Танец Хаоса. Новое время

Он стоял на вершине башни – плоском мощеном квадрате пару десятков шагов шириной, отделенном от падения вниз зубчатым парапетом. Стоял так уверенно, будто эта крепость уже целиком и полностью принадлежала ему, будто Магара была здесь единственной живой душой, окруженной со всех сторон вражеской армией, и он мог одним щелчком раздавить ее по земле. Его тело полностью скрывал черный металлический доспех, который Магара осмотрела особенно внимательно. Сочленения на локтях и коленях выглядели гибкими, но тяжесть стали должна была замедлить его, сделать его неповоротливым, грузным, а потому особенно уязвимым. На боку его виднелся длинный меч в ножнах из тех, что использовали для одиночного фехтования, и Магара подозревала, что использовать его Хивагар умел. Вот только на кой ляд ему был меч, если он являлся одним из Эвилид? Черный шлем закрывал и его голову целиком. Магара прищурилась, внимательно его разглядывая, и тихонько присвистнула, потому что прорезей для глаз у шлема не было в помине. Только несколько узких вертикальных полос в районе рта для подачи воздуха, вся остальная конструкция была литой, без единого шва, будто ведро, надетое на голову, разве только выполненное весьма искусно красивое ведро. - ТЫ ЧТО, ЖИВЕШЬ В ЭТОМ ДОСПЕХЕ? – поинтересовалась она, недоуменно вздергивая бровь и направляясь ему навстречу. Хивагар не шевельнулся в ответ, просто стоял и ждал, будто вырубленная из камня фигура. – ТЫ ВООБЩЕ ЖИВОЙ? - Я ТОТ, КТО ПРИНЕС ТЕБЕ ТВОЮ СМЕРТЬ. Она вновь ощутила давление – опять эти черные жгуты попытались вонзиться в ее тело, швырнуть ее за Грань, только на этот раз Магара была готова и просто отмела их в сторону, сама не понимая, как именно это делает. Кожу ее сейчас не покрывал лед, внутри усталой сытостью подрагивал последний отголосок прикосновения Милосердной, но и его было достаточно, чтобы не дать Хивагару достать ее. Он больше не мог ее схватить, и они оба это знали. Она не торопилась на этот раз, рассчитывая силы и внимательно приглядываясь к врагу. Использовать против нее энергию Источников он больше не мог, как и вытащить ее за Грань в миры своего хозяина. В таком случае, что он мог ей противопоставить? Только меч на своем боку? Или было что-то еще, к чему ей следовало готовиться? Магара втянула носом воздух, пытаясь вынюхать его запах, но сквозь вонь дыма, затянувшего крепость внизу, крови и пота она ничего не чувствовала. А внутри нее самой царил покой, тихий, будто затянутый первым ледком зимний пруд. И чем ближе она подлетала к Хивагару, тем прочнее становился этот покой. Она уже победила, он больше ничего не мог ей сделать. Она уже победила, хоть сражение еще не закончилось. Пространство вокруг него шло волнами и было более плотным, чем воздух по другую сторону. Его будто окружал пузырь из энергии, сквозь которую никто не мог проникнуть. Магара видела, как от этого пузыря отскакивали прочь огненные шары, брошенные ведьмами, как анай налетали на него, будто на стену, и поворачивали обратно, не в силах достать Хивагара. Пузырь этот был большим, с полсотни метров в поперечнике, отгораживая Хивагара от всего остального мира, делая его центром битвы. Только Магаре было плевать на это. Крылья вспороли невидимую сферу, и она влетела в нее, ощущая себя странно спокойной и полной, ровно настолько же наполненной, насколько пустым был ожидающий ее Хивагар. Еще несколько сильных взмахов, и ноги коснулись каменных плит на вершине башни. Чудно, по ним пробегали равномерные сильные вибрации, заставляя эти плиты вздрагивать, будто где-то внизу кто-то колотил по ним огромным молотом. Вибрации эти сотрясали всю башню, но она еще держалась, и по большому счету Магаре и дела не было до того, рухнет она или нет. У нее за плечами имелись крылья, у Хивагара – нет. Расклад был проще некуда. Вблизи он выглядел куда менее пугающим, чем издали. Того же роста, что и она, пусть и закованный в тяжелую неповоротливую сталь, будто улитка в свой панцирь. Дышал он с присвистом, втягивая воздух через щели в шлеме, Магара чувствовала на себе его взгляд, тяжелый и пронзительный, будто сверло, вгрызающееся в череп. - ПОЧЕМУ ТЫ В ЭТОЙ БАНКЕ? - недоуменно разглядывая его, спросила она. – В НЕЙ ЖЕ НИЧЕГО НЕ ВИДНО И ДЫШАТЬ НЕЧЕМ. ТЫ ТАКОЙ КРАСАВЕЦ, ЧТО ЛИ, ЧТО БОИШЬСЯ СВОИМ ВИДОМ ДЕРМАКОВ РАСПУГАТЬ? Он издал какой-то рычащий звук горлом, а затем потянулся к поясу и вытянул из ножен меч. Магара наблюдала за его движениями, примечая любые уязвимости, которые могли ей помочь сейчас. Доспехи выглядели тяжелыми и грузными, но не блокировали и не замедляли движений Хивагара. К тому же, сочленения у них оказались подвижными, и в гибкости он тоже не шибко потерял. А по тому, как взялся за меч двумя руками и мягко нашел равновесие, расставив ноги на шатающихся камнях, Магара поняла, что соперником он будет достойным. И улыбнулась. - ЗА ГРАНЬЮ ТЫ ТАКОЙ РАЗГОВОРЧИВЫЙ БЫЛ, А СЕЙЧАС ПРИМОЛК ЧТО-ТО. ТЕБЕ ДУШНОВАТО В ТВОЕЙ БАНКЕ ИЛИ НАКОНЕЦ-ТО ДОШЛО, С КЕМ ТЫ СВЯЗАЛСЯ? Магара повела плечами, разминая мышцы, и шагнула вперед, присматриваясь и приноравливаясь к движениям соперника. Так было куда лучше, привычнее и приятнее, чем бодаться волями по ту сторону мира твердых форм. Так у нее было тело, все волоски на котором поднялись дыбом от предвкушения драки. Так у нее была живая упругая сила в жилах, честная настоящая сила, которой она могла одолеть его. Ее собственная. Ей вдруг стало смешно. Так смешно, что золотая щекотка пробежалась по горлу изнутри, наполнила всю ее своим прикосновением, разлилась искрами смеха на губах. Ты была так права, моя кошечка! На бхары мне эти Аватары? Магара хмыкнула, и это было так славно сейчас. Толку ей было с клятвы верности, которая могла дать ей какие-то особые возможности, невероятные способности, коими обладали другие? За Гранью она только что занималась любовью с Самой Аленной каждой клеткой своей души, а зверь в ее крови отталкивал прочь энергию Источников и силу Сета, даря ее телу его собственное ощущение мощи. Так и толку ей тогда было с этих клятв и чужих дорог? Она могла выбрать свою собственную. Прямо сейчас взять ее собственными руками, милую и долгожданную, лишь ей одной принадлежащую, любовно расстелить под ногами своими, да и ступить на нее, утверждая свое право, с которого ее уже никто и никогда не смог бы столкнуть. На что мне иные, коли Ты целуешь меня, Синеокая? Поглядев на Хивагара, Магара улыбнулась и ему, почти по-дружески. Не было бы его перед ней, она и не поняла бы все этого сейчас. Так и стремилась бы к чужому могуществу и славе поперек своей, прельщенная чужими обещаниями да заветами о том, как счастлива будет, коли склонит свою упрямую шею и поклянется в верности. Да только было ли счастье в том, чтобы клонить шею? Хоть кто-нибудь когда-нибудь обрел счастье, отказавшись от своей свободы и своего выбора? Она очень сильно в этом сомневалась. Так что Хивагар вроде как и услугу даже оказал ей весьма значимую сейчас, и стоило наверное и поблагодарить его за это. Она так и сделала, напав первой. Ноги бросили вперед вмиг затихшее тело, разорвавшееся импульсом движения. Клинок ударил в тяжеленный двуручник, которым Хивагар перекрыл корпус, и сразу же толкнул ее, отбрасывая прочь. Магара будто мячик откатилась назад, легкая и быстрая, уворачиваясь от кончика громадного меча, описавшего с гудением дугу перед ней, поднырнула под него и попыталась подкатиться Хивагару под ноги, да не тут-то было. Силищи в его руках оказалось куда больше, чем она ждала, как и гибкости в его доспехах. Он с легкостью изменил движение меча и едва не перерубил ей спину, взмахнув им так же легко, как она своим привычным полуторным. Что ж, а вот это и впрямь становилось интересно. Он атаковал, и Магара закрылась щитом, второй рукой попытавшись нанести удар. Дерево с глухим скрежетом раскололось от удара, когда меч соскользнул с него, а ее клинок чиркнул по железу предплечья, сорвавшись прочь и оставив лишь длинную царапину на черной стали. Магара отпрыгнула назад, раздраженно цыкнув оттого, что пришлось кончиком собственного меча вспороть крепления на щите и сбросить его с руки, чтобы не мешался. Хивагар неторопливо направился к ней, давая возможность разобраться с креплениями. Поразительно, но в этом железном ведре он двигался так легко, почти танцуя, будто оно и не весило совсем ничего, хоть такого просто не могло быть. - ТЫ КТО ТАКОЙ-ТО НА САМОМ ДЕЛЕ? – спросила его она, справляясь наконец с остатками щита и перехватывая рукоять меча обеими руками. Хивагар медленно подходил к ней, ступая так мягко, будто обнаженным крался по мху. – НА ЧЕЛОВЕКА ТЫ НЕ ПОХОЖ, БОЛЬНО ЗДОРОВЫЙ. ДЕРЕШЬСЯ ХОРОШО. Я СЛЫШАЛА, ЭВИЛИД ТОЛЬКО ИНТРИГИ ПЛЕТУТ, А ТЫ ВОН ЗА МЕЧ ДЕРЖИШЬСЯ. КТО ТЫ НА САМОМ ДЕЛЕ, ХИВАГАР? - Я – ГОСПОДИН НЕБЕС. Я ТОТ, КТО ВЛАДЕЕТ ВРЕМЕНЕМ. Я ТОТ, КТО УНИЧТОЖИЛ ТВОЙ НАРОД ОДНАЖДЫ И УНИЧТОЖИТ ЕГО ВНОВЬ. Он бросился вперед легко и плавно, будто какой-нибудь эльф, да только для эльфа он был куда крупнее. Мечи схлестнулись, и Магара затанцевала с ним, сосредотачиваясь только на своих ощущениях, только на силе рук и пружинистой мощи ног, перемещающих ее с одного места на другое. Черная сталь свистела возле ее головы, срывая пряди, рассекая воздух так быстро, будто Хивагар его бритвой рубил, и руки его двигались резко и непредсказуемо, совсем не так, как обычно двигались руки в доспехах. Магара вынуждена была отступать, уворачиваясь от его ударов, блокируя их и отбивая, но из-за разницы в длине оружия никак не могла достать до тела. Анай не использовали таких длинных мечей, как и все противники, с которыми ей приходилось сражаться до этого, и пока она просто не понимала, как ей приблизиться к нему на расстояние, необходимое для удара, не лишившись при этом руки или головы. Возможно, как вариант можно было бы его измотать, да только проклятый Эвилид, судя по всему, был двужильным. Тяжеленный доспех он носил, будто легкую рубашку, а мечом несмотря на длину махал так легко, будто тот ничего не весил. Да и удар у него был хлесткий и упругий, и когда Магара уворачивалась и отскакивала в сторону, из-под врезавшегося в камень пола наконечника летели искры. Фехтовал он мастерски. Сталь выписывала пируэты возле самого лица Магары, и ей требовалось все ее мастерство, все силы и сосредоточенность, чтобы не позволить ему отхватить себе полголовы. Он двигался быстро и резко, он напирал, нанося удары с упругой силой и жесткой злостью, и пока ее спасала только быстрота и выучка, только чутье ее тела, напряженного до предела и читающего его намерения по мимолетному движению воздуха вокруг его рук и ног. Магара отступала, уворачивалась, откатывалась и уходила из-под удара. Она блокировала все его попытки отнять у себя жизнь, но нападать в ответ просто не имела возможности. Он перекрывал ей эту возможность, он был быстрее и сильнее, и внутри начал закипать злой кусачий гнев. Кем был этот Эвилид? Точно не человек – слишком силен, не эльф – слишком широкоплечий и крупный для эльфа. Не стах – без крыльев за спиной. Тогда кем он был? Магара втянула воздух носом, изо всех сил наполняя им себя и пытаясь понять, с кем она сейчас сражалась, пытаясь вынюхать его, потому что это могло решить исход битвы. Он почти ничем не пах, ни потом, ни кровью, ни грязью, только железом от этого проклятого доспеха. Запаха тела у него не было. Так может, у него нет тела? Догадка прошила ее насквозь, и когда тяжеленный меч свистнул прямо над ее головой, Магара не стала ждать, доверившись ощущениям. Она мячом вкатилась ему под ноги и со всей силы вогнала меч в сочленение его правой руки, аккурат в локоть. Сталь прошла насквозь его руку, не встретив сопротивления, и вышла с обратной стороны. Магара дернула меч, пытаясь вытащить его, но Хивагар даже не пошатнулся. Она сжалась в комок, нанося ему удар в живот, принимаясь колотить его крыльями, но и это не произвело никакого эффекта. Его железная рука с силой обхватила ее за плечи, прижимая ее к себе все плотнее и плотнее, стремясь раздавить о доспех, будто муху. Вторую руку с мечом Магары, протыкающим насквозь локоть и нисколько ему не мешающим, и двуручником в ладони он занес для удара, и Магара поняла, что у нее остались считанные мгновения. Зарычав во всю глотку, она призвала зверя, позволяя ему заполнить себя практически целиком, выбрасывая в тело всю мощь, что только была в ее распоряжении. И навалилась на Хивагара всей силой, пытаясь сбить его с ног. Ей повезло, видать Милосердная оценила все приложенные усилия. Что-то вновь ударило в башню, и на этот раз удар был такой силы, что пол под ними просел. Толчок Магары только добавил инерции движения, и Хивагар опрокинулся на спину, не успев нанести удар. Магара воспользовалась этим, вывернувшись из его хватки, будто скользкая змея, оказавшись верхом на нем и занося руку для удара. Даже если у него не было рук, он сопел, а раз он сопел, что-то там, под этим шлемом, еще осталось. Что-то, что можно было ранить. И раз так, она могла снести ему голову, хотя бы это могла. Запястье обросло льдом, уплотняясь и утяжеляясь, будто камень. Размахнувшись, Магара вбила его в щели для дыхания на шлеме Хивагара. Шлем деформировался, вдавливаясь внутрь, Хивагар дернулся, когда пол под ними просел, попытался взмахнуть рукой с зажатым в ней клинком, но все вокруг них шаталось, и размахнуться он больше не мог. Магара ударила во второй раз, и камни пола под ними обвалились окончательно, проваливаясь внутрь вместе с Хивагаром. Мгновение они оба зависли в свободном падении, а потом с грохотом обрушились на лестничный пролет, и Магару хорошенько тряхнуло, но она не делала себе времени прийти в себя. Вокруг падали камни, рушились стены, вздымая вековую пыль, укрывающую остатки лестницы, похоже, башня обваливалась прямо под ними. Но она должна была добить его. Прямо сейчас. Вложив в кулак всю свою ярость, она замахнулась, но он пнул ее в живот, отбрасывая прочь, и Магара покатилась по разбитым ступеням лестницы, группируясь и молясь Аленне, чтобы уберегла тело. Лед покрыл ее кожу, звеня о края ступеней. Камни били по нему, но больше не причиняли боли. Магара сжалась в комок, чтобы не переломать руки и ноги, пытаясь скорее по ощущению определить, что происходит вокруг нее, но тут тело вывалилось за край ступеней и рухнуло вниз. Калейдоскопом закрутились вокруг нее стены и сыплющие на голову камни, и на миг она потерялась между небом и землей, лишившись ориентиров. Тело среагировало само – распахнуло крылья за спиной, остановило падение. Магара ощутила, как ее тянет вниз, извернулась, возвращая себе вертикальное положение, мощно выталкивая себя крыльями из ямы вверх, туда, где среди сыпавшихся на голову камней, сиял свет, сулящий спасение. Камни летели ей в лицо, сыпались на голову вместе с пылью, били по щекам, рассекали кожу. Нужно было как можно скорее вырваться, пока какой-нибудь из них не размозжил ей череп, а остатки рушащейся башни не погребли под собой. Еще один резкий удар крыльев, и она вырвалась в небо, а башня спадающим с плеч платьем осыпалась на землю вокруг нее. Рев и грохот наполнил все, натужно вздохнули развалины, зловонным облаком пыли ткнув ее под ноги, но ветер подхватил его, рванул в сторону, развеивая с игривой легкостью. Магара жадно хватанула его иссушенным ртом, пустила в обожженные напряжением легкие и взглянула вниз. Башня рухнула целиком каменным крошевом прямо в затягивающий развалины крепости дым. Вершина ее торчала наружу, продолжая кипеть обломками, камни сползали друг по другу, будто жернова перемалывая то, что застряло меж ними – черный доспех Хивагара, который еще пытался одной рукой судорожно цепляться за их края в попытке выбраться. Вторая его рука вместе с мечом Магары скрылась в завале. По телу пробежала дрожь, змеистая молния, оплетая позвоночник снизу доверху, неся с собой движение, которое Магара осознала уже после того, как сложила крылья за спиной, падая на него с неба, будто орел, заметивший свою жертву. Все было правильно, все было верно. Эта битва – так громогласно и страшно начавшаяся, так просто и обычно закончившаяся, которую она сейчас завершала последним движением, последним ударом, что должен был раз и навсегда похоронить Хивагара в его каменной могиле. Ей нужно было добить его и сделать это самой. Ударить так, чтобы отодрать его проклятую голову от тела раз и навсегда. Высоты было достаточно, да и крылья придали разгон. Черная фигура среди камней в последний миг вскинула голову, и Магара занесла кулак, перетягивая всю звериную силу в костяшки, чтобы ударить так, чтобы он уже не встал. Хивагар дернулся еще раз, пытаясь высвободить руку, или закрыться, или еще одна бхара знала что. А в следующий миг Магара врезалась в его проклятую голову всем своим весом. Лед на ее коже не дал ее костям разлететься на осколки, сила зверя вывела всю инерцию удара, и Магара ощутила, как ее кулак врезается в черную сталь шлема и вырывает его из тела Хивагара. Громкий хруст разорвавшихся позвонков вплелся в гул промятого кулаком железа, сталь спружинила, отшвыривая шлем в сторону от руки Магары. Голова Хивагара покатилась по камням прочь, а Магара рухнула на его тело плашмя, больно врезавшись коленями в обломок скалы. Груду камней под ней сотряс последний удар, и движение остановилось. Последний огненный поцелуй дрожи пробежал по телу прочь, сбрасывая инерцию удара, позволяя ей разогнуться, а вместо него внутри начала расти легкость. Магара встала, тяжело дыша и ощущая лишь звенящую, легкую, будто полупрозрачная шаль жрицы пустоту. Камни под ее ногами больше не меняли своего положения, обрываясь грудой обломков в белое море дыма метрах в трех под ней. Прямо под ее руками торчал из осколков безголовый труп Хивагара; из отверстия доспеха виднелась пожелтевшая от времени кость. Магара с удивлением приподняла брови, осматривая ее: ни крови вокруг раны, ни плоти видно не было, только сухая кость позвоночника, уходившая куда-то внутрь железного панциря, а когда Магара протянула руку, чтобы тронуть ее, кость рассыпалась в труху от ее легкого касания и осыпалась внутрь доспеха с тихим шелестом. Тут же была и голова: черный шлем с двумя вороньими крыльями по бокам, деформировавшийся от удара ее кулака. Магара подхватила его, и из черной горловины на ладонь высыпалась тонкая струйка праха – все, что осталось от Эвилид. Пепел растерся по коже, черными полосами заполнил линии ладони, оставив жирный отпечаток с запахом тлена. Она усмехнулась, вскидывая глаза к кипящему небу над головой, вскидывая пустой изуродованный шлем в руке, и заорала во всю глотку: - НУ ЧТО, БХАРЫ КРЫЛАТЫЕ, ВАШ ПОВЕЛИТЕЛЬ МЕРТВ, И СРАЖАТЬСЯ ВАМ БОЛЬШЕ НЕ ЗА КОГО! Я, МАГАРА ДЕЛЬ ЛАЭРТ, ОБЪЯВЛЯЮ ЭТУ КРЕПОСТЬ СВОЕЙ. ВЕСЬ ЭТОТ КАМЕНЬ, ВСЕ ЭТО НЕБО, КАЖДАЯ ПЕСЧИНКА ВЕТРА МЕЖДУ НИМИ, ВСЕ ЭТО – МОЕ, И НА НЕМ – МОЯ ВЛАСТЬ! – сладкой дрожью пробежались по горлу слова, ознобом прошлись по позвоночнику, и Магара перетряхнула плечами, осознавая, что это правда. Смотри на меня, Милосердная. Смотри на все, что есть я, ибо все это – Тебе. Слова сами легли на язык, и горло выкрикнуло их, выпихнуло из себя звук, наполненное им как мех медом. - Я ДАЮ ВАМ ВОЗМОЖНОСТЬ УБРАТЬСЯ ОТСЮДА И СПАСТИ СВОИ ЖИЗНИ СЕЙЧАС, ПОКА ЕЩЕ ЕСТЬ ШАНС. УХОДИТЕ – И БУДЕТЕ ЖИТЬ. ИЛИ ОСТАНЬТЕСЬ И УМРИТЕ ОТ МОЕЙ РУКИ. Небо ответило ревом, ветер подхватил его, закружил над ее головой, вплетая в ее волосы звук ее собственного имени. - МАГАРА! Магара закрыла глаза, всем телом впитывая это мгновение, проживая и выпивая его жадными большими глотками. Милосердная благословила ее сегодня – подарила Себя и Свою силу, победу ее рукам, наслаждение сердцу. И один из Эвилид рассыпался прахом от ее удара, не оставив после себя ни следа. И вражья крепость рухнула, пожранная туманом, мглой и пеленой, сраженная одним ее ударом. И Магара знала – сейчас и стахи тоже побегут прочь, бросая все, разворачиваясь и спасая свои жизни. Все было правильно. Все вставало на свои места, будто в огромном сложном мудреном механизме, что проворачивался со скрипом и скрежетом, наконец-то совпали изможденные детали, и пошло сцепление. И полетели колеса и шестерни вперед, запуская всю эту махину, заставляя ее двигаться вперед, работать, служить той руке, что исправила поломку. Мне не нужны ни Аватары, ни клятвы, ни помощники. Ты есть у меня, Милосердная, а я – у Тебя. И вместе мы подчиним себе эти земли, разобьем этого врага. Вместе мы создадим новый мир на осколках старого, теперь я знаю это. Теперь я вижу. Голова кружилась, ветер исцеловывал ее лицо жадными губами, рвал волосы и дарил ее небу. Она победила, и от этого было так сладко! Так сладостно, что хоть упейся, захлебываясь, давясь, проливая на себя золотую негу наслаждения. - МАГАРА! Любимый голос прозвучал за спиной вместе с тихим шелестом крыльев, и Магара обернулась через плечо как раз вовремя, чтобы поймать в руки гибкое разгоряченное тело жены. Мелькнул сполох рыжего глаза, горячие губы Айи коснулись ее губ, обожгли поцелуем, полным вкуса запекшейся крови и обещанного наслаждения. Вот такой Магара любила ее больше всего – яростной, разгоряченной битвой, пронзительно-острой от ощущения раскаленного времени, что плавилось вокруг них и могло оборваться для каждой в любую секунду. Вот такой – пропахшей кровью и адреналином, с огненными сполохами Роксаны на дне черного зрачка, неистовой и совершенно свободной, будто лесной пожар, взметенный ветром, пожирающий звенящие верхушки сосен в одном единственном заполняющем все выдохе. Сладкие будто дикий мед губы отпустили ее, взгляд Айи сосредоточенно побежал по ее лицу и телу, осматривая ее, выискивая ранения. Магара улыбалась, позволяя ей осмотреть себя с головы до ног, вдыхая ее запах и пьянясь им, будто летним ветром. - НУ ЧТО, КОШЕЧКА МОЯ, НРАВИТСЯ ЗДЕСЬ ТЕБЕ? – оскалила она клыки, и Ая рассмеялась бархатистым смехом, рассыпавшимся по коже, будто брызнувшие из костра искры. – ДАРЮ ТЕБЕ ЭТУ КРЕПОСТЬ СО ВСЕМИ ЕЕ ЗАКРОМАМИ, БАШНЯМИ ДА ДВОРАМИ. ТЕПЕРЬ ТЫ ТУТ ХОЗЯЙКА, РАСПОРЯЖАЙСЯ, МОЯ МИЛАЯ, ЧЕМ ЖЕЛАЕШЬ. ЧТО ПРИКАЖЕШЬ ПЕРВЫМ? - ХОЧУ ШАТЕР – ВОТ ЗДЕСЬ! – смеясь и маня ее бешеным неконтролируемым пламенем на дне алой радужки, пропела Ая. – ПРЯМО ЗДЕСЬ, НА ЭТОМ МЕСТЕ, НА КОСТЯХ ПОВЕРЖЕННОГО ВРАГА ТВОЕГО, МОЯ ОГНЕННАЯ! - ЗНАЧИТ, ПОСТАВИМ, - кивнула головой Магара, чувствуя под своими пальцами ее гибкую, тонкую талию. Чувствуя ее запах, в котором появилось острое, будто нож, требовательное желание. Они обе любили битвы, даже если и брехали долгие годы, что это не так. *** К ночи похолодало, да так сильно, будто в один день пришла зима. Неистово ревущий весь день ветер сорвал глотку и устало затих, опустился куда-то в бурые, переметенные им кучи пыли, уснул до утра, и на Хмурые Земли легло безмолвие. Так случалось редко – Торвин помнил слишком мало дней, в которые ветра успокаивались над этим краем, - но когда случалось, становилось как-то… легче? Вместо ветра пришел мороз, вырос из земли, сочась из щелей и дыр под старой крепостью, выморозил белые клубы отравленного дыма, заставил их осыпаться на землю острыми кристалликами льда. И развалины засверкали в отсветах огня, будто пересыпанные сверху алмазной крошкой. Она равно покрывала все – изуродованные мукой и смертью тела дермаков и макто, горелые развалины старых домов, свежие подпалины пожаров, вызванных ведьмами. Она припорошила тела убитых анай, вельдов и людей, среди которых бродили с замотанными тряпками лицами могильные бригады, собирали мрачный урожай, чтобы придать его земле. Она усыпала и Торвина тоже – странно липнущая к одежде и рукам, к волосам, - а он и не заметил даже, когда это произошло. Просто чувствовал, как хрустит она под подошвами сапог, перетираясь об остатки мостовой, покалывает кожу рук, раздражая настойчивостью прикосновений. И сколько бы ни тер ладони друг о друга, пытаясь ее с себя стряхнуть, а все равно ощущал, забившуюся в отметины на коже, скопившуюся между пальцами, покалывающую и нервирующую. Только возле живого огня изморось таяла, а потому повсюду горели костры, и Торвин шагал между ними по алмазным тропам, выдыхая изо рта облачка ледяного пара. От нереальности происходящего кружилась голова, и причин тому было так много! Исцеление, которое провели ему Боевые Целительницы анай, наполнившее его тело свинцовой слабостью. Объединенная армия людей, анай и вельдов, разместившаяся на развалинах древней крепости и теперь празднующая победу громогласными криками, музыкой, танцами, льющимся рекой медом. Тяжелый дух смерти и крови в вымерзшем в лед воздухе. Осознание того, что крепость Остол Минтиль, лежащая в руках Врага долгие тысячи лет, наконец-то вернулась обратно во власть Бреготта, пусть ненадолго, пусть из стратегического расчета, а не желания восстановить древние земли, но все же. Все это казалось нереальным. Быть может, я сплю? Ледяные кристаллы скрипели под его сапогами, будто обломки костей, терлись друг о друга, и этот звук проникал в его сонное измученное тело, заполнял его изнутри. Тени танцевали вокруг, гротескные, изогнутые и странные на фоне полуразбитых стен и обожженных, торчащих в небо обломков башен. Хриплый смех мешался с надрывными рыданиями, стонами наслаждения, пением, ревом макто и треском колдовского пламени, разожженного ведьмами. Музыка неслась отовсюду, перемешиваясь множеством противоречащих друг другу, громоздящихся друг на друга мотивов, наваливалась на Торвина со всех сторон, подминая его под себя. И над всем этим стоял беззвучный, сковывающий все это первый заморозок. Он вскинул голову к черному небу над собой, глядя на то, как срываются с губ белые клубы пара. Тучи так и затягивали горизонт из конца в конец, мертвые и недвижимые тучи, больше похожие на бурую землю вокруг. А под ногами его стелилась звездная дорожка из замерзшего тумана, будто небо и земля поменялись местами, будто сам он шагал сейчас головой вниз по звездному шатру, что принадлежал Богам. Когда-то он видел подобное – на далеком юге, в Мересе, на пороге бескрайнего Океана Штормов. Там по небу расплывалась во все стороны белесая дорога меж звезд, и местные называли ее Китовым Путем – следом от хвоста Небесного Странника, уплывшего прочь давным-давно и оставившего на память миру лишь рябь приливов и отливов. Она отражалась и в черной ночной воде – слабо-слабо, будто пар от его дыхания сейчас, и он помнил, как плыл по ней, загребая ледяную воду мощными гребками, пробивая телом ночь. И Гаярвион плыла рядом с ним, смеясь, а в глазах ее тонули и рождались молодые звезды. Я взял для тебя Остол Минтиль, моя орлица. Я сделал то, ради чего был рожден. В опустошенной усталостью груди теснились побледневшие чувства. Бернард обещал отдать ему руку дочери после того, как будет возвращен Остол Минтиль. Эта крепость должна была перейти под власть Торвина и стать доминионом их с Гаярвион сыновей – тех, что взяли бы фамилию Дома Найдал, не претендуя на власть над всей страной. И вот он вернул ее Бреготту – после стольких лет, стольких попыток, стольких смертей. Вот только вернул не сам, а с помощью этих – чужих, пришедших издали, принесших с собой перемены, крушения и хаос, но каким-то чудом – и новую надежду тоже. Он ненавидел анай за то, что они сделали с его жизнью. Но не будь их, сейчас он не вернул бы Остол Минтиль – не с той силой, что пряталась в недрах под ним все это время. И это было ровно в той же степени смешно, сколь и странно. Впрочем, осталось ли для него сейчас хоть что-то привычное? - Она говорила тебе что-то по поводу своих планов на эти земли? – понизив голос, спросил его шагающий бок о бок с ним лорд Неварн. Он тоже был усыпан звездной пылью – она сверкала в его волосах, намерзла на ресницах и бровях, покрывала бордовый, обитый волчьим мехом плащ. Неварн сейчас особенно сильно смахивал на волка, подтверждая свое прозвище, – лихорадочным блеском в стальных глазах от не схлынувшего до конца возбуждения битвы, пружинистой нетерпеливой походкой и напряженным разворотом плеч. В битве он был легко ранен, но от исцеления отказался, и теперь его правая рука покоилась на перевязи, полуприкрытая плащом, собирающая на себя кристаллики замерзшего дыма. Не нужно было уточнять, о ком он спрашивал. Сейчас во всей этой крепости не осталось ни одного человека, который не славил бы ее имя в этот самый миг. - Говорила, что земли Бреготта ей не нужны. Что единственная ее цель – раздавить Сета, - отозвался Торвин, осторожно посматривая по сторонам. Охранники Неварна Лэйна вышагивали за их плечами, а вокруг во всю глотку орали и праздновали анай и вельды, но это еще ничего не означало. У Магары имелись ведьмы, Поющие Земле, сальваги, а сама она была хитра, будто порождение бездны мхира. И способна практически на все – в этом Торвин уже успел убедиться сегодня. Взгляд его сам переполз вперед, туда, к цели их с Неварном путешествия. Кучу битого камня, что еще утром была башней северной стены, оседлал большой, окруженный огнями костров шатер. Ведьмы Магары расплавили обломки, превратив их в монолитный холм и создав для Магары возможность разместись на нем. Перед входом в него торчал вбитый в камень шест, увенчанный черным пятном. Торвину не нужно было вглядываться, он и так прекрасно знал, что на нем. Шлем одного из Эвилид Хивагара, сбитый ударом кулака царицы Магары дель Лаэрт. Еще одна нереальная вещь, кружащая ему голову в этот вечер. Еще одна вещь, которую не стоило выпускать из виду. - Ты веришь ее словам? – тихо спросил Неварн, внимательно глядя на Торвина. - Верил до сегодняшнего утра, - в тон ему отозвался Торвин. Сейчас Магара и впрямь могла нисколько не интересоваться землями Бреготта, одержимая жаждой мести и огнем ненависти, что выжигал ее сердце. И после прошедшей битвы он верил – с нее станется дойти до Остол Горгота и сровнять с землей крепость древнего Врага, о которую разбивались, будто волны о волнорез, сильнейшие армии мира и могучие полководцы древности, ломали копья свои, как зубы о твердую скорлупу ореха, ложились в землю у ее подножия сухими ворохами костей, и пыль их развеивал вновь и вновь над Хмурыми Землями неумолчный ветер. Но куда обратится взгляд Магары после того, как она упьется дермачьей кровью, сровняет с землей черную крепость и вобьет в ее вершину кол с головой своего Врага? Будет ли ей того достаточно? Хватит ли ей того? Он видел, как ломались люди под тяжестью славы и власти, ложащейся на их плечи. Он видел и не раз, как опьяняли победы, лишая способности мыслить и разогревая в груди человеческой жадный голод получить еще, еще того, что недоступно, неприступно, не познано. Магара была достаточно сильна для того, чтобы замахнуться на невозможное. Была ли она способна после этого остановиться? - Магара сильна и хитра, - в тон его мыслям проговорил приглушенно Неварн. – И пока все это она направляет на Сета, она неоценимый союзник. - Пока да, - кивнул Торвин, наблюдая за тем, как у ближайшего костра группа анай, положив руки друг другу на плечи, лихо отплясывает быстрый ритмичный танец под все ускоряющийся рев барабана. – Но Хаянэ права – мы должны следить за ней очень внимательно. - Стоило бы, - Неварн поморщился, хмуря обросшие инеем брови. – Мне это не нравится даже при том, что мы взяли Остол Минтиль столь малой ценой. – Он помолчал, оглядываясь вокруг, двигая желваками, будто перекатывал во рту слова, подбирая необходимые. - Солдаты смотрят на чужаков едва ли не с благоговением. Зовут их Детьми Неба. Они убили хасатру, двух Эвилид, теперь еще и Остол Минтиль взяли – это производит впечатление. Но Бреготт должен помнить, кому принадлежит Трон Коня. - Гаярвион не даст им этого забыть, - отозвался Торвин, чувствуя, как внутри скребет и скребет противными когтями тревога. И ответный взгляд Неварна лишь разбередил ее еще сильнее. - Так ли не даст? Теперь она куда больше смотрит на чужаков, чем на своих людей. Торвин помрачнел, стискивая зубы так, что челюсти заныли. Конечно, Неварн говорил о Милане, и оба они это прекрасно знали. Только вот обсуждать это с кем-либо, пусть даже и со своим старым другом, Торвин не хотел. - Гаярвион горда и ревнива, она ненавидит, когда кто-то решает за нее. Да, Магара победила сегодня, презрев договоренности и дав ей то, чего Гаярвион так ждала. Но это не значит, что она забудет. Она ничего не забывает и ничего не прощает. И ей достанет силы не дать анай отобрать у нее страну. Неварн молча слушал его, склонив голову набок, - так он выслушивал донесения разведчиков с фронтов, собирая из мельчайших деталей происходящего общую картину, конструируя ее в своем мозгу. Только сейчас Торвину очень не нравилось чувствовать себя самого одной из этих деталей, которую тот крутил и так, и эдак, пытаясь подобрать для нее место. Это бесило больше всего – подвешенность в воздухе, чужие взгляды, обращенные к нему и оценивающие, что же он теперь такое – сломанная игрушка королевны, надоевшая и вышвырнутая прочь, отставленный мальчик, из обиды решивший ослушаться и нарушить ее приказ. Это уязвляло и жгло его изнутри. Я сын своей земли. Я знаю свое место и свое дело. Мое дело – Бреготт. Взгляд Неварна разъедал изнутри, и Торвин открыто посмотрел в ответ: - Мы слишком много лет знаем друг друга, чтобы молчать. Говори, Неварн. - Ты ослушался ее и пришел сюда вместе с Магарой, изменив разработанный нами план, - медленно заговорил Неварн. – Сегодня Магара доказала, что ей плевать на наши договоренности, и ты ей в этом помог. Что об этом скажет Хаянэ? Что вообще между вами происходит? Боль подступила к горлу, раздражение вскипело, вырвавшись наружу горечью: - Да бхары бы я знал! До проклятой Черной Стены она ненавидела анай, а теперь вышвырнула меня прочь ради одной из них! Она терпеть не может Магару и бесится оттого, что войска Аватары пришли нам помогать, но при этом спит с одной из них и даже устраивает это посмешище с тайной свадьбой! Она принимает решения, которые ни с кем не обсуждает, и сейчас я понятия не имею, что в ее голове, потому что она ничего больше мне не говорит! – Ярость захлестнула до самого горла, и он осекся на полуслове, понимая, что почти кричит. Торвин несколько раз вдохнул и выдохнул, чувствуя, как в груди пересыпается пепел его сердца, будто пески Хмурых Земель под восточным ветром, и устало договорил: - Я надеюсь, что ей хватит трезвости и силы, чтобы держать Магару под контролем. Я могу только надеяться. Неварн смотрел на него слишком понимающе, и от этого хотелось выть. Я сын своей земли, я Торвин Найдал, а не глупый мальчишка! Я должен собраться! Только сколько бы и что бы он себе ни говорил, а ярость все равно хлестала где-то в горле пойманной птицей, душа его и не давая обрести опору. - Ты нужен Бреготту, Торвин. – Неварн понизил голос, обведя быстрым взглядом окружающий лагерь. – Во всем происходящем кто-то должен сохранять холодную трезвую голову. Ты всегда был для Хаянэ голосом разума, ты умел успокоить ее и привести в чувства, направить ее силу туда, где она была нужнее всего. Но для этого ты должен собраться сам. - Я знаю, Неварн, - устало кивнул он. - Чужаки набирают популярность, и сейчас как никогда важно, чтобы мы выступали как одно целое. Если Хаянэ подпадет под влияние Магары, мы можем потерять все, за что так долго сражались. Кто-то должен ее урезонить. - Она меня не слушает больше, - покачал головой Торвин. - Так заставь ее себя слышать, - глаза Неварна отливали сталью. – Раз ты не можешь стать ее мужем, стань тем, чем ты должен быть для нее – голосом ее народа. Никто из нас этого сделать не сможет, ты и сам это прекрасно знаешь. Ты должен собраться, Торвин, и не дать Хаянэ погубить страну. - Она не желает меня слышать! Она даже не поговорила со мной, ни слова мне не сказала после нашей встречи в Остол Офаль! Я ей как чужой теперь! – едва ли не выкрикнул он, но ледяные глаза Неварна трезвили лучше ушата ледяной воды. - Сейчас ты ведешь себя как мстительный мальчишка, которому дали от ворот поворот. Убегаешь от нее к Магаре, мечешься здесь, будто воробей в клетке, и толку от тебя ни тебе, ни твоей стране никакого. Выбери сторону, Торвин, и встань на ней, пока не стало слишком поздно. Вспомни, кто ты такой и где твое место. Ты Лорд Пограничья, ты Карающая Длань Бреготта. Ты – сын своей страны, помни об этом и делай то, что должен. - Да, - кивнул Торвин, чувствуя, как что-то внутри него тихо-тихо встает на свое место. Неварн был прав, и сейчас, когда он проговорил вслух все то, что терзало и разъедало самого Торвина изнутри, стало как-то легче, как-то проще. – Да, - вновь повторил он, поднимая глаза на Неварна. – Спасибо. - Не за что, - тихо кивнул тот. – Пойдем. Напомним Магаре, что это не только ее победа. Огни вокруг горели ярко, будто днем, освещая развалины крепости, усыпанные алмазной порошей. Торвин вскинул голову, будто очнулся от глубоко муторного сна, огляделся вокруг усталыми глазами. Шатер Магары высился прямо над их головой, и перед ним пылали костры, и анай пили взахлеб с вельдами и бернардинцами без разбору, заливали хмельным огнем боль и ярость прошедшей битвы. Вокруг царил хаос, шумливый и громкий, назойливый, кружащий голову хаос, и в нем Торвину нужно было отыскать свое собственное место, свою землю под своими ногами. Новое время приходило в мир, рождаясь в какофонии грохота и муках выбора. Новое время наставало. Они поднялись по плавленому, будто застывшая патока, камню ко входу в шатер, и никто из охранниц царицы не преградил им путь – они лишь ударили себя кулаками в грудь да склонили головы. Входные клапаны были подняты, и изнутри шатра дышали раскаленные жаровни с танцующим в них пламенем. Здесь же стоял большой раскладной стол, уставленный угощениями, а возле него толпились главы сообществ анай, вельд Бьерн Мхарон, ведуны и жрецы, участвующие в сражениях. Сама Магара громогласно хохотала в центре всего сборища, держа в руке золоченый кубок с алым как кровь вином. Она будто ощутила взгляд Торвина, вскинула смеющиеся острые глаза в ответ, отсалютовала им с Неварном кубком и еще издали поприветствовала: - А вот и вы, друзья мои! Проходите, располагайтесь в шатре моей хозяюшки! Угощайтесь с нами этим вином и этой славной пищей в честь одержанной победы. Милосердная с нами сегодня у этих столов, Ей любо, что мы делим этот день! Ая шагнула им навстречу, улыбаясь и предлагая два кубка, ловящие на себя отблески пламени. Торвин взглянул ей в единственный глаз – такой же бешеный, бесконтрольный и яростный, как и все вокруг них, все, что принесли с собой эти дикие люди из-за далеких гор. Он чуял опасность в улыбке ее острых клыков. Он чуял опасность в самом воздухе, и она острыми иголочками бежала по его коже, кололась изнутри. - За союз Бреготта и Роура! – проговорил Неварн, поднимая бокал над головой, не спуская пристального взгляда с лица Магары. – И за нашу общую победу! - За нашу победу, первый! – оскалилась Магара, глядя в ответ. – Приятно, когда можно разделить ее с другими, не правда ли?