Туз

Спустившись с трапа на твёрдую землю, Гастон подал руку следом идущему Виктóру, помогая ему. Молодой человек обворожительно улыбнулся. — Merci, mon cher, — мягким голосом произнёс Виктор, и они отошли в сторону, чтобы не мешать другим людям спускаться. Гюго завертел головой, рассматривая место посадки с подневольным интересом. — О, так это и есть Япония? Как здесь высокотехнологично и… ох, напомни слово, mon cher. — Современно, — бесцветно проговорил Гастон, ведя спутника под локоть. — Oui, точно! — Виктор, прижимаясь к Леру, засмеялся, словно только что кто-то пошутил, на что прохожие японцы тут же обратили внимание, сразу узнав в иностранцах выходцев из Европы. — Mon cher, они все такие серьёзные. На это Гастон решил не отвечать, продолжая вести спутника прямо за собой. Мужчина не очень любил отвлекаться во время дороги, в отличие от Виктора, рассматривающего каждого человека чуть ли не досконально, тем самым желая запомнить их особые черты. На то были свои причины: молодой человек впервые находился за пределами родной Франции, поэтому и удивлялся всему вокруг, как малое дитя. Леру относился к нечто подобному терпимо, не видя поводов раздражаться. Наоборот, он всегда поощрял детское любопытство, особенно у Гюго. Французы вышли к ожидающей их служебной машине и сели в неё. Водитель косо посмотрел в зеркало, и машина тронулась с места. — Mon cher, я в таком предвкушении от этой командировки, — с предыханием говорил Виктор, уставившись в окно, чтобы запечатлеть проносящиеся мимо виды портового города. — Интересно, почему меня отправили именно в этот город? Неужели тут так часто нужно восстанавливать здания? — смешок. — Не знаю, mon cheri, — сдержанно ответил Гастон, смотря ровно перед собой — в затылок водителя. Японец снова скосил глаза на зеркало, чтобы получше рассмотреть иностранцев. — Месье, скажите, в этом городе часто происходят разрушительные события? — наконец угомонившись, Виктор сел ровно и посмотрел на водителя пронзительным взглядом. Поначалу тот не хотел отвечать, но поймав в зеркале тяжёлый и мрачный взгляд мужчины рядом, вспотел и крепко вцепился в руль. Было в этом странном человеке что-то пугающее и отталкивающее. — Да, часто, — сухо и кратко ответил водитель, изредка посматривая на сидящего за собой француза: от него продолжала исходить аура страха и ужаса. Вот было в нём что-то не так! Болтливый иностранец не внушал страха — только раздражение, — в отличие от своего немногословного спутника. Длинные чёрные волосы (японец никогда не видел у мужчин таких длинных) Виктора и янтарные глаза в кошачьем прищуре контрастировали друг с другом, а сам парень выглядел очень молодо и свежо, был элегантен и подвижен; он производил впечатление молодого кота, вышедшего на первую весеннюю прогулку и с интересом рассматривающего мир, будто видя его впервые. Определённо, от него не было той пугающей ауры, которая нависала над его спутником. У Гастона тоже были длинные волосы, но волнистые и светлые, а вот глаза — чёрные-чёрные. Казалось, в них можно было оставить свою душу, которую затянет глубоко в бездну, откуда не будет ей выхода. Он был широкоплеч и высок, неподвижен и непоколебим, словно каменное изваяние. Но помимо всего прочего, на шее виднелся продолжительный ожог, большая часть которого пряталась под одеждой. Что-то подсказывало, что этот ожог был не единственным на всём теле мужчины, но водителю платили не за то, чтобы он додумывал реальность и так нагло рассматривал своих, безусловно, важных пассажиров. Но по затылку мурашки пробегали каждые десять секунд. Подъехав к пункту назначения, японец был рад высадить иностранцев и поскорее скрыться из виду. До сих пор ему казалось, что пустой взгляд чёрных глаз преследует его на каждом углу.

***

С силой сжав простынь, я вскрикнул и резко поднялся, просыпаясь ото сна. По лицу стекал холодный пот, и сердце бешено билось о рёбра, эхом отдаваясь в ушах, тем самым оглушая. Я бросил взгляд на окно и узрел темноту. Всё ещё была ночь. Рядом зашевелились, и я отдёрнул руку, повернувшись полубоком к Фёдору, который заворочался. Открыв глаза, он посмотрел на меня и приподнялся, зевая. — Прости, я тебя разбудил, — смахивая с лица пот, я улёгся обратно на подушку и уставился в потолок, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. На коже всё ещё ощущался острый взгляд любимого, и как бы я не старался его игнорировать, он напрягал и не давал прийти в себя. Мне пришлось повернуть голову. — Снова приснился кошмар? — спросил Федя и лёг ближе ко мне, положив одну руку на меня. Придвинувшись вплотную, я кивнул и уткнулся в грудную клетку возлюбленного. Мне всё ещё было дурно. Фёдор обнял меня и поцеловал в лоб, стараясь внушить спокойствие. Я только сильнее вцепился в него, желая поскорее заснуть и дождаться утра. Кошмары вернулись ко мне снова, но в этот раз необычные. Последнее время ко мне зачистил приходить безголовый всадник, верхом на адской лошади и с копьём наперевес. Он не пытался мне как-то навредить, лишь водил рукой по месту, где должна быть голова, будто тем самым показывая, что со мной должно случиться. От воспоминаний об этом бросало в дрожь. Я был не из пугливых, если это не неожиданность, но зная, что этот мир всеми правдами и неправдами указывает мне на то, что я должен быть мёртв, пугало. Казалось, приступы с удушением закончились, но они вновь дали о себе знать. И наутро, когда Фёдор всё ещё спал, я, не выспавшись, встал и пошёл в ванную. Было очень рано, поэтому мне можно было там хоть захлебнуться на часик-другой, пока другие проснуться. К сожалению, «захлебнуться на часик-другой» не вышло, потому что было много других дел. Пришлось на скорую руку привести себя в порядок и идти на кухню. И во время закипания чайника мой телефон зазвонил. Перевернув его экраном вверх, я увидел своё лицо и чуть кони не двинул. Стивен звонил по видео-связи. Задаваясь вопросами, почему так рано и по видео, я принял звонок и узрел знакомое лицо американца. Он выглядел, как обычно, серьёзно. — Good morning, — произнёс мужчина и прокашлялся. — How are you? — Good, — я подпёр телефон баночкой с крупой, заливая кипяток в кастрюлю. — А ты как, Стивен? Судя по лицу Кинга, ему не хотелось переходить на чужеродный для него язык, но всё же пришлось. — У меня есть новости. Плохие или хорошие — решишь сам. — Слушаю. — В Йокогаме со вчерашнего дня объявились гости из Франции, — Стивен поправил очки, не меняя тона. — Известные архитектор Виктор Гюго и оперный певец Гастон Леру. Меня как током прошибло от услышанного. Я посмотрел на Стивена сомнительным взглядом. Французские писатели Гюго и Леру. Почему-то мне помнилось, что первый в каноне Псов состоял в европейской организации Трансцендентов и был частью святой троицы ГётеШекспирГюго. Это всё, что было известно о Викторе. Другом Викторе. Леру как такового не было. Этому я удивился меньше всего. Больше меня поразило то, что это имя присутствовало в некоторых воспоминаниях прошлого, когда мама ещё была рядом. Семь или восемь лет назад в Лондоне должно было состояться выступление Ольги Берггольц и Гастона Леру, который на тот момент был юным певцом. Лично Эйс его не знал, но видел на сцене рядом с матерью: высокий, молодой, величавый, задумчивый и чувственный. Тогда он ещё не казался кем-то особенным, хотя безусловно имел талант и амбиции. Скорее всего, он изменился за это время. Возможно, повзрослел и окаменел за прошедшие семь лет. Тогда Гастон был похож на виконта Рауля де Шаньи из «Призрака Оперы», но что-то подсказывало мне, что он давно не такой. Тем не менее, я не знал, что эти двое здесь делают. — И для чего они здесь? — спросил я, отойдя от шока. Всё это время Стивен ждал. — Как я услышал, Гюго пригласили в Йокогаму по работе: его способность восстанавливает и разрушает здания. Уж не помню, как называется, что-то связанное с Нотр-Дамом… — Нотр-Дам-де-Пари? — Чёртовы французы, — буркнул Кинг. — Леру поехал за компанию. Эти двое друг без друга никуда все три года брака… — Стоп, они замужем? — чуть не выронив пшённую крупу, удивился я. — Да, три года, — Стивен никак не отреагировал на мои потрясения. — Знакомы, как я знаю, больше. Мне никогда не доводилось с ними иметь дел, но я очень хорошо наслышан о них. Чуть ли не самые известные французы во всей Европе, так ещё и сильные эсперы. Правительство обоих держит в упряжке, чтобы дел не натворили. Удивительно, что они согласились помочь Японии и позволить Гюго впервые покинуть страну, чтобы тот восстановил здания. Этот город магнит для неприятностей, и Виктора они могут не дождаться, так как тут ежедневно что-то происходит. — Да… и почему ты решил рассказать мне о них? — Я работаю на тебя и через меня проходит много информации. К тому же, я посчитал, что эти двое могут быть для тебя полезны. У них безупречная репутация, но информации о их детстве и жизни до работы на правительство почти нет. Правительство всё хорошо о них скрыли, но я как-то наткнулся на информацию о сгоревшем театре в Париже, а у Леру присутствуют на теле ожоги. Есть вероятность, что он был причастен к пожару, или пострадал там, но эта информация засекречена. Я задумался. Вообще, мне бы хотелось увидеть этих двоих вживую и, возможно, пообщаться. Но информации было действительно катастрофически мало. Но, кажется, я знал, кто с этим справится. — Стивен, — я довольно улыбнулся, — свяжись с Кэрроллом и попробуйте узнать немного больше. Возможно, это действительно будет интересно.

***

Виктор устало потянулся, чтобы размять затёкшие конечности, и посмотрел вниз поблёкшим взглядом. Второй день командировки был невероятно скучным и душным, и им с Гастоном приходилось отсиживаться в служебной квартире, на радость правительству. И что хорошего от этой «свободы», если даже в другой стране за ними ведётся пристальное наблюдение? Гастон находился в квартире, в то время как Виктор опирался о перила ограждения под крышей и смотрел на скучный двор и жителей других квартир. И настроение было таким, что хотелось повеситься прямо на этих перилах, да только и этого ему сделать не дадут. Оставалось надеяться, что завтра где-нибудь разнесут здание до самого фундамента, и Гюго отстроит его заново. Пока что ему приходилось заниматься мелкой работёнкой: чинить крыши, восстанавливать фасады и менять окна после перестрелок мафиози. И где та хвалённая террористическая группировка, когда она так нужна, спрашивается. Прикрыв глаза и застонав от головной боли, Виктор собирался вернуться в квартиру, но краем глаза заметил, как по лестнице кто-то поднимается. Сначала он не хотел придавать этому значение, посчитав, что это один из местных жителей, но человек направлялся в его сторону и смотрел прямо на него. Да и не похож он был на японца, скорее на выходца из Великобритании. Удивительно красивый и славно сложенный, но весьма худой, парень лет двадцати двух, не меньше, остановился в метре от Виктора. — Здравствуйте, вы Виктор Гюго? — пролепетал незнакомец, доброжелательно улыбаясь. Гюго напрягся, ведь успел выучить, что просто так люди, знающие его имя, его не ищут. — А вам зачем? — спросил француз, выдавливая едва ли спокойную улыбку. — Я бы очень хотел поговорить с вами и вашим супругом. Улыбка спала с лица, и Виктор стал глядеть на британца недобрым взглядом. — Зачем вам я и мой супруг? — настороженно поинтересовался Гюго, всё пытаясь понять намерения молодого человека, но тот прекрасно держался и выглядел так, будто держит ситуацию всецело под своим контролем. — И как вы нас нашли? — У меня есть проверенные источники, господин Квазимодо. Или лучше госпожа Эсмеральда? Сердце забилось в тысячи раз быстрее, услышав эти два проклятых слова, которые Виктор давно хотел забыть и вывести из своей памяти, но это было невозможно. Прошлое не покидало его ни на шаг, даже если о нём не знали другие. Гюго не мог пошевелиться, стоя в неверии, что кому-то постороннему известно о его прошлом, которое правительство Франции так тщательно ото всех скрыло. Внезапно между парнями возникла открывшаяся дверь, и из квартиры показался Гастон. Он ещё в окно заметил странного незнакомца и насторожился. Не утерпев, решил выйти, чтобы разобраться, что там происходит. — Кто вы и что вам от нас нужно? — угрожающе произнёс мужчина и закрыл дверь, посмотрев на Виктора через плечо. Незнакомец продолжал оставаться невозмутимым и пугающе спокойным даже в такой ситуации. И Леру показалось, что он его где-то видел. Или не его? Нет, не его, кого-то похожего. — Гастон, всё в порядке, — на плечо легла родная рука, и Гастон успокоился. — Но всё же, кто вы такой? — Эйс Моррисон, сын Ольги Берггольц. Леру не обознался, он прекрасно помнил мадам Берггольц, поистине прекрасную и своенравную женщину. Она была его юношеской любовью, примером оперного исполнения, «ангелом музыки». Её пепельные волосы никогда не были ниже лопаток, всегда распущены, а прямая чёлка закрывала правый глаз цвета аметрина. Эйс был копией Ольги, даже чёлка на правом глазу напоминала о ней! Лишь брови в этом образе отличались, но то было совсем неважно. Гастон знал и помнил мадам Берггольц, чей голос когда-то погрузил его в мир музыки с головой. — Думаю, разговор стоит продолжить внутри, — произнёс мужчина, вдумчиво рассматривая Эйса. — Что думаешь, mon cheri? — Я не против, mon cher, — Виктор улыбнулся супругу, но на британца посмотрел с опаской. — Давайте пройдём внутрь, месье. Эйс кивнул, ни капли не возражая, ведь рассчитывал на это с самого начала.

***

Эйс поведал о том, как смог найти французов, и рассказал немного о себе. Также он упомянул свою мать, которая пропала без вести семь лет назад и тело которой так и не нашли, но с разных уголков света, где хоть раз слышали о Берггольц, люди стали утверждать, что якобы они ещё видели её живой и здоровой то в сопровождении арабских шейхов, то среди цыган, то рядом с караванами. И дело было не в том, что она пропала, или её кто-то видел, а в том, что Ольга последние два дня снилась своему сыну, наравне с безголовым всадником, и всякий раз повторяла, что «книга — ключ» и что «музыка знает ответы». Всё это казалось бессмысленным, но Эйс поделился своими подозрениями, считая, что это как-то связано с появлением Гастона в Йокогаме. Супружеская пара выслушала британца и посчитала его отчаявшимся человеком, который перестал понимать, что с ним творится. Виктор был тронут историей Эйса и готовился поддержать его в любой момент, но, кажется, он вполне справлялся и сам. Леру в свою очередь волновала часть, связанная с Ольгой и её фразой «музыка знает ответы». Он был бы полнейшим le sot, если бы не знал, что его коллега могла иметь в виду, но делиться этим пока не собирался. Они пока что не разобрались. — И для чего вам нужны мы? — спросил Гастон, настороженный во время всего разговора. — Понимаете ли, мой… — Эйс оступился, подбирая подходящее слово. — Мой друг ищет эту чёртову книгу, и что-то мне подсказывает, что все эти сны снятся мне далеко не просто так. Возможно, мне понадобится именно ваша помощь. — Вы же понимаете, как эта книга опасна? — Леру нахмурился. — Ей нельзя попадать в человеческие руки ни в коем случае. К её созданию причастны Боги, а Четыре Всадника оберегают её. Мадам Берггольц, мертва она или нет, хочет донести до вас и вашего друга, чтобы вы прекратили её поиски. Это всё, что я могу сказать. По лицу Моррисона трудно было понять, что он испытывает на данный момент, но Гастон точно увидел во взгляде сожаление. Казалось, этот молодой человек мог только сожалеть. — Я осознаю, насколько опасна книга, но не могу повлиять на своего друга. Это… трудно объяснить. Было понятно, что Эйс находится в затруднительном положении. Виктор, будто почувствовав родную душу, поддался вперёд и взял руки парня в свои, глядя на того с тревогой. — Он не просто друг? — спросил Гюго. — Он вам очень дорог, и вы не можете сопротивляться своим чувствам, отпуская здравый смысл? Я хорошо понимаю ваши чувства. Эйс вздохнул и отвёл взгляд, ничего не отвечая. Он сомневался в чём-то. — Вы ведь почти всю жизнь прожили взаперти? — внезапно заговорил он, посмотрев на Виктора. — Ваши родители держали вас дома и никогда не выпускали? А пять лет назад вам удалось выбраться за его пределы и начать работать на правительство Франции? Гюго опустил голову и сгорбился, и Гастон подумал вмешаться, но его муж лишь засмеялся, и смех этот был нездоровый. Мужчина испугался. — Всё верно, — выпрямившись и выпустив руки Эйса, Виктор хихикнул. — Это очень долгая история и больше напоминает сказку о Рапунцель. Родители на протяжении двадцати лет держали меня в стенах дома, чтобы никто не смел видеть моей красоты, как говорили они. Они скрывали меня и от гостей: мне приходилось ждать в комнате. Они боялись, что меня похитят, со мной совершат страшные вещи. Но когда пробудилась моя способность, к нам пришёл Фредерик Стендаль, который работает на правительство, и забрал меня. Какое-то время я жил с ним, пока не познакомился с Гастоном. Правительство одобрило наши отношения и просто стало держать нас на коротком поводке. Только и всего. — Вы не знаете, что такое свобода, так? — Эйс не сбавлял градуса, продолжая задавать наводящие вопросы. Гастон всё порывался прекратить это, наблюдая за эмоциями на лице супруга. — Нет, — покачал головой Виктор. — Люди из правительства на каждом шагу, они продолжают вести за нами наблюдение. И мне это надоело. Я просто устал жить взаперти. Я хочу жить обычной жизнью вместе со своим мужем. Наступила тишина. Леру уже думал, что всё прекратилось, и пора выпроваживать навязчивого гостя, но тот улыбнулся. — А что если я могу помочь вам сорваться с цепи и обеспечить полную защиту? — полным удовольствия голосом произнёс Моррисон. — Я помогу вам сбросить эти оковы, а вы поможете мне. — Разве ж в ваших силах помочь нам? — Гастон был настроен крайне скептически к предложению британца. — Это нево… — Никогда не говори «никогда». Певец хотел возразить, но тут же встрепенулся Виктор. — А почему бы нам не попробовать, mon amour? — он повернулся к своему мужу и вытянулся, заглядывая ему в глаза. — Пожалуйста! Гастон не имел сил, чтобы устоять перед своим любимым, поэтому взял его руку и поцеловал её, мысленно вздыхая. — Хорошо, mon chaton, давай попробуем. Но если что-то пойдëт не так, вся ответственность ляжет на ваши плечи, месье. — Как скажете, господин Леру. Тем не менее, Эйс не переживал и верил. Верил, что всë пойдëт так, как нужно.

***

Преисполненный тревогой, Гастон долго стоял у окна и глядел на то, как Эйс покидает его поле зрения, становясь лишь недавним воспоминанием в голове. Тонкие и изящные руки медленно обвили торс мужчины. Виктор прижался к спине супруга и стал тереться головой о лопатки, словно кот. Едва ли не урчал от удовольствия и блаженной неги. Тем не менее, Леру не был настроен на нежности сегодняшним вечером. Появление сына мадам Берггольц всполошило его и заставило вспомнить то, что забыть он давно хотел. И присутствие любимого не облегчало его тягость. — Mon amour, не смотри так, словно собрался кого-то умертвить, — промурчал Гюго, ловкими пальцами расстëгивая рубашку мужчины. — Я понимаю, что Эйс был подозрительным, но я чувствую, что он не навредит нам. — Я не думаю, что он навредит нам, — спокойно ответил Гастон, развернулся и подхватил Виктора на руки, прижимая к себе. Запечатлев поцелуй на его алых губах, он выдохнул. — Я беспокоюсь, что он состоит в губительным отношениях с тем самым террористом, из-за которого мы и оказались здесь. — Est-ce vrai? — Гюго обвил руки вокруг напряжëнной шеи Леру и ткнулся макушкой в подбородок. — Даже если это так, то он сам выбрал его… или ты вспомнил свою первую любовь? Гастон неспешно прошëл в спальню и уложил мужа на кровать, обессиленно повалившись рядом. Он тяжело дышать и чувствовал себя ужасно, словно снова оказался в том пожаре. Ничего не хотелось, только уснуть и обо всëм забыть. Виктор навис сверху и попытался хоть как-то расшевелить супруга. И он немного смог это сделать. — Виктор… — Я очень хочу тебя сейчас. И не хочу слышать возражений. Сев на бëдра Гастона, Виктор наклонился к его лицу за поцелуем. Гастон никогда не мог отказать Виктору. И не хотел этого.