[Мако]. Книга 3: Светлолесье.

— И вот поэтому моя вылазка в Чёрный Лес в очередной раз откладывается. Только ненадолго. — Твоё счастье, Грейнджер, что я сейчас слишком занята. — Иначе что? — Иначе я бы уже бежала к профессору Снейпу, чтобы сказать, какую дурость ты в очередной раз задумала. Миона фыркнула, больше весело, чем недовольно: что бы Панси ни говорила, а доносить на Грейнджер она бы не стала. Уже несколько раз были ситуации, когда Паркинсон, по её же словам, должна была бежать к профессорам на всех скоростях, чтобы сдать свою неугомонную подругу… И вот они обе здесь, в слизеринских подземельях, в классе зельеварения. На отработках у того самого профессора Снейпа, — которым Панси пыталась Миону напугать, ха! — из-за «гениальной идеи» гриффиндорки изучить замковые коридоры ночью. Панси, по факту, прилетело наказанием просто за компанию: когда Миона ходила по коридорам, Паркинсон сладко спала в своей постели и ни о чём даже не подозревала. Это уже на следующий день Миона неосторожно принялась рассказывать о своих ночных приключениях подруге, не проверив, кто там рядом стоит. Рядом стояли МакГонагалл и Снейп — словно в наказание. И деканша Гриффиндора, не шибко разбираясь, влепила отработки двум девочкам сразу. Мионе-то женщина мстила за испуг у Чёрного Озера, — наказания за который так нормально Грейнджер и не получила, — а вот Паркинсон попало просто за компанию. У Панси была возможность соскочить с несправедливо назначенных отработок, если бы она только сказала правду… упомянула бы, что ни в чём не участвовала и сдала, соответственно, одиночные приключения Мионы. Ведь МакГонагалл слышала только небольшую часть рассказа Грейнджер! Панси промолчала. И теперь вместе с Мионой, натянув огромные кожаные негнущиеся перчатки по самые локти, девочки выдавливали отвратительно пахнущий гной из огромных жирных личинок. Которые почему-то у Мионы вызывали не рвотные позывы, а обильное слюноотделение. Просто эти личинки выглядели слишком вкусно!.. хотя Панси была бледнее обычного, даже зеленоватой. Так что свои гастрономические открытия Миона держала при себе: Паркинсон было просто по-человечески жаль. — Если я не пожалуюсь тебе, то кому я смогу ещё пожаловаться? — философски спросила Грейнджер, выдавливая очередную личинку в маленький котелок. — Если Лаванда или Пара узнают, что я собираюсь в Чёрный Лес, то наверняка захотят идти со мной. А это уже нехорошо. — Не хочешь делиться приключениями? — Нечего им там делать, — поморщилась Миона. — Ни первой, ни второй. У Пары никакущая сопротивляемость входящей магии, даже на ЗоТИ её отец отпросил от практики. Другое дело, что практики у нас никакой, собственно говоря, и нет… — Как и учителя, впрочем, — эхом откликнулась Панси. Это было правдой: чесночный профессор, так некстати пропавший, едва Миона решила с ним поговорить, всё ещё не вернулся… и, судя по всему, не собирался возвращаться в общем. Шутка ли, столько времени прошло! И, хотя Дамблдор не ставил никакого нового преподавателя на место пропавшего… Миона действительно сомневалась, что Квиррелл ещё раз появится в Хогвартсе. Ей же лучше, кстати. Головные боли Поттера больше не беспокоили, так что Миона решила проблему мигреней, даже не приступая к решению проблемы мигреней. Все бы неурядицы в жизни так решались, в самом деле. — Что насчёт Браун? — У Лаванды язык без костей. Я её люблю и обожаю, ясное дело, но она проболтается обо всём, что только увидит в лесу. Никакие волшебные обеты не помогут. — Веры у тебя в неё нет совсем… — Да совершенно, — захихикала Миона. — Я точно тебе говорю, если ты хочешь, чтобы весь Хогвартс что-то узнал, просто сообщи это Лаванде. Или Паре. Под влиянием Браун она, кажется, тоже стала той ещё болтушкой… — Или она всегда такой была. Подобное к подобному. — Девушки, вы разговариваете или работаете? Панси опустила голову, возвращаясь к личинкам. Миона же напротив посмотрела на Снейпа и широко ему улыбнулась; профессор скривился и взглядом указал Грейнджер на котёл с гноем и внутренностями. — Профессор, а сколько ещё личинок нам надо выжать? — Это бубонтюберы, мисс Грейнджер. Те, что перед вами на столе. — А вы что со жмыхом делаете? — Со… жмыхом? Простите? Подняв выжатую шкурку личинки, — бу-бон-тю-бер… Снейп про них точно рассказывал, знакомое название. Червяк бубонный? Бубоном же называют воспалённую лимфатическую железу, нет? Миона об этом читала в медицинском справочнике родителей, — Грейнджер протянула её в сторону зельевара. — Его можно пожарить, — сказала она; рядом Панси закашлялась от абсурдности предложения. — Ну, после промывания. Мясистый такой… Губы у Снейпа дрогнули. Было неясно, это от сдерживаемой улыбки или от отвращения, подобному тому, что испытывала рядом Паркинсон. — Прошу прощения… — пробормотала Панси, быстро стягивая с себя перчатки. — Мне надо выйти. — Бубонтюберов не едят, мисс Грейнджер. Их используют в зельеварении. Вам достались уже подготовленные тушки, которым нужно убрать внутренности. — Подготовленные? — У этих червей созревают огромные гнойники на шкуре. Гной из них — крайне важный компонент для большинства зелий… впрочем, внутренности тоже важны. У бубонтюберов перед вами удалены гнойники и внешняя жёсткая шкура. — А мясо? — Тоже, мисс Грейнджер, — поджал губы Снейп. — Как вы и сказали, тушки промываются, после чего их могут высушить или нашинковать, если они требуются свежими. Сушёные обычно растирают в пыль, шинкованные — засаливают. — В рассоле? — В ядовитых солях! — повысил голос Снейп; затем он сжал пальцами переносицу и с присвистом выдохнул. — Мисс Грейнджер... кажется, ваша отработка на сегодня закончена. — Но я же ещё не всё? Профессор поднялся из-за стола, — за которым он проверял домашние работы учеников, — и подошёл к парте Мионы. Нависнув над девочкой, Снейп уставился на неё, словно Грейнджер должна вот прямо сейчас начать запихивать тушки бубонтюберов в рот. — До ужина всего час. Боюсь, что если вы пропустите его, то я лишусь части своих зельеварческих запасов. Так что вон отсюда. — А место рабочее убрать? — Сам уберу, мисс Грейнджер. Вон. Пожав плечами, Миона быстро собрала вещи, — не только свои, но и Панси, — и, попрощавшись с мужчиной, вышла из кабинета. Паркинсон обнаружилась неподалёку: слизеринка стояла и глубоко дышала, пытаясь прийти в себя. — Ты как? — участливо спросила Миона, похлопав Панси по спине. — Чего тебя так растащило-то? — Пожалуйста, Грейнджер, скажи, что ты пошутила насчёт бубонтюберов… хотя нет, не говори. Ничего не говори. Не хочу знать! — Как скажешь… В мире было множество различных деликатесов, которые без должной обработки тянули разве что на звание «гадость», и в реакции Панси не было ничего странного. А вот Снейп Миону удивил: неужели зельевару, столько времени работавшему с бубонтюберами, не приходило в голову, что какие-то они уж слишком мясистые? Что делает человек с чем-то, что он считает «мясистым»? Правильно, пытается приготовить и съесть! Ну а уж про способы готовки разных ядовитых тварей давно известно; люди вполне неплохо те же мухоморы едят, да и вырезка из единорога какое-то время была в моде на том же Альбионе. Это сейчас волшебных нежных коней считают чуть ли не живым воплощением магии… «Нежные» кони, ха! Да это маги, видимо, ни разу не видели вожака единорожьего стада! И немудрено: эти монстры редко выходили даже в Темнолесье, предпочитая обитать в Сердце Леса. А уж в Светлолесье Миона единорожьего вожака, пожалуй, видела всего единожды — когда Гриффиндор, который Годрик, поспорил со Слизерином, который Салазар, что сможет оседлать «настоящего монстра». Оседлал, кстати. И ещё почти три года пытался снять с себя проклятие, которое напуганный конь, — волшебный, напуганный до полусмерти конь, привыкший, что это его все боятся в любой части магического леса! — наложил от щедрот своей конской души. Ничего серьёзного на увешанного с ног до головы амулетами Годрика не легло. Но вот в речи то и дело мелькало тоненькое жеребиное ржание… дядя Руфус был в полнейшем восторге и долгое время покорял дам душещипательным рассказом о неизлечимо больном племяннике. — Так что у тебя с лесом в итоге? — решила сменить тему Панси, поняв, что Миона и дальше будет просто стоять рядом и смотреть на подругу. — Говоришь, что переносишь? — Ага. В который раз… впрочем, — встряхнулась девочка, — всё для чего-то делается, правильно? Значит, сейчас самое время разобраться с тем, что происходит внутри замка. — М-м-м… и то верно. Мы так и не поняли, где стоят отходы. Миона скривилась. — Это удар ниже пояса. — Один-один, Грейнджер, — покачала головой слизеринка, забирая свою сумку. — Ещё час до ужина, пошли в библиотеку. Мы не все книги просмотрели. Заканчивался октябрь, а проблему непопадания добра в рунный уничтожающий круг Миона так и не решила. Панси, следуя собственному обещанию, помогала подруге как могла: вместе они перебирали схемы и архитектурные планы замка, вчитывались в заметки к ним, искали хоть какое-то упоминание о возможных проблемах с канализацией в прошлом… Ничего не было. Буквально ничего. Складывалось впечатление, будто вопрос собственного опорожнения маги не любили, а потому и не поднимали ни единого раза за всё прошедшее время. И это было странно хотя бы потому, что пошутить на туалетную тему те же подростки ой как любили. Миона уяснила это всего за несколько вечеров, проведённых в гостиной Гриффиндора с другими детьми. Да одни только навозные бомбы, которые взрывали ребятишки в качестве странной шутки, чего стоили! И ведь потом ученики сами всё убирали, вручную, да ещё и от вони страдали… очень «весело», ничего не скажешь. — Иногда я сама себе напоминаю злобную старушенцию, — поделилась Миона с Панси, когда девочки поднимались по лестнице на пути в библиотеку. — Мысль, вырванная из контекста. — Что думаешь о навозных бомбах? — Сомнительное развлечение для скорбных умом. Неприемлемо. — Ты тоже старушенция. — То, что я умнее окружающих меня детей, не делает меня старой женщиной, Грейнджер. — И ворчишь как старушенция. Панси фыркнула, но Миона успела увидеть её улыбку. И улыбнулась сама: как редко на лице Паркинсон можно было увидеть положительные эмоции! Обычно-то слизеринка была или задумчивой, или отрешённой от реальности; даже Малфой замечал, что больше всего Панси улыбается именно в компании Мионы. Слышать такое было приятно. К тому же, общаться с Панси и проводить с ней время Мионе нравилось намного больше, чем с той же Лавандой или Парой: гриффиндорки, пускай и были замечательными девочками, всё-таки оказались намного меньше ментально развиты. Молоденькие пустоголовые девочки... Общаться с ними было довольно сложно, как взрослому с ребёнком. С Панси у Мионы это ощущение тоже возникало, — было бы странно, если бы его совсем не было, — однако намного реже. И интересовалась слизеринка не одними только мальчиками и причёсками… да и сплетни пускай и знала не хуже той же Лаванды, а обсуждать не особо любила. Только рассказывала о нужной Мионе информации, совсем ту не обмусоливая со всех сторон. Золото, а не девочка. Поднаберёт немного житейской мудрости, и Миона ей, пожалуй, откроет тайну своей природы. Грейнджер ещё не была уверена в этом решении, — мало ли, что произойдёт в будущем; да и общалась она с Панси всего-то чуть больше месяца, — однако вероятность была далеко не нулевой. — Когда на этот раз собираешься идти в лес? — спросила Панси, когда девочки разложились в библиотеке. Они настолько часто приходили сюда, что Мадам Пинс даже выделила им собственный столик, стоящий аккурат под большим наколдованным окном. Идеальное место: много света, далеко от ученического гомона, ощущение некоторой приватности… Конечно, такие привилегии были не для всех завсегдатаев библиотеки. Иначе те же ученики Равенкло жили бы здесь сутками! Нет, всё дело было в Панси: поняв, что им с Мионой предстоит чуть ли не жить в вотчине мадам Пинс, слизеринка умудрилась ласковой кошкой войти в доверие к женщине. Немного помощи там, небольшой разговор тут — и вот, всегда свободный столик у окна в распоряжении девочек. А уж порасставлять десяток-другой книг ради этого островка спокойствия было совсем не сложно. — В идеале, конечно, сходить бы в равноденствие… — Самайн? — Ну да. Истончение грани между мирами — прекрасное время почти для любых ритуалов. Для моего так особенно. — Я слышу в твоём тоне «но». Миона тяжело вздохнула и упала на стул. Она легла на столешницу и закрыла голову руками, печально посмотрев на Панси снизу вверх сквозь буйство тёмных кудрей. — И оно есть. Моё «но» в том, что я попалась во время плавания, так что директор очень просил меня не выходить из замка… какое-то время. — Какое? — Месяц. Целый месяц взаперти! — Миона резко выпрямилась и всплеснула руками; запуталась в собственном галстуке, чертыхнулась и перекинула тот через плечо под неодобрительным взглядом аккуратистки-Панси. — Ты представляешь?! Да даже на Травологию в теплицы я буду ходить какими-то нижними путями, через катакомбы. Всё, чтобы не выходить на улицу! — Какое суровое наказание… — Вот-вот! Так, нет. Погоди-ка. Ты смеёшься, да? — Ни в коем случае. — Точно смеёшься! — Нет-нет, Миона, что ты, — усмехнулась слизеринка. — Я пойду к мадам Пинс, попрошу те книги, с которыми мы не закончили в прошлый раз. — Иди. Иди, предательница. Покидай меня в моём трауре!.. Паркинсон закатила глаза и, больше ничего не говоря, действительно ушла к библиотекарше. Миона же вздохнула: пускай она и дурачилась, высмеивая собственные неудачи, признавать их каждый раз оказывалось крайне неприятно. Было что-то мистическое в том, как она уже месяц не могла попасть в Чёрный Лес. Казалось бы: вот она, тёмная гряда высоких деревьев; достаточно отдалиться от замковых стен буквально на пятьсот метров, чтобы войти в тень под раскидистыми лапами. И это у Мионы не получалось из раза в раз. Категорически! В сентябре больше всего мешал Поттер: он радостным щенком таскался след в след за Мионой, явно напрашиваясь на всяческую ласку и доброе отношение. Тащить мальчишку в лес Грейнджер не стала бы ни в коем случае: шрам, в котором раньше хранился кусок аиту, на магическом уровне заживал крайне медленно. От этого и были головные боли, как Миона поняла: пустое место неохотно зарастало, принося порой дикий дискомфорт. Хорошо ещё, что этой энергетической «дыры» не было на физическом уровне. То-то бы маги пугались, ходи Поттер с аккуратной лункой во лбу… Гарри таскал с собой рыжего Уизли; Рон таскался, хотя и не особо любил Миону. Приходилось терпеть подозрительные взгляды от потомственного волшебника, который почему-то принял Грейнджер за тёмного духа… Впрочем, причины были. И прозорливости в том же Роне оказалось куда как больше, чем в Драко. Малфой был истинным барашком, несмотря на суровое почти-средневековое воспитание. Когда Поттер насытился её компанией, на Миону вдруг взъелся Снейп. То есть, не то чтобы совсем уж «вдруг»… причины-то у профессора очень даже имелись… вот хотя бы те десять котлов, которые Грейнджер отправила к праотцам: три взорвалось, ещё два проело в основании, остальные неудачно падали и мяли бока так, что восстановлению не подлежали. Класс смеялся до колик, от улыбок не удерживались даже обычно индифферентные слизеринцы, быстро заменившие добродушных хаффлпафцев. Потому что слизеринцы, по словам Снейпа, выживут рядом с Лонгботтомом, Финниганом и Грейнджер. А вот насчёт хаффлпаффцев — большие вопросы. В общем, Снейп оставлял Миону после уроков и вился над ней чёрным эдгаровским вороном, заставляя заучивать свойства ингредиентов, их смешиваемость, различия и всё остальное. Информации было много, да и не особо она оказалась Мионе интересна, так что… дело шло со скрипом. Миона постоянно отвлекалась, иногда ныла, — что Снейп довольно быстро пресекал дополнительными часами отработок и зубрения, — и всё больше проникалась к зельеварению неестественной, больной любовью. Оно ей не давалось — совершенно. И тем интереснее оно казалось Мионе. А девочке интересно было бы разобраться, почему даже безобидные зелья, вышедшие у неё из-под руки, могли прожечь дыру в алюминиевых и медных котлах. Так вот, поначалу дети смеялись над Мионой. А потом им стало не до смеха, и веселилась разве что Грейнджер. Особенно на уроках, когда все слышали очередной незапланированный «бульк» со стороны стола Мионы. Ученики, познавшие, что такое распадающаяся на ногах обувь, моментально вскакивали на стулья и столы, с опаской смотря в сторону потенциальной угрозы. И только Панси, посаженная с Мионой Снейпом, сохраняла свою обычную невозмутимость. У Паркинсон была особая миссия: при любом неучтённом «бульке» она должна была активировать выданный артефакт и накрыть котёл Мионы специальной заговорённой крышкой. Всё это слизеринке выдал Снейп после второй десятки павших котлов; он же инструктировал класс, как нужно действовать в экстренных случаях. — Да почему её вообще нельзя убрать из класса?! — возмутился в какой-то из очередных запрыгиваний на стол Рон. — Она же опасна! — Опасна ваша безграмотность, мистер Уизли, и крошки от печенья на мантии при варке зелий. — У меня чистая мантия! — Минус пять очков с Гриффиндора за пререкания. Что же насчёт мисс Грейнджер… можете быть ей благодарны. Своим невообразимым антиталантом к зельям мисс тренирует вашу устойчивость и реакцию. В будущем, когда мы начнём создавать на уроках по-настоящему опасные отвары, умение быстро распознать неправильно идущий в котле процесс может спасти вам жизнь. — Если будет, что спасать, — пробормотал Финниган, сидящий неподалёку от Мионы. — С таким темпом… — Пять баллов Гриффиндору за прозорливость, мистер Финниган, — хмыкнул Снейп, вызвав невероятный ажиотаж среди учеников. Обычно-то Человек В Чёрном не начислял баллы гриффиндорцам! Впрочем, зельевар не стал разочаровывать подопечных и на этот раз: — И минус десять за выкрики с места. Я спрашивал ваше мнение, мистер Финниган? — Я… — Или вы, возможно, желаете ответить на пару вопросов? К доске. Разберём способ приготовления зелья, которое мы проходили на первых уроках… Да уж, дисциплину на уроках Снейп прекрасно поддерживал: после того как с Финнигана у доски сошло минимум семь потов, никто с места уже не выкрикивал. Жёсткий и эффективный метод, Миона Снейпом восхищалась: никаких физических наказаний и полная безопасность на уроках с опасными реактивами! Ну… почти полная. В чём-то Рон всё-таки был прав: намного безопаснее для всех было, занимайся Миона отдельно. Однако Снейп встал в позу, и даже когда об этом зашла речь в директорском кабинете, — о беседе Мионе рассказал донельзя услужливый бледнолицый Пиввз, — то зельевар стоял на своём: Грейнджер будет заниматься со всеми вместе. Точка. Снейп прекратил затаскивать Миону на свои бесконечные отработки-зазубривания, только когда Грейнджер худо-бедно рассказала ему про сочетаемость всех ингредиентов, используемых в программе первого курса. Практически месяц ушёл на то, чтобы всё это выучить… даже времени на разборки с аиту как такового не было; Миона всё считала, что у неё будет свободный день в будущем, чтобы решить свои проблемы в лесу при ритуале, но… Одно плавание — и возможность выйти на улицу улетела, как воробей в форточку. На целый месяц. Да ещё и такое время удобное было бы! Ритуал в равноденствие мог получиться очень легко… но Миона обещала директору не высовываться лишний раз, чтобы не драконить МакГонагалл, и это обещание гриффиндорка планировала сдержать: подставлять Дамблдора, который так откровенно был к Грейнджер расположен, казалось настоящим свинством. Ничего. Время ещё было. Можно, например, провести ритуал на третий день после первого снега — тоже хорошая дата. В лесу наверняка сохранятся сугробы; старшекурсники упоминали, что белый наст в Запретном Лесу не сходит чуть ли не до лета. Самое то для ритуала. Аиту, конечно, устраивал шабаш внутри тела… но Миона рассчитывала, что её сил хватит, дабы выстоять. Даже если Океан её души больше не был таким же кристально прозрачным, как летом. Она это уже переживала… когда-то в прошлом. Справится и в этот раз. — Опять какую-то гадость задумываешь? — спросила Панси, левитируя перед собой две высоких стопки книг. — Что на этот раз, мне уже надо бежать к профессору Снейпу, или получится отговорить тебя собственными силами? — Ты так говоришь из зависти. — Из зависти, Грейнджер? — Конечно! — убеждённо кивнула Миона, хитро смотря на подругу. — Я ведь ни разу не брала тебя ни в одно из своих великолепных приключений! Как насчёт того, чтобы сходить в лес со мной? Выдвигаемся на третий день после первого снега! — В Чёрный Лес? Так-то в современности лес был «Запретным», однако Миона настолько часто называла его «Чёрным», что Панси и сама переняла эту привычку. — А тут что, рядом ещё какой-то есть? — Иди одна, — фыркнула девочка, садясь за стол и подтягивая к себе одну из книг по архитектуре. — Видишь ли, у меня есть чем заняться. Мне тут не так давно сказали, что канализация в Хогвартсе в крайне плачевном состоянии… — Не было такого! Там маленькая проблемка! Просто крошечная! Миона показала пальцами, насколько проблема «незначительная», однако под скептическим взглядом Паркинсон быстро сдулась. Практически с самого начала поисков слизеринка знала, что нужно искать, куда девается замковое добро. И Панси эту проблему совсем не считала «крошечной»! — Ну ладно… возможно, ты права, и это не настолько маленькая проблема… — Грейнджер. — М? — Бери книгу. — Ладно, ладно. Грейнджер пододвинула к себе первый попавшийся томик и даже открыла его на произвольной странице. Только вот читать совсем не хотелось: Мионе казалось, что они с Панси ничего таким образом не найдут, сколько бы за книгами времени ни провели. Тратить драгоценные минуты и даже часы? Это поначалу казалось интересным, когда Миона находила новую и новую информацию в магических томах, но теперь девочке хотелось действий, а не просиживания за столом в поисках нужной информации. — Слушай, — сказала она, лениво листая странички, — а может, у Пинс спросить? — Что именно? — Про нашу проблему. Скажем, что я любопытная… да вообще можно что угодно на меня свалить, раз уж на то пошло. Панси положила в выбранный том маленькую аккуратную закладку, сплетённую из разноцветных ниточек, и встала из-за стола. — Ты куда? — удивилась Миона. — Воплощать твой план. Почему ты не предложила это раньше, Грейнджер? Спросить намного легче, чем вот так искать незнамо что. — Эм-м… ну, я думала, что тебе весело со мной в книгах ковыряться. Ты же говорила, что хочешь проводить время вместе. А ты почему это не предложила, если считаешь идею хорошей? Паркинсон не ответила, но щёки у неё порозовели. Развернувшись, девочка широким шагом направилась к мадам Пинс, заполняющей библиотечные формуляры.