Танец Хаоса. Новое время

Ноги под Торвином дрожали и подкашивались, пока он кое-как пытался подняться с земли. Падение с высоты на камень оглушило его, все тело казалось чужим и ватным, и он с трудом контролировал руки и ноги. Да еще дым валил ему в лицо, дышать было практически невозможно. Пригнувшись и закрывая лицо рукавом он поковылял к раскиданным взрывом анай. К тем, кто еще шевелился. Ближе всех к нему оказалась Раана. Она тоже уже поднималась, со стоном отжимаясь от земли на дрожащих, окровавленных руках. Торвин подковылял к ней, подхватил под руку, помогая разогнуться. Глаза не отрывались от черного роя стахов, рвущихся вверх через пробитую крышу манора. Никто из них даже не смотрел в их сторону, все они с криками и гиканьем поднимались вверх, и их было так много, что даже дым почернел от них. Грозар, помоги нам! — КРЫЛЬЯ, В ВОЗДУХ! КО МНЕ, КРЫЛЬЯ, КО МНЕ! ВСЕ В ВОЗДУХ! Громогласный рев Магары разрезал мир вокруг них, Раана вскинула голову, кашляя и закрывая лицо порванным рукавом, потянула Торвина за руку в сторону выхода. Следом за ней поднимались выжившие анай, ускоряли шаг, кое-как шаря по поясам в поисках оружия. Запели рога, сердце в груди Торвина колотилось как бешеное им в унисон. — УЗНАЕТЕ МЕНЯ? — орала где-то в небесах Магара, и ее голос разносился над всем полем битвы на многие километры вокруг. — КТО-НИБУДЬ ИЗ ВАС, БХАР НИЧТОЖНЫХ, ОМНИТ ЦАРИЦУ МАГАРУ ДЕЛЬ ЛАЭРТ? ИЛИ МОЖЕТ ЗДЕСЬ ЕСТЬ ДЕТКИ ТЕХ, КОГО Я КОГДА СВОИМИ РУКАМИ РУБИЛА НА КУСКИ? ДАВАЙТЕ Я ВАМ ВСЕМ НАПОМНЮ СЕГОДНЯ, КТО ПЕРЕД ВАМИ! ДАВАЙТЕ Я ВАМ ПОКАЖУ, С КЕМ ВЫ СВЯЗАЛИСЬ ВНОВЬ, И С КЕМ ВАМ В ПЕРВЫЙ-ТО РАЗ СВЯЗЫВАТЬСЯ НЕ СТОИЛО! Поддерживая Раану, Торвин кое-как выбежал на воздух из-под полуразрушенной крыши манора, вздохнул с облегчением, все равно задыхаясь в кашле. Чистый воздух был что ключевая вода для обожженного горла, но он все равно жадно дышал. Хватал его как выброшенная на берег рыба пустым ртом, дышал и смотрел вверх, не веря до конца тому, что видели его глаза. Огромная черная воронка раскручивалась над разрушенной крепостью среди бурых вихрей пыли. Со всех сторон с развалин взлетали к ней навстречу разноцветные огоньки крыльев. Анай бросали штурм на земле и поднимались к своей царице, и это было завораживающе красиво, продирало его до самого позвоночника. — К Магаре! — приглушенно приказала Раана, оборачиваясь к выжившим сестрам. — Все к Магаре! Скажите ей, что я осталась с Торвином! — Да, первая! — кивнула одна из сестер, шатаясь, но раскрывая крылья и поднимаясь с земли. — Пойдем, первый, — Раана взглянула ему в глаза из-под вахра. Кровь струилась по ее лицу из рассеченной брови. — Я укрою тебя где-нибудь на время битвы. — Я не буду прятаться, это моя земля, — отрезал Торвин. — Веди меня к Неварну и моим братьям. Раана поморщилась под вахра, но спорить не стала, кое-как выпрямилась и, пошатываясь, поковыляла вперед среди дымящихся развалин. Торвин направился за ней, шаря глазами вокруг в поисках дермаков. Те из них, что стерегли вход в манор, от взрыва и дыма разбежались куда попало, а остальных анай не дорезали до конца. А это значит, что до Неварна им придется пробиваться силой через половину крепости. Торвин очень надеялся, что после удара стахов дермаки побегут на стены помогать своим. Если же нет, вдвоем туда все равно было прошмыгнуть легче во время всеобщей паники, чем идти напролом большим отрядом. Укрываясь за камнями, прячась у полуразрушенных стен, он то и дело смотрел вверх, хоть и почти ничего не видел из-за обожженных дымом и огнем глаз. Черная воронка соединяла небо и землю, и вокруг нее дрожало разноцветное огненное полотно анай. — КО МНЕ, МОИ КРЫЛЬЯ! — ревела Магара откуда-то сверху. — ПОКАЖЕМ ИМ, КТО МЫ ТАКИЕ! МЫ АНАЙ! И ЭТА ЗЕМЛЯ БУДЕТ НАШЕЙ! Они слушались, поднимаясь к ней через бурю, без единой мысли устремляясь к ней, и Торвин слышал, как все громче и громче нарастал разъяренный рев тысяч глоток анай: — МАГАРА! МАГАРА! МАГАРА! А может, ты и была права, моя милая, мрачно думал Торвин, спеша за ловко перебирающейся через камни впереди него Рааной. Она оклемалась, будто оглушенная кошка, отряхнулась, встала на ноги и побежала себе, такая же двужильная, как и все эти женщины с гор. Сильные, бесстрашные, фанатично преданные своей царице. И понятно, что своими криками Магара сейчас раззадоривала их, заводила их перед битвой с превосходящим по мощи противником, чтобы наполнить яростью их сердца, но Торвин очень внимательно слушал, что именно она кричала. Да, сейчас Магаре не нужен был Бреготт, он и впрямь ее не интересовал, как государство, как кусок земли, как плодородный богатый край, который можно было бы захватить, потому что Магару не интересовало правление. Но у нее была другая цель, и для достижения своей цели она могла пойти на что угодно, и она ничего не боялась, ничто не считала препятствием. А раз так, она очень легко и быстро могла стать столь же опасной и для Бреготта, как и для их общего Врага. — ДАВАЙ, ФАТИХ! ДАВАЙ, ДЕЛАЙ, ЧТО УДУМАЛА, ТОЛЬКО РАЗДАВИ ИХ! Голос Магары гремел над полем битвы, раздавая приказы сообществам, но это имя Торвин знал — так звали сильнейшую из ведьм, что пришла вместе с Магарой. Он вскинул голову, пытаясь понять, что они задумали. Резкий порыв ветра толкнул его в плечо, едва не сбив на землю, за ним второй, третий. — ЗРЯЧИЕ, ВСЕ ПОТОКИ НА МЕНЯ! Я ПОВЕДУ! — это уже был другой голос, и Торвин почти не сомневался, кому именно он принадлежит. Откуда-то из развалин поднимался настоящий ураган. Воздушные потоки нарастали, взвиваясь с самой земли, используя бушевавшую бурю для того, чтобы разогнаться еще сильнее. Они нарастали с каждым мгновением, вздымая пыль и текущий по улицам дым из манора, поднимая его, закручивая в воронку вокруг спирали поднимающихся стахов. Торвин понял, что остановился на груде битого камня и глаз не может оторвать от того, что разворачивалось сейчас над центром крепости. Стахи исчезли из поля зрения, скрывшись в пылевой буре. Огромная бурая воронка вихря раскручивалась вокруг центра города все быстрее и быстрее, и в ней засверкали молнии, прорезая ее тело насквозь резкими змеистыми вспышками. Рев ветра стал таким оглушительным, что в нем потонули все окружающие звуки. Бешеные порывы урагана рвали и толкали Торвина, и он вынужден был пригнуться, вцепиться в какие-то обломки и камни под собой, чтобы и его тоже не подхватило и не сорвало с места, не унесло прочь, закручивая в воронку. — ДАВИ ИХ, ФАТИХ! ДАВАЙ! — гремела Магара, и ее голос наполнял рев урагана, будто раскаты грома черные кипящие облака. Дым наполнил воронку, выкрашивая ее в серо-бурые полосы, в которых мелькали черные тела, вырываемые из общей массы вспышками зубастых молний. Теперь уже казалось, что это не стахи вылетают из дыры в крыше манора, а что этот вихрь вытаскивает их оттуда наружу, силой вырывает из земли, чтобы в ярости вышвырнуть прочь. Разноцветные крылья анай разлетались в стороны, как можно дальше от него, чтобы не попасть в его бешеные потоки. Только маленькая группа фигур все еще упрямо держалась почти вплотную к потоку, и Торвин знал, что это Магара с Айей и ведьмы. Ветер внизу стал таким нестерпимым, что он почти не мог дышать. Глаза резало, Торвин вжался в камень, распластываясь по нему и изо всех оставшихся сил впиваясь пальцами в скалы, чтобы не быть сорванным с места и выброшенным прочь. Он даже не мог повернуть голову, чтобы увидеть, где Раана. Он зажмурился, чтобы штормовые потоки не вырвали его глазные яблоки. Резкая вспышка прокатилась полымем по закрытым векам, и на мгновение стало светло, как днем. Почти сразу она опала, а следом за ней опал и ветер, а потом громовой раскат сотряс небо и землю, подкинул Торвина на камнях, в которые он с такой силой вжимался. Он вскинул голову, распахивая глаза и безмолвно глядя в небо. Воронка взорвалась, и во все стороны от нее летели черные точки, будто обрывки сажи в воздухе над полыхающей крышей здания. Часть из них успевала в воздухе затормозить падение и перестроиться, а вот другая часть камнями летела вниз среди потрескивающих фиолетовыми пучками молний, которые высвободил взрыв пылевого вихря. Первые из них начали падать вокруг Торвина, и это было ужасающе. Огромные тела с криками врезались в землю, и мерзкий хруст и хлюпающие приглушенные взрывы наполнили воздух, а вместе с ними поплыл среди дыма острый запах крови. — КРЫЛЬЯ, В АТАКУ! — орала Магара в почти что звенящей после оглушительного взрыва тишине. — БЕЙТЕ ИХ! НЕ ДАЙТЕ ИМ ПРИЙТИ В СЕБЯ! Словно завороженный, Торвин смотрел в небо, не в силах двинуться с места. Разноцветные волны анай бросились вперед на рассыпанное по небу хаотичное море переживших взрыв урагана черных мух. Откуда-то сверху из-под самых облаков запели рога, и следом за ними обрушились верхом на смертоносных ящерах вельды, будто коршуны, стремительно падающие в густую стаю кружащих птиц. Тела стахов продолжали падать вокруг него, разбиваясь о землю. Будто громадные черные капли кровавого дождя, которого это земля не знала долгие тысячи лет. — Скорее! Вставай! — Раана дернула его за рукав, и Торвин кое-как подобрался с места, поковылял следом за ней под крышу ближайшего полуразрушенного здания. Здесь не было почти ничего, только груда битого щебня да опаленные старым пожаром стены. Торвин привычно втянул носом воздух, пытаясь почуять вонь дермаков, но сейчас повсюду так несло жутким дымом Ниити Бахтум, что ничего кроме него он уже не чуял. — Стой здесь, — Раана подтолкнула его к стене, а сама выглянула наружу, следя за небом. — Сейчас, последние рухнут и пойдем дальше. Торвин кивнул ей, переводя дыхание и выглядывая наружу через дыру в крыше. Отсюда ему было видно качающиеся под ветром волны разноцветных крыльев, перемежающиеся черными точками. Внезапно небо прорезала молния, за ней еще одна, еще. Ветер вновь завыл, усиливаясь. — Проклятые стахи! — проворчала Раана, глядя туда. — Ведуны подоспели! — Она не всех их перебила? — спросил Торвин. — Жаль, но нет. Вспышки замелькали в небе, подсвечивая облака снизу вверх фиолетовыми мазками. Вихри танцевали среди сражающихся анай и стахов, и Торвин покачал головой: — Не хотел бы я сейчас быть там. — А вот я хотела бы, — проворчала Раана и, предвосхищая его вопрос, твердо взглянула на него: — Магара приказала сохранить тебе жизнь. Чем скорее я отведу тебя к Неварну Лэйну, тем скорее вернусь к своим. Пойдем. Даст Аленна, они нас в этом хаосе не заметят. Торвин кивнул ей, не став спорить. Он и сам прекрасно понимал, что шансов в одиночку добраться до Неварна сейчас у него почти что не было. Следом за прихрамывающей Рааной, он вылез из полуразрушенного здания и заспешил дальше среди обвалившихся домов. Повсюду вокруг лежали тела стахов, разбитые о землю костяные мешки, из которых медленно текла на камни темная кровь. Он обернулся еще раз, чтобы взглянуть на манор. Крыша все так же курилась дымом, будто тлеющий торф, а из нее вновь вылетали стахи, стремясь вверх. Да, первым ударом анай уничтожили многих из них, но все только начиналось. Помоги им Грозар, эта битва только начиналась. *** Небо кипело вокруг нее, и в нем сошлись в диком танце неистовства и уничтожения Жестокая и Яростная. Магара чуяла Их Обеих своим нутром: волоски на коже поднялись дыбом от разрядов небесного огня, вонь крови наполняла воздух, крики, тяжелое дыхание, звон оружия и гул от ударов крыльев делали его плотным, сочным, наполненным энергией. Воронка Фатих сработала, и первую часть стахов они раскидали, но снизу из развороченной земли и дымного курения перли и перли новые, будто в этом гнезде их были десятки тысяч. И пока что дым Ниити Бахтум им не шибко мешал. Их было больше, чем анай, значительно больше, и это заставляло кровь в жилах Магары одновременно леденеть и кипеть от возбуждения. — КРЫЛЬЯ! СТРОИМ ЕЖА! ДОЧЕРИ РОЩИ И РАЭРН НА ВНЕШНЮЮ СТОРОНУ! СОЗДАТЬ ЩИТ! — орала она, разворачиваясь так, чтобы оказаться в верхней его точке. Ей нужно было видеть все происходящее, чтобы руководить битвой. — БЬЕРН, ГОНИ ИХ НА НАС! Он услышал ее, понял, затрубил в рог, и вельды пришпорили макто, уводя их в стороны. Надо было признать, проклятые светом ящеры в воздухе выглядели завораживающе красиво, и Магара откровенно любовалась тем, как они движутся. Будто щуки, окружающие со всех сторон стаю мальков, стремительно разлетались они, меняя направление, закручивая воронку. Стахи, что пытались вырваться из нее, просто не успевали это делать — тела ящеров двигались куда быстрее, и они могли лишь отлетать прочь, прижимаясь все ближе и ближе к быстро строящемуся Ежу. Молнии сверкали вокруг, что-то взрывалось, жидкий огонь летел в обе стороны, и Боевые Целительницы отражали его на лету, отшвыривая от формировавших фигуру Ежа анай вспышки. Магара взмыла вверх, чувствуя, как Ая держится рядом с ней, чуя ярость жены подрагивающими от возбуждения ноздрями. Она должна была оказаться в верхней точке Ежа, чтобы оттуда видеть все поле битвы. Сегодня это был ее танец, и лишь она намеревалась направлять его движение, только она. Протолкавшись между сестрами, Магара заняла свое место в строю, вскидывая голову, чтобы видеть все небо сразу. Стахи черными точками перли со всех сторон, первые их волны, разметанные взрывом, уже подлетали к Ежу, и кровь сладко запела в ее жилах, сжимая сердце предвкушением контакта. Магара ощутила, как губы растягиваются в улыбку, когда один из стахов, вскидывая кривой меч, бросился на нее. Так было хорошо! Так было правильно! Она засмеялась, принимая удар его тяжеленного меча на щит. Затрещало дерево, полетели щепки, брызнули искры, когда сталь острым языком лизнула укрепляющие щит заклепки. Стах рыкнул ей в лицо, часто махая крыльями, чтобы удерживаться в воздухе на одном месте, и Магара почти что с любовью наблюдала за тем, как ему сложно. Да, кожаные крылья давали скорость и мощь удара, но они не могли держать в воздухе так же, как крылья стихий. И их можно было отсечь. Тело задвигалось само, когда Ритм Войны подхватил ее под руки, будто уверенная властная любовница, двинул ее тело вперед, заставляя его отдавать сжатую внутри энергию, раскрывать ее в исступлении контакта. Магара ударила дымящимся ледяной коркой мечом, взмахнула им легко и играючи, и стах охнул, когда его меч отлетел в сторону. Она двинулась вперед мягко и плавно, и даже так он не успевал за ней на четверть удара сердца. Он был слабее, медленнее, неуклюжим, будто только что проснувшаяся от зимней спячки змея. А она была змееловом. Она ткнула его щитом, от инерции удара стах неловко распахнул грудь, подставляя ее для Магары, как возлюбленная в объятиях, и она почти любовно, почти с нежностью, вонзила в эту грудь дымящийся льдом клинок. Он закричал ей в лицо, черные глаза сузились в муке, оскалились белоснежные клыки из-под черных губ, и Магара всей грудью втянула в себя его последнее дыхание, забирая его себе. А затем уперлась в его бедро ногой и вырвала меч, отшвыривая его прочь. Черные кожистые крылья бессмысленно хлестнули воздух, Реагрес подхватила его на руки, будто сорванный с ветки лист, швырнула прочь в потоки бурой пыли. Магара запрокинула голову, осматривая небо. Над ней сжимали свою хватку стахи, вельды озлобленными псами загоняли их, будто стадо, прямо на острые клинки в руках сестер. — БЕЙТЕ, МОИ МИЛЫЕ! СЛАВЬТЕ МИЛОСЕРДНУЮ! — закричала Магара, ощущая, как наливается тело крутым кипятком изнутри, когда сразу двое стахов двинулись в ее сторону, и в руках одного из них сверкало длинное острое копье. — ЛЕЙТЕ КРОВЬ ИХ НА ЭТУ МЕРТВУЮ ЗЕМЛЮ! ПУСТЬ ОНА ЗАЦВЕТЕТ СЕГОДНЯ МАКОВЫМ ПОЛЕМ! Ей было плевать на все. Ничто не имело значения сейчас, кроме этой подкатывающей к горлу сладости, что наполняла ее подлинной жизнью. Острый наконечник копья вонзился в щит, Магара всем весом резко навалилась на него, и он пробил щит насквозь, плотно застряв в нем. С ревом она рванула щит в сторону, и стах, не ожидавший того, с криком выпустил древко. Магара рванулась вперед, нанося удар мечом, и обледеневшая сталь вспорола его плоть, выпуская наружу гранатовые градины, наполняя ими воздух. Второй стах попытался ударить ее сбоку, но она вывернула руку, нанося удар застрявшим в щите древком копья, отчего наконечник чувствительно царапнул кожу на ее груди, а стах сбился с полета, отлетел прочь. Щит затрещал, копье выпало из него, вырвав щепу, отлетело прочь, оставив зияющую дыру в дереве чуть выше ее предплечья. Внезапно все ее тело перетряхнуло, будто кто-то затрещину по уху отвесил, а в следующий миг прямо перед ее грудью взорвалась молния. Магара по какому-то наитию успела закрыть глаза за миг тоньше волоса до ослепительной вспышки и только потому и сберегла их. Ее швырнуло назад, но плечи сестер удержали, не дали упасть. Вслепую, она повисла в воздухе, мотая головой в попытке вернуть зрение. А вспышки продолжились, взрываясь и взрываясь раз за разом прямо перед ней. — ЧТО ПРОИСХОДИТ? ФАТИХ! — крикнула Магара, и ответ пришел почти одновременно с ее словами: — ЩИТЫ НА МАГАРУ! ИНВЕРТИРОВАТЬ ПОТОКИ НА ОТРАЖЕНИЕ! ЦАРИЦА, ОНИ БЬЮТ ПО ТЕБЕ! Я УСПЕЛА ПОСТАВИТЬ ЩИТ! — АХ, ПО МНЕ? — Магара ничего не видела из-за вспышек, мелькающих перед закрытыми веками так часто, будто ей прямо в глаза тысячью факелов тыкали. Но это было хорошо! Это было так славно, что все ее нутро взрывалось блаженством и хохот разрывал глотку на части. — ТАК ВЫ УЗНАЛИ МЕНЯ, ДА? ВСПОМНИЛИ ТУ, ЧТО ВАМ ГЛОТКИ РВАЛА В ПРОШЛЫЙ РАЗ? НУ ТАК Я ВАМ СЕЙЧАС ПОКАЖУ, НА ЧТО Я СПОСОБНА! ПО-НАСТОЯЩЕМУ ПОКАЖУ! Как же она хотела этого! Кажется, ни одну женщину в своей жизни она не хотела так, как Милосердную, целиком, полностью и без остатка. Но Милосердная не приходила просто так, сколько ни зови, о нет! Она приходила лишь тогда, когда Ее хотели превыше вдоха. Она приходила лишь тогда, когда лишь Она была нужна. И сейчас наконец-то после стольких лет настал для Магары именно этот миг. Ты же знаешь, что все это я затеяла лишь ради Тебя, да, Моя Возлюбленная? Магара запрокинула голову, все еще держа глаза закрытыми, чтобы калейдоскоп молний не ослепил ее окончательно, Магара раскрыла себя изнутри, будто бутон цветка, выворачивающий свое нутро навстречу солнцу. Нужно было отдать Ей все, все до последней капли, не оставить ни единого кусочка себе, ни одного клочка нельзя было сберечь для самой себя. Только так и никак иначе. Наслаждение обрушилось на нее сверху, будто сами небеса прорвались насквозь, окатывая ее с ног до головы ливнем милости. Магара ощутила себя ямой в земле, в которую с силой бьет свергающийся с высоты водопад, и брызги летят во все стороны, когда она переполняется наслаждением этой мощи так глубоко, что нет сил больше принимать его. Лед побежал по ее телу, лед коркой охватывал всю ее, покрывая невидимым одновременно раскаленным и морозящим слоем, и теперь ничто больше не могло достать ее, ничто больше не могло причинить ей вред. В руках Милосердной она стала неуязвимой. Магара выкрикнула из легких весь воздух, а затем распахнула глаза — теперь ничто не было страшно, теперь и их полностью заволок лед, и даже если бы они сейчас сам щит Огненной ткнули ей прямо в лицо, ничего бы с ней не случилось. Рядом кто-то охнул. Раздались крики: — Магара! Магара! Но она больше не слушала. Ледяная синяя корка покрывала всю ее, гибкая, непробиваемая, неуязвимая. Магара видела вспышки молний, что взрываются прямо перед ее грудью, бьют и бьют в щит, выставленный Боевыми Целительницами, только этот щит больше был ей не нужен. — ФАТИХ! УБИРАЙ С МЕНЯ ЩИТ И БЕЙ ИХ СО ВСЕЙ СИЛОЙ! КРУШИ ИХ, ФАТИХ! УНИЧТОЖЬ ИХ ВСЕХ ДО ЕДИНОГО! Силы внутри было столько, что Магара могла бы одной рукой приподнять весь Серый Зуб. Щит на ее левой руке обледенел и оброс толстой коркой льда, иглами топорщащейся наружу на укрепляющих его заклепках. Магара бросилась вперед, вырываясь из строя своих сестер и принимая на себя налетающих сверху стахов. Теперь не имело значения, сколько их будет. Не имело значения, что они попробуют ей противопоставить. Милосердная была с ней, а раз так, Магара побеждала. Это было так легко. Просто, как лечь на поверхность затянутого туманом ночного озера, гладкого, будто зеркало, и позволить ему держать себя. Плыть себе среди отражений звезд, пересекая телом туманное отражение Млечной Дороги на черной воде. Чувствовать, как рябь расходится вокруг, бежит, бежит в стороны, медленно опадая. Она танцевала в центре урагана. Она была ураганом. Черные мечи чиркали по поверхности льда на ее коже, обмерзая, обламываясь от этого жуткого холода, будто хрупкое стекло. Алые зерна крови наполнили воздух, обмерзая на лету, будто драгоценные рубины, устремляясь ледяными осколками вниз, чтобы украсить чело этой измученной земли узором самого сердца зимы. Сталь вспарывала плоть, оставляя в ней длинные обмерзающие трещины, как замерзает земля, обрастая иглами инея в тот миг, когда безжалостно сжимает свою хватку над миром мороз. Стахи падали вокруг нее один за другим. Они были такими медленными! Застывшими в вязком воздухе, сковывающем их движения, будто туго спелетнутая за спиной рукавами рубаха. И Магара просто двигалась меж ними, принося им смерть, одному за другим, снова и снова. Медленно вытягивались тонкие, похожие на змей лица. В синих, черных, фиолетовых зрачках медленно разрастался ледяными иглами страх. Магара видела свое отражение в них и отражение Той, что стояла за ее спиной сейчас. Фигура из тонкого синего цвета. Безжалостность, обретшая форму. Они бросились прочь от нее. Они пытались убежать, улететь, укрыться, но она была быстрее их. Она настигала их и разила без жалости, как кара судьбы, как расплата, которая все равно придет, сколько бы ты ни убеждал себя, что все давно в прошлом, все давно забыто, и все долги отданы. Некоторые из них, те, что владели силой, пытались противостоять. И на ее груди взрывались вспышки огня, и ее тело сотрясала вибрация от ударов молний, но ничто не могло сейчас ей помешать, и ничто не могло ее остановить. И в глазах напротив вновь расцветал страх. И он же замерзал в них навсегда, когда ее клинок вырывал жизнь из их тел. Она была Карой Жестокой. Она была Возмездием Неумолимой. И в какой-то момент небо перед ней очистилось. Магара остановилась, когда закончилось движение вокруг, поворачивая голову, и в оглушительной тишине Наслаждения оглядывая поле боя вокруг себя. Стахи брызнули прочь от нее, зависшей в воздухе над построенным анай Ежом. Они перестали нападать на нее разом все, и ведуны, и обычные солдаты, переключившись на живых обычных сестер, на вельдов, на кого угодно, лишь бы не приближаться к ней. Магара дышала, и ледяное дыхание зимы вырывалось из ее рта, наполняя бурю вокруг кристалликами холода. Голова была пустой-пустой, без единой мысли, будто в ней не осталось больше ничего, что еще могло бы думать. Взгляд заскользил по ее сражению, которое прямо сейчас для нее самой стало кристально ясным. Вся эта битва, все происходящее вокруг стало кристально ясным для нее сейчас от самого своего начала до самого своего конца. Дым заволок почти все развалины крепости, скрыв их под собой, накатывая на крепостную стену, будто серое клубящееся море. Дермаки со всего города бежали на эту стену, чтобы укрыться на ней, а с другой стороны на нее карабакались люди. Море сражающихся колыхалось внизу под ней на земле, оно же кипело в воздухе вокруг нее. Стахи сжали кольцо вокруг Ежа в отчаянной попытке раздавить анай, вельды кружили вокруг них стаей ястребов, выбивая по одному вновь и вновь, как кирка выбивает одну за другой куски породы из вечного нерушимого камня. И им обоим: и камню, и кирке, прекрасно известно было кто победит в конце. И так же известно это сейчас стало Магаре. Ясно, как день разгорающийся на востоке, как первая ледяная капля наступающей грозы, поцеловавшая разгоряченную кожу. — И ЭТО ВСЕ? — Магара улыбнулась, поворачиваясь на восток, туда, где за заволакивающими весь мир бурыми вихрями поднимались черной стеной злые, непроходимые горы. — ЭТО ВСЕ, ЧТО ТЫ МОЖЕШЬ МНЕ ПРОТИВОПОСТАВИТЬ СЕГОДНЯ, СТАРИК? ГОРСТОЧКУ СВОИХ ИСПУГАННЫХ РАБОВ, ДЕСЯТОК МОЛНИЙ И ПРИГОРШНЮ ПЫЛИ В ЛИЦО? ТЫСЯЧИ ЛЕТ ТЫ СИДЕЛ В СВОЕМ ЛОГОВЕ БУДТО ПАУК, СОБИРАЛ И КОПИЛ СИЛЫ, ЧТОБЫ РАЗДАВИТЬ НАС, И ВОТ ЭТО ВСЕ, ЧТО ТЫ БРОСИШЬ ПРОТИВ МЕНЯ СЕГОДНЯ? — Магара ощутила, как рычание клокочет в каждой части ее тела, как поднимается бешенство откуда-то из глубины, из самых ее потрохов, заливая ее удушающей волной наслаждения. — Я МАГАРА ДЕЛЬ ЛАЭРТ! Я ПРИШЛА СОКРУШИТЬ ТЕБЯ И СТЕРЕТЬ С ЛИЦА ЗЕМЛИ ВСЕ, ЧТО ТЫ КОГДА-ЛИБО СОЗДАВАЛ, ВСЕ, ЧТО ДОРОГО ТЕБЕ, ВСЕ, ЧЕМ ТЫ ВЛАДЕЕШЬ. Я ПРИШЛА СЮДА, ЧТОБЫ УБИТЬ ТЕБЯ. ТАК ПРИДИ И ТЫ И ПОКАЖИ МНЕ, ЧТО ТЫ МОЖЕШЬ НА САМОМ ДЕЛЕ. ПРИДИ СЮДА И ДЕРИСЬ СО МНОЙ! ВЫХОДИ НА БОЙ, СТАРИК! ВЫХОДИ КО МНЕ, ЧТОБЫ УМЕРЕТЬ ОТ МОИХ РУК! — МАГАРА! МАГАРА! МАГАРА! — заревели войска внизу, и она пила этот рев, впитывала его каждой клеткой своего дрожащего от возбуждения тела. Они бились за нее, они были сейчас ее руками, ее мечом, ее телом, и они бились за нее одну и с ней, наполняя ее силой и своей верой так же, как наполняла Своей сладостью Милосердная. Что-то привлекло ее внимание. Какое-то движение на одной из ближайших башен, и Магара переместила взгляд туда, всматриваясь в происходящее. Вершина башни каким-то чудом уцелела и не обрушилась от беснующегося вокруг пламени. Ровная каменная площадка на ней, открытая всем ветрам, внезапно потемнела, и пространство над ней пошло волнами, колеблясь, изламываясь, будто узор реальности в этом месте рябил, и несколько его слоев накладывались друг на друга, сменяясь и мерцая так часто, что больно было смотреть. Воздух над ней потемнел не от наползающего мрака, не от наступающей ночи, а сам собой, будто весь свет ушел из него, выдавленный прочь ломающимся узором. Фигура выступила из этих осколков на камень, выпрямилась во весь рост, и Магара поняла, что не может оторвать от нее глаз. Целиком закованная в черную сталь фигура в шлеме, венчанном двумя черными вороньими крыльями по обеим сторонам головы. Безтелесный взгляд, такой же омерзительно пробирающий до костей, как у Псарей, вонзился в Магару, и та встретила его, чувствуя, как подергивается от возбуждения верхняя губа. Она чуяла мощь того, кто к ней пришел. Ее призыв услышали. — Я ХИВАГАР ЭВИЛИД, ПРЕДВОДИТЕЛЬ КРЫЛАТОЙ ГВАРДИИ. — Голос его звучал в ее голове, разрывая череп изнутри болью, заставляя зубы дребезжать внутри челюстной кости. И Магара знала, что он звучал сейчас и над всем полем битвы тоже, и каждый, кто бился здесь сегодня, слышал его так же хорошо. — Я ПРИШЕЛ БИТЬСЯ С ТОБОЙ, МАГАРА. ЭТА ЗЕМЛЯ ПРИНАДЛЕЖИТ МОЕМУ ГОСПОДИНУ, КАК И ВЕСЬ ОСТАЛЬНОЙ МИР. И ОНА СТАНЕТ ТВОЕЙ МОГИЛОЙ СЕГОДНЯ. А потом он ударил. *** Торвин вырвал меч из дрожащего тела дермака, издавшего последний хрип, и тяжело разогнулся, пытаясь восстановить дыхание. Казалось, сердце в его груди почти лопалось, переполненное кровью и бегом, бешеным напором адреналина от кипевшего вокруг сражения. Казалось, легкие его забыли вовсе вкус воздуха. Дымная вонь из-под развалин манора серой стеной настигала его, медленно неумолимо надвигаясь из-за спины, проглатывая и пережевывая развалины строений, распластанные по земле тела стахов и анай, бурые пятна крови в пыли на земле. Крепостная стена была уже близко, он видел ее над полуразрушенными крышами зданий и грудами битого камня впереди. На ней кипело сражение. Люди и дермаки ожесточенно убивали друг друга, срывались и падали вниз тела, все новые и новые осадные лестницы паучьими жвалами ложились на край стены. Он должен был быть там сейчас. Они почти добрались. — Цел? — отрывисто спросила Раана, согнувшись пополам и держась рукой за ребра. Несколько минут назад какой-то дермак швырнул в нее обломком скалы, и та попала в грудь, свалив Раану навзничь на землю. Теперь бежать она не могла, как и сражаться. Только, сжав зубы, ковыляла следом за Торвином, и теперь он уже вел их обоих к стене, туда, где они могли бы укрыться. — Да, — кивнул он, приказав себе не замечать боль в распоротом предплечье. Дермак выпрыгнул из-за камня, вывернулся, будто змея откуда-то из темноты и успел пырнуть его до того, как Торвин пригвоздил его к земле мечом. Хорошо хоть, руку не отрубил. — Ты как? Идти можешь? — спросил он в ответ, и Раана тяжело кивнула ему. Впрочем, разогнуться она так и не могла, так что Торвин добавил: — Лети к своим. У тебя сломаны ребра. Я и один доберусь до стены. — У меня приказ царицы, — буркнула Раана, морщась и разгибаясь. — Пошли. Немного осталось. Торвин не стал спорить — с анай это было совершенно бессмысленно. Наспех отерев меч о край своего плаща, он засунул его в ножны и принялся карабкаться по остаткам здания вперед. Всю улицу перегораживал битый камень, пройти иначе у них возможности не было. Небо над его головой грохотало и сотрясалось от взрывов и вспышек молний. Периодически его разрывали на части громогласные крики Магары или приказы Боевой Целительницы Фатих, что направляла ведьм анай в этом сражении. Время от времени на землю неподалеку от него падали тела — анай и стахов, — потому оставаться на одном месте надолго было крайне опасно. К тому же, вокруг в развалинах кишели дермаки. Дым гнал их вперед к стене, выдавливая из ям и логов по всей крепости, и они спасались от него, от страха становясь еще более яростными и непредсказуемыми. Камни под его ногами разъезжались, пока он карабкался вверх, стараясь не думать о том, что в любой миг груда обломков под ним может провалиться вниз и утянуть его следом. Он уже видел такое совсем недавно — под дермаками обрушилась крыша здания, и всех их завалило обломками неподалеку от них с Рааной. Красные капли крови пятнали его след, рука начала неметь, кровь пропитала насквозь рукав, но ему сейчас было не до того, чтобы перематывать раны. Торвин обернулся: стена дыма неуклонно приближалась, наступая им на пятки. Они опережали ее разве что на полсотни метров, и за прошедшие мгновения, пока он дрался с дермаком, дым отыграл еще десяток. А в их ситуации дым означал смерть для Торвина, потому что поднять его в воздух с переломанными ребрами Раана не могла. Что ты туда напихала, Моль? — в который раз уже подумал он, отворачиваясь от дыма. Клубы поднимались над землей метров на десять — как раз достаточно, чтобы убить их обоих, — и даже ураганные порывы ветра не были способны их разодрать и развеять прочь. И он оказался действенным: пока еще те дермаки, которых они видели под манором, наружу из-под земли не вылезли и скорее всего там и погибли. Это уже было победой, это уже означало жизнь для большей части войска, приведенного сюда Неварном сегодня, но Торвину очень хотелось своими собственными глазами посмотреть на эту самую победу. А для этого нужно было выжить. Он отвернулся и полез вверх к гребню насыпи, цепляясь руками за самые крупные и выглядящие надежно валуны. Камни под его ногами осыпались и съезжали вниз, и Торвин то и дело оборачивался на Раану, боясь, что они собьют анай с ног, но она держалась и ползла чуть в стороне. Сжимала зубы, рычала, но ползла, почти так же скоро, как и он, и это обнадеживало. Они слишком тяжело выбирались из этого города, чтобы она погибла здесь. Она спасла ему жизнь, и он собирался вытащить ее отсюда в ответ, чтобы не оставаться в долгу. Последние камни на гребне насыпи выдержали, когда он уцепился за них руками, подтягивая себя вверх, и Торвин выглянул за ее край. И замер, чувствуя, как все его надежды и намерения стремительно рушатся. Отсюда с высоты его взгляду наконец-то открылась крепостная стена, и то, что происходило под ней. Изогнутые каменные лестницы вели с земли на гребень, и все они были забиты дермаками, которые отчаянно карабкались на стену, пытаясь спастись от надвигающегося дыма. Внизу их было еще больше, огромное черное море тварей колыхалось под самой стеной, толкаясь, вопя, пытаясь прорваться к лестницам. В некоторых местах завязались драки. Дермаки визжали и ожесточенно дрались друг с другом за право спастись первыми. И к стене им с Рааной было не подойти. Никак. Торвин ощутил, что скалится, чувствуя, как что-то внутри него зло и хрипло смеется, хохочет все громче и громче. Он смотрел на крепостную стену, которую почти целиком уже заполнили бернардинцы. Они сталкивали дермаков обратно в крепость, не позволяя м подняться вверх по лестницам. Они держали стену, не давая тварям выйти и дожидаясь наступающего дыма, который перетравит их всех точно так же, как и самого Торвина с Рааной, потому что выхода для них двоих уже не осталось. — Ты чего застрял? Иди! — хрипя, приказала ему Раана, но он не двинулся с места. Она с трудом подползла к нему, стоном сопровождая каждое движение, и тоже замерла рядом, глядя на стену. Торвин слышал, с какими хрипами вырывается из ее горла дыхание. Там внутри сипело так, что вряд ли она могла без помощи ведьм дожить до вечера. Торвин обернулся на дым — стена неторопливо приближалась, отсчитывая его последние минуты. Даже на насыпи они с Рааной все равно были ниже уровня дыма, а это означало смерть. От собственной же бомбы, брошенной собственной рукой. Шатара неумолима. Торвин закрыл глаза, скалясь под нос над собственной глупостью. Все свои ошибки он совершал сам и всегда сам за них платил. Ему следовало уйти от Гаярвион еще тогда, когда она впервые отказала ему, предложив подождать, но он не мог, потому что любил ее. Ему следовало самому пойти с ней в Вернон Валитэ, а не посылать с ней Милану. Ему следовало послушать анай и дать им вынести себя из сражения, а не пытаться добраться до Неварна. Боги не любили самонадеянность и не давали вторых шансов. — Эй! — Раана ткнула его локтем, и Торвин вздрогнул. Она указывала ему в сторону, на крышу ближайшего здания. На губах ее поверх бурой пыли поблескивала свежая кровь, и Торвин знал, что это означает. Он повернулся туда, куда показывала анай. Неподалеку от насыпи каким-то чудом уцелел трехэтажный казарменный дом, в крыше его зияла дыра, но она находилась выше уровня дыма. — Туда, — прохрипела Раана. — Лети. Я пойду по земле, — отозвался Торвин, и анай кивнула ему — впервые за все это время. Не до конца понимая, зачем вообще это делает, ведь куда проще было остаться лежать на холодном камне, пока проклятая отрава Ниити Бахтум не закончит его дурацкую судьбу, Торвин полез по развалинам насыпи в сторону дома. За спиной захрипела от боли Раана, мелькнули по земле голубоватые отсветы от ее крыльев. Он вскинул голову, глядя на то, как она тяжело, обваливаясь в воздухе и сгибаясь пополам, с трудом движется к зданию. Откуда-то слева раздались крики, Торвин взглянул туда и выругался: не только он заметил анай. Ближайшие к ним дермаки внизу указывали на нее пальцами, что-то кричали. Часть из них сорвалась с места, побежала в их сторону. Торвин стиснул зубы изо всех сил, ругаясь про себя почем зря, и прибавил ходу. Бежать по ненадежной, сползающей под ногами насыпи было совсем тяжко. Одно хорошо — обломки примыкали прямо к окнам второго этажа казармы, и если они под ним не провалятся, он успеет пробраться внутрь быстрее дермаков. Торопиться было опасно, очень опасно, он чувствовал, как колеблются камни под его ногами, как что-то в этой огромной груде дрожит и смещается под его весом, но не торопиться он не мог. Раана со стоном рухнула на крышу здания, а визги дермаков раздавались уже где-то совсем рядом, почти что в соседнем квартале. Какой-то стремительно нарастающий гул заставил его вскинуть голову и вовремя: с неба перед ним прямо на насыпь рухнул макто. Торвин не успел отскочить, темная кровь из разбившегося о землю тела ящера брызнула во все стороны, умыла его с ног до головы, а камни под ногами поехали, и он упал навзничь, покатился вниз, хватаясь руками за обломки в попытке остановить падение. Камни сыпались на него сверху, били по груди и лицу, тело взрывалось болью, но он каким-то чудом сумел зацепиться за обломок балки, повиснуть на нем, пока вся осыпь съезжала мимо. И вскинул голову, пытаясь оглядеться. Огромное тело макто проломило насыпь между ним и домом, застряло посередине, горбясь чешуей и сломанными крыльями. Но возле него все еще осталось незаваленным одно заветное окно. Сжав зубы, Торвин подтянулся на руках и полез по обломкам туда. Он карабкался наперегонки со смертью. Вонь дыма вокруг нарастала, а до стены остались считанные метры. Насыпь под его ногами ехала, камни обваливались, липкая кровь макто сделала их скользкими, что еще усложнило дело. Он лез и лез, не думая ни о чем, не замечая боли, дыша с присвистом сквозь стиснутые зубы. Он переступил через вывернутое из седла, пробитое насквозь мечом окровавленное тело вельда, схватился руками за скользкую чешую задней лапы ящера, используя ее, как опору, дотянулся до окна и повис на подоконнике. Окно было узким, почти бойница, но Торвин умел пролезать сквозь такие. Сдирая кожу, боком он протиснулся внутрь здания, упал на пыльный пол, закашлявшись, огляделся по сторонам. Заваленный обломками коридор вел к лестнице в дальнем конце, сквозь пустые зевы окон и дыры в стенах виднелась серая стена дыма, накатывающая, будто Волна-Убийца. Торвин вскочил на ноги и побежал. Он не понял, как добрался до лестницы, как понесся по ней вверх, слыша внизу под собой на первом этаже визгливые вопли подоспевших дермаков. Он перепрыгивал через обломки камня, ступени обваливались и рушились под его ногами, но он бежал, не думая, не останавливаясь, почти не дыша. Он вылетел на третий пролет и бросился в череду коридоров, заваленных обломками мебели и стен, пытаясь по памяти найти то место, в котором у здания была разрушена крыша. Запах дыма гнал его вперед, наполняя коридоры, заливая их, как заливает покинутый дом поднимающаяся вода. Впереди во тьме мелькнул просвет, Торвин ворвался в дверной проем и уткнулся в груду битого камня, над которым серело затянутое бурей небо. Он полез по обломкам, не думая и не оборачиваясь, обдираясь о торчащие расщепы стропил, и вылез наверх в тот момент, когда дым заполнил всю комнату под ним, пожрав остатки осыпи, вылился наружу через дыру в крыше, закручиваясь усиками у его ног. Дышать было почти невозможно от вони, но он дышал. Дышала и Раана, с трудом разогнувшаяся в нескольких метрах от него. Дым клубился вокруг ее голеней, стекая прочь с краев крыши в дымное марево, которое поглотило все вокруг. Торвин обернулся, пустой и совершенно безумный, тяжело дыша и оглядываясь вокруг. Не было больше крепости, только дымное серое море, заволакивающее все вокруг, из которого лишь кое-где торчали наверх полуразрушенные крыши домов. Прямо на его глазах это марево докатило до стен, пожирая изо всех сил карабкающихся вверх дермаков, уничтожая их. Они кричали, пытаясь пробраться вверх по каменным лестницам, но бернардинцы швыряли их обратно в дым. И совсем скоро вокруг стало тихо. Торвин повернулся к Раане, сжимавшей грудь двумя руками. Она смотрела на него, и кровь пузырилась на ее губах, но она все еще дышала. Дым танцевал вокруг ее лодыжек, скрывая стопы, казалось, она стоит на облаках. Со стены донесся первый крик, за ним еще и еще. Бернардинцы скидывали последних дермаков вниз в город и кричали, празднуя победу. Кто-то заметил их с Рааной, в их сторону начали указывать пальцами, зазвучали рога. Только вряд ли это могло как-то помочь. Добраться до своих сейчас он все равно не мог, а дозовутся ли они анай, чтобы их с Рааной вытащили, оставалось только гадать. Развернувшись, он кое-как, хромая и кренясь, поковылял к анай. Молча подхватил ее под руку, и Раана почти повисла на нем, обессиленная и тяжело дышащая. Вонь дыма была такой нестерпимой, что у Торвина перед глазами пошли красные круги. Но он все же нашел в себе силы прохрипеть: — Держись, первая. Скоро нас вытащат отсюда. Только держись. Внезапно череп Торвина завибрировал так, будто кто-то изо всей силы ударил его в висок. Зубы задрожали, глаза почти что выдавливали из орбит, а в голове прозвучал чужой голос, едва не вывернувший наизнанку его мозги: — Я ХИВАГАР ЭВИЛИД, ПРЕДВОДИТЕЛЬ КРЫЛАТОЙ ГВАРДИИ. Я ПРИШЕЛ БИТЬСЯ С ТОБОЙ, МАГАРА. ЭТА ЗЕМЛЯ ПРИНАДЛЕЖИТ МОЕМУ ГОСПОДИНУ, КАК И ВЕСЬ ОСТАЛЬНОЙ МИР. И ОНА СТАНЕТ ТВОЕЙ МОГИЛОЙ СЕГОДНЯ. Торвин замер, не в силах вымолвить ни слова, оглушенный и ослепленный всем происходящим. — Что случилось? — с трудом спросила его Раана. — Один из Эвилид пришел биться с Магарой, — проговорил он, чувствуя, как пересыхают губы. — Хивагар Эвилид вступил в сражение.