Когда погасло солнце

Блум была не права. Тучи лишь сгустились. Директриса Фарагонда верно подметила то, что надвигается огромная, особенная беда, против которой будет сражаться целый мир. Природа, всезнающая и имеющая душу, знала обо всем с самого начала и всячески предупреждала человечество, но ее фея была слишком погружена в свои чувства, чтобы правильно понять ее и расслышать эти тихие, но этим же оглушительные крики, что та издавала каждую секунду, минуту и час. С расставания Флоры и Гелии, а после и Музы с Ривеном прошло несколько недель. Гелия вернулся на свою родину, Линфею, и, по словам принцессы Кристалл, нашёл неплохую работу при дворе, посвятив всего себя искусству и своей должности, быть может, этим заглушая плохие воспоминания. Ривен же затаил глубокую обиду на свою уже бывшую девушку — та первой бросила его, объяснив это тем, что устала от отношений, в которых отдача происходила лишь с ее стороны. Лишь тогда специалист понял свою ошибку, хоть и не желал признавать ее, но было слишком поздно — фея музыки уже покинула его и не была готова к новым отношениям, решив зацикливаться на учебе и собственном саморазвитии как волшебница. Подруги видели, что обеим одинаково трудно переносить разрыв, пусть они и безрезультатно пытались скрыть красные глаза, периодически опухающие от слёз по ночам. До недавних пор расставание двух подруг со своими парнями было единственное, что волновало Винкс — с появлением неизвестной напасти феи решили отложить проблемы в сторону и разобраться, что к чему. — Не волнуйтесь, Винкс, — тихо говорила им директриса Фарагонда безмятежным тоном. — Всё хорошо. Вы не должны ни о чем беспокоиться. Это был первый раз, когда девушки не поверили директрисе, у которой в голосе проскальзывала дрожь, а лёгкую тревожность и нечто, похожее на страх, на лице женщины увидел бы даже слепой. Они видели, как с особой нервозностью заламывала пальцы завуч Гризельда и как она отводила от них взгляд, опасаясь, что феи могут прочитать в нем то, чего она боялась. Остальные ученицы Алфеи ничего не подозревали и проживали прекрасную студенческую жизнь, но Винкс не были обычными и не только догадывались, но и знали, что директриса Фарагонда от них что-то скрывает. Да вот только сама пожилая волшебница говорить об этом не хотела и переводила тему в другое русло, незаметно поджимая губы и всей душой желая обезопасить юных воспитанниц. Преданная директрисе завуч Гризельда покорно молчала и лишь пожимала плечами, когда девушки расспрашивали ее о том, что происходит. Даже родители, которые обязаны быть в курсе, ни о чем не говорили, то ли от того, что, как и Винкс, были в неведении, то ли от того, что они разделяли позицию директрисы и молчали, желая разобраться во всем самостоятельно и тем самым обезопасить молодых фей. Второе девушки абсолютно не понимали — как спасительницы света и феи-хранительницы своих планет, они имели право знать, с чем на этот раз столкнулся волшебный мир. — Девочки, я чувствую, что что-то не так, — измеряя шагами гостиную их комнаты, говорит Блум. — У меня плохое предчувствие, оно возникает всегда, когда мы сталкиваемся с очередным злодеем. Я поговорила с родителями и они заверили меня, что все хорошо. Даже Дафна ничего мне не говорит! Это странно... — Я тоже переговорила с папочкой на днях, — делится с подругами сидящая на диване Стелла. — Он сказал, что на Солярии всё в порядке, но я ему не верю. Он выглядел каким-то взволнованным, да и голос у него как-то дрожал... Это действительно меня насторожило, — истерзала нижнюю губу от беспокойства фея солнца. — Набу вчера вызвали на Андрос, — заявляет Лейла и чувствует, как в поддерживающем жесте ее плечо сжимает Флора. — В срочном порядке. На моей планете что-то творится, а любимый не отвечает на мои звонки. Я волнуюсь, девочки... Я даже пыталась связаться с Трессой, чтобы узнать, как обстоят дела в подводном царстве, но не смогла. Все мои попытки связаться с Андросом безрезультатны. Да и в моем положении родители вряд ли меня в чем-то просветят, — положив руку на живот, шумно втягивает носом воздух Лейла. Ребенок — и радость, и кара. Флора лишь поджимает губы и решает помолчать, не желая сильнее тревожить подруг делами на Линфее. Принцесса Кристалл недавно отбыла на родину, не послушав директрису Фарагонду, за что ее и исключили. Родители чем-то напряжены, а Гелия впервые за долгое время связался с ней с единственной просьбой не покидать Алфею. Съедаемая беспокойством и непониманием, Флора послушала родителей и не смогла пойти против воли директрисы. А говорит об этом подругам нет надобности — у них и без того имеются собственные переживания касательно их родных планет. — Да и вообще, какой смысл от нас что-то скрывать?! — не выдерживает Муза витающего в воздухе напряжения и нервно поднимается на ноги, готовая сокрушить не комнату, но и весь свет. — Мы спасали этот мир от Трикс и их армии, от Даркара, чтоб его, от магов! И каково их отношение к нам теперь? Разве мы не заслуживаем знать то, что происходит во внешнем мире? В конце концов, мне слабо верится, что они на этот раз справятся без нашей помощи! — фея музыки гневно сжимала руки, глубоко оскорблённая такими недомолвками и несправедливостью к их стороне. — Не горячись, Муза, — как всегда спокойно осаждает ее Флора. Это фея могла понять мотивы каждого и отнестись с пониманием к каждому, что было ее и недостатком, и преимуществом. — Ты не думала, что таким образом нас хотят обезопасить? Защитить? — Защитить? — в сердцах и невероятно пылко произнесла Муза, сжав руки в кулачки. Блум устало потерла переносицу. — Винкс не нуждаются в защите! Нам не нужна такая милость, мы должны требовать справедливость! Если они хотят нас обезопасить, то нужно было думать, прежде чем отправлять нас к магам или жертвовать нами во благо мира! — Ты перегибаешь палку, Муза, — довольно строго проговорила Блум, выступив как лидер, а не как подруга. — Спасать мир – это наш выбор, наше решение и наше желание, никто не жертвовал и будет жертвовать нами. — Но факт остаётся фактом, — упрямо заявила Муза, зло сверкнув глазами. — Если есть тот, кто должен знать о происходящем в мире хаосе, а он происходит, то это должны быть мы! Измерение не справится без нас, — уже более спокойно добавляет она и устало плюхается на мягкий пуф. — Ты переоцениваешь нас, — не отлипая от странного гаджета в своих руках, пожимает плечами Текна. — В конце концов не стоит забывать, что мы пока ещё молодые феи, которым учиться да учиться. Мы помогли миру несколько раз, не спорю, но у нас тоже имеется грань, а у наших сил – пределы, — наконец подняв взгляд, фея технологий набирает в грудь побольше воздуха. — Что бы не делала мисс Фарагонда, делает она это ради нашего благополучия. Быть может, на этот раз мы тоже нуждаемся в защите? Надо думать логично и рационально, не поддаваясь эмоциям и чувствам. — Не думала, что когда-то буду восхищаться твоими словами, Текна, — слабо улыбнувшись, разбавляет ситуацию шуткой Стелла. — Я буду говорить это на постоянной основе: ты только не беспокойся слишком сильно, Лейла, — обращается она к принцессе Андроса. Та лишь кивает, хоть и понимает то, что не волноваться в нынешнем времени просто невозможно. — И что теперь будем делать? — тихо интересуется Флора. — Мы прождем несколько дней, — решает с позиции лидера Блум и знает, что с нею все согласятся. — А после будем действовать и узнаём обо всем сами, понравится это мисс Фарагонде или нет. — И вновь Винкс не могут жить без приключений... — покачав головой, негромко смеётся Стелла. В комнате подруг воцаряется тишина. Никто больше не находит тем для разговора, погруженный каждый в свои мысли и свои переживания.

***

Скрип старых половиц, тихий детский плач, смрад отчаяния и боли в воздухе, пропахшем лечебными травами и вонью убийственной болезни. Мрак окутал все вокруг, не давая невинным и беззащитным душам получить хоть каплю света и тепла, лишив их, вдобавок, надежды и веры, столь необходимых в темный, полный горя и боли, период. У душ, потрепанных и изуродованных тяжёлым временем, судеб, несчастных и беспомощных, отняли солнце, светящее над головой, все положительные чувства, такие как радость и счастье; стерли улыбку с лиц и смех с уст, посеяв лишь печаль и вечную тревогу в грудь, туда, где всё ещё билось ослабевшее сердце. — Мамочка, мне больно... — Потерпи, солнышко, всё пройдёт, — шепот отчаявшейся матери нарушил стоящую гробовую тишину в грязном домике. — Милый, принеси воду, пожалуйста! Нашей малышке снова плохо... — Не могу, дорогая, вода кончилась, — доносится ослабленный, дрогнувший голос беспомощного мужчины. — А на улицу, сама знаешь, выходить нельзя... Женщина прикрывает глаза и вздыхает глубоко-глубоко, всеми силами пытаясь не зарыдать от бессилия и отчаяния перед заразившейся от соседского мальчика дочерью, что корчилась на кроватки своей от боли невыносимой, съедающей малышку, беспомощную и бедную, заживо. Мать, что не в силах помочь собственному дитя, лишь наклоняется вперёд и касается губами лба, горячего как пламя, пытаясь забрать себе всю боль, что испытывала ее невинная дочь, и стараясь облегчить ее муки, которых ни она, ни другие жители страны не заслуживали. Женщина, беспомощная, но бесстрашная, не боится, что сама заразится чумой — болезнью страшной, уничтожающей, возникшей из ниоткуда и непонятно, за чьи грехи. Она напевает колыбельную и дрожит, пока девочка не успокаивается и не засыпает, измотанная болью и измученная постоянными страданиями. Лишь тогда мать позволяет себе слабость — льёт слёзы на волосы умирающей дочери и молит одного лишь Создателя прекратить это безумие. — Дэн доложил, что число скончавшихся от чумы на западе страны приблизилось к трём нулям, — возникший в дверном проёме мужчина с печалью взглянул на жену и дочь. Женщина не отреагировала на слова мужа, занятая лишь своим ребёнком. — Ни магия, ни старинные народные методы, ни современная медицина не помогают заражённым. Отойди от дочери, дорогая, не то ты тоже заболеешь, — мужчина сглотнул и приблизился к небольшому окну. На улице ни души, все, побоявшись нашествия болезни, спрятались в своих домах и запаслись всем необходимым на несколько месяцев вперёд. Эпидемия, возникшая в какой-то момент совершенно неожиданно, не щадила никого и забирала всех, невзирая на возраст, пол и положение. — Умерли муж и дети моей сестры, — вздохнув, вдруг делится с ней он. Безутешная мать поднимает на него взгляд, полный сожаления и горечи. — Она говорит, что эпидемия на Солярии беспощаднее, чем на Домино. Быть может, на то воля Великого Дракона... — Ты ведь знаешь, милый, моего брата? — слабым, безжизненным голосом шепчет женщина, уставившись в одну точку со слезами на глазах. — Он у тебя единственный, — улыбнувшись нешироко, кивает в подтверждении мужчина. — Командир соединённых сил Эраклиона, я помню, милая. А чего ж ты вдруг решила о нем заговорить? — Его жена передала мне, что он погиб в бою, — глотая горькие слёзы, сообщает женщина. — Пал смертью храбрых. Сражался как безумный до последнего, спиной прикрыл совсем юного парнишку и спас ему жизнь. Война на Эраклионе погубила его, — закрыв лицо руками, не сдержалась она, захлёбываясь в собственных слезах. Муж к ней не подошёл, лишь вздохнул тяжело и вновь устремил уставший взгляд на безжизненную улицу. — Когда закончится это безумие? Эта беда, взявшаяся из ниоткуда, — прикрывает глаза мужчина и чувствует, как колит болезненно в груди, области сердца. В ту же секунду на весь дом раздаётся болезненный вопль отчаянной матери, осознавшей, что ее ребенок больше не дышит и на просьбу открыть глаза не отвечает. Слабый, еле ощутимый ветерок проносится по пустой улице, но боль и горе с собой не забирает.

***

Спустя неделю — Этого я и боялась, Гризельда. В кабинете директрисы Алфеи собрались все главы других школ, намеревавшихся что-либо предпринять. Как бы олицетворяя настроения и состояние душ директоров, на небе сгустились тучи, не позволяя Солнцу осветить округу и вселить в людей не только свет, но и тепло. Учениц Алфеи Фарагонда по-прежнему держала в неведении, хоть и с каждой минутой держать это под контролем становилось лишь труднее. Спокойствию Гриффин, сидящей напротив, позавидовал бы любой, что не скажешь о Саладине, медленно и верно теряющему самообладание. Все преподаватели Алфеи находились в кабинете директрисы и все они думали лишь об одном — о хаосе, охватившем их мир. — Чума охватила Домино, Солярию и Линфею. Люди умирают как мухи, число зараженных превышают все нормы. Никто не может найти лекарство от этой болезни, народ паникует и боится, — говорит Гриффин и качает головой. Дальше, будто перенимая эстафету, продолжает Саладин. — На Эраклионе, Даймонде и Андросе проводятся боевые действия, идёт жестокая и кровопролитная война. Мирный народ страдает, умирают не только солдаты, но и невинные дети и женщины. Эраклион и Андрос дают отпор, а Даймонд практически захватили, — докладывает директор Красного Фонтана. — В Ромулеи, Мелодии и Зените воцарился голод. Люди не могут найти пропитание и даже идут на убийства за кусок чёрствого хлеба. Послав своего человека, я получила сведения, что голод в некоторых регионах Ромулеи настолько повышен, что люди от безысходности едят грызунов и даже трупов, — директриса школы бет и бывшая участница Команды света, Пеперозия, поморщилась и вздохнула, чувствуя, как тошнота подступает к горлу. Взяв себя в руки и собравшись с мыслями, директриса школы бет выпрямилась и стиснула зубы. — Меньше всего повезло планете Перла. Чума и голод возникли одновременно, из-за не заставила себя ждать война. Перла пала, народ почти вымер. Наша школа уже принесла соболезнования королевской семье. — Ученицы рвутся домой и не понимают, по какой причине мы задерживаем их на каникулах, — сложив руки на груди, говорит Палладиум. — Медленно поддаётся панике и Магикс. Столицу затронул голод, по моим предположением, так и до болезни не далеко. Единственной более менее безопасной планетой стал Мункир. Только люди там массово умирают по неизвестной причине и совершенно не ясно, от чего. Погибают и дети, и взрослые, и пожилые. Выдающиеся волшебники и маги своего времени лишь разводят руками и не знают, что вдруг случилось с измерением. Нам стоит признать, что мы бессильны, директриса Фарагонда, — профессору с трудом дались эти слова. Уизгис, Дю Фор и Авалон, стоявшие рядом, лишь вздохнули и вздрогнули. — Наши дальнейшие действия? — спрашивает кратко Кодаторта, используя стену как опору. — Больше нельзя держать учениц в неведении, мы должны спокойно им обо всем рассказать, — принимает решение директриса Фарагонда. — Особенно нужно быть осторожными с Винкс. Зная их, они пойдут в самое пекло. Такая жертва стоит слишком высокой цены. — Быть может, и стоит отправить их в самое пекло? — неожиданно предлагает Гриффин. — Это ведь ваши знаменитые ученицы, сильные и умные. Может они и найдут выход из этой ситуции, спасут мир, как и всегда. Им это не в первой, вдруг у Винкс все получится? — Вам говорить легко, Гриффин, это не ваши воспитанницы, — сдержанно отвечает мисс Фарагонда. — Но они не игрушки, жизнями которых мы можем так нецелесообразно распоряжаться. Они не груши для битья и я не могу каждый раз жертвовать ими во благо мира. Да, мои ученицы сами рвутся бой, но пора и мне защитить их, обезопасить и уберечь. Ведь, как никак, они тоже юные феи, почти что дети, — с директрисой согласились все преподаватели Алфеи. Гриффин на это лишь промолчала. — На сегодняшний момент Алфея единственное полностью безопасное место в Магическом Измерении за счёт действия древней и очень могущественной магии, оставленной ещё при жизни самой Мавиллы, — проговорил Саладин. — Я предлагаю, если вы не против, переселить специалистов в Алфею. Категорически нельзя отправлять их домой, а вместе с ученицами Алфеи их будет легче контролировать. — Я не против, Саладин, — отвечает ему директриса, слабо улыбнувшись. — А что скажете вы, Гриффин? Если я правильно помню, то две ваши ученицы из первого потока заразились чумой и были экстренно и тайно поселены в отдаленный реанимационный регион Магикса? Гриффин стушевалась и сжала челюсть. — Я подумаю над этим, Фарагонда, — не имея желания прибывать в Алфее долгое время и, возможно, на постоянной основе, ответила ведьма. — К тому же, откуда вы возьмёте пространство, чтобы совмещать фей, ведьм и специалистов? — При жизни директриса Мавилла обеспечила Алфее подземные проходы, которых я могу воздвигнуть, — объяснила ей пожилая волшебница. — Мест хватит с лихвой всем. Главное в это время наше единство и сплочённость. Истребить нас по одиночке проще простого, поэтому я предлагаю вам объединиться и действовать сообща. Директриса Гриффин лишь сдержанно кивнула. Не желая признавать, что она права, женщина была вынуждена покориться перспективе ютиться с феями. — А сейчас мы должны объяснить нашим ученикам положение дел и надеяться на их благоразумие, — кивнув в сторону преподавателей, директриса Фарагонда поднимается с места и этим показывает, что разговор окончен. Прежде чем осуществить задуманое, директриса, как и говорила, воздвигнула подземные построения из-под земли. Выглядели они как обычные стандартные башни и внутри ничуть не уступали по чистоте и комфорте самой школе, разве что имели тайные ходы в самые разные секторы — некоторые даже могли вывести и за территорию учебного заведения. Девушки, почувствовав то, как неистово содрогается под ними земля, с удивлением выбежали на улицу, а некоторые, в том числе и Винкс, выглянули из окна и ахнув, принялись рассматривать невиданные раньше конструкции. С помощью преподавателей директриса сооружила вокруг образовавшейся постройки большой и непроницаемый купол, опять же созданный благодаря древней магии Мавиллы и других бывших директоров. Ни чума, ни голод, ни война, ни смерть не могли коснуться Алфею — директриса Фарагонда могла это обеспечить. — Вы знали, что у нас под ногами имелось такое? — спросила Стелла у подруг. Те, выйдя наружу, восхитились тем, как величественно выглядели подземные башни школы. — Мисс Фарагонда удивляет, — хмыкнула в ответ Муза. Уизгис вывел оставшихся фей из школы, а профессор Палладиум громогласно объявил, что у директрисы есть к ним большое и очень важное объявление. Винкс удивлённо переглянулись, а после будто бы поняли, что Фарагонда наконец-то решила объяснить им то, что творилось во внешнем мире. Ученицы Алфеи собрались в одну большую толпу, профессора встали рядом с директрисой и выглядели небывало серьезно, Рокси же присоединилась к знакомым девушкам и с непониманием спросила у Блум, что вообще происходит. Их отвлёк голос директрисы, что звучал неутешительно взволнованно — словно поняв свою оплошность, женщина выпрямилась, взяла себя в руки и сменила тон на более твердый. — Дорогие ученицы Алфеи! Позвольте мне сделать объявление, пожалуй, самое важное в вашей жизни. Преподаватели с каждым произнесенным словом директрисы наблюдали за меняющимися эмоциями на лицах девушек. Пожилая волшебница до этого репетировала каждое свое предложение, пытаясь преподнести информацию воспитанницам как можно мягче. Она сглаживала острые углы и говорила все, как есть, ничего не утаивая и не приукрашивая, одновременно с этим пытаясь сделать свой тон твёрже и спокойнее — последнее, что Фарагонда могла себе позволить, так это показать свое волнение перед юными воспитанницами. Феи, молодые и пока ничего не смыслящие, с каждым словом удивлялись все больше, а после осознавали сказанное и как бы складывали два плюс два, поняв, что даже солнце в последнее время перестало светить ярко. А под конец юные феи взбунтовались, требуя у директрисы позволить им вернуться домой, но Фарагонда в ответ лишь призвала их вести себя осторожно, рассудительно и с умом, добавив, что никого из них этот магический барьер наружу не выпустит и никакие порталы против него не работают. А дальше некоторые осели на земли и залились горькими слезами, другие поддались ярости и гневу, последние — лишь глупо хлопали глазами и немо шевелили губами, не желая верить в происходящее. Больше всего протестовали принцессы своих планет, вероятно, чувствуя своим долгом быть в своих странах в столь ответственный момент. Фарагонда рассказала и о том, что вскоре прибудут ведьмы со специалистами — это лишь усилило негодование волшебниц. — Директриса Фарагонда! — закричала Блум и внимание женщины переметнулось к ней. — Однажды я лишилась своего дома, больше я не могу его потерять! Прошу вас, отпустите меня на Домино, я нужна своим родителям, сестре и народу! — дрожащие плечи Блум взяла в свои тёплые ладони Рокси, недавно связавшая со своим отцом. Лишь она могла быть уверенной, что вся эта беда не коснулась Земли. — При всем моем желании, дорогая Блум, — директриса взглянула на нее сочувственно и поджала сухие губы. — Вы должны простить меня, но я не буду рисковать вашей жизнью. Я не буду рисковать жизнями своих учениц, это моя обязанность как директора. — Чума на Солярии? — тихо шепнула Стелла. Её глаза наполнились слезами и это один из немногих случаев, когда она показывала свою слабость на людях. — Жители моей страны умирают и я не в силах ему помочь... А мама с папой? Вдруг с ними что-то случилось? А я... Я бессильна... Я вынуждена теплиться в школе, пока моя планета сражается против эпидемии, — принцесса Солярии оседает на землю и вовсе не боится осуждения. Слёзы катятся по её щекам, но она не обращает на это внимание. — Вот почему родители вызвали Набу на Андрос... — складывая два плюс два и пошатнувшись, шепчет отрешенно Лейла. — Им была нужна боевая сила... Мой мир, моя семья и любимый воюют, а что делаю я? Нет, нет, нет... Нельзя! Невозможно! Я должна быть на своей планете и в подводном мире, все мое семейство нуждается во мне! — фея волн воинственно сжимает кулаки и выпрямляется, стерев с лица мокрые дорожки. — Лейла, твой малыш... — выступив вперёд, Флора пытается остановить строптивую подругу, но принцесса Андроса отмахивается от нее, как от назойливой мухи. — К чёрту ребёнка! Сейчас для меня на первом месте мой мир. Моя семья, мой народ, Набу... Они важнее для меня, — Лейла порывается вперёд и вот было превращается, но её вовремя останавливает директриса Фарагонда, взяв за локоть. — Я запрещаю всем, в особенности вам, покидать стены школы! Этот барьер никогда не пропустит вас, стараясь, вы можете лишь навредить себе и ребёнку. Однако, как я вижу, вы не собираетесь успокаиваться, — женщина качает головой и тихо добавляет. — Простите меня, Лейла, но чтобы я не делала, всё лишь ради вашего блага. Ради блага моих девочек, моих учениц, которые до выпуска из школы под моей ответственностью, мод моим крылом, — директриса щелкает пальцами и в ту же минуту Лейла, потеряв сознание, падает. Её вовремя хватают директриса и Муза. — А вы, Муза, можете не волноваться насчёт отца. Он находится в безопасном регионе Магикса живой и совершенно здоровый. Как и ваши родители, Текна. О семьях моих учениц я узнаю из собственных источников. Муза облегчённо вздыхает и смотрит на директрису с благодарностью. Текна тоже успокаивается, услышав от женщины о благополучии своих родителей. Вместе они решают позаботиться о Лейле и, перекинув ее руки на плечи, отводят в больничное крыло. — А как мои родители, мисс Фарагонда? — заламывая пальцы, взволнованно спрашивает Флора. Она прикусывает губу, имя возлюбленного так и остаётся неозвученным. — С вашими родителями возникли кое-какие трудности, дорогая Флора, — директриса кладёт руку на плечо ученицы и замечает в ее глазах вспыхнувший страх за родных. — Они до последнего не желали оставлять Линфею, но мне удалось убедить их перебраться в Магикс. Они находятся рядом с отцом Музы и родителями Текны вместе с вашей сестрой. Чума не коснулась их благодаря медицинским знаниям вашей семьи, сохранявших меры предосторожности и соблюдавших необходимые правила, — женщина слабо улыбается, видя, как Флора, не терзаемая больше страхом и волнением, вздыхает облегчённо. — И ваш молодой человек... Гелия, если не ошибаюсь, — зная, что он тоже важен для девушки, упоминула о нем Фарагонда. — Тоже здоров и находится в Магиксе. Через несколько дней он должен перебраться в Красный Фонтан, так пожелал Саладин, — услышав о благополучии человека, которого не разлюбила, Флора благодарно улыбается директрисе. Кивнув, пожилая волшебница удаляется утешать остальных учениц наряду с остальными профессорами. — О, девочки... — Флора подбежала к Блум и Стелле, так и рвущимся за барьер. И если первую сдерживала Рокси, то вторая была предоставлена сама себе. — Не трогай меня, Фло, — отмахиваясь от феи природы, восклицает Стелла и поднимается на ноги, рвясь превратиться взлететь. Но у нее не получается из-за сильного эмоционального перенапряжения и она пошатывается, в конце упав в руки заботливой подруги. — Мой папа, моя мама... Я знаю, они остались на Солярии, они не оставили свой народ... Боже мой, я не могу так, я не могу! Я умру здесь от беспокойства, я ведь принцесса, я должна быть со своей семьей в такие тяжёлые времена... — Тише, тише, — Флора всхлипывает, не в силах видеть такое беспомощное состояние Стеллы. Такое беспомощное состояние Блум, которая не поддаётся Рокси. — Я уверена, с твоими родителями всё будет хорошо и... — А моему народу плохо и я ничего не могу поделать, — заплакав от бессилия и чувства жалости к самой себе, дрожит Стелла и не перестает шмыгать носом. — Я ужасная фея-хранительница! Отпусти меня, Флора, пусти... Я найду способ вырваться отсюда, если понадобится, я уничтожу этот никчёмный барьер и тогда... — Не надо утруждать себя словами, Стелла, — возникший словно из ниоткуда Палладиум слабо улыбается и садится на корточки. — Вы должны успокоиться и принять реальность, какой безжалостной она бы не была. В этом я вам помогу, — и, не дав девушке опомниться, он вливает в ее приоткрытый рот усыпляющее зелье из прозрачного флакона. Флора от неожиданности вдыхает, а Стелла мгновенно проваливается в сон, уронив голову на плечо цветочной феи. — Вот так, хорошо. Отдохните, Стелла, а я позабочусь о вашей подруге, — имея ввиду Блум, что не желает слушать Рокси, кивнул Палладиум. — Лишь бы с родителями Блум, Стеллы и Лейлы всё было хорошо... — тихо шепчет Флора и краем глаз замечает, как медленно прикрывает глаза Блум, всем телом заваливаясь на Рокси. Директриса Фарагонда с сожалением оглядывает своих учениц и шумно втягивает носом воздух. Солнце, кажись, больше и не покажется, лишив измерение света и тепла вовек.

***

Кругом — темнота, тело и нутро окутывает боль. Глаза, которых невыносимо трудно распахнуть, горят адским пламенем от слишком яркого света, окружающего со всех сторон. Во рту пересохло, а пошевелить конечностями оказывается невозможным, ибо тело, болезненно ноя, не слушается, не поддаётся командам мозга. В ушах протяжно звенит от неприятных голосов — мужских и женских, знакомых и одновременно нет, о чем-то спорящих, а после перешедших на осторожный шепот. Лишь спустя несколько минут невыносимых мук и страданий чувства поочередно отзываются — сначала возвращается возможность шевелить пальцами рук и ног, после — слышать полноценно. Лишь пока открыть глаза не получается, из-за чего то, что она пришла в себя, никто не замечает. Стелла пытается вздохнуть и прислушивается, теперь отчётливо различая голоса профессора Палладиума и подруг. — Вы не можете усыпить Лейлу и оставить ее в неведении, профессор Палладиум! — Муза, чей тон повысился на несколько октав, Стелла была уверена, воинственно сжала руки в кулаки. — Это, по-вашему, правильно и гуманно? Мы не позволим вам поступить так с ней! — Её родители связались с директрисой и сами предложили этот вариант. Лейла на данный момент думает не о себе и ребёнке, а о своем королевстве и мы не вправе ее за это осуждать, но тем не менее я лишь делаю то, что мне велено. Король и королева Андроса наказали нам усыпить Лейлу на время без вреда для ребенка, это не наше желание, но мы всё равно должны его исполнить, — пытался как можно спокойнее объяснить девушкам профессор Палладиум. — Это лишь разозлит и расстроит ее! Как вы не понимаете, что после того она возненавидит не только нас всех, но и невинного ребёнка? Она будет подавлена за то, что мы лишили её право выбора! — Текна проявляла стойкость и силу характера, яро отстаивая права беременной подруги. — Если Лейле нужно благополучие своего мира, а не ребёнок, то это – её право. Её выбор и её желание. Ни мы, ни вы, ни её родители не можем решать за нее, — вынесла окончательный вердикт Муза стальным голосом. Среди них не было Блум, отчего Стелла предположила, что она ещё в отключке, или, возможно, так же делает вид, что спит. — Мне кажется, что профессор Палладиум, мисс Фарагонда и её родители правы, — тихим голосом произнесла Флора. Послышались шаги, вероятно, фея природа подошла ближе к койке Лейлы. — Нельзя пренебрегать ребёнком, полноценной жизнью... Да и отпускать Лейлу в таком состоянии на Андрос нельзя, она ведь совсем себя не пожалеет, будет биться до конца. К тому же, на Андросе есть свои воины и Набу, они всё уладят... Лейле нужно беречь себя и ребёнка... — О, Флора! — простонала Муза. — Если бы Блум была в сознании, она бы всё решила! И Стелла бы нас тоже поддержала! Боже, почему всё так трудно... По щекам Стеллы покатились слёзы от собственной беспомощности и уязвимости. Вспомнив про свою планету и семью, она вздрогнула — её душу словно выпотрошили, сердце порезали на мелкие кусочки, а разум и вовсе затих, оставляя ее справляться с болью и переживаниями одной. Профессор Палладиум берёт свое. Мужчина помещает беременную девушку на специальную отдаленную койку и при помощи магии погружает ее в длительный, но беззаботный и безопасный для ребенка сон под негодование Музы, смирение Текны и тихие вздохи Флоры. К Стелле возвращается зрение, но она упорно делает вид, что спит, не желая мириться с кошмарной реальностью — её подругу усыпили, на её планете царит чума и родители в равной мере в опасности, а она вынуждена обессиленно торчать в стенах Алфеи, не имея возможность покинуть их. Слабая, больше не воинственная и немощная — и это ли та фея, что вместе с подругами противостояла сильнейшим врагам измерения? Эта ли та фея, чье имя уже легендарно и знаменито? Эта ли та фея, на которую возлагали надежды абсолютно все жители самых разных миров? Эта ли та фея, что в любом бою сражалась до последнего и в конечном итоге одерживала победу? Определенно, да. Если бы Трикс увидели такое их состояние, то засмеялись бы злорадно, удивляясь, что стало с первыми воительницами мира. Стелла, почувствовав слабость, вновь проваливается в тёмную бездну. Видимо, эффект зелья профессора. Сильные переживания слишком сильно измотали солнечную фею. Лидер клуба лежала на соседней койке. Её сон был беспокойным, тревожным — одна из лидирующих героинь света сейчас выглядела столь неправильно уязвимо. Как говорила Текна — и у них есть пределы и имеется грань. — Профессор Палладиум, — в дверном проёме возникла Рокси. Фея животных с беспокойством оглядела бессознательных подруг, а после вновь устремила взгляд на мужчину. — Мисс Фарагонда вызывает вас поприветствовать прибывших ведьм и специалистов во главе с их профессорами. Профессор кивает и, убедившись, что с феей волн всё в порядке, выходит из помещения вместе с Текной, решившей увидеть Тимми. Муза и Флора остаются стоять на своих местах и решают позаботиться о подругах — первая поспешила к Стелле, вторая к Блум. — Щеки Стеллы мокрые, — вполголоса говорит Муза и, намочив мягкую ткань в тазе с водой, расположенном на тумбочке, вытирает её лицо. — Она плакала во сне. — Блум хмурится и дышит неспокойно, — также тихо сообщает Флора, положив тёплую ладонь на лоб рыжеволосой подруги. Та лишь немного успокаивается. — Наверное, видит плохой сон. Тише, тише, Блум... — поджав губы, шепчет фея природы. — Я не представляю, какого им. Наши семьи в безопасности, а их... Они ведь принцессы и вероятно чувствуют из-за этого ответственность. Принцессы больше других думают о своих родных планетах, у них есть долг, и вместо того, чтобы быть рядом со своей семьёй в такое тяжёлое время, они заперты в Алфее и мучаются от кошмаров... У меня сердце разрывается, Муза... — Всё будет хорошо, Флора, — вздохнув глубоко, слабо улыбается Муза. — Всё непременно будет хорошо... — заверила фею природы девушка, хоть сама и пыталась поверить в свои же слова. Муза с Флорой просидели с Блум и Стеллой до нескольких часов, не желая оставлять их одних и быть рядом, когда они проснутся. Девушки так и не проснулись — за это время прибыли Скай и Брендон, поспешившие к своим возлюбленным. Доверив подруг им, Муза и Флора отлучились к мисс Фарагонде. — Блум! Блум, посмотри на меня... Я здесь, я здесь и больше никуда не уйду, — Скай выглядел откровенно паршиво. Усталость и беспокойство не только за любимую, но и за свою планету не давали ему никакого покоя. — Стелла, солнышко... — Брендон осторожно присел на то место, где сидела ранее Муза. — Принцесса, открой глаза, пожалуйста, взгляни на меня своими ясными глазами... Я обещаю, больше никто не причинит тебе боль, — специалист оставляет на лбу любимой еле ощутимый, совсем невесомый поцелуй. — Как думаешь, Скай, что теперь будет? Сам знаешь, как обстоят дела на Эраклионе... — Я не знаю, дружище, я правда не знаю, — вздохнул Скай и несильно сжал пальцами ладонь возлюбленной. — Теперь я должен защищать не только Эраклион, но и Блум. Мисс Фарагонда предупредила меня, что с этого момента мы должны заботиться о них и приглядывать за ними, чтобы они не наделали глупостей. Я надеюсь, что Винкс оправятся... В любом случае, мы здесь. — Ты прав, приятель, — кивнув, Брендон слабо улыбается. — Пока я здесь, никто не навредит тебе, принцесса. Ты у меня сильная и сама можешь за себя постоять, но тем не менее я больше не оставлю тебя одну. Мы вместе победим и эти тёмные времена, — специалист подносит ладонь Стеллы к своим губам и целует, прикрывая глаза. Лишь спокойное, еле слышимое дыхание Блум и Стеллы нарушают воцарившуюся гробовую тишину в помещении. Их сторожили, как верные возлюбленные, Скай и Брендон, погруженные каждый в свои мысли.

***

Специалисты, феи и ведьмы больше не учились и не посещали занятия — единственное, что от них требовалось, так это элементарно выжить и сосуществовать друг с другом. С этим они справлялись пока удачно — из-за обстоятельств во внешнем мире ни у фей, ни у ведьм не осталось сил на ругань и соревнования друг с другом. Специалисты же поселились в отдаленной части Алфеи и пересекались с ведьмами и феями лишь во время совместного времяпровождения — завтрака, обеда и ужина. Остальное время ученики были предоставлены сами себе и могли заняться, чем угодно, будь это развивать себя на тренировочном поле или библиотеке, будь попросту лить слезы и замыкаться в себе. — Мой дядя возможно заразился чумой. Мама проговорилась, но отец это отрицает, — отрешенно бормочет Стелла, не обращая внимание на книгу на своих коленях. Они с подругами уже пятые сутки торчали в библиотеке для того, чтобы узнать, что вообще, по какой причине или из-за кого происходит. Винкс, находящиеся кто где, замирают. Блум, что ближе всего к Стелле, молча сжимает ее ладонь, тем самым выражая поддержку. — В книгах ничего нет, — захлопнув очередную, устало взвыла Муза. Фея музыки медленно сползает по стеллажу и зарывается в колени, втягивая носом воздух, что столь сильно не доставал. — В книгах есть то, что касается нашего мира, — не согласившись с подругой, отрезает Флора и не менее устало оседает на пол. Они отказались от завтрака и пропустили обед, не чувствуя необходимость тратить время на еду, когда невинные люди на их родинах умирали с каждой минутой. — А ты считаешь, что чума, голод, война и смерть не касаются нашего мира? — скептически изогнув бровь, спрашивает Текна и ставит на место толстый фолиант. — Не считаю, а знаю, — отвечает ей Флора. — Природа умеет говорить и общаться. Она же меня предупреждает. Вы действительно не слышите зов и крики деревьев, растений, животных? — Я знаю лишь то, что солнце перестало ярко светить, — слабо улыбнувшись, произносит Стелла. — И то, что оно погаснет. В один день. — Моя сила огня дракона бессильна, — Блум прикрывает глаза и откидывается назад. — Впервые в жизни я чувствую себя настолько уязвимой и слабой. Девочки, я не знаю, что нам делать... Это тупик! — Вот тебе и легендарные Винкс, — положив руку на одно колено, хмыкает иронично фея музыки. — Знаменитые феи клуба Винкс не представляют, что делать с воцарившимся в мире хаосом! Да и стало нас на одного меньше... — Нам нужно развеяться, — решительно поднявшись на ноги, вдруг решает Стелла. Натягивает на лицо улыбку, слабую, ведь другую никак, и смотрит безмятежно, беззаботно, словно не у нее дядя заразился болезнью, от которой нет лекарства. Упрямо не желая показывать слабость и уязвимость, она делает вид, что всё хорошо, но каждый, сейчас находящийся рядом с ней, знал, что принцесса всего лишь ловко надела маску. — Идёмте, навестим парней. Нельзя изнурять себя, слабые и беззащитные мы не спасём мир. — Я согласна со Стеллой, — выравнивается с ней Блум, но, в отличии от нее, не улыбается. Беспокойство за недавно обретенных родителей и сестру никуда не ушло, но, изнуряясь, они действительно не могли помочь ни себе, ни миру. — Дадим себе немного передохнуть. — Я хочу остаться в библиотеке, — улыбалась Флора. — И помедитировать. Выйти на контакт с природой и спросить у нее всё, что она знает. Быть может, мы что-то узнаем... — Мне тоже нужно остаться в библиотеке, заодно помогу Флоре, — говорит Муза. — Вы идите. Встречаемся на этом же месте. — Как знаете, — кивает им Блум. — Мы ненадолго. Надеюсь, хоть вам чем-нибудь повезёт. Удачи, девочки, — с этими словами она, Стелла и Текна покидают библиотеку, оставляя Музу и Флору наедине. Атмосфера в стенах школы ощутимо изменилась — это был необратимый процесс. Раньше, преодолевая эти коридоры, каждая ученица чувствовала спокойствие и чувство безопасности, школа была наполнена лишь положительными, позитивными эмоциями и ассоциировалась с домом, где всегда тепло, хорошо и светло. Алфея была тем местом, где каждая юная фея могла найти себе не только новую семью, но и новые приключения, обрести знания и прекрасную студенческую жизнь. В этих стенах всегда звучали мелодичные, звонкие и громкие смеха, даже атаки тёмных сил на различных курсах не могли нарушить здешний уют и отнять покой школы. А сейчас... Сейчас, когда школу окружил купол, непробиваемый барьер, всё резко стало слишком тёмным, мрачным, холодным. Пропало спокойствие, пропал уют, пропали свет и тепло. Серые стены, сырой воздух, вечные печаль, грусть и отчаяние, парящие в воздухе — Алфея перестала быть отдушиной для многих юных фей. Больше не было той прекрасной школы из-за возникшего в мире апокалипсиса — свет превратился в тьму, тепло — в холод, а радость и счастье — в какофонию всех плохих чувств на свете. Ученицы тоже ходили понурые, подавленные, разбитые. Среди них было много принцесс, не имеющих возможность защитить свою планету, свое королевство. Среди них были бедные и несчастные девушки, чьи семьи пострадали от воцарившегося апокалипсиса. Они больше не разговаривали много, как раньше, их глаза больше не светились ярко, в них больше не было светлой искры и жажды жизни. Они замкнулись в себе и напоминали бездушных кукол — запертые в стенах и беспомощные, их съедала собственная слабость. Стелла, проходя мимо них, сумела разглядеть вдалеке стоящую Нову — сердце солнечной феи пропустило кульбит и почти перестало биться. Нова потеряла из-за чумы свою семью и старшая сестра, придворная фрейлина, осталась ее единственным родным человеком. Как принцесса Солярии, Стелла принесла свои соболезнования — та лишь посмотрела без осуждения, растянула губы в благодарности и упала в объятия, расплакавшись. Впервые Стелла почувствовала себя настолько никчёмной и жалкой. Наблюдавшая эту сцену Блум лишь тихо вздохнула и содрогнулась, представив, как лишилась только обретенной семьи. Планеты страдала, а их не было рядом. Больше всех страдала директриса Фарагонда, вынужденная принять такое непростое решение. Она видела муки своих воспитанниц и ничего не могла поделать — это было самое ужасное чувство в жизни пожилой волшебницы. — Специалисты, полагаю, на тренировочном поле, — говорит девушкам Блум и они направляются наружу. Огненная фея оказывается права — их парни изнуряли себя тренировками. У каждого был свой метод справляться со стрессом и если у фей это было торчать в библиотеке, то у специалистов это заглушать душевные боли и не дающие покой паршивые мысли физической активностью. Винкс замерли и не могли пошевелиться — такими агрессивными специалистов они видели впервые. Даже мягкотелый Тимми безжалостно дрался с соперником, больше его в два раза, вновь и вновь нанося удары. Быть может, таким образом они выплескивали то, что скопилось у них на душе. — Скай... — откликает любимого Блум и принц Эраклиона услышал её не с первого раза. Пожалев порядком избитого противника, парень выбрасывает голубой меч в сторону, тряпкой вытирает пот на лбу и медленной походкой подходит к огненной фее. — Ты не должна была это видеть, — говорит он хрипло и мгновенно присасывается к бутылке воды, заботливо подданной Тимми, который вскоре отлучается к Текне. — Как ты до изнеможения тренируешься и буквально не оставляешь живого места на теле противника? — Блум не осуждает, не упрекает, лишь улыбается слабо да проводит ладонью любовно по щеке возлюбленного. Тот выдыхает, прикрывает глаза и расслабляется, на мгновенье забывая о войне в родном королевстве. — Я всё понимаю, Скай. Просто будь чуточку мягче. — Я попытаюсь, любимая, — поцеловав тыльную сторону ладони Блум, произносит принц и выдавливает нечто похожее на улыбку. — Вы с Винкс не нашли выход из этой ситуации? Мисс Фарагонда по-прежнему не видит нужным просвещать вас в происходящем в полной мере? — интересуется он. — Она думает, что защищает нас, но это не так. Думаю, нам стоит признать, что даже Винкс на этот раз бессильны, и принять поражение, — поджав губы, улыбается Блум. — Кто-кто, только ты не должна терять боевой настрой. Ты первая героиня этого мира, если сдашься ты, то сдадутся все. Ты не должна терять веру в себя и Винкс, Блум. — Может быть ты и прав, Скай. Но давай пока что не будем говорить об этом, а просто прогуляемся. От тренировочного поля до столовой, — пытаясь разбавить ситуацию, фея пламени дракона не перестает улыбаться, а Скай, не смея ослушаться возлюбленную, следует за ней, сжимая пальцами ее тонкую теплую ладонь. Стелла остаётся стоять в стороне, наблюдая молча за тем, как Брендон выплескивает все свои эмоции на уже побитого старшекурсника. Она не решается привлечь его внимание, но специалист, заметив выделяющуюся среди серой гаммы светлую макушку, бросает в сторону большой зелёный меч и прощается с противником. Он подходит к ней, протягивает руку, которую фея солнца немедля хватает, и притягивает ее ближе к себе, заключая в объятия. Молча зарывается в её волосы, выдыхает родной яблочный аромат шампуня и успокаивается. Стелла прикрывает глаза и прислушивается к его тяжёлому, неровному дыханию — на душе становится невообразимо хорошо. — Ты молчишь, солнышко, — тишину между ними первым нарушает Брендон, отстранившись и пронзительно заглянув ей в глаза. — Раньше ты разговаривала без умолку. Честно, я по этому так соскучился. Моя болтливая принцесса, — он оставляет лёгкий поцелуй на её лбу и слабо улыбается. — Я не хочу молчать. Я хочу отвлечься от всего этого, — Стелла щекой прижимается к ладони специалиста и поджимает губы. — На моей планете чума, на твоей – война. Давай избавимся от плохих мыслей? Я расскажу тебе о новом платье своего любимого бренда, а ты о своих воинских шуточках. Идёт? — Идёт, принцесса, — прижав девушку к боку и взяв её за талию, Брендон направляет ее прочь из тренировочного поля. — Милый... — тихо зовёт его фея солнца. — Обещай мне, что ты всегда будешь рядом и этот хаос мы преодолеем вместе, — уронив голову на плечо специалиста, просит Стелла неожиданно, поддавшись бесконтрольным эмоциям. — Обещаю как твой парень и специалист, — не опешил сквайр. Губы Брендона растягиваются в ласковой, искренней улыбке, предназначенной лишь солнечной принцессе. — А после я сделаю тебе романтичное предложение на берегу белого мраморного моря Солярии. — Такое нельзя афишировать заранее, глупый! — восклицает звонко Стелла и смеётся, шуточно ударив специалиста в бок. — И я, конечно же, скажу тебе «да». — Ты устроишь нашу грандиозную свадьбу, с одобрением короля Радиуса или без, — продолжает мечтать Брендон. — Выберу нам самые стильные костюм и платье, а также дарую тебе титул полноправного короля, — хихикает Стелла. — Я стану его Величеством и мы будем править Солярией долго и счастливо, не забывая и о моем доме на Эраклионе. — А после мы передадим трон нашим детям и умрем в одной постели одновременно, — заключает Стелла и невольно улыбается. — Идеально, принцесса, — поцеловав фею солнца в висок, произносит специалист. — Я люблю тебя, Стелла. — Знаю, любимый, — тихо отвечает принцесса Солярии. — И я тебя тоже, — не заставляет себя долго ждать и искреннее, исходящее из самого сердца чистое любовное признание.

***

— Быстрее, сёстры! Торопитесь! Силуэты трёх молодых ведьм отражались в ледниках замерзших и обречённых на вечную мерзлоту преступников, чьи лица застыли в животном ужасе. Повсюду царствовал лишь беспощадный холод, заставляющий каждого, кто посетил это место хоть один раз, пожалеть о собственном существовании. Помимо холода каждый, не лишённый каких-либо чувств, мог без труда ощутить висящие в воздухе отчаяние, боль, и, в особенности, — страх. Самое могущественное в мире чувство, самая страшная в мире эмоция, подпитывающая силы зла мощной, невообразимой тёмной энергией. Единственное, что нарушало гробовую, мертвую тишину этого места были капли воды, стекающие по ледникам. Ведьмы, что не первый раз посещали этот мир, привычным образом ежались и совершенно не слышно бормотали себе под нос тихие ругательства. Даже лидер среди сестёр, Айси, обладающая силой льда, порой не могла вынести весь холод, царящий в этом месте — одна особенность измерении Омега. Ведьмы бродили достаточно долго. Каждый, кто бы увидел их, мог бы подумать, что они сами не знали, куда держали направление — обхватив плечи руками, они упрямо брели по известной и видимой лишь им дороге. Любой бы покрутил пальцем у виска — они снижались, определенно направлялись глубоко в недры Омеги, на верную гибель, прямиком в лапы смерти. Даже стражник измерения — белая змея — словно ослепла и оглохла, не нападала на ведьм, хоть и отчётливо почувствовала их присутствие. Ведьмы, словно что-то вспомнив, ускорились — наконец дойдя до желаемого места, они резко остановились и внезапно смиренно опустили головы. — Моя госпожа... — Я заждалась вас, Айси. Ведьмы поморщились от ледяного тона представшей перед ними женщины и невольно опустились на колени. Белая змея, та самая хранительница, мирно и спокойно лежала у ног загадочной женщины и дремала, не обращая никакого внимания на трёх сестёр. — Простите нас, о могущественная госпожа! — ледяную ведьму трудно было узнать – увидев их, Винкс бы лишь удивились да засмеялись. Потеряв собственное достоинство, сестры были вынуждены служить, ведь их отобрали избранными. — Мне нравится, каким тоном ты это произнесла, Айси. Мне нравится покорность, которую я чувствую и которой я питаюсь. Поднявшись с большого импровизированного ледяного трона с такими же ледяными шипами, женщина в ярком чёрном платье злорадно усмехнулась. Она была поистине прекрасна, даже ведьмы, обладающие невероятным эго, могли поклясться, что не видели женщины более красивой и могущественной, чем она — высокая, стройная с подобающими формами, невероятно харизматичная. Чёрное платье открывало вид на ярко выраженные ключицы и облегало тонкую талию и полную грудь. Волосы, объемные и блестящие, собраны в высокую, аккуратную прическу, на них сверкала золотая корона. Шею обхватывало жемчужное ожерелье, в руках она держала магический посох, помогающий ей использовать свою силу в полной мере. Молодая женщина потеряла часть своих сил и не могла действовать свободно, вынуждено прячась в измерении Омега — лучшем убежище для таких, как она. Ведьмы были удивлены — если потеряв силы, она уже вселяла в них страх и была такой могучей, то какой она станет, вернув их? — Моя силы восстанавливаются и я чувствую это, — шипит молодая женщина и подходит к леднику, в котором мгновенно появляется картинка. — Но я ещё недостаточно сильна чтобы противостоять им. Я недостаточно могущественна, мне нужно время. Вы, Трикс, будете моими ушами и глазами, — обратившись к сестрам, властно велит она. — Да, моя госпожа, — кланяется ей Дарси. — Как пожелаете, моя госпожа, — следует ее примеру Сторми. — Мы рады служить вам, моя госпожа, — заключает Айси, подставив руку к сердцу. — Славно, — ухмыляется женщина и сжимает ладонь в воздухе перед собой. — Я отомщу им за все то, что они сделали со мной. Я превращу их жизнь в ад, я сделаю так, чтобы миром правила тьма. Правил страх. Они пожалеют о своих грехах и на коленях будут просить у меня прощения. Милости и пощады. Измерение Омега сотрясает злорадный смех и Трикс невольно вздрагивают — эта женщина являлась чистого рода безумием и воплощением сверхъестественной силы. Волшебный мир ошибается, полагая, что видел всё, и не догадывается, что сильнейшая буря только надвигается, а настоящий хаос лишь впереди.