Монстрам тоже больно

      Ненависть — одна из самых мощных и вместе с тем пагубных эмоций. Она поглощала человеческие души без разбору, подобно кровожадному Жнецу. Разрушала человеческую оболочку и открывала истинный лик, позволяя убедиться — монстры умело скрывались и притворялись, чтобы позже провести лезвием по шее «друга» для получения собственной выгоды.       И пусть она способна придать сил, расплата наступит. Огромен риск свернуть с намеченного пути и принять ласковые объятия мрака, после которых прежняя личность будет потеряна навсегда.       Вместо неё появится кто-то другой. Более жестокий и озлобленный на весь мир.       Готовый убить даже тех, с кем сражался на многочисленных миссиях плечом к плечу.       Даичи не готов заплатить столь высокую цену и лишиться единственного света.       А что по поводу семьи… Даичи ничего не оставалось, кроме как терпеть родительские споры, как и грязные ругательства с оскорблениями. Он даже подумывал над тем, чтобы встать на колени перед отцом и просить прощение, несмотря на все перенесëнные унижения.       Страшно представить, что устроит отец после того, как Даичи вернётся. Вряд ли сломанное запястье так быстро зажило. Значит — на благосклонность нельзя рассчитывать и наказание окажется, по меньшей мере, строгим, если вовсе не позорным.             

***

      Неистовая тряска постепенно слабела, будто Даичи использовал одну из самых сильных техник и потратил остатки чакры, полностью ослабев; пальцы его цеплялись за рукава кимоно Ёсико, словно именно добродушная старушка — единственное спасение, без которого он упадёт во мрак и насмерть расшибётся; слёзы беспрестанно текли по щекам; подавленные всхлипы срывались с дрожащих губ.       — Ёс-с-сико-сама… — Стоило Даичи открыть рот и попытаться выговорить хотя бы что-то внятное, как голос срывался, и предложения распадались на отдельные кусочки. Воздуха не хватало, отчего генин заходился в приступе кашля. — Из-з-звините!.. — исступлённо пролепетал он, чуть не перейдя на крик, полный безумной боли.       Наверняка и ткань кимоно Ёсико-самы намокла.       «Что ты ноешь? Веди себя как мужчина, а не как сопливая девчонка! — Осуждающие речи моментально зазвучали в искалеченном сознании Даичи, точно отец стоял сейчас рядом с ним и наблюдал за столь жалким зрелищем с привычным для него презрением. — Хватит позорить меня!» — Обыденная фраза, которую генин слышал изо дня в день, со всей дури толкнула его в грудь, отобрав воздух из трепещущих лёгких.       Даичи съёжился и неосознанно задрожал, будто его выкинули на улицу в зимнюю пору и оставили на попечение самому себе. Хотя, с учётом того, что он сотворил с родным отцом — вполне возможно, его ожидает именно такая судьба. Надеяться на иной исход — означало перейти все разумные рамки и стать излишне оптимистичным.       «Прости меня, отец!» — истошно заголосил разбитый разум Даичи, пока тело его содрогалось, и с уст срывались всхлипы. Он искренне пытался хоть как-то остановить поток слёз, однако ласковые старческие поглаживания и успокаивающий шёпот усиливали истерику генина.       Пусть он приходил к Ёсико-сама не в первый раз, всегда сдерживал внутреннюю боль и никогда не показывал её, чтобы никого не тревожить.       Со временем это стало некой повседневностью, как и то, что он прятал синяки и иные следы домашнего насилия под одеждой.       Никто. Не. Должен. Узнать.       Пусть останется в тайне.       Разве он кому-то нужен, помимо подруг и Ёсико-самы? Не столь уж значимая фигура, хоть из-за экспериментов получил Улучшенный и в каком-то смысле редкий Геном, ведь управлять деревом мог лишь Первый Хокаге, — Хаширама Сенджу. Даичи крупно повезло остаться в живых после изощрённого эксперимента Орочимару, несмотря на то, что последствия нанесли очередной удар под дых.       Даичи шмыгнул покрасневшим носом, подобно маленькому ребёнку и неловко пробормотал:       — Прошу меня простить, Ёсико-сама, — залепетал Даичи и отнял лицо от мокрой ткани. Он потихоньку открыл слипшиеся ресницы и неприязненно поморщился, словно учуял противный запах и посмотрел на расплывшееся пятно. Глаза генина тут же расширились, и подавленное оханье вырвалось из горла, отчего кадык дёрнулся. — Я не хотел!.. — Щёки покрылись многочисленными красными пятнами. Даичи по привычке неловко взмахнул руками. — Испортить ваше прекрасное кимоно!       Даичи не льстил и не врал, так как знал — Ёсико-сама терпеть не могла ложь и приучала к подобному внучку, отчего Норико во многих случаях распознавала фальш по жестам или прочим незначительным с виду деталям.       За всем уследить невозможно. Расширение зрачков не поддавалось контролю; заученные жесты при сильном волнении появлялись сами по себе, отчего Даичи осознавал это в последний момент и переставал быстро говорить, или же махать руками, будто вокруг него летала стая надоедливых насекомых.       «Ещё и кимоно Ёсико-самы испортил!.. — При одном взгляде на уродливое пятно Даичи хотелось запрокинуть голову и протяжно завыть на всю Коноху, подобно потерявшему рассудок волку. — Бака! Бака!» — Не переставал ругаться генин, точно вместо слёз на одежде бабушки Норико осталось кровавое пятно, от которого та никак не сможет избавиться. Вина поглощала один кусочек души за другим, довольно оскаливаясь и проводя языком по острым клыкам.       Брови Даичи дёрнулись; крылья носа раздулись и втянули воздух излишне громко; в голове витал единственный вопрос, который время от времени напоминал о себе в виде кровавого кошмара или усиливающейся боли в гудящих висках.       «Думал ли он о том, что будет, если я… — Даичи содрогнулся всем телом, словно услышал змеиное шипение, а после и высокомерный смешок. Память генина не подводила — Орочимару никогда не ценил жизни зверушек. Он стремился к тому, чтобы получить желаемый результат любой ценой. — Умру?» — Даичи тяжело вздохнул, случайно упустив данный жест.       Даичи тряхнул головой, позволив рыжим прядкам выбиться из прически и упасть на щеки, в то время как мрак проникал под кожу и рисовал на ней узоры, точно хотел поставить на нём вечное клеймо, как на домашнем скоте.       «Может быть, мне лучше было умереть?.. — Признаться, Даичи нередко задумывался об этом. Обернись всё так, то многим было бы намного легче. Родители освободились бы от мешающего груза, а жители Конохи вздохнули с облегчением, когда омерзительное отродье с Улучшенным Геном испустило предсмертный вдох. — Наверное», — пришёл к печальному выводу генин и опустил плечи, словно их сжимали чьи-то грубые ладони. Совсем не такие, как у Ёсико-самы.       Шрам обожгло, заставив Даичи стиснуть зубы и порывисто закрыть глаз дрожащей ладонью. А ведь, тот случай мог стоить ему жизни, не отойди он в сторону в последнюю секунду.             

***

      Ёсико украдкой глянула на длинный шрам Даичи и мысленно цыкнула. Медицина с детства привлекала внимание, однако, она иногда удивлялась, что ему получилось сохранить не только глаз, но и зрение.       Была ли та миссия ценным уроком, хоть Даичи рисковал потерять один глаз? Да, пусть без сострадания Ёсико не смотрела на его рану. Мальчика итак жизнь мало чем баловала, так ещё и решила одарить его столь ужасным «подарком». В тот день каждый из них переживал за состояние генина, а их наставница вовсе сидела подле ученика, будто сторожевая собака.       Ёсико пару раз навещала Даичи вместе с внучкой, поэтому была знакома с их наставницей, однако мнение об Атсуко было исключительно положительным. Чужим роптаниям не внимала, из-за чего заслужила долю симпатии у бывшей ученицы Орочимару.       «Я уже слишком стара для того, чтобы прислушиваться к мнению окружающих и их глупым словам, — заявила тогда Ёсико и насмешливо хмыкнула, показав отношение к местным слухам. — Вы — прекрасная наставница для моей внучки и её друзей. Я вижу это, так что даже не спорьте со мной. В обратном не убедите, уж простите».       Воспоминание вспыхнуло, будто сверкающая звезда на прекрасном ночном небе. Уголок губ поднялся, создав добродушную улыбку, а глаза она прищурила, отчего сеточка морщин превратила лицо Ёсико в высушенный фрукт, который слишком долго пробыл на солнце.       Она была также молода и красива, как внучка. Но время никого не щадило и отбирало годы, даря взамен мудрость с терпением. Во многих ситуациях можно найти плюсы, если сильно постараться.       Когда тряска Даичи возобновилась, а спустя какое-то время и вовсе усилилась, Ёсико мгновенно потушила мерцающие огоньки и вернулась в реальность. Она прижала мальчика к себе и зашептала успокаивающие слова, не забывая поглаживать его по голове. Необходимо сделать так, чтобы он перестал думать о том, что сотворил с ним Орочимару, иначе совсем потеряется.       Душевные раны в разы страшнее физических увечий, ведь от второго боль рано или поздно стихала, в то время как пламя обрекало дух на нескончаемые пытки.       Ёсико переместила одну ладонь на плечо Даичи и ласково похлопала по нему, но никакого эффекта подобное действие не принесло.       Ëсико слегка сжала его и обеспокоенно выговорила, наблюдая за мальчиком, и чувствуя тряску, исходящую от генина.       Сколько яда хранил в себе Даичи и добровольно глотал его каплей за каплей. Впрочем, такое происходило и с Кийоми, однако, Учиха прятала боль и заглушала ужасные воспоминания изнурительными тренировками, а вот он — заменял слёзы улыбкой. У всех индивидуальный подход — старушка не корила никого из детей, поскольку понимала, как им тяжело вести бой с собственными демонами.       — Даичи?.. — звала его Ёсико, но Даичи остался глух. Слёзы его впитывались в ткань кимоно, образуя расплывчатое и хорошо выделяющееся пятно. — Даичи. — Она бережно встряхнула его и опустила брови. — Тебя никто не обидит, милый. Его… — называть по имени того, кто истязал — не лучшая затея, из-за чего старушка понапрасну не рисковала. Хватит с мальчика. — Тут нет. Он тебя не тронет.       Ёсико хотела заглянуть в лицо Даичи, как мальчик неожиданно для неё выпалил извинения и замахал руками. В иной ситуации она бы посмеялась над излишне бурной реакцией ребëнка, но обошлась без подобного. Нужно проявить уважение к человеку, хоть он и младше.       — Кимоно? — спросила Ёсико с такой озадаченностью, будто на одежде вовсе не находилось пятна. — А, пятно. — Она взглянула на него и беспечно махнула рукой. — Не стоит так переживать, Даичи. Ты ничего плохого не совершил, а это. — Старушка провела пальцем по мокрому участку и усмехнулась. — Высохнет. Нет — так возьму другое.       Ёсико спрятала руки в широких рукавах кимоно. Несколько седых прядок щекотали кожу. Красный камень в очередной раз сверкнул, будто специально хотел привлечь к себе внимание.       — Как ты себя чувствуешь, Даичи? — Ёсико сдунула прядку со столь недовольным выражением лица, будто Норико вновь нашла новую неприятность. Подождав пару минут, она заметила опущенные плечи Даичи. — Даже не думай о том, что тебе было бы лучше умереть. — Забота и нежность вмиг испарились, точно их и не было вовсе. Голос ожесточился, и суровые нотки прозвучали как удар металла о камень. — Никогда нельзя так думать, иначе, в чём смысл всего того, чего ты добился?       Ёсико не хотела пугать или расстраивать Даичи, однако он должен понять — жизнь заканчивалась в тот момент, когда ты сам переставал видеть в ней что-то помимо темноты, и искал одобрения у окружающих.       Долго злиться у Ёсико не вышло. Слишком уж сильно она любила их, из-за чего старушечье сердце смягчилось и черты лица разгладились. Взгляд наполнился бесконечной любовью.       Да, Кийоми и Даичи — не родные её внуки, но разве это имело значения, когда межу людьми появлялась духовная связь?       Услышав шипение, Ёсико тут же напряглась и обеспокоенно оглядела Даичи. Слух остался всё таким же чётким, несмотря на преклонный возраст. Сил тоже доставало, пусть в миссиях больше не участвовала.       Свет старого поколения подходил к закату, отдавая последние лучи молодым и юным. Именно они — надежда и опора для Конохи.       Ёсико досадливо цыкнула: ещё одна деталь, которую Норико переняла.       Ёсико обхватила ладонь Даичи и постепенно отвела от лица, хоть сначала Даичи попытался сопротивляться и спрятать уродливый шрам, но её хватка обрела небывалую крепкость.       — Не стыдись его, Даичи, — размеренно выговорила Ёсико и осмотрела шрам критическим взором, подобно строгому ирьёнину. — Он… — Старушка вздохнула, выразив тяжесть, и ласково уточнила: — Ещё болит, милый? — Не выпускала мальчишескую ладонь, передавая собственное тепло и согревая генина.       «У меня должна была сохраниться мазь». — Ёсико задумчиво почесала подбородок и прищурилась, из-за чего Даичи шумно сглотнул и боязливо вжал голову в плечи.       Ёсико считала — для кукловода важно не только уметь владеть телом, но и знать анатомию человека на достойном уровне. Не все враги станут придерживаться каких-либо правил в бою и чтобы победить, придётся забыть про честь и сражаться таким же методом, как и противник.             

***

      Даичи невнятно замычал и отвёл глаза в сторону, словно перед ним стояла расстроенная Атсуко-сенсей. Что он ненавидел в своей внешности сильнее всего — позорный шрам. Если бы он проявил большую внимательность, то смог бы вовремя отреагировать и парировать удар, а не сойти с линии и поставить не только миссию под угрозу, но и подруг.       Если бы!..       Даичи пожевал нижнюю губу при появлении вопроса и неопределённо пожал плечами. Он неохотно отвёл руку от глаза, пока ложь упорно вертелась на языке.       Не смея пересекаться взглядом с Ёсико-самой, Даичи монотонно пробормотал:       — Не болит, Ёсико-сама. — Даичи собрал последние крохи и выдавил до безобразия натянутую улыбку. Ему было приятно ощущать поддержку, но к чему говорить о том, что уже произошло? — Спасибо, — дополнил он.       «Умоляю — поверьте мне, Ёсико-сама!» — Даичи хотел опустить голову, но пальцы Ёсико-самы обхватили его за подбородок и подняли. Лучше бы он не смотрел ей в глаза, ведь стоило ему сделать это, как волосы на затылке встали дыбом; дыхание генина перехватило, будто шею сжали; холодок прошёл вдоль позвоночника.       Язык не слушался, и голосовые связки ослабли, не позволив произнести тихое ругательство. Тело Даичи будто стало деревянным и неповоротливым, хотя на тех же тренировках, Атсуко-сенсей часто хвалила его.             

***

      Гнев всколыхнулся в душе у Ёсико, точно разбушевавшиеся пенистые волны, разбившиеся о скалистый берег.       Никогда нельзя делать преждевременных выводов, не зная о том, из-за чего именно человек встал на ту или иную сторону.       «Держи себя в руках, Ёсико. — Она глубоко вдохнула и выдохнула, избавляясь от появившейся злобы. — Держи себя в руках…» — повторила Ёсико и вгляделась в его глаза, держа мальчика за подбородок, чтобы тот не прервал зрительный контакт.       — Продолжишь сдерживаться и не выпускать эмоции — попадëшь в могилу, Даичи. Ты губишь себя. — Ёсико подержала подбородок замершего Даичи ещё немного, после чего отпустила его и потёрла переносицу, чувствуя покалывания в висках.       Возраст не обходил стороной никого.       Ёсико посмотрела на резко побледневшее лицо Даичи и округлила глаза от удивления. Она поспешно отступила и склонилась, выражая раскаяние за поведение. Он ведь гость, а она — хозяйка и должна проявить гостеприимство.       Ёсико услышала изумлённое оханье, отчего усмехнулась. Следом, — сбивчивый мальчишеский лепет:       — Не нужно, Ёсико-сама! — воскликнул Даичи, будто она упала перед ним на колени. — Вы ведь не должны этого делать. — Стук шагов — руки генина заботливо приобняли её за плечи. Он помог Ёсико выпрямиться.       Ёсико хрустнула костями и довольно улыбнулась от прозвучавшего звука. Она потёрла переносицу, в то время как Даичи не находил места из-за переживаний и то сжимал запястье, то переминался с ноги на ногу, иногда подпрыгивая.       В который раз Ёсико убедилась — Даичи невероятно чувствительный, добрый и ранимый мальчик, на которого навалилось слишком много бед. Иногда она спрашивала саму себя — может быть, именно из-за этого ребята нашли общий язык за короткий промежуток времени?       — Благодарю тебя, милый. — Ёсико повернулась к Даичи и тепло улыбнулась ему. Мальчик ответил тем же. — Вы, должно быть, голодны? — Под «вы» старушка подразумевала помимо него и Кийоми, поскольку даже в гостях она практически не ела и чаще всего бесцельно водила хаси по тарелке, словно на ней было пусто. — И лучше не ври, Даичи, — предостерегла и для убедительности грозно глянула на генина, вынуждая ребенка неоднозначно пожать плечами и издать нервный смешок.             

***

      Даичи потребовалось немало усилий, чтобы продолжить смотреть в глаза Ёсико-самы. Вроде с виду хрупкая пожилая женщина, но при этом есть в ней сила и крепость духа. Та самая воля, ставшая нестихаемым огнём, про который часто говорил Хокаге-сама. А вот в себе он его не ощущал — за исключением вспышек гнева. Иногда завидовал Норико, однако вслух никогда не говорил.       Даичи завёл руку за спину и почесал затылок, скованно протянув:       — Ну-у-у… — Даичи подумал соврать, но вовремя вспомнил о словах Ёсико-самы и прикусил язык. Вторую руку он положил на живот и слегка сжал ткань, прислушиваясь к ощущениям. Не зря ирьёнины тщательно изучали медицину и человеческую анатомию. Ему даже понять трудно — желудок пуст или всё-таки присутствует хотя бы какое-то чувство голода. — Хм. — Генин задумчиво похлопал по животу, будто после плотного приёма пищи, и сказал: — Наверное, н… — закончить не успел, так как утробное урчание оборвало речь.       Минута — лицо Даичи побледнело, придавая ему болезненный вид. Ещё одна минута, — бледность сменилась пылающим румянцем.       Даичи схватился за щеку и мысленно застонал от неловкости. В одном повезло — девчонок рядом нет и они его не слышали, а то бы тогда провалился в недра земли и остался погребённым заживо.       Даичи удручённо вздохнул. Нет никакого смысла скрывать, ведь Ёсико-сама всё отчётливо услышала.       — Да, Ёсико-сама… — Со всей имеющейся у него обречённостью проговорил Даичи, словно попал во вражескую ловушку. — Я был бы не против чего-нибудь поесть. — Он убрал руку с живота и отвёл взгляд в сторону, чувствуя то, как огонь обжигал щёки.       Дома чаще мама готовила, и еда у неё получалась скудной, точно она боялась дать сыну слишком много. Ему не хватало блюд, которые она готовила до того момента, когда он получил Улучшенный Геном.       Эксперимент разделил жизнь Даичи на «до» и «после».       Сделал так, чтобы он считал — семейные воспоминания, наполненные искренним счастьем и яркими улыбками, — игра больного воображения. Настоящими казались лишь друзья и Ёсико-сама, давая хороший стимул для того, чтобы держаться за жизнь.       Даичи робко спросил:       — Могу ли я присоединиться к вам, Ёсико-сама? — Даичи сложил руки перед лицом и легко поклонился. — Обещаю — я буду вести себя достойно.             

***

      Получив желанный и что самое важное — правдивый ответ, Ёсико облегчённо выдохнула и лучезарно улыбнулась. А то она уж боялась, придётся прожечь в груди Даичи огромную дырку.       Ёсико весело хмыкнула на вопрос Даичи и легонько погладила его по волосам, пока сожаление сжимало бьющееся сердце, и глаза нестерпимо щипало, вынуждая наскоро вытереть их тонким запястьем.       О прошлом старушка предпочитала не думать, пусть иногда по ночам всё ещё слышала леденящие душу крики убитых и искажённое от ужаса лицо женщины, преданно защищавшей любимого ребёнка.       Ёсико поморгала и посмотрела на Даичи. Мальчик не увидел проявившейся слабости.       «Не думай об этом. Они — в прошлом», — отдала мысленный приказ Ёсико и произнесла со свойственной ей заботой:       — Я верю, Даичи. — Ёсико похлопала Даичи по плечу, как бы говоря: «можешь выпрямляться». Она подождала и взяла мальчика за руку, словно тот — глупый и изнеженный юнец. — Пойдём, милый. — Старушка указала в сторону кухни и заговорщически прошептала: — Наверняка девочки заждались тебя.       Даичи недовольно насупился и фыркнул. Кончики ушей окрасились в красный оттенок.       — Вовсе нет… — Даичи смотрел себе под ноги, в то время как Ёсико мысленно хихикала от его реакции.       Рядом с ними Ёсико как будто молодела на десять, а то и больше лет. Она совсем забывала о старости, получая истинное наслаждение от общения с молодыми.       Ёсико притворилась, что не услышала ворчания Даичи, хотя на лице её так и читалось: «а я вот знаю, что они любят тебя. Норико — так особенно».       Со стороны внучка казалась легкомысленной и ветреной, но старушка не раз видела, как Норико сохраняла дистанцию с незнакомым ей парнем, а иногда и вовсе ставила на место словесно, чтобы руки не распускал. И лишь с Даичи нарушала «запрет», сокращая дистанцию и проявляя тактильность.       Жалко, Ёсико рассказать не может, ведь тогда станет вести сплетни втайне от внучки.       Ёсико украдкой глянула на Даичи и повела его на кухню. Не зря она принялась за готовку до их прихода, будто предчувствовала.       

***

      — Как думаешь — с Даичи всё в порядке?.. — задала вопрос Норико и нервно прикусила нижнюю губу. Глаза метнулись в сторону закрытых сёдзи, словно она собиралась сотворить оружие из чакры и метнуть в того, кто посмеет их открыть. Сердце билось о рёбра в несколько раз быстрее, и волнение пожирало её изнутри, из-за чего она поставила тарелку громче положенного. Запах тушеных овощей и аппетитного мяса ударил по ноздрям, вынуждая генина жадно облизнуться. Бабушка знала — темпура одно из её любимых блюд. — Может быть, нам лучше было остаться?       Норико отряхнула ладони от несуществующей грязи и упёрла кулаки в бока. Она повертела головой, точно очутилась здесь в первый раз, и удовлетворённо кивнула.       Кухня, сделанная в светлых оттенках — бабушка любила подобные цвета, и добавлять тёмные ей не хотелось; четыре подушки лежали на чистом полу; низкий деревянный стол стоял посередине комнаты с немалым количеством вкусно пахнущих блюд; в правом углу — подставка для хранения катаны, а на ней самой гордо покоились серебряные изящные ножны.       Подставка, как и катана, предназначались для добавления атмосферы и украшения комнаты.       Норико резко выдохнула и потянулась, подобно только что проснувшейся кошке. Она закинула руки за голову и сцепила пальцы на затылке, слыша звук чая, разливающегося по чашкам.       — Кийоми? — позвала Норико подругу, дабы убедиться — та её слушала, а не игнорировала.       Звук не стих, однако Норико различила знакомую меланхоличность. Истинная Учиха — держи всё в себе и отвергай помощь друзей, чтобы в итоге сломаться или сойти с ума.       — М? — Чай перестал литься. Скорее всего, Кийоми проявила учтивость.       Манерами подруга никогда не была обделена — это Норико поняла ещё во время их первой встречи. С Учихами непросто сладить и сделать так, чтобы кто-то из столь закрытого и недоверчивого клана перешёл из товарища по команде в верного друга. Но ей удалось растопить ледяную стену и найти место в сердце у Кийоми.       Норико смотрела в потолок, при этом плавно перекатываясь с пятки на носок и иногда растерянно мыча. Плохие мысли мешали думать здраво, а когда перед её глазами возник образ тяжело дышащего Даичи, который лежал на больничной койке с обмотанной правой частью лица, куноичи болезненно скривилась.       Несколько лет прошло, а воспоминания свежи, как и прежде, подобно только что нанесëнной ране.       Норико не выдержала гнетущего молчания и развернулась к Кийоми, на что Учиха приподняла кюсу, дабы уж точно не уронить.       — Ты думаешь, мы верно поступили? — Норико захрустела пальцами и впервые замялась. Колкий язык и горячий нрав обычно не позволяли терпеть грубости. Зато — Кийоми не проявила бурных эмоций, что было обычной еë чертой.       Кийоми продолжила доливать свежий и ароматный чай в чашки, практически не смотря на Норико, в то время как та глядела ей в затылок.       Норико думала, что Кийоми не ответит, однако Учиха разрушила её ожидания и сдержанно произнесла:       — Мы бы только мешались, Норико. — Кийоми поправила заколку, которая всё ещё находилась у неё в волосах. — Ты ведь знаешь — Ёсико-сама справится. — Учиха подула на дымящуюся жидкость и подошла к последней тёмно-зелёной чашке. — Твоя бабушка знает, как успокоить Даичи.       Норико порывисто выдохнула, словно от мощного удара в живот, и взхломатила волосы.       — Я знаю, но!.. — Куноичи яростно всплеснула руками, из-за чего Кийоми покачала головой и неодобрительно цыкнула. Норико недолго помолчала и внезапно выпалила: — Жутко становится, когда вспоминаешь, что тот проклятый ублюдок…       Кийоми тут же прищурилась и одарила Норико настолько суровым взглядом, что любой другой превратился бы в камень или трусливо сбежал. Очередная способность и индивидуальность клана — Учихи умели устрашать врагов без Шарингана. Возможно, этот взгляд мог подействовать на Норико тоже, но длительное общение давало результаты и отгоняло любой страх по отношению к подруге, считая его чем-то иррациональным.       Норико не перестала выливать весь гнев, затаившийся в её душе.       — Отнёсся к Даичи так, будто он — подопытное животное! — свирепо закончила Норико. Грудь её поднималась и опускалась чрезмерно быстро. Ноздри расширились. Кровь прилила к голове. — Даичи не заслужил этого! — ненадолго зажмурилась куноичи, будто ей в глаза песок попал.       Шаркающий звук.       Непонятный стук, точно носик чайника ударился о чашку. Скорее всего, рука Кийоми дрогнула, ведь обычно держать вещи ей было трудно из-за усталости или переживаний, отбирающих душевный покой.       — Как и к Атсуко-сенсей… — донёсся до слуха Норико придушенный шёпот, будто Кийоми нанесли тяжёлую травму в области горла и разорвали мышцы. — Он никого не пожалел. — Учиха ещё сильнее понизила голос, неосознанно передавая безысходность.       Норико захотелось хмыкнуть, из-за чего она зажала рот. Куноичи не смеялась над ними, — такая реакция произошла произвольно, и всё, что генин успела сделать — оборвать зарождающийся смешок.       — Он, — произнесла Норико, когда успокоилась. — Помнишь, как его зовут? — Куноичи склонила голову набок, наблюдая за вмиг замершей Кийоми и венкой, бьющейся на её лбу. — Тебе необязательно говорить, если…       Кийоми прервала Норико, заставив подругу прикусить язык и поёжиться.       — Орочимару, Норико, — сухо отчеканила Кийоми, словно в один момент эмоции стали остывшими углями. — Но мне кажется — ты сама помнишь имя одного из Санинов. — С прежним тоном добавила Учиха. Эмпатия и прочее — слабая её сторона.       Норико соединила губы в тонкую полоску и странно кивнула, будто голова её могла оторваться и покатиться по полу в любой момент.       — То-о-чно… — Норико почесала скулу и натянуто усмехнулась, скромно поглядывая на раздражённую Киойми. Злить Учих — совсем не ценить жизнь. Опасное, пусть поначалу весёлое занятие. — Как ты думаешь, Киойми? — Куноичи внезапно прервалась и сглотнула образовавшийся в горле тугой комок.       Кийоми закатила глаза и проговорила сквозь стиснутые зубы.       — О чём ты хочешь спросить меня, Норико? — Кийоми подняла чайник выше, так как ощущала слабость в руках.       Норико мысленно встрепенулась при появлении металлических ноток в вопросе Кийоми. Хитрить или отмалчиваться нельзя — иначе Учиха вконец разъярится.       — Орочимару появится в нашей деревне? — С долей испуга задала вопрос Норико, несмотря на то, что постаралась скрыть его. — Он ведь прожил в Конохе много лет и успел её изучить. Вдруг, решит вернуться для того, чтобы забрать Атсуко-сенсея и Даичи?.. — Куноичи увидела то, как костяшки пальцев Кийоми стремительно побледнели, точно Учиха намеревалась кинуть чайник об стенку.       «Кийоми тоже боится», — отметила мысленно Норико и намеревалась ступить к ней, но вовремя остановилась. Что-то подсказывало — Учиха сейчас воспримет поддержку в негативном ключе и проявит агрессию.       — Даже если Орочимару попадёт в Коноху. — Кийоми медленно ослабила хватку и наклонила миниатюрный чайник. Жидкость ударилась о стенки чашки. — Хокаге-сама вступится за нас и защитит, — наскоро проговорила Учиха.       Норико скрестила руки под грудью и произнесла, не сдержавшись от иронии.       — Позволь уточнить. — Норико услышала то, как Кийоми фыркнула. — Ты на самом деле так считаешь или говоришь из-за того, что не хочешь задеть честь Хокаге-самы? — Куноичи понимала — подруга намеренно не проявит грубости и будет отзываться о нём уважительно, как того требовали правила приличия.       Норико попала в самую цель, словно Кийоми — мишень в виде манекенов, с которыми они тренировались до выпуска из Академии. Конечно, бывало, Атсуко-сенсей заставляла их повторять прошлые уроки для того, чтобы они вдоволь размялись и перешли к основной части.       Глаза Кийоми округлились, как от пощёчины; пальцы задрожали, из-за чего чай вылился за края чашки и расплескался по столу, чудом, не попав на подушку; зубы стукнулись друг о друга; кожа стала ещё бледнее, выделяя пятна на худом лице.       Заметив пролитый чай, Кийоми ойкнула и поспешно положила чайник на стол. Она обречённо посмотрела на растекающуюся зелёную жидкость и стукнула себя по лбу.       — Чёрт! — зашипела Кийоми, и уже было потянулась к краю футболки, чтобы использовать её в виде подручного средства, как перед ней появилась тряпочка, лежащая в раскрытой ладони Норико. — Спасибо, — обронила Учиха и взяла её. Повертела в руке, рассматривая с разных сторон, точно прежде никогда не видела тряпок и сказала: — Ты права, Норико. Я не хочу задеть Хокаге-сама и поэтому говорю так.       Норико кивнула. Она сконцентрировалась на слухе — ни единого намёка на шаги или что-нибудь в этом роде. Должно быть, дело серьёзнее, чем она ожидала.       — Не веришь в силу Хокаге-сама? — Норико не оскорбляла Кийоми, ведь ей на самом деле интересно услышать мнение подруги. — Или, дело в твоём клане и?.. — Она не договорила, поскольку Учиха и без дополнительных намёков уловила суть. Подтверждение тому — сморщенный нос и резкие движения рук, словно на столе отпечаталась грязь, а не чай разлился.       Рано или поздно дороги разводили и близких людей. Нельзя начать новую жизнь, не избавившись от прошлого.       Норико тоже пришлось попрощаться с Дейдарой, хоть она не подозревала о тех страшных последствиях, которые настанут после разлуки. Первые недели, а может и больше, она вовсе не выходила из комнаты и отказывалась от любой еды, позволяя мраку затуманить разум. Не будь рядом бабушки, кто знает, что бы с ней в итоге произошло…       С учётом того, что Учихи по природе — верные однолюбцы, терзания Кийоми не стихали ни на секунду. Вот и сейчас Норико разглядела в бездонных чёрных глазах упрямый огонёк, который она узнала бы из тысячи.       — Я не верю, что Итачи вырезал наш клан ради проверки силы, Норико! — чуть не вскрикнула Кийоми и озлобленно кинула мокрую тряпку на стол, запачкав его снова. Учиху слегка трясло, будто та заразилась, и болезнь проявилась в полной мере. Кулаки были плотно сжаты. — Я не успокоюсь, пока не узнаю правду! И мне плевать на цену! — Она с немым вызовом посмотрела прямо в глаза ошарашенной Норико, напрягшись и готовясь в случае чего отбиваться.       Норико моментально вскинула руки в примирительном жесте и совершила крохотный шаг назад, подобно перепуганной лисице. Подруга редко когда повышала голос и видеть то, как её маска рассыпалась, оголяя настоящую сущность — одновременно страшно и увлекательно.       Норико не отводила взор.       Полная и ничем не нарушаемая тишина.       Глаза Кийоми, подобно всепоглощающей бездне, смотрели в яркую и чистую голубизну, норовя еë осквернить.       Темнота отступила, позволив свету пролиться на глубокое дно.       Негласное противостояние сошло на нет. Подруги наконец-то расслабились.       — Я узнаю правду, Норико. — Менее злобно, но по-прежнему настойчиво повторила Кийоми. — Знаешь ведь, что я не откажусь от этого? — Учиха гордо задрала подбородок, чем вызвала добрый смешок у Норико.       — Знаю, — подтвердила Норико. Она поймала нужный момент и похлопала её по плечу. — Я всегда помогу тебе, Кийоми. Ты не останешься одна. — При виде прищуренного взора Учихи и кривой ухмылки, отразившейся на губах подруги, куноичи солнечно улыбнулась и изобразила большую букву «О» над головой. — Поверь — ты от меня так легко не изба-а-авишься, — весело проворковала Норико и показала язык.       Кийоми проворчала, как пожилая женщина.       — Хватит угрожать, Норико. — Кийоми возвратилась к протирке стола. Губы её растянулись в слабой улыбке. — А то пойду на тренировочное поле, — дополнила Учиха со столь важным видом, словно являлась правителем всего мира.       Норико театрально охнула и прижала ладонь к груди, подыгрывая в их небольшой «игре».       — Ну уж нет, Учиха! Я никуда тебя не отпущу — даже не надейся. — Норико встала в грозную позу и помахала пальцем перед Кийоми. Учиха прикрыла нижнюю часть лица, чтобы не засмеяться во весь голос или не покатиться по полу. — А то снова пропадёшь на поле до самого вечера. Хватило с тебя прошлого раза, — «намекнула» куноичи, вынудив подругу скорчить рожицу.       Кийоми в последний раз протёрла стол и, следуя выученной привычке, сложила тряпку пополам. Мама не злилась на дочь из-за того же беспорядка, но отец имел иное мнение на сей счëт.       — Я найду способ сбежать, — хвастливо произнесла Кийоми и неожиданно для самой себя нагло ухмыльнулась, точно намеренно показывала превосходство над Норико. — Поверь, Норико — если я захочу, то найду выход. — Тут скорее правда, нежели ложь.       Норико недовольно цыкнула и подошла к Кийоми ближе.       — Придётся остановить тебя, Кийоми, — твёрдо выговорила Норико, подобно обеспокоенному родителю. Она щёлкнула Учиху по лбу, отчего та сердито воскликнула и потёрла его. — И ты тоже можешь не сомневаться, — я постараюсь отгородить тебя от тренировок. — Куноичи добавила нотки сладости и мелодичности под конец речи, придавая облику устрашения. Чаще всего, когда появлялись подобного рода оттенки, это не предвещало ничего хорошего для собеседника, и лучше ему было бежать в лес или заняться поиском укрытия.       Кийоми возмущённо открыла рот, и собиралась ответить, как раздались звуки шагов, заставивших Учиху повернуть голову.       Норико проделала то же самое, однако медленнее, словно предугадала их появление. Чуткий слух улавливал многие звуки, вплоть до самых тихих и неясных. Хорошая и полезная способность, которая во время миссий переходила в преимущество.       Впрочем, и у друзей есть сильные стороны, помогающие выполнить задачу в сжатые сроки.       Кийоми обладала превосходной реакцией и предпочитала слушать разум. Ей подходила роль вдумчивого стратега; превосходство Даичи заключалось в прекрасно развитой интуиции, которая не раз помогала обойти ловушки и избежать дополнительных ранений.       Все трое действовали наподобие слаженного механизма. Уберёшь одну деталь — весь механизм поломается и перестанет работать, точно его кто-то специально разбил об пол.       — Кто бы это мог быть? — проворковала Норико и изобразила задумчивость, в то время как Кийоми пытливо искала то место, куда могла бы спрятать мокрую тряпку. — Я думала — вас придётся насильно тащить! — Она укоризненно приподняла левую бровь.             

***

      Даичи потерял счёт времени, когда Ёсико-сама укрыла его в коконе, сотворённом из настоящей любви. Того, чего он был несправедливо лишён после жестокого эксперимента и изменение генов.       Его жизнь — никчёмный пшик, а они — самое ценное и важное, что Даичи обязан защищать всегда и при любых обстоятельствах.       Даичи пошатнулся, подобно пьяному и посмотрел на подруг ошарашенным взором. Он поднял руки, словно очутился в больнице и навещал измождённую после тренировки Кийоми.       — Это мы, Норико! — Даичи искоса глянул на стоявшую рядом Ёсико-саму и выдохнул при ощущении приятной тяжести на плече. — Не надо в нас ничего кидать… — обиженно буркнул генин, вспомнив «тёплый» приём от Норико. Кинь она сюрикены в нужные точки, и он бы стал бездыханным телом, валяющимся в луже собственной крови.             

***

      Ёсико, чтобы хоть немного ободрить его, положила ладонь на плечо Даичи.       Внучка о чём-то не рассказала?..       Ёсико мрачно отчеканила:       — Ты что-то кидала, Норико? — Ёсико нахмурилась и пристально оглядела Норико. Внучка смутилась и энергично покачала головой. — Точно?       — Да, б-бабушка! — Норико хрипло засмеялась, краем глаза заметив то, как губы Кийоми изогнулись в лукавой улыбке. От подобного зрелища дух куноичи на мгновение захватило, точно она получила титул самого Хокаге. Да, раньше она замечала трещинки на броне Учихи, однако истинные эмоции подруга всё равно показывала крайне редко. — Точно!       Норико покосилась на Кийоми и шикнула на неё так, чтобы это услышала лишь Учиха.       Норико произнесла одними губами немую угрозу: «замолчи, Кийоми!»       Не хватало, чтобы из-за подобной мелочи бабушка всё поняла и устроила ей взбучку.       Кийоми ещё раз неопределённо хмыкнула, но послушала Норико и приняла прежнее выражение столь скоро, точно всё это время сидела с каменным и ничего не значащим лицом.       Норико хлопнула в ладоши и заговорила первой, чтобы сменить тему на другую.       — Предлагаю наконец-то поесть! — Норико показательно втянула ноздрями вкусные запахи и похлопала по животу. — Согласны? — Она повернулась к Кийоми, из-за чего та меланхолично кивнула. Тряпки в руках не было — должно быть, спрятала под стол. Не очень надёжное место. — Бабушка? — Генин обратила взор на пришедших и почтительно склонила голову.             

***

      Ёсико убрала ладонь и вернула её в рукав.       — Конечно, милая. — Ёсико посмотрела на стол и одобрительно подмигнула Норико. Девочки потрудились на славу — стоит воздать им должное. — Порадуете меня, а то иногда становится тоскливо, — запричитала старушка и заметила промелькнувшую озорную улыбку на устах внучки. — Ты ведь присоединишься, Даичи? — уточнила женщина и повернулась к мальчику, заставив его подпрыгнуть на месте от неожиданности.

***

      — Конечно, Ёсико-сама! — Даичи вëл себя так, будто отчитывался перед Хокаге по поводу миссии и допущенных жертв. — Это будет честью для меня. — Он выпрямил спину и расправил опущенные плечи.       Ëсико погладила его по спине и без особой спешки направилась к столу, в то время как генин недолго смотрел ей в спину, а после взглянул на подруг и позволил напряжённым мышцам расслабиться.       Серьёзная и собранная Кийоми, готовая в любой момент усмирить бурный нрав подруги; взбаламошенная и энергичная Норико, чей оптимизм помогал в самые трудные и тяжёлые моменты.       Удивительно, что разные по характеру люди сплотились и стали прекрасными подругами, пусть полностью без ссор обойтись было невозможно. Привычная часть жизни, ведь даже у самых дружных команд не проходило всё гладко и без внутренних разногласий.       Даичи мысленно ухмыльнулся и весело выговорил:       — Скучали? — Даичи не желал думать о недавней сцене, дабы не испытывать отвращения по отношению к себе.       Норико скрестила руки под грудью и показательно сморщила нос.       Кийоми неприметно махнула рукой и округлила глаза, совершив крохотный кивок в сторону Норико и показав жестами, что на самом деле подруга врала. Такая скрытность заметно подняла настроение Даичи, из-за чего Норико подозрительно прищурилась и резко повернула голову к Учихе, но та вовремя прервалась и спрятала руки за спину.       Не сводя взора с Кийоми, Норико заворчала:       — Ты ничего не видела, бабушка? — уточнила Норико, глядя на Кийоми в упор.       Даичи прочистил горло и откашлялся, пока на лбу появлялись капельки пота.       Ёсико растерянно заохала и сочувственно изрекла:       — Нет, милая. — Ёсико села на подушку и поморщилась от стрельнувшей боли в коленях. Она потёрла их сквозь ткань кимоно. — Тебе могло показаться, — «предположила» старушка.       Норико недоверчиво хмыкнула, но спорить не стала. Она возвратила внимание на Даичи и без всякого стеснения подошла к нему, из-за чего мальчик вытянул шею и забегал глазами по комнате.       — Тебе стало легче, Даичи? — Не в правилах Норико игнорировать проблемы друзей и воспринимать их как нечто несущественное.       На что Даичи хватило — короткий кивок, подобно плохо управляемой марионетке.       Норико подняла взор и потянулась к взмокшему лбу Даичи. Она вытерла выступивший пот, вложив намного больше заботы, чем прежде и улыбнулась.       Сердце Даичи пропустило сладостный удар.       — Я рада этому, Даичи. — Даичи душой чувствовал — она была честна с ним. — А то хотели вмешаться. — Не медля, Норико обхватила его ладонь и потянула к столу, где украдкой переглядывались Кийоми с Ёсико и посмеивались, вынуждая генина покраснеть. Казалось, ещё немного и пар из ушей повалит, как у того чайника, который стоял на столе.       Умела Норико ставить в неудобное положение…       И, признаться, Даичи нравилось.       

***

      Атсуко зажала кровоточащую рану и еле как удержалась от потока ругательств, поскольку рядом находились дети. Бросить Какаши и лишь следить за сражением с тем человеком, который убил более ста учеников на экзамене и получил прозвище, — «Демон Тумана» ей совсем не нравилось, но и раны давали о себе знать. Новая вовсе мешала двигать рукою, что вызывало небывалое раздражение вперемешку с непомерной злостью.       «Я должна хоть чем-то помочь! –орало сознание, подобно обезумевшему животному. — Думай, Атсуко! Думай!» — Она невольно скосила глаза на метку и прикоснулась к ней окровавленными пальцами. Пламя лизнуло подушечки и три точки запульсировали, заставляя джонина негромко вскрикнуть и упрямо поджать губы.       Надо держаться, иначе влияние метки лишит её рассудка и превратит в того, кем её всегда считали: безобразным монстром.       Пытаясь хоть немного прервать поток льющейся крови, Атсуко на интуитивном уровне почувствовала чей-то взгляд. Она пересеклась с Какаши глазами и увидела в них любовь с нежностью, в последнее время ставшие чем-то привычным для них двоих, хоть порой ей становилось неловко от столь открытой искренности со стороны Хатаке.       Атсуко приподняла уголки губ в слабой улыбке. Ей не хотелось добавлять новую тревогу для Какаши, пусть ситуация итак не выглядела выигрышной.       — Со мной всё нормально, Какаши, — прошептала Атсуко, сохраняя улыбку.       Какаши не успел ничего ответить.       — Шаринган! Шаринган! О чём вы вообще говорите! — заголосил Наруто и натужно засопел.       Атсуко прицыкнула и медленно разжала пальцы. Она вытерла их о штаны и украдкой глянула на окаменевшего Саске. Ничего странного или удивительного в его реакции нет, ведь Шаринган — отличительная черта клана Учих. Как у клана Хьюго с их Бьякуганом.       Атсуко мельком тронула Саске за плечо.       Учиха встрепенулся и перестал изучать глаз Хатаке.       Атсуко кивнула на Наруто, давая определённый намёк Саске. Конечно, она могла бы рассказать вместо него, но лучше позволить сделать одному из Учих.       

***

      «Как такое возможно?! Шаринган — черта нашего клана! Неужели Какаши-сенсей? — Саске неотрывно изучал глаз Какаши, будто весь остальной мир пропал, и остались они вдвоём. Посторонние звуки мигом исчезли, как по щелчку пальцев. Всё, что он слышал, — оглушительные удары сердца в ушах, разбивающие мысли на бессвязные обрывки. Голова шла кругом от всего пережитого и ноги подкосились, однако Учиха удержался на них. — Неужели?..» — Мурашки пробежали по его спине, подобно прикосновению ледяных пальцев к оголённой плоти.       Саске порывисто сглотнул, точно к кадыку приставили лезвие и надавили на него, выпустив первую каплю крови.       Саске тряхнул головой и ударил себя по щекам, чтобы сосредоточиться на словах учителей.       — Атсуко-сенсей. — Саске поднял голову и глубоко вдохнул. Он кинул скорый взгляд на Забузу. Судя по реакции врага — он не торопился нападать первым или прерывать их разговор. Смаковал момент для того, чтобы получить удовольствие? — Извините. Я… — Учиха свёл брови к переносице, испытывая досаду за проявленную невнимательность. — Отвлёкся. — Генин заметил то, как сенсей кивнула в сторону Наруто.       Точно.       Саске укоризненно посмотрел на Наруто и надменно фыркнул, будто от него несло чем-то отвратным. Хотя, тут действовал подсознательно, ведь ещё со времён Академии Учиха считал Узумаки соперником.       К тому же — Саске имел возможность блеснуть знаниями и в очередной раз утереть нос вездесущему Наруто. Нужно воспользоваться ей.       — Лучше слушай внимательно, Узумаки. Повторять не стану, — небрежно высказал Саске, за что получил слабый подзатыльник от стоящей рядом Атсуко. Какаши тоже придержал Наруто, дабы Узумаки не пошёл с кулаками. Учиха потёр затылок и продолжил с менее откровенной неприязнью. — Шаринган — это сила, заключённая в глазах и высвобождаемая через зрачки. Некоторые люди обладают способностью, которую называют доудзюцу. Они видят все типы гендзюцу, тайдзюцу и ниндзюцу, и могут воспроизвести их. Шаринган — это одна из разновидностей зрачков, которая даёт эту силу. Но у Шарингана есть и другие способности…       Саске невольно запнулся, будто пришедшая на ум мысль бесследно растаяла, подобно снегу в последний зимний день, а в сознании всплыло давнее воспоминание с Кийоми. При всём желании он бы никогда не забыл его из-за всепоглощающего страха, ведь её глаза выглядели иначе…       То был уже не Шаринган — на замену ему пришёл Мангекё Шаринган. Нечто величественнее и ужаснее, пусть и вид Кийоми напугал его не меньше.       Лицо не выражало ни единой эмоции, превратившись в высеченную из камня маску; кровь окропила каждый дюйм кожи, словно возле неё человеческое тело взорвалось; рука судорожно обхватывала эфес куная; при каждом шаге на земле отпечатывался кровавый след, создавая ярко-красную дорожку; слёзы смывали с кожи алую жидкость.       Кийоми.       «С тобой всё в порядке, Oneesama?» — задумался Саске, получив тычок в ребро и тревожные взоры от обоих сенсеев.       Саске ущипнул себя, чтобы хоть немного отвлечься. Он ещё успеет повидаться с Кийоми.       

***

      Педантичные и ленивые хлопки разрушили гнетущее молчание, став похожими на внезапный удар молнии посреди светлого дня. Забузе ничего не стоило напасть на них и забрать то, зачем пришёл, но рассказывал мальчишка неплохо. В голове у отступника возникла догадка: «мальчишка — Учиха?»       — Должен признать — ты рассказал превосходно, пацан. Даже такой, как он. — Забуза «недвусмысленно» указал на Наруто, из-за чего Узумаки мгновенно развернулся к нему и сжал кулаки. — Поймёт, что к чему. — Момочи облокотился о ствол дерева и сложил руки на крепкой груди. — Что самое ужасное — это то, что ты можешь читать техники оппонента и копировать их. — Он усмехнулся, точно они говорили о чём-то забавном и огляделся. Туман густел, что не могло не радовать. — Когда я был членом команды наёмных убийц Скрытого Тумана, у меня был справочник. Там была информация о тебе. — Отступник склонил голову набок, подобно устрашающей птице, смотря то на Какаши, то на Атсуко. Кучка неразвитых детей — не проблема. Будет надо — убьёт их, как произошло на экзамене. — И там было сказано: человек, который скопировал около тысячи техник — копирующий ниндзя Какаши.       Забуза не сомневался, подобная новость никак не тронет Какаши.       Внешнее безразличие, которое нельзя было ничем потревожить. Хатаке трудно вывести на откровенные эмоции. А вот по поводу Атсуко сомнений почти не возникало, ведь она явно опасалась раскрытия тайны. Не желала терять детей или копирующего ниндзя?       Наруто воскликнул, точно напрочь позабыл о нависшей над ними опасности.       — Ух ты!       Забуза устремил колючий взгляд на бдительную Атсуко и немного оттолкнулся от ствола дерева. Будь лицо Момочи полностью открытым, она бы незамедлительно увидела довольный оскал, обнаживший заострённые зубы. Как приятно следить за её расширившимися зрачками и бледными костяшками. Страх осел на языке Момочи, заставляя его испытать неимоверное удовольствие с нарастающим возбуждением.       Убийства всегда приносили Забузе непередаваемое наслаждение, из-за чего он хотел вкусить как можно больше и больше крови, сочащейся из изувеченных и порубленных тел.       — Тебя слава тоже не обошла стороной, — обратился Забуза к Атсуко, получив в ответ яростный взгляд. Момочи не сомневался — не будь раны на предплечье, она первой бы кинулась в бой, наплевав на приказ Какаши. — Знаешь — я приятно удивлён. Думал — ты подохла, когда позорно поджала хвост и сбежала, а теперь вижу — не зря выжила. Ещё и спелась с Хатаке. — Отступник кивнул на него, будто специально провоцировал.       

***

      — Отступница?.. — недоуменно вопросил Наруто, но без злости или разочарования в Атсуко. — О чём говорит этот безбровый, Атсуко-сенсей? — Узумаки махнул на Забузу.       Венка на лбу Забузы начала пульсировать и глаз задёргался.       — Он ведь врёт, Атсуко-сенсей? — вклинился в беседу Саске. — Он пытается нас рассорить! — Учиха знал о том, кем являлись отступнки. Считал — это одно из базовых знаний, которым обязан владеть каждый ниндзя. Но генин отказывался верить Забузе. Наверняка Атсуко жила в Конохе с детства.       «С другой стороны — Атсуко-сенсей знает много про Деревню Тумана и Страну Волн… И та реакция была какой-то странной». — Не вовремя подсказала скептичная сторона Саске, вынуждая его выбросить подобного рода мысли из головы как можно скорее. Для победы им нужна сплочённость, а не разобщённость.       

***

      Атсуко не могла позволить Забузе раскрыть чудовищную правду. Только не сейчас и не перед детьми Какаши, которых она успела полюбить, как родных.       Атсуко схватилась за рукоять катаны, и практически вытащила сверкающее лезвие, как тут же ощутила острую пульсацию в области предплечья. Оружие вернулось в ножны.       Атсуко сдавленно вскрикнула и зажала рану. Кровь потекла сквозь пальцы, орошая землю. Делать резких движений нельзя.       — Да что б тебя!.. — разъярённо произнесла Атсуко, перейдя на угрожающее змеиное шипение. Переняла ещё одну привычку от бывшего учителя, сама того не заметив.       — Атсуко-сенсей! — хором воскликнули дети, а после Атсуко услышала озабоченный тон Какаши.       — Атсуко! — Какаши направился к ней для оказания помощи, из-за чего Атсуко поспешно подняла руку, с которой стекали красные струйки. — Родная!       Чего Атсуко не любила всей душой — откровенной жалости. Она способна дать отпор и лишнее сострадание совсем не нужно.       Атсуко переместила взор с замершего Какаши на уверенного Забузу и недобро сузила кошачьи глаза.       — Пусть ты и ранил меня, сражаться я ещё могу. — После смерти Джиро и побега, Атсуко поняла — отдаться на милость врагам самое отвратное унижение. Не оказать хотя бы минимальных попыток сопротивления, вручив жизнь во власть кого-то другого. Ну уж нет. Такой итог не для ученицы Орочимару! — Не смей недооценивать меня и сбрасывать со счетов, Забуза! — Джонин взмахнула рукой, проигнорировав боль. Ворох негативных эмоций и возрастающий адреналин помогали забыть о ней.       Забуза обвёл всю компанию безразличным взглядом и саркастически сказал, словно никто из них не был достоин хотя бы крохи уважения.       — Получается — они не знают всей правды?.. — Забуза посмотрел на Атсуко сверху-вниз, в открытую показывая превосходство. — Ты удивляешь меня, отступница. — Момочи поправил бинты, закрывающие лицо вплоть до носа. — И как долго ты собираешься скрывать от них правду?       — Заткнись! — грубо прервала его Атсуко.       Как же сильно дети расстроятся, узнав о еë лжи.       Забуза мог бы подкинуть им новые загадки, однако волю заказчика нужно исполнить, как и отработать деньги. В данном плане Момочи не привередлив, ведь для наёмника монеты не пахли.       — Твоё везение, — Забуза свесил руки вдоль тела и размял шею, вынудив небольшую группку неотрывно следить за ним. — Мой заказчик ясно дал понять — ты нужна ему живой, а не мёртвой. Но ведь сломанные руки или ноги не входят в список, верно? — Момочи присел на корточки и огладил рукоять со странной нежностью, подобно хорошему родителю. — А вот насчёт старика — сомневаюсь, что он обойдётся простыми ранами. — Заказчику старик не нужен, хоть с отступницей дела сложились иначе.       Её родителям следовало быть умнее и не связываться с таким садистским ублюдком, как Гато.       

***

      — Защищайте Тазуну-сама, ребята! — Какаши не успел и рта открыть, как Атсуко отдала приказ первой и после этого встала рядом с ним.       Дети, в свою очередь, моментально исполнили приказ Атсуко и выхватили кунаи, тем самым создав вокруг Тазуны своего рода круг.       Какаши осуждающе посмотрел на Атсуко и с той же интонацией сказал:       — Ты не слышала меня, Атсуко?!.. — Какаши сдвинул брови при взгляде на женское предплечье, окрашенное в тошнотворный красный цвет. — Не смей вмешиваться! — Хатаке пережил немало смертей. В том числе тех, кем когда-то дорожил. Позволить ей сражаться в столь скверном состоянии не мог.       Атсуко коротко глянула на Какаши и грозно фыркнула. Ноздри её расширились от гнева и пальцы дёрнулись, как в судороге.       — Я — одна из целей, Какаши. — Атсуко нащупала на ноге чёрную сумку, где лежал кунай. Хотя бы какой-то заменой будет во время сражения. Не зря его носила. — Забуза всё равно попытается добраться до меня. — Она приоткрыла сумку, увидев то, как Забуза вцепился в рукоять меча обеими руками. — А ты — должен защищать детей с Тазуной-самой, — отчеканила она. Нельзя всё время полагаться на Хатаке.       

***

      «Не стала отступать. — Забуза слышал о её характере и упрямстве, но до конца не был уверен, осмелится ли она вступить в неравную схватку. — Хорошо». — Чему-то Деревня Тумана девчонку научила. Момочи боялся, что не получит никакого веселья.       Забуза рывком вытащил Кубикирибочо из дерева и прыгнул на воду, сконцентрировав чакру в ступнях и тем самым удержавшись на ней. Момочи не испытал никакого удивления при виде вытянувшихся лиц детей — видимо, они даже по деревьям ступать не могут, — чего о воде говорить.       Забуза не закрывал глаза, пока тело его действовало на интуитивном уровне. В голове появилась привычная техника, на которой специализировались жители Деревни Скрытого Тумана.       — Нинпо… Техника скрытого тумана.       Мельчайшие капельки воды поднялись, подобно разбуженным насекомым; густой туман окутал мощную фигуру Забузы, ступив на остальную местность и подползая к врагам, точно пелена — выбравшиеся из могилы изголодавшиеся трупы, желающие вкусить людскую плоть.       И, судя по мимолётной панике в зелёных глазах отступницы, она поняла его намерения.       Забуза довольно ухмыльнулся. Его радовало рвение соперницы, ведь убивать тех, кто совсем не давал отпор — невероятно скучное занятие.       

***

      Пусть Атсуко прожила большую часть жизни в Конохе, основы в Деревне Тумана до конца ещё не забыла.       «Нет! — Атсуко подсознательно обхватила запястье и усилием воли сохранила внешнее равнодушие. Чуть-чуть потерпеть — она выполнит технику до конца, несмотря на то, что шанс прервать Забузу низкий. Туман уже смыкался вокруг них. — Давай!» — Приложив новые усилия, джонин услышала знакомый треск; перед глазами вспыхнули синие электрические искорки, но стоило молнии объять руку, девушка издала крик и упала на колени.       Уродливые когти настойчиво вцепились в метку Атсуко, будто плоть стала воском от свечи и таяла прямо у всех на глазах.       Метка!..       Как же больно!       «Прими мою силу, Атсуко. Прими её, — любовно шелестел редко появляющийся ветер, под конец добавляя змеиную интонацию. Орочимару ведь далеко! Так почему ей всё время кажется, что он никуда не уходил! — Хватит сопротивляться, девочка. Иначе — умрёшь».       Атсуко взрыхлила землю пальцами и натужно прокряхтела, словно голоса лишилась.       — Атсуко! — как издалека прозвучал возглас Какаши, создавая впечатление, что их отделяло несколько метров.       «Какаши?.. — Атсуко проморгалась и посмотрела вниз. Туман становился плотнее и плотнее, мешая разглядеть собственную руку. Пришлось взмахнуть ею, но и подобное не особо помогло, поскольку он вернулся и облепил её. — Сколько чакры Забуза вложил?!» — Джонин знала — плотность зависела от того количества чакры, которое ниндзя вложил в технику. Сомнений не осталось — Момочи играл по-крупному.       — Родная! — зазвучало ещё дальше, а вот шёпот окреп.       «Я создал тебя, дорогая. Ты — один из лучших моих экспериментов. Не расстрой своего хозяина».       Атсуко брезгливо скривилась и сгорбилась, подобно измождённому страннику.       — Лучше умереть, чем стать твоей марионеткой!.. — Атсуко схватилась за короткие травинки и вырвала несколько из них. Она замерла, точно тело ей больше не было подвластно. Прислушалась, силясь поймать любимый голос Какаши, однако любая попытка рассыпалась в прах. — Какаши?.. — напугано шепнула джонин, будто в горле пересохло, и наконец-то посмотрела на водную гладь.       Сердце Атсуко остановилось, чтобы потом пуститься в дикий и неконтролируемый пляс; дыхание участилось, как от панической атаки; ладони вспотели; одежда прилипла к телу, причиняя немалый дискомфорт.       Забуза…       Исчез! Растворился в тумане, став его частью!       Атсуко резво вскочила на ноги и заозиралась по сторонам, наплевав на горящую метку. Подумаешь расслабиться — он тут же появится за спиной и перерубит тело надвое. Или, перережет горло. В Деревне Тумана многие практиковали бесшумное убийство, — в том числе и она.       — Забуза! — прокричала Атсуко, вложив всю накопившуюся ярость. — Долго будешь прятаться или всё-таки сразишься?       Тишина давила на черепную коробку Атсуко, укрепляя её переживания по поводу безопасности остальных. А если Забуза взялся сначала за них и сейчас Какаши?..       «Я не хочу об этом думать!» — Атсуко не позволила мыслям развиться дальше. Вовремя, поскольку из тумана прозвучал ехидный смешок Забузы.       — Их я ещё успею убить, — нарочито небрежно высказал Забуза, вызвав у Атсуко новую волну гнева. — Выбирай — пойдёшь со мной добровольно и обойдёшься той раной, которую я тебе оставил. — Молчание. Никто из соперников не спешил заговорить, точно они попали в отдельный мир. — Или я насильно потащу твоё полуживое тело к заказчику. — Последнее Момочи произнёс с откровенным восторгом, что её аж передёрнуло от отвращения. — Каков твой ответ, отступница?       Атсуко нахмурилась и положила ладонь на рукоять катаны.       Атсуко попыталась вытащить её, но пришлось убрать оружие и вытащить кунай. Выждать подходящий момент, сменить оружие на катану и вонзить лезвие в сердце Забузы — первоначальный план джонина. При условии, что сердце у Момочи есть.       — Я не сдамся, Забуза. — На манер Хокаге изрекла Атсуко, за что в награду получила одобрительные хлопки. Забуза словно потешался над ней, приняв за диковинную зверушку.       — Именно это я и хотел услышать. — Еле заметный шорох, подобно чьим-то шагам. Не один Момочи обучался в Деревне Тумана. — Начнём, отступница?       Атсуко бегло огляделась, тщетно выискивая в тумане силуэты. Бесполезно — глаза заслезились, и белые клочки попали ей в ноздри, из-за чего джонин чихнула. Хоть бы с Какаши и остальными всё было в порядке.       «Держитесь, родные… Я постараюсь вас защитить», — настала очередь Атсуко сберечь тех, кого она любила, и кто ей дорог до дрожи.       — Начнём, — выдала Атсуко донельзя холодный ответ и подняла руку с кунаем.