиться, кто я такой, чтобы мешать им... Не так ли, братья? Каденс, поняв скрытый намек, кланяется и с невероятно ровной спиной удаляется. Несколько минут феи томятся от ожидания и напряжения, а Каденс словно провалилась под землю. Спустя какое-то времени Каденс наконец появляется, а за ней неспеша и тоже с неестественно прямой спиной плелась рыжеволосая фея в сопровождении зеленоволосой фрейлины Селины. Госпожа этого дворца, огненная фея, нешироко улыбается довольному чем-то Валтору и переводит внимательный взгляд на гостей, а в особенности посторонних девушек, которые смотрели на нее как на чудо света, что заставило ей непонимающе нахмуриться. Девушка остановилась и не двигалась, устремив недоуменный взгляд на Валтора, а после и на Каденс, которая взглядом её успокаивает. Одета была фея в королевское синее платье, и держала себя сдержанно и спокойно, как настоящая королева. — Блум! — восклицает ей Стелла счастливо и нетерпеливо, а после сокращает между ними расстояние и влетает в объятия подруги. Та не отвечала, лишь хмурилась недоумевающе, вопросительно посмотрев на Валтора и будто бы спрашивая, как ей на это реагировать. — О, Блум, ты не представляешь, как я скучала! Как мы о тебе волновались! Милая, с тобой всё хорошо? Блум, ради всего святого, почему ты молчишь?! — Извините, мы знакомы? Гром среди ясного неба. Как в замедленной съемке руки Стеллы опускаются, а сама она замирает, ошарашенно хлопая глазами. Муза отшатывается, как от огня, благо, к ней подбегают фрейлины. Флора поражённо ахает и цепенеет, уставившись округленными глазами и шевеля губами, как немая рыба. Даже остальные всадники удивились, не зная ни о чем подобном. Пикси переглядываются и пищат, но быстро замолкают и еле сдерживают слезы. Стелла остаётся стоять напротив Блум и поражённо хлопать глазами, не веря в происходящее. Блум, её лучшая подруга, сейчас смотрела на нее как на сумасшедшую, безумную девицу, постороннюю и чужую. Лишь тогда Стелла заметила, как действительно изменилась принцесса Домино — она смотрела как-то не так, не так, как раньше. Она была Блум и одновременно ею не была. То, как она держит себя, её эмоции и жесты — всё это кричало о том, что это совсем другой человек с внешностью Блум. У Стеллы в мгновенье заболело сердце, оно не ныло так сильно никогда — солнечная фея попятилась назад, а глаза её наполнились хрустальными слезами. Лианна знала, что от такого состояния феи она должна получить удовольствие, но почему-то она испытывала лишь сожаление — Софи и Одетт подбежали и заботливо придержали фею за локти, но Стелла отмахивается от них, как от мух. Все фрейлины отступают, зная, что им лучше не влезать. — Шутишь... Ты просто шутишь! Ты разыгрываешь нас, наша Блум любит всякие неуместные развлечения... — голос Стеллы переходит на отрешенный шепот. Она не чувствует, как с печалью смотрит на нее Ризанд. — Я что, похожа на шута? — сдержанно уточняет Блум, а Стелла не верит, что это говорит её подруга. — Блум... Блум, это мы... Это ведь мы, твои подруги, Винкс! Ты нас не помнишь? Блум, пожалуйста, если ты шутишь, то это не смешно! Посмотри на нас, ты действительно не узнаешь нас? — подбежав к рыжеволосой подруге и взяв её за локоть, пробует удачу Муза. Огненная фея сбрасывает руку Музы под довольный смешок Валтора. — А должна? — сузив глаза, невозмутимо и твердо спрашивает она. — Я лишь знаю то, что вы избранницы братьев моего любимого. Я – его невеста, его преданная возлюбленная Блум, госпожа этого дворца и хранительница Огня Дракона, силы, данной мне им же. Я помню свое прошлое, я знаю, кто я, знаю и то, что являюсь коренной фэйри этого мира, а вы – мне фактически никто, ибо вы из совершенно другого мира. И я убеждена, что не имею с вами ничего общего, — строго чеканит Блум и зло сверкает глазами, не слыша, как в это мгновение разбивается сердце её подруг. — Любимица? Невеста? Коренная фэйри? — от переизбытка эмоции Стелла смеётся, нервно и истерично. По её щекам покатились слёзы, которые она так и не сумела сдержать. — Нет! Нет, это не так! — кричит она и вновь подбегает к Блум. Подключается резко и отчего-то заволновавшийся Валтор, частично загородив собой негодующую Блум. — Ты – принцесса Домино, ты часть нашей команды, которую знают как Винкс. Ты не помнишь своих родителей? Орител и Марион, они ведь так любят и дорожат тобой! А приёмные родители? Майк и Ванесса, они вырастили тебя и воспитали! А Лейла... Ты не можешь забыть Лейлу! И Скай... Ты помнишь его, он твоя настоящая любовь, вы хотели... — Стелла не успевает закончить предложение из-за потока воздуха, прилетевшего в нее от рук Валтора. Солнечную фею отбросило назад, к ней, вскрикнув, подбежали подруги и фрейлины. Это стало последней каплей для четвертого всадника, который больше не мог не вмешиваться. — Любимый, нет! — удивлённо восклицает Блум. Что-то в ней переворачивается, она намеревается подойти к пострадавшей фее, но ее останавливает ладонь Селины на своем плече и предупреждающий взгляд Каденс. — Брат! — Ризанд замахивается, но вовремя останавливается, крепко сжав руку в кулак. — Если ты ещё раз посмеешь напасть на мою фею, то глубоко об этом пожалеешь. Слово всадника, — прорычал он сквозь сжатую челюсть. Огрон и Морон молча наблюдают за этой сценой. — Пойдёшь ради девки против собственного брата? — шипит в ответ Валтор, криво усмехнувшись. — Можно подумать, ты поступишь иначе, — скрипнул зубами Ризанд. — Даже при желании мы не можем пойти против друг друга, поэтому мне остаётся лишь предупредить тебя, Валтор, и сказать, что ты поступил неправильно, стерев память фее. — Я поступлю иначе, брат, у тебя не должно возникать никаких сомнений. Я не нуждаюсь ни в чьих советах и моралях, и тебе я советую не вмешиваться в мои дела с моей же невестой, — не остаётся в долгу Валтор. — Я не поддерживаю всё то, что заставляет плакать мою фею, — признается Ризанд. — И я непременно наказал бы тебя, если бы не любил и уважал тебя всего. Не потому, что это заложено во мне или мы связаны душами, а потому, что ты просто мой брат. — Я никогда не извиняюсь, но ты знаешь меня и понимаешь, что ты не нуждаешься в этом, — приближается к нему Валтор и ставит руку на его плечо, несильно сжав. — Братские чувства не поддаются объяснениям. И ты также знаешь то, что ты испытываешь ко мне, абсолютно взаимны. И это было чистой, искренней правдой. Они были созданы из одного элемента, они связаны душами и сердцами. Они есть друг у друга и испытывают вместе то, что люди называют «братской любовью». Валтор, не падкий к чувствам и совершенно хладнокровный, имеет сильнейшую эмоциональную привязанность к родным, кровным и духовным братьям. Это в них заложено, они это приобрели. Они без труда отдали бы жизнь друг за друга, несмотря на сущность Богов — эта была единственная любовь, которую бесчувственный Валтор и безжалостный Огрон безоговорочно признавали. — Блум... — внимание вновь обращено на рыжеволосую фею. К ней осторожно подходит Флора с отчётливой грустью и болью в глазах. — Пожалуйста, вспомни нас. Посмотри на меня, взгляни в мои глаза. Ты не можешь забыть всё. Нашу связь, наши совместные воспоминания невозможно забыть, я верю в это. Я знаю это! Твоя жизнь заложена у тебя внутри, никакой Бог не сможет лишить тебя её. Наша дружба, наша любовь друг к другу сильнее всякой темной и божественной магии. В один день ты это поймёшь и мы будем рядом с тобой, — Флора не выдерживает и всхлипывает, мгновенно закрыв глаза ладонями. Блум порывается с места, чтобы утешить ее, но вовремя останавливается, сжав ладонь. — Простите, но я правда не понимаю, о чем ты говоришь. О какой связи, о какой дружбе, о каких воспоминаниях... Я действительно не узнаю тебя, мне кажется, мы не встречались раньше, — с искренним сожалением в голосе отвечает Блум и потупляет взгляд. Флора шмыгает носом и поднимает на нее мягкий взгляд. — Всё... Всё хорошо, Блум. Воспоминания к тебе вернутся, всё встанет на свои места. Для всего требуется время, а мы не против подождать, — с дрожью в голосе говорит фея и ласково улыбается, а Блум убеждается, какой прекрасный и чистый душой человек стоит перед ним. — Извини, ты в порядке? — она аккуратно подходит к Стелле, игнорируя останавливающие жесты Каденс и Селины. Валтор решает не вмешиваться, действительно заинтересованный в том, чтобы узнать, сильнее ли его воздействие на девушку или любовь её подруг. — Я прошу прощения от имени своего любимого... Ты не сильно ушиблась? — выставив руки вперёд, с искренним беспокойством интересуется Блум. — Пожалуй, это прозвучит глупо, но... Ты кажешься мне знакомой. Будто моя душа подсказывает, что я знаю тебя, мое сердце тянется к тебе. Но это все конечно же бред... Валтор скрипит зубами и сжимает кулаки, а Стелла слабо улыбается уголками губ. Это её маленькая победа. Муза и Флора переглядываются, не сдерживая радостные улыбки. — Твоя душа не врёт, твое сердце не ошибается, — шепчет Стелла и смахивает с щек мокрые дорожки слёз, а после внезапно меняется в лице и спохватывается, испуганно захлопав глазами. — Текна... Где Текна?! — И Локетт! — раздаётся сзади голоски пикси и их копошение. — Блум, где маленькая розовая птичка, которая была с тобой? — взяв подругу за плечи, не менее встревоженно спрашивает Муза. Девушка хмурится, а после, словно что-то вспомнив, поворачивает голову к Валтору. Тот одобрительно кивает, будто бы давая разрешите и выражая свое одобрение. — Так её зовут Текна? Она ваша, она принадлежит вам? А я ведь говорила, что не знаю, как она оказалась рядом со мной и вела себя очень буйно, — принцесса Домино и представить не могла, что выражается о своей близкой подруге, с которой они прошли сквозь огонь и воду. — Селина, принеси ту птицу и маленькую фею не забудь захватить. Если честно, она успела извести меня, всё твердила о своём... Селина послушно удаляется и возвращается довольно таки быстро с большой клеткой, в которой, при виде подруг, разбушевалась маленькая птичка Текна, словно охраняющая лежащую в ней и спящую Локетт, на вид очень измученную и со слезами на глазах. От такой жестокости пикси впали в шок и гнев, а феи и не могли понять, как отреагировать на раненую птичку Текну. — Почему она выглядит болезненно и почему Локетт не просыпается? — шепотом спрашивает Муза отрешенно. У Флоры заболело сердце, а Стелла прикрыла глаза, не позволяя слезам покатиться по щекам от того, что Блум выглядела слишком равнодушной к своей пикси и, тем более, к Текне. — Ваша заколдованная безумная подруга атаковала меня и мне пришлось оттолкнуть ее, тем самым сломав ей крыло. Полно, вы ведь не будете жалеть это жалкое создание? — со смехом поведал им Валтор, растягивая каждое слово. — А заносчивую малышку я усыпил, не рассчитав силу и поспособствовав её падению. Она слишком знает и слишком много говорит, я не мог так рисковать. Флора выхватывает из рук Селины клетку и тихо шепчет Текне, даже в таком беспомощном состоянии желавшей защитить Блум, слова утешения. Муза разворачивается и подходит к Валтору, посмотрев на него со слезами на глазах снизу вверх. Все затаили дыхание, Стелла встала за спиной подруги и выглядела не менее гневно. — Бездушный, бесчувственный, бессердечный изверг... — шепчет Муза, глотая слезы и отмахиваясь от Морона. — Да как ты смеешь трогать их, как ты посмел стереть память Блум?! — раздаётся оглушительный звук пощёчины, от которой останавливается время. Фрейлины испуганно округляют глаза и еле удерживаются от обморока, пикси и Флора вздрагивают, Блум и Каденс дернулись, не менее пораженно ахнув. Даже всадники не ожидали подобного, знатно удивившись. Валтор звереет на глазах, его глаза наливаются кровью, тело до максимума напряжено, а руки сжимаются в кулаки. Фрейлины закрывают глаза и уши, желая не видеть весь этот хаос. Валтора, разгневанного и взбесившегося Бога, еле как удерживают Морон и Ризанд вместе взятые, пытается успокоить любимого и Блум. Стелла притягивает к себе Музу, абсолютно не раскаивающуюся, за плечи, чтобы тот не мог навредить ей. Флора прижимает к груди клетку и жмурится, желая избавиться от этого кошмара. Такие проклятия никто из них в жизни не слышал — лишь благодаря Огрону и его помощи всадники удерживают Валтора. — Валтор взбешен, он сокрушит всё вокруг. Возвращайтесь назад, феи, немедленно, — чеканит строго Ризанд и кивает фрейлинам. — Я не смогу забрать Текну и Локетт из-за Огрона, девочки, — виновато шепчет Флора и тихо извиняется у Текны. Та смотрит до безумия понимающими глазами. — Я заберу их и позабочусь о них, — решительно произносит Стелла и Флора передаёт солнечной фее клетку. — Но я не могу бросить Блум здесь, а если Валтор навредит ей?! — Я обещаю, что не навредит, — услышав ее, клянётся Ризанд. — А теперь возвращайся, живо! — Мы ещё встретимся, девочки, мы не прощаемся, — шепчет Стелла и улыбается слабо. — До скорой встречи, мои дорогие, я люблю вас. — Хорошо позаботься о Текне и Локетт, — наставляет ее Флора и обнимает подруг поочередно. — До встречи, девочки, берегите себя, — слегка рассеянно улыбается Муза и бросает последний взгляд на пылающего яростью Валтора. Фрейлины спохватываются и спешно, боясь и остерегаясь гнева господина, уводят каждые свою госпожу к телепорту. Спустя несколько минут они испаряются в одно мгновенье, так и не ощутив на себе печальный, последний взгляд болезненно выглядящей Блум.

***

«Я наконец вернула себе большую часть своих сил, которых мне хватит на великое восстание и легендарное завоевание всего мира» Пятая всадница, именуемая Страх, женщина невероятно страшная, жестокая и слишком амбициозная. Она не похожа на бывших злодеев, которым прислуживали Трикс, быть может потому, что она из другой цивилизации, с другим восприятием мира. Пятая всадница одновременно пугала, одновременно восхищала сестёр-ведьм — расчётливая и самоуверенная, она определенно добьется своих целей любыми путями и способами. В битве все методы хороши, постоянно говорила она, и не боялась быть подлой, запачкав руки по локоть в крови. Когда эта женщина в какой-то миг заявила, что обрела достаточное количество утерянных по неизвестным причинам сил, Трикс сразу поняли, что что-то намечается — и оказались, в конце концов, правы. Страх с пугающей радостью заявила, что теперь их ряды «пополнятся». Трикс же не могли понять, что имеет в виду женщина, но уже вскоре обо всём узнали, когда пятая всадница подняла их в час ночи и велела не оставать от нее. Измерение Омега, как обычно, пустовало — лишь пятая всадника вселяла в него хоть какую-то жизнь, а белая змея-хранительница почти что сталп ручной зверушкой женщины. Преступники, заточенные в ледниках и ледяных глыбах, с неподдельным ужасом наблюдали, как женщина, подобрав для себя тёмное и укромное место, принялась выполнять некий ритуал, который, по её словам, вернёт ей её преимущество. Она была добра сегодня и даже с довольством поведала сёстрам о том, что у неё имелись сторонники и что она собирается возродить своих самых приближенных людей, ибо Страх, как и ее братья, почти что Богиня. Трикс не были слишком рады перспективе заменить их, но Страх, почувствовав мысли сестёр, улыбнулась и утешила их тем, что ведьм никто не заменит и они останутся её преданными сторонниками. Колдующая и проводящая тёмный ритуал злая Богиня самое кошмарное и страшное зрелище для Трикс, которые и без того успели многое повидать и много где побывать. Они стояли в стороне и покорно не вмешивались, пока всадница выговаривала лишь ей известные слова на своем языке, что-то бросала в огонь и тряслась. Из нее лилась тёмная аура фиолетового цвета, злая и негативная энергетика, туман, взявшийся в ледовом царстве из ниоткуда, окружил её. Пятая всадница поднялась с места и зловеще улыбнулась, а в следующую минуту напротив неё появляется яркий и большой портал, так и зовущий к себе. Она уверенно в него входит, а Трикс поспевают следом. Место, в которое выкинул их портал, Трикс ни разу в жизни не видели и сразу ощутили энергию иной цивилизации, хоть они по-прежнему находились в своем мире. Это был разрушенный в пух и прах дворец — стены обломились, на полу валялись разбитые предметы и атрибуты, пахло кровью и сыростью. Пятая всадница без сожаления перешагивает трупы, вероятно, стражников, а ведьмы молча следуют за ней, оглядываясь и изучая старое место. Женщина идёт по длинному, холодному, забытому коридору до помещения впереди. — Где мы, моя госпожа? — осмеливается спросить Айси. — В месте, где меня сделали никчёмной. Где меня лишили сил, лишили верных людей. Мой старый дом, который они разрушили, — с слышимой ненавистью отвечает всадница. — Из-за того, что они напали на меня в момент, когда я была не готова, я потеряла свою мощь и теперь вынуждена, как жалкая ведьма, проводит ритуалы до того, пока мои силы полностью не восстановятся. Какое унижение, — шипит она и посохом ударяет шаткую стену, отчего та разваливается. — Но ничего страшного, никто и в ни в каком мире не может полностью лишь всадника его сил. Когда я верну утраченное, я стану всемогущей, всесильной и тогда посмотрим, кто посмеет меня остановить. Моя энергия вернётся ко мне не скоро, но когда настанет этот момент, я разрушу два мира и построю свой, новый, без изъянов и без капли света. Трикс переглядываются и ухмыляются, зная, что они и станут этого идеального, грандиозного, на их взгляд, будущего мира, новой империи пятой всадницы. Они достигают желаемого. Пятая всадница посохом распахивает массивные двери и их взгляду предстаёт более менее сохранившаяся, в былых временах великолепная и роскошная комната. Посреди помещения покоилось зеркало, на удивление, абсолютно невредимая, как новая и ярко сверкающая. Пятая всадница безумно смеётся с ощутимой радостью и, подлетев к зеркалу, неожиданно и с грохотом толкает предмет. — Восстаньте из небытия, мои верные слуги! Зеркало с оглушительным треском разбивается на мелкие осколки. Мгновенно из него льётся темный свет, который, после, переображается в силуэт человека. Взору сестёр, отпрянувшим от неожиданности, представлен появившийся из заколдованного зеркала высокий, стройный мужчина в чёрных одеяниях, с волосами чернее чем ночь и глазами глубже любой бездны. При виде него пятая всадница расплывается в широкой улыбке. Однако это, как оказалось не всё — из сгустка тёмной энергии сзади мужчины появляется и девушка. Невероятно прекрасная, её волосы природно чёрного и белого цветов, смешанных между собой. Глаза ее, пылающие, яркие и тёмные, наполнены безумством и радостью, губы, тонкие и насыщенные, растянулись в широкой улыбке. В слегка откровенном наряде, она производила впечатление роковой, расчётливой и амбициозной девицы. А после, заключительной тройкой, появляется будто бы неспеша старый, высокий и тощий, явно с возрастом мужчина в длинном фиолетовом халате и с слегка седыми волосами. Все они, счастливые воле и долгожданному освобождению, глубоко кланяться радостной пятой всаднице и улыбаются ей. — Моя прекрасная госпожа, безумно рад видеть вас снова. Вы всё также великолепно и величественно выглядите, — начинает черноволосый мужчина, ухмыльнувшись. — О, мой милый Деймон, не думала, что я буду тебе скучать, — смеётся сумасшедшим голосом пятая всадница, навевая на сестёр ужас. — Моя дорогая Морана, долговечность тебе только к лицу, совсем не постарела, — обратив внимание на девушку, восклицает пятая всадница эмоционально. — Мысли о вас и вашем возмездии грели мне душу, моя великолепная госпожа, — Морана кивает и ухмыляется широко, смотря преданными глазами. — Мы рождены, чтобы служить вам, поэтому ни одно испытание нас не возьмёт, моя госпожа, как бы они не пытались. — Седрик, — она обращается к недовольному магу. — Ты не счастлив видеть свою владычицу? Ты расстраиваешь меня, Седрик, или мне вернуть тебя обратно, как думаешь? — Ох, ну что вы, — совершенно не испугавшись, Седрик всё же кланяется и натянуто улыбается. — Наверное сейчас счастливее меня никого нет. Служить вам и телом, и душой – это то, о чем я и мечтать не мог, моя госпожа, — неизвестно, почувствовала ли колкость Седрика всадница или нет, однако она все же усмехается и смотрит без единой злости. — А кто эти барышни, моя госпожа? — с видимой заинтересованность блеснула дьявольскими омутами Морана, растягивая каждое слово. Сестры не знали, что за сущность стоит перед ними, поэтому решили не рисковать и пропустить наглость сквозь себя. — Мои приспешницы, которых я приобрела в этом мире. Такие же мои сторонники, как вы, которые заслуживают должного уважения и признания, — пятая всадница подходит к ведьмам и берёт за локоть Айси, пронзительно заглянув ей в глаза. — Видишь, какая я милосердная, какая я великодушная? Я не забываю о вас, моих верных служащих, в отличии от ваших предыдущих владельцев. Чем я не прекрасна, моя дорогая? — сестры не слепые, они видят, как ревностно сжала руки в кулаки Морана и как кладёт ладонь на её плечо Деймон, призывая к спокойствию. Седрик на всё это лишь закатывает глаза и не может понять, как он вообще оказался в этой группе. — Эти сильные ведьмы мои уши и глаза в этом слабом мире. Айси, мой информатор, Дарси, моя разведчица, и милая Сторми, моя посыльная. Вы обязаны познакомиться ближе и поладить, ведь с этого момента вы действуете вместе во имя моего господства. — Да, моя госпожа, — и бывшие, и нынешние сторонники всадницы кланяются и опускают голову. — Превосходно, — довольно ухмыляется она. — Вы, мои дорогие, — она обращается к сестрам. — Доложите мне обстановку во всем Магическом Измерении, а вы, — она переводит взгляд на освобождённых. — Готовьтесь к первой атаке так, как вы умеете. Совсем скоро мир узнает обо мне. Я отомщу своим братьям за то, что они сделали со мной.