Туз

Всё, на что я мог повлиять, пускай и на расстоянии, было выполнено, поэтому мне оставалось привести в исполнение последнее, самое главное дело. Имея на руках деньги, гаранты и важную информацию, добытую Льюисом по моей просьбе, я с уверенностью готовился к предстоящей встрече с Фрэнсисом, обладателем Глаз Бога. В оригинале сотрудничество ему предложил Дазай, но я собирался помешать ему. Фёдор не должен оказаться в тюрьме, это не в его планах. По крайней мере, конкретно в этом мире Федя ясно дал знать, что себя поймать он не даст никому, особенно Осаму. Но его планы собирались накрыться медным тазом, так как он упустил недостающую деталь. В моих же интересах было поступить по-своему. Благодаря одному моему знакомому, мне удалось связаться с Фитцджеральдом и договориться с ним о важной встрече. Я добился успеха в том, чтобы заинтересовать гильдийца и получить приглашение к нему, на место работы. Моему облегчению не было предела. Добравшись до здания, где находился американец, я в некотором роде занервничал, беспокоясь о том, как пойдёт разговор, но вовремя взял себя в руки. Все нужные вещи были при мне, сам я выглядел как человек, который не имеет привычки шутить и юлить. Всё-таки, образ делает своё дело. Мы столкнулись лицом к лицу, и я подивился красоте гильдийца. Фрэнсис на самом деле выглядел привлекательно и источал небывалую харизму, присущую и его прототипу, но в моей душе ничего не отозвалось, и это проклятое тело также осталось равнодушно. И слава Богу. Хотя реакция на Льюиса и Кристофера у меня была куда менее сдержанной. Боже, я серьёзно об этом рассуждаю? Но Фрэнсис был не один, позади него стоял мужчина средних лет, чьи тëмные волосы наполовину покрылись сединой. Я легко узнал в высоком японце в не самом формальном костюме главу Малахитовых Тигров, Кикути Кана, с которым уже имел одно дело. Именно он и помог мне договориться с Фитцджеральдом об этой встрече. Именно он и устроил шумиху, из-за которой начались сторонние проблемы.

***

Убежище Малахитовых Тигров не отличалось роскошью и богатством, как у Портовой мафии, но тоже выглядело достойно. Словно отдельный городок, наполненный абсолютно разными людьми, которые не были одеты в одном стиле, в отличие от мафиози. Единственное, что их сближало, — татуировки и ленты малахитового цвета. Я и Анатолий продвигались вперëд. На мне была всë та же маскировка, а на Толе плащ с капюшоном и маска на нижнюю часть лица. Чисто для конспирации и безопасности. Малахитовые Тигры провожали нас цепкими взглядами, но и не думали подойти ближе. Скорее всего, знали, зачем мы здесь. У Малахитовых Тигров имелся целый район, где они большую часть времени и пребывали. Они жили здесь либо одни, либо со своими семьями, которые находились под защитой организации. Это было весьма удобно. На пути у нас появились два молодых парня, похожих друг на друга. Близнецы больше всех напоминали членов Малахитовых Тигров и, как сообщала информация, были воспитанниками главы, который однажды усыновил их. Оба улыбались, но каждый по-своему, да и причëски имели отличия. — Кто из вас Аметистовый Змей? — весело спросил тот, что стоял левее. Голос у него был низкий и бархатистый, глаза чуть уже. Он направил взгляд на моего спутника, видимо, приняв его за Змея. — Я, — произнëс я, привлекая внимание к своей персоне. Парень посмотрел на меня и удивился. Тогда близнецы переглянулись и кивнули друг другу. Вицин как-то напрягся, да и мне не понравились их улыбки. — А этот? — кивок в сторону Анатолия. — Со мной. — Идите за нами, — сказал второй парень, его был мягче и повышение, и оба развернулись. — Босс ждëт. Нас провели в основное здание, где и располагался офис главы организации, Кикути Кана. Мне никогда не доводилось видеть его лично, поэтому толком не представлял, что он за человек. Знал лишь, что старше Огайя и что вдовец, так как жена его погибла при странных обстоятельствах. Именно это и послужило причиной конфликта двух организаций. Кикути посчитал Мори виновным в смерти жены, тем самым объявив войну Портовой мафии. Но правду знали только они. Оказавшись перед кабинетом Кикути, близнецы остановили нас. Один из них, кажется, Неру, зашëл, в то время как второй, Рики, остался с нами, присматривая. Через минуту Неру вышел и впустил меня одного, сказав, чтобы мой телохранитель остался здесь. Я не стал возражать. Кабинет Кана напоминал комнату охотника, но нравился мне больше кабинета Огайя. Его хозяин встретил меня с улыбкой на лице и бокалом вина в руке. Он указал на кресло напротив и предложил выпить, но я отказался. — Здравствуйте, — мужчина улыбнулся шире. — Признаться честно, я долго думал, стоит ли соглашаться на встречу, так как ваше предложение показалось мне крайне сомнительным. Я бы хотел видеть, с кем имею дело на самом деле. — Хорошо, — медленно я снял маску, после — капюшон. В бирюзовых глазах Кикути появился интерес. — Эйс Моррисон. Бывший руководитель исполнительного комитета Портовой мафии. — Ха… — Кан нервно усмехнулся и оставил бокал в сторону. — Надо же, этого я не ожидал. И что же вы хотите от меня, Моррисон-сан? Я едва сдержал улыбку, заглядывая в чужие глаза. — Ничего такого, с чем бы вы не справились, господин Кикути. Мужчина был взволнован и не спешил доверять, но любопытство сделало своë дело. — Тогда приступим к дальнейшему обсуждению, Моррисон-сан.

***

— Рад видеть вас в добром здравии, господин Аметистовый Змей, — первым заговорил со мной Кан. Он подошëл ко мне ближе. — Как идут ваши дела? — И я рад этой встрече, господин Малахитовый Тигр, — я поклонился. — Дела идут в верном направлении. Ещë раз спасибо за помощь, Кикути-сан. — Нет никакой нужды в благодарностях, Моррисон-сан, я только выполнил часть нашей сделки. Фрэнсис внезапно бросил на меня пугающий взгляд, и я едва заметно поëжился. Он словно прозрел и узнал во мне кого-то, отчего пришëл в замешательство. — Моррисон? Случайно не единственный сын Роджера Моррисона? Я хотел бы удивиться, но не мог. Роджер имел несколько торговых партнëров их разных стран и сотрудничал со многими предпринимателями, инвестировал будущих коллег. Но упоминание его имени снова отозвалось неприятным жжением в области сердца. Переборов в себе желание броситься из окна, я вцепился в капюшон мантии и через силу скинул его с себя, попутно снимая маску. — Не могу поверить своим глазам, — голос Фрэнсиса был немного грубоват и обладал явным американским акцентом, очень неприятным британским ушам, но поделать с этим ничего было нельзя. Мужчина находился в крайне степени удивления. На потеху Кикути Кану. — Эйс Моррисон, исчезнувший из публичной жизни на долгих четыре года. Где же вы прятались столько времени? — Я не прятался. Был вынужден перебраться в Японию и вступить в ряды Портовой мафии. Фрэнсис, кажется, хотел спросить что-то ещë, но тут же опомнился. — Приношу свои искренние соболезнования по поводу смерти вашего отца. — Спасибо большое за ваши слова, господин Фитцджеральд, — я легко улыбнулся, впившись ногтями в ладони. — Возможно, я прозвучу безумно, но меня не очень волнует смерть моего отца на данный момент. Можете отбросить любые формальности, так как разговор будет не из лёгких. — Конечно, мистер Моррисон, — тем не менее, бизнесмен продолжал дежурно улыбаться, что мне совсем не нравилось. Искренность так и льёт из всех щелей, ага. Присев напротив Фрэнсиса, я мельком осмотрел комнату, и меня задавила жаба, проснулась одна из моих самых страшных сторон — жадность. Контролируемый этим смертным грехом, мои руки неприятно почёсывались. Кикути стоял позади Фитцджеральда и покуривал трубку, опираясь о спинку дивана. Кажется, американец не особо возражал, даже не обращал на это внимание. Возможно, они пребывали в дружеских отношениях. — Итак, что же это за предложение, от которого я не смогу отказаться и с которым вы пришли ко мне лично? — Фитцджеральд явно находился в нетерпении, сидя, как на иголках. Ничему человек не учится. — Выгодная сделка, при которой обе стороны останутся в плюсе и без обременяющих обязательств, господин Фитцджеральд, — я вытащил из рабочего портфеля мультифору с документами, которыми так усердно занимался два дня подряд без отдыха. — Наслышан о том, что один из гильдийцев, который занял ваше место, собирается собрать Гильдию по кусочкам. Я хочу предложить помощь в виде круглой суммы денежных средств, которые пойдут на пользу воссозданию Новой Гильдии. Ко всему этому я обладаю крайне интересной информацией о внутреннем устройстве Ордена Часовой Башни и его ближайших планах, а также о графике работы Портовой мафии и некоторых их поставках. Идеальная улыбка бывшего лидера Гильдии на мгновение дрогнула, а в глазах мелькнуло подозрение. Теперь он понимал, что я действительно пришёл сюда не для того, чтобы поиграть в бизнесмена. — Занимательный мальчик, не правда ли? — хрипло усмехнулся Кан, выпуская дым прямо над головой Фрэнсиса, но тот его проиграл. — Неужели вы считаете, что нам нужны средства на воссоздание Новой Гильдии? — усмехнулся Фрэнсис, как мне показалось, нервно. Его образ стал крошиться. Тебя только это волнует? Я улыбнулась шире, предвещающе заглядывая в омут синих глаз американца и внушая ему сомнения. Присутствие Кикути создавало дополнительное давление, именно поэтому я наставивал на его личном присутствии, как незаинтересованного лица. — Правительство США неодобрительно отнеслось к вашим действиям на территории дружеской страны и весьма ощутимо отрезало ваше финансирование, оставив вас разбираться с ситуацией своими собственными усилиями, будто вы и не граждане Америки вовсе. Вы истратили все свои активы, и на данный момент только выходите на рынок, не имея большой прибыли. Ваши бывшие подчинённые тоже потерпели некоторый крах в собственных делах за исключением, наверное, господина По. Но он занят иными делами, и точно не скажешь, примкнёт ли к Новой Гильдии. К тому же, господин Стейнбек, нынешний глава организации, никогда не вёл такие крупные дела. А учитывая ситуацию с Моби Диком… — Довольно, — прервал меня мужчина, и я послушно замолчал, довольно щурясь. — А вы много знаете того, чего знать бы не стоило. Допустим, я заинтересован в вашем предложении, но хотел бы услышать и вторую часть, а также то, что входит в мои обязанности. Попался. — Как хорошо, что мы понимаем друг друга без лишних слов, — я продолжал держать лицо сына, собирающегося пойти по стопам папочки-бизнесмена, который медленно, но верно начнёт заключать сделки и собирать души бедных простаков. Кажется, именно этим и занимался Роджер Моррисон. — Во вторую часть входит восстановление госпожи Митчелл и возвращение господина Готерна. На этих словах маска мнимой доброжелательности окончательно посыпалась, и на меня уставились широко распахнутыми глазами. Я сделал незаинтересованное лицо и обратил внимание на свои ногти, будто потеряв интерес к разговору. Наконец Кикути сел рядом с мужчиной, ведя себя непринуждëнно. Малахитовые Тигры обладали необычайным даром создавать атмосферу, просто ведя себя несвойственно для ситуации. За это они мне и нравились. — Вы… кто вы такой? — нервно усмехнувшись, Фитцджеральд полностью отпустил ситуацию и позволил ей идти своим чередом. Он глянул на коллегу, который подмигнул ему. — Человек, вестимо, — я сбросил улыбку и выдохнул. — Вы ведь знакомы с господином Достоевским? Мужчина помрачнел, чем заинтересовал японца. — Допустим, — в горле у него пересохло, и я едва скрыл довольное урчание ужа. Возможно, мне всё же нравится издеваться над людьми. — Мне нужна абсолютная гарантия, что этот человек не окажется за решёткой, особенно с вашей помощью. Я стал серьёзным в лице, выпрямился и холодно посмотрел на ошеломлённого и растерянного Скотта. Мужчина размеренно думал, гнул пальцы, советовался с Каном, ища поддержки, и не мог усидеть на месте, постоянно елозя. Не выдержав, он вскочил на ноги и встал у окна, сложив руки в карманы брюк. Взгляд его был направлен вдаль, словно именно там находился один верный ответ. Всё было очевидно. Расслабившись, я мог всецело создать образ того, кто управлял ситуацией. Мельком, но Фрэнсис видел содержание документов, ему оставалось лишь полностью ознакомиться с ними и подписать нужное, после чего мы могли тихо-мирно разойтись. Я мельком глянул на довольного Кикути. Это и была его часть сделки. Помочь мне добраться до Фрэнсиса. Но молчание затянулось, и я досчитал до пяти, после чего сложил руки в замок и закинул ногу на ногу. — Господин Фитцджеральд, я знаю, что вы очень любите своих жену и покойную дочь, ради которой пошли на великие жертвы, но позвольте дать вам совет. Я ведь могу? — я скосил глаза на всё ещё стоящего ко мне спиной гильдийца. Уловив едва заметный кивок, чуть наклонился. — Люди умирают, и это естественный процесс. Мы не можем воскресить любого, кого только пожелаем. Даже книга, способная воплощать задуманное в жизнь, не сделает этого просто так. За возвращение к жизни одного человека, придётся заплатить чужой. Мы должны платить за наши желания именно ту цену, которую они имеют. Одну жизнь взамен на другую. Вы не можете знать наверняка, кому придётся умереть за столь эгоистичное желание. Вдруг этим человеком станет ваша жена, которая до сих пор не в курсе о смерти родной дочери? Разве можно так злостно обманывать близкого человека, решая за него? Не думаю, что здоровые отношения выглядят так. Фрэнсис стоял у окна, смотря вдаль и думая о своём, а я сидел молча, боясь лишний раз пошевелиться, лишь бы не сбить мужчину с верного пути. Немного погодя, он всё же развернулся и снова сел напротив, выглядя чрезвычайно серьёзно. Американец обратился к японцу, они о чëм-то договорились. — Я так понимаю, у вас есть гарантия правдивости ваших слов и добросовестного выполнения собственных обязательств? — твёрдо спросил он, и я искренне улыбнулся. Наконец. — Не в моих интересах обманывать, так как это важно и для меня. Давайте вместе просмотрим документы. Я не намеревался выпускать столь привлекательную жертву из своих рук. Не в этот раз, Фрэнсис. — Ну что, дети, решили? — Кикути приготовился к просмотру документов. Он был заряжен на работу. — Аметистовый Змей, Фитцджеральд? Вздохнув, я разложил документы. Предстоит… много работы.

***

Облегчённо выдохнув, я развалился на диване, борясь с усталостью во всём теле. День близился к своему логичному завершению, и все находились дома. Все, кроме Фёдора. Несмотря на удачно проведённую сделку, я волновался о том, что Дазай мог быстро сориентироваться и найти лазейку в моей защите. Это же Дазай Осаму, как тут не бояться. Он мог иметь дополнительные планы на тот случай, если с Фрэнсисом не проканает. Но и у меня были тузы в рукаве. Я попросил Льюиса временно последить за Осаму, чтобы не выпускать его из виду. Было слишком рискованно расслабляться и останавливаться на чëм-то одном. Фотограф предупредил, что будет не один, и я сразу подумал, что он возьмëт с собой Кристофера. Ну, флаг им в руки. Бывшие друзья, ага. Бывшие друзья — будущие любовники. Антон Павлович долго причитал, что ему это всё не нравится, в чём его охотно поддерживал Тургенев, пока Карма слушал их беседу и с мрачным видом махал ногами. Пушкин и Маяковский, абсолютно целые и невредимые, мрачно переглядывались, будто успели где-то поцапаться, и не разговаривали друг с другом, а Гончаров… Гончаров оставался Гончаровым. В плохом смысле. Только Зощенко сохранял абсолютные молчание и невозмутимость. Я не знал, было ли хоть что-то, что способно вывести его из душевного равновесия. Никто не знал о том, что я совершил что-то, о чём даже Фёдор не был в курсе. Но должен был узнать уже сейчас. Я не мог быть уверен и в этом. Как он отреагирует на мою самодеятельность? Надеюсь, что это не станет поводом для скандала. Фëдор ненавидит то, что не может контролировать. Входная дверь открылась, и я подскочил на диване, пристально глядя в одну точку. Когда передо мной показалась знакомая чёрная шевелюра, я встал и направился навстречу Достоевскому, который смотрел на меня странным взглядом. В коридоре показался Маяковский, сообщившего остальным, что Федя вернулся. — Федь, я… Я не успел договорить, как тут же оказался в крепких объятиях возлюбленного. Едва обняв его в ответ, ощутил горячее дыхание на своих губах и обмяк в чужих руках. Сердце сделало кульбит, я раскраснелся. А на нас пялились все. К сожалению, ощутить неловкость мне не позволили, крепко стискивая мою талию и жадно целуя в губы. Я просто не мог отвлечься на посторонних, со всей силы сжимая чужие плечи и удерживая Фëдора, чтобы он не съел меня. А было такое ощущение, что ещë немного, и он начнëт высасывать мою душу. Дементор проклятый. — Я херею с этого, — до ушей донёсся грубый голос Ивана, который так и источал недовольство. Я его, в целом, понимал. Фëдор не планировал отпускать меня. Он прервался только на мгновение, чтобы дать нам вдохнуть, после чего снова впился в мои губы. — Да брось, будто тебя жена так с работы не встречала, — усмехнулся Володя, судя по звуку, хлопнув мужчину по спине. Неимоверно краснея, я дал понять Феде, что мне нужен воздух, и он немедленно отстранился, но из объятий не выпустил, смотря на меня с каким-то новым и пока ещё непривычным чувством. Во мне всё перевернулось вверх дном, пока я пытался понять, что же так побудило эспера налететь на меня буквально с порога. — Мы вам не мешаем? — кашлянул Тургенев, и Фёдор нехотя разомкнул руки, повернувшись в сторону наблюдателей с таким убийственным взглядом, что меня всего передëрнуло. Я принципиально туда не смотрел, всё ещё чувствуя жар на щеках. Просто спрятал лицо плече Фëдора и не выглядывал, пока краска не сошла на нет. — Ваня, — Антон Павлович звучал мягко и благозвучно, что помогало мне прийти в себя, — мы радоваться за них должны, а не негодовать. — А я и порадуюсь, но только тогда, когда один идиот прижмёт свою жопу и перестанет нарываться. Более-менее избавившись от красноты на лице, я поднял голову и встретился с огорчённым взглядом Кармы. В груди больно ёкнуло. Он пытался не ревновать. Пытался не показывать этого. — Карма, иди сюда. Мальчик послушно подошёл и вцепился в меня с невероятной силой, уткнувшись мне в ключицу. Я пригладил его волосы и приобнял второй рукой. Поймав всё тот же странный взгляд Феди, стал нервничать. — А с чего это ты решил ошарашить меня прямо с порога? — нервно улыбаясь, спросил я. Мужчина улыбнулся в ответ, но как-то вымученно и… счастливо? И это удивило не только меня. — Я в который раз убедился, что это было самое верное решение в моей жизни, — сказал он, смотря мне в глаза. Волнительно. — Ты замечательный партнёр. Во всех смыслах этого слова. Сердце невероятно заколотилось в бешеном темпе, и жар снова опалил щёки. Я сглотнул и сильнее прижал Карму к себе, стараясь унять дрожь в теле. Я не привык так открыто выражать свои чувства и выносить их на публику, потому что долго жил с убеждением, что так нельзя, это неправильно. Смотрел на счастливые пары, которые не стеснялись демонстрировать свою любовь окружающим и… завидовал, потому что сам так никогда не мог. Да и не с кем было. Но Фëдору было откровенно плевать на чужие взгляды в нашу сторону. Он всегда производил впечатление человека, которого мало волнует, что о нëм подумают люди. И это в каком-то роде поддерживало меня, заставляло и самого открываться. Не стесняться быть уязвимым, самим собой, демонстрировать то, что волнует. — Я не выдержал бы, случись с тобой что-нибудь, — мой голос дрожал так сильно, будто слон зашёл в посудную лавку. Откуда взялось это волнение, я не точно знал. — Вы с Кармой для меня очень важны. И я просил тебя быть осторожнее. — Спасибо. Только сейчас я разглядел в странном взгляде любимого огромную благодарность и непривычную нежность, и это смутило ещё сильнее. Глупая улыбка сама собой закрыла собой половину лица. Бывает. — Я один ничего не понимаю? — спросил Тургенев, но его голос был для меня приглушённым из-за стука сердца в ушах. — Я тоже не вкуриваю, — поддакнул ему Маяковский. И только Антон Павлович глядел на нас с радостью, чуть ли не плача от счастья.