Делец

Юридическая сила документа — это свойство документа вызывать правовые последствия

      Зоуи стояла с Карсом в трюме его корабля, подперев боком балку-распорку. Перед ней, извлеченная из пленки, стояла картина. Изображен на ней был некоторый портрет женщины с жемчужной сережкой, и, судя по состоянию краски, характеру трещин и особенностям рамы, картине было лет двести. А то и триста.              — Ты не знала, — констатировал Карс. Зоуи неопределенно покачала головой.              Да, она понятия не имела, какой груз они забрали у Перпетуи. Картины. Древние. Вероятно, чудовищно дорогие. Которые в трюме корабля попали в Даунстрим и не искупались в морской воде только потому, что Карс кое-что знал в перевозке. Ни один холст не был поврежден.              Они стояли на Деке. Декси с Эйлом отправились за плотничьей бригадой — корабль надо было привести в порядок после спуска с Грифа. Зоуи стояла с Карсом в трюме его корабля, рассматривала содержимое груза и прикидывала на кой черт кому сдались картины.              — Я догадывалась, — уклончиво ответила она.              — Да как же, — усмехнулся Карс. Подловить ее его забавляло.              Наверху, на палубе, послышались шаги, и свет из люка на палубе немного притенился, когда над трюмом склонился Декси.              — Мисс Гласс, близ Деки, говорят, два дозорных корабля, — сообщил он. Зоуи задрала голову и прикрыла глаза козырьком.              — Чьи?              — Мне не сказали, — развел Декси руками и примирительно улыбнулся. — Плотники начнут работу сегодня после обеда, и ремонт займет от суток до пяти, в зависимости от повреждений.              — А поточнее? — спросил Карс.              — Вост говорит за три дня точно управятся, — сказал Декси. Карс перевел взгляд на Зоуи, как будто она сейчас должна воспалиться, что три дня это чудовищно долго для ее неотложных дел.              — Хорошо, — сказала она. Декси ушел, Карс потянулся к трубке. — Не повредить бы их, — она указала кивком головы на картину. Карс покачал головой. Мог бы уже предъявить ей за сверхопеку — картины и так не были повреждены, и он знал, как возить деликатные и требовательные грузы.              — Я прослежу, — ответил он. Зоуи усмехнулась. Это было приятно слышать. Получателя груза Перпетуя не назвала, но сказала, что встреча была назначена в Гранд Лайн на острове Сан-Фалдо, что вполне соответствовало их маршруту в Город воды для получения ее денежек и замены корабля. Видимо, ее единственное право на отпуск — на длинных переходах в море.              Она выбралась из трюма, на палубе ей подал руку проходивший мимо Орион. Они все собрались на обед, который закончили, пока Эйл отлучился, его помощники на кухне, объявились плотники во втором часу, и Зоуи сидела на борту, пока они с Карсом и Декси обсуждали ремонт. Обошли корабль, проинспектировали днище и киль, назвали сумму. Карс обернулся на Зоуи, как будто ему было нужно ее разрешение на такие вещи. Сошлись на том, что работы займут сегодня и завтра, и тогда на утро послезавтра можно будет отплыть. Зоуи обещалась Карсу объявиться к рассвету и на этом ушла в город примерно в пятом часу.              Начинался длинный вечер, и ей уже были известны эти улицы и закоулки. Она снова сменила одежку на Деке, потому что ходила в мужской рубахе с тех пор, как искупалась в воде после экстремального спуска с Грифа, и к вечеру — настоящему вечеру — перешагнула порог заведения с вывеской Гармония. Теперь, если постоять перед кабаком и посмотреть на то, как выведены буквы, выходило, что шрифт один в один с бочонка вина, что Зоуи видела не в одном экземпляре на небесном острове.              Она вошла внутрь, еще было не слишком много людей, хотя на Деке не переставала бурлить жизнь, и, если окинуть взглядом уже собравшуюся публику, можно было легко различить и людей с коммерческих рейсов, и пиратов, и местных. За столом в центре зала двое людей вели довольно странный разговор. Товарищи, склонившись над столом, клялись друг другу, что по всем законам природы никакого Небесного острова вообще не может существовать, а потому Грифа нет. К их столу подошел и едва не рухнул мимо стула пират и стал допрашивать, как это так, Грифа нет, и куда, мол, тогда отплыл Рыжий.              — А ты видел, как они отплыли?              — Нет, — потупился пират. Выпил рома из бутылки, как будто прозрел, и теперь они стали кумекать над мыслью о нереальности Грифа втроем.              У стойки стояло двое. У дальнего конца стойки, Зоуи пришлось прищуриться, чтобы убедиться, что она ничего не путала, стоял дозорный солдат. Зоуи замедлила шаг. А Декси про дозорных говорил, близ Деки, а не на Деке. Но дозорному не было дела до происходящего, и вообще возможно он балансировал на грани того, чтобы уснуть стоя.              А бармен разговаривал с капитаном корабля, у которого Зоуи приметила часы на цепочке — значит, из Синдиката. Капитан вроде как говорил, в верхнем эшелоне его организации какие-то перемены, которая на него никаким образом не повлияют. Он очень хотел убедить бармена в том, что на него вообще ничего не повлияет, и хоть мир пропадет пропадом, он просто будет привозить товары вовремя и в нужное место. Бармен его спросил сначала поименно, кто кого сменил, потому что потерял нить, но капитан не смог разобраться и, кажется, сам запутался. Бармен его не особенно слушал, потому что заметил ее, едва она показалась в дверях.              — Гласс.              — Добрый вечер, мистер, — она подошла к бару. Капитан повернулся к ней, смерив немного насмешливым взглядом: он был старше нее лет на двадцать, если она правильно прикинула, и разговор прерывать ради нее его не обрадовало. Но видимо у нее судьба такая, прерывать здесь разговоры хозяина.              — Виски?              Зоуи уперлась локтями о стойку, улыбнулась. Это было лестно — хозяин помнил, что она пьет.              — Я все-таки настаиваю, покажите мне вино, — сказала она.              — Ты не только что с Грифа?              — Только что.              — И что ты не видела?              — Просто хочу понять масштаб бедствия.              — Слушай, Литтс, я вообще-то, — начал низким, недовольным голосом капитан корабля Синдиката, и бармен смерил его уставшим взглядом, но потом все же вернулся глазами к Зоуи. Смотрел на нее исподлобья. Формулировка его зацепила, видимо. Масштаб — речь не про одну бочку вина. Речь про “коллекцию” вина Грифа на Синем море, о котором обронила полслова королева Грифа и о которой не то что не ходили слухи. Сам бармен предпочитал легенду противоположную. Теперь она со знаниями с Грифа и дружбой с Йонко, похоже, имела приоритет перед капитанами любых судов.              Он посмотрел на собеседника, Зоуи развела руками.              — Не горит, — сказала она, приглашая их заканчивать их разговоры. — Налей виски и дай знать, как будет минутка.              — Ближе к полуночи придет помощница, я буду свободен, — сказал он.              Зоуи улыбнулась, когда он поставил виски на стол, Зоуи поднялась из-за бара, чтобы случайно не свидетельствовать чужие разговоры, которые жестом доброй воли не стала прерывать, и не раздражать капитана корабля Синдиката Вест Блю, которым прописалась то ли в партнеры, то ли в союзники и которые все еще могли сослужить неплохую службу на случай чрезвычайных ситуаций. Капитан ее исчезновению из его прерванных разговоров особенной признательности не выразил, но Зоуи ее и не ждала.              До полуночи оставалось выпить и посидеть, покачаться на стуле за чужой шумной компанией, куда ее вписали пятой в карты. В целом, сносно, и она постаралась не срывать кушей и проигрывать слишком много и в моменте, где отыгралась в ноль, вышла в наблюдатели. А потом часы сами собой доползли до деления двенадцать, и за четверть часа до полуночи Литтс — так звали хозяина, Зоуи выяснила в кои это веки — подошел к ней почти неслышно, когда она балансировала стул на двух ножках, наблюдая за тем, как пират перед ней намерен по-глупому проиграть противнику без комбинации покерную ставку, и наклонился ее к уху.              — Идешь?              Она с ощутимой досадой, что недосмотрит это фиаско, поднялась, и они с хозяином покинули прокуренный и забитый людьми зал. Стакан виски, выпитый ей с пару часов тому назад, уже развеялся, и когда они вышли в заднюю дверь, то Зоуи даже не была пьяна. Ждало грустное трезвое приключение в винном погребе, до которого помимо прочего еще нужно было дойти. Зоуи сначала думала, что погреб должен был быть прямо в Гармонии, но, когда они покинули квартал, подумалось, что может быть редчайшее вино планеты (предположительно) не стоит хранить в одноименном кабаке. Литтс на эту тему не распространялся. В конечном счете их путь провел их до кабака другого, название которого было невозможно прочесть на запыленной вывеске, и Литтс спустился по узкой каменной лестничке в подвал. Зоуи сбежала по ступеням следом, задержавшись у вывески.              Зоуи ожидала увидеть захудалый кабак. Но даже это ожидание не подготовило ее к картине за дверями. Помещение было настолько темное, что было невозможно рассмотреть, что на противоположной стороне комнаты. Зоуи тут же натолкнулась на стол, уперлась в него руками: стол был круглый, руки опустились в толстый слой пыли. На столе были перевернуты стулья, и когда она толкнула стол, то они раздраженно громыхнули, грозясь свалиться.              — Постой на месте, зажгу лампу, — сказал Литтс, и Зоуи не стала шагать вперед, остановилась.              Были слышны шаги, Литтс явно знал обстановку, потому что он не собрал препятствий, прошел в дальний угол, чиркнул спичкой, которые достал из кармана, зажег лампу. Тогда Зоуи рассмотрела помещение целиком. Зал со столами стоял нетронутый уже много лет. В дальней части комнаты стояла стойка, позади нее шкафы были заполнены не бутылками, а бокалами. Зоуи прищурилась. Литтс поднял лампу повыше, и она указала кивком головы на стеллаж. Литтс поставил лампу на стойку — это было приглашение. Она обошла столы, подхватила лампу и подошла к стеллажам.              Все в комнате имело покинутый вид. Было покрыто толстым слоем пыли. А бокалы были натерты до блеска. Все до единого безупречно многократно отражали пламя лампы. Зоуи обернулась на Литтса, тот покачал головой — все верно заметила, при том сразу. Он был почти впечатлен. Не прервав тяжелой, влажной тишины брошенного кабака в подвале, он указал в сторону — на двери позади стеллажа и последовал туда. Зоуи подала ему лампу, чтобы он пошел вперед.              Последовала еще одна лестница вниз в узком коридоре, и на втором уровне ниже улицы Литтс снова поставил лампу на стол. Зоуи спускалась следом, и из-за крутой лестницы еще не видела все помещение, но когда спустилась, остановилась.              — Ну вот она. Настоящая Гармония, — произнес Литтс негромко. Зоуи подошла к столу, на котором стояла лампа. И оглядела погреб. В шкафах до потолка на пузатых боках в специальных подставках для круглых бочек было сложено вино. Зоуи посмотрела на Литтса, прежде чем шагнуть ближе, он махнул рукой, подтянул старый стул, на который и сел, чтобы бдеть ее экскурсию.              Зоуи остановилась у бочек. Было видно, что менялся шрифт написания слова “Гармония” на крышке, и можно было проследить, что шрифт раньше был не курсивным, а имел засечки, как газетный, а прежде был похоже готическим. Имел остренькие выносные элементы. Она следовала вдоль бочек.              — По одной бочке раз в двадцать лет?              — Ну.              Зоуи пересчитала заполненные ряды. Бочек здесь было никак не меньше двух десятков. Это чертовски дохера лет. Дохера лет одной и той же истории. Гриф двадцать лет восстанавливает искусство виноделия. Потом теряет его и начинает с самого дна. И каждый раз, когда двадцать лет истекают, категорически отказывается это прекратить, только потому что вино не будет на Синем море. И Мариджоя запускает новый раунд. И Николь предполагает, что только ее присутствие поломает порядок, установленный уже как четыреста лет?              — Безумие, — сказала Зоуи. Вернулась к столу, оперлась о него задом, и, сложив руки на груди, осталась стоять и смотреть на это все. Литтс ничего не сказал. — Старик, — позвала она. Литтс вопросительно промычал. Зоуи обернулась к нему. Второго стула в помещении не было, и она осталась стоять. Для допроса более подходящее положение. Дает говорить свысока. С позиции силы. — Ты тогда сказал одну вещь.              Она видела, как он почти закатил глаза. Теперь здесь нет Бекмана остановить ее расспросы.              — Какую?              — Что кто-то убрался с острова. Кто?              Это был важный вопрос. Кто ведет эти переговоры от имени Мариджои? Зоуи стояла, выжидая ту паузу, на которую ее вынудил Литтс, не отвечая. Старик смотрел на нее. Не был удивлен вопросу. Не искал, как солгать. Думал, стоит сказать или промолчать.              — Один — представитель Знати из одной из тайных служб Мирового Правительства. И с ним один из действующих адмиралов Дозора в качестве гаранта безопасности. Переговоры ведет представитель.              Зоуи полноту этого ответа переваривала с минуту. Очень подробная осведомленность. Она посмотрела на Литтса исподлобья.              — А ты сам, собственно, кто?              Литтс тяжело выдохнул.              — Я? Министр виноделия Грифа, Гласс.              Зоуи бы была поражена, не начни она подозревать что-то в этом духе несколько минут назад. В ответ на названную должность она криво улыбнулась.              — Я не смогу помочь в переговорах, — сказала она. Литтс хмыкнул, притом насмешливо. Она не открыла ему Америку — похоже, у министра была связь с Грифом, и Николь ему сообщила. — Потому что никто не сможет. Дело не в переговорах, — сказала она. Усмехнулась. Качнула головой в сторону выхода. Она насмотрелась. Литтс поднялся. — Ведь я правильно понимаю, вино никогда не было на Мариджое?              — Не было.              Зоуи усмехнулась.              — Вот и ответ.              — Не вижу ответа.              Зоуи остановилась перед лестницей. В ее голове все очень просто. Ее выводы строятся на очень простых наблюдениях, как силлогизмы на первом уроке логики.              — Для переговоров по сделке нужна сделка. Где же тут сделка? Вино — это символ, а не товар. Сожжение Грифа — это наказание, а не платеж. Мариджоя не хочет купить вино. Мариджоя хочет сжечь Гриф, потому что делала это всегда. Гриф не хочет продать вино. Гриф хочет освободиться от Мариджои, потому что теряет связь с Синим морем и становится мифом, как Скайпия. У сделки нет оснований, предложения и возмещения. Нет сделки. Переговоры бессмысленны, пока это так.              У нее возникло ощущение, что она проговорила это слишком быстро. Литтс стоял озадаченный, уперевшись рукой в перилу лестницы. Зоуи теперь не могла уйти, нужно было дождаться вопросов. Вопросы — это всегда показатель, поняли ее или нет. И Литтс действительно задал вопрос немного погодя:              — И что делать? — Это был хороший вопрос. Перед ней министр, как-никак.              — Что-то менять, и это что-то — не переговорщик, — сказала она и поднялась по лестнице. Литтс постоял внизу, задумавшись, и Зоуи вышла из старого кабака, не задев ни одного стола по памяти.              Это что-то — не переговорщик. Было в этом что-то, отдаленно напоминающее призыв к государственному перевороту, и поскольку Зоуи не планировала с бронетранспортера читать рабочим и крестьянам проповеди, то она бы не хотела гарантировать свое участие в сделке. Но что сделка в таких условиях невозможна и дело кончится пламенным заревом на небе — вопросов не оставалось, во всяком случае для нее.              Если только не подтасовать условия. Для этого нужно было немного поколдовать над сторонами. Мнение Грифа здесь как ни крути не решающее, так что направление было в целом ясное. У любой крупной сделки есть предпродажа. Она исполнила это еще в Арабасте. И вот теперь у нее на корабле есть две бутылочки вина с Грифа. И Мировое Правительство, которое и так ее ищет.              Но обнадеживать кого-то, что она впишется в эпохальные дворцовые перевороты, не хотелось. И вообще у нее команда стояла в порту и нужно было быть готовой к их отплытию. Декси в свое время дал понять, что переходы в Новом мире — головная боль, а этим утром сказал еще одну вещь: Дозор на Деке.              На следующий день после обеда она снова зашла в Гармонию. Литтс сидел на веранде с газетой в плетеном стуле в рубашке с цветами и нисколько не походил на владельца пиратского заведения, равно как и на министра страны. Он заметил ее, но не повернулся к ней, только указал пальцами руки, которой одновременно держал газету, что она может присесть на второй плетеный стул за столом, что она и сделала. На столе лежала вторая газета, и Зоуи, поскольку не хотела отвлекать дядьку от чтения, наклонилась над ней, чтобы прочитать заголовки.              — Если ты министр, то у кого на острове можно узнать всякие разные сомнительные вещи? — спросила она, закинув нога на ногу. Обычно люди за барной стойкой обладали некоторыми знаниями, тому доказательство ее старый друг Крикет с Water7, сдавший ее Бекману.              — У Красноволосых почему не спросила? — ответил вопросом Литтс.              — Спешила на Даунстрим.              — А говорят с неба свалилась, — усмехнулся Литтс. Зоуи тоже усмехнулась — как будто разные сомнительные вещи можно было бы и у Литтса поспрашивать, но потом он покачал головой. — На острове есть один мужик. Но он не работает с такими, как ты.              — Почему?              — У него в списке принципов больше пунктов, чем в уставах Дозора.              — А можно где-то полный список посмотреть? Поискать лазейку. Смерть как надо узнать одну вещь.              — Ну, зайди к нему, вдруг он знает, что ты с Рыжим.              Зоуи поморщилась.              — Я не с Рыжим, но я зайду.              — Он сидит в старой мастерской сапожника, — сообщил Литтс. Зоуи подняла брови, но Литтс снова закрылся газетой.              Зоуи посидела еще несколько минут. Взяла газету под мышку и ушла.              Осталось смутное впечатление, что она знает о старой мастерской сапожника немного больше, чем должна была, во всяком случае могла с точностью до стула определить, где она находится.              Сапожник на улице, слишком зоркий для сварливого старика.              Зоуи прошла по улицам Деки. Город в двух улицах от порта жил немного замедленно, посреди дня, в отличие от ночных столпотворений на улице злачных заведений, людей было немного. Какие-то дети гоняли мяч. И Зоуи вышла на нужную ей улицу из переулка, который тогда показал Джерри. И стул у мастерской сапожника пустовал.              За стулом была запертая простая дверь, которая была не заперта, но и не открыта. В отличие от прочих лавок улицы, сапожник не имел витрины, вывеска была старая, держалась на честном слове, хотя была явно подлатана. Зоуи развернула стул за спинку на одной ножке, чтобы отвернуть и пройти к двери. Ручка легко поддалась, и Зоуи толкнула ее, чтобы войти в довольно плохо освещенный коридор.              Если присмотреться, помещение раньше действительно могло принадлежать мастеру по ботиночкам. Пахло кожей и гуталином, стоял немного спертый запах непроветриваемого помещения. Витрины имелись, но были заколочены, и фанера была покрашена в черный. Стол был задвинут в угол, на нем были свалены какие-то материалы, ящик со старыми английскими ботинками, засохшая бутылка какого-то средства. Зоуи взяла ее в руки. Этикетка гласила, что клей. На ней имелся и срок годности — истек три года тому назад.              В этой комнате никого не было. Но горела свечка на блюдце, которое стояло на тумбочке, и Зоуи опустилась перед ней на корточки. Пламя колебалось перед ней, и Зоуи задержала дыхание. Тогда огонек стал тяготеть в сторону. Сквозняк.              Были какие-то нелепые признаки, что мастерская — не мастерская, и из ремонтных материалов, используемых за последние несколько лет, здесь может быть разве что изолента. Зоуи поглядела на стенку, к которой тянулось пламя свечи. Какое совпадение, что Воля подсказывает, что там, за стеной, за тонкой перегородкой есть человек. Зоуи это ощущение, что спешка ни к чему не приведет, почувствовала еще на пороге мастерской сапожника, и только поэтому осталась в этом помещении искать признаки загадок, как в херовом детективе.              Воля настаивала — не прерывать чужих разговоров с информатором. Только вот информатор был там один.              Воля волей, а здравый смысл должен торжествовать. Вся трагедия на Гран Тесоро — только из безумия ее Воли. Зоуи основательно собрала силы в кулак и попыталась взять себя в руки. Там, за стеной, информатор — тот старик, что сказал ей, что ее лицо ему известно. Он может разве что ее пристрелить, но это маловероятно. И Воля не должна ее кошмарить, если только она не игнорирует что-то еще. Воля наблюдает одно, но игнорирует что-то еще. Как когда смотришь на солнце в очках, и знаешь, что его блик закрывает от тебя что-то еще.              Когда она медленно поворачивает голову туда, где ничего не должно быть, согласно Воле, взвели курок. Зоуи инстинктивно подняла ладони.              — Кто такая?              Тихий, пробирающий до мурашек голос донесся из темноты. Зоуи увидела — в темном углу справа от стола с ящиком с ботинками сидел человек. Она его не заметила. Он был моложе того человека, которого она искала, и кем он являлся, она не знала. Воля молчала, как будто перед ней пустое место. Упорно продолжала считывать только старика информатора в той комнате. Но информатор таких вопросов бы не задавал.              — Зоуи Гласс, — назвалась она. Показала ладони. — Я безоружна.              Оружие опустили, но не убрали. Зоуи не спешила продолжать разговор, потому что чувство, что ты не можешь доверять Воле, становилось тревожным. Вот же оружие, смотрит ей точно в коленку, хотя кажется опущенным. Почему эта падла молчит? Почему наблюдение не наблюдает? Она медленно опустила руки.              — Я знаю, — сказал он. — Встань. — Это указание сопроводило живописный жест пистолетом. Зоуи поднялась с корточек. Тогда дуло пистолета указало на двери, ведущие на улицу. — Вошла сама, и выход сама найдешь.              Зоуи усмехнулась.              — Ты не тот, кто мне был нужен.              — Значит, ты ошиблась, — очень просто сообщил мужчина. Ответ у него был на все, и Зоуи не очень хотелось спорить с вооруженным человеком, которого полностью игнорировало наблюдение. Но и уходить ни с чем было без толку. К тому же свою роль начало играть любопытство. Информатор не просто болтун. Но и имеет смотрителя и личного телохранителя. Зоуи его назвали, только потому что она имела мандат. Кстати про него. Можно было бы и именем Шанкса открыть себе вон ту дверь потаенную, но она только что сказала Литтсу, что она не с ним. Было бы лицемерно через полчаса после этого открывать себе двери его именем.              — Пусти ее! — донеслось из тайной комнаты. Зоуи медленно повернула туда голову. Человек в темном углу тоже повернул. Потом основа окинул Зоуи взглядом.              — Ну иди, — сказал он. Опустил пистолет. Щелкнул предохранитель, и Зоуи была готова поклясться, что он просто растворился в углу. Сознание ни секунды на этом человеке не задержалось.              Теряешь концентрацию — упускаешь из виду, да? Она усмехнулась. Неужели она так со стороны выглядит? Что ж, такой воли у других носителей она пока не видела.              — Уснула? Гласс, черт тебя, — ругань донеслась приглушенно, и Зоуи шагнула к двери в каморку за стенкой, которая не отворялась, а раздвигалась в сторону. Комнатушка информатора имела вид очень скромного по размерам кабинета, в котором стояло два высоких стеллажа, стол, скупой стул, и две ден-ден муши — ни одну Зоуи не узнала. Старик-сапожник, которого она видела в тот раз, когда договаривалась со стекольщиком, был лысый невысокий мужчина неопределенного возраста. Ему могло быть с равной степенью вероятности пятьдесят или семьдесят, он имел очень невзрачный вид, рубаха грязно-синего цвета была немного неряшливая, и в кабинете был бардак, по мнению Зоуи. Бумаги, протекшее перо, мусор и вчерашнее яблоко. — Зачем пришла?              Зоуи опустилась на стоящий перед захламленным столом стул. Деревянный стул, очень похожий на тот, который стоял на улице.              — Что за Дозор рыскает в округе?              К информатором приходят не с проблемами, не с объяснениями и не с ответами. К информатору приходят с вопросами, и Зоуи откинулась на спинку стула дождаться ответа. Или отказа от ответа. Информатор наклонился к столу.              — Преследуют пиратов Вечности и будут дожидаться, пока они спустятся с Даунстрима, — ответил он. Зоуи могла бы спросить, что за одержимость пиратами Вечности, учитывая, что за их капитана дают двенадцать миллионов, но кажется сама догадалась.              — Кто командир?              — Контр-адмирал Бёрк. — Зоуи не имела ни малейшего понятия, кто такой контр-адмирал Берк, и поморщилась в ответ на имя, и информатор заметил. Цыкнул языком, как будто Зоуи напортачила, потянулся к ящику стола, вытащил бумаги и бросил перед Зоуи. Личное дело. Не знай она, что личные дела сочиняются, как художественная литература, потянулась бы почитать, а так дождалась выжимки со слов информатора: — Не столько дозорный, сколько сыщик.              Зоуи покачала головой — за ней шли еще до Санрайза или уже после? Или Перпетуя получила свои грузы на встрече синдикатов, и там же отрастила хвост? Или позднее. Из-за ее грузов? У нее действительно проблемы, если она поздно заметила слежку и скомпрометировала грузы, и она не зря обращалась к Бекману. Знал ли Берк, что она везла?              Отвечает ли Зоуи за те картины у нее на борту? Наверное нет, потому что она тут так, экспедитор, но у нее был навык (или дурная привычка, это смотря с какой стороны посмотреть) вмешиваться в не свои дела.              Информатор смотрел на то, как она переваривала всю ситуацию, как будто на его памяти женщины не должны были уметь думать.              — А можно перейти к светскому разговору?              — Нет, я не веду светских разговоров.              — Мне сказали, вы со мной говорить не будете, — все же начала светский разговор Зоуи. Светский — значило без оплаты. — И я спросила тогда и не получила ответа, так что спрошу сейчас — с кем вы обычно не говорите?              — А это не светский разговор, Гласс, — выпрямился информатор на своем стуле, не предназначенном для того, чтобы сидеть прямо. — С кем я работаю и не работаю — это деловой разговор. — Зоуи пожала плечами. Хозяин — барин. — Но среди приличных людей это информация общеизвестная, так что послушай внимательно. У меня длинный список, с кем я не работаю. С новичками. С идиотами. С Правительством. Правительственными псами, включая Шичибукаев, охотников за головами, дозорных всех мастей и званий и Сайфер Пол. Не работаю с людьми из прошлой эпохи. С малолетками. С чужими целями. С людьми на грани отчаяния, пришедшими ко мне как за последним шансом. И еще я не работаю с семьей Донкихот. Никогда.              — Я подхожу под много пунктов, — сказала она. Информатор скривился. Не любил, когда его ловили на нарушении собственных заповедей.              — Ты была с мальчишкой Рыжего. А он не позволит распоряжаться своими людьми кому попало.              Зоуи улыбнулась. С мальчишкой Рыжего. Хайд знал команду Шанкса вплоть до юнг. Он знал, кто она такая, еще тогда, до Грифа.              — Как с тобой расплатиться?              — Деньгами.              Это был хороший ответ, учитывая, что денег у нее не было при себе.              — Бекман должен мне деньги, он заплатит.              Информатор покачал головой. Видимо, ответ его устроил. Ну, она предупреждала Бекмана, что это будут самые дорогие двенадцать белли в его жизни.              — Хайд.              — Что?              — Мое имя. Хайд.              Она усмехнулась. Она всегда говорила, официальные представления — это хорошо. Она поднялась со своего стула и все же обратилась снова:              — А вашего друга у входа?              Но Хайд покачал головой, и Зоуи, прежде чем выйти, задумалась. Ладно. Гора не идет к Магомеду, Магомед пойдет к горе. Она вышла из лавки сапожника, заставив свое сознание раствориться по темным углам коморки информатора. В этом не было необходимости, но очень хотелось.              Оставалось не опоздать к отправлению с Деки, назначенному на следующее утро.                     Экстра 22. Контр-адмирал Берк              Контр-адмирал Берк имел фотографическую память, никогда не забывал лиц, а прославился, говорили, когда по его милости в итоге все же был свергнут один из императоров Подполья, и их осталось всего шесть. Ну как прославился?              Его не провозгласили героем Дозора, не повысили до вице-адмирала, и адмирал флота не жал ему руку, потому что свержение императоров доставляет много головной боли и нарушает шаткие балансы сил. Но с тех пор вместо того, чтобы как прочие контр-адмиралы пойти по одной из двух дорожек — насиживать теплое место на ощетинившемся острове, гордо именуемом базой, или без конца месить пиратские туши в мордобое — Берк получал распоряжения особого характера.              Распоряжение особого характера два года тому назад кончилось ликвидацией одного из информаторов — это был частичный успех. Информаторов, действительно доставляющих головную боль, было двое. Одного Берку удалось выследить. А второй скрылся, и Берк не смог выяснить даже его имени. Но Правительство было довольно и этому.              Распоряжение особого характера год тому назад в результате долгой операции расстроило одну из помолвок детей Большой мамочки, и она почти его убила за это. Дозор в общем-то даже панихиду провел, оповестил его жену и взял на себя ответственность за его детей, но тремя месяцами позднее, когда пыль улеглась, он объявился перед Сенгоку в Штабе. Штаб-квартира была занята тем, что гоняла по городу какую-то девчонку — протеже Цуру, судя по методам, которые к ней применяли. Должна была влезть в Синдикат, и по мнению Берка, это опрометчиво поручать такое дело женщине, да еще со стороны, но у Берка на уме теперь было другое дело. Те три месяца, что он пребывал покойником, его заинтересовала одна сделка, ведущая к очередному императору Подполья. И Сенгоку ему предложил по воскрешении отправиться к семье, увидеть жену и дочь и остаться с ними хотя бы на несколько недель, но у Берка было предложение лучше.              Лет пятьдесят тому назад из Мариджои было украдено двенадцать картин. Их искали кучу лет, но потом появились проблемы посерьезнее — в виде Рокса, Роджера и Ньюгейта, и мазня маслом по холсту стала мало кого интересовать, да и расследование зашло в тупик. Подозревали всех, от революционеров, до преступных семей Вест Блю, подозревали пиратов и Подполье, в конце концов тогдашний Главнокомандующий и с Роджера спросил — не известно ли ему было что про это ограбление, но концы в воду. Люди, связанные с исполнителем, были убиты по большей части. На роль заказчиков претендовать могло так много сторон, что было невозможно указать на кого-то конкретного, а сами полотна так и не всплыли в сделках.              Берк об этой краже узнал еще в академии и оглядывался на нее много лет. И пока три месяца изучал особенности быта мертвецов, наслушался по темным углам и сомнительным заведениям такого, что теперь ставил Сенгоку в известность: он приведет Дозор к полотнам. Не к копиям — которые были запрещены. Не к деньгам, которые заплатили за них при передаче. Не к людям, косвенно с ними связанными. Он достанет сами картины, он достанет их перевозчика, он достанет того, что хранил их прежде и он выяснит, кто тогда пятьдесят лет назад вообще затеял эту авантюру.              Сенгоку вернул ему команду. Сенгоку дал ему свободу действий в пределах их прежних договоренностей: по возможности не переступать черты. Берк и еще об одном просил — дать ему возможность попасть на Санрайз. Сенгоку не позволил — Дозор никогда не ступал на Санрайз и не имел на это права. Берк дал обещание не лезть туда и впоследствии понял, почему — на Санрайз с безупречным вкусом — надо было отдать ей должное — пролезла Гласс, и Берк, когда узнал об этом, даже думал, что с девочкой-то надо познакомиться, у нее мозги считают на много шагов вперед, но только знал, что не успеет. Феникс казнил бедняжку прямо на глазах вице-адмирала Момонги.              Не попав на Санрайз, Берк все равно не исключил, что найдет чертов след картин, потому что чуял их носом, как овчарка. Ему было известно, что картины передали одному из дилеров на Санрайз, и поскольку туда он не попал, то предстояло всего ничего — выяснить, кому и для чего.              И Берк рвал и метал в кабинете Сенгоку, что такие сделки — недопустимы, и Сенгоку разводил руками:              — Картины бесценны для Мариджои, — сказал он.              — Я их достану, я найду перевозчика, я прижму дилера к стенке, и он сдаст отправителя. И потом Дозор вернет картины Мариджое, а подонков — на плаху.              Сенгоку качал головой. Прошлая такая затея кончилась кончиной Берка. Позапрошлая — с половинчатым успехом. Предыдущая до нее — была триумфом, который было не принято признавать, но о котором все знали. Сенгоку не мог ему запретить, потому что не мог знать наверняка, какой сценарий случится на этот раз. Поэтому Сенгоку напоминал:              — Не переходи границ.              Был здесь способ перейти границу — отправиться на Сан-Фалдо, вытащить Вольто из его обожаемых галерей или театральной ложи, приставить клинок к горлу и вынудить сотрудничать — допытаться до имен тех, кто выходил с ним на связь, встретить грузы вместо него, повязать дилера и выйти на заказчика. А дальше вскрыть суть сделки, как консервным ножом, отменить ее нахер, казнить подонков, которые это заслуживают. Это было бы не слишком плохо — если бы Мариджоя после этого сочла, что картинам следует отправляться домой, Вольто бы потерял только сокровища, которые ему все равно не принадлежали. А в целом ему не грозил бы ни суд, ни тюрьма, ни потеря должностей — ну отделался бы испугом и может быть несколькими ночами допросов.              Но он законный правитель острова и с тем же успехом можно было бы пытаться устроить допросы Айсбергу или королю Арабасты. Не совсем исключено на корню, но требует полной поддержки и санкции Штаба и Правительства.              Берк никогда не нарушал обещаний, которые давал Сенгоку, и в этот раз не нарушил. Дело в том, что на Сан-Фалдо он уже был, притом еще до Санрайза, виделся с Вольто и пальцем его не тронул. А Вольто сделал себе имя не просто так и был умный мужик. Берк лично не очень любил людей, скрывающих лицо. Берк очень вежливо и обходительно попросил у Вольто в случае, если его привлекут в сделку, любезно сообщить ему и не допускать публичности, пока не вмешается Штаб.              Но Гласс оставила после себя на Санрайзе ценный подарок: контр-адмирал Че был в Штабе, живой и очень неспешащий в Импел Даун. Че был очень прозорливый мужик и управлялся с чертовски непростой базой, хотя Берк не любил контр-адмиралов, засидевшихся на месте. Че, сидя в темницах Маринфорда, выяснил, что Берк в Маринфорде, и выяснил, что конкретно он расследует. Берк навестил его с позволения Сенгоку, когда ему сообщил лейтенант.              Берк слабо верил в то, что Че может что-то знать, пока тот не напомнил:              — Синдикат Саут Блю всегда знал о роскоши больше, чем прочие, — сказал он. Попросил сигарету, и Берк велел лейтенанту притащить сигарет — два старших офицера в помещении, а он стоит истуканом.              — Говори, если что-то знаешь, Борха, а если нет, я отплываю.              — При одном условии, Берк, — улыбался белыми зубами Че. Его усы отросли беспорядочно, но надо было отдать ему должное, темница не испортила ему нрав и внешний вид. Берк качнул головой вопросительно. — При условии, что я не попаду в Импел Даун.              Берк мог бы пообещать ему хоть прописать его в Мариджое, если бы это вынудило его говорить, что и сделал, и Че рассказал:              — На Санрайзе была дилер Подполья. Капитан пиратов Вечности. Она везет этот груз, она получила его на Санрайз. И скоро будет убита моим человеком в Новом Мире.              — Порчем? — Че улыбнулся. Берк тоже улыбнулся — обламывать чужие планы бывало смешно. — Его арестовала Цуру и ее новоиспеченный протеже. Говорили, шел за какой-то сошкой по твоему приказу еще до Санрайз. Ты не припездываешь ли, контр-адмирал?              — Я послал за ней, потому что с ней о чем-то договорилась Гласс. Не удивлюсь, если она знала о сделке, потому что Гласс дохера всего такого знала, за что ее сослали в G-11, хотя должны были ставить на эшафот. Благо, она мертва.              — А пираты Вечности в Новом Мире болтаются, где им угодно, — сказал Берк. Че развел руками, напомнил, о чем просил, и Берк, хотя не планировал слыть особенно честным человеком, сообщил Сенгоку о том, что Че мог быть полезным, если хотел, и быть полезным лучше в тюрьме Маринфорда, чем в Импел Дауне.              Над Берком и так будут ржать все товарищи, знай они, что он болтался за пиратами с наградой двенадцать миллионов за капитана, но, во-первых, пираты Вечности скрылись не где-нибудь, а на Деке. Стратегически ошиблись подниматься на Гриф — теперь Берк давал гарантию, он возьмет их на Даунстриме, потому что кроме Даунстрима с Грифа путей нет.              Но на ближайшем Даунстриме спустился только торговый корабль, и Берку сообщили, что за ними наблюдали на Деке — команда не имела с пиратами ничего общего, а женщина, которая была с ними, явно не походила на капитана, командой распоряжался мужик. Суждениям своих людей Берк доверял, хотя женщину не видел, но зато видел капитана корабля — есть такой типаж людей, который ему нравился, и он к ним относился. Берк спросил у него в Гармонии, куда они дальше, и тот сказал, что они нахер убираются из Нового Мира и вообще пришло время ремонтировать их корабль.              Берк остался на Деке.