[Мако]. Книга 3: Светлолесье.

Тёмная глубина принимала её без оговорок и условий. Миона потому и любила воду: той не было никакого дела ни до твоего прошлого, ни до твоего будущего. Океанам целого мира плевать, что творится в любом из твоих воплощений; эта древняя сила заботится совсем о других вещах. Она не оценивает. Но запоминает. Каждый раз, погружаясь в воду с головой, Миона словно теряла себя — и при том себя же обретала. Под водой не было никаких нерешаемых проблем и сложных вопросов; вода знала, что рано или поздно всё закончится и начнётся заново, и какая-то из капель станет очередным свидетелем происходящих событий. Под водой практически не было боли: зловредная магия растворялась, будто капля белой краски в огромной бочке, а боль физическая притуплялась из-за ощущения невесомости. — ГЕРМИОНА ДЖИН ГРЕЙНДЖЕР! …но вот звуки под водой распространялись намного лучше, чем над ней, это правда. Миона вздохнула и открыла глаза. Чёрные воды Чёрного Озера смыкались над её головой высоко-высоко; казалось, что режущие её толщь солнечные лучи — это посланцы других миров. На глубине они были столь же нежеланны, как и она сама. Гриндилоу, по крайней мере, одинаково не любили что солнечный свет, что Миону. — ВЫЛЕЗАЙТЕ НЕМЕДЛЕННО, ЮНАЯ ЛЕДИ! Да. Конечно. Миона зажмурилась, — всего на секундочку, чтобы ещё на мгновение вернуть то невероятное ощущение причастности к миру, — но момент был упущен. Так что, тяжело вздохнув, Миона погребла к поверхности. Вода Чёрного Озера была напитана магией так, что походила на желе. Плавать в ней — то ещё удовольствие, все мышцы напрягаются намного сильнее, чем могли бы. Устаёшь тоже быстро; неопытному пловцу или малолетнему магу, решившему искупаться, это могло бы стоить жизни. Люди ведь тонут быстро и незаметно. Те, кто молотит руками по воде и кричит во всё горло, как правило, могут сами справиться с плаванием, стоит только немного успокоиться. Ситуации, конечно, разные бывают, но всё же… Люди обычно тонут очень тихо. И глаза у тонущих бешеные, наполненные осознанием скорой смерти; это же понимание перехватывает горло, и человеку едва удаётся сделать короткий судорожный вздох, куда там крику. Сколько Миона на подобных несчастных насмотрелась — словами не передать. Иногда она им помогала, но чаще всё-таки оставалась сторонним наблюдателем, следя за человеческой судьбой рядом с так же замершей на глубине Белой. Аиту ещё ворчала, что статистика смерти на острове колибри — просто жуть. Но Миона обычно только плечами пожимала. Всех всё равно не спасёшь. — Это не значит, что нужно просто смотреть на то, как они захлёбываются, — с раздражением высказывала женщина, гневно стуча ножом по разделочной доске. — Боги и духи, неужели я была такой четыреста лет назад?! Это же просто уму непостижимо! — Боги и духи, — хмыкнула на это в ответ Миона, — неужели я стала такой через четыреста лет? Уму непостижимо, Аиту, что с тобой произошло? Островитянка скривилась и кисло посмотрела на Миону; та сразу подумала, что, в целом, можно пререкаться и поменьше. Во-первых, не стоит спорить с женщиной, у которой нож в руках, а во-вторых — от этой женщины зависели обеды и ужины самой Мионы. И печенье. Только Аиту пекла те изумительные печенья! — Современность делает мягче, правда? — с усмешкой сказала Аиту; кажется, она также пришла к идее, что продолжать склоку дальше нет никакого смысла. — Да и не забывай, что четыреста лет не такой уж маленький срок. Полтора поколения магов, как-никак. — Обмельчали маги. Раньше по пятьсот жили, и нормально. — Раньше и магов меньше было. Можешь считать, что среднее количество прожитых волшебниками лет остаётся неизменным. А утопцев всё-таки, будь добра, вытаскивай на берег. Нам достаточно собственных ритуальных убийств на острове колибри, чтобы привлекать внимание ещё из-за смертности в воде. — Ладно, ладно… за каждого спасённого с тебя килограмм печенья. — Обойдёшься. Проглотка. — Ну пожа-а-а-алуйста! Иногда Миона вспоминала об этом разговоре, — ну вот вроде как сейчас, — но так ни к какому выводу или идее и не пришла. Изменчивость собственного сознания не раз помогала Грейнджер выживать, жизни в прошлом были кардинально разными. Однако, несмотря на это, с таким явным проявлением этой изменчивости она редко сталкивалась, так сказать, лицом к лицу. Мир был слишком велик и удивителен, чтобы сидеть на том же месте, где есть прошлое звено твоего воплощения. Обычно, пообвыкнув в новом теле и приноровившись к другим вводным, Миона легко срывалась с места своего очередного «рождения». Ну не рядом же с прошлой собой оставаться, правильно? Миона не строила розовых замков и точно знала, что характер у неё — не банка мёда. А порой даже и вовсе отвратительный. Так какой смысл бесить саму же себя, спрашивается? — Я её вижу! — услышала Миона, когда вынырнула; это был не голос МакГонагалл точно. Какой-то старшекурсник?.. — Вон там, почти посреди Озера! …она действительно заплыла так далеко? Ну, дела. Придётся грести обратно… или нет? Нет, пожалуй всё-таки не придётся: прямо к Мионе быстро приближалась лодка, в которой первокурсников, по рассказам Гарри, переправляли в замок по прибытии. Эх, такое приключение девочка пропустила… с другой стороны, как бы ещё Миона попала в «Меж двух дубов», если бы не её болезнь и помощь Человека В Чёрном. А на лодке она, к примеру, может и сегодня прокатиться. — Даже не думайте, мисс Грейнджер, что это увеселительное катание! — взъелась с берега МакГонагалл; её высокая фигура излучала огромную волну неудовольствия, прямо от пол мантии и до кончика изумрудной остроконечной шляпы. — Вы не представляете, какие кары небесные вас ожидают, как только ваша нога ступит на берег! Миона залезла в лодку и встряхнулась как мокрый пёс. Высушив себя магией, Грейнджер принялась приглаживать волосы; раздражённый выговор от МакГонагалл продолжался, причём голос женщины звучал где-то прямо в лодке. Вот она, сила магии! «Может, просто не выходить на берег, — подумала Миона, струйкой сплёвывая в озеро солёную океаническую воду. — В конце концов, это же условие, нет?..» — Вы у меня с отработок не вылезете, мисс Грейнджер! — сказала МакГонагалл, едва лодка причалила, а Миона всё-таки выбралась на берег. — Простите, профессор. Женщина гневно раздувала ноздри, лицо у неё было серо-зелёным от нервов, глаза буквально метали молнии. На всякий случай Миона натянула слабенький щит, чтобы не подхватить какой-нибудь сглаз. Вот уж точно для счастья только его и не хватало, при её-то вымотанной энергоструктуре. — Середина октября! — разорялась МакГонагалл, пока худенький староста-старшекурсник со Слизерина неуверенно топтался рядом. — Как вам вообще в голову пришло залезть в Чёрное Озеро в середине октября?! — В свою защиту могу сказать, что я предупреждала… — Молчите, мисс Грейнджер, — зашипела МакГонагалл не хуже Снейпа. — Не ухудшайте ситуацию! Миона шмыгнула носом и пожала плечами. Она действительно, — действительно! — предупреждала и директора, и декана, что собирается искупаться в Чёрном Озере. Ну а уж кто и как воспринял это предупреждение — совсем другая история. Директор, к примеру, посоветовал не переодеваться в купальник: на форме учеников имелись слабенькие защитные заклинания, нужные для отпугивания нечисти вроде тех же гриндилоу. Да и, учитывая консервативную моду английских магов, вид бикини мог привести их в неописуемый «восторг». Как бы ведьму в купальнике на костре сжечь ни попытались, в самом деле. Так что Миона этому предупреждению вняла и пошла в Озеро как была, в школьной форме. — Вы хоть можете представить, — тихо и очень медленно произнесла МакГонагалл, полоснув лезвием взгляда Миону, — что я почувствовала, когда ко мне прибежал мистер Уильямс и сказал, что около слизеринского окна труп гриффиндорки?! — Почему сразу труп-то, — пробормотала Миона, потерев нос. — Я вполне себе бодро плавала. — С гриндилоу! — Они милые! Правда, для начала их пришлось немного побить, но… — Не хочу ничего слышать! Мисс Грейнджер, вы даже не представляете, как вы проштрафились! Если бы в этом был смысл, я бы сняла тысячу очков с собственного факультета. Но на вас ведь и это не действует! Миона пожала плечами и разгладила сухую юбку. Ну да. Верно. Отними у девочки деканша хоть миллион баллов — какая разница, собственно говоря? Они всё равно ни на что не влияют, да и зарабатываются легко. Нет, была, конечно, мысль, будто изначально эти баллы выполняли какую-то функцию и даже, возможно, они были личными, а не факультетскими… но сейчас они оказались чуть более чем бесполезны и использовались для слабенькой стимуляции соревновательного духа учащихся. За сентябрь Миона потеряла что-то около пятисот баллов. Гриффиндорцы, пожалуй, ей бы этого не простили, — практически никто из детей младше четвёртого курса не понимал бесполезности этой системы, — однако набрала Миона вдвое больше. Может, поэтому она и считала баллы бесполезной штукой? Ведь даже проштрафившись, кроме безболезненных отработок и потери баллов ты ничего не получал. Учителя, кстати, быстро просекли, что на Миону балльное порицание не действует, так что старались наказывать её по-другому. Но как вообще можно наказать человека, которого мало что волнует по сравнению со среднестатистическим ребёнком? Пускай и магом. Миона соблюдала школьные правила, — в основном, — слушалась преподавателей и директора, старалась не влипать в истории вроде той, что произошла в начале года с Малфоем и призраками, и даже вроде как справлялась с соблюдением дисциплины. Однако, если девочке всё-таки было на самом деле нужно сделать что-то, идущее вразрез с правилами школы… Что же. Миона это делала. Вот в этот раз, к примеру. Как бы она ни любила плавать, лезть в магическое озеро при подкрадывающемся дне мертвецов — не самая благая затея, Миона это вполне признавала. Даже ей нужно было проявлять осторожность, а уж обычного мага такая затея могла и сгубить. Добавить, так сказать, призраков в замок… хотя там уже было некуда, Миона проверяла: последний призрак присоединился к замковой общине в сороковых годах, и то бедной девочке не хватало нормально энергии на прокорм. Приходилось не только «обсасывать» живых, но и в волшебной водице Чёрного Озера плавать, чтобы добрать необходимый для существования минимум. — Вы меня даже не слушаете! Миона моргнула и посмотрела на МакГонагалл самым честным взглядом из своего арсенала. Судя по тому, как сцепила женщина зубы от раздражения — не прокатило. Перестаралась с искренностью или что?.. — В замок, к директору, — выцедила МакГонагалл. — Мистер Уильямс, проследите за тем, чтобы эта мисс никуда не свернула в середине пути! Развернувшись с эффектностью Снейпа, женщина быстро пошла в сторону замка. Миона и тот самый ябеда-Уильямс, — один из старост Слизерина, то ли с шестого, то ли с седьмого курса, — стояли и смотрели преподавательнице вслед, пока та не дошла прямо до замка. — Стукач, — беззлобно сказала Миона. — В младшей школе за стукачество выдавали почётные грамоты, — философски ответил на это Уильямс. — По крайней мере в маггловском мире. У волшебников-то никаких младших школ нет, по крайней мере на государственном уровне. — И что, у тебя есть эта грамота? Уильямс хмыкнул. Пригладив немного вьющиеся каштановые волосы, он покачал головой: — Я чистокровный. Но, если бы ходил в праймари, то грамоту бы мне точно выдали, можешь в этом даже не сомневаться. — И не думала. Они ещё немного постояли, думая каждый о своём. Уильямс украдкой разглядывал Миону; было видно, что юноша хочет что-то спросить, и этот вопрос вертится жалом на кончике его языка, но… то ли у старосты смелости не хватало, то ли такта — а сокровенный вопрос так и не прозвучал. — Альберт про тебя вспоминал, — сказал слизеринец вместо этого, махнув Мионе рукой в призыве идти следом. — Он вообще часто про тебя говорит. — Вот пускай разговорами всё и ограничится. Раздражает он меня, сил нет. — Знаешь, Грейнджер… ты, наверное, первая из первокурсниц, да и из девушек тоже, которая так отзывается о нашем вудисте. — Да какой он вудист, боги и духи. Его первый же попавшийся нормальный бокор разберёт на составляющие, вы потом о существовании Альберта и не вспомните. — Возможно?.. я как-то больше по традиционно-одобряемой Министерством магии. Миона усмехнулась. Вообще, среди слизеринцев она почему-то заимела довольно странную репутацию: Грейнджер могла беспрепятственно приходить в гостиную вместе с Панси или Драко; могла без проблем обратиться за помощью к любому из слизеринцев, не боясь, что ей откажут; могла даже спокойно ходить по подземным этажам, заглядывая в любое помещение там кроме тех-самых-волшебных-бесконечных подземелий. За последним, к сожалению, с остервенением драконицы на яйцах следила Панси. Паркинсон точно знала, что, едва появится возможность, как Миона рыбкой нырнёт в нескончаемые подземные этажи… Может, именно там крылся способ избавиться от аиту? Или хотя бы ослабить эту дрянь, так проросшую в зерно души Мионы, что практически слился с ней. Вот никогда бы Грейнджер не подумала, что будет по-настоящему мучиться из-за какого-то духа. Да даже не целого аиту, а из-за куска! Жалкого ошмётка чужого сознания и энергии! Миона не могла ни придумать, как ей справиться с напастью, ни вспомнить, делала ли она что-либо подобное раньше. Наверняка ведь делала. Не могла не делать. С духами ты, так или иначе, постоянно сталкиваешься; они — неизменные спутники разумной жизни, как ни посмотри. А, раз уж Миона жила не одно столетие, то… Проблема была в том, что аиту внутри использовал силы Мионы против неё же самой. Он оказался слишком близко к ней, завладев её же способностями. Скрывался в океане её души, изнутри наблюдая за сознанием девочки и вовремя уходя на глубину, где его найти было просто невозможно. Фактически получалось, что Миона, пытаясь избавиться от аиту, сражалась против себя самой. А это — самый неудобный и отвратительный враг, с которым Грейнджер не была уверена, что справится. И опыта никакого не хватит для подобных сражений. — Как ты задержала дыхание так надолго? — спросил Уильямс. Миона хмыкнула. — Особая островная магия. Ты же знаешь, у меня тётка из Новой Зеландии. Там это умеет каждый первый. — Прямо-таки каждый первый? — Каждый первый маг, — поправилась Миона. — Дело в том, что исторически на острове, на котором живёт моя тётя, собиралось большое количество волшебного жемчуга. Вроде бы артефакторы его любят, если не ошибаюсь… естественно, это всегда было хорошим способом заработка, неважно, бартерная система используется или же денежная. Вот местное население и приноровилось. Те, у кого есть магия, собирали и обрабатывали ракушки, а остальные обеспечивали быт. — Бизнес по-островному… Девочка пнула камешек. — Ага. И всё бы хорошо, но жемчужины стали перекупать уроды с большой земли… я имею в виду, что жемчуг-то собирали на острове, а вот покупали его сначала маги в общем, из разных стран, а потом — только маги Новой Зеландии, которые в итоге втридорога всё перепродавали французам. Ну а уж те, опять накручивая процент, распространяли жемчуг по миру. Получается, что сборщикам платили сущие крохи. И тётя, когда это узнала, решила полностью прекратить торговлю жемчугом. — Торговлю… только торговлю? Уильямс остановился; глаза у него заинтересованно заблестели. Миона на это понимающе усмехнулась: почуял мальчишка запах денег, а? — Только торговлю, — подтвердила она. — Добыча как шла, так и идёт. Если не забирать магический жемчуг из прибрежной территории, то ничего хорошего не будет. «Белая, к примеру, может совсем совесть потерять…» — добавила она про себя. Да уж, только обожравшейся энергии Белой им всем для полного счастья не хватало. Аиту в Океан зайти не может, Миона сейчас тоже не в лучшей форме — кто будет следить за тем, чтобы Создание не начинало массовый геноцид людского населения не только на острове колибри, но и на территории всей остальной Полинезии? — Ничего хорошего? — Магические изменения пойдут. Мутации какие-нибудь… хочешь, чтобы в Мировом Океане появились новые Сцилла и Харибда? — Да ты преувеличиваешь наверняка… гм. Впрочем, неважно. Грейнджер, как насчёт делового сотрудничества? — Возможно, это было бы интересно… не сдай ты меня МакГонагалл. — Грейнджер, ну это же мелочи… Грейнджер, погоди. Да подожди ты! Миона хмыкнула и ускорилась; легко взбежав по лестницам, она магией распахнула тяжёлую деревянную дверь и вошла в замок. Правда, не в общий холл, а сразу на этаж, где был директорский кабинет — чего, спрашивается, время терять на переходах, правильно? К тому же не хотела она и дальше слышать канюченье Уильямса по поводу возможного «бизнеса». Да, Аиту складировала собранный волшебный жемчуг, который крайне ценился во всём остальном мире. Но про продажу диковинки разговора не было: остров в любом случае не бедствовал, а драгоценные жемчужины могли понадобиться в будущем, во время снятия проклятия с «тётки». Если Миона до этого момента доживёт в целости и сохранности, конечно. А то начинали у неё возникать некоторые подозрения… Она ведь не просто так в озеро полезла. То есть Миона, несомненно, обожала плавать и невероятно скучала по ощущению невесомости и собственной незначительности в тёмной глубине… но не настолько, чтобы лезть в волшебные воды в середине октября, да ещё и с довеском в виде чужого куска души. У всего в этом мире была причина. Причиной для экстренного купания стало копание в собственной памяти: Мионе всегда легче думалось в воде, такова уж природа. Когда реальность отступает на задний план, ничто не мешает тебе как следует погрузиться в глубины собственной памяти, чтобы раскопать в иле воспоминаний нужное в этот момент сокровище. Только ничего Миона не раскопала. И дело было даже не в том, что Уильямс нажаловался МакГонагалл, и сеанс погружения в себя жёстко прервали, — в самом деле, девочка прекрасно понимала мотивы и деканши, и старосты, — а в аиту. Проклятый огрызок, Танифа его задери, перерыл воспоминания Мионы и перепрятал всё, что только могло ему хоть как-то навредить! Ух, Миона с ним разберётся… она ему такие муки Аида устроит, что ни одному барду не спеть! Если выживет, опять же. Потому что против себя самой сражаться — та ещё морока. В общем, получалось, что на свою память Миона больше не могла полагаться. Ладно, это не так страшно. Но вот развлечения аиту с энергоструктурами тела девочки — это уже ни в какие ворота не лезло. То и дело откуда-то Океан души Мионы начинал вытекать: то вода изо рта польётся, и Грейнджер дышать не может, то кожа покроется каплями, словно девочка только вышла на сушу после купания, то ещё что. Вытащенный из Поттера кусок души оказался на диво умным. Подгоняемый страстным нежеланием умирать, — возможно, столь же страстным, как и желание жить у самой Мионы, — он делал буквально всё, чтобы помешать Грейнджер избавиться от него: ухудшал память, рассеивал внимание, перемещал воспоминания и вечно, чтоб его, пытался выдать собственные эмоции за её. Вот последнее особенно раздражало. В некоторых моментах Миона была солидарна с аиту, — к примеру, в отношении призраков Хогвартса, — однако в большинстве случаев… нет. Чужая душа действительно была инородной, и на мир смотрела совсем иначе, нежели Миона. И, боги и духи, сколько же в аиту было страха! — Как вам водичка, мисс Грейнджер? — улыбнулся Дамблдор, когда Миона поднялась по винтовой лестнице и вошла в директорский кабинет. — Мне кажется, что для купания уже холодновато… я попросил домовиков сделать горячий чай, чтобы вы согрелись изнутри. Но для Минервы мы, конечно же, проводим жёсткую воспитательную беседу. — Естественно. Чай как обычно был выше всяких похвал, а предложенные к нему сладости — и того лучше. Миона грела руки о чашечку с голубыми нарисованными морскими звёздами, — как она заметила, директор предлагал девочке всегда именно её, — и думала, что же делать дальше. В памяти провал, это ладно. Это как раз таки было, и не единожды; вообще, если так подумать, то редко получалось вытащить из собственных воспоминаний что-то подходящее именно в нужное для этого время. Это ведь не просто «залез-достал», там ещё и ассоциации всплывают, и прошлый опыт, и эмоциональные связи… короче, не чистая информация. Миона всю свою вечность, кажется, собиралась «разобрать» весь этот бардак в своей душе, чтобы осталось только по-настоящему эмоционально-важное вместе с очищенным от всего остального знаний, но как-то… руки не доходили, что ли. И вот, теперь это переросло в неприятную трудность. Может, выделить на эту работу годик-другой?.. хотя времени всё равно жалко, даже учитывая, что в руках Мионы была практически вечность. Ладно, как-нибудь потом разберётся. Тем более что сейчас есть другие проблемы. Аиту, к примеру… Директор, совсем не стесняясь своей гостьи, сел за рабочий стол и принялся разбирать бумаги. Выражение лица у Дамблдора при этом было сосредоточенно-мученическим; сразу становилось ясно, что эта часть работы совсем мужчину не радовала. И даже яркая лазурная мантия, блестящая как водная гладь в погожий день, директора не вдохновляла на свершения. На руке у Дамблдора, кстати, было массивное кольцо с крупным муассанитом, отливающим зелёным. Точно артефакт: даже сидя в отдалении, Миона могла чувствовать клубящуюся в камне энергию. Интересно только, камень был природный, или же создан на алхимическом столе? — Наказание будет какое-нибудь? — спросила Миона, допив чай и поняв, что к разговору директор в этот раз не склонен. Действительно, бумаг на его столе было столько, что даже девочке плакать хотелось: четыре высокие стопки, не разлетающиеся исключительно из-за магии, практически скрыли за собой главу Хогвартса. Несчастный. Если бы Миона хоть что-то понимала в документации, то определённо предложила бы свою помощь. — Наказание?.. ах да. Вам запрещено покидать территорию замка вплоть до середины ноября. Месяц, то есть. — Декан МакГонагалл меня что, решила посадить под домашний арест? А как же Травология? Теплицы ведь снаружи. Директор снял очки и помассировал глаза. Судя по уставшему лицу, Дамблдор не спал по крайней мере пару дней. Что же такого происходило в Хогвартсе, раз работа с документами требовала столько времени? — До теплиц можно дойти через подземный ход, так что это не считается нарушением этого… как вы сказали? Домашнего ареста. Причём Минерва очень просила закрепить это магически, чтобы у вас не было возможности как-либо выкрутиться и всё-таки сбежать из замка. Но, мисс Грейнджер, я уверен в вашей разумности, так что… давайте договоримся, что я над вами не колдую, а вы взамен всё-таки посидите в Хогвартсе положенный срок. Мы договорились? Миона вздохнула. — Хорошо, директор. В конце концов, у неё и в замке было достаточно дел.