поворот налево

Главная опасность Сазанами Хакури заключается в том, что он очень быстр. Мимо Тихиро стремительно проносится молния, и он резко оборачивается, когда Хакури оказывается позади него. Приходится вывернуться, чтобы хоть как-то заблокировать удар; звенит сталь, и они смотрят друг на друга — Хакури давит клинок вперед, чтобы порезать Тихиро спину, а тот, держа меч обратным хватом за спиной, пытается не дат ему двинуться прочь. Это длится недолго; Хакури резко отпрыгивает назад, когда его чуть не сбивает с ног мощный залп «Погребения». Соя тоже тут как тут; может, он уже и не тот боец, каким был до этого, но сноровку так просто не потерять. Тихиро швыряет ему вакидзаси, и Соя хватает его на лету, после чего сходится с Хакури в клинче. Последний должен быть сильнее, но его сковывает страх; в ужасе он смотрит на старшего брата, который нависает над ним тенью, напоминая о пережитом. Тихиро должно быть жаль его. Но Тихиро нужна победа. Ему нужен клинок, ему нужно спасти Шаль, которая каким-то образом вырвалась из клетки. Может, этому поспособствовал Соя. Какая в самом деле разница? Главное — это одолеть Хакури. Все остальное Тихиро не волнует. Иногда нужно пренебречь моралью ради высшей цели… Всеобщего блага… Жертва Сазанами Хакури — ради всей нации. Хакури в ужасе смотрит на Сою, когда тот вынуждает того сделать шаг (один, два) назад, после чего шипит, наконец давая выход всей той желчи, что копилась в нем так долго, так долго томилась, словно в запертом ящике Пандоры, и вот, наконец, вырвалось, давая волю обиженному старшему сыну выплеснуть все негодование на младшего брата: — Ты действительно думал, что я так просто дам тебе уйти после того, что ты сделал?! Обычно уверенный в себе и страшный наследник семьи Сазанами (владелец двух чародейств; новый носитель магического клинка) выглядит робким котенком, на которого набросилась разъяренная псина. Он сглатывает, и Тихиро понимает — собирает волю в кулак. Нельзя этого допустить. Чем хуже ментальное состояние противника, тем проще будет его одолеть. Потому Тихиро пытается ударить Хакури; в последний момент тот замечает это, и, прежде, чем ему будет нанесена рана пострашнее пореза на руке, растворяется в воздухе. Опять ушел в свою «Кладовку». В следующее мгновение он появляется рядом, «Пронзающее Облако» сверкает молнией, и Тихиро хватает Сою за шкирку, утаскивая его подальше от ореола света, который позже обратился в столп электричества, испепеливший все, что было в том месте. Несмотря на свои умения, против двух противников даже Сазанами Хакури драться сложно. Тихиро не удивлен. Опыта с мечом у него больше, чем у Хакури; а Соя — источник старой травмы. Вдвоем они — худшие из возможных противников для Хакури, и пусть у Тихиро нет одной руки, и пусть у Сои сил осталось не так много, они все равно могут обеспечить ему весьма и весьма большие проблемы. Они вдвоем снова бросаются на него; происходит короткая драка, и они начинают теснить Хакури к краю. Хорошо было бы попытаться найти тут «Истинный Удар», но у Тихиро нет времени на то, чтобы отвлекаться. Когда Соя сбивает Хакури с ног, отчего тот откатывается в сторону, Тихиро бросается на него и пытается обезглавить. В последний момент Хакури выставляет клинок перед своей глоткой, не давая лишить себя головы, но часть его косички становится жертвой столь резкому выпаду — но Хакури будто бы все равно. Он угрюмо смотрит Тихиро в глаза, будто преданный. Тихиро замечает, что молнии с меча перебегают на его тело. Он решил «покрыть» себя электричеством?.. Следующая атака происходит мгновенно; Тихиро резко пинают в живот, отчего он теряет равновесие и падает назад, а потом Хакури стрелой оказывается рядом с Соей. Он замахивается мечом, но Соя быстрее использует свое погребение. Две атаки срабатывают не так. как было задумано; Тихиро поднимается на ноги и видит, что через грудь Сои тянется неглубокий порез, а Хакури отплевывает кровь. Пора что-то решать. Найти Кагари Хиюки легко; бывший коллега довольно умело ее описывает — больше похожа на черную тонкую кошку, глаза горят, а еще каблучища… Каблуки у нее и правда зачетные, Сиба оценил. Будь он на десяток лет помладше, а она — наоборот, постарше, может, он бы попытался за ней приударить, но сейчас она больно молода для такого, да и, признаться, не лучшее это место для флирта. Сиба отыскивает ее в коридоре, когда сбегает из аукционного зала. Он уверен, что скоро за ним придут Тамаки и Энджи, эти двое явно не дадут жертве так быстро ускользнуть. Поиграть с ними в кошки-мышки можно, но Сиба чувствует, что даже он начинает доходить до своего предела. Скоро и от него толку не будет. Он слышал про Хиюки от Азами. Новичок с разрушительной силой. Когда они встречаются в коридоре, а потом Сиба коротко представляется и задает свой коронный вопрос, Кагари Хиюки пристально глядит на него, будто оценивая, правду ли он сказал. Щурит глаза в слегка угрожающей манере. От нее грозит человеком, который добровольно полезет в проблемы лишь для того, чтобы принести справедливость и прочую чушь, которой так любят бахвалиться детишки. Может, он выглядит настолько хреново, что Хиюки ему верит. Или, что более вероятно, ей написал смску бывший коллега. — Я только за, — честно признается она. — Но это может грозить проблемами моему начальству. — Поверь, просто так мы с Сазанами не разойдемся, — настаивает Сиба, оглядываясь назад. «Тоу» пока что не идут за его головой. — Скорее всего тут все полетит к чертям собачьим. Я так понимаю, тебе нужен весомый аргумент, чтобы утереть нос старикашкам в руководстве. Хиюки выразительно на него смотрит, и Сиба вздыхает. Ну, ему не хотелось делать этого, но они с Тихиро и так светились везде, где только можно… Не зря же все те слухи поползли… Он пыхтит, проводит рукой по волосам, зачесывая их назад — все в бетонной крошке — а потом сквозь зубы проговаривает: — Тут три магических меча. Из семи. — Клинков же всего шесть. — Седьмой, до этого не раскрытый обществу, принадлежит наемнику по кличке «Золотая Рыбка». В этот раз Хиюки смотрит на него с подозрением. — Вы подельники, да? Зачем ты сдаешь товарища? — Я его не сдаю. Он пытается забрать оба меча, чтобы гражданские не пострадали. Но я даю тебе повод, как отмазаться от руководства, если они начнут до тебя докапываться, мол, почему ты решила действовать без приказа в такой ситуации, где вы с Сазанами на ножах. Поверь мне, — он фыркает, — я знаю, как они работают. И этот аргумент сработает идеально. Впрочем, долго ответа ждать ему не приходится; Хиюки и самой явно не особо нужен повод, чтобы действовать, потому она кивает и протягивает Сибе руку; вдвоем они телепортируются все туда же — под крышу аукционного зала. Кровь из носа начинает идти активней, и Хиюки смотрит на него с легким сочувствием, после чего достает из кармана носовой платок. Ой, миллионы благодарностей. — Совсем расклеился, старик? — потом глядит вниз, на сцену. — Вижу, ты проделал много работы. Все тщетно? — У него две цепные псины здесь, возможность телепортироваться в свое подпространство и менять себя на иллюзию, а еще сынок-аномалия, у которого помимо одного из трех клинков тут два чародейства. Полный фарш. — И какой у тебя план? — Он ассистирует наследничку. Последним занят «Золотая Рыбка» и перебежчик из клана на нашей стороне. Надо избавиться от них по отдельности. Смерть Сазанами Кьеры не повлияет на «Кладовку», потому нам это на руку. Патриарх — первоначальная цель. Но его сложно ранить. Что только не сделаешь, чтобы помочь Тихиро… Хиюки цокает языком. Они вдвоем поднимают глаза, когда их, засеченных, наконец нагоняют; Энджи и Тамаки выглядят так, будто их уже утомило играть в кошки-мышки. Сиба сжимает платок у носа, но потом вскидывает бровь, когда вперед выступает Хиюки. Вокруг ее руки образовывается очертание костяного кулака, объятого пламенем. Это и есть та самая ее способность, на которую делают столь большую ставку «Камунаби»? Нечто равное по силе магическому клинку. Она хрустит шеей. — Переведи дух. Потом займемся патриархом, а следом — выманим наследничка. Они не дают Хакури ни минуты передышки, атакуют его один за другим, работая в паре, словно превосходно смазанная машина, словно они вдвоем с Соей знают друг друга уже столько лет… Причина, скорее всего, невероятно проста: Соя всегда работал в команде, потому что «Тоу» всегда были четверкой, и он просто подстроился под стиль Тихиро. Соя осторожничает настолько, насколько может — он не использует силу слишком часто, в основном атакуя одолженным ему вакидзаси. С оружием он обращается неплохо, где-то на уровне Хакури, может — чуть-чуть получше. Скорее всего дело в том, что Хакури всегда полагался на два своих чародейства (справедливо, впрочем). Ему приходится отбивать атаки с двух фронтов. Тихиро движется быстро, когда атакует его, то Хакури отбивается мечом, но в следующую же минуту появляется Соя. Становятся заметней ошибки. Хакури нервничает. Тихиро же понимает, что левая рука начинает болеть — слишком долго он использует «Золотой». Если он потеряет возможность двигать пальцами, то придется драться зубами, потому что ничего иного у него и не остается. Он резко распахивает глаза, когда Хакури бьет клинком Сою, а потом использует «Погребение» против него — задевает по касательной, лишь чуть. Глазная повязка слетает с лица. Вот теперь это начинает раздражать. Когда они вдвоем бьют Хакури одновременно, атаку «Небесной Бездны» он отбивает «Пронзающим Облаком», а вот вакидзаси Сои останавливает рукой. Хакури рычит, словно загнанный в угол зверь. По пальцам мгновенно начинает течь кровь; только сейчас, вблизи, Тихиро видит, как много шрамов у него на руках. Хакури явно в замешательстве, что ему делать, но больше — из-за Сои, и тот собирает последние силы в кулак, чтобы использовать свое чародейство — ведь у него еще есть свободная рука, а Хакури больше нечем защищаться. Нулевое расстояние и «Погребение» в голову — не то, чего ждет Сазанами Хакури. Да и сам Тихиро, если честно. Потому, когда Соя использует это, а Хакури со вскриком падает на землю, просто впечатанный в нее мощным залпом — он мгновенно теряет сознание, из его носа хлещет кровь. Мгновение Тихиро смотрит на него, не веря, что им удалось одолеть его (хотя рано еще радоваться), но он отвлекается в тот момент, когда рядом с ним кровью закашливается Соя. Он упирается руками в колени, мгновенно побелевший, словно полотно, тяжело дышит. Кажется, он достиг предела, который ему подарила Шаль. Главное, что им удалось одолеть Хакури… Да, пожалуй. Тихиро хватает его за руку, когда Соя пошатывается, помогает ему выпрямиться. Они смотрят друг другу в глаза. У Сои они слезятся. Можно было бы порадоваться за столь долгожданную месть, только цель у него дурная. Но Тихиро наплевать. — Нацепи на него браслет, чтобы не использовал чародейство, — говорит он, наклоняясь за «Пронзающим Облаком». — Затем мы его свяжем, а ты покажешь, где тут может быть меч. — Да. Момент. При всем своем безумии Соя может отвечать нормально… Видимо, Хакури — это какая-то особо больная тема. Тихиро не хочется в это углубляться. Он наблюдает краем глаза за тем, как Соя связывает младшему брату руки, вешая на них ограничивающие амулеты, а затем убирает катану в ножны. С одной рукой неудобно. Ничего. Сегодня он вернет целых два клинка из шести. Хорошее начало после трех бесполезно потраченных лет. Он тянет руку к «Пронзающего Облака» — красивому белому клинку, обезображенному кровью. Отец создал это оружие, чтобы подарить им победу. Мир на земле. Теперь же злодеи сначала отдали его в руки убийце, а потом тот перешел к Сазанами Хакури. Ему вспоминаются слова Шаль. Про то, что Хакури сразу ей поверил. Помог. Хакури — ее первый друг. Наследник ужасающей семьи, но в душе — мальчик, от которого все отвернулись. Соя издевался над ним. Соя — его мучитель. Пальцы Тихиро смыкаются на рукояти… пытаются, но меч вдруг погружается в землю. Не он один — Хакури тоже, словно его спонтанно пожирает земля. Соя пытается схватиться за него, но не успевает и резко отдергивает руку, чтобы ему не отрезало пальцы, после чего выпрямляется и отшатывается к Тихиро. Едва слышно он шепчет: — Отец здесь. Сазанами Кьера не дал им возможности даже притронуться к Хакури после поражения. Защитил свое самое мощное оружие. Свой инструмент. В голосе Сои слышна дрожь. Он боится, и обнажает свое истинное нутро — такое же, как и у младшего брата. Если Соя — призрак, терзающий душу Сазанами Хакури, то тень отца будет всегда нависать над Соей, как напоминание о том, что он был забыт, что был брошен в тот самый момент, как только цветок куда краше наконец распустился. В конце концов, все дети желают быть любимы своими родителями. Нечто нельзя уничтожить даже кровью и болью. Хакури и Соя — сыновья семьи Сазанами. Одно лицо на двоих. Одни страхи, одни желания. Одна и та же месть. Но ему нельзя, чтобы его столь драгоценный союзник терял самообладание. Тихиро кладет руку на рукоять катаны и обнажает ее, после чего делает шаг ближе к Сое, задевает его плечом, не смотря в лицо — зная, что сможет прочесть на нем сейчас лишь страх и отчаяние, потому что сын семьи, столь страдавший в забвении, сейчас встретит отца после того, как столь отчаянно бросил вызов своей крови. И пусть он много раз говорил о том, что делает это все ради Хакури, происхождение никогда не забыть. — Не беспокойся. Ты слышишь, Соя? Ты нужен мне. Слова — страшнейшее оружие, которым владеет человек. Почему ты помогаешь злодею, Тихиро? Он ведь издевался над братом. Но Хакури — такой же злодей. Да и сам Тихиро. В этом смысле они равны. Надо смотреть в самую суть, в нутро, где за масками злых старших братьев, несчастных младших скрываются не чудовища, но дети, которым с детства говорили, что насилие — это нормально. Соя — несомненно, злодей. Его нельзя прощать. Но можно оставить эту мораль на потом. Тихиро видит, как Соя раскрывает глаза. Как смотрит на него, будто не веря. — Мы ведь на одной стороне. — … да. Точно. Точно… И слабое: — Спасибо. Хиюки явно сдерживает силу, но дерется отменно (и это на каблуках!) — сцепляется с Энджи, не давая ему проскользнуть дальше, но она просто тянет время, чтобы дать Сибе передышку. Тот же не собирается тратить эту возможность впустую: он спешит к оставшимся стальным кольям, по пути спешно собирая слипшиеся от пота и крови волосы в пучок на затылке, а затем, хватая заветную цель, уже собирается швырнуть его вниз, в Сазанами Кьеру, но через Хиюки проскакивает сестрица из сладкой парочки; буквально перепрыгивает через ее с братом головы, а потом кидается на Сибу и рукой вцепляется в железный кол, не давая им даже двинуться. И смотрит в глаза, будто насупившийся волчонок. Они обмениваются серией коротких ударов, но Тамаки держится мертвой хваткой за эту чертову стальную палку, никак не давая ему ни единой возможности просто швырнуть ее вниз. Значит, придется рискнуть. Он разжимает руку — стальное копье оказывается в руках Тамаки, та мешкает от неожиданности, но все же она вовремя спохватывается — и когда Сиба хочет ударить ее голову о пол, так, как когда-то давно давил людям ноги при пытках, она успевает уклониться. Под ними трещит пол. Скоро этот несчастный балкончик наверху не выдержит. Сиба хватает копье. Тамаки указывает на него рукой. — «Погребение». Удар в грудь определенно точно ломает ему несколько ребер, вынуждает его стошнить кровью, но он дает Сибе то, что было нужно ему все время — столь долгожданный шанс, потому что его отбрасывает назад. Тамаки оказывается дальше, чем может достать, только спустя секунду она понимает свою ошибку и, когда хочет рвануть к нему, чтобы предотвратить атаку, Сиба просто швыряет копье вниз. Но то пробивает не Кьеру, но голограмму. И так остается торчать в полу, а настоящий Сазанами Кьера так и не появляется рядом, как было до этого. — Исчез!.. Сиба замечает, что и Тамаки смотрит на это сконфуженно. Взгляд у нее бегает по сторонам, после чего она произносит короткое: — Ох черт. Черт, черт, черт. Энджи! — она озирается, и уклоняясь от попытки Сибы сбить ее с ног, рявкает. — План «Б» начал действовать! Спустя мгновение после этих слов, над сценой загорается экран. Когда Хакури раскрывает глаза, он не видит вокруг ничего, лишь удушающую темноту, и поначалу он пугается; потерявший всякую ориентацию, он забывает, что было, и чувствует лишь сильную мигрень. Ощупывает все вокруг — его словно заперли в узком ящике с твердым потолком и полом, где все на ощупь странное, шершавое, словно плитка. Поначалу он барабанит по стенке кулаком, по потолку, думая — ах, меня погребли заживо, ах, я здесь заперт, но потом воспоминания начинают медленно возвращаться, одно за другим: Соя, бой, удар в голову. Это приносит в его сердце боль, но вместе с ней — и покой. Если он тут, живой, значит брату не удалось до него добраться. Несколько минут Хакури просто лежит, закрыв глаза, хотя в темноте в этом нет никакого смысла. Медленно, удар за ударом, его сердце прекращает отплясывать бешеный танец. Спокойно. Вдохни глубоко. Все хорошо. Брат до тебя не добрался. Он воспользовался Рокухирой Тихиро, потому что без Тихиро Соя — никто, пустышка. Опустошенная ракушка. Приди в себя немного. А потом ты сможешь убить его без особых проблем, потому что твоя сила совершенна, а Соя ограничен во времени. Надо выбраться отсюда. Хакури прикладывает руку к потолку и проговаривает про себя — «Погребение». Сейчас он разрушит свою могилу, выберется, покажет Сое, кто здесь сильнее… Но ничего не происходит. Потолок остается на месте. Хакури бьет еще и еще, пока ладонь не превращается в кулак, пока на костяшках не выступает кровь. Бессилие. Вновь? Отец отвернется от меня. Ему не нужен сын-неудачник. Я вновь окажусь забыт. От меня вновь отвернутся, и я окажусь в забвении, как до этого, как три года назад. Ах, как я этого боюсь. (удар, удар) Я не хочу возвращаться в тот кошмар. Я наконец-то стал любимым сыном. На меня наконец смотрят как на равного. (удар) Боги, за что мне все это? Чем я так провинился, если даже короткое счастье у меня отнимают? (удар) Или во всем виновата моя гнилая кровь? (удар) Ногти скребут по земле. Что-то звенит. Звон… Хакури хватает себя за запястье, ощупывает его. Он чувствует браслет, почти невесомый, на котором болтается пара бусин. Срывает его, и в это мгновение ощущение накрывшей его сверху простыни исчезает, оставляя место лишь бурному потоку духовной энергии, что наполняет его тело вновь. Просто обманка. Ты уже не станешь слабее. Эволюция движется лишь вперед, и ты — словно ее колесо. Хакури прячет лицо в ладонях, сипло вздыхает, всхлипывая, а потом стирает набежавшие на глаза слезы. Снова бьет — и в этот раз камень разлетается на куски. Хакури поднимается на ноги, и видит вдали свой клинок, торчащий из земли, зазывающий его. Бредет к нему, а потом сжимает пальцами рукоять. К ним выходит Сазанами Кьера собственной персоной. Соя начинает дрожать; в его шальном взгляде сложно прочесть что-то конкретное, но слова Тихиро явно последнее, что держит его самообладание вместе. Он в ужасе смотрит на патриарха, а Тихиро щурит единственный глаз, наблюдая за тем, как Кьера вышагивает перед ними. Он слышал рассказы о голограмме и видел, как ее использует Хакури, но сейчас в фигуре перед ним ощущается вес — когда он наступает на пол, слышны шаги. Тихиро сжимает рукоять катаны крепче и склоняет голову набок. Это их первая личная встреча с Сазанами Кьерой. Сейчас, глядя на него, он видит, насколько тот похож со своими сыновьями. Хакури пока не потерял юношескую округлость лица, но Соя — его полная копия, только в глазах Сои поселился страх, а взгляд Кьеры демонстрирует презрение и гордыню. — Достаточно этих игр. Кьера проводит рукой по волосам. — Это твой сообщник сейчас беснуется снаружи? Полагаю, если ты скажешь ему прекратить, эта бешеная псина наконец перестанет нападать. Не хочется мне заканчивать это мирно, но от тебя столько проблем. Ну а ты? — он смотрит на Сою, и тот вздрагивает. — Предал семью. Ради чего? Настолько завидуешь Хакури? Тихиро бьет Сою локтем в бок, когда тот начинает трястись от ярости, они пересекаются взглядами, и Тихиро одними губами шепчет ему — успокойся, он тебя провоцирует. Он бы и сам, наверное, так среагировал, встреть кого-то из своего прошлого. Кого-то, кто открыл бы в нем старую гнилую рану, наискось, словно ту, что убила его отца. Некоторые вещи нельзя вытравить из души. — Я не отступлю, пока не получу меч, — просто произносит Тихиро. На лице Кьеры проступает снисходительная улыбка. — Красиво говоришь, только вот я знаю, за чем ты явился сюда на самом деле. Рядом с ним будто вскипает воздух; начинает пузыриться черным, пока у ног Кьеры не возникает три вещи: одна шпага, которую он берет в руку, и два ребенка, в одном из которых Тихиро легко узнает Шаль. Они смотрят друг на друга; Шаль глядит на него испуганно, у нее мокрые от слез глаза. Второго мальчика в странном плаще он не узнает, но Соя дергается. Пацан тоже смотрит на него. Они знакомы?.. Кьера указывает шпагой на Шаль. — Доверенный источник сообщил мне о том, что ты крайне переживаешь за девочку. Ну да… Содзе… Конечно… — Совершаем обмен. Ты уходишь прочь, забираешь с собой свою бешеную псину и мусор рядом с собой, и я никого не убиваю. Чтобы дать тебе гарантирую, что я не шучу, через минуту, — Кьера смотрит на часы на руке, — я отрежу ей руку. Девочку это все равно не убьет. Мальчик же… я не уверен. Но он — не товар. Мне наплевать. Итак? Что ты выберешь? Ты охотился за клинками три года. Три долгих года, за которые ты потерял глаз, руку и свое сердце. Наконец-то тебе открылась перспектива достать два меча сразу, один из которых — страшнейший, о котором отказывается говорить отец. И ты пожертвуешь целью всей своей жизни ради ребенка, которого ты толком не знаешь? Тихиро в ужасе смотрит на Шаль. На то, как текут по ее лицу слезы. Он не может бросить свою цель. Он не может позволить Шаль пострадать. Клинок… оружие, чтобы убить человека. Но отец создал его ради спасения жизней. Тихиро должен усвоить эти уроки. — Слишком долго думаешь. Но прежде, чем Тихиро успевает крикнуть Кьере остановиться, в воздухе сверкает молния. Шпага патриарха семьи Сазанами разрезает воздух и дымку, а в нескольких метрах от него, держа Шаль и второго мальчика, стоит Хакури, опершись одним коленом на землю. В руке его сверкает «Пронзающее Облако». Хакури спас Шаль?.. Разве он не боится отца? — Что это значит? Голос Кьеры звучит безжизненно, но в нем легко почувствовать едва слышимое раздражение. — Хакури. — Не надо ее ранить! — рявкает вдруг он. — Я не позволю! Тенри… и так умер, ради чего?! Зачем ты дал ему ту вещь?! Ради чего он погиб?! — Ради аукциона. Все, что они делают — ради аукциона. — Хватит!.. Хакури с трудом поворачивается к отцу, не разжимая руки. Шаль вцепляется ему в шею. Лишь мальчик в плаще ускользает. Он бежит к Сое, а очутившись рядом с ним, вцепляется ему в штанину. Тот замирает, словно восковая статуя, не зная, что ему делать. — Достаточно этой чуши! Жизнь Тенри того не стоила! Ничего этого не стоило! Однако, вопреки ожиданиям Тихиро, Кьера не злится. Он не начинает кричать в ответ, не сыплет помпезными фразами о том, насколько глупо сейчас поступает Хакури. Он просто качает головой, позволяя шпаге из своей руки исчезнуть, и Тихиро понимает — это его шанс. Он кидается на Кьеру, но прежде, чем может ранить его, «Небесную Бездну» блокирует меч… ножны меча, если точнее. И он крайне хорошо знает человека, что их сжимает. — Я ждал, что когда-нибудь годы твоего забвения дадут о себе знать, — голос Кьеры невероятно спокоен. — Позволь мне преподать тебе урок, а нашим покупателям — демонстрацию. Не поможешь? Пинок отбрасывает Тихиро в сторону. Содзе опускает руку с ножнами и кривит губы в ухмылке; голос его звучит хрипло. — Да без б. Наконец, Сазанами Кьера появляется, а на экране над ним видно несколько фигур. У нескольких из них в руках зажат меч. Сиба видит, как рядом с ним напрягается Тамаки, ослабляя защиту. Но ее мысли сейчас далеко. Ей сейчас совершенно не до напавших на аукционный дом, потому что во все глаза она смотрит на экран, где видно Хакури и Сою. — Погодите, это немного не по плану… — Дамы и господа! Сегодня мы проведем торг сразу двумя клинками! — голос Сазанами Кьеры звучит торжественно. — Но для начала — позвольте провести вам небольшую демонстрацию!