поворот налево

С самого зарождения аукциона Ракузаичи его охраняют все силы клана; а аукционера — четверо сильнейших. Это аксиома, это незыблемое правило. Так было двести лет назад, и так будет еще много столетий вперед, пока аукцион не исчезнет — но они не дадут, потому что обязанность клана Сазанами — продолжать эту традицию из года в год. Каждое поколение целиком и полностью посвящает себя этой священной обязанности, особенно пятеро включающих в себя аукционера и «Тоу». Впрочем, число четыре (несчастливое) связано вовсе не с какими-то традициями. Несмотря на то, что кто-то в клане в шутку зовет их четырьмя небесными царями, вестниками смерти и так далее в этом же духе, число обусловлено крайне простым фактом, что у сцены четыре угла, и «Тоу» сидят по ним, словно совы на охоте. Ничего, кроме удобства и эффективности. В этом заключается основная суть их слогана, в этом и есть весь сакральный смысл аукциона. Все ради эффектности и точности продолжения традиции. Радость покупателя, четкость правил при обращении с товаром — туда же. Однако, не всегда «Тоу» занимаются охраной аукциона. Тот, в конце концов, проводится лишь раз в год в ноябре. Потому регулярно их отправляют в качестве последнего средства на помощь менее удачливым родственникам, которые не смогли выполнить свое задание. Кто-то считает это позором — дергать «Тоу» с места, мол, неужели ты такой слабак и не справился, но Хакури относится к этому философски. Нет ничего критично преступного в том, чтобы нуждаться в помощи. В конце концов, в этом и есть разница между ними, «Тоу», и остальными бойцами клана — они слабаки, а их отряд состоит лишь из сильнейших. Совершенно неудивительно, что в эту четверку попадают два сына патриарха. Их кровь — самая густая, самая сильная. А сильнее их всех сам Хакури. Однако, он не собирается поддаваться гордыне, а потому не бросается подобными заявлениями налево и направо. У него есть чувство гордости, а вести себя таким образом ему кажется диким. Он не пытается выделиться среди остальной четверки, исполняет свой долг прилежно, в общем — идеальный образец бойца сильнейшей четверки. Он соглашается на любое задание, не высказывает недовольства… … даже сейчас. Их вдвоем с Тенри (Хакури думает, что хватило бы его одного, но младшего брата полезно выгулять на миссию, он пусть и самый юный «Тоу», но порой ведет себя несколько бестактно и опасно) отправляют зачищать определенный притон, где, теоретически, скрывается человек, что перешел дорогу семье. Хакури предполагает, что это может быть кто-то из очень дальних родственников — в этом заключается проклятье больших кланов, чем жиже кровь, тем меньше верности роду — потому что слишком уж хорошо он знает все пути, что используют Сазанами. На дворе конец сентября, до аукциона — один полный месяц. Будет плохо, если кто-то помешает провести его в полном порядке. От мысли об этом у Хакури внутри все неприятно сжимается. Аукцион, все они живут ради него!.. И какой-то трус посмел!.. — Брат? Он отвлекается от мыслей и поворачивает голову вбок. Вдвоем они сидят на крыше рядом с заводом. Над головой — светлая луна. Лица Тенри не видно под маской — одной из тех, кто носят обычно на аукционе, плоской белой с вырезами для глаз. Хакури и сам ее носит. Обычно «Тоу» избегают сокрытия своих лиц, потому что враг должен знать своих охотников в лицо, но есть проблема, по которой Хакури предложил скрываться. Все из-за особенности чародейства Хакури. Отец одобрил; разумеется, он это сделал, потому что это разумно. Хотя бы в этом его привыкший к старым традициям упрямый характер согнулся и поддался. Мысленно Хакури закатывает глаза, потом кивает, и Тенри продолжает: — В здание есть два входа. Оба тщательно охраняются. Разделимся? — Да, это будет разумно, — Хакури немного думает, потом поднимается на ноги. Сапоги шаркают по черепице. — Я начну. Они не подумают, что нас тут двое. Как только они отзовут охрану от второго — следуй туда. — Конечно! Голос Тенри звучит с энтузиазмом, и, улыбаясь ему (хоть он этого и не видит), Хакури делает шаг вперед и падает в пустоту вниз. Любому опытному чародею падение с высоты нескольких этажей не страшно, но физика все еще делает свое дело — потому, когда Хакури приземляются перед входом и приседает, готовясь броситься вперед, земля под его ногами трескается. Конечно же его замечают, но Хакури и не планирует скрываться — он моментально, будто стрела, выпущенная из лука, бросается вперед. Слышится крик: — Он здесь!.. И стена рядом окрашивается в яркий алый цвет. Когда ты владеешь «Погребением», ты непобедим. Это универсальное чародейство, способное атаковать как вблизи, так и издалека, как несколько целей, так и одну, если свести точку выхода духовной энергии на пальце до крошечного миллиметра, что поможет сконцентрировать удар. Несколькими импульсами Хакури сносит головы противникам. Затем он пинком ломает замок в двери и проникает внутрь, где начинается невероятная погоня — он выступает в роли хищника, а его так называемые враги — в качестве жертв. Одно отличает эту миссию от типичных — до них с Тенри сюда не посылали никого на разведку, целенаправленно отправили двух бойцов «Тоу» для полной аннигиляции. Это по-своему забавно. Значит, это показательная порка, потому что враги тут достаточно слабые. Почему-то отец любит столь демонстративно отдавать приказы, это выглядит предупреждением другим недоброжелателям. Но, наверное, Хакури все равно. Сейчас он должен просто исполнять свою миссию, не задумываясь о лишнем. В конце концов, это никак ему не поможет. Потому он отрезает от себя все ненужное, разумом целиком отдаваясь бойне, и бежит вперед. В какой-то момент вдали тоже доносятся крики — значит, Тенри проникнул внутрь следом. Спустя несколько этажей и очень много литров крови Хакури вместе с младшим братом наконец добирается до верхнего этажа, где скрывается нужный им человек. Когда рядом с его ухом доносится щелчком, а стена рядом начинает крошиться, Хакури понимает, что был прав — это ренегат клана. Он не видит мужчину, потому что тот прячется за укрытием, но его «Погребение» настолько слабо, что вызывает у Хакури снисходительную улыбку. Ну и ну. Вот так отец хочет показать всем в клане, кто сомневается, что поступать не стоит? Он мог бы выбрать менее показушный метод. Впрочем, Хакури — лишь оружие в руках клана. Как верный острый клинок. Ему все равно на детали, пока есть приказ. Жестом он отводит Тенри назад и тихо произносит: — Я сам займусь. А потом ступает вперед. В убийстве, как знает Хакури, нет ничего сложного. Как и в жестокости. Одна кровь не важна, одна кровь — это лишь еще один повод нанести вред другому человеку, из зависти или нет. Хакури знает это не понаслышке. Он — сильнейший из «Тоу», но не был таким всегда. Его тело всегда будет нести на себе следы времен, когда он считался жалким и слабым, ничтожным, когда его не воспринимали всерьез. Но сейчас… все это уже неважно. Потому что сейчас он — сильнейший. И небеса этому свидетели. Несчастный ренегат, понявший свою судьбу, все еще пытается попасть по нему слабеньким чародейством, но эти удары кажутся Хакури несущественными, словно дуновением ветра. Он игнорирует порванную на плече ткань, не моргает даже, когда импульс разбивает ему маску на лице. Все это такая мелочь, такой сущий пустяк. Он поднимает руку. Нет смысла концентрироваться. Его «Погребение» уничтожит этот этаж в щепки. — Тенри, можешь отходить, — замечает он. Затем щелкает пальцами. Самое неприятное в уничтожении окружения — оседающая на одежду пыль, так он думает, спускаясь по лестнице вниз с разрушенного этажа. А там лишь кровь на полу напоминает о том, что когда-то тут кто-то был, и слепое око луны наблюдает за тем, как медленно помещение погружается в немую мертвую тишину, уже — навсегда. По возвращению в поместье Хакури отпускает Тенри заниматься своими делами, когда сам отправляется в кабинет отца, чтобы доложить об успешно выполненной миссии. Однако перед самым порогом, прежде чем постучаться, он замирает, потому что слышит внутри голоса — один из них, разумеется, принадлежит владельцу этого поместья, Сазанами Кьере, а второй — незнакомый бархатный баритон, от которого по коже идут мурашки. Но Хакури не выдает в себе опасений, он просто встает у двери и дожидается, пока недолгий диалог будет завершен. Когда дверь открывается, он сталкивается взглядом с человеком, что напоминает ему змею — у него обманчиво спокойное лицо с величественно равнодушным выражением, странные глаза, а на правой руке изображена татуировка в виде черного пламени. Однако таинственный гость отца не столь заинтересован в Хакури и лишь одаривает его вежливой улыбкой без какого-либо интереса и отворачивается; после этого он входит в кабинет и плотно запирает за собой дверь. Сазанами Кьера сидит на диване, задумчиво смотря на вытянутую деревянную коробку перед собой. Затем он резко поднимает глаза на Хакури. — Мы закончили миссию. — Молодец. Молодец, значит. Раньше отец никогда бы так его не назвал. Сколько лет прошло, а Хакури все еще помнит обиду, отчего старые шрамы начинают чесаться, но он не выдает мыслей, лишь кивает. Судя по всему, отец не очень в духе продолжать разговор, а может, у него есть о чем подумать. Хакури может уйти, и это будет правильно, но он вновь бросает взгляд на странный короб… Тот обмотан симэнавой, выглядит угрожающе. И то, как отец смотрит на него — никогда еще он не глядел ни на что подобным образом. Это что-то интересное. Его интерес явно подмечают, но Кьера не спешит начинать. Это вежливое приглашение задать столь интересующий вопрос, и Хакури не собирается так просто от него отказываться. Он перемахивает через подлокотник дивана и садится напротив отца, и вдвоем они смотрят на стоящий на кофейном столике короб, который больше напоминает гроб. — Кто был этот мужчина? Новый партнер? — Один из людей, что выставляют свой товар. Странно, удивляется Хакури. Уже конец сентября. По логике все товары уже должны были быть зарегистрированы в кладовке. Отец всегда злился, когда что-то шло не по плану, и Хакури мог его понять. Подобные отклонения… всегда раздражают. — Что-то внеплановое? — Нет. Мы договорились давно, — Кьера берет в руку стакан с водой и болтает его немного, прежде чем осушить. — Просто товар мы получили только сейчас. Это очень опасная вещь, Хакури. И ценнейшая на нашем аукционе — пожалуй, самая ценная, что выставлялась за двести лет. Хакури медленно поднимает бровь. Если отец говорит об этом так серьезно, то, стало быть, внутри сокрыто нечто интересное. — Это шестой магический меч. «Истинный Удар». Это церемониальное название, разумеется. Иносказательное название меча — «гвоздь программы». Это титул в ракуго, Хакури в курсе. — Я думал, они все у «Камунаби». — Три года назад их создателя убили, мечи забрали. Ох, думает Хакури, три года назад. Он знает про создателя смутно — что его зовут Рокухиро Кунисигэ, но он был ребенком, рожденным в год войны, потому о ней он знает крайне мало, не слишком заинтересованный. Это родственники постарше рассказывают страшные сказки о сражениях, когда им, семье Сазанами, пришлось прервать аукцион на один год, чтобы помочь стране. Есть вещи, которые были необходимы. Хакури знает, насколько это страшное решение — даже церемонии сумо прерывались лишь по таким случаям, самым страшным, самым опасным. Значит, продавец, тот мужчина — и есть убийца. Не то, что это как-то задело Хакури, признаться. Но три года назад его жизнь тоже совершила крутое пике. Благодаря чему он сейчас — сильнейший. — Значит, мы его выставим? «Камунаби» же влезут. Попытаются, точнее. — Нет, — Кьера качает головой. — Ты пока юн, потому не совсем понимаешь этих тонкостей. Несомненно, «Камунаби» этим заинтересуются, но они не посмеют высунуть свой нос. Их силы не настолько велики. Во время войны все чародеи объединили свои силы, это и создало видимость их всесилия, но по факту они не самая многочисленная и могущественная группа. Они не станут рисковать и просто выкупят меч на торгах. Тем более их средства им помогут. Ого, фыркает про себя Хакури, стоит ждать повышения налогов в следующем году. Он задумывается… Если эти похитители решили отдать меч сейчас — самый опасный — значит, они что-то планируют. И отец это понимает. Они смотрят друг на друга. Хакури не моргает. — Меч продают от лица Содзе Гэнити. Хакури мельком слышал про него. Крупная шишка на оружейном рынке. Они не пересекались. — Скорее всего он что-то знает про оставшиеся магические клинки. — Ты думаешь, у него могут быть остальные? — Сомневаюсь, но он что-то может знать. Иди и добудь эти знания, если заинтересовался — вот, что не озвучивает Кьера. Хакури задумывается… — Если мы выставим два магических клинка, аукцион будет успехом… — Я рад, что ты это понимаешь. — Но что насчет трех? Когда Кьера удивленно на него смотрит — в этот раз уже он не способен уловить, что на уме у сына — Хакури одаривает его вежливой улыбкой. — Ты наверняка слышал, что вот уже некоторое время в подполье орудует наемник по кличке «Золотая Рыбка». — Только мельком. Наша зона интересов слишком разная, а до мясников мне нет дела. — Да, но я все же опасался, что встречусь с ним, потому немного порыскал… Говорят, он невероятно молодой и могущественный чародей. Что он вооружен мечом, а его магия проявляется в виде золотых рыбок. Кьера смотрит на него, не мигая. — Но у него три разные способности. А насколько мы знаем, это невозможно. Потому что в этом времени существует крайне мало людей с двумя способностями. Один из них — Хакури. — И он объявился три года назад… — … когда убили Рокухиро Кунисигэ. В задумчивости отец откидывается в кресле назад и смотрит на него с прищуром. — Ты думаешь, это его сын. И что этот наемник владеет каким-то неизвестным общественности клинком. — Это лишь теория. — Три меча… Они молчат. Лишь часы идут на стене. Тик. Ток. — Если ты дашь мне время разведать, я могу разузнать всю информацию. Мы ничего не потеряем, а если теория подтвердится, то мы получим столько денег, что можем плавать в них, как мультяшные утки. — Это очень интересное предложение. Я не люблю вносить коррективы в каталоги товаров в самый последний момент, но… — Кьера кивает. — Глупо отказываться от такого шанса. Хорошо. Тебе нужна будет помощь? Я могу дать тебе в помощники Тенри, или… — Нет, — прерывает его Хакури. Он улыбается еще раз. — Не будем лишать аукцион охраны. Тем более, чем меньше людей будет действовать, тем меньше шума. Я справлюсь один. Кьера улыбается ему, и внутри себя Хакури чувствует неприятное жжение от того, что только три года назад он начал видеть подобные улыбки, обращенные к нему. Но он проглатывает обиду и просто кивает, поднимаясь на ноги. Прежде чем покинуть кабинет, он в последний раз смотрит на запечатанный ящик, в котором хранится оружие, завершившее войну. Не имеет значения, одной ли вы крови или нет, если есть какая-то обида. Хакури знает это не понаслышке. Он, тогда еще совсем ребенок, гадает, почему же Соя так его ненавидит, что после стольких лет дружбы вдруг начал избивать его и издеваться. Наверное, он был обижен чем-то. Ну точно. Другой причины Хакури найти не может. Но он не может понять, что именно так задело брата, ведь Хакури никогда не превзойдет его в чародействе, никогда не станет наследником, они на таких разных уровнях, что нет смысла даже говорить о том, что Хакури будет ему равным. Сначала нападки были не очень частыми, но потом каждый день в жизни Хакури начал напоминать кошмар. Что бы он не делал, везде его поджидал Соя. Сначала он просто использовал кулаки. Потом его методы стали разнообразней, страшнее. Теперь после них остаются шрамы. Хакури знает, что об этом все знают, и в курсе, что всем наплевать, даже отцу. Он не может никому пожаловаться, не может попросить ни у кого помощи. Тенри наплевать. Другие братья просто отводят взгляд, не желая иметь дела с Соей. Иногда только служанки прячут Хакури где-нибудь в своих комнатах, только у них он может найти небольшой покой. Многие его жалеют, он знает; порой после самых страшных избиений он плетется в сторону дома прислуги, где иногда ему помогают. Но брат пугает всех, потому часто он просто падает на траву рядом с домом и лежит там, надеясь, что он поскорее уже сдохнет, потому что терпеть эту жизнь сил больше нет. Хакури всего пятнадцать. Издевательства продолжаются уже три года. Сегодня Соя тоже хочет повеселиться с ним. Хакури слышит его голос издалека, потому решает сбежать: он несется сквозь траву вглубь сада у поместья, игнорирует боль от маленьких камушков, что впиваются ему в пятки. Сил начинает не хватать, дыхание сбивается, но он продолжает бежать, чувствуя, что Соя почуял его уход, что Соя начал охоту. Когда позади доносится громкий окрик, Хакури ускоряется и пытается найти место, где можно будет переждать. Где можно будет укрыться. Он взвизгивает, когда Соя выскакивает из-за дерева прямо перед ним. Глаза у старшего брата горят нехорошим огнем. — Попался, — плотоядно улыбается он и хватает Хакури за воротник, после чего швыряет его на землю. Позвоночник больно ударяется о незаметную до этого кочку, и Хакури тоненько хнычет, пытаясь закрыть лицо руками. Удар в живот вынуждает его ахнуть и ослабит защиту, а потом Соя врезает ему в лицо. Нос неприятно хрустит, но Хакури знает, что он не сломан — старший брат один раз уже ломал ему нос, и ту боль он не забудет никогда. — Зачем ты сбежал? Думал, я тебя не найду? Вообще-то, я весьма занятой человек. А ты тратишь мое время на свои догонялки. Удары приземляются тут и там. Завтра на его теле опять расцветут синяки. Хакури пытается свернуться в клубок и защитить голову, пока сам гадает, что будет делать завтра с утра — сможет ли он встать ради завтрака, или у него опять все будет болеть так, что он просто не поднимается с постели и пропустит свою порцию. Пару раз завтрак ему приносил Тенри… Но Тенри, кажется, больше в нем не заинтересован. Только Сое и есть дело. Наверное, это справедливая плата за то, что Хакури слабак без таланта. Он начинает дрожать, когда Соя поднимается и со всей силы бьет его ногой по хребту. Ему так больно. Боже мой, в чем он так провинился, что уже три года его жизнь напоминает настоящий ад? Почему он родился без таланта к чародейству? О боги, за что вы так несправедливы? Хакури просто хотел служить своему клану, не больше. Он ведь даже не желал быть наследником. Сказал один раз глупость, но это так давно было. Он ведь никудышный наследник. Из Сои вышел бы куда лучший глава клана. Он умнее, сильнее, и… Мысль не завершается. Сапог бьет Хакури под дых. Зрение мутнеет, и, кажется, его тошнит желчью. — Ты что, решил испачкать мне сапоги? Ну ничего… Хакури, слышишь? Я люблю тебя. Но не семья. Думаю, пора нам подчеркнуть, что ты нужен только мне, а не остальному роду. Но я кое-что заметил… Кое-что интересное… Давай-ка проверим. Ну же, не дергайся. Я не хочу, чтобы нож тоже пропал. Тоже? Рука Сои грубо хватает Хакури за косичку и дергает вверх, отчего приходится запрокинуть голову. Он громко скулит, уже не сдерживая бегущих из глаз слез, а когда раскрывает глаза, то видит, как из-за пояса Соя достает нож для бумаги. Зрачок у него сужается, до состояния игольного ушка, пока лезвие становится все ближе и ближе… Может, где-то глубоко в подсознании Хакури и понимает, что Соя просто хочет отрезать прядь. Но он пугается, очень сильно — впервые в своей жизни, и кричит… Пытается оттолкнуть Сою… Будто внутри него что-то сжимается, и импульс от этого срывается у него с пальцев. Что-то происходит. Внезапно что-то теплое плещется на лицо Хакури, и он замирает, боясь даже дышать. Внезапно накатывает усталость, такая странная, какой он никогда не чувствовал в своей жизни — и вместе с ней облегчение. Несколько секунд он просто сидит, застыв в одной позе, потом осторожно открывает один глаз и опасливо смотрит вперед, боясь, что Соя только этого и ждет, что он хочет, чтобы Хакури видел все, что происходит. Но перед ним никого нет. Испуганный, Хакури опускает руки и наконец видит старшего брата. Он удивляется, что ему есть, чем тошнить второй раз подряд, но когда он выплевывает последние остатки завтрака, то осторожно поднимает голову еще раз, не зная, боится ли он, что все это окажется наваждением или правдой. Соя… кажется без сознания. Голова у него разбита, волосы темнеют от крови, на груди тоже растет большое алое пятно. Дерево, об которое он ударился, сломано пополам, и с торчащих острых обломков капает кровь. Несколько секунд Хакури в ужасе смотрит на эту картину. Он забывает про нож, про избиения, может только зажимать рот, дыша так тихо, как только может, а когда брат дергает рукой, которую будто вывернуло наизнанку, стонет, он вскрикивает и бежит прочь, игнорируя что его одежда и лицо все в крови. Лишь бы уйти подальше от этого кошмара! Кажется, он сталкивается с кем-то из братьев по пути, кто в ужасе смотрит на Хакури, а потом — на зрелище впереди. — Черт, Соя!.. Все, что Хакури хочет в тот момент — просто закрыть глаза и уши и больше никогда их не открывать. Когда же силы покидают его, он останавливается у прудика, рядом с которым опускает руки на колени. Тяжело дышит, чувствуя, как бешено колотится сердце, а когда сквозь слезы пытается рассмотреть свое отражение в воде, то видит на себе вещь, которой тут не должно быть вообще. Он знает, что это такое. Знает, потому что видел ее у отца. Маска на глазу. К отцу его притаскивают после того, как отмывают от крови и дают сменную одежду; всю дорогу Хакури хнычет, потому что перестает понимать, что происходит; плюс на него накатывает неожиданная усталость. Когда его толкают в кабинет и усаживают в кресло напротив отца, он испуганно на него смотрит; тот слишком занят, что-то обсуждает с кем-то по внутреннему телефону поместья. То и дело из его уст вылетает имя брата — Соя, Соя, Соя; он говорит, что Соя в плохом состоянии — и это пугает Хакури еще больше. О боже, мало того, что он бездарь без способностей, так еще и его спонтанный всплеск чародейства ранил старшего брата. Теперь Соя точно его убьет! Он дрожит подобно осиновому листку, когда отец наконец вешает трубку. Он выгоняет всех из комнаты, и они остаются один на один. Хакури боится смотреть ему в глаза. Однако отец не ругается. Он садится на край журнального столика рядом с ним, аккуратно берет его за подбородок и поднимает голову. Хакури чувствует, как по лицу опять начинают течь слезы, но отчего-то отец не ругается и не смотрит на него, как на мусор. Он просто осматривает его пристально, а потом произносит: — Покажи то, что ты сделал. — Я не могу!.. Я… Это опасно!.. — Ничего страшного. Просто воспроизведи это ощущение в голове. Попробуй. Наверное, сейчас он хочет узнать, как именно Хакури ранил Сою, чтобы больше этого не произошло! Ну точно! Сглатывая, Хакури кое-как кивает и закрывает глаза, пытаясь уловить фантомное ощущение, которое чувствовал в тот самый момент. Медленно, словно распутывая клубок, он погружается в свое подсознание, пытаясь нащупать тот импульс, когда что-то внутри него сжалось — и чувствует его, словно маленький белый островок посреди пустоты. А на нем, словно венец сегодняшнего кошмара, лежит тот самый нож. Хакури вскрикивает; внезапно, раздается звон, и он в ужасе смотрит на тот самый нож, что падает рядом с ним на ковер. Отец же смотрит на это беспристрастно, затем — вновь на него. — Понятно, — вдруг произносит он. — Кто бы мог подумать. Действительно рано было списывать тебя со счетов. Поздравляю, Хакури. — С чем? — испуганно блеет он, и взгляд Кьеры приобретает снисходительные нотки. — С тем, что ты — чародей, а также будущий наследник клана. В этот вечер вся его жизнь меняется в одночасье. Ранее изгой, Хакури получает все, что желал. Братья начинают уважать его, его вновь тренируют, и не кто-то, а отец лично. Тенри перестает игнорировать его, и они вновь вместе играют. А все потому, что Хакури и правда особенный. Все потому, что он владеет двумя чародействами — «Погребением» и «Кладовкой», и именно наличие второй все это время тормозило его развитие, потому что на ее поддержание он тратил все силы. Больше его никто не бьет (исключая тренировки, но там — просто обучение, а не издевательство), и жизнь Хакури вновь приобретает краски. Он чувствует себя любимым и нужным. Это такое отличное чувство… А еще старший брат его больше не трогает. Его спонтанное «Погребение» вплотную к Сое, вызванное полным закрытием «Кладовки» и стрессом, ранило его далеко за гранью, которую любой чародей может пережить без проблем, даром, что Сое только исполняется двадцать. Удар Хакури разрывает ему все духовные каналы в теле, отчего он, ранее один из сильнейших в «Тоу», был обречен на то, что больше никогда не сможет использовать магию без вреда для себя. Да, несомненно, он встал на ноги спустя какое-то время. Но Соя больше не чародей. Соя больше ему не угроза. Хакури думает, что это чушь. Нельзя так просто взять и разучиться использовать магию. Потому он берет в руки ставший судьбоносным нож, сжимает его крепко, а потом идет к дальнему участку на территории поместья, куда теперь отселяют ставшего бесполезным и слабым бывшего наследника. Ничего. Хакури ему поможет стать сильнее, вернуться в норму. Помог же Соя ему когда-то. И Хакури, как хороший младший брат, сделает все нужное. Когда ему открывают дверь два одинакового вида верзилы (они различаются разве что количеством гребешков на голове), Хакури натянуто улыбается. Иногда он думал, что поместье Сазанами — место весьма и весьма вычурное, но теперь он убеждается, что это не так. Огромный старый замок в Тибе, переделанный под лабораторию — признаться, кем бы не был этот человек, Содзе Гэнити, в жизни, вкусы у него… своеобразные. Хотя выглядит это местечко слегка разрушенным. Когда на него пристально смотрят, он примирительно поднимает руки вверх и вежливо замечает: — Я — представитель семьи Сазанами. Это по поводу выставленного на продажу лота. Естественно, что Хакури хватает ума понять, что имя Содзе там скорее просто для показухи, истинные продавцы — те люди, что убили Рокухиро Кунисигэ. Но не факт, что об этом знают подчиненные, или же им все равно. Его пропускают внутрь, потому что весь внешний вид кричит о том, что Хакури — представитель Сазанами, проводят до кабинета. По пути он видит, что помещение ремонтируют, и на закономерный вопрос один из близнецов неохотно признается: — Да был тут… инцидент. — Ага, босс сейчас не в духе. Так что не особо ему дерзи. — О, я не стал бы, — Хакури с любопытством глядит на черные пятна на стенах, будто их лизал огонь. Он благодарно кивает. — Не волнуйтесь. Это простая формальность. Я не займу слишком много времени. В кабинете, впрочем, чисто — огонь явно сюда не добрался. Там Хакури и находит владельца этой лаборатории, по совместительству — человека, которому может быть что-то известно про оставшиеся магические клинки. Он выглядит похожим на гиену, с безобразной широкой ухмылкой, что меркнет, когда он видит в кабинете рядом с собой Хакури. Тот, впрочем, в маске, потому его выражения разглядеть невозможно; он успевает рассмотреть окружение, а вместе с ним — и то, что находится позади Содзе Гэнити, лежа на столе. Ножны красивого меча с цубой в виде облаков. — Че? Ты че тут забыл? Тот и правда раздражен. Хакури делает вежливый поклон. — Меня прислал глава семьи Сазанами. Уладить некоторые формальности относительно выставляемого Вами лота. — И че с ним не так? Хакури чувствует, как губы подрагивают в предвкушении. Хорошо, что Содзе его не видит. Он делает аккуратный шаг ближе, после чего чуть приспускает маску, смотря на владельца этого места уже мертвенно серьезным выражением. — Видите ли, отец не сумел зарегистрировать «Истинный Удар» для перемещения в наш семейный склад. Поскольку Вы являетесь продавцом, я хотел бы уточнить, знаете ли Вы, с чем это может быть связано. Не хотелось бы, чтобы столь ценный товар был украден, но пока что мы в бедственном положении. Надеюсь на Ваше понимание. — Регистрация? Типа, магический склад? — Так точно. Ни для кого не секрет, что «Кладовка» такое. Посетители аукциона знают, что каждый аукционист клана перемещает товары с нее уже купившим все людям. Нет смысла скрывать подобное, плюс — это даже не вранье, с регистрацией «Истинного Удара» и правда есть некоторые трудности. Но нет ничего нерешаемого. Содзе, кажется, расслабляется немного. Он из тех людей, что чувствуют себя сильнее, когда кто-то признает слабость. Действительно, интересный человек. Он лениво откидывается назад, на стол, потом хватает оттуда клинок и вертит им в руках, фыркая. — Ну конечно. Потому что в мече своя энергия. Если я правильно понимаю, как работает ваша регистрация. — Мы накачиваем предметы нашей собственной духовной силой. — Ну вот тебе и ответ, — Содзе стучит костяшкой по ножнам. — Эти малышки так просто в руки не дадутся. — Из-за пожизненного контракта? — А ты, смотрю, все знаешь? — когда в Хакури упирается кончик ножен (Содзе не расчехляет меч), владелец лаборатории ухмыляется. — Да. Охрененная штука, скажу тебе. Как сигнализация в машине. Так что все проблемы из-за этого. Странно, что твой папаня до этого не догадался. — Магические мечи — слишком опасная вещь, чтобы полагаться на интуицию. — Ну тут я с тобой не поспорю… Содзе продолжает рассматривать клинок в своих руках, и Хакури делает еще один осторожный шаг в его сторону. — Позвольте предположить… Это один из шести? — Ага. Так что все, что я тебе тут рассказываю — не теория, а сраная практика. Значит, предположение Хакури верно. — А остальные четыре?.. — Да хер их знает, — Содзе явно больше заинтересован в своем оружии. — Я их не видел. Только этот… Ну и, собственно, коробку «Истинного Удара». — Интересно… — Не то слово! — Интересно, — повторяет Хакури, — как скоро обнуляется пожизненный контракт после смерти владельца. Магические мечи — опасная вещь, и ни одному чародею с ними не сравнится. Это факт. Но человек, получивший такое оружие в свои руки всего пару дней назад, никогда не сравнится с чародеем, обученному мгновенному убийству. Хакури знает, как устраивать побоища, но он умеет и действовать тихо — и подобной дистанции вновь хватает. Он мгновенно оказывается перед Содзе, и прежде чем по лезвию начинает бежать молния, ударяет пальцем ему в грудь — «Погребение» с такого расстояния, выпущенное из маленькой точки, похоже на угол иголкой в сердце. Смертельно, но эффектно. Несколько мгновений Содзе смотрит на него ошалело, словно не веря, а потом из его рта начинает течь кровь. Он заваливается на пол, и Хакури ловит его, после чего сажает в кресло, утирает кров изо рта — не дело, чтобы подчиненные обнаружили смерть своего босса раньше времени. Затем взгляд его опускается на меч на полу. Он сглатывает и протягивает к нему руку. Поначалу ему кажется, что это просто бесполезная железка, но потом он вливает в нее свою духовную силу — и вдруг чувствует. Словно дверь открывается, словно в голове что-то щелкает. Он видит, как по пальцам бежит теплое приятное электричество, которое слушается его, чуть-чуть вынимает клинок из ножен… Но тут же его захлопывает. Затем смотрит на Содзе. Возможно, возникнут проблемы из-за того, что он убил его. Содзе — слишком заметная персона на черном рынке, плюс Хакури тут видели. Будет нехорошо, если на отца падет тень. Хакури, конечно, плевать, но это может обернуться проблемами. Плюс тот много знает… Это может пригодиться. Потому он подходит ближе, резко, кладет ладонь тому на грудь… Он тренировался делать массаж сердца на пленных, которые пытались влезть в особняк. Когда он слышит сиплый вздох, Хакури улыбается. Он хлопает мужчину по плечу. — Спасибо, Содзе-сан. Клан Сазанами искренне благодарен. Потом вертит меч у себя в руке. Тот исчезает в черных пузырях, сокрытый теперь в «Кладовке». Что ж, пора начать охоту на «Золотую Рыбку».