Монстрам тоже больно

      Ёсико всегда обращалась с Кийоми и Даичи так, точно те — родные её внуки, которых она не видела несколько лет. У неё никогда не было родных детей, из-за чего нерастраченная забота с каждым днём становилась необъятнее. Необходимо было потратить, дабы не сойти с ума. И тут, в поле зрения старушки, появилась прекрасная девочка.       Ёсико с первой встречи полюбила Норико, невзирая на трудный характер ребёнка и излишнюю самостоятельность.       Дети всегда хотели казаться взрослее, чем есть на самом деле, будто от подобного они могли бы стать мудрее и сильнее.       А с учётом отсутствия родителей и любви, Норико перестала воспринимать мир в розовых красках с первого дня в приюте. В каком-то смысле прошлое помогло куноичи найти общие темы с напарниками по команде и воспринимать Атсуко-сенсея как человека с определёнными изъянами. Не в образе монстра, не знающего пощады.       Одно оставалось неизменным — Кийоми и Даичи не переставали испытывать стеснения, точно прокрались в богатый дом для кражи ценностей. Ёсико не проявляла признаков расстройства или обиды, помня о прошлом каждом из детей.       

***

      «Бедные мои…» — Сочувствие кольнуло Ёсико, как острая иголка. Глаза смотрели на согнувшихся детей с нежностью.       Они были так счастливы стать ниндзя, когда закончили Академию. Надеть повязки, словно впереди их ждали только счастливые моменты. Ёсико решила не разрушать сладкие грёзы, позволив им побыть беззаботными. Ничего нельзя предугадать, ведь за один день могло столько событий произойти. В том числе и чья-то гибель.       Жизнь непредсказуема и временами неоправданно жестока.       Ёсико дотронулась до палочки в виде миниатюрного меча, на рукояти которого сверкала красная капелька. Для одних — прекрасный рубин, для других — кровь. Ей нравилась эта заколка. Любимая, так как подарила внучка. Ещё была отличным дополнением для пучка.       Самое лучшее, что Ёсико способна сделать — отогнать мрак над головами детей.       — Не стоит, дорогие мои, — нежно проворковала Ёсико и подцепила их подбородки. — Вы в безопасности. Никто вас не обидит. — Она посмотрела на Норико и уточнила более строго. — Так ведь, Норико? — Внучка любила поддевать друзей, а сейчас дополнительное волнение никому не нужно.       Поняв настрой бабушки, Норико покачалась на носках взад вперёд и потупила взгляд. Стало невероятно стыдно из-за своего поведения, отчего в груди заболело, и на лбу выступила липкая испарина.       Воспитание бабушки сказывалось на Норико благоприятно, хоть избавить её от длинного языка и резких речей вряд ли бы у Ёсико получилось. Это была бы не Норико.       — Конечно, бабушка. — Норико помолчала и спустя несколько секунд дополнила с лукавой улыбкой, подобно хитрой лисице. — Мы вас защитим. Не переживайте. — Куноичи весело подмигнула, но под грозным взглядом бабушки заметно стушевалась. — Прости…       Ёсико потихоньку выдохнула и возвела глаза к потолку, будто возносила молитву, пока уголок губ приподнимался в неприметной улыбке. Временами с Норико так трудно сладить, что легче выучить все техники в мире.       — Вы голодны? — Ёсико отпустила их подбородки и спрятала ладони в объемных рукавах, словно в дом ворвалась зима, и снег заполнил собою каждый свободный уголок. — Я как раз приготовила еду. — Она замолчала, позволив растерянным детям обдумать предложение. Конечно, ей бы хотелось услышать положительный ответ, однако не стала бы специально давить на психику. Пусть примут решение сами.       Краем уха, услышав скрип деревянных половиц, Ёсико обернулась и жестом велела Норико не вмешиваться.       Никто из них не спешил, отчего дом погрузился в тяжкое молчание, будто происходили похороны. Норико нетерпеливо переступала с ноги на ногу и хрустела пальцами, а Ёсико разглядывала Кийоми и Даичи.       Тишина могла бы продлиться целую вечность, но всё же дети решились высказаться.       Кийоми покашляла в кулак, будто простудила горло, и сдунула чёрную прядку. Даичи перевëл взгляд с невозмутимой Ёсико, на неутомимую Норико.       — Думаю, мы… — Кийоми пересеклась взглядом с Даичи, точно между ними существовала ментальная связь и они обменивались мыслями. На самом деле ей нужно было получить согласие и когда Даичи кивнул, Учиха сосредоточила внимание на молчавшей Ёсико. — Согласны. — Она улыбнулась для сглаживания ситуации. Помогло разрядить напряжение, витавшее в воздухе, серебристыми нитями паутины. — Спасибо, Ёсико-сама.       Ёсико ответила на жест Кийоми улыбкой, скрывающей в себе облегчение вперемешку с ликованием. Ей не нравилось, есть в одиночестве, отчего часто ждала внучку и только тогда принималась за еду.       — Ура! — Норико восторженно воскликнула и мгновенно накинулась на друзей с объятиями, едва не повалив их. — Я знала, что вы согласитесь! — И абсолютно неважно, что Кийоми пришлось поначалу заставлять. Это совершено для её собственного блага.       Даичи открыл рот и болезненно захрипел, подобно умирающему висельнику.       — Норико! Ты сейчас!..       — Задушишь!.. — пропищала Кийоми и сморгнула выступившие слезинки. Кислород поступал в воздух короткими урывками, а горячая жидкость текла по щекам, как лава.       Ёсико свела брови к переносице, создавая впечатление дикой птицы. Или это было из-за ожесточившихся черт лица и прищуренного взора, будто она собиралась наказать непослушную внучку. Вся ирония состояла в том, что престарелая женщина не одобряла насилия над детьми и никогда не поднимала руку на Норико, прекрасно понимая возможные последствия.       — Норико! — вмешалась Ёсико и потянула Норико за ухо, вынуждая внучку болезненно заохать и отпустить побледневших друзей. Действовало безотказно.       Кийоми и Даичи тут же принялись глотать воздух и потирать шеи, в то время как Ёсико усмиряла нрав внучки и крепко сжимала ухо.       — Ай-ай-ай! — затараторила Норико и сложила руки в просящем жесте. — Я поняла, бабушка! Пожалуйста, хватит! — Норико чувствовала — ещё немного и ухо полностью покраснеет, а после отвалится и шмякнется на пол, как отрезанный кусок мяса.       — Больше не будешь так делать? — Ёсико изогнула бровь в вопросительном жесте, лишь слегка ослабив хватку.       Норико сдавленно промычала, выразив согласие. Будет огромным везением, если краснота спадёт через несколько дней. А то придётся прятать ухо.       Подержав ухо внучки ещё чуть-чуть, Ёсико довольно кивнула, подобно наставнице и освободила Норико из плена. По сути, ничего плохого не сделала, а всего лишь припугнула.       Прижав ладонь к покрасневшему уху, Норико вновь ойкнула и пробурчала, приобретя схожесть с маленьким и неразумным ребёнком. От подобного зрелища друзья развеселились, хоть явных улыбок она не разглядела. Намёки, которые они старательно подавляли. Кийоми сделать это было намного легче, нежели открытому Даичи.       — Пойдёмте есть? — предложила Ёсико и указала в сторону нужной им комнаты.       Взглянув на Норико, Кийоми ехидно усмехнулась, и довольно произнесла:       — Да, Ёсико-сама.       Даичи запустил пятерню в растрепавшиеся волосы и пропустил прядки сквозь пальцы, после чего заплёл их в относительно аккуратный хвостик. Со спины легко перепутать с девочкой, но лично его данная длина устраивала, и постригать их не собирался.       — Мы ведь возьмём пакет?       — Пакет? — озадаченно переспросила Ёсико.       Опередив подруг, Даичи активно закивал.       — Атсуко-сенсей дала мне его, когда… — Внезапно Даичи замолк, словно ему сожгли горло заживо и оставили влачить бессмысленное существование в виде немого. Голосовые связки не слушались, так же как и язык, подобно ползающему во рту жирному червю. Дыхание сначала замедлилось, а после остановилось, точно шея попала в чью-то сильную хватку. Зрачки дрогнули и расширились. Пальцы задрожали, как от лихорадки и слюна скопилась во рту. — Когда… — предпринял генин очередную попытку, которая не увенчалась успехом. Глаза защипало, вынуждая громко втянуть воздух, но слёзы вырвались против его воли, намочив щёки с губами. Мерзкий солёный вкус.       Ёсико не стала дожидаться окончания речи. Без лишних промедлений приблизилась к дрожащему Даичи, и прижала его к груди, потихоньку гладя по голове. Напевала колыбельную.       

***

      Норико и Кийоми — одни из тех немногих, которые знали о ситуации в семье Даичи. И то, не сразу рассказал, поскольку боялся реакции отца. Слухи имели возможность распространяться с ужасной быстротой, из-за чего парень взял обещание с подруг никому не говорить о ежедневных побоях.       Девчонки сдержали клятву, тем самым заслужив признательность Даичи и его безграничное доверие.       Кийоми поджала губы в тонкую полоску и отвела глаза в сторону, будто подсматривала за влюбленной парой. Придержала Норико за плечо и сжала его, заставив подругу остановиться и наморщить лоб.       Кийоми приблизилась к Норико и настойчиво прошептала:       — Ёсико-сама разберётся, Норико. — Кийоми оставила пару миллиметров между ними, хоть в этом не было особой необходимости, так как бормотала чуть ли не ей в ухо. Заметив то, как ноздри Норико расширились, и складка залегла меж бровей, Учиха встряхнула её, словно могла выбросить из головы подруги ненужные мысли. — Мы должны, — специально сделала упор на данном слове. — Довериться твоей бабушке.       Глядя то на бабушку, то на Кийоми, она испустила вздох, больше похожий на долгий свист. Норико знала, что бабушка в случае чего сумеет отвлечь Даичи, однако, ей тоже хотелось помочь. Быть полезной, а не просто стоять в стороне, как бесполезная мебель.       — Ладно… — огорчённо буркнула Норико и украдкой взглянула на спину бабушки, а после посмотрела на пакет и с нарочитой грубостью ткнула пальцем в Учиху, вынуждая ту округлить глаза и подпрыгнуть, как от внезапно раздавшегося звука в непроницаемой тишине. — Возьмём пакет и закончим с приготовлениями? — С учётом того, что гости наведались без приглашения хозяйки, нужно будет вытащить еду из пакета и доложить к остальным блюдам.       Кийоми неоднозначно хмыкнула на предложение подруги. Похвала или изумление, ведь Норико не пришлось уговаривать. Согласилась с первого раза — чудо, происходящее раз в сто лет, а то и реже.       Кийоми тенью прошмыгнула к пакету и подхватила его, игнорируя кратковременный дискомфорт в мышцах. Ничего — скоро восстановится и станет тренироваться чаще. Совместные тренировки — полезно, но время от времени стоит уделять внимание и одиночным. А без напарников концентрация становилась лучше и мысли прояснялись. Зрение обретало чёткость, видя единственно важную вещь — цель.       Кийоми перехватила пакет поудобнее и поспешила к Норико. Пересеклась взглядом с Ёсико на непродолжительный миг. Та не попыталась остановить или что-нибудь в этом роде, отпустив детей.       «Я позабочусь о нём, девочки». — Старческая ладонь, покрытая маленькими коричневыми пятнами, гладила голову Даичи. Красный камешек сверкал при каждом повороте головы, а в голубых глазах отобразилась глубокая тоска вперемешку с чем-то ещё.       То, что было известно самой Ёсико и никому больше.       Одни двери следует оставлять закрытыми, иначе демоны прошлого вырвутся и уничтожат всё.       Ёсико ни с кем не делилась этой тайной. Даже с горячо любимой внучкой.       

***

      Иногда для защиты того, что тебе по-настоящему важно, надо пойти на риск. У кого-то недоставало храбрости для столь откровенного шага, однако Какаши знал — он испытает судьбу, невзирая на опасность для себя. Не отдаст их на растерзание тому, кто славился кровожадностью и способностью совершать убийства без единого шума.       — Не вмешивайтесь, — приказал Какаши и набрал в лёгкие как можно больше воздуха.       Вдох-выдох.       Единственная капля пота стекла с виска и попала на перчатки без пальцев, образовав мокрое пятно на ткани.       Вдох-выдох.       Слух притупился, оставив единственный звук — удары сердца, отдающие в ушах и разрывающие их. Внешне Какаши оставался невозмутимым, точно на них напал не джонин, а генин.       Вдох-выдох.       «Я должен…» — Хотя бы шанс на победу возрастёт. Ради этого стоит поднять повязку, пусть не намеревался делиться подобным секретом с детьми. Но не всегда удача благословляла, вынуждая искать дополнительные варианты и брать весь удар.       Какаши глянул на настороженную Атсуко, различив в расширившихся зрачках застывший вопрос, будто он собирался упасть на лезвие.       «Не нужно меня отговаривать, Атсуко». — Какаши знал — она сумеет прочитать ответ по одному взгляду. Существовали в их связи плюсы, хоть иногда те становились преградой, мешая вести беседу, и понимать друг друга.       Атсуко плотно стиснула зубы и прикрыла веки, в то время как по телу пробежали мурашки и холод обжёг бледную кожу, оставив невидимые глазу шрамы. Одним меньше, одним больше — значения не имело, верно? Тем более если они скрыты под одеждой. Или ощущения обострились из-за раны на предплечье, так как от резких движений создалось впечатление, что когти вонзались в раненую конечность.       Какаши протянул руку к повязке и поддел её двумя пальцами, пока остальные пристально наблюдали за ним.       В том числе и Забуза, желающий воочию увидеть тот самый Шаринган, из-за которого Хатаке приобрёл известность среди ниндзя. Существовала хотя бы доля правды в россказнях?       Забузе не пришлось долго ждать, ведь Какаши уже поднял повязку.       «Значит, слухи не врали. — Забуза удовлетворённо хмыкнул, словно один вид Шарингана вселил в него непомерную радость. — Что же — это будет весьма занятно». — Отступник боялся, что противник окажется слишком слабым. Таких убивать даже неинтересно.       — Какая честь увидеть Шаринган, о котором столько слышал. — На сей раз в речи Забузы не было издёвки. Уважение, точно он только и ждал сражения с легендарным Хатаке.       Какаши не было нужды смотреть на детей. Он знал — те рассматривали Шаринган, точно причудливое явление. Хотя, их эмоции вполне можно понять. По сравнению с собственным глазом, Шаринган казался чужеродным. Будто отрезали кусок от другого человека, и пришили к телу Хатаке, сделав из него уродца.       В зрачок словно налили крови, сделав красным, а возле него кругом расположились три пятна-томое.       Какаши никогда не забывал о том человеке, который отдал ему глаз, как подарок. Иногда, один вид Шарингана вызывал тянущее чувство внизу живота, точно в плоть вонзили лезвие, и медленно провернули рукоять вокруг оси, но Хатаке чтил память об умершем друге.       — Сразишься со мной, Забуза? — задал отчасти риторический вопрос Какаши, отчего с уст Забузы сорвался циничный смешок.       Ставки повысились.       Проигрыш — смерть.