Туз

Никогда бы мне не подумалось, что штаб Малахитовых Тигров станет таким частым местом посещения, а просторный и уютный кабинет Кикути Кана — местом обсуждения рабочих планов. Я не имел никакого здания, даже съëмного помещения, чтобы встречаться лично со своими подчинëнными, поэтому был рад, что господин Кикути добродушно предложил свой кабинет для таких дел. В будущем у меня были планы исправить это положение, если, конечно, оно вообще для нас наступит. Сегодня я собрал всех тех, кто согласился вступить в ряды моей организации. Смотря на них, не верил, что всë действительно происходило наяву. Я начал с однажды подкинутой Фëдором невзначай идеей и дошëл до того, что проводил первое собрание собственной организации. И люди, что собрались в этом помещении, были поистине неординарными личностями и сильными эсперами, с которыми нас связывали сплошные тайные заговоры. Нам выделили угол в зоне отдыха, в то время как Кан работал за своим столом с документами, а рядом крутился, по всей видимости, его секретарь. Выглядел он странно, часто косился на нас и загадочно улыбался, словно что-то хотел сказать. Я старался не обращать на него внимания, хоть это и было тяжело. Пару раз в кабинет заглядывали близнецы, но причины их визита относились скорее к семейным, чем к деловым. — Что насчëт названия? — внезапно спросил Гастон, выдëргивая меня из глубоких размышлений. Я перевëл на него потерянный взгляд. — Мы же не можем никак не называться. — Да, конечно, — собрался с мыслями я. — Я над этим особо не думал. Не до этого было… — Ничего страшного, — Виктор понимающе улыбнулся и положил руку мне на плечо. — Мы всë понимаем. Между нами с Виктором изначально возникло взаимопонимание, мы прекрасно сошлись характерами. Пускай его муж и относился ко мне с подозрением, он всë равно решил сблизиться со мной. Наверное, потому что мы во многом были похожи. Гюго понимал то, о чëм я не говорил вслух, угадывал то, что я чувствовал, и старался поддержать. И это всего за пару дней нашего знакомства. Подобное отношение проявлял уже я к Гончарову, но не придавал этому значение. Возможно, мне стоит познакомить этих ребят. — Нужно название, которое будет ассоциироваться со всеми нами, — пришëл на помощь Льюис, сидевший рядом с Кристофером. Видимо, моими усилиями эти двое прилепились друг к другу обратно. По крайней мере, приходили и уходили они вместе, чуть ли не за ручки, хотя отношения их оставались всë такими же напряжëнными и недосказанными. — Слишком многошëрстная компания у нас собралась, тяжело так обобщить, — фыркнул Маяковский, вертя в руках пистолет. Этим, признаться честно, он сильно напрягал остальных. Пока они продолжали накидывать идеи, я зацепился за слова Кэрролла и стал всматриваться в собравшихся. Случайно задержался взглядом на Кикути, на его татуировке и прозрел. Но перед тем, как озвучить свои мысли, обработал их в голове, чтобы лучше сформулировать. — Кажется, я придумал, — все замолкли и посмотрели в мою сторону. — Возможно, это не совсем подходит под обобщение, но почему не оттолкнуться от моей способности. «Самоцвет». Услышав это слово, секретарь и Кан одновременно улыбнулись, продолжая заниматься своими делами. По всей видимости, неплохая идея. — И… как это взаимосвязано? — спросил Стивен, чуть нахмурившись. — Дело в том, что мои глаза не раз сравнивали с аметистами, а моя способность — обращать жизни в драгоценные камни. Самоцветы. И я подумал, что от этого можно и придумать прозвища для некоторой скрытности, так как у вас всех цвет глаз отличается и напоминает самоцветы. Тут же активизировался Карма, до этого скромно сидевший у меня под боком. — О, получается, у меня оно уже есть! — на его губах появилась довольная улыбка. — Топаз. Я кивнул и погладил подростка по волосам. — Думаю, со мной всë и так ясно, — я посмотрел на других и решил начать с самого простого. — Лью, у тебя необычный оттенок глаз, он напоминает лазурит. Льюис удивился. Все тут же всмотрелись в его глаза. Кристофер, так как сидел рядом, быстрее увидел сходства и непринуждëнно улыбнулся. Виктор хихикнул где-то у меня над ухом. Он явно видит больше, чем все остальные. — Крис, твои глаза я постоянно ассоциирую с гранатом. К тому же, гранат и лазурит в сочетании выглядят очень красиво. Я решил уколоть британцев этим, в итоге смутив. Они перестали хоть как-то смотреть в сторону друг друга, что вызвало во мне довольный рокот. Может быть, тут дело действительно было в большем? — А на что мои глаза похожи? — в каком-то странном восторге спросил Гюго, вцепившись в мою руку. Повернув голову и столкнувшись с ним носами, я отчëтливо увидел солнечные глаза, похожие на янтарные. — Цитрин. Он похож на янтарь, но чаще светлее и прозрачнее. Более жëлтый, более солнечный. Переведя взгляд на Леру, я вспомнил Зощенко: такой же светловолосый, с такими же чëрными глазами, такой же мрачный и пугающий. Тут мог подойти только один камень. — Чëрный оникс, Гастон. Мужчина кивнул и прикрыл глаза. Стало поспокойнее. Остались Стивен и Владимир. Они обычно имели сероватые глаза, но у первого они имели несколько грязный оттенок, в то время как у второго — более светлый. Тем не менее, и для них нашлись камни. — Маяковский — селенит, Кинг — раухтопаз, — объявил я и закончил на том. Все согласились с такими сравнениями и названием, тогда же мы приступили к обсуждению дальнейших планов. Всë пока шло, как по маслу. В кабинете царила уютная, даже семейная атмосфера. Странный секретарь, имени которого я так и не узнал, больше не беспокоил, а между мной и ребятами сложились хорошие взаимоотношения. На том и разошлись. Мне пришлось немного задержаться, чтобы обговорить с Кикути Каном. Маяковский и Карма вышли за дверь, но сказали, что подождут. — Господин Кикути, могу я обратиться к вам с просьбой? — я бросил мимолëтный взгляд на секретаря, снова обеспокоившись его присутствием. От него веяла странная атмосфера, которую было трудно охарактеризовать. Красно-пурпурные волосы обрамляли красивое лицо, алые глаза скрывались за стëклами очков. Губы были постоянно растянуты в загадочной улыбке. Красивый, но красота это пугала и в какой-то мере была сравнима с чем-то не то дьявольским, не то божественным. — Конечно, что за просьба? — добродушно спросил Кан и улыбнулся, отвлекая меня от мыслей о его секретаре. — Это насчëт четырёх моих подчинëнных, — выдохнул я. — Могут ли они жить где-нибудь здесь, под вашим наблюдением? Они, как и я, из мафии, но верны мне. Трое японцев и один итальянец-эспер. Кикути задумался, прежде чем дать ответ. Он безотрывно смотрел на меня, словно пытался увидеть насквозь и понять, о чëм я думал. Но, по всей видимости, безуспешно. — Не вижу проблемы, Моррисон-сан, — всë же согласился мужчина и откинулся на спинку кресла. Как ни крути, он всë равно был приятнее, чем Мори. Без всех этих фальшивых улыбок, ужимок и тошнотворных и приторных слов. — Но они, конечно же… — Принесут вам пользу. Они очень трудолюбивые, — улыбнулся уже я. — С вами всегда так приятно иметь дело. С этим делом тоже было покончено. Наконец мы покинули территорию Малахитовых Тигров и отправились домой. Владимир был рад больше нас с Кармой, так как общество японцев его сильно напрягало. Это мы к нему привыкли, а он не так давно находится в Японии. Сравнительно. Почти обессиленный, по возвращении я сразу же упал в кровать, где лежал Фëдор и что-то увлечëнно читал. Он окинул меня внимательным взглядом. — Как всë прошло? — без явного интереса задал вопрос мужчина, скрывая за ним волнение, которое я давно научился угадывать по незначительным деталям. — Лучше некуда. Умираю от усталости. Скинув с себя ненужную одежду, я забрался под одеяло и придвинулся к Феде. Он приобнял меня, отложив книгу, и тоже накрылся одеялом. Губами прижался к моей шее, перешëл на плечи и ключицу, осыпая их поцелуями. Холодные руки прошлись по бокам и животу, вызвав толпу мурашек на коже. Крепко обняв мужчину, в блаженстве я откинул голову назад и прикрыл глаза. Такой отдых мне точно был по душе.

***

Кристофер не мог понять, что между ними с Льюисом изменилось. Однажды Кэрролл затаил на Приста глубокую обиду и вычеркнул его из своей жизни, но с недавнего времени сам стал искать эти мимолëтные встречи, выискивая его по городу, словно случайно наткнулся во время прогулки. Пытаясь сообразить, в чëм же дело, Крис приходил к неутешительным выводам и пытался оградить себя от общества Лью, хотя именно он хотел этого примирения, которого никак не выходило. Но иллюзионист знал то, чего знать не хотел. Крис видел, как Лью смотрит на Эйса, и понимал, что ничего хорошего из этого не выйдет. С собой он был предельно честен, а вот фотограф точно не понимал, чего хочет от себя и от других. Словно бродячий и неприкаянный кот, искал еду повкуснее и лежанку потеплее. Но продолжал возвращаться к тому, что его убивало день изо дня. Они возвращались после первого собрания вместе, как раньше. Льюис всегда передвигался на мотоцикле, поэтому стал заезжать за Кристофером, тем самым экономя время каждому. Иллюзионист никогда не отказывался, ему всегда нравилось ездить с фотографом, сидя позади него и прижимаясь к его спине. Но теперь он едва ли касался его, держа дистанцию. И Лью это замечал, но делал вид, что ничего такого в этом не было, даже если и чувствовал какую-то утрату. Остановившись у отеля, где временно проживал Прист, британцы решили привычно попрощаться. Кэрролл проводил мужчину до самых дверей и задержался, как и обычно. Всë это напоминало дурацкую игру, от которой не было никакого толку. — Тебя всего трясëт весь день, — в этот раз первым заговорил Кристофер, заметив дрожь на чужих руках и губах. — Завязывал бы с этой дрянью, пока не умер. Лью. — Я не могу, ты это знаешь, — спокойно ответил Льюис и внезапно взял руки Криса в свои, передавая им дрожь и тепло. — Он не должен прорваться. Они не должны. От моей способности больше вреда, чем пользы, она опасна для окружающих. — А эти подавители опасны для тебя, чëрт возьми, — Прист поддался вперëд, сжимая руки Кэрролла в ответ, тем самым унимая их дрожь. — Они пагубно влияют на ядро, тем самым раскалывая его. Это всë равно, что посадить себе сердце. — Пусть так, — наклонившись, Лью невесомо прижался к побелевшим костяшкам пальцев Криса губами и усмехнулся. — Но мне спокойнее, когда я не слышу Их голосов. Вздох. Кристофер ничего не сказал на это и, вырвав свои руки из крепкой хватки, скрылся за дверью. На сей раз никакого прощания не произошло. Оказавшись в своëм номере, Крис с раздражением скинул с себя верхнюю одежду и обувь, ударил по стене и сел на пол. Он уже начал ненавидеть себя ха то, что когда-то связался с Лью и привязался к нему. Но самого Лью ненавидеть никак не мог, слишком хорошо понимая его чувства, так как раньше был на его месте. Они оба загнали себя в порочный круг, из которого не могли выбраться. Своими словами и действиями они причиняли друг другу боль, но продолжали искать поводы для встреч. Даже если один ненавидел, а другой любил… Услышав мягкие шаги по ковровому покрытию, Кристофер поднял голову и столкнулся с холодными пурпурными глазами. Ему заботливо протянули смуглую руку, помогая встать на ноги. — Твоя жертвенность никому на пользу не идëт, Крис, — равнодушно произнëс мужчина с длинными волосами цвета бирюзы, и они прошли вглубь номера. — Ты слишком много ему позволяешь. Он должен определиться, кто ему дороже: ты или другой. Нельзя усидеть на двух стульях. — Знаю, Данте, знаю, — почти обречëнно бросил Прист и сел на кровать. — Но я не могу повлиять на него. Он всë решил ещë тогда… — Именно поэтому ты решил убиваться по нему у него на глазах? Прикусив губу, мужчина отвернулся. В голосе Данте отчëтливо слышалось порицание. Он никогда не винил людей за глупость и слабость, так как и сам часто был жертвой страстей, но не позволял себе становиться жертвой собственной беспомощности. И не позволял этого другим. — Я безнадëжен. — Вы оба безнадëжны. Именно поэтому кто-то из вас должен раз и навсегда либо поставить точку, либо взять в свои руки продолжение. — Это так. Присту было проще согласиться, чем спорить со своим спутником. Слишком хорошо он его знал. Он лëг на кровать, повернувшись к Данте спиной, чтобы не показывать своей смертельной бледности и потухшего огня во взгляде. Послышался удручëнный вздох, скрип кровати и неспешные шаги. Через мгновение в номере остался только фокусник. Закрыв глаза, Кристофер услышал биение собственного сердце, а потом — звук уведомления. И ещë один. Наугад нащупав телефон в кармане брюк, мужчина посмотрел на экран: одно приглашение в общий чат под названием «Самоцветы», которое пользователь под ником «сладенький_мальчик» переименовал в «Самогоны». Кого-то это сильно развеселило, а кто-то принялся читать ему лекцию о серьëзности мероприятия. Но не это заинтересовало Криса в первую очередь. «Прости, что всë так получилось. Я не знаю, что со мной происходит, не могу разобраться в том, что чувствую. Но, на самом деле, мне стоит извиниться за своë поведение. Прости, что снова задел твои чувства. И, если есть хоть малейшая возможность загладить свою вину, скажи мне об этом». Хотелось разозлиться и швырнуть телефон об стену, но Крис сдержался и просто проигнорировал это сообщение. Потом ответит. Когда наберëтся сил.

***

Мне редко доводилось разделять беспокойство Фëдора, но сегодня был бессилен, когда он заявил, что пойдëт на встречу с Каном со мной. Я точно не знал, для чего решил встретиться глава Малахитовых Тигров на следующий день после вчерашней встречи, тем не менее, согласился прийти и выслушать его. Тон, с которым обращался мужчина, показался мне встревоженным и сильно нетерпеливым, словно случился пожар, а я был единственным, кто мог предотвратить его. Такая срочность заставила волноваться больше Достоевского, нежели меня, поэтому он решил, что лучше будет присутствовать лично, несмотря на конфиденциальность и опасность. Никого с нами больше не присутствовало, поэтому мы времени не теряли и добрались до штаба Тигров довольно быстро. Встретил нас один из близнецов, Рики, не улыбаясь, как обычно, но и не выглядя озабоченным. Скорее уж, пребывал в некоторой задумчивости. Он проводил нас, впустил в кабинет и сразу же ушëл, будто куда-то торопился и вот-вот мог опоздать. Кикути Кан сидел не за столом, а на диване и распивал виски. На ковре расположился его секретарь, как-то отличаясь от своего вчерашнего вида: растрëпанные волосы, закатанные рукава тëмно-серого свитера, отсутствие очков и нездоровая бледность. Он походил на бледную тень самого себя и не пытался выглядеть лучше с нашим появлением. Казалось, нас и вовсе не заметил, погрузившись в какие-то далëкие мысли. Стоило нам войти, как Кан, не вставая с дивана и не убирая из рук бокала, немедленно попросил нас сесть рядом. Я сел ближе, замечая какую-то странную замученность в лице мужчины. Он заметно набрал один десяток лет, а седых волос на первый взгляд прибавилось на пару десятков. Атмосфера в комнате витала напряжëнная. — Эйс, прости мне мою фамильярность, но дело действительно срочное, — поспешил объясниться Кикути, не заморачиваясь насчëт формулировок. — Не волнуйся, это не связано с твоими ребятами. С ними вопрос я уладил ещë вчера, сегодня они могут появиться здесь, им всë покажут. Дело в том, что активизировались Ищейки. Вчера ко мне явился один из них, какой-то наглый слепой мальчишка. Они что-то вынюхивали и задавали странные вопросы. И я хотел бы знать, что с тобой это никак не связано, и это просто случайность. Я чуть не икнул от неожиданности и не вытаращил глаза от услышанного. Слова Кикути подействовали на меня, как отрезвитель, и стало совсем не до смеха. Как я мог забыть про Фукучи и Ищеек? Чëрт. Сердце болезненно защемило. Я старался не смотреть в сторону Фëдора, чувствуя скопившееся за спиной напряжение. Да и не мог сделать этого, потому что знал то, о чëм он никогда не говорил. И, по всей видимости, скоро скажет. — Господин Кикути, я не могу этого знать, — честно признался я, выдохнув. — Но лично дел с ними я не имел. Могу лишь предположить, что это связано с моей бывшей работой… — Или Демоном? Меня всего передëрнуло. Кан произнëс это стальным голосом, смотря ровно на Фëдора, и от этого взгляда стало не по себе. Я всë ещë страшился повернуться и сдать себя со всеми потрохами. — Возможно, — сдержанно ответил я и рефлекторно попытался нащупать рукой что-нибудь, что можно было с силой сжать и тем самым справиться с волнением. По руке прошëлся разряд тока, когда этим «что-нибудь» оказалась раскрытая ладонь Достоевского. Он в ответ сжал мою руку, тем самым внушая спокойствие. — Простите, я не думал, что это как-то может задеть вас. Неужели они… — Нет, не думаю, — Кикути покачал головой и вздохнул. — Но мы не можем так рисковать. В последнее время происходит слишком много всего, чего стоит опасаться. И мы обязаны перестраховаться. Я только хочу, чтобы ты был в курсе. Я неуверенно кивнул, понемногу расслабляясь. Тепло, передаваемое Фëдором, успокоило душу и разум. — Позвольте мне представить моего секретаря, — Кан указал на мужчину, что сидел на ковре, устремив взгляд куда-то перед собой. В следующую секунду он повернул голову на нас и улыбнулся. — Мосян Тунсю. Он очень сильный эспер. Я нервно улыбнулся. Мосян Тунсю, да?.. Будем честны, я немного знал о творчестве данной писательнице. И знал лишь то, что писала она о крепкой мужской китайской дружбе. Еë книги частенько обсуждали девочки постарше, которым нравилось всë такое, нетрадиционное. Не думал я, что в этом мире будет Тунсю. И уж точно не думал, что она станет мужчиной. — Приятно познакомиться… — Мне тоже невероятно приятно познакомиться, — произнëс Тунсю. — Проблема с Ищейками действительно в скором времени будет решена. Мы подготовились. — И как же? — поинтересовался я, посмотрев на Кикути Кана. Он загадочно хмыкнул. — Этого я сказать вам пока не могу. Но будьте уверены, что поставлю вас в известность в скором времени. И это было завершением нашего странного и тревожного разговора. Мы посидели так ещë какое-то время, я предупредил своих о переезде, а потом Фëдор поторопил меня. Когда мы покинули территорию Малахитовых Тигров, всю дорогу Фëдор поглядывал на меня, пока не выдержал. — Я не всë рассказал тебе. Прикрыв глаза, я шумно выдохнул. — Дома. Пожалуйста, дома.