Туз

От однообразных видов шахт становилось невыносимо тошно, и душа просилась на волю, под лазурное небо и белые облака, под жёлтое солнце, согревающее своими лучами, на свежий воздух, обдувающий открытую кожу. И так думал не только Пушкин, в который раз играясь с револьвером в ожидании. Маяковскому тоже претил спёртый воздух и отсутствие дневного света, но приказ есть приказ. Один лишь Зощенко довольствовался нахождением в подобном месте. Владимир даже и близко не представлял, какой цирк разыграет Достоевский ради получения какой-то драной, старой книжки, исполняющей желания. Мужчина знал Фёдора с давних лет, когда тот ещё был юнцом, полным выдающихся гениальных идей по совершенствованию мира. Но вышло так, что эспер обратил свою гениальность совсем в иное русло, будто переключившись по одному щелчку пальцев, и ступил на путь преступления. Наверное, только тогда близкие Фёдора и заметили, как сильно у него сорвало крышу. В отличие от Ивана, который хоть и был знаком с парнем дольше, Вова понимал его лучше, так как Тургенев был старше них двоих на несколько лет и дружил со своей головой, успешно устроившись в жизни и построив крепкую семью. Маяковский не понимал, к чему вообще создавать полноценную ячейку общества, но не ему тут умничать. Он знал о том, что происходило в семье Достоевских, и этого было достаточно, чтобы в какой-то мере принять свою жизнь не такой уж и паршивой. Володя ни в коем случае не спешил обесценивать свои проблемы, но, находясь в курсе последних событий чужой семьи, скрытых от посторонних глаз, собственная жизнь правда становилась в какой-то мере легче. И будь мужчина на месте названного брата, тоже не выдержал бы и сошёл с ума. Но, возможно, не так основательно. Фёдор всегда относился ко всем с холодом и редко мог показать что-то кроме апатии на своём вечно болезненно бледном, исхудавшем лице. Будучи весьма сентиментальным человеком, Владимир действительно переживал за состояние парня, не одобряя его образ жизни и отношение к собственному здоровью. Поэтому Эйс стал для всех лучиком света в царстве тьмы. Только дурак не заметит, как сильно повлиял этот странный человек на жизнь гениального эспера, уверенно идущего к чётко поставленной цели. Сначала были лишь шуточки о том, что Фёдор решил остепениться и завести свою семью, устав от собственного холода и одиночества. Но когда одним будним днём Маяковский своими собственными глазами увидел смотрящих друг на друга с бесконечной нежностью парней, стало далеко не до смеха. По крайней мере, первые пару секунд. Достоевский заметно похорошел за эти полтора месяца: стал поправляться, цвет кожи приобрёл здоровый оттенок, волосы находились в полном порядке и не казались похожими на мочалку, синяки под глазами, наполненными интересом к жизни, значительно уменьшились. Теперь Фёдора можно было назвать здоровым человеком, а не сошедшим с ума религиозным фанатиком. Возможно, мало, кто это замечал, но даже речь и некоторые взгляды на жизнь у Феди претерпели изменения. Володя верил в одно: рано или поздно Эйс повлияет на эспера ещё больше, и тот одумается, перестанет искать чёртову книгу и просто начнёт жить. Да, конечно, с четырёхлетним послужным списком преступлений, тянущих на пожизненное заключение, а где-то и смертную казнь, жить по-другому будет немного-немало невозможно, но… это же Фёдор Михайлович Достоевский, для него не было ничего невозможного. И Владимир мог только порадоваться за братишку. Александр же был иного мнения, о чём если и не знал каждый, то хотя бы догадывался. Уже все знали о конфликте босса и подчинённого, вызванного на почве третьего лица — Гончарова. Честное слово, Маяковский — человек, не привыкший хранить верность одному единственному, — всех этих душевных мук товарища по оружию совсем не понимал. Потому что эта ситуация была из ряда вон даже для него. Пушкина выволокли из тюрьмы и притащили в организацию раньше Ивана. До этого с Достоевским конфликта у него не существовало, и эти двое как-то уживались. И после появления Гончарова всё оставалось прежним. Но внезапно Саша стал проявлять к излишне ранимому и слезливому парню внимание, обсыпая его комплиментами и подарками, ухаживал, как век-два назад, и был очень покладист рядом с плаксой. Никто и не заметил, как эти двое сошлись. И Маяковский серьёзно не мог понять, почему Пушкин причислял Гончарова к лику святых и стал считать его своей Музой. Но, будем честны, не один он этого не понимал. Изменения в отношениях Фёдора и Александра произошли после операции Ивана. Тогда-то Владимир и перестал понимать способ мышления товарища окончательно, просто смирившись с его странностями. Пара не разрывала своих отношений и состояла в них по сей день. Но со стороны этого не было видно, хотя бы по двум причинам: Гончаров всего себя отдал служению Достоевскому, а Пушкин основательно и продолжительно загулял, напиваясь до аморфного состояния и изменяя налево и направо. И дуэлянт был неразборчив не только в алкоголе. Но при всём при этом, душой, как выражался эспер, он был верен только своему возлюбленному. Тому самому, которого можно было довести до слёз одним косым взглядом в его сторону. Нет, Вова мог понять, что сердце поэта было нещадно разбито, ведь его Муза по чужой прихоти умерла и покинула его навсегда, хоть тот и верил, что она вернётся. Но на месте Саши он хотя бы разорвал отношения, чтобы совесть его оставалось чистой. И в какой-то момент это перешло черту: изрядно выпивший и злой, Пушкин разорался, обвиняя своего босса во всех смертных грехах, после чего прострелил ему колено, намереваясь убить прямо насмерть. К счастью, его вовремя остановил Тургенев, который был в шоке от развернувшейся картины. Только тогда Маяковский признал, что его друг тронулся умом, и ему бы стоило оказать психологическую помощь. Антон Павлович признал поражение после пятьдесят шестой попытки. Это был безнадёжный случай, и Володя молился, лишь бы он сам никогда не влюбился до такой степени. Пока что это проклятие обошло его стороной. Ну его, как говорится. Но Саню было жаль. Как и Ваню, хоть тот ничего уже и не смыслил нормально. После операции он не только перестал испытывать грусть, но и, как показалось, хоть как-то соображать. Будто стал пустой болванкой и послушной куклой в руках босса. И это со временем перестало нравиться всем. Даже Достоевский понемногу раздражался, а иногда и пугался ненормальному поведению подчинённого. Что имеем — не храним, потерявши — плачем. Именно по этой причине эта миссия была тяжёлой для всех: Пушкин не мог находиться рядом с возлюбленным и пяти минут, срываясь. Благо, что за это время они находись на расстоянии и не видели друг друга в глаза, иначе что-то бы, да и сорвалось. Например, палец с курка. А чей — вопрос занимательный, который стоило оставить до лучших времён. Потому что в этом уравнении была ещë одна переменная в лице Зощенко. Владимир не очень хорошо знал этого человека, довольствовался лишь скромными фактами из его жизни. Михаил раньше работал следователем, но в ходе некоего инцидента, вызванного его способностью, сначала был посажен в изолятор, а потом отстранëн от службы. За ним стали присматривать, как за опасным эспером с нестабильной психикой. Мужчина впал в глубокую депрессию и продолжал находиться в ней, но со временем смирился с тем, что уже никогда не будет обычным человеком. И убийства стали для него самой настоящей обыденностью. Наверное, так случалось со всеми, чья способность была связана со смертью. Как только Зощенко стал работать на Достоевского, что-то явно переменилось. Например, участились конфликты, участниками которых были всë тот же Александр и Михаил. Бывший полицейский недолюбливал поэта, считая его жалким трусом. И причиной тому оставался всë тот же Гончаров. Страсти похлеще, чем в бразильских сериалах. — Почему этот супруг Дьявола сказал, чтобы мы опасались каких-то двух мальчишек? — Саша, устав от долгого молчания и пребывания в тишине, обратился к товарищу по оружию, подпирающего собой стену. Маяковский словно отмер ото сна, дёрнувшись и обратив свой взор на мужчину. — Кто, прости? — переспросил он, приподняв бровь. — Эйс, — сморщив нос, будто брезгая одним только его именем, Пушкин отвёл взгляд. Искренне удивившись, Владимир подумал, что его друг с невероятным усердием роет себе могилу всякий раз, стоит ему только открыть рот и начать говорить. Он и так находился в немилости Фёдора, но с таким пренебрежением относясь к, вполне себе официально, парню Демона, Саня уже мог колотить себе и гроб. Кто как ни Маяковский знал, как именно Достоевский поступает с людьми, которые не уважают его и тех, кого он подпустил к себе очень близко, впустил в самое сердце. Поведя плечами, Вова не стал проявлять жалость к товарищу. Сам ведь нарывается, в самом деле. Миша же в кое-то веки с интересом посмотрел в их сторону, но его чëрные глаза всë ещë отталкивали. Уж слишком мëртвыми они были. — С мальчиком-тигром взаимодействовать не приходилось, но безбровый пиздец какой бешеный, — Володя прекрасно помнил ту стычку с мафиози. Особенно из памяти никак не выходил образ очень странного парня, похожего на вампира и ведущего себя, как бешеная псина, сорвавшаяся с цепи. Но, к счастью, благодаря своей способности выборочно замораживать людей, Маяковский неплохо так потрепал японцев. — Всё не могу понять, что его так привлекло в этом… — Саня, если ты так хочешь умереть, есть способы и получше, — Владимир вздохнул, утомлённый чужой ненавистью, которой пропах и так спёртый воздух. Будто бы оскорблённый, Пушкин закатил глаза. — Я в состоянии убить его, и он это знает, — без капли хвастовства пояснил эспер, скрещивая руки. — Ему просто невероятно повезло, что на его стороне кто-то вроде Эйса или тебя. — Но, если что, пиздюлей ты получишь только от Тургенева, тут к гадалке не ходи, — хохотнул Маяковский, лишь бы разрядить обстановку. — Капать Феде на мозги — это само собой, но кричать на мёртвого не самое благодарное дело. Да и живым Федя приносит больше пользы. — Ты хотел сказать, вреда. — Я хотел сказать то, что сказал. Давай без надрыва. Раздалось шипение, исходящее от ошейника, и Маяковский хлопнул Пушкина по плечу, чтобы тот помолчал и даже не думал вмешиваться в диалог. Когда загорелся рубин, появился сигнал. — Произошли некоторые изменения в планах, — прозвучал спокойный голос Эйса. — Пушкин, отправляйся прямо сейчас на назначенное место. Лицо Александра вытянулось в недоумении. Как поменялись планы? Почему этот змей вообще отдаёт им приказы? По нахмуренным бровям Владимира, эспер понял, что тот тоже впервые об этом слышит. А Михаил продолжил делать вид, что он часть пейзажа. Но слушал краем уха. — Ты уверен? — спросил мужчина, наклонившись вперёд. — Фёдор нам не сообщал об изменениях. — Именно поэтому я и контролирую ситуацию со стороны, пока этот самодовольный крысёныш попивает чай, — голос Эйса не дрогнул. — Маяковский, не забывай чей ошейник на тебе. — Как же забыть, если я каждый день себя в зеркале вижу, — Маяковский фыркнул. Он жестом сказал Пушкину идти, на что тот вздёрнул нос, но прекословить не стал. — Мои задачи тоже поменялись? А у Миши? — Нет. Вы всё ещё остаëтесь рядом с Гончаровым и контролируете ситуацию. Отбой. Вздохнув, Володя выпрямился и направился к Ване, уже представляя будущую встречу с японцами. Зощенко, держась позади, пошëл следом.

***

Маяковский поморщился, когда кулак мальчика-тигра с хрустом ударился о каменную ладонь великана Гончарова. Японец отскочил, грузно приземлившись на землю рядом со своим напарником. — Жестоко, Ваня, очень жестоко. — Не моя вина, что им неизвестно, насколько камни твëрдые. Устав отсиживаться в стороне, Владимир показался Рюноске и Ацуши во всей красе, одновременно с этим разминая затëкшие мышцы. Иван проследил за ним без особого интереса, в то время как Михаил приготовился вмешаться, если то потребуется. Он держал оружие наготове и ни на шаг не отходил от Гончарова, как-то слишком ревностно оберегая его. — Так, мальчики, это было забавное зрелище, но пора заняться взрослыми делами… — Это ты! Владимир вскинул бровь, направив взор на безбрового. Только сегодня он узнал, как его зовут, но всë равно продолжал величать именно так. Для собственного удобства. Он ожидал, что мафиози быстро узнает его и, скорее всего, разозлится в тот же момент. Эйс предупредил мужчину о том, насколько опасна способность Расëмон, рассказав о всех подводных камнях и лазейках. Расëмон входил в число «опасных» способностей и занимал место в первой десятке. Нечто порождëнное Хаосом, связанное с самим Дьяволом. Трудно было дать точное определение Расëмону, но связываться с ним хотелось не так уж и сильно. Ацуши покосился на Рюноске. — Вы знакомы? — услышал Маяковский юношеский, на удивление, вполне приятный голос, принадлежащий Тигру. Как и говорил Эйс, хороший парень, да только в гневе с ним лучше не иметь дел. Способность Ацуши так и не классифицировали, но Владимир, съевший собаку на работе с одарëнными и мировым реестром зарегистрированных эсперов, вполне мог внести еë в категорию «опасные». Вряд ли она попала бы в первую десятку, но до второй вполне могла добраться. По этой способности Эйс тоже провëл Маяковскому лекцию. И, исходя из полученных сведений, Владимир не должен был допустить, чтобы эти два школьника объединили свои способности, иначе живыми они с Гончаровым и Зощенко отсюда не выберутся. А если и выберутся, то в крайне плачевном состоянии. А что это за классификация способностей вообще такая? Всë очень просто. Все способности эсперов делятся на несколько основных категорий: бесполезные, полезные, нейтральные, опасные и чрезвычайно опасные. К первым относились декоративные способности или те, которые почти никак не влияли на окружающую среду. К полезным часто приписывали те, которые помогают в быту, на производстве, в медицине и всë в таком духе. К нейтральным, например, относилась способность Маяковского, а вместе с ней и остальные временные способности, а также те, которые как такового вреда не причиняли, но и пользу особую не приносили. А чем отличаются опасные и чрезвычайно опасные друг от друга? Опасные способности, такие как Расëмон, Порча и Преступление и Наказание, чаще всего боевые и агрессивные, опасные для человеческой жизни. А вот чрезвычайно опасные — это совсем другой случай. Чтение мыслей, управление чужим разумом, воздействие на человеческий организм в отрицательном ключе при помощи силы мыслей… В общем, всë, что связано с человеческим внутренним миром во всех смыслах. Например, способность «Дракония» вполне могла относиться к данной категории, так как обращала способность против еë же эспера. Чем не воздействие на человеческий разум? Маяковскому не составит труда справиться с двумя «опасными» эсперами. Как ни крути, они всë же мальчишки, на вид слабые и хилые. И, судя по всему, не очень сообразительные, к тому же, не умеющие работать в паре друг с другом. Тот, кто решил, что эти двое прекрасно сработаются, определëнно не дружил с головой. Но с ними можно было работать. — Это ведь ты тогда напал на нас с Накахарой-саном? — Каюсь, виноват, — Маяковский развëл руки в стороны. — И, помнится мне, я вас тогда неплохо потрепал. Думаю, и в этот раз сделаю то же самое. — Это мы ещë посмотрим, — прошипел Акутагава. Владимир усмехнулся. Его основной задачей было не позволить мальчишкам объединить способности и не подпускать их к Гончарову. Они только отвлекают. При этом никто не должен пострадать. Но за последний пункт Маяковский ручаться не мог. Скорее всего, ему придëтся преподать хороший урок двум школьникам. — Проверим ваши боевые навыки! Первое испытание: если сможете спустить меня на землю, узнаете, где находится Достоевский! Стоило только произнести это, как оба японца сорвались со своих мест. Маяковский даже не дрогнул, когда в сантиметре от его лица остановилась чëрная полоска. Акутагава был близок, но Гончаров оказался быстрее и смахнул его вниз пальцем Великана. Следующую попытку предпринял Накаджима, и здесь мужчине пришлось уклониться в сторону, отчего мальчишка мало того, что пролетел мимо, так ещë и был сброшен обратно на землю. Слабо. — Я даже почти не двигаюсь, вы чего? — искренне недоумевал Владимир, параллельно насмехаясь. — Вас же двое, придумайте что-нибудь вместе. Это командная работа, ребят. В Порядке Исполнения вас бы уже пустили на половые тряпки за подобную неорганизованность. Уворачиваясь от атак Ивана, эти двое что-то громко и не совсем внятно кричали друг другу. Володя не вслушивался, думая, что они снова ругаются, но каково же было его удивление, когда Тигр, будучи приманкой, напал на Ваню со спины и получил камнем по лицу, а Безбровый, воспользовавшись заминкой, пронзил того насквозь. Маяковский даже испугался, но пришëл в себя, когда увидел, что на землю рухнула кукла. Всë это время находившийся в безопасном месте Зощенко только пожал плечами. — Ваня, блять… Великан накренился и завалился на бок, и Владимиру пришлось использовать заморозку времени, чтобы не упасть. Рюноске плотно стиснул зубы, когда он спокойно сам спрыгнул на землю и отряхнулся от каменной крошки. — Весь костюм запылил, — пожаловался наëмник. Наверное, японцы удивились, что мужчина легко принял смерть товарища, пока в них не прилетел ещë один булыжник. Маяковский обернулся и взял Гончарова за руку, помогая выбраться из Великана. — Кажется, фокусы с исчезновением — это фишка Николая. Иван ничего на это не ответил, только щëлкнул пальцами, кивая в сторону. Владимир повернулся к поднявшимся японцам и, хлопая, приблизился. — Говори, где Достоевский! — Рюноске поднялся первым, но тут же припал на одно колено. Подвернул ногу, не иначе. — С чего бы? — Владимир усмехнулся. — Но мы же спустили тебя на землю, — вмешался Ацуши, сидя на коленях. Володя засмеялся. — Ребят, кажется вы неправильно расслышали условия. Это вы должны были спустить меня на землю, а не я сам спуститься. Испытание завалено, три с минусом вам. За смекалку и какую-никакую командную работу. Ошеломлëнные и раздосадованные японцы переглянулись. Тогда Маяковский усмехнулся. — Ладно, у вас есть ещё одна попытка. Если вы сможете победить меня в рукопашную вместе, то я даже отведу вас туда, где находится Фëдор. Гончаров не станет вмешиваться, и я не буду использовать свою способность. По рукам? Стиснув челюсть, Рюноске кивнул и встал. Ацуши поднялся и поравнялся с напарником. Маяковский снял пиджак и кинул его Гончарову. Встал в боевую стойку. — Учтите, я служил в армии и прошёл боевую подготовку Порядка Исполнения. Ваше мафиозное воспитание здесь не поможет. — Ещë посмотрим. Акутагава первым напал на мужчину, вполне неплохо махая кулаками, но Владимир легко перехватил один из них, заломил и, ударив коленом под дых, отбросил мафиози себе за спину. Тут же на него налетел Тигр, который оказался быстрее и с более развитой реакцией. Владимиру пришлось попотеть, чтобы отбиться от него. А там уже и второй пришёл в себя, и они оба стали атаковать Володю. — Пацаны, где слаженная работа? Где тактика? — в пару движений Маяковский повалил парней, удерживая их на земле. — Вот смотрю на вас и понимаю, что наш мальчонка куда больше рвения проявляет. Мальчик-тигр неплох, у него прекрасная реакция и слаженные телодвижения, но неуверенные атаки. Долго думаешь, смотришь туда, куда бьëшь. А мальчик-чëрт почти не думает, действует по привычке, зато движения точечные и резкие, не бросаешь прямые взгляды. — Мы не на экзамене, Владимир, — Михаил отвлëк товарища от избиения младенцев. — Кажется, они вымотаны. А нам уже пора. — Уже? Как жаль, а я только вошëл во вкус. Отпустив японцев, которые подозрительно притихли, Владимир вовремя использовал остановку времени и не дал им атаковать исподтишка. Умно, но ожидаемо. — Фëдор приказал возвращаться. Наша миссия выполнена. Кивнув, Маяковский окинул измотанных и изрядно побитых мальчишек анализирующим взглядом и пошëл за товарищами. Через пять минут они снова смогут двигаться. — Миш, чего ты такой мрачный? Ну, больше обычного, — Володя поравнялся с Мишей и пихнул его в плечо. — Думаю, насколько целесообразно всë то, что запланировал Фëдор. Мне кажется, это излишне. — Да? — усмехнулся Маяковский и бросил взгляд на Гончарова. — А мне кажется, мрачный ты по другим причинам. Нахмурившись, Зощенко ускорил шаг, пока товарищ в открытую смеялся.